Мировая Имунная Реакция

Клочья дыма, приносимые холодным ветром, делали лица людей на мгновение расплывчатыми, как в объективе плохо настроенной камеры, и рябью ускользали с очередным порывом. Илья слышал, как кашляли Жданов и Макс, но сам едкости дыма не ощущал благодаря синтекоже. Это смущало его; он попытался изобразить кашель — попытка ненатуральная и потому жалкая, по крайней мере, помогла ему подстегнуть Эрика к ответу. — Итак, сэр, что именно вы хотели бы узнать? Что побудило вас прибыть лично? — хотя в голосе Уэста звучал вызов, эти слова подтвердили: он согласился играть по правилам Ильи. — Вы ведь не считаете, что-то, что упало здесь, имеет отношение к вашему государству? «Еще бы самому мне знать, какую цель мы преследуем» — подумал Илья. — То, что упало, — последнее слово он выделил, давая понять, что уверен в неслучайности падения, — имеет отношение к нашей планете и, соответственно, ко всем государствам на ней. Я хотел бы осмотреть место падения и остатки корабля. С земли или с воздуха, так, как будет возможно. Я хочу видеть все, что осталось от него. Эрик тяжело вздохнул, со свистом втянув воздух через фильтрующие кассеты, но прежде, чем он успел ответить, вмешался один из усовершенствованных солдат. — Это невозможно. Кратер сильно задымлен и раскален. Осмотр будет возможен спустя продолжительное время. Илье тотчас вспомнилось, как омеговец — может быть, тот же самый — без всякой дополнительной экипировки вошел прямиком в стену огня, чтобы вытащить Макса и Эрика. Хвостатик, должно быть, подумал о чем-то подобном, поскольку издал короткий хрюкающий звук, который при должном воображении можно было истолковать как смех. Эрик же остался невозмутим. — Так что же?.. — поторопил Илья омеговца, не понимая, чего тот добивается. — Вам лучше возвращаться. Мы останемся здесь и осмотрим место падения, как только это станет возможным. «Остановимся на том, что они всерьез восприняли обещание Эрика развязать войну, если «Омега» в очередной раз вмешаются в операцию на территории США» — решил Илья, хотя гипотеза была откровенно слабой. — Вы не возражаете? — спросил он Эрика. — Нет, сэр, разумеется, не возражаю, — сквозь зубы ответил Эрик.- Удачной дороги домой, сэр. Группка людей зашевелилась. — По вертолетам, — распорядился омеговец. — Эта машина остается. Часть экипажа отправится с вами, — к Жданову подошел один из солдат и, по его знаку, Макс. Второй прошел к замыкавшему колонну вертолету. К удивлению Ильи, его телохранителя отправили туда же. — Мы его заменим. Илья, сопровождаемый двумя усовершенствованными солдатами — командовавшим и тем. Что заменил Хвостатика — сел в вертолет, попутно отметив, что прежнего пилота на месте не было. Командовавший остался снаружи и закрыл за ним дверь. Хотя Илья давно уже запретил себе попытки сориентироваться, он невольно пытался понять смысл этой рокировки. Было ясно одно: его зачем-то отделили и от Макса, и от Хвостатика, то есть от обоих существ, знавших, что президентом он не является, что пугало. Илья, усилием воли очистив свою голову от подобных размышлений, откинулся в кресле — и вздрогнул от ощутимого толчка в бок. — Будьте готовы, — приказал ему солдат. — Сейчас вы покинете вертолет. Двигатели уже работали, но понять это было можно лишь по пробегающим по площадке теням — изнутри стрекот не был слышен. Первая машина поднялась в воздух. — Пошел, — распорядился омеговец, развернувшись так, чтобы происходящее в кабине не было видно снаружи. Одновременно дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы Илья мог проскользнуть, оказавшись за спиной второго солдата, и тут же закрылась снова. Вертолет пошел на взлет, солдат развернулся вполкорпуса, словно бы затем, чтобы дать добро последнему пилоту, и оглушенный рокотом лопастей Илья, поняв, что от него требуется, сделал шаг назад, оказавшись у двери, и замер в готовности запрыгнуть внутрь. Ему не пришлось — пальцы омеговца, словно железные клешни погрузчика, крепко ухватили его и втащили внутрь. Илье невольно вспомнилась Ольга: неужели такие вот руки могли обнимать ее? Словно в ответ на его мысли, Хвостатик поприветствовал его неуклюжими объятьями. — Счастливое воссоединение: снова вместе, я и ты, — констатировал пришелец. — Ты спасен! — Сделай