***
Йен пришел первым. Он выбрал столик и сел за него, ожидая сестру. Ресторанчик был средненьким. Это место было в духе тех, где он бывал раньше — ничего пафосного, однако еда нормальная и недорогая. Это напомнило ему то кафе, где работала Фиона после ее заключения; впрочем, это не то, что стоило бы упоминать в разговорах. У Фионы закончился срок, как раз когда Йен свалился со своим первым расстройством. Биполярное, — поняли они, — прямо как у их матери. Единственная спасительная благодать касательно этого ресторана была в том, что впервые Йен пришел сюда с Лиамом (пробовать со своим младшим братишкой спиртное — не лучшая из его идей), и это было замечательно. Дебби с ее женихом появились раньше, чем кто-либо из официантов успел к нему подойти. Просто увидеть свою сестренку — достаточно, чтобы на лице у Йена расцвела улыбка, а щеки начали побаливать. Дебби кинулась к нему, тут же обвивая руками, однако смогла достать ему лишь до груди, и он тоже обнял ее в ответ, прижимая так близко к себе, как только мог. — Я скучала по тебе! — почти что пропищала Дебби в его рубашку, сжимая брата чуть сильнее. Не было ничего лучше, чем вырасти в семье-любителей-пообниматься, а объятья Галлагеров — самые лучшие в мире объятья. И когда Джейсон выступил вперед, чтобы поприветствовать Йена, было ясно, что он уже на полпути к тому, чтобы стать полноценным Галлагером — так хорошо он обнимался. Они перекинулись парой слов, прежде чем сесть обратно за занятый столик: Йен напротив помолвленной парочки. Дебби выглядела лучше, чем когда-либо. Влюбленность определенно была ей к лицу. В ней появилось какое-то тепло, которого не было, когда они все еще только подрастали. Йен не думал, что он — один из тех, кому необходимо присутствие рядом кого-то, в отличие от Дебби, которая нуждалась в этом, однако его недавние мысли о Микки и идея создать собственную семью ставили все под сомнение. Ему определенно не нужно было это, когда он был подростком, или лет в двадцать. Его устраивала холостяцкая одинокая жизнь и секс на одну ночь, хотя изредка он заводил бойфренда и представлял его семье. Он знал, что не всем нужно влюбляться, чтобы чувствовать себя хорошо, однако Дебби была как раз из последних, и, смотря на Джейсона, казалось, что он все делал верно. Она практически засияла, когда ее левая рука легла на поверхность стола, представляя скромное бриллиантовое кольцо, что подарил ей Джейсон. Они были помолвлены уже некоторое время, но кольцо на пальце все еще делало Дебби счастливой. Они как раз обсуждали, что делали этим утром (опустим часть с мастурбацией, спасибо), когда к их столику подошла официантка, чтобы принять их заказ. Она осмотрела Йена, прежде чем вытащить свой маленький блокнот. — Где ты был всю мою жизнь? — Она наклонилась чуть ближе к компании, ее ухмылка была заразительна. Йен ухмыльнулся ей в ответ, однако Дебби засмеялась. — Возможно, искал твоего брата? — сказала она официантке, и Мэнди, согласно ее бейджику, лишь потрепала Йена по голове с тяжелым вздохом. — Какая жалость. Что ж, мой очень-одинокий-и-очень-гей-братец должен подойти сюда через пару минут, чтобы забрать меня. Может, ты оценишь его. Йен засмеялся. — Тогда я точно не сомкну глаз. Они сделали заказ и продолжили разговор. — Как школа? — спросила Дебби. — Как всегда, — вздохнул Йен. — Куча студентов и домашней работы. Джейсон обнял Дебби за плечи. — Как дети отнеслись к суициду? Йен пожал плечами. — Это все… запутанно? То есть, некоторые действительно приняли это очень близко к сердцу, другие же просто озверели. Один из моих любимчиков, который никогда раньше не попадал в неприятности, чуть не грохнул гомофобного задиру столом, когда тот угрожал изнасиловать одного паренька-гея. И это случилось лишь спустя пару недель после суицида. — Столом? Господи Иисусе. — Ага. Оказалось, что его папа — гей. Я не знаю всей истории, но такое чувство, будто там происходит гораздо больше, чем я знаю. — Он одинок? — спросила Дебби, и официантка Мэнди вернулась с тремя кружками и чайником кофе. Она все разлила и снова ушла. — Да, — подтвердил Йен и улыбнулся, когда глаза Дебби заблестели. — И у нас было. — Ты нагибаешь