***
Когда Йен припарковался на другой стороне дороги, возле жилого комплекса Милковичей уже стоял грузовик. Не было похоже, что его использовали. Галлагер подумал, что Микки еще, скорее всего, паковал коробки. Он направился к квартире (с каждым шагом думая, как же они спустят всю мебель к грузовику) и понадеялся, что Ев не соврал насчет того, что его не будет дома. Он дважды постучал по двери, услышал смех по ту сторону и не смог не поднять брови в удивлении, когда дверь открылась, представляя взору Йена парня, которого он прежде никогда не видел. Он был ниже его самого, блондин с голубыми глазами и небольшой щетиной на подбородке, лицо красное и блестящее от пота. Он старался отдышаться и перестать смеяться, и Галлагер услышал, как Микки тоже смеялся на заднем плане. — Хей! — просиял парень. — Мы слишком шумим? Припарковал грузовик? — Эм, нет, — сказал Йен, перекатываясь с носка на пятку, не уверенный, стоило ли ему остаться или уйти. Похоже, Микки совсем не так одинок, как сказал Ев, и хоть Милкович и согласился, что они больше ни с кем не будут спать, видеть парня, который выглядел так, будто обвалялся в сене, слегка сбивало с толку. — Ну? — парень оглядел Йена, прежде чем до него дошло. — А! Ты же бойфренд! — Я не бойфренд, — слабо сказал Галлагер, но парень его полностью проигнорировал. — Мик! Твой бойфренд здесь! — проорал он через плечо, и вскоре зазвучали шаги Микки. Он был таким же потным, как и другой парень, и чихнул в сгиб руки, когда подошел к двери. — Долбанная пыль, — пробурчал он, но улыбнулся, когда, наконец, посмотрел на Йена. — Привет! Рыжий не разделял его энтузиазма. — Привет. — Дай угадаю: Ев это подстроил? — Ага, — Галлагер осмотрел гостя Микки. — Но он сказал, что ты будешь один, а ты, я гляжу, не так уж одинок... — Черт возьми, да ты ревнуешь! — догадался парень и обхватил Микки за плечи, однако тот лишь играючи оттолкнул его. — Я понял. Не каждый день видишь своего парня с таким невероятно горячим экземпляром, как я, но можешь угомониться, чувак. Мы не такая семейка. Йен моргнул, прежде чем брюнет закатил глаза. — Йен, это мой брат — Игги. Ты собираешься тащить свою задницу сюда или как? Этот придурок бесполезен — затеял чертовы бои по армрестлингу, когда мы должны паковать холодильник в грузовик. — Микки через Игги схватил Йена за локоть и затащил внутрь, и по усмешке последнего рыжий понял, что выставил себя полнейшим мудаком. Квартира была заполнена коробками и сумками, около дивана в гостиной сложены два матраца, позади них, на стене, висели рамы, компьютер стоял на полу, а рядом гордо расположились остатки того, что раньше было компьютерным столом: в общем и целом — настоящий погром. Йен переезжал всего три раза за всю свою жизнь — и каждый раз у него была куча времени, чтобы все упаковать. Как Микки собирался провернуть это за такой короткий промежуток времени — загадка. — И сколько всего Ев помог сделать? — спросил Галлагер, прикидывая, с чего бы начать. — Недостаточно, — пропыхтел Микки. — Я собираюсь сразу же тебя припахать, ты же в курсе? Рыжий снял куртку и положил ее на кухонный стол. — Я готов. — Начнем с ебучего холодильника. Они подхватили его с двух сторон и понесли, в то время как Игги открывал им грузовик. С холодильником они справились неплохо, как и со стиральной машиной и матрацем Микки. — Не берем старый матрац Ева, — сказал брюнет, когда поднял его с пола. В его руках была еще коробка с DVD. — Его заберет Игги, для своего отпрыска. — Когда-нибудь замечал, как близко «отпрыск» и «сожаление»* [прим. переводчика: ‘rugrat’; ‘regret’] стоят друг с другом? — спросил Игги со стоном, пока запечатывал коробку с зарядками, шнурами и переходниками. — Не-а, — улыбнулся мужчина, заставляя