***
Глаза Микки скользили по экрану телефона, показывающим кучу домов для него и Ева. Он всего лишь хотел снова квартирку с тремя спальнями и двумя ванными, с собственной прачечной, вместо общей, однако было ощущение, будто им двоим чертовски повезло, пока они жили в своем доме на протяжении последних лет. Квартиры, которые мужчина подыскал, были либо слишком далеко от школы Ева, чтобы он мог самостоятельно ходить туда и обратно пешком, либо на пару сотен долларов выходили из его бюджета. — Ничего не нашел? — спросил Ев, идя рядом с отцом. — Потому что я не могу найти вообще ничего. — Не очень обнадеживающе, — пробурчал Микки, делая затяжку. Он должен начать искать где-то за пределами того, где они хотели жить, и может даже забросить учебу. Сама идея того, чтобы переехать в более дешевое место не была бы так плоха — Микки был на той стадии в своей жизни, где он бы даже смирился с ипотекой, если бы смог погасить свой депозит. Это бы означало, что после своей смерти Микки смог бы оставить Еву хоть что-то стоящее, и чем быстрее он начнет платить, тем лучше. Мужчина не хотел, чтобы его ребенок потом погряз в долгах. К сожалению, аренда за жилье не оставляла ему так уж много, чтобы платить за этот депозит. Он провел достаточно времени с претенциозными родителями на праздничных вечеринках, чтобы понять, что арендные деньги неприкосновенны. Как группа родителей собралась на вечеринке по случаю дня рождения девятилетнего ребенка и стала обсуждать ипотеки и то, у кого работа лучше, Микки никогда не поймет. Это определенно была самая скучная часть бытия родителем. Мужчина подумал, что Еву придется учиться пользоваться автобусом, если он хочет, чтобы для него хоть что-то осталось в завещании Микки. Боги, докатились, он уже думает о своем завещании. Седые волосы из ушей уже были на подходе — он мог буквально чувствовать их. Он застонал (мысли о будущем всегда заставляли его это делать) и засунул мобильник в карман. — Что думаешь насчет автобусов? Ев тоже застонал. Около школы стоял автобус, когда они подошли. Микки и Ев разделились — мальчишка пошел в свой классный кабинет, а мужчина направился в учительскую, чтобы узнать, что от него понадобится. В этот раз он не закрыл свои татуировки. Ев наорал на него утром, когда он выходил из душа, так что он попросту не успел, да и не то чтобы ему надо было производить на кого-то впечатление, как это было с заместителем директора. В этот же раз будет всего лишь класс, полный четырнадцатилеток, и парочка учителей. Однако это все равно не остановило его от того, чтобы попытаться спрятать их, когда ему пришлось заговорить с секретарем. — Здрасьте, — сказал он, и пожилая морщинистая женщина посмотрела на него. Она напомнила Микки Роз из «Корпорации монстров» (Ев был одержим этим мультиком в детстве, и чуть не заплакал, когда подрос и узнал, что будут снимать приквел). — Здравствуйте, — ответила она так, будто разбиралась с доставучими подростками весь день. — Э, ну, я Микки Милкович? — он не знал, почему это прозвучало как вопрос, однако так получилось. — Я сопровождаю класс моего сына… Он замолчал, когда женщина глянула на него. Это был классический взгляд, который все кидали на него, понимая, что он так молод. Боги, даже если бы быть отцом-подростком было не так тяжело, Микки все равно вбивал бы в голову Ева то, что не стоит им становиться хотя бы из-за долбанных взглядов, которые все будут на него кидать, понимая, что он так молод для отца ребенка возраста Ева. Ебанные осуждающие всё мудаки, которые ведут себя так, будто никогда в своих жизнях не совершали ошибок. — Мисс Хилл будет