***
«Я вижу то, что видишь ты… Я слышу то, что слышишь ты… Я чувствую то, что ощущаешь ты… Лишь одна боль, затмевающая сердца, отрезвляющая разум. Этот мир жесток, как и ты, упокоенный навсегда под эти мраморные цветы»***
Во многих фильмах показывают, как юные девицы, переживающие расставания со своими парнями, забираются в душ, не сняв с себя одежды, и рыдают, под струями душа. Я всегда думала, что это полная глупость, лишь красивый момент. Но нет… Это и вправду помогает. Теплая вода, насквозь пропитавшая одежду, словно обнимает и успокаивает тебя, напоминая теплые материнские руки. Впервые я так заскучала по своей матери, по её голосу… Я неблагодарная дочь, оборвавшая все связи со своим домом, навсегда отрекшаяся от своих родителей. Но сейчас я жутко нуждалась в этом, в давно забытом запахе старой деревянной мебели, которую отец так и не хотел выкидывать, хотя место ей было только на помойке. Нуждалась в запахе свежеприготовленной выпечки, которую каждое утро воскресенья готовила моя мать. Она вставала каждый раз специально раньше нас, прикрывала двери в спальни, чтобы не разбудить нас, а после нежно шептала на ухо, что пора завтракать. Было видно, что с годами это становится для неё сложнее делать, что готовит она уже медленнее и иногда немного пересолит свои изделия, но она не бросала это дело. Всегда задавалась вопросом: почему? Наверное, потому что любила нас, дорожила нами. А я уехала в одно из таких воскресений, даже не дождавшись её выпечки, потому что ненавидела её вкус. А что сейчас? Через столько лет, заработав себе на свободную жизнь, я с легкостью могу мотнуться в какой-нибудь Париж, чтобы отведать вкуснейших круассанов и изысканных тортов, но никогда в жизни я не найду вкус той самой простенькой выпечки с лимонными оттенками. Чего я добилась в жизни? Работы? Денег? В этом смысл моей жизни? Какая же я жалкая… А сейчас появившийся шанс на какую-то более светлую жизнь, наполненную хоть каким-то смыслом, бесследно пропал с охладевшим трупом. Я одинока. Я всю жизнь была такой. Сама же выбрала для себя это, сама же добилась этого. Из-за своего эгоизма, из-за своего стремления победить везде, я лишилась чего-то дорогого. А может, я уже мертва? Где-то внутри… Наверное, так оно и есть, наверное, я такой же труп, мерно покачивающийся на тугой веревке. Совершенно такой же…***
Сегодня все посматривают на меня косо, даже когда я иду по коридору. Все считают нужным и важным посмотреть мне вслед, шепнуть что-то про меня своему собеседнику. Что же ещё ожидать от этого примитивного светского общества, в котором произошло что-то громкое и значительное. Наверное, должна ещё поблагодарить дорогую нашу полицию за то, что содержание записки разгорланили почти на всю больницу. Ну, а почему бы и нет? Вроде как такие записки являются личными, и их стоит не разглашать публике. Ну, зачем же? Каждый, даже санитар, достоин того, чтобы услышать о том, что говорит мертвец перед собственной смертью. Мой кабинет почистили, а точнее, там даже особо ничего и не было. Мои старые пальчики, его и больше никого. Ну, ещё уборщицы, но это даже не так уж и важно. Кровь, вроде, тоже должны были отмыть, а ножницы и записку изъять. Больше ничего. Всё же они удостоверились в том, что это суицид. Ясное дело, что полиция сделает вид, что будто бы проверяют ещё версию с убийством, на самом же деле просто они вынесут вердикт о суициде через несколько недель, дабы сделать вид какой-то деятельности. Мне уже всё равно. Я думаю, что у меня не очень-то парадный вид с моей бледно-сероватой кожей и кругами под глазами, но и не очень-то я напоминаю