Чем ты готова пожертвовать ради правды?

      Комната. Из узкого окна, ютившегося под самым потолком, в комнату проникали лучи света. Мрачного света, наполненного печальным настроением и драмой… нет, трагедией! Как тусклые огни фонарей, проливавшихся на театральную сцену. На этой сцене метался парень, крушил и недоумевал о случившемся. И лишь иногда он обнимал умершее тело девушки, зарываясь носом в её золотистые локоны и громко крича, прося смерти у небес. Великая драма Шекспира. Этот свет не освещал, а лишь тускло указывал на алые лужи на полу, в которых отражалась вся боль и печаль, жестокость человечества. С каждой каплей мир погружается во тьму, пожирающую души несчастных людей и жевавшую всё больше и больше. И лишь иногда свет оставлял в них напоминание о себе – блики. Он лениво обрисовывал границы, силуэты, прорисовывал мелки детали, усугубляющие обстановку.       Серые стены, измазанные где-то багровыми следами, окроплёнными красным узором, сдавливали и не давали доступ кислороду. Такое украшение стен напоминало нам о устройстве мира, как люди его сочной живописью одного цвета. Передо мной ужасная картина. Я не осознаю, что это на самом деле, правда… В душе властвует буря, гнев, страх, горе… Я хочу кричать! Как?! Как это произошло! За что?!       По середине комнаты сидит Джессика и хихикает. Её глаза цвета коньяка словно светятся в темноте. Я вижу только эти ненавистные глаза. Её лицо искривила улыбка: искаженная, оголяющая кривой оскал, окровавленные тонкие губы где-то потрескались на ветру. Все волосы испачканы кровью. Одежда превращена в грязные лохмотья. Руки, кожа которых огрубела за многое время, проведённое в этой клинике, покрыты алой кровью по локоть. В одной из них сжат с силой оборванный поводок. Им словно душили. Только кого? Сидит на коленях в луже крови и напевает детскую песенку. И это «милый» ребёнок? Этого монстра я пыталась вылечить, но все попытки справиться с её недугом были тщетны. Я боялась, в глубине души я страшилась Джессику. Нет, не правильно. Я боялась всех своих пациентов и боюсь с каждым днём все сильнее. Я не засыпаю по ночам, как нормальные люди. Я дрожу лишь от малейшего шороха, и моей защитой всегда был мой любимый пёс.       Сейчас всё помещение пропахло мёртвой плотью. Меня тошнило. Я уже знала, что меня ожидало дальше, но всё же опустила глаза. У ног этого демона лежало тело моего защитника – Блаутора. Мне было противно, и сердце охватил страх. Я теперь беззащитна, одинока… У меня не укладывалось это всё в голове. Я могла упасть на колени и разреветься… нет, кричать, захлёбываясь слезами. Ужасно больно. Я потеряла самого дорогого мне, преданного и любимого… Он был единственным, с кем я была честна. Я не смогу всё это пережить, просто надеясь, что забудется. Это я не смогу затерять в своей памяти. Слишком тяжело расставание. А смогу ли я дальше жить? Мне холодно… сейчас я ощущаю лишь холод от расставания, одиночество, беззащитность, пустоту…       Я стояла молча, смотря на потерянного друга очень долго. Это обеспокоило мою «мышку» и она дёрнула меня за плечо. Я могла бы показать свои чувства к своему псу, но я потеряю авторитет. Поэтому я лишь промолчала по этому поводу и добавила:       - Уберите тут всё, а тело закопайте на кладбище.       Это хладнокровие напугало мою работницу, а я не могла оставаться здесь так долго и направилась быстро на выход. Стук от каблуков раздражал меня. Мне нужно было скрыться. Коридор давил на меня, стены сближались, было мало воздуха, всё кружилось в моей голове, меня тошнило. И вот я вижу спасительную комнату. Там должен быть сеанс, но мне уже всё равно. Я врываюсь в неё и тут же бегу к санузлу, резко падаю на колени перед унитазом. Меня вырвало. Я вся уже зелёная, как милое растение на подоконнике, голова болит, ужасно себя чувствую. Не встаю – нет сил. Лишь сажусь, собрав ноги перед собой и согнув колени, облокачиваюсь о холодную плитку стены.       Такое ощущение, что кислорода критически мало, и мне приходиться расстегнуть верхнюю пуговицу. Моё дыхание участилось и я словно захлёбываюсь, хватаю ртом воздух вокруг меня. Резкий жар наполнил моё тело, а холодная стена словно обжигала. Болью отдавалось каждое движение. Болью в сердце. Глаза закрывались, а на фоне всего звуки вокруг стали раз в пять громче. Меня достал капающий кран, муха где-то в комнате, дуновение ветра в узкую щель открытого окна. Как мне плохо. Я ещё не верю в то, что произошло. Больно… в душе…       - Так вот, как людям тяжело прощаться с близкими к себе. Ясно. Я учту это в будущем, - послышался до боли знакомый голос из комнаты. Там ведь никого не было. Никого… Шаги медленно приближались, а сердце отбивало чечётку и готово вырваться. Трудно подняться. Можно ожидать всего. Лишь своей погибели. Вот какой-нибудь псих воспользуется моментом, и, наконец, лишит мучений, прикончит своего надоедливого психолога, которого ненавидел. Шаг… в горле ком. Да что такое!!! Меня уже это выводит из себя. Белые штаны… Точно какой-то псих.