отмечать всех в своем кабинете, — монотонно сказала секретарша, — но она будет только через десять минут. Вы можете подождать ее здесь. — Ага. Спасибо. Милкович не был уверен, ненавидел ли он школу больше сейчас, являясь родителем, или будучи студентом. В обоих случаях было херово. — Так, эм, буду лишь я и мисс Хилл, или?.. — зазвонил телефон, прерывая вопрос мужчины. Секретарша ответила на звонок, игнорируя мужчину самым наглым образом. — Что ж, конечно, окей. Он сразу же направился вон. Ему срочно понадобилась сигаретка. Он вышел из кампуса перекурить и подумать о Йене, который сейчас наверняка не так уж и далеко. Микки понятия не имел, как ему это удавалось. Евгений и Прайа были единственными подростками, с которыми ему самому еле удавалось справляться, а Галлагер делал это на добровольной основе, часами, каждый день. Милкович поместил сигарету между губ и снова вытащил телефон. Он улыбнулся, когда увидел картинку на своем экране блокировки (Микки поменял ее на ту, которую сделала Светлана, где были изображены Микки и Ев — у Ева эта фотография стояла на главном экране, а на блокировке было его фото с Прайей; у мужчины же на главном экране стояла картинка их вместе, когда Еву было пять), прежде чем начать печатать. «Почему ты стал учителем?» Его телефон пискнул через пару секунд. «Горячие папочки». Его губы сложились в улыбку. Он бы назвал себя «влюбленным», если бы не был слишком напуган корнем этого слова. Единственная любовь, что он испытывал, была к его семье, и он повторял себе это каждый день, однако, кажется, все имеет свойство меняться. Он посмаковал сигаретку чуть дольше обычного, прежде чем снова направиться в школу, напичканный необходимой дозой никотина. Прозвучал еще один звонок, и детишки стали ходить по школе, направляясь на следующий урок. Прошло не так уж много времени, прежде чем Микки понял, что стоит около автобуса с кучкой студентов вокруг. Он узнал мисс Хилл сразу же, как только увидел. Это была молодая учительница, брюнетка, с огромным рюкзаком на плече и кучкой бумаг и скрепок в руках. Она вела за собой целую армию подростков, как показалось на первый взгляд, и в конце этой армии мужчина заметил Ева. — Мистер Милкович, — поняла она, когда подошла поближе. — Микки, — поправил он женщину, на что та кивнула головой. — Эбигейл, — она слегка качнулась на месте, будто пытаясь удержать равновесие. Микки потянулся к ее бумагам. — Я бы пожала вам руку, но, кажется, мы оба слишком загружены, благодарю. Мужчина был только рад не пожать ей руку. Он ненавидел делать это, особенно так часто. И дело было не только в якобы «вежливости». Просто он ненавидел телесный контакт с незнакомыми людьми, если только он не был с сексуальным подтекстом. Есть в этом что-то, что ему не по душе. — В общем, дети будут разделены на четыре группы. Вы будете в ответе за группу Ева, — она хлопнула по стопке бумаг. — Каждый студент получит это — здесь двадцать вопросов, на которые они должны будут ответить. Они сами должны найти ответы. Мы встретимся в двенадцать на ланче, а затем снова вернемся в автобус к трем. — Хорошо. — Имена всех ваших студентов на бумаге, и вы не должны знать все ответы. Вообще-то, вы здесь просто чтобы проследить, чтобы никто не потерялся и не разбил чего. Будут еще один учитель и родитель, сопровождающие нас. Если что-то случится, звоните мне, — она написала свой номер на самом верху бумаги. — Вот мой номер, а ваш мне уже дал Ев. — Что ж, вы не первый учитель, кому он подкидывает мой номер, — пробурчал Микки и получил сконфуженный взгляд. — Не важно. — Ладно, ну, я пошла, посчитаю детей, проверю, чтобы