Hubris

— И что это было? — спросил Хенриксен, когда Сэм вернулся в банк. Сэм пожал плечами: — Интуиция. Самый быстрый способ выбраться — автомобиль, ближайшее место, откуда автомобиль может уехать незамеченным — парковка. — И? — Я был прав. Но он ушел. Сэм сжал челюсти, ненавидя разочарование в глазах Хенриксена. Это была не его ошибка! — Он водит большую черную машину, седан, похож на типичные модели конца шестидесятых. Номер разглядеть не успел. Хенриксен отвернулся, вытаскивая рацию, чтобы дать команду на перехват машины. Сэм тяжело вздохнул и пошел к лестнице: он хотел осмотреть место преступления до того, как прибудут эксперты. Он бросил короткий взгляд на уже накрытое тело Рональда Резника; на белой ткани и на полу вокруг алела кровь. Бедный ублюдок. Он должен был предусмотреть это. Спецназовцы были правы: лужи слизи на лестнице и в кабинете управляющего выглядели действительно отвратительно. Сэм присел и подцепил ручкой комок, чтобы рассмотреть поближе. Немного крови, нечто похожее на кожу, много прозрачной белесой жидкости и соединительной ткани. — Это осталось от его жертв? — спросил один из спецназовцев; в его голосе звучало отвращение. — Почему ты так решил? — спросил Сэм, тяжело глядя на него. — А ты видел труп в котельной? Парню наверху перерезали горло, а вот девушке внизу… Сэм сглотнул, когда увидел ее труп. Одетая только в шелковую комбинацию, она упала, сползя по стене; одна ее нога была вывернута под странным углом, рука окровавлена, из груди торчал нож. — Черт побери, — прошептал он. Один из офицеров мрачно кивнул: — Не хотел бы я быть тем, кто расскажет об этом ее сестре. И в ответ на вопросительный взгляд Сэма пояснил: — Я вывел отсюда девушку, одну из кассирш, та выглядела точь-в-точь как эта. Должно быть, близнецы или что-то вроде этого. Для Сэма это было первой хорошей новостью за всю ночь. Пытаясь не улыбаться, он опустился на колено рядом с трупом — он был теперь уверен — перевертыша, рассматривая его внимательнее. Орудием убийства был нож для вскрытия конвертов, вероятно, из одного из кабинетов сверху. И Сэм готов был поставить крупную сумму на то, что он был серебряным. — Видишь? — спросил офицер с лестницы, указывая на слизь на полу. Выглядело как… кожа. Сэм начал рассматривать руку девушки, хотел было прикоснуться, но решил не рисковать. Рука была изуродована, но крови было намного меньше, чем ему показалось сначала. Рана была глубокой и кровавой, но в ней была точно такая же слизь, как и на лестнице. — Что у нас здесь? — спросил Хенриксен, войдя в комнату; Рейди шел следом. — Женщина, белая, молодая. Заколота, — тут же ответил ему один из офицеров. — Похоже, он ее почти освежевал. Рейди поперхнулся, но лицо Хенриксена только потемнело: — Винчестер, выйдем. Сэм поднялся, отряхнул брюки и пошел за Хенриксеном в холл. Когда они вышли за пределы слышимости, Хенриксен набросился на него: — Какого черта? Ты мне сказал, что он убивает только при необходимости. Ну так объясни, какая была необходимость снимать кожу с заложника? — Я же сказал тебе, что это был предварительный профиль, на основе информации, которая у нас тогда была, — прошипел Сэм, тоже вскипев: — Помнишь? Это было, когда мы думали, что имеем дело с грабителем банков. Имя мы узнали только вчера. Дьявол, да я все еще не закончил даже разбираться с его прошлым. — Ну, лучше бы тебе закончить, — мягко сказал Хенриксен, подойдя к Сэму вплотную: — Потому что здесь погибли трое, и по крайней мере часть вины — на тебе. Сэм отшатнулся, ощущая себя так, словно Хенриксен его ударил: — Что?! — Ты неверно прочитал этого парня. Мы все еще не знаем, что он за псих, за исключением того, что он двинутый садист. И ты позволил ему ускользнуть от тебя на парковке. Несколько ударов сердца Хенриксен тяжело смотрел на него. — Возвращаемся к работе. У нас охота на серийного убийцу. Сэм не был полностью уверен в том, кого в тот момент он ненавидел больше, Хенриксена или Дина. Прошло четыре недели после Милуоки, команду Сэма официально перебросили на расследование, оставив на нем и Хенриксена. Сэм подозревал, что ему позволили продолжить работать по делу