Please Fuck My Dad

      Йен уже приготовился спокойно провести остаток вечера, когда в его дверь постучали.       Он пришел с ресторана со своей едой, счастливый и удовлетворенный после оргазма, и, возможно, улыбающийся чуть шире, чем положено. Он разложил коробки по всему кофейному столику и сел на диван, включая DVD, начиная марафон «Баффи: Истребительницы Вампиров» (он всегда пропускал первый сезон и ставил сразу эпизод «Трудности Школы», потому что, давайте будем честными, он никогда не смог бы отказать вечно курящему голубоглазому бэд-бою) и даже умудрился проглотить одно крылышко медовой курицы целиком, когда его вечер был прерван.       Йен нахмурился и убрал звук на телевизоре, вставая и подходя к двери, и, когда он увидел выражение лица словно обезумевшего Евгения Милковича, у него внутри все похолодело.       — Ев?       — Я не знаю, куда еще пойти, — сказал мальчик надрывающимся от эмоций голосом, и вопрос о том, откуда Ев узнал, где он жил, тут же исчез. Галлагер отступил назад, приглашая мальчика.       — В чем дело? С твоим папой все хорошо?       Ев закусил нижнюю губу и кивнул, прежде чем потрясти головой.       — Не знаю, я недолго там оставался… — Его прервал телефон. Мальчишка вытащил его из кармана и проверил звонившего, затем передал Йену. — Он будет очень зол на меня. Ответьте вы, — он выглядел настолько опустошенным, когда прошел к дивану. — Только, знаете, убедитесь, что он в порядке и все такое, хорошо? Не должен был я оставлять его расхлебывать все это, но я просто не мог находиться рядом с ней.       Несмотря на всю загадочность, Йен кивнул и ответил на звонок.       — Евгений Терренс Милкович, какого хуя ты шляешься? Сейчас же домой!       Галлагер прочистил горло.       — Хей, Микки. Это Йен.       Он буквально услышал облегчение, когда Милкович вздохнул.       — Господи Иисусе.       — Он в безопасности. Только что пришел, — Ев тихонько кашлянул, будто пытаясь быть как можно тише. И то, как он потирал свою грудь, совсем не понравилось рыжему. — Он хочет убедиться, как ты.       — И лучше бывало, — мальчик снова закашлял, в этот раз уже громче. — Это он там кашляет? С его сердцем все в порядке?       Йен услышал, как кто-то еще бормотал в трубке, какая-то женщина, звучавшая так же озабочено. Галлагер присел около мальчика и убрал телефон от уха, чтобы спросить:       — Как твое сердце?       — Колотится немного.       — Ев…       — Я не умираю или еще что. Скажите ему, что это небольшой приступ.       Йен передал это Микки.       — Так что происходит? — спросил рыжий, когда услышал, как мужчина передает эти же слова женщине.       — Его мать вернулась в город… хуя ради, Светлана, я не могу говорить с вами двумя одновременно, блять! Захлопни варежку! — Йен глянул на Ева, который взял подушку, чтобы свернуться на диване. — Она была здесь, когда мы вернулись. Ев заметил, что она залетела, и тут же сбежал.       — О Боже, — простонал Йен.       Он слишком хорошо знал, какого это — снова увидеть свою сбежавшую когда-то мамашу с еще одним отпрыском в животе. Конечно, вряд ли Светлана снова сбросит ребенка на Микки, потому что он вообще был не его, однако для Ева это наверняка было трудно.       — Верни его домой.       — Не думаю, что сейчас это хорошая идея.       — А я не думаю, что хорошая идея — говорить, что мне делать со своим чертовым сыном. Если я сказал, приведи его домой, значит приведи!       Йен закатил глаза и направился на кухню. Он нашел коробку, полную упаковок с горячим шоколадом Лиама, который был абсолютно против какого-либо алкоголя (и рыжий не мог винить его за это), и ничто так не утешало, как стакан горячего шоколада и Баффи.       — Слушай, не знаю, как ты, а вот у меня куча опыта в вернувшихся беременных матерях. Еву лучше остаться здесь на какое-то время, осознать и подумать обо всем, прежде чем он снова увидит ее такой. Поверь мне.       Микки снова тяжело вздохнул.       — Он еще не ел, — сказал он, и Галлагер придержал телефон между плечом и ухом, пока наливал воды в чайник.       — Я достаточно накупил, чтобы хватило еще и на завтра. Я покормлю его, — он обернулся, чтобы посмотреть на мальчика, который не сдвинулся ни на дюйм и все так же лежал на диване. — Он даже не смог ответить тебе, Микки. Он не готов. Дай ему немного времени и пространства. Он придет в норму. У него есть аллергия на какие-нибудь продукты?       — Нет, и он съест буквально все, что ты ему дашь.       — Отлично, — он вытащил две тарелки и столовые приборы, в этот раз, меняя свою привычку есть все прямо из пластиковых контейнеров. — А ты как, в порядке, находясь с его мамой? Ты ведь тоже далеко не ее поклонник.       Галлагер услышал, как в трубке открылась и захлопнулась дверь.       — Все сложно, — признался Микки, пока поджигал сигарету. — Но я справлюсь. Однако, черт знает, сколько она тут пробудет. У нее с собой сумки и фингал под глазом в придачу. Этот разговор затянется.       — Она в порядке?       — Она крепкий орешек. Наверняка разбила ему все яйца и превратила их в пюре после того, как он ударил ее.       Йен представлял у себя в голове множество сценариев их разговоров, однако говорить о бывшей беременной жене Микки было последним в списке возможных тем. Вообще-то, он ожидал секс по телефону. Но сейчас он просто ходил по кухне, доставая кружки и вываливая всю шоколадную пудру туда, дожидаясь, пока закипит чайник.       И, насколько он запомнил с того раза в ресторане, Галлагер вытащил сахар и добавил в кружку еще две чайных ложки.       Грустно, однако Йен не мог не задуматься, остался ли у него еще зефир.       — Я привезу его, когда он будет готов, но это точно будет сегодня.       — Только не слишком поздно. И скажи ему, что я не эксперт в том, как обращаться с женщинами, однако съебывать и оставлять Прайю с родственничками противоположной стороны — это чертовски низко.       — Он оставил там Прайю?       Из Ева вырвался стон — Галлагер повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как тот уткнулся лицом в подушку.       — Она чуть не грохнулась, пока бежала по лестнице за ним.       — Дерьмово.       — Он будет очень горд, узнав, что она выглядит так, будто готова врезать Светлане.       Йен снял чайник с плиты, когда тот засвистел, и приготовил мальчику напиток.       — Я прямо вижу, как он полюбит ее еще сильнее за это.       — Ага.       На той линии послышался яростный звук открытия двери, а затем мать Евгения начала что-то кричать Микки. Тот заорал в ответ, пока, наконец, не вернул своё внимание обратно к Галлагеру.       — Надо идти, мужик. Она, блять, чертовски заебывает меня.       — Тогда увидимся через пару часов.       Именно так они и попрощались. Йен оставил телефон на столе и подхватил чашку горячего шоколада, балансирующую на тарелке.       — Значит, вот, как мы поступим. Горячий шоколад, китайская еда и старый сериал, который шел, когда ты еще даже не родился, — провозгласил Галлагер и передал мальчику стакан, — и если ты хочешь поговорить о своей вернувшейся маме, мы поговорим, а если не хочешь — все в порядке, я абсолютно понимаю. Со мной было такое, и я через это прошел. Когда будешь готов, я подвезу тебя до дома.       Ев подул на свой напиток, чтобы остудить его.       — Спасибо.       — Как ты меня нашел? — спросил Йен, пока усаживался рядом с мальчиком и ставил тарелки на стол.       — По номеру машины.       — Я, блять, знал!       Ев, наконец, ухмыльнулся.       — Вы материтесь как мой папа, это так странно. Учителя ведь не должны быть такими, да? И не думаю, что им также положено курить.       — Мы просто люди. Налетай.       Ев подождал, пока учитель положит еды в собственную тарелку, прежде чем начать наполнять свою, будто он пытался не мешать, что Йен посчитал смешным, учитывая, как тот ворвался к нему в квартиру. Однако это значило, что он успокаивался. Отходил от той паники, в которую вогнала его мама, а это уже было неплохо.       — Мы буквально только что из этого места, — сказал мальчишка, когда увидел логотип на коробке. — Вы не видели моего папу?       Казалось, будто прошло столько времени с того, как Йен нагнул Микки на аллее и вылизал его. С трудом верилось, что это вообще было сегодня.       — Нет. Должно быть, разминулись.       — А жаль. Они так долго заставили его ждать заказ, что вы могли бы по-быстрому отлучиться на это время.       Галлагер изо всех сил старался сдержать улыбку.       — Что с его лицом? — спросил Ев, указывая на телевизор.       — PCP (прим. переводчика: Phencyclidine — Фенциклиди́н).       — Не гоните! Он как монстр или типа того.       — Вампир.       Мальчик нахмурился.       — Вампиры разве не должны, там, светиться или типа того? — он стал крутиться, чтобы найти пульт, пока Галлагер старался не подавиться от услышанного.       — Светиться… Боже мой, Ев! Настал этот печальный, печальный день, когда люди больше знают о вампирах из Сумерек, чем из Баффи, — он вырвал пульт из рук мальчишки, когда тот его, наконец, нашел, и поставил эпизод на начало. Пока шло вступление, Йен поглядывал на мальчика уголком глаза. — Хочешь поговорить об этом?       — О светящемся против кривого? На самом деле, я недостаточно знаю про последнего, чтобы мы могли приступить к детальному обсуждению, — его взгляд был прикован к экрану, а вот Йен все еще смотрел на него.       Рыжий лишь кивнул на это и потянулся, чтобы положить себе еще немного риса и говядины, давая Еву самому выбрать направление их разговора.       — А куда его брови-то подевались?       Они дошли до конца диска, прежде чем Ев заговорил. Галлагер откинулся на спинку дивана, и мальчик снова тихонько заговорил.       — Она вернулась, и у нее живот размером с глобус.       Йен не ожидал, что тот заговорит о ней так скоро, однако развернулся на диване и согнул одну ногу в колене, смотря на подростка, который, наконец, начал все выплескивать.       — Что, если она полюбит его больше меня? — неуверенно спросил мальчик. — То есть, что, если она оставит его, полюбит и будет растить? — его руки затряслись, и он поставил кружку на стол прежде, чем смог бы разлить весь напиток. — Не то чтобы мне так хотелось ее любви, просто… ну, я хотел, чтобы она любила меня все эти годы, но этого так и не произошло, а этот ребенок может ее получить, и я уже ненавижу его больше, чем когда-либо ненавидел ее.       Йен так хотел бы сказать ему, что все родители любят своих детей, однако по своему печальному опыту с Фрэнком он знал, что это ложь. Он надеялся, что Светлана ни капельки не была похожа на Фрэнка.       — И что, если он захочет узнать меня, когда вырастет? Что, если она захочет, чтобы я позаботился о нем по какой-либо причине? Я не хочу. И никогда не захочу. Что, если она не полюбит его? О Боже. Кто его тогда полюбит, если не она?       — Его отец? — предложил Йен, и Ев задумался об этом на мгновение. — Твой отец любит тебя за них двоих.       — Что, если его отец как раз и был тем, кто ударил ее?       Все эти мысли мальчика просто разрывали Галлагеру сердце.       — Я уверен, что все наладится, Ев.       — Вы сказали, что ваша мама бросала вас несколько раз, — пробубнил мальчик. — Каково это было?       — Трудно, — признался рыжий. — У Моники была привычка оставаться ровно на столько, чтобы родить ребенка и снова убегать, — Ев выпустил еще один стон. — Один раз она пришла со своей девушкой, Боб, чтобы забрать от нас нашего младшего брата.       — Девушкой?       Йен неопределенно махнул рукой.       — Видимо, моя мама — би.       — А-а.       — Мы душевнобольные педики в семье.       — Думаешь, она любила твоего брата больше? — спросил Ев.       — Чувствовалось именно так. Она все время говорила о том, как создаст новую семью с Боб и Лиамом, хотя у нее все еще были все мы. Карлу было почти девять, и Дебби было десять, — он видел, как начали шевелиться шестеренки в голове у мальчика. — У меня пять братьев и сестер. Ну, вообще-то семь, но я не особо общаюсь с другими двумя.       — Ого! Я всегда хотел себе братьев или сестричек, — однако он задумался над своим же предложением. — По крайней мере, я так думал. Но сейчас, когда это происходит по-настоящему, я не совсем уверен, что так сильно этого хочу.       — Думаешь, она останется тут?       — У нее куча сумок с собой. Не думаю, что в ближайшем будущем она уйдет. Боже, а что, если она, типа, теперь навсегда в моей жизни? Я же сдохну просто!       Это чувство было знакомым.       — Я увидел ее впервые с тех пор как узнал, что она сделала папе. И, знаете, хоть это и не мне рассказывать, но это херово. Это было ужасно. Терпеть не могу ее за это. Сама мысль, что мне придется проводить с ней время, просто противна мне, — Ев снова потянулся к пульту и поставил следующую серию. — Если моя тетя Мэнди и научила меня чему-то, так это тому, что телик помогает сердцу.

***

      Они решили закруглиться через две просмотренные серии.       Ев весь практически трясся, пока вставлял свои ключи в скважину, и Йен все понял. Видеться с Моникой всегда было непросто. После этого он всегда чувствовал себя так, будто из него высосали всю жизнь.       