там были именно те, кто и должны быть для сегодняшней поездки. Эбигейл отсчитала двенадцать листочков, которые поместила поверх бумаг, и затем обменяла их на те, что держал Микки. — Это для вас и ваших детей. Брюнет прошелся по именам и вздохнул с облегчением, когда понял, что Прайа тоже в его группе. И именно в тот момент все пошло по пизде, потому что Микки поднял взгляд со своего листочка как раз вовремя, чтобы увидеть Йена, идущего к ним и выглядящего взволнованно, с рюкзаком через плечо. Йен остановился, когда увидел Милковича около автобуса, и вокруг них все тут же стали твитить. — Блять, — выдохнул Микки уже, наверное, в восемнадцатый раз за это утро. Должно быть, это привлекло внимание Ева, потому что тот отвел взгляд от Прайи, посмотрел на отца, проследил за его взглядом и увидел Йена. — В яблочко, — ухмыльнулся мальчишка, и мисс Хилл, которая, видимо, не заметила внезапного напряжения в группе или же вообще не была в курсе великого плана Ева, тут же направилась в сторону Галлагера, чтобы поговорить. Они быстро и тихо обменялись парой фраз, и она передала ему тоже бумаги с именами. Когда это было сделано, девушка построила детей в круг и стала зачитывать имена, что дало Йену возможность поговорить с Микки. — Вот уж не думал, что учителя по английскому приглашены в научную поездку, — сказал Милкович и, хоть он и был недоволен тем, что все это лишь еще больше подогреет желание Ева о том, чтобы они были вместе (а также девочек, которые были слишком заинтересованы его личной жизнью), внутри стало теплее, когда он увидел рыжего. — Учитель, который первоначально должен был поехать, заболел, — пробурчал Йен, и брюнет учуял шлейф сигаретного дыма от него. — Гораздо легче подменить меня на занятиях, так что, вот он я. Не думал, что ты серьезно насчет того, чтобы сопровождать. — Ты слышал разговор в машине. Все, чего хотелось Микки — лишь дотронуться до Галлагера. — Мог и черкнуть мне пару строк о своих планах на день. Брюнет поднял брови. — Серьезно? — спросил он, на что Йен закатил глаза. — Не думал, что мы теперь сообщаем о каждом своем движении. Не думаю, что я вообще захочу дойти до чего-то подобного в наших отношениях. — Мы не… знаешь, сейчас не лучшее место для этого, — признался Галлагер и вздохнул, — просто мог бы и ввести меня в курс дела, ведь обычно мы все же говорим друг другу о наших планах. — Вообще-то я планировал весь день слать тебе картинки своего члена, пока Ев не напомнил мне о поездке. — Хорош гнать! Микки лишь ухмыльнулся и посмотрел на Эбигейл, которая давала указания подросткам. Когда она закончила всех проверять, то попросила их начать залезать в автобус, и один за другим все забрались в транспорт, радуясь, что могут провести хоть один день вне школы. Милкович-таки поймал одну девчушку за тем, как она сделала фотографию их двоих, прежде чем забраться в автобус. — Это будет в твиттере, — простонал он, и Йен покачал головой. — Я убью Ева. — Он ужасный маленький говнюк, скажи? — Ты его растил. — Что ж, у всех нас есть сожаления. Мое просто оказалось разумным и гораздо умнее меня, а еще вечно просящее еду. Йен рискнул игриво ткнуть его по ребрам локтем, и брюнет улыбнулся ему в ответ. Рыжий был слишком мил, чтобы Микки мог сопротивляться. Однако ухмылка тут же слетела с его лица, когда он увидел еще одного родителя. Микки тут же признал в ней мамашу, которая подслушала тот их разговор о трахе. — Блять. Она тоже мгновенно их узнала, но Эбигейл была в абсолютном неведении. Учительница представилась женщине, а затем указала на Микки. — Микки, это Лиза. Лиза, это Микки. И вы, наверное, уже