не столько из профессиональной любезности, сколько потому, что он был слишком гордым и слишком упрямым, чтобы его бросить. Как сказал Рейди, «такие дела делают тебе карьеру… или оставляют после себя язву желудка». Хенриксен стал практически невыносим, и большинство в команде уступили общение с ним Сэму. Все еще раздраженный и тем, что произошедшее выглядело его ошибкой, и презрением Хенриксена, Сэм зарылся в работу, выискивая любые зацепки и пытаясь доказать, что расследование должно быть закрыто — и по возможности объяснить роль, которую сыграл Дин. Проблема была в том, что, чем больше они копали, тем меньше обнаруженное можно было объяснить рационально, а его навыки профайлера оказывались все более бесполезны. Логического (то есть не-сверхъестественного) объяснения найденным фактам не было, и у всех них было ощущение, что они уперлись в тупик. Сэм понял, что оказался в крайне щекотливом положении. Инстинкт охотника, казалось бы, давно похороненный, проснулся снова четко и ярко, мозг работал, опираясь на те знания, которые он накопил за те годы и которые так старался забыть. Его навыки агента и профайлера отошли в тень, а вот охотник в нем становился все сильнее, движимый его внутренней потребностью знать и понимать. Он знал, что происходит, но ни один уважающий себя агент ФБР не позволил бы себе даже упомянуть, не то что поверить, в сверхъестественную версию происходящего. Ему приходилось тщательно подбирать слова, четко отслеживая, что он говорит, не позволяя ничему из сказанного прозвучать странно. Он не использовал этот навык с первого семестра в Стэнфорде, когда он внезапно оказался среди людей совершенно другого склада, а ему понадобилось заводить друзей. Это напомнило ему «1984», двоемыслие и двоеречие. Та книга зацепила его, и теперь он чувствовал отвращение из-за того, что был вынужден прибегнуть к такому же лицемерию. Но конечно, после того как версии охотника/ добычи и добровольного борца с преступностью были отвергнуты, единственным оставшимся объяснением стал невменяемый серийный убийца. Так было решено по умолчанию, несмотря на все возражения Сэма и свидетельства обратного. Его изначальное предположение о том, что преступником был один и тот же человек, теперь работало против него, потому что у них действительно был один человек, которого они искали, и жажда Хенриксена добраться до Дина только росла. — У тебя есть что-нибудь? — прорычал Хенриксен, подходя к столу Сэма. — Кассир, Шерри, говорила правду. — Какую правду? Про убийцу, который спас ее жизнь, или про ее близнеца, которой не существовало? Она спятила. — Испугалась, это да. Но спятила — вряд ли. Сэм выдохнул и показал документы: — Одно свидетельство о рождении Шерри Голгос, от 12 июня 1985 года в Брукфилде, Висконсин. Единственный ребенок. Близнеца, сестры или других сиблингов нет. Я проверил в больнице на всякий случай, врачи утверждают, что Лори Голгос в тот день родила только одного ребенка. Девушка говорила правду. Кем бы ни была та женщина в банке, она не была родственницей Шерри. Сэм кивнул на соседний стол: — МакДауэлл кое-что нашла. МакДауэлл прищурилась, глядя на него, но отвела взгляд, когда Хенриксен обернулся к ней: — Пришли предварительные результаты ДНК-анализа. — Вовремя. — Он дважды все проверили, — резко сказала МакДауэлл. — ДНК женщины в банке дало близкое совпадение с ДНК Шерри Голгос. — То есть это ее сестра, кузина, или чертовски похожая дальняя родственница? — Нет. Близкое совпадение в том плане, что это человек. Хенриксен тряхнул головой: — Что? — Ни один из результатов тестов не является нормальным. После того, как они исключили дефект образцов, они решили, что проблема в связях нуклеотидных пар в цепочке ДНК. Они провели тестирование на нуклеиновые кислоты и несколько полимеразных цепных реакций для подтверждения, но по всему выходит, что фосфодиэфирные связи полностью… МакДауэлл оборвала себя, увидев взгляд, которым смотрел на нее Хенриксен, и вернулась к человеческому языку: — ДНК необычна. — Это значит, что…? — уточнил Джефферс, откидываясь назад в своем кресле. — Как объяснили в лаборатории, ДНК нестабильна. Ее