Бритье и стрижка

-Вау, ты красавчик. -А ты явно нет. -Привет, очаровашка. -Вы что-то сказали? -Ты просто отдохновение для глаз. -Лучше ничего не придумал?

***

Шерлоку никогда не удавались комплименты. Не то, чтобы антисоциальный гений много их получал, но какое-то время он их действительно получал. Больше не получает. Проблема заключалась в том, что Шерлок не понимал похвалы, которая всегда, казалось, основывалась на лжи. В конце концов, он, как и все остальные, мог видеть, так что он знал, как он выглядит. Так что на протяжении многих лет, каждый раз, когда Шерлоку говорили комплимент по поводу его внешности, он отражал его, заносчиво и раздраженно. Спустя некоторое время никто больше не говорил ему комплиментов. Шерлок был не против. А потом появился Джон. Возможно, помогло, что первый комплимент Джона был в отношении мозга Шерлока. Возможно, помогло, что Шерлок уже был не так молод (и гиперчувствителен). Возможно, помогло, что к тому времени Шерлоку хотелось поверить в ложь-другую. «Боже, ты самое красивое существо, что я когда-либо видел.» Хотя в устах Джона это не звучало, как ложь. Никогда. Добрый доктор улыбнулся, глядя сверху вниз на своего любимого, сидевшего прямо, словно палку проглотив, на опущенной крышке унитаза, пальцы переплетены между собой, руки на коленях. Взяв Шерлока за колючий подбородок, Джон повернул голову детектива налево, потом направо. «Ты словно создан из света и углов и моих лихорадочных сновидений.» Джон покачал головой, убрал завиток с глаз Шерлока. «Ты сказка. Сидящая на унитазе. С рыжей бородой и сердитым взглядом, который говорит о том, что ты начнешь называть меня идиотом в любой момент.» Брови Шерлока взлетели на лоб и он помотал головой. Нет, почти сказал он, совсем не так. И все же он ничего не произнес вслух, все еще не привыкший говорить спасибо, все еще не совсем понимающий своей партии в этом танце. «Подними подбородок.» Шерлок повиновался. По крайней мере, он запомнил ту часть, где говорилось о том, чтобы позволить партнеру вести. «Так что, убираем все? Оставляем бакенбарды? Хочешь усы? Как насчет эспаньолки?» Шерлок прищурил один глаз. «Можешь попробовать все это. А потом убери все. Я не выйду из этой комнаты с вдохновенно оформленными волосами на лице.» Параллельно с простейшими шажками этого танца Шерлок учился шутить так, чтобы не было обидно. Это было сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. «Так ты разрешаешь мне.» Шерлок наклонил голову… «Ненадолго.» ...и искоса посмотрел на Джона… «Сделать все, что я захочу.» …а потом поднял подбородок… «С тобой.» …и опустил его. Дважды. Он только что дал Джону разрешение. На… все. И внезапно, вот просто так, Шерлок Холмс почувствовал себя чертовым пухом с одуванчика. Да, чем-то легким, невесомым, чертовски близким к парящему. И хотя это должно было показаться близким к тошноте и страху, неуверенности и раздражению, в этом маленьком пространстве с этим маленьким мужчиной, ощущалось оно как свобода, как неизвестность, простиравшаяся на большое расстояние. Как танец, черт побери. И при всем при том, все, что он делал – это сидел на крышке унитаза, его бледные глаза смотрели в глаза темные, и говорили да, возможно, впервые в жизни. «Ты… красивый.» Он не будет говорить этого очень часто. Но иногда будет. А прямо здесь, прямо сейчас? Пора было сказать это, пока из крана капало, а трубы в стенах стонали, потому что миссис Хадсон наполняла чайник внизу. Растроганный Джон коротко, удивленно вздохнул. «Никто никогда мне этого раньше не говорил.» Шерлок поднял подбородок, посмотрел на Джона снизу вверх и свысока одновременно. «Идиоты.» Потом добавил, куда мягче. «Они смотрят, но не видят.» Ничего очевидного не происходило в этой ванной комнате на протяжении следующих одиннадцати минут, хотя глубоко внутри, под кожей и костями, в сердцах и умах, начались великие тектонические сдвиги. Старые привычки оказались внезапно отброшены. Заграждения убраны. Страхи изучены и признаны беспочвенными. И то, что начало возникать в полуденной тени и звуках кап-кап-кап – было силой, с которой приходилось считаться. Бывший армейский врач и хрупкий гений соединялись так, что это будут не только признавать при их жизни, но и обсуждать после, будут вспоминать те, кто видел это, преклоняться те, кто не видел. Джон Уотсон и Шерлок Холмс, возможно, только что предприняли первые