знаете мистера Галлагера? Он учитель английского Стефани. Милкович ожидал, что мамаша начнет кукарекать насчет того, что она услышала, может, что-то в стиле: «Да, он учит Стефани английскому, в перерывах между еблей с Микки», однако она ничего не сказала. Слишком убито уж выглядела, чтобы проронить хоть слово. Так что Лиза лишь кивнула головой, прежде чем последовать за последним студентом в автобус. Эбигейл выглядела сбитой с толку, однако тоже направилась за ней. — Пора ехать! — Похоже, вид твоей задницы отпечатался у нее в сетчатке, — пошутил рыжий о Лизе, когда они тоже двинулись в сторону автобуса. — Она даже не видела мою задницу. — Ей же хуже. Да они в жизнь не смогут сохранить свои отношения в секрете от Ева, если будут продолжать так бессовестно флиртовать.***
Все оказалось не так уж и плохо, как предполагал Микки. Они с Йеном даже не пересекались за весь день. Эбигейл попросила их сесть по разным концам автобуса, чтобы, в случае чего, все четверо взрослых были в пределах досягаемости. К сожалению, единственное, что интересовало их, слухи, распространяющиеся со скоростью света, о том, что Ев собирался свести Йена и Микки. Так мужчина и узнал, что такое #Галлавич. Это была смесь их фамилий, как у всех этих знаменитых парочек, и это было самое дикое, что Микки когда-либо слышал. Он просто не мог понять, почему кучка людей, которая не знала абсолютно ничего о нем и Йене, уделяла столько времени и усилий фантазиям и слухам о них. На всю поездку Милкович застрял рядом с девочкой по имени Халима. Все, что она делала — показывала ему хэштеги в твиттере и тамблере, которые даже заслужили горстку интереса. Студенты из других школ в округе тоже уделяли внимание всей этой ситуации. Халиме, кажется, было совсем наплевать на его татуировки. У Микки было чувство, будто это дело рук Ева. И каждый раз, когда брюнет смотрел на сына, мысленно пытаясь сказать тому, как он взбешен из-за всего этого срача, мальчишка лишь сиял ему в ответ. Это будет чертовски длинный день. *** Это было именно настолько ужасно, как Микки и предполагал. На горизонте солнечного дня появились тучки, когда брюнет понял, что был один человек, совершенно не одобрявший всю эту движуху с Микки и Йеном. Взгляды, что он посылал мужчине, были в разы хуже, чем те, что Микки посылал Еву. Джошуа смотрел на брюнета, будто тот был дьяволом во плоти и лично ответственен за все плохое, что творилось в мире. Милкович был в курсе о влюбленности мальчика в Йена, однако не думал, что это затянется надолго, и что он продолжит его ненавидеть. Галлагер ничего об этом не говорил, видимо, не считая это чем-то важным, однако у мальчишки точно были проблемы, судя по тяжелым взглядам. Слава богам, Джошуа не был частью его группы. Микки нравилась его группа. Они не были слишком шумными и не задавали ему вопросов о том, какой, по его мнению, был ответ в тесте. Один мальчишка спрашивал у Ева и Прайи ответы, но на этом все. Единственное лишь, приходилось как-то справляться с гневными взглядами, когда Микки сопровождал группу к следующему экспонату и натыкался на Джошуа. Все остальное же время мужчина был окружен хихикающими подростками, которые всё трещали о том, какая же у них с Йеном настоящая любовь. Когда они находились поблизости, Милкович всегда становился ослепленным вспышками чьей-то камеры. Микки подумал, что внеплановый домашний арест Ева никому не навредит. Его же надо как-то наказать за все то дерьмо, через что проходит мужчина? Когда стрелка часов приближалась к полудню, у Микки уже болела голова и урчал живот, и он абсолютно ничему не научился, несмотря