структура в образцах неправильна, и ДНК склонна к распаду. Чем больше проходит времени, тем сильнее она распадается на свободные нуклеотиды. МакДауэлл пожала плечами, внезапно смутившись: — С человеческой ДНК такого не происходит. С известной ДНК, по крайней мере. — И еще кое-что, — добавила МакДауэлл, доставая еще один отчет: — Помните две отвратные лужи слизи? Там та же генетическая аномалия. — Они обе остались от этой женщины? — поморщился Джефферс. — Нет. Та, что на лестнице, точно соответствует нашему мертвому парню. А та, что в офисе управляющего — управляющему банка. — Который был найден дома, мертвым, предположительно застрелившимся, судя по ране — за несколько часов до ограбления, — Сэм позволил себе выдохнуть. Перевертыш линял, когда оборачивался. Так. Теперь Сэму стало все ясно до конца. — И в то же время он есть на записи камер видеонаблюдения банка и выглядит поглощенным работой. Сотрудник банка подтверждает, что он исчез, только когда Резник собирал всех, — добавил Ходкинс. — И в их трупах нет и следа этого генетического отклонения, — подвела итоги МакДауэлл. — Дьявол, ну что происходит? — Хенриксен тяжело вздохнул, потер виски: — Ладно. Забудем про банк. Есть новые зацепки по Харрисону? — Вообще-то нет, — Сэм махнул в сторону карты, в которую теперь было воткнуто еще больше флажков, и нескольких поставленных рядом досок. — Розыск машины ничего не дал, по кредиткам пусто, ничего нет. Он ушел. Мы просмотрели его прошлое, попытались найти паттерн. Нашли еще пару мест, где он был, там могут быть свидетели, которые видели что-нибудь. — Свидетели? Или снова последователи культа Дина? — проворчал Хенриксен, и Сэм мягко фыркнул, радуясь, что не был с ним на паре последних допросов. — Я действительно не понимаю этого. Он одиночка, убийца, интересуется оккультизмом, любит раскапывать могилы и уродовать трупы в качестве развлечения, и оставляет за собой всех этих людей, которые ему преданы. — Может быть, он не убийца, — Сэм попытался убедить его в тысячный раз. — Никто не видел, чтобы он действительно кого-нибудь убил. Если хочешь, они все считают его своего рода героем. — Ты действительно веришь в это? — Хенриксен бросил на него ледяной взгляд, и Сэм заставил себя не вздрогнуть. Остальные тут же вернулись к своим столам, старательно уходя в работу до нового начала старого спора. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что не все улики указывают на него, — намеренно спокойно сказал Сэм. — Его вина небезоговорочна. Я думаю, здесь что-то нечисто. Доказательства скорее говорят в пользу того, что он добровольный борец с преступностью, чем псих-убийца, как думаешь ты. — Добровольный борец с преступностью. Ну да. Так, ну и с кем он борется? Сэм промолчал, испытывая раздражение и горечь и едва сохраняя спокойствие. — Да ладно тебе, Сэм, у каждого такого мстителя своя цель. А что у нас тут? Каким образом он вершит правосудие, когда глумится над телами и режет людям глотки? Сэм снова промолчал, и Хенриксен издевательски усмехнулся: — Думаю, мы тут уже все поняли цену твоим заключениям. Теперь он зло смотрел на Сэма: — Скажи мне вот что. Ты хочешь поймать этот мешок дерьма или нет? Потому что сейчас больше похоже на то, что ты оправдываешь его. Он постоял, по-прежнему разглядывая Сэма, а потом приказал: — Найди его. Он не мог просто исчезнуть. С этими словами он вышел из кабинета; Сэм понадеялся, что он отправился искать кого-нибудь другого, чтобы терроризировать. Сэм посмотрел на фото Дина из банка, которое они повесили на стену. Хенриксен был властным ублюдком с навязчивой идеей, но это Дин был тем, кто нарушил границы между своим миром и миром Сэма и перевернул его аккуратно спланированную жизнь. Места, где Сэм предпочитал пить после работы, определялись тем, почему он пил. С командой они обычно собирались в спорт-барах или в пабах около метро, вроде «Келли'с», при этом они избегали традиционных мест, где предпочитали собираться копы. Это было всего несколько раз, просто чтобы развеяться после тяжелого дела или долгой недели, и он никогда не пил больше двух кружек пива, если только он ничего не праздновал. Сегодня