шаги в их неожиданном путешествии навстречу легенде. Легенды понятия не имели, как починить протекающий кран, но что уж тут поделать. «Пора,» - сказал тихо Шерлок, и возможно он имел в виду рыжую бороду, которую пора было сбрить, или, возможно, то, что было пора наконец вырасти и научиться двигаться в мире, вместо того, чтобы прожигать его насквозь, Джон не знал. Что Джон знал, так это, что да, было пора. Невысокий мужчина наклонился, более высокий приподнялся и они нежно поцеловались – потому что время было для нежности, в этом сером полуденном свете, в неподвижной тишине. Когда Джон отодвинулся, была секундная задержка, пока Шерлок все еще оставался там, глаза закрыты, лицо поднято навстречу ему, словно теплому солнцу. А потом Шерлок улыбнулся, открыл затуманенные глаза и – когда одна рука с длинными пальцами скользнула по ноге Джона вверх к его бедру – нежное превратилось в нечто иное. Шерлок все еще изучает карту Джона. Всеми инструментами, что у него есть – ладонью руки, кончиками пальцев, языком, губами и зубами – он все еще изучает изгибы и углы Джона, места, где ему щекотно, места, где больно. Он быстро схватывает, Шерлок, но здесь он медлителен, здесь он хочет быть неспешным, тянуть, сдерживаться, бесцельно бродить, изучать параметры локтей Джона в одни выходные, а изгиб его задницы в другие. Шерлок посвятил бы этому изучению всю жизнь, если бы он мог, но он не может представить, что… Джон будет здесь, с ним, дольше сегодняшнего дня, может быть, следующей недели. Он не подарок, он даже не знает, как таковым притворяться, так что он ничего не ожидает и понял, что он не был бы удивлен, если бы на этом все закончилось. Так что хотя он хочет, нуждается, любит заниматься только тем, что сосредотачивается на одной небольшой части Джона на целые долгие минуты, часы, он остается человеком, который уверен, что буфет скоро у него отберут, так что лучше черт побери, есть прямо сейчас. И именно этот человек потянулся к бедру Джона, тот, что так сильно жаждет этого, что перед глазами у него все расплывается, так что Шерлок потянул Джона за его петли для ремня и прижался лицом к животу своего любимого и застонал уже только оттого, что ему настолько сильно было это необходимо, что его трясло. «Джон?» это был незавершенный вопрос – что я могу получить, сделать, взять? Что ты дашь мне? Что тебе нужно? Это также было разрешение: Делай, что хочешь, потому что я тоже этого хочу. И Джон сделал. Первое, что он сделал? Самое первое? Он притворился, что боится щекотки. Когда пальцы Шерлока снова вонзились в его бедра, а лицо вжалось в его живот, добрый доктор заерзал, пытаясь отодвинуться и захихикал, и соврал, - «Щекотно,» - потому что эта крохотная комнатка? Она уже наполнилась тревогой и отчаянием Шерлока, и если Джон и собирался научить чему-то этого странного гения, который знал очень мало и одновременно слишком много, так это тому, что секс и любовь могут (должны) быть удовольствием. А еще неаккуратными. Глупыми. Неожиданными. Быстрыми. Медленными. И сейчас. Очень даже прямо сейчас. «Сейчас, сейчас, сейчас,» - прошептал Джон и еще до того, как он произнес это даже во второй раз, руки Шерлока уже летали по пуговицам его рубашки и вытягивали ее из его джинсов. Эти руки двигались так быстро, что они уже расстегнули его ремень и пуговицу и молнию, прежде чем Джон успел хотя бы сделать второй вдох. Не спеши, чуть было не сказал он, но потом он не сделал ничего, чтобы остановить продвижение своего любимого, вместо этого он вышагнул из джинсов и трусов, когда Шерлок стянул их вниз. С мягким вздохом Шерлок обхватил руками талию Джона и снова прижался лицом к животу Джона, только на этот раз он игриво прикусил кожу зубами, так что конечно Джон притворился, что ему щекотно, что заставило Шерлока крепче сжать руки… и сильнее укусить. «О,» - этот тихий вздох на этот раз принадлежал Джону. Мягкое царапанье зубов и языка по его бедру послало сладкий импульс практически повсюду, если это всюду состояло из его члена, мошонки и - нет, только его члена и мошонки. Джон прижался губами к макушке Шерлока, бормоча, - «Сделай это еще раз,» - в лохматую копну его волос, и был немедленно вознагражден еще одним укусом, дополненным рыком. А потом его было не остановить, этого эксцентричного детектива, который три месяца назад был мужчиной, который никогда не делал того, что он делал