отца своего студента? — Лишь дважды! — сказал Йен. Он знал, что это прозвучало так, будто этих двух раз было недостаточно, что, впрочем, было абсолютной правдой. — Не то чтобы Ев — его сын — знает об этом. Его отец не хочет, чтобы он знал. — Но почему? — парочка скоро-мы-станем-супругами задала этот вопрос одновременно. — Не знаю. Что-то о том, что он одинокий папаша. И что он не хочет, чтобы Ев пострадал, если все зайдет слишком далеко. И я понимаю. Я тоже не хочу причинять Еву боль. — Он ударил другого мальчика столом. Думаю, он справится с этим, — засмеялся Джейсон, прежде чем сделать глоток кофе. Йен с этим согласился. — Мальчик, которого он защищал, в итоге поцеловал его. Ев зашел поговорить со мной после уроков, о том, что он чувствует, и как другие к нему относятся. Думаю, мы начинаем сближаться, что, несомненно, хорошо. Он знает, что я всегда прикрою его, если ему что-то понадобится. Мне бы и самому не помешало иметь такого человека лет в пятнадцать, вместо того, чтобы спать с единственным взрослым геем, которого я знал. — Это приятно, скажи? — спросил Джейсон. — Знать, что ты делаешь что-то, чтобы помочь кому-то, в то время как у тебя самого такого не было. Джейсон был абсолютно честен с ними, не скрывая того факта, что у него были проблемы с наркотиками, когда он был подростком. Когда он узнал о том, что Лиам случайно нюхнул кокс Фионы, то наконец-то порвал все нити со своей семьей. Мэнди вернулась через пару минут с их завтраком. Йен выбрал французский тост с сосиской (Дебби лишь скривила нос от странной комбинации), сестра взяла себе блинчики, а Джейсон — омлет. Все это было отвратительным и жирным, и это было замечательно, именно это нужно было Йену в его единственный выходной. А вот что в него не вписывалось, так это парочка, зашедшая в ресторан. — Боже, — застонал Йен, немного скатываясь со своего стула вниз. К его удивлению, это были Микки и Евгений, которые переступили порог заведения, закутанные слоями зимней одежды. — Что? — спросила Дебби и развернулась, когда поняла, что брат смотрел куда-то ей за спину. — В чем дело? Кто это? Они сидели достаточно близко, чтобы слышать Ева, который поздоровался с Мэнди через стойку. — Доброго утречка, тетя Мэнди! — Боже, — повторил Йен. Как бы сильно Микки не оккупировал его разум, он действительно не хотел его сейчас видеть. Не тогда, когда он завтракал с сестрой, и не тогда, когда Ев на сто процентов сделает все жутко неловким. — Кто этот мальчик? — спросил Джейсон. — Один из моих студентов. — Не так уж плохо встретить своего студента вне школы, а? — пожал плечами Джейсон. — Его отец — гей-брат официантки, про которого она нам рассказывала, и гей-отец, с которым я спал. Парочка отец-и-сын болтали в сторонке, пока официантка не указала на них, что заставило Ева повернуться в сторону Галлагеров, любопытно их разглядывая. Когда он узнал своего учителя, его глаза загорелись возбуждением. — Мистер Галлагер? — спросил Ев, прежде чем ринуться к нему. Йен увидел, как Микки протянул руку, чтобы поймать сына за капюшон, но не успел, так что Евгений был волен идти, куда пожелает, поэтому он остановился прямо перед столом, за которым сидел Йен. — Что вы тут делаете? — Привет, Ев, — вздохнул Йен, и Ев тут же поправил себя: — Здравствуйте, мистер Галлагер. Микки встал позади сына, и Йен тут же выпрямился. — Хей. — Привет. И Дебби, что каждый раз смущала брата, наклонилась вперед и чуть не вывернула себе шею, пока пыталась разглядеть двух Милковичей, так как они стояли с другой стороны: — Здрасте! Ев смотрел на нее секунды две, и затем на его лице появился огромная ухмылка. — Привет! Бог мой, вы сестра мистера Галлагера? Вы просто обязаны быть… — он показал на собственное лицо и волосы, — ну, знаете, рыжей. Вау, привет! Я Ев. Он — мой учитель, — затем он взял Микки за руку и потянул к себе, чтобы Дебби могла его увидеть. — А это мой папа, Микки. Они должны переспать. — Оу? — Ев, — прорычал Микки и потер свой лоб, в то время как Йен взглянул на Дебби. — Не подстрекай его. — О-о, вы двое уже звучите как парочка родителей. Но Еву не понравилось, как выразилась Дебби. — Нет уж, — его лицо наморщилось. — Я не