Сэм был один, и он испытывал сильное искушение надраться до беспамятства. Он наклонил свой стакан с виски, глядя, как свет отражается и преломляется в янтарной жидкости. Сравнение с магическим кристаллом всплыло в голове до того, как он успел отбросить эту мысль, и он сделал глоток. В этот дешевый бар его всегда приводили именно такие мысли. Прошло больше двух месяцев после провала в Милуоки. Хорошей новостью, единственной хорошей новостью, было то, что новых ограблений не было. Но это обстоятельство оказалось погребено под лавиной странных дел, явно связанных с Дином. Последний, ненадолго показавшись в Айдахо, тут же исчез. Снова. Сэм нахмурился. Его брат — убийца-псих. По крайней мере, так считало ФБР, а считали они так потому, что никто не верил в то, что Дин был рыцарем в крестовом походе за избавление мира от монстров. Конечно, Сэм не собирался никому об этом рассказывать. Из всех правил, которые Джон пытался вбить в его голову, действительно крепко засело единственное, оно же правило охотников №1: «Мы делаем то, что мы делаем, и мы помалкиваем об этом». Он никогда не рассказывал о том, чем занималась его семья, никому, даже Джесс. Он ненавидел охоту, ненавидел всю мерзость, связанную с этой отвратительной работой, все то, что делало его отщепенцем, фриком. Он так много работал, чтобы казаться совершенно нормальным, чтобы в нем не осталось ничего странного, ничего, способного вызвать вопросы. Он отчаянно боролся за то, чтобы его ничего не связывало с тем миром, выбрав тяжелый, но собственный путь. Его семья всегда ограничивала его, постоянно переезжая и заставляя менять школы каждые несколько месяцев, вынуждая его вступить в их нелепую войну. Чудом было то, что он хотя бы закончил школу. Джон считал, что тренировки были важнее домашних заданий, что дополнительные упражнения были достаточным оправданием для того, чтобы не подготовиться к тесту. Даже после того, как он сбежал, лучше не стало. Он обманывал на собеседованиях, вынужденный изобретательно уходить в своих резюме от прямой лжи, и постепенно создавал защитную оболочку между собой и оставшейся позади жизнью. В течение почти трех лет он лгал Джессике о своем прошлом, всегда избегая любых упоминаний о своей жизни до колледжа. Иногда по ночам ему по-прежнему было больно думать о ней… …но он лучше останется без нее, чем увидит, как она отвергает его или, хуже, называет его сумасшедшим. Теперь он думал, было ли это только вопросом времени. Его семья была похожа на тех призраков, на которых он когда-то помогал охотиться — всегда вылезавших в самый неподходящий момент и уничтожавших все в своем стремлении к разрушению. Сэм допил виски и жестом попросил налить еще. Он ненавидел размышлять о семейном деле. Сегодня был плохой день. Хенриксен был в дурном настроении после нескольких абсолютно бесполезных опросов свидетелей в Колорадо, и находившийся рядом с ним все это время Сэм чувствовал себя не лучше. Ходкинс нашел связь между Дином Харрисоном и серией убийств в Сент-Луисе, если забыть о том, что подозреваемый по делу был мертв. Вчера они эксгумировали могилу и нашли в гробу студенистую массу вместо тела. Хенриксен решил, что это еще одно подтверждение тому, что Дин фальсифицировал свою смерть, и приказал им искать дальше. Самым плохим было то, что Джефферс предположил, что Дин Харрисон может быть еще одним псевдонимом, и немедленно запросил помощи Дэб. Сэм стоял в этот момент рядом и с колотившимся сердцем отчаянно молился, чтобы тот, кому Дин заплатил за взлом своих данных, был лучше Дэб. Частью стоящей перед Сэмом дилеммы было то, что, проверяя связанные с Дином эпизоды, он обнаружил ряд дел, совершенно точно бывших работой брата, но не имевших отношения к сверхъестественному. Хотя многое было типичным для действий охотников, некоторые преступления были необычными, не укладывающимися в логику и очевидно жестокими. Среди последних были сожженный фруктовый сад в Индиане, взлом дома в Миссури и нападение на находящегося не при исполнении офицера в Огайо. Он начал задумываться над тем, насколько хорошо он знал брата. Дин всегда был увлечен охотой, наслаждаясь ей