2. Пациент № 215666
9 января 2015 г. в 11:53
Серая пустая и ужасно скудная комната сдавливала пространство, забирала кислород. Ощущалось, что вот-вот и твой кислород закончится, а с ним и твоя жизнь. Напротив сидел мальчик. Смирительная рубашка, штаны белого цвета – обычная одежда этой клиники. Слишком привычная...
Наша клиника платная, но иногда не хватает мест в областных клиниках и пациентов привозят к нам. Похоже, он был одним из таких. Конечно, наша клиника не разориться и не потеряет многое на бесплатных пациентов (тем более их привозят очень редко), но я не люблю работать с неизвестными. Ведь все наши пациенты прошли консультацию в бесплатных клиниках, и их богатые родственники решили послать их к нам. Наша психбольница – одна из лучших и поэтому многие хотят сбагрить или вылечить своих психов здесь.
У моего нового пациента бледная кожа, словно он уже мёртв. Тёмно-коричневые или вообще чёрные волосы стояли как у чёрта торчком. На глазах повязка из бинтов. Наверное, он или ему повредили зрение. Взглянув на него в первый раз, я подумала, что он уже помер. Без единого движения, придававшего ему хоть немного жизни, он сидел. Даже было сложно понять, дышит он или нет. Сейчас мне стоило узнать хоть немного, поэтому я обратилась к наскоро составленной карточке пациента, прикрепленной к нему.
«Пациент № 215666. Ник Верлони.
Из документов найденных в доме, только личные записи приёмных родителей (выявлено из записей). На вид лет 14-15. Обезвоживание организма. Возможно месячное голодание. Заражение вирусом крови (ещё не выявлен). Порезы на шее и на венах. Вероятно, приёмные родители хотели его убить. Повреждено зрение (неизвестно). Скорее всего, он не видит ничего или слабо разбирает силуэты. Был найден в доме приёмных родителей, запертым в подвале и привязанным руками к стене (откуда и повреждения кистей). Сильно избит, его одежда была пропитана кровью (отсутствуют результаты анализов). Родители покончили жизнь самоубийством. Диагноз: неизвестен, предположительно психическое расстройство на фоне отношения к нему собственных родителей».
После в карточке лежали несколько фотографий. На них были засняты места преступлений: подвал (сначала с мальчиком, потом со всех ракурсов без), место самоубийства (с телами и без). Да уж никому не пожелаешь такой участи.
– Здравствуй, тебя зовут Ник Верлони? – повторилась я. Мальчик даже не шевельнулся. Я знаю, что особенно детям трубно говорить другому человеку, но и охранники мешают. Они создают много шуму, переговариваются между собой... И почему такие некомпетентные санитары сопровождают меня, так ещё и с новым пациентом?
– Пожалуйста, выйдете, – сказала строго я. В последнее время они и в правду достали своими перепалками, будто бы семейная парочка (хотя, кто их знает, ведь страна свободная). Как они меня бесят! Мешают работать.
– Но ведь, это новый пациент, – неуверенно спросил первый. Он удивился моей выходке. До этого момента я находила силы терпеть это, но не сейчас! Тем более я не могу даже общаться со своим пациентом. На моём опыте было два или три ребёнка и то, они были просто шизофреники. А про этого я даже ничего не знаю. Меня это напрягает. Напрягает и то, как его нашли. Всё совершенно неясно.
– Я знаю, что мне правильней делать. Выйдите, – я старалась сильно не повышать тон, но сегодня день не задался.
– Да, – коротко и решимо ответили охранники, как своему командиру взвода в армии. И после, поспешили выйти, чтобы не мешать.
Мне надоедали эти стены. Было трудно дышать. Я сняла заколку с волос (уж больно сильно она сегодня давила), расстегнула пиджак и несколько верхних пуговиц рубашки. Жарко. После поставила локти на стол и облокотилась лбом о ладони. Ужасно болела голова. Да ещё этот мальчик. Сдался он мне.