Игги закатить глаза. — И что будешь делать с кроватью для Ева? — Я купил ему новую, большую. Нам пришлось околачиваться возле квартиры, потому что должна была прийти доставка, а Ев ушел позже, чем собирался. Это должно быть сюрпризом. — Как раз подходящий размер, чтобы он и Прайа сделали там парочку малышей, — подразнил Игги, и Микки так на него посмотрел, будто собирался кинуть в него кассету. Но вместо этого он чихнул. — Долбанная пыль! — Так Ев и правда такой гений, как говорит Мик, или он сосет оценки из твоего члена, как наша мамаша для нашего старшего брата? — Какого хуя? Когда это было? — Брюнет резко к нему повернулся, на что Игги пожал плечами. — Я думал, все знали. Думаешь, как Тони закончил третий класс? Точно не потому, что умел читать. Мамочка встала на колени для старого мистера Харрисона и дело с концом. — Боже мой. — Какое-то время мы, кстати, думали, что он был отцом Мэнди. А потом она ударила того пацана, когда ей было шесть, и мы поняли, что — не-а, она Милкович. — Не могу поверить, что Терри позволил ей трахать другого мужика. — Он тоже не хотел, чтобы его сын остался в третьем классе третий год подряд. Так что оценки Тони поднялись, как и член мистера Харрисона, — засмеялся Игги, и Микки-таки кинул кассету ему в башку.***
Они перенесли только половину вещей в грузовик, когда Игги решил сделать перерыв. Не то чтобы он прямо так активно просил передохнуть: Игги просто лег в позу морской звезды прямо на кухне и сказал, что продолжит через минуту, когда его руки и ноги перестанут быть лапшой. Йен и Микки закатили на это глаза, потому что они сделали гораздо больше, чем парень, и потащили еще одну тяжелую коробку из квартиры, чтобы погрузить в грузовик, прихватив баночку колы. — Ну так, — сказал Йен и сделал глоток из банки Микки, — твой бойфренд? — Не мои слова. Если бы Галлагер не знал его так хорошо, то мог бы даже обидеться, однако он знал Микки, как и то, что тот тоже может быть таким же ревнивым, как и сам Йен. И они еще ни разу не произносили вслух слово, начинающееся на «б». — А чьи, Ева? — Мэнди, — брюнет забрал свою банку. — Когда я рассказал ей о нас. — Оу? — Йен не смог удержать себя от улыбки. — Захлопнись! — Разве не ты сказал кое-что грубое мне, когда узнал, что я рассказал своей сестре о нас? — Пошел ты! — Так-то! — Йен закусил губу и увидел, как брюнет проследил за его движением. — Что ты сказал Мэнди? — Только что мы трахаемся. Это она уже растрезвонила братьям, что мы бойфренды. — Оу, это так мило. — Пошел. Нахуй, — повторил Микки и стащил сигарету Йена. — Позже, — пообещал рыжий, наблюдая, как мужчина вдыхает и выдыхает дым. — Мы можем обмыть новую квартиру. Только Ев сказал не трахаться в душе или на кухонной стойке. — Значит, там и начнем. Они вернулись к перетаскиванию мебели, как раз когда Игги решил-таки спуститься с частью шкафа Микки.***
Йен удивился, что Игги не дали новый адрес Микки и Ева. — Так будет лучше для всех нас, — пробурчал Игги, когда удостоверился, что все было загружено. Ему хорошо отвалило от переезда — помимо старого матраца Ева он получил еще и диван. После визита Светланы Микки решил купить диван-раскладушку, просто на всякий случай, и он уже был доставлен в их новое жилье вместе с кроватью. — Терри жаждет моей смерти, — объяснил брюнет, — и он пойдет по братьям, чтобы найти меня. Чем меньше они знают, тем в большей мы безопасности. Поэтому мы и переезжаем. Тебе Ев разве не объяснял? — Нет. И теперь Йен ехал на своей машине позади грузовика, в котором сидел Микки. Им потребовалась пара часов, чтобы занести всю мебель по ступенькам и отправить грузовик восвояси. Все необходимое, типа кровати Микки и компьютера, было на своих местах, и они решили, что вместо того, чтобы