на инстинктивном уровне, чего Сэм просто не мог понять. Он знал, что Дин способен на жестокость, но всегда считал, что она может быть направлена только на достойную цель. Теперь он уже не был уверен. Почему так долго не было видно следов Джона? Нашел ли его Дин? Что если — об этом было больно даже думать — с отцом что-то случилось? Дин остался один? Винил ли он Сэма в том, что тот не поехал с ним? У Сэма заняло много времени переосмысление бережно хранимого героического образа брата. Когда он оглядывался назад и анализировал поведение Дина рационально, выяснялись вещи, о которых он никогда не задумывался. Например, насколько Дин нуждался в людях, в своей семье, в том, чтобы быть нужным. Как страстно он жаждал одобрения, особенно отцовского. Каким бы асоциальным он ни был, Дин ненавидел находиться в одиночестве. Сэм знал, что если что-то случилось с отцом и Дин остался один, тот мог кое-где переступить черту. Дин жил, равняясь на отца; без него он мог уйти в штопор, а первой реакцией Дина на стресс часто была жестокость. Что, если он действительно убивал людей, не только монстров? Сэм тряхнул головой и полез в бумажник за деньгами. Алкоголь ничему не помогал, теперь он был только пьяным и мрачным. Надо было вернуться домой, заставить себя лечь спать, а завтра проснуться и продолжить охоту на брата. Сэм прошелся глазами по доскам с информацией еще раз, выискивая знакомые схемы. Все было здесь, прямо перед ним — и все это было совершенно бесполезным. Он мог показать большую часть мест, где Дин побывал за последние пять лет, но после Милуоки тот словно исчез с лица земли. Никаких новых следов, никаких совпадений по кредиткам, никаких результатов розыска машины, ничего. Просто еще один успевший остыть след. Сэм в раздражении взял со стола свой бумажник: — Я за кофе, — предупредил он. К счастью, остальные ни о чем его не спросили, просто кивнув ему с почти ощутимым облегчением. Он удивился, но ничего не сказал и пошел к лестнице, едва поборов искушение рискованно пошутить; он был готов на что угодно, чтобы победить это медленно растущее разочарование. Когда он вернулся в кабинет с горячим латте, слегка успокоившись, там царило напряжение, почти предчувствие взрыва, так, словно все ждали удара молнии. Сэм остановился, сузив глаза и оглядывая команду. Язык жестов был выразителен: напряженные плечи МакДауэлл, отведенные глаза Ходкинса, чересчур пристальное внимание Джефферса к своему экрану. Сэм уже был готов спросить, в чем дело, когда в коридоре прогремел голос Моргана: — Винчестер! Сюда, живо! Поморщившись, Сэм оставил кофе на столе и пошел к куратору, остро ощущая тревогу. Морган вел его наверх, и в каждом его движении была видна ярость; Сэм гадал, что ее вызвало. В деле никаких новых зацепок, да и Морган не был из тех, кто позволял эмоциям влиять на свою работу, как бы плохо ни шли дела. В напряженном молчании они дошли до офиса заместителя директора Грова, и Морган открыл дверь, пропуская его вперед. Сэм аккуратно вошел, кивнул уже сидевшему Хенриксену и стоящему у окна Грову. — Винчестер, — холодно улыбнулся Хенриксен безо всякого намека на веселье. — В чем дело? — спросил Сэм, неохотно садясь напротив Хенриксена. Морган остался стоять, скрестив руки, в дверях. — Тут выяснилась забавная вещь, — обыденно сказал Хенриксен. — Думаю, мы наконец нашли, почему дело было таким гиблым. Гров обошел стол и сел на край, постучав пальцем по делу: — Скажи мне, Сэм… А когда ты собирался нам сказать, что Дин — твой брат? Сэм застыл, внутри все смерзлось. Вот дерьмо. — Дэб наконец раскопала настоящие документы нашего подозреваемого. Оказалось, что Дин Харрисон в действительности — это Дин Винчестер, старший брат Сэма Винчестера. Похоже, он заплатил кому-то, чтобы скрыть это, сразу же после того, как объявили о его смерти в Сент-Лиусе. Этот кто-то был хорош — взломал автоматизированную систему идентификации отпечатков пальцев и данные социальной службы, изменил даже свидетельства о рождении. Хенриксен наклонился вперед, тяжело глядя на Сэма: — И это все не заняло бы столько времени, если бы ты рассказал нам сразу же, как только