скорбящую в черной юбке и нежно-желтой рубашке свободного кроя. Обычно я так выгляжу, когда не высыпаюсь. Интересно, насколько быстро пройдет по больнице слух, что я бесчувственная скотина. Хотя…пусть будет так. Да, это будет лучшим, что для меня сделают эти сплетницы. Стоит ещё из себя выдавить улыбку и будет всё замечательно. А вот и повод. Впереди идет какой-то сотрудник, уткнувшийся в телефон. Делаю лишь вид, что не замечаю его. Парень был настолько увлечен, что даже не заметил приближение меня. А я лишь элегантно слегка сталкиваюсь с ним. Конечно, делаю вид, что теряю равновесие, на что он быстро подхватывает меня, другой рукой крепко сжимая свой гаджет (видно дорогой, а сам он не очень-то и богатый), я, как бы благодаря ему, остаюсь на ногах. — В-вы, в порядке? — а парниша слегка растерялся, явно слышал про меня. — Ох, простите, — легкая улыбка, а главное, чтобы и сами глаза «улыбались», — я немного задумалась и не заметила вас, — поправляем игриво волосы за ухо, улыбочку пошире, слегка прищурив глаза. Теперь легкое похлопывание по его плечу и дальше в путь, сказав на прощание «спасибо». А теперь главное легкая походка от бедра, а то будет выглядеть реально подозрительно. И вот тебе фокус — теперь репутация стервы и твари мне обеспечена. И никто не будет теперь во мне видеть кого-то сожалеющего о потере и вообще беспокоившегося. Дальше поползут слухи о том, что я вертела своим любовником, что он мне не был лишь ради секса, что нас несколько раз замечали в больнице в порыве страсти (я не сомневаюсь, что такое приплетут), что я его от девушки молоденькой увела, которая осталась одна сиротинушка с ребенком на руках и всё подобное. Ох, люблю свою работу… Дойдя до своего кабинета, я несколько раз незаметно посмотрела по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии зрителей. И лишь после я осмелилась открыть его и толкнуть дверь внутрь. Сразу же, как я вошла, в нос ударил легкий запах хлорки, хотя кабинет проветривали чуть ли не всю ночь. Видимо, всё же не хватило времени. По коже пробежался холодок от воспоминаний вчерашнего дня. Пускай полицейские убрали всё, но под потолком на балке я всё ещё вижу легкую потертость от веревки, а внизу непривычно немного выцветшее пятно после зачистки хлоркой. Я постояла так ещё несколько минут, пытаясь выкинуть все мысли и воспоминания из головы. Сегодня наш директор поступил достаточно благородно, дав выходной, но я всё равно приперлась на работу. Почему? Во-первых, если бы я осталась дома, то меня бы ещё сильнее затянула хандра куда-то в пропасть, а во-вторых, теперь уже поздно откладывать всё на потом. Мне нужно действовать, и, на этот раз, более агрессивно и глобально. Не стоит больше думать, что это лишь бред сумасшедшего. Нет. Это война, в которой проигравший умрёт. Мне нужно встретиться с ним…***
— Оу, здравствуйте, я рад вас так видеть, — вновь наигранная улыбка на его лице. А что же ещё? Директор косо посмотрел на меня, когда я сказала, что хочу провести один сеанс с пациентом, но всё же дал на это право. Да и у этого…эм…больного больше не осталось врачей, как я узнала. И теперь он мог со мной хоть целый день сидеть в этом кабинете с непривычно голубыми стенами. Их, похоже, покрасили в мой отъезд. Ну…пускай будет так. — Мог бы уже не паясничать, Верлони. При мне уж тем более, — я откинулась на спинку стула, внимательно сверля глазами парня на диване. Он словно не поменялся с нашей последней встречи. Всё такой же наглый и самоуверенный, всё тот же стиль одежды, всё та же повязка. Только вот почему до сих пор она? — Тебе же должны были сделать операцию? Так