разбирать холодильник, лучше займутся простыми вещами вроде распаковки DVD и книг. — Мне строго-настрого запретили трогать коробки Ева, — сказал Микки Йену именно тогда, когда последний распаковал коробку с подписью «малыш». — О, боги, — Галлагер практически захихикал, когда увидел все то, что брюнет сохранил с первых лет жизни сына. — О, боги, — сухо повторил Микки, почти сожалея обо всем этом. – Слушай… — Это его детское одеяло? — Йен отложил его и сразу же потянулся к стопкам с фотографиями. На всех снимках Еву было от силы пара месяцев: пухлые щечки, тонкие волосы и пюре, размазанное по лицу. — Он был очаровашкой. — Убедись, что он никогда этого не узнает. Иначе он просто не даст тебе житья. Йен просмотрел еще парочку фотографий, улыбаясь все шире и шире, особенно над теми, где Микки держит Ева и смотрит на него так, будто он — весь его мир. — Знаешь, я понял, что у тебя куча его детских фото. А где же те, где гордый папаша держит новорожденного сына, похожего на пришельца, широко улыбаясь, пока тот весь кривится, красный и слегка мерзкий из-за плача? Микки выдержал паузу, поморгал и ответил: — Серьезно? Он ни разу не говорил тебе? — Не говорил что? — Это разговор за сигареткой, — сказал ему брюнет и встал. Он кивнул головой в сторону балкона и стал хлопать себя по карманам, ища пачку. – Пошли. Йен пошел за ним и наткнулся на один из стульев, пока Микки пододвигал другой. Брюнет зажег сигарету и передал ее Галлагеру, после чего прикурил свою собственную. — Короче говоря, когда Ев только родился, я не хотел иметь с ним ничего общего. Я не присутствовал при родах и ни разу не держал его, пока ему не исполнилось месяца три. И когда я видел его, мне казалось, будто это происходит снова и снова, — он глубоко затянулся, будто нуждался в никотине. — Друг моего отца увидел, как я отсасывал его сыну. Если бы я знал, что наши отцы друг друга знают, я бы никогда в жизни… — он прервался и заставил себя не уходить от темы, и Йен уже заранее знал, что все будет не особо радостно. — Он избил нас, чуть ли не убил своего сына, а потом передал меня отцу. Он дал нам отдышаться только когда решил позвонить Терри и рассказать об увиденном. Он оставил своего ребенка в луже крови, а меня, с возможным сотрясением мозга, отправил домой, где уже ждали Терри и Светлана. Он кинул лишь «вытрахай из него всего пидора» (Йен догадался, что это были слова Терри, а не самого Микки), а потом она залетела и мы сыграли свадьбу. — Черт, Микки! — прошипел Галлагер, а Микки, ебанный Микки, потянулся и сжал его локоть, будто пытался утешить Йена после рассказа о собственном изнасиловании. — Блять. — Вот такие дела. Так что я просто не мог смотреть на Ева… я даже не знал его имени, пока ему не стукнуло пару недель. Понадобилось время, чтобы я для начала смог его произнести, — смешок вырвался из Галлагера, когда он вспомнил, как сам запнулся, когда увидел это имя в своем журнале. — Поэтому нет детских фоток Ева до того, как ушла Светлана. Я не видел его, пока уже не пришлось. Я был вынужден заботиться о нем, и я это сделал, и именно тогда понял, что он начал мне действительно нравиться. — Нравиться, а? — Он должен был понравиться мне для начала, прежде чем я смог бы его полюбить. Он — лучшее, что случилось со мной, несмотря на то, каким образом появился на свет. — Поэтому Ев и ненавидит так свою мать, — догадался Йен и тяжело выдохнул. – Блять, Микки. Это настолько хуево. Пальцы Микки блуждали вниз по руке Галлагера. — Что действительно хуево, так это то, что ты выдыхаешь мое имя, когда у нас еще не стоит, — он выбросил сигарету, несмотря на то, что выкурил только половину. – Пойдем, приведем наши стволы в боевую готовность, а? Йен засмеялся и, тоже выкинув