узнал. — Кстати, а когда ты узнал? — спросил Гров. — Опрос свидетелей, места преступлений… или ты знал с самого начала и покрывал его? Сэм тряхнул головой, откашлялся: в горле пересохло. — Милуоки, — хрипло сказал он. — Выпуск новостей. Хенриксен и Гров обменялись взглядами, но заговорил Морган: — И за три месяца с того момента ты не нашел времени, чтобы поделиться с нами этой информаций. — Слушайте, я не видел брата шесть лет. Я думал, он умер, — безнадежно сказал Сэм. — Мы работали над делом с подделкой личностей, с двойниками. Я не знал, он ли это. Даже пока он говорил, он понимал, что это было слабым оправданием. Судя по тем взглядам, которым остальные смотрели на него, они понимали это тоже. Отворачиваясь от болезненного разочарования на лице Моргана, Сэм попытался воззвать к здравому смыслу Хенриксена: — Виктор, разве я тебе не помог с делом? Ты бы все еще гонялся за призраками, если бы не я. Я доказал, что это один человек, я нашел аномалии на видеопленке. Я предложил искать связи между счетами кредиток и номерами телефонов. Я помог связать все это вместе. Я хочу его найти так же сильно, как и ты. — Потому что он убийца? Или потому что он твой брат? — уточнил Хенриксен. — Да, ты помог. Но ты позволил ему сбежать от тебя в Милуоки. Ты отправил нас в погоню в Колорадо. Мы не вышли на Айдахо, пока не оказалось слишком поздно. Да, и это если забыть тот факт, что ты не сказал нам, что это твой чертов брат! Он почти кричал под конец, и Гров сделал успокаивающий жест в его сторону. — Сэм, безотносительно всего, это плохо выглядит. Дело такого масштаба, а у нас в команде все это время работает брат подозреваемого? Это плохо отразится на Бюро. Ты скомпрометировал всех. Он тяжело вздохнул: — Мне жаль, Сэм, но последствия будут тяжелыми. — А именно? — напряженно спросил Сэм. — Ты солгал при приеме на работу, Сэм. Сказал, что у тебя нет брата. Одно это требует твоего увольнения, — сказал Морган. — Да, и тут еще кое-что. Ты вмешался в федеральное расследование. Утаил значимые факты в ведущемся расследовании, что классифицируется как препятствование отправлению правосудия, и использовал свое служебное положение, чтобы утаить улики, которые могли бы помочь схватить преступника, подозреваемого в отвратительнейших преступлениях. Гров сухо улыбнулся: — Много слов, которые сводятся к тому, что ты уволен и арестован. Хенриксен оглядывал его так, словно прикидывал, как лучше оторвать крылья мухе: — Ты дашь показания, Сэм. Если будешь сотрудничать, может быть, просто потеряешь работу. Или ты становишься соучастником по всем эпизодам, плюс помощь в сокрытии преступлений и подстрекательство, может быть, по факту, даже соучастие. — Что? Это смешно! — запротестовал Сэм, его накрыло адреналиновым выбросом после этих слов: — Я не имею к этому никакого отношения! — Нет? Ты лгал мне последние три месяца. Почему я должен верить тебе сейчас? — Я не лгал! Я просто… не говорил всего. Сэм поморщился, осознавая беспомощность собственных слов. Все было кончено. С тяжелым вздохом он поднялся, аккуратно снял кобуру с пистолетом и значок и положил их Грову на стол. — Служба безопасности отведет тебя в комнату для допросов. Будь умницей, — Гров кивнул Моргану, который открыл дверь, чтобы позвать охранников. Хенриксен стоял напротив Сэма. — Знаешь, после того, как мы обнаружили, что он твой брат, я заставил их копать глубже. Поднять данные по семье. Мать погибла в пожаре в доме, это было трагедия. А вот дело твоего отца объяснило многое. Бывший морпех, растил сыновей в дороге, в дешевых мотелях и жалких лачугах. Настоящий воинствующий фанатик. Он хорошо натаскал тебя и твоего брата. Промыл мозги вам обоим, сделал из Дина своего маленького совершенного солдата. Но ты, ты выбрался из этого безумия. Пошел своим путем, стал федералом. Мило и солидно. Сэм холодно посмотрел на него: — Это имеет какое-то отношение к делу? — Никто не видел Джона Винчестера и не слышал ничего о нем за последние три года. Он просто исчез, испарился, не оставив и следа. Лично я думаю, он натренировал Дина слишком хорошо, а потом потянул за поводок слишком сильно. Тебя не было, и у Дина