сейчас, но, да, он быстро схватывал, совершенно откровенно посвящая себя изучению конкретно следующего: Что доставляет удовольствие Джону? Его язык в пупке Джона: Шерлок знал, что доброму доктору это нравится. Он наклонил голову, чтобы достать языком до нижней стороны члена Джона: Ногти, царапнувшие кожу его головы, дали ему понять, что это Джону тоже нравилось. А достаточно прямолинейно открыть рот, посмотреть на Джона, а потом засосать его член этим влажным горячим ртом? Да, без сомнения – эти мелкие толчки, сопровождаемые тяжелым неглубоким дыханием – Шерлок мог сказать, что Джон был достаточно впечатлен и этим тоже. Быстро или медленно, грубо или мягко, позднее у Шерлока появится множество сексуальных предпочтений, наклонностей и слабостей, но то были ранние дни, почти самое начало, и потому именно сейчас он обрабатывал Джона любым, черт побери, способом, каким ему скажут. Так что Джон сказал ему. «Боже, мне это ужасно нравится.» Это были ногти Шерлока, которые мягко-грубо процарапали заднюю поверхность обнаженных бедер Джона, пока тот загонял ему в рот. В первый раз, когда Шерлок это сделал, Джон задрожал и его живот и ноги покрылись пупырышками. На второй раз, Джон положил руки на плечи Шерлока, выгнулся в его сторону и сказал, что ему это нравится. На третий раз, когда Шерлок царапнул по коже Джона – инстинктивно проводя ногтями по тем же самым ободранным местами, что и раньше – добрый доктор застонал от о-такой-приятной боли. Потом покачивание бедер Джона замедлилось, и быстро все схватывавший Шерлок понял, что это значило, что его любимый был готов к чему-то большему, так что Шерлок дал ему больше. «Да…» На этот раз то были зубы на чувствительной коже члена Джона, и, возможно, у Шерлока уже появилась слабость кусать, потому что Джону нравилось, когда его кусали, а может быть, Шерлоку нравилось кусать, потому что он хотел, чтобы его любимый укусил его в ответ. Примерно три года спустя после этого дня Шерлок действительно начнет изучать сексуальные отклонения – свои и Джона – проверять, насколько легко их развить у себя… и кого-то другого. А сейчас, сидя верхом на унитазе, распластав ладони по задней поверхности бедер Джона, с добрым доктором, стоящим между его ног, Шерлоку было совершенно наплевать на все, кроме этого, того, что Джон рядом, бормочет тихие, неразборчивые слова, пока Шерлок нежно у него сосет, и еще нежнее его покусывает. «О боже.» Покрытая шрамами от экспериментов, длиннопалая, лишь слегка подрагивавшая рука обхватила яйца Джона – уже напряженные, подтянувшиеся ближе к его телу – и сжала. Ноги Джона задрожали. Это позднее также изменится для Джона, все это. Он станет более спокойным, медлительным, будет больше планировать. Но прямо сейчас то, что он был с Шерлоком, заставляло доброго доктора висеть на волоске, все было интенсивным, остро ощущающимся, так чертовски хорошо. Конечно, он не был с мужчиной года четыре, пять, может быть шесть, Джон не был уверен, но не поэтому все ощущения были настолько изысканными, не поэтому всего лишь небольшой минет после обеда (рядом с унитазом, черт побери: Джон понятия не имеет прямо сейчас, как часто они будут заниматься сексом в ванной комнате, но это будет куда чаще, чем это вообще имеет смысл) заставляет его коленки трястись. Нет, причина, по которой все ощущалось так остро, – снова ногти Шерлока, впивающиеся в его бедра, поверх уже чувствительной, поцарапанной плоти; Джон закрыл глаза, вцепился пальцами в плечи Шерлока – была в том, что это был Шерлок, черт побери, необузданный гений, неприкосновенный красавчик, саркастичный засранец, и Джон был, черт побери, влюблен в него. «О, черт, да.» И, очевидно, склонен к ругательствам. С губами, влажными от слюны и, возможно, выделявшейся смазки, Шерлок посмотрел вверх на Джона, который посмотрел вниз на него и выругался снова. «Черт возьми, поверить не могу, что ты такой,» - хрипло сказал он, проводя большим пальцем по губам Шерлока, и как только мог рот, обычный рот выглядеть обольстительным и таким сексуальным, что Джону едва нужны были прикосновения, чтобы почувствовать, как близится его оргазм. Ответ на этот вопрос останется загадкой на долгое время – или предметом тихих ночных размышлений – и едва ли он вообще существует. Шерлок, во многом такой же мужчина, как все прочие, знал, что Джону все же нужно немного прикосновений, так что он перестал массировать его мошонку – оказывая ровно столько давления, чтобы оно возбуждало, чтобы сердце Джона колотилось, но совсем не достаточно – и вместо этого лизнул свою ладонь медленным движением широкого, влажного языка. «Боже, боже, боже,» - молился добрый доктор, наблюдая, потом он резко наклонился за постанывающим поцелуем и осторожным укусом идеального розового и нежного изгиба губ. Когда он ощутил, как пальцы Шерлока обхватили его член, Джон выпрямился, запрокинул голову и стоял абсолютно тихо, ожидая… ожидая….