***
Охотник атаковал. Хозяин вскидывал руки, дергался, как будто укушенный пауком - но рывки эти не были последствием травмы. Напротив, почти каждый из них причинял Охотнику боль, с хрустом ломая лапы или разрывая сосуды под панцирем - некоторые сегменты потяжелели от кровоизлияний. Тем не менее Охотник не останавливался - боль, пока ее еще можно было вынести, не была страшнее чужой власти - а власть эту дергающееся создание почти утратило. Он прыгнул, ударившись в середину тела Хозяина, рассчитывая придавить к стене и расплющить - чтобы хрустнуло, а потом брызнуло вязкое и липкое, как было с похожими жертвами. Только стены за спиной Хозяина не было - был дверной проем, в который по инерции вынесло и Охотника, и Хозяина. А дальше стены почему-то тоже не было, был провал, потом много ступеней, по которым Охотник прогрохотал полупарализованным телом, на ходу вгрызаясь в Хозяина. Челюсти трещали; было больно, боль была тупая и неровная, рвущая, как обломанные края хитина, которые впились в его глотку. Он понял, что боль и была его Хозяином - боль, страх боли и ее ожидание и приказывали ему, превращая в заклинивший механизм - но это осознание потонуло в черноте инстинктивного и самоуничтожающего, порожденного болью, которая пожирала остатки его разума. А он все продолжал сжимать челюсти, даже перекувыркнувшись и упав на лестничную площадку, грыз Хозяина, придавленного его телом, и собственные - сжавшиеся на Хозяине - длинные белые конечности.***
Вспышки выстрелов выхватили из темноты какой-то белый шевелящийся и скрипящий, как битое стекло, клубок. Пустые ампулы с разорванными мембранами посередине падали к ногам Кейт - и хрустели так же, только тише и короче, под ее ботинками. - Вот же черт, сороконожка! - выдохнул Макс за ее спиной. - Отойди-ка! Он вскинул винтовку. - Там мистер Уэст! - рявкнула девушка, ударив его по руке. - Не смей стрелять! - Твой мистер Уэст железный, если он там еще жив, - фыркнул Макс, но винтовку опустил, оставив ее тяжело биться о спину на ремне. - Дай мне свою брызгалку. Он, не дожидаясь ответа, выхватил из рук Кейт пистолет. Выстрел пришелся в петлю, которую образовывало согнутое у ступенек тело многоножки - в единственный промежуток между хитиновыми пластинами, где виднелась дрожащая пленка складчатого бесцветного эпидермиса.***
Вбежавших - не то жертв, не то Хозяев - охотник почти не различил. Он осознал только, что удар на этот раз был другим - он был даже слабее, но только на секунду. Его спину охватил огонь - словно попавшая в стог сена маленькая искра, боль вспыхнула, понеслась где-то внутри, под панцирем, разрывая мышцы, заставляя пузыриться и запекаться на пластинах черными корками кровь. Может быть, смерть его жертв бывала похожей - но Охотник не осознал этой мысли, не понял, что так действовал яд. Он заизвивался, заметался по полу, пытаясь опрокинуться на спину, чтобы сбросить жгущее пламя, хотя знал, что Хозяин ему не позволит. А потом резко - словно ножницы перерезали нить - пропало все: боль, страх, зрение и пол под ногами. Яд достиг нервной цепочки. Пропал и Хозяин - не из вида, не из мыслей, пропал вообще, его просто не стало в мире. Охотник - свободный (не освободившийся, а именно свободный, словно так было всегда) - попытался еще приподняться на лапах, но они расползлись в стороны и зацарапали залитый хлынувшей изо рта бурой слизью пол, сжимаясь и распрямляясь вразнобой, тоже свободные в своих действиях, точно перестали быть частью Охотника. Охотник и сам перестал состоять из частей, потому не осознал собственного бессилия, утратив власть над ними. Даже когда кратковременная агония скрутила его (его ли?) тело в спираль, забившуюся на лестнице, в распадающемся разуме всплыл лишь обрывок воспоминания о том, как давно (может быть, в иной вечности) он вот так же скручивался в единый клубок с другой многоножкой в тепловатой болотной воде. Тогда тоже не было боли, и Хозяина не было, и тоже все было правильно. А потом для Охотника наступила окончательная свобода - даже от памяти.***
- Подожди, вдруг оно еще не сдохло! - удержал Макс дернувшуюся было к лестнице девушку и, ощутив ее полный гнева взгляд, добавил. - Ты, в отличие от своего шефа, не в скафандре - тебе и одного удара хватит… Эрик сел на ступени, спихнув обмякшие сегменты с колен. - Что у вас? Взяли их? - его голос из динамика казался надтреснутым и глухим, как у древнего старика. Эрик обтер ладонью в серой металлизированной перчатке лицевой щиток от слизи, и поднял голову. - Я так вижу, у нас гости, - заметил он, справившись с удивлением. - И что же вы делаете в зоне проведения операции? Кейт попятилась. - Спасаем ваш зад, если честно, - дружелюбно усмехнулся Макс. - Хотя, похоже, большой необходимости в этом не было… - Именно, - холодно подтвердил Эрик. Хотя говорил он с мужчиной, но смотрел только на свою подчиненную. Щиток бликовал в свете фонаря, и рассмотреть выражение его лица было невозможно. - Ни малейшей. - ОК. Впрочем, не говорите мне, что вот это, - Макс указал пистолетом Кейт на останки пришельца, - тоже входило в ваш план. - Что в мой план точно не входило, так это ваше появление, - парировал Эрик. - Судя по тому, что связь с наружными постами я потерял, вы и там приложили руку. - Честно говоря, не совсем чтобы мы, но да, - признал (без малейшего неудовольствия, впрочем) Макс. Снаружи - на лестничной площадке окон не было, и увидеть, что происходит, не представлялось возможным - донесся сначала громкий шлепок (словно с крыши рухнул лист мягкой резины размером со средний самолет), затем тонкий свист и какое-то лязганье. - Все на пол! - проорала рация на поясе Макса. - Живо, все на пол! К стенам! Потрясенный американец узнал в этом вопле голос Ильи. - Держись за мной! - бросил Эрик своей подчиненной, оттесняя её в угол. Он пятился, заметно пошатываясь: не то кружилась голова после падения на лестницу, не то просто мешал двигаться скафандр. Кейт живо нырнула в угол. Макс тоже предпочел не выяснять, что именно повергло друга в такой ужас - он откатился к стене, прикрывшись панцирем многоножки, сочащимся продуктами распада. Здание - этаж за этажом - буквально нанизало на невероятных размеров световой луч, как канапе на шпажку. Захрустели, разламываясь, потолочные балки; превращаясь на лету в уголь, осыпались доски и штукатурка, перила снесло в бушующий белоснежный поток с рыжими краями, который унесся куда-то в подвалы. Осталась чёрная угловатая дыра, разрезанные - точно на чертеже в архитектурном проекте - пустые квартирки и пепел, дрожащий в нагретом бушующим внизу пожаром воздухе. Многоэтажка, шатнувшись, начала проседать - словно подмытый водой снежный домик. Следом за перилами в дыру заскользили ступени. Лестница расслаивалась, делилась на дольки и рассыпалась. Этот поток увлек и Эрика, неуклюжего в защитном скафандре. Сорвавшись вместе с остатками лестницы, - он пытался удержаться за укрепления - глава подразделения черной тенью сорвался вниз, но ухватился за изогнутую водопроводную трубу, о которую ударился в полете. Труба гнулась.