оказались развязаны руки, чтобы разобраться с этим. — Хенриксен эффектно замолчал, а потом сделал небольшой шаг к Сэму, смотря ему прямо в глаза. — Так вот, чего я не понимаю. Почему ты рисковал всем, чего ты добился, ради психопата, который, скорее всего, убил твоего отца? Глаза застила красная пелена. Сэм не помнил, как замахивался, но он определенно помнил ощущение того, как его кулак врезался в лицо Хенриксена. И ощущалось это чертовски правильно. Он успел ударить еще два раза перед тем, как его схватили и бросили на пол, вывернув руки. Тяжело дыша, Сэм расслабился и молча позволил им надеть на себя наручники. Хенриксен, пошатываясь, поднялся, стирая идущую из носа и разбитой губы кровь: — И теперь к списку обвинений можно еще добавить нападение на федерального агента. Он кивнул охранникам, показав на Сэма: — Отведите его в комнату для допросов номер три. Те подняли Сэма, перехватив его под руки, и выволокли за дверь. Последним, что он увидел перед тем, как та захлопнулась, был мрачный взгляд Хенриксена. Пока он шел под охраной к лифту, Сэм напряженно думал, пытаясь учесть все, придумать план. Эта его жизнь была кончена. Все, ради чего он так много работал, было разрушено за одно мгновение. И произошло это исключительно потому, что он не открыл свой рот и не признался в том, что Дин — его брат. Сэм закрыл глаза, чувствуя, как его затопляет ярость. Это было так несправедливо! Он не совершил ничего дурного, но теперь он, скорее всего, закончит свою жизнь в тюрьме. Потому что у него брат — идиот. НЕТ. Он сделал глубокий вдох, проясняя сознание. Ладно. Он знал, что ему делать. Он попробовал наручники на запястьях. Стандартная модель «Смит&Вессон», затянуты не слишком сильно, только чтобы ограничить ему свободу действий. Негромко насвистывая, он принялся за работу. В Бюро была хорошая система внутренней безопасности, но незадолго до этого Дэб жаловалась на установку нескольких камер видеонаблюдения в неправильных точках. Сэм незаметно оглянулся, отмечая небольшие черные полусферы на потолке и рассчитывая в уме угол обзора. Через семь шагов, на углу около лифта, была слепая зона. Сэм начал обратный отчет, насвистывая и слегка кашлянув, чтобы заглушить тихий щелчок замка наручников. Три… Два… Один. Он сделал короткий шаг и толкнул плечом охранника слева, заставляя его потерять равновесие. Потом вывернулся из захвата и нырнул вниз, нанося удар локтем второму охраннику. Тот отлетел к противоположной стене и сполз по ней с тихим вскриком, потеряв сознание еще до того, как упасть на пол. Первый охранник успел крикнуть «Эй!», но Сэм перехватил его за горло, и тот болезненно захрипел. Сэм слегка придушил его, и охранник потерял сознание, падая рядом со своим напарником. Сэм оглянулся, никого в зоне видимости не было. Справа от лифта была дверь, вероятно, в подсобные помещения. Он вскрыл замок за тридцать секунд и втащил обоих охранников внутрь, потом захлопнул дверь и запер их внутри. Одной проблемой стало меньше, но с этого момента начался обратный отсчет. Очень спокойный, Сэм вошел в лифт и нажал кнопку подземного гаража, молясь успеть добраться до него до того, как здание будет блокировано. Раздался негромкий сигнал оповещения, и он вышел, быстро направляясь к машинам. Он редко приезжал на работу на автомобиле, ненавидя утренние пробки и предпочитая, по возможности, ездить на метро. Но сейчас, когда скорость стала решающим фактором, ему была нужна машина. Выбрав незаметный вольво без сигнализации, он вскрыл замок и скользнул внутрь. Прошли годы с тех пор, как он последний раз угонял машину, но — спасибо памятному лету, когда его всему этому учил Дин — оказалось, что это как с ездой на велосипеде. Минутой позже он вывел машину из гаража и поехал к своему дому. Времени у него было в обрез. За двадцать минут он собрал сумку, снял, сколько мог, денег с карточки, и выехал из города. Промедление грозило ему тем, что Хенриксен или полиция схватят его. Нужно было бросать машину и искать новый транспорт, избегая общественных мест и камер наблюдения. А потом… Он вцепился в руль так, что побелели костяшки. Он должен был найти Дина.