бычок, проследовал за Микки в дом. Там он его поймал и перевернул так, чтобы навалиться с ним прямо назад, на диван. Их руки буквально порхали над телами друг друга, снимая рубашки и стягивая штаны. Галлагер начал с шеи мужчины, целуя и кусая ее, прокладывая дорожку вниз и оставляя его задыхаться и скулить, пока собственные пальцы оттягивали резинку боксеров Микки. Он немного стянул их, достаточно, чтобы вытащить член и укусить за сосок одновременно, заставляя партнера болезненно взвыть. — Боже, — простонал Милкович и взял Йена за волосы. Тот простонал, не отрываясь от его кожи, наслаждаясь легкой болью от этого движения. В паху потяжелело. Он скользнул меж разведенных ног брюнета, оказываясь перед ним на коленях. Галлагер обернул руку вокруг его члена и сделал несколько пробных движений, проведя по нему губами вверх и вниз, оставляя невесомые поцелуи на его органе, дразня. Микки выгнулся, когда Йен, наконец, горячо, мокро и размашисто лизнул по всей длине. Он любил отсасывать Милковичу. Длина и ширина его члена были идеальны для рыжего. Эта тяжесть его члена на языке чувствовалась так правильно, что Йен не мог ничего поделать, а только застонать, когда снова взял в рот. Микки тоже застонал, но по совершенно другой причине. Галлагер наблюдал за брюнетом, то насаживаясь ртом на его член, то снова выпуская его, и Милкович в итоге просто закрыл глаза и сдался. Он распластался на диване с широко раскинутыми ногами, дав Йену столько места, сколько нужно. И тот умело этим пользовался, усердно сося его член, играя с яйцами и слегка надавливая на его простату. Чем сильнее Галлагер сосал, тем больше выгибался Микки. Вид сосущего Йена был слишком прекрасен для этого мира. Такая мысль нечасто посещала головушку рыжего, однако Галлагер вдруг задумался, а как бы выглядел Микки, лежащим на спине с Йеном, объезжающим его. Ему было интересно, сколько бы продержался Милкович, было бы на его лице такое же выражение, как когда Йен его трахал. Он еще сильнее толкнулся большим пальцем при этой мысли. Вкус спермы на языке Галлагера становился все сильнее, и в скором времени она уже полностью наполняла его рот. Йен застонал, когда хватка в его волосах усилилась, чувствуя, как собственный организм неоднозначно требовал внимания. Микки кончал короткими, яркими вспышками. Рот Галлагера все еще был вокруг его члена, высасывая все из него, пока рука Милковича бессильно не свалилась. — Твою ж мать, — выдохнул он, пробегаясь пальцами по волосам Йена, чтобы привести их в порядок после того бардака, что он натворил, и рыжему нравилось, что тот так нежничал с ним после того, как он буквально высосал из него все мозги. — Моя очередь, — улыбнулся Галлагер и быстро выскользнул из своих джинсов. Он стал карабкаться вверх по телу брюнета, пока не расставил ноги прямо напротив его грудной клетки, и вид распластанного под ним Микки определенно что-то делал с его мозгами. — Выебешь мой рот? — спросил Милкович, и Йен игриво дернул бровью на это. — Ага. Он чуть не кончил, когда вместо ответа Микки покорно открыл рот и высунул язык, чтобы коснуться им головки члена рыжего. — Блять, — выдохнул Йен и взял себя за основание, чтобы направить прямо в рот Милковича. Он почувствовал, как тот застонал на его члене, и это все, что ему понадобилось, чтобы начать вбиваться. Его бедра двигались в быстром ритме, и ощущение губ и языка брюнета там было потрясающим. Йену нравилось, как выглядел Микки под ним. Вообще-то, ему всегда нравилось, но сейчас — особенно. То, как брюнет обхватывал его член своими полными губами, сося так отчаянно и старательно, пытаясь получить как можно больше удовольствия от этого — черт, он был охуительно красив. И его руки, они так уверенно держались за Йена. Когда