– У вас болит голова? – послышался, немного странный голосок парнишки. Я подняла голову и посмотрела на него. Повязка уж точно не просвечивается.
– А как ты узнал? – как он смог это понять, не различая перед собой совершенно ничего?
– В отличие от зрения, у меня прекрасный слух. Я услышал, как вы снимаете заколку и расстегиваете пуговицы, ваше тяжёлое дыхание, сердцебиение… – выговорил медленно и пояснительно мой пациент.
– Мне приятно, что ты решил заговорить, Ник Верлони, - так, мне стоит перестать так иронично отвечать. Я же всё-таки на работе, поэтому должна вести себя подобающе.
– Да, меня зовут Ник Верлони. А вас? – легко и непринужденно начал диалог он.
– Элизабет Хаустил. Как ты себя чувствуешь, Ник? – аккуратно спросила я. Если незаметно подкрасться к проблеме, он не сможет понять, что я хочу у него узнать.
– Я знаю, зачем я тут, где я и кто вы. Вы психолог. Не пытайтесь разузнать всё скрытыми вопросами и каждый раз обсуждать дебильные темы о погоде, самочувствие и интересах со мной. Я всё понимаю. Лучше спрашивайте напрямую. Вы пока единственная, с кем я хочу говорить, – выдал Ник. Эти речи уж точно не могли принадлежать подростку - слишком уж наглый и решительный. Хотя, дети сейчас ужас какие пошли...
– Ясно. Ну почему сразу дебильные, может мне хочется узнать о тебе, о твоих интересах… – я попыталась выкарабкаться из этой ямы.
– Вам не интересны все эти истории. Вы психолог. Это ваша работа. Вам уж точно не нужно это знать. Вы даже не хотели сюда идти. Так зачем же я вам сдался? Все думают, что я псих… Может быть и так, но мне не хочется тратить ваше и моё время. Уж вам на меня наплевать. Хотите, напишите, что вам вздумается в диагнозе, и скажите мне. Я буду подыгрывать вам. Я думаю, вы хотите премию в этом месяце, – выговорил свой монолог Верлони.
Он обескуражил меня. В жизни не было ещё подобного случая... Может, его стоит отпустить...
- И не забудьте чаевые в стриптиз-баре, в котором подрабатываете, - а вот это он сейчас зря
– Ах, ты... - всё-таки сорвалось. Да, соглашусь, сегодня я на продуктивную работу не настроена, - Хотя, мне нравится твоё предыдущее предложение. Я подумаю. Пока наш сеанс окончен. Завтра встретимся. Желаю тебе хороших снов в нашей психбольнице. Я выберу для тебя самую «лучшую» камеру в этой клинике, - рассудительно рассказывала я. Точно не знаю, что именно на меня нашло, но это была злость, которая непозволительна для меня. Хотя, он же не псих? - А после ты будешь слушать мои «дебильные» темы и умолять, чтобы я тебя перевела в другую, гадёныш, – со легкой улыбкой я немного подалась вперёд к его лицу. Он меня так выбесил. Его никто за язык не тянул.
После я взяла его карточку, застегнула все пуговицы и нацепила маску «сама невинная милота». Направилась к двери и постучалась. Окошко в двери открылось.
– Уведите его в камеру номер J13, – сказала самым добрым голосом я.
– В J13? Что, случай настолько серьёзен? – переспросил охранник.
– Да, к моему великому сожалению, – я сделала вид разочарования.
– Хорошо, – как отрезал, сказал он и, открыв дверь, два шкафа направились в сторону мальчишки.
Теперь настолько дерзким ты не будешь, Ник. Я смотрела, как его отвязывают и под руки ведут в ту зловещую камеру. Больше он не скажет мне ни единого такого слова.
Зря я это сделала. Я не знала, что это лишь усугубит моё положение. Я больше не буду недооценивать этого мальчика…