одолжение, отцепись, — попросил Илья. — Ты серьезно? Он собирался было уточнить, что вопрос касается именно его спасения, но Хвостатик на сей раз на удивление быстро утратил актерский запал. — Серьезно я или нет, скоро увидим, — ответил он и отвернулся к окну. Илья последовал его примеру и обнаружил, что не заметил за этим диалогом, как они набрали уже ощутимую высоту. Еще двое пассажиров, в которых по униформе Илья узнал прежних пилотов остальных вертолетов, в молчании сидели в хвостовой части кабины. Оставшийся вертолет и линия людей с очистным оборудованием промелькнули внизу и скрылись за слоящимся дымом, который становился все гуще, напоминая поверхность неспокойного серого океана. — Мы над кратером — экскурсия для господина президента, — пояснил Хвостатик. Илья тщетно вглядывался в сизую мглу, надеясь различить хотя бы очертания сбитого корабля; впереди идущие вертолеты стали вновь забирать направо, к чистому небу. — Вы знаете, что там? — спросил Илья у пилота. Тот не ответил; Илья вновь обратился к стеклу. Видел он лишь долю секунды, краем глаза — какие-то правильные линии, контуры на земле, напоминавшие фотографии плато Наска с воздуха, светлые, почти неоновые — а когда прилип к иллюминатору, визу уже тянулась сплошная колышущаяся серость. — Вернитесь! — вскричал он. Вертолет перед ними отклонился, разворачиваясь; их машина повторила маневр, последним новый курс переняла впереди идущая. Как стая птиц, они описали круг, даже чуть снизились, но больше ничего Илья не разглядел. — Вы видели? — спросил он у солдата, не ожидая, что тот ответит. Просто рвалось наружу волнение. — Да, — неожиданно отозвался омеговец, но больше не сказал ничего. Внизу уже тянулись крыши домов, серое пятно, сейчас плотное и какое-то угрожающее, виднелось далеко, у линии горизонта. — Тебе тоже нечего сказать? — обратился Илья к Хвостатику. Телохранитель медленно поднял голову. Илье показалось, что движения давались пришельцу с большим трудом, чем обычно. — Сказать начистоту, я думаю, тебе лучше поспать. Поспать, пока длится эта дорога. Эта дорога длинная — воспользуйся временем, которое она дает тебе. Тебе может не предоставиться другой такой возможности, а ты очень устал. Устал ипотому не готов к тому пункту назначения, куда она может тебя привести. И он снова уронил подбородок на грудь. *** Вопреки ожиданиям, Илье удалось воспользоваться советом Хвостатика. Перидически открывая глаза, он видел, как крыши зданий сменились лесом, а затем океаном, и затем вновь крышами, изредка прерываемыми блеском воды; впереди на равном расстоянии скользили тени двух других вертолетов. Илья думал о бледных линиях, исчертивших место падения корабля — или примерещившихся ему над этим местом. Колонна шла уже над Европой, когда средняя машина вдруг дернулась вбок, вырываясь в просвет над гладью залива, и там, превратившись вдруг в огненный шар, в черном шлейфе стремительно рухнула. — Матерь Божья! — выдохнул Илья, потрясенный скорее не случившимся, а осознанием того, что, открой бы он глаза на секунду позже, мог бы вовсе не заметить катастрофы. И следом в голове мелькнуло: а знает ли Макс, что Илья сейчас остается в зрителях, а не несется к океану вместе с пылающей грудой металла? — Спасен! — довольно подтвердил Хвостатик, проследив, как огненный шар угас, соприкоснувшись с водой. — А пилот? — шепотом спросил Илья. Ему никто не ответил; два уцелевших вертолета, как ни в чем не бывало, продолжали движение. *** Когда обреченный вертолет вырвался из колонны, Макс был занят примерно тем же, что и Илья — он дремал, хотя ему, разумеется, никто этого не советовал. Разбужен он был внезапно схватившим его за руку омеговцем-пилотом. — Он не там, — негромко и коротко предупредил усовершенствованный солдат, не глядя в его сторону, и в следующую секунду вертолет подбросило из-за полыхнувшего совсем рядом взрыва. — Илья?! — Макс попытался вскочить с места. — Он не там, — повторил омеговец, не отпуская его руки. — Вина Жданова доказана, операция завершена. Сам Жданов, сидящий рядом со вторым усовершенствованным солдатом, не пытался возразить. Он был индифферентен и вял настолько, что казался похожим на полуспущенную надувную игрушку, только глаза, похожие на жестяные пуговицы, смотрели зло.