почему же я не вижу результата? — я была раздражена. Не знаю почему, но сейчас мне хотелось побыть строгим врачом, тираном и деспотом. Может, чтобы показать свою власть? Может быть… — Оу, вы про это? — парень поднес указательный палец к белой повязке поверх его глаз, слегка наклонившись вперёд, — мне пообещали, что я её сниму уже на днях. Просто на восстановление нужно время. Да и в первое время я четко не буду видеть все, но всё же… — Будешь видеть, не так ли? — я скрестила руки на груди. Хм, интересно… У меня так настроение скачет, прям самой забавно. — Конечно. Увижу вас. Надеюсь, вы меня не разочаруете? — Я даже не знаю, какой ты меня нафантазировал в своей дурной голове, Вик. Поэтому, обещать ничего не буду, — парень от этих слов опять ехидно улыбнулся, развернувшись ко мне. — Оу, представлял вас во всех позах, которых можно было бы… — он это прошептал, под конец похотливо улыбнувшись. От этого фокуса я вжалась в кресло. Это было как минимум неприятно, что меня представляют так… — Больной ублюдок. Только посмей даже заикнуться, — прошипела я в ответ. — Да, больной. Я же в психбольнице всё же. Он вновь откинулся, чувствуя себя словно в своем собственном доме. Как же он хорошо тут обосновался, гад. — А вы думаете, что я единственный, кто так делает? Оу, куда нет… — тихо проговорил он. — Что делает? — я насторожилась. Всё же он был способен на всё, что угодно. — Ну, представляю в своих больных фантазиях… Может, я даже этого не делаю. А вот другие… тут психи мне как-то рассказывали, один особо, который, вроде как, в прошлом был маньяком, ну, вы поняли. Он такие свои мысли рассказывал, что даже меня покоробило. Вы бы осторожнее были. Вы же знаете, что это плохо… — про кого он говорил, я догадывалась, но чтобы так. Да, мне стоит быть теперь аккуратнее с тем придурком. — Учту. — А здесь же камеры есть? — неожиданный вопрос. Даже как-то странный. — Да. Раньше они не работали, так. Для виду. Но из-за последних событий… Их решили включить. — А в кабинетах? Теперь это не нравилось мне больше и больше. На что это он намекает? — Нет. — Ну так вы не боитесь, что какой-нибудь больной придет и вас жестко поимеет в вашем же собственном кабинете? А вы ничего не сможете сделать, — на этот раз на его лице не было его любимой улыбки. — Твоей заботы ещё не хватало… — Ой, да ладно вам… — он, хлопнув в ладоши, резко грохнулся на диван, закидывая ноги на подлокотники. Вот же ж наглое создание. — Я слышала, что тебе меняли врача. Значит, ты выполнил наш уговор? — мне не хотелось долго задерживаться на той теме. Это было неприятно и даже унизительно. Ещё бы я с пациентами такое обсуждала… — Ну… — он словно задумался и замолчал на какое-то время. Но я прекрасно понимала, что это не так. Он ждал этого разговора, и пытался это скрыть. К сожалению, от меня это не скроешь, — Сначала был один врач, потом другой. Ничего необычного. — Я слышала, Миллиана уволилась по собственному желанию. А так же сейчас она, явно, что тайно, наблюдается у одного известного психотерапевта. Я не думала, что ты выполнишь мою просьбу так, но всё равно спасибо. А кто был второй врач? — Хм…блондинчик. Ваш стажер Сэм Вилкер. Он это сказал так легко и непринужденно, а внутри меня все рухнуло и обвалилось. Теперь я окончательно поняла смысл той надписи на руке, теперь всё встало на свои места… — Это ждет тех, кто проиграл? — более низким голосом спросила я, потеряв свою уверенность в действиях. — Вы это о чём? Я не понимаю, — всё он прекрасно понимал. Лишь играл роль дурачка, притворялся. Как же мне надоели эти игры, эти его шутки… — Ты понимаешь. — Нет. — Скажи