на то, что читал то же самое, что и остальные подростки, которые записывали свои ответы. Ноги нещадно болели, и единственное, что спасет его — еще три чашки кофе. Наверное, ланч будет лучшей частью этого дня. Все четыре группы встретились на специальной площадке для еды, которая сразу же начала появляться из рюкзаков детей (ну, а некоторые просто стояли в очереди, чтобы заплатить за еду из кафетерия), и они, наконец, воссоединились с друзьями, которые были в других группах. Некоторые студенты достали свои листки и стали сверять ответы, другие же подпрыгивали на местах в нетерпении, видимо, им нужна была сигаретка так же сильно, как и Микки (долбанные четырнадцатилетки!). Это было именно то, что мужчина и помнил о старшей школе, и ему оставалось лишь поблагодарить какого бы там ни было бога (если такой вообще имелся) за то, что все это было позади. — Мистер Милкович? Его наблюдение за Евом и его сверстниками было прервано младшим мальчиком. Микки моргнул в непонимании. — Да? — Мне нужно в туалет, — сказал мальчик, и мужчина поднял брови. — Ага, и? — И мне нужно ваше разрешение, чтобы пойти. Милкович вспомнил, что что-то в этом роде ему говорила Эбигейл. — Оу. Эм… Йен пришел ему на помощь. — После ланча, Бэйли, — сказал он, и Бэйли теперь взглянул на рыжего. Он был ниже Ева где-то на сантиметров десять, если не больше. — Некоторые из моей группы тоже попросились. Чуть позже вы все вместе пойдете. — Хорошо, — Бэйли пробурчал и прошел обратно к одному из столов. — Мы уже можем поговорить о наших кинках? — спросил Галлагер и встал рядом с Микки, когда мальчишка был уже далеко и не смог бы их услышать. — То есть, я знаю, у нас уже был небольшой разговор об этом, но я думаю, что пришло время снова его коснуться. — А что? Тебя втыкает от мысли меня в окружении всех этих детей? — он чувствовал практически невесомые прикосновения пальцев Йена к его спине, но даже от этого его начало потряхивать. — Когда тебя называют «мистер Милкович», пока ты в этих очках - вот, от чего меня втыкает. Он надел их, когда пытался прочесть информацию на бумаге, и как-то забыл потом снова убрать их в карман. — Я знал, что у тебя пунктик насчет очков, — у Микки руки чесались играючи притянуть Йена к себе за галстук, однако они были на публике, поэтому он ограничился лишь красноречивым взглядом на него. — Я все еще должен привязать тебя галстуком, помнишь? Взгляд, что кинул на него Галлагер, дал брюнету понять, что, если бы это сошло ему с рук, он бы притянул мужчину к себе и жадно поцеловал. Однако он этого не сделал. Микки был слегка разочарован. Боже, эта навязчивая идея поцеловать Йена преследовала его. — Это была плохая идея, — пробурчал Йен, отворачиваясь от Микки и, таким образом, от всех остальных студентов. — Очень, очень плохая. Впервые с того самого раза, как они подписали их негласный договор, Милкович всерьез испугался, что Йен имел в виду, что они были плохой идеей. — Что за идея? — Подумать, что я смогу прийти сюда и разговаривать с тобой, будто я не хочу на самом деле выебать тебя. От этого стало ничуть не легче. — Я пойду и сяду с людьми, которые не особо сплетничают о том, с кем я спал, и буду есть свой ланч, и ты сделаешь то же самое, договорились? — предложил Йен, и Микки кивнул. Его собственный ланч был все еще у Ева в рюкзаке, и он был уверен, что сын не будет так уж против того, чтобы мужчина сел с ним. И, конечно же, мальчишка был лишь рад подвинуться и дать своему папе местечко рядом с собой и своей небольшой компанией друзей. Все это было слегка неловко. Сам Микки и представить не мог, как бы это выглядело, если