брюнет чувствовал, что Галлагер недостаточно сильно трахал его в рот, он сжимал его задницу и сам насаживался на член, стараясь заглотить как можно сильнее. Он провел руками вверх и ущипнул рыжего за соски, не переставая сосать. — Блять! — крикнул Йен чуть громче, пока собственные руки обхватывали спинку дивана. — Боже, Мик... Брюнет заткнул его, сунув тому в рот два пальца. Йен простонал и начал сосать пальцы Милковича, облизывая и увлажняя их так, как это делал Микки вокруг его члена. Однако вскоре они пропали, но только для того, чтобы проложить путь к заднице Галлагера. Микки никогда раньше не практиковал фингеринг с Йеном, поэтому тот вздохнул, когда эти самые два пальца протолкнулись в него и стали сгибаться. — Сейчас кончу, — предупредил Галлагер, когда пальцы Микки нашли его простату. — Сука, я сейчас кончу. Но брюнет не отстранился, а лишь стал сосать сильнее. Йен оперся руками о диван и с выкриком кончил. Микки отстранился от него и ухмыльнулся, будто что-то выиграл. Его руки были теплыми, они оглаживали бока рыжего, а сам Галлагер пытался отдышаться. Однако момент был испорчен, когда рыжий попытался слезть с Микки, но вместо этого не удержал равновесия и повалился с дивана прямо на пол. Микки засмеялся над выражением его лица, пока тот сидел в непонятках и тупо моргал. И тогда Йен понял, что любил смех Милковича. Брюнет перекатился на край дивана и смотрел на того сверху вниз — весь счастливый и красивый, и Галлагер улыбался ему в ответ, гордый тем, что именно он трахал этого мужчину, и именно Микки отвечал на его сообщения по утрам. — Что ж, неплохой такой перекур, — сказал брюнет, и Йен разразился грудным смехом. Боже, он так стремительно влюблялся. Микки вздохнул, наводя Галлагера на мысли, что, может, тот тоже об этом думал, заставил себя встать и начать одеваться. Он кинул рыжему джинсы, без боксеров, но не то чтобы тот возражал. Только когда они вновь оделись, то снова принялись за работу.***
Их хватило ровно на десять минут, прежде чем они начали второй раунд. Это случилось, когда Йен наткнулся на неупакованную коробку, где была коллекция (довольно-таки большая) секс-игрушек Микки. — Боже правый, — он вытащил что-то, напоминавшее анальные шарики. — Серьезно? Это что, чётки для великанов? Брюнет буквально вспыхнул. — В коробке, вообще-то, есть смазка... Это все, что понадобилось, чтобы рыжий выкинул шарики и стал искать бутылочку. Когда он ее все-таки нашел, Микки уже разделся. — Спальня? — спросил Йен, но Милкович покачал головой. — Мы и так в итоге закончим там, — он забрал баночку из его рук. — Давай, мужик, — сказал он, и Галлагер чуть не отключился, когда Микки стал подготавливать себя прямо там, напротив него, на ковре своей новой гостиной. — Блять. Йен снял рубашку и чуть не запутался в своих дурацких длинных ногах, пока чертыхался и пытался вылезти из джинсов, и в итоге он просто пнул их куда-то в угол, запоздало вспомнив, что презервативы были у него в кошельке. Не его вина, что мозги превращались в желе от вида Микки Милковича, опиравшегося на одну руку, с широко разведенными ногами и с совершенно будничным видом растягивающего себя. Это совершенно нечестно. Галлагер схватил смазку, выдавил ее себе на пальцы и ринулся помогать брюнету. Он проскользнул пальцем между двух пальцев Микки, и тот застонал, позволяя голове откинуться назад. Вот же ебанное блядство. Рыжий знал, что они оба не протянут долго. Милкович вытащил свои пальцы и позволил Галлагеру закончить подготовку самому. Чуть позже Йен разорвал упаковку презерватива зубами, потому что все, чего он хотел — оказаться внутри своего любовника, и Микки был прямо там, с ним. Они оба хотели начать прямо сейчас. Йен толкнул мужчину на пол и оказался между его разведенных ног, не теряя больше времени и сразу же толкаясь в него. Трахать Микки не было похожим ни на что другое. Он так прекрасно реагировал на все его прикосновения — Йену казалось, будто после секса он мог чувствовать его еще часами. Он продолжал толкаться, пока их члены терлись друг о друга, однако потом отстранился, крепко схватился за бедра Микки, и снова резко вошел в него. Это было по-блядски идеально. И наверняка потом вся их кожа будет гореть от ковра, но это того стоило. Толчки рыжего были нежнее, чем обычно — этот раз не был похож на те предыдущие, когда они старались быстрее подвести себя к финишу из-за боязни быть пойманными. Сейчас оба полностью наслаждались процессом, и Микки был рядом с ним, вращая бедрами и трогая его везде. Их языки и губы пробовали каждый дюйм тела, не пересекая границу и не встречаясь друг с другом; зубы оставляли красные отметины, отпечатки пальцев — синяки, а ногти больно впивались в кожу, вырывая рыки и стоны из их глоток. Рука Микки скользнула вниз по спине Йена, когда тот поменял угол проникновения и нашел ту самую точку, которая подводила брюнета к концу. Милкович потянулся к своему члену и сжал его, и рыжему пришлось слегка отклониться назад, чтобы наблюдать за ним. Боже, на свете не было ничего сексуальнее, чем вид дрочащего себе Микки. Мужчина резко открыл глаза, и его щеки покраснели, и, боже, Галлагер готов был провалиться под землю от стыда, когда понял, что сказал это вслух, однако ему было так охуительно хорошо, что он лишь прикрыл глаза. Он хотел поторопить свой оргазм и разделить его с Микки. Йен застонал и притянул брюнета ближе, практически ложась на него. Он чувствовал, что мужчина был близок. Он чувствовал, потому что видел, как быстро тот начал себе надрачивать, и как вторая рука еще больнее впивалась то в плечо Галлагера, то в его руку, то сжимала ягодицу. Не трудно будет довести Микки до оргазма первым. Йен повернул голову и укусил местечко на шее брюнета, и Микки застонал, кончая импульсами. — Кончай, — прохрипел мужчина, когда потянулся к нему, и Галлагер зарылся тому в шею, громко дыша. — Блять, Йен! — Я не... ах! Я еще не... Он был близок, но недостаточно. Милкович застонал и откинул голову на ковер, хватаясь руками за низ дивана и обхватывая ногами бедра Йена. Рыжий же лишь еще сильнее схватился за мужчину и врывался в него, заполняя всю квартиру грязными, мокрыми шлепками их тел, долбясь грубо и сильно, пока, наконец, не наступил оргазм и не унес его на седьмое небо. Пальцы Микки все еще легко гладили его по спине, будто расслабляя, пока они пытались отдышаться. Колени горели от трения с ковром, и он бы не отказался от холодного напитка, однако Йен чувствовал такое удовлетворение, что на все это было попросту плевать. Он осторожно вышел из Микки и сел рядом. — Ну и срач же мы развели! — пробурчал Галлагер и поморщился, когда снял презерватив. Вот эту часть он бы с удовольствием пропустил. — Не так плохо, как я думал. — Думал, что у нас ничего не выйдет? — спросил Йен, и, хоть это и было шуткой, он все же боялся ответа. — Потому что лично я думаю, что вместе мы прекрасны. Этот маленький комок страха ушел, когда Микки стиснул его бедро. — Мы офигенны, — Галлагер скользнул рукой по внутренней части бедра брюнета и стал слегка поглаживать его кожу большим пальцем. — Просто это место, оно как бы Ева и мое. Свободное от секса. Не думал, что мне будет комфортно тут трахаться. — Думаю, это место еще не до конца твое и Ева, — Йен пожал плечами и наклонился, чтобы поцеловать плечо Микки. — Когда вы полностью обустроитесь и проведете парочку ночей здесь, тогда, думаю, оно уже будет походить на гнездышко... — Холостяцкое убежище, — поправил Милкович. — Гнездышко — это для мамочек-наседок. А у нас с Евом тут холостяцкое убежище. — Ты наседка. — Тебе-то откуда знать? — толкнул его локтем под ребра брюнет. — Ты был в старой квартире лишь дважды. — Да, и я видел связанное одеяло на диване. Оно так и кричит мамочкой-наседкой, — Йен поднял руку и провел ею по волосам Микки, улыбаясь от того, как брюнет практически замурчал от прикосновения. Он притянул того к себе и поцеловал в макушку. — Ты нравишься мне таким. — Я тоже себе таким нравлюсь, — это было сказано мягко, так что Йен подумал, что Милкович нечасто в таком признавался. — И тебе нравится быть отцом. — Нравится. И в следующее мгновение Галлагер ступил на тонкий лед: — Ты никогда не задумался о том, чтобы завести других детей? И да, брюнет глянул на него так, будто пытался понять, что тот задумал. — Иногда, — медленно сказал он и, возможно, это не тот разговор, который они должны вести после секса и обнаженными, но Микки и не пытался замять тему. — Эта мысль иногда проскальзывала, но зачем прерывать совершенство, которое есть сейчас? Ев когда-то постоянно ныл об этом, — он вздохнул и оперся рукой о диван. — Правда, ему не очень по душе идея иметь новую сводную сестренку. — Может, потому что она от его матери, а не от тебя. — Возможно. Я не против завести еще одного. Не хочу целую ораву. Хватит с меня больших семей. — Через пару лет? — попробовал Йен. — Ты не можешь даже признать идею постоянного бойфренда сейчас; не думаю, что ты готов к другому ребенку в ближайшем будущем. Живот Микки заурчал. — Думаю, я готов к пицце. Ев сказал, что первый шаг к новому жилью — найти ближайший ресторан на вынос. — Ладно, хорошо, — принял смену темы Галлагер, когда понял, что тоже голоден.***
Они только закончили третий раунд (который в этот раз был на кухонной стойке), когда Микки нашел это. Он искал коробку с салфетками, чтобы вытереть весь тот наведенный ими беспорядок. Он с головой залез в две коробки с надписью «ванные принадлежности», и когда он нашел это, то понял, что рылся в коробке Ева. — Святая дева Мария! Йен глянул на него с (теперь уже холодной) пиццей в руках и увидел Милковича с коробкой презервативов. — Ну ладно... — Это не мое. — Черт возьми! Они открыты? Брюнет покачал головой. Галлагер не знал, было это хорошим или плохим знаком. — Ев купил презики, что не должно так удивлять, учитывая, что он — подросток с постоянной девушкой, причем он знает, насколько они важны, но... твою ж мать, мой сын купил презики! — Уверен, ты уже проводил с ним беседу насчет этого... — Он пришел и рассказал мне больше об этом, чем я сам знал, — сказал Микки и закатил глаза. — Что значит, если коробка не открыта? Рыжий встал, чтобы сесть рядом с Милковичем. — Тебе было бы легче, если бы она была? — Не знаю, — Микки глубоко вздохнул. — Тогда я бы, по крайней мере, знал, что он ими пользовался, да? — он кинул все обратно в коробку и глухо закрыл ее. — Притворимся, что никогда этого не видели. — Могу притвориться, что меня тут вообще не было, — сказал Йен, пока брюнет убирал коробку подальше. — Как насчет душа? Чувствую себя мерзко после всей этой пыли. Он понял, что душ творит чудеса в кризисные моменты. Видимо, Микки тоже так думал, потому что он быстро встал, лишь в боксерах и с высыхающей спермой на груди и животе, и протянул руку Галлагеру. Они слишком долго пытались разобраться, как же подключить этот самый душ и привести его в рабочее состояние, так что после всего этого, когда они уже стояли под струями воды, они были слишком утомлены, чтобы трахаться. Только потому, что они чертовски боялись быть застуканными Евом с утра пораньше, они оба поставили будильники, и только потом, с чувством выполненного долга, вырубились голыми на кровати Микки.