честно… Он встал с дивана и медленно подошел к столу, позволяя меня сверлить его взглядом. — А он у вас более цепкий, чем сами вы. Отнёсся к этому с фанатизмом. Хотя, может и вы так можете, только не хотите? — И меня это ждет? — С ним скучно, мисс Элизабет, — он наклонился ко мне, вновь улыбаясь своей жуткой гримасой, — с ним всё слишком предсказуемо. Вы намного интереснее… — И в чем же состоит наша игра? Какая у неё цель? — не выдержала я, сорвавшись на крик. Он меня доводил этим. Для него жизни других — лишь какой-то ход? Что за черт? — Победит тот, кто разгадает быстрее другого. В ваших интересах поторопиться… — Точнее, тебе интересно посмотреть, как я буду ломать голову над тобой? Ведь меня же ты уже раскусил! Тебе стоит лишь назвать парочку моих характеристик — победа в твоих руках! — я встала со стула. Я не видела ни в чем хоть единой капли смысла. Он лишь издевался надо мной, играл моими эмоциями, но не больше. Что ему ещё нужно? — Оу, нет… — он развернулся, направившись к дивану, — вы куда интереснее. Вы даже сами не догадываетесь об этом… — Сыграем в шахматы, когда снимут с тебя повязку, — злобно бросила я, сгребая бумагу. После я тут же покинула кабинет и не собиралась ещё работать. Лучше уж воспользуюсь моментом и отдохну дома, либо разберусь с документацией. Жизни теперь у меня уж точно не осталось.***
Его личный кабинет. Теперь все эти вещи были никому не нужны. Часть из них можно было смело отправить на помойку, часть в архив или в библиотеку. Но я надеялась найти хоть какие-то маленькие зацепки по поводу Ника. Раз всё кончилось так, то он подошел слишком близко к истине. А мне это нужно. Нужно откопать и раздобыть всё, что только может являться маленькой ниточкой, ведущей к правде. Я уже несколько часов потратила на поиски, но всё время попадались лишь дела каких-то второсортных пациентов, либо статьи каких-то психологов, либо вырезки из научной литературы. Ничего! Я была в панике. Мне не хотелось заканчивать эту жизнь так же, как и Сэм. Совершенно. Я, больше наверное от усталости, чем от разочарования, плюхнулась на маленький диванчик. В его кабинете царил тот же бардак, какой и был при моём вчерашнем посещении, только вот я навела ещё больший кошмар, выпотрошив все полки и папки. Теперь ясно, почему он не ночевал дома, почему он проводил в кабинете сутки. Зачем? Зачем ему это было нужно? Чем он был движим? Таким же азартом, как и я? Но он и до этого интересовался Ником, постоянно пытался попасть на сеансы с ним, а я была всегда против. А сейчас… Мне не стоило уезжать, не стоило всё это оставлять в чужих руках. Это мой просчет, и я виновна в его смерти. Я сама угробила свой последний шанс. Мой взгляд блуждал по уже опустевшим полкам. Стоило сказать своей секретарше, чтобы она собрала и отнесла дела пациентов в архив, а также отсортировала документацию — может, всё же я что-то упустила из-за своей спешки и эмоций? А он был из тех парней, которые следят за собой и которые никогда не переработают на своей работе, никогда не упустят возможность отдохнуть. Вдруг я заметила под очередным сладом бумаги что-то блестящее, скорее всего металлическое. Огромных усилий мне потребовалось уговорить своё тело послушаться и встать, но после я мигом настигла стол и скинула всю макулатуру — это были ключи. Скорее всего они были от его квартиры. Я была там всего один раз, но этого было достаточно, чтобы вспомнить его адрес. Там, вероятнее, он и прятал часть документов. Ну, а о тех, с которыми он приехал на работу мне стоило распрощаться, ибо Ник бы позаботился о том, чтобы те не попали ко мне в руки.