бы его собственный отец сидел с ним и его друзьями в школе, однако все, чего мужчина хотел в данный момент, лишь запрыгнуть на Йена или же встать под ледяной душ. Однако так было до тех пор, пока не закончился ланч, и Микки ждал последнего ребенка из своей группы, который пошел в туалет, чтобы снова вернуться туда, где и началась вся головная боль. Именно тогда Джошуа подкараулил его, весь такой бравый и наполненный решимостью и осознанием, которого еще не достиг Ев. — Вам лучше держаться подальше от мистера Галлагера. — А тебе лучше не лезть в чужие дела, малыш, — сухо сказал Микки, чем лишь взбесил мальчишку еще больше. — Я не малыш! — И эта фраза только что доказала, что ты и есть малыш, — вздохнул Микки. Взгляд, что кинул на него Джошуа, предполагал пинок в голень. Однако этого не произошло. — Вы не достойны его. Он заслуживает лучшего. — Ага, и? — Микки понял, что повторяется. — Вы не заслуживаете его. — И ты думаешь, что какой-то подросток, тронь он которого, сразу попадет в тюрьму, заслуживает? — Секс — это еще не все, — нахмурился Джошуа. — Секс довольно важен для взрослых, которым он нравится. — Он заслуживает того, кто будет любить его, — уверенно сказал мальчик, даже гордо, и Микки закатил глаза. Потому что, да, Йен и правда этого заслуживал, однако конкретно этот пацан чего-то не договаривал. — Вы пожалеете, если не отстанете от него. Прошли годы с тех пор, как кто-то был настолько туп, чтобы угрожать ему, и, хоть Микки и знал, что фамилия «Милкович» уже не наводит прежний страх, он все еще забавлялся, что Джошуа вообще смог сказать что-то в этом роде. — Ох, пацан-пацан, — хмыкнул Микки, — ты серьезно угрожаешь Милковичу? Йен заслуживает мужчину, который не так туп. Пора бы уже перешагнуть, что ли, через это твое увлечение… — Это не увлечение! — прошипел Джошуа, весь покрасневший и злой. — Я люблю его и подхожу ему! У меня нет багажа в виде сына, меня никогда раньше не арестовывали — ты просто какой-то головорез, который ему точно не пара, так что лучше тебе самому отстать, прежде чем я тебе помогу это сделать, иначе клянусь… Дальше этого не пошло. Мальчишка захлопнул рот, как только появился Ев. Он тут же умчался, оставляя двух Милковичей в непонимании. — Что это было? — спросил Ев, и Микки выдохнул, даже не зная, что все это время он задерживал дыхание. — Он считает, что я стою между его с Йеном «и жили они долго и счастливо». — Но он поцеловал меня. Мужчина резко развернулся, чтобы взглянуть на сына. — Что? Когда? Почему ты не сказал мне? Мальчик лишь пожал плечами. — Не такой уж и хороший поцелуй был, значит. — Ответ мудака, и ты знаешь это. — Я испугался сперва, знаешь, — признался Ев, — не из-за всех этих гей-штук, просто… я думал, что я изменил Прайе, но Йен… мистер Галлагер — направил меня на путь истинный. Э-э, не так выразился. Он, эм, объяснил мне, что я не изменял ей, ведь Джошуа застал меня врасплох и все это вышло из-под контроля и, мой Бог, моя мама — дилдо! Микки подавился воздухом и затем накрыл рукой рот Ева из-за странных взглядов, что на них бросили пара людей. — Ты как всегда говоришь в самое неподходящее время, — он дал сыну убрать свою руку через пару секунд. — Нет, но я понял. Ну, я все еще ненавижу ее, но понимаю ее и, вау. Ха. Что ж, это была очень познавательная поездка. А еще, я совершенно точно уловил, какими взглядами вы с мистером Галлагером перекидывались до ланча. Это все потому, что ты был голоден и решил, что он — очень даже лакомый кусочек? — Знаешь, я иногда действительно ненавижу тебя. — Врешь, как дышишь. Хей, я думаю, выставка крови будет реально офигенной…