ожидая того, что, как он знал, последует, но что, как он знал, заставит его как следует… подождать… …рукой, пальцы которой едва смыкались, едва прикасались, едва двигались, Шерлок принялся поглаживать. «Нееееееееееееееееееет.» Джон говорил это сам себе, или вселенной, или своему члену, вопрошая и утверждая, что нет, ни в коем случае, совершенно невозможно, чтобы это было настолько чертовски приятно, что в почти сорок невозможно было ощущениям быть настолько свежими, настолько болезненно идеальными, настолько правильными, что он мог бы кому-нибудь выколоть глаз, настолько твердым и готовым был его член. Красивые, красивые пальцы – даже руки Шерлока сводили Джона с ума – еще больше расслабились, прикасаясь к члену Джона еще меньше, чем раньше, и это наконец случилось, одно из колен Джона на самом деле подломилось, и ему пришлось впиться ногтями в плечи Шерлока и держаться, иначе он бы рухнул со всей безумной силой от того, что он нуждался и хотел, нуждался, хотел, так сильно нуждался и хотел кончить и все же… не …. совсем… кончал. «О, Шерлок…» При звуке собственного имени, которое прошептал Джон, добрый детектив начал поглаживать быстрее. Не будучи идиотом, Джон все понял и продолжил разговаривать. «…я не могу…» Не вовремя он сделал паузу, потому что три слова заставили хватку Шерлока расслабиться и сильно замедлиться. Второе, сильно напряженное колено Джона умоляло прислать подкрепление, или ускорить процедуру, или сделать что-нибудь, пожалуйста, так что Джон принялся говорить больше, быстрее, тише. «…так…хорошо…я не могу…сдерживаться…» «Ммммм,» - с облегчением ответил Шерлок; и больше ничего, только тихий стон, согласие, поощрение. Но он все еще не сжимал пальцы на стояке Джона сильнее. Вместо этого он сказал, - «Ммммммм,» - снова, но на этот раз он лизнул самый кончик члена Джона, слегка абстрактно размышляя о том, что он вроде как хотел бы попробовать на вкус Джона утром, днем и вечером, чтобы проверить, изменяется ли вкус его спермы в зависимости от времени суток. Это был лишь проблеск идеи, тут же засунутой подальше для другого раза. Сейчас было время снова посмотреть вверх на Джона, на изгиб его шеи, время было сжать левой рукой бедро Джона сильнее, одновременно еще больше расслабляя – да, черт побери, расслабляя – правую руку на напряженном члене Джона, пока Джон не начал делать то, чего Шерлок так отчаянно от него хотел: говорить, рассказывать, направлять, умолять, требовать. «О, черт побери, Шерлок,» - зашипел доктор вверх, в потолок, чуть подергивая головой, низким хрипловатым голосом, «мне нужно…» Возможно, Джон собирался сказать что-то еще, но не сказал, а повторял только, снова и снова, и этого было достаточно, более чем достаточно, для одного темноволосого мужчины, который терпеливо ждал, этого было более чем достаточно. «Мне нужно…нужно….мне нужно…» Шерлок склонил голову, снова лизнул ладонь, на этот раз очень быстро, так что он едва нарушил ритм, и он принялся гладить член Джона, сжимая пальцы вокруг твердой плоти сильнее. Этого было почти достаточно, почти, почти, почти. «…нужно…нужно…нужно…» Дыхание Шерлока участилось, его рука стала двигаться еще быстрее, но он знал, что Джону нужно больше, всего лишь чуть-чуть больше, но он не стал ему это давать, нет, он подождет совсем чуть-чуть, позволит своему любимому подняться выше, чуть выше, пока… «…мне… нужно… нужно…Шерлок…» При звуке своего имени, произнесенного именно тогда и таким образом, пальцы Шерлока рефлекторно сжались на эрекции Джона, и тело Джона сказало черт побери спасибо, и добрый доктор принялся кончать с такой силой, очень сильно, практически на все вокруг, по крайней мере, пока Шерлок – которому попало в глаз, спасибо большое – не обхватил ртом оргазмирующий член и не проглотил все до последней капли, как умирающий от голода, которого наконец покормили.