хочу, чтобы мистер Галлагер становился моим сводным отцом или еще что. Просто моего папу нужно хорошенечко так нагнуть. Лицо Дебби буквально кричало о том, что она хотела рассказать Еву секрет, в то время как Джейсон пытался сдержать смешок. — Ну да, — сказал Микки и хлопнул Ева по плечу. — Что ж, ты со всеми поздоровался, поделился своей теорией, и ты все еще технически наказан, так что не должен ни с кем общаться сейчас. Попрощайся, давай. — Видите? Он реально озабоченный. Хоть у меня и нет личного опыта в таких делах, однако я уверен, что хороший секс сделает свое дело, и он не будет таким ворчуном. Джейсон таки подавился воздухом, настолько сильно силясь не засмеяться. Если Йен и думал, что надо волноваться насчет Дебби, которая может смутить его в одну секунду, то он наверняка забыл о способности Ева говорить. — Если его не будет в школе в понедельник, предположу, что ты его убил, — сказал Йен Микки, пока тот не успел отвернуться и подтолкнуть Ева вперед. — Так и будет. Мэнди их спасла. Она нагнулась через стойку и поставила чашку на столешницу. — Я принесла горячий шоколад с зефирками и тремя кубиками сахара для моего любимого племянника. — Да чтоб меня, Мэнди! — застонал Микки, и Йену стало его жаль. Улыбка, что появилась на лице Ева, подсказывала, что мальчишка собрался наслаждаться повышенным содержанием сахара. — Серьезно? Мэнди лишь пожала плечами, пока Ев забрался на высокий стул и обхватил руками дымящуюся кружку. — Я все равно буду с вами двумя весь день. Твоя головная боль — моя головная боль, — она вытащила еще одну чашку и наполнила ее кофе. — Пей. Тебе понадобится кофеин. — Может, добавить сахара, чтобы не был таким горьким? — предложил Ев, и Йен не мог не ухмыльнуться взаимоотношениям их семьи. Дебби и Джейсон наблюдали за ними так же пристально, как и он сам. Боже, картинка того, как Милковичи приходят в дом Галлагеров на Рождество и играют со всеми многочисленными племянниками и племянницами Йена, будто они сами — часть их семьи, вторглась в его разум без какого-либо спроса. Он точно не был влюблен в Микки, однако определенно запал на идею, что семья Милковичей — или семья, похожая на Ева и Микки, и даже Мэнди — присоединится к его собственной. Все это было очень жалко. — Или, знаешь, может добавить член в твою задницу, и тогда о горечи вообще можно не беспокоиться. Дебби подавилась своим кофе, пока Мэнди и Ев давали друг другу «пять», и волна стыда снова обрушилась на Йена. Возможно, он не так хорошо справлялся с работой, если Ев все еще на многое жаловался. — Давай, — низко сказал Микки, — нет, серьезно, продолжай, и будешь наказан еще на неделю, — триумфальное хихиканье Ева тут же остановилось. — Иди, найди нам столик, чтобы мы могли спокойно подождать твою тетю здесь. Ев потоптался на месте секунду-другую и быстро посмотрел на Йена. — Но нам и тут хорошо, правда? Йен пнул Дебби под столом, прежде чем она успела сказать о том, что все в порядке, и они не против потесниться ради пары Милковичей. Вместо этого она взвизгнула и потерла голень, и Микки ответил сыну: — Мы не будем прерывать их семейный завтрак, идиота кусок. Столик. Сейчас же. Со всей драматичностью подростка, Ев спрыгнул со стула, однако разлил немного своего бесценного горячего шоколада, и, пока мальчик отвлекся, Микки повернулся к Йену. — Он не был таким, пока не узнал, что ты гей. — О, ну прости, что мое желание помочь гомосексуальным подросткам превратило твоего сына в террориста. — Я почти уверен, что ненавижу тебя. Йен мог увидеть, как Дебби уже набрала в легкие воздуха, чтобы тут же доказать обратное, и она бы сделала это, если бы не легкое прикосновение Джейсона к ее руке, будто это движение физически удержало ее от выбалтывания секрета. — Я почти уверен, что твоя сестра хочет нас свести. Что не так с твоей семьей, что все они хотят, чтобы ты трахнулся? Микки пожал плечами и посмотрел через плечо на Ева. Это движение было таким простым и естественным, и Йен не мог дождаться, когда же и он сам сможет сделать так же, уже в роли родителя. Ев сидел на удивление спокойно, дуя на горячий шоколад, будто он все еще был слишком горячим, чтобы его пить. — Это чертовски странно, мужик. — Да, что ж, я все еще буду поглядывать, не прикрепил ли ты записочку к пиджаку Ева. Микки хмыкнул и кинул Йену улыбку, прежде чем развернуться и потянуться к кофе, что сделала ему Мэнди, и отойти к сыну. Йен постарался сделать все, что в его силах, чтобы оставить мысли о семье Милковичей позади. И ему это удалось, но только до того момента, пока они не стали выходить из ресторана. Ев подарил ему последнее теплое объятие, прежде чем выйти за дверь вслед за своим недовольным отцом, и да, Йену это понравилось. Он хотел своих собственных детей. Все это было ужасно глупо и уже даже не смешно. — Я думал, быть учителем — лучшее противозачаточное, — вздохнул Йен, прерывая предложение Джейсона, и помолвленная пара посмотрела на него на мгновение. Когда Йен понял, что сделал, его лицо залилось краской, и он заставил Джейсона продолжить, пробормотав тихое «простите». И разговор продолжился — Джейсон рассказывал о своей последней рыболовной экскурсии, что он организовал для детей, с которыми он работал.***
Час прошел, и никто ни слова не сказал про свадьбу, за что Йен был благодарен. Когда они вышли из ресторана и пошли в противоположных направлениях, Йен достал сигарету из кармана и подумал, что этот день уже не может быть более затейливым. — Мистер Галлагер? У Йена чуть сердце не остановилось, когда он услышал мягкий голос, и повернулся, чтобы узреть Джошуа Кларка, привалившегося к кирпичной стене ресторана. Он быстро положил сигарету обратно, надеясь, что мальчик ее не заметил, чтобы потом не использовать это против него, когда он ловит студентов за раскуриванием сигарет. — Джош? — спросил он. Он часто видел мальчика в школе — почти так же часто, как и Ева. — Здравствуй. — Забавная встреча, да? — он старался говорить непринужденно, однако Йен видел, как тот нервничал. — Можно… можно я буду называть вас Йеном вне школы? Йен почувствовал, что ему нужно отступить на шаг. — Не думаю, что мы будем сталкиваться так часто. — Я живу неподалеку, — поспорил Джошуа. — Это может случиться. Мне нравится этот ресторан. — Я нечасто сюда хожу. Мальчик вел себя не так, как обычно в школе. Сейчас он как-то нервно дергался, и Йен никогда раньше за ним такого не наблюдал. — Вы действительно встречаетесь с папой Евгения Милковича? — спросил Джошуа, и Йен почувствовал нужду в сигаретке, когда понял, что происходит. Его студент влюбился в него. — Все болтают об этом в школе. — Нет. Микки и я почти не знаем друг друга. Джошуа выглядел так, будто эти слова его не очень убедили. Выражение его лица заставило Йена подумать, что же сейчас происходит у его студента в голове. — Хорошо, — в конце концов сказал он. — Хорошо? — Он бандит, — пожал плечами он, будто и не говорил сейчас дерьмо о человеке, с которым даже ни разу не общался. — Вы заслуживаете кого-то получше него. У Йена отвисла челюсть. — Это уже не тебе говорить. И этот бандит вырастил сына, которого ты поцеловал после того, как он защитил тебя от гомофобных придурков. Тот даже не выглядел пристыженным или оскорбленным, спокойно кладя руки в карманы. — Не знаю, как Ев вырос таким, какой он есть. Может, это досталось ему от матери. И хотя Йен не знал абсолютно ничего о матери Ева, однако не похоже, чтобы она хоть как-то приложила руку к воспитанию своего сына. Это была больная тема для мальчика. — Послушай, — вздохнул Йен. — Это не наше дело. Ев — отличный парень, и он счастлив иметь такого отца, как Микки, и мы с ним достаточно неплохо общаемся, поэтому я не хочу все это слушать. — Это значит, что вы хотите с ним встречаться? Йен ему не ответил. — Мне пора идти, Джошуа. Увидимся в школе. Он послал нахуй идею сокрытия от своего студента пристрастия к никотину, поэтому зажег сигарету, когда отошел от него на два шага. Влюбленные студенты не были чем-то новым для Йена, ведь каждый день он получал честную порцию вздыхающих по нему подростков, однако наткнуться на одного из них вне школы, да еще и выслушивать грязь о мужчине, с которым он спал (ладно, тут уж слегка преувеличенно, потому что неизвестно, переспят ли они снова) — это шло вразрез со всем, чего ожидал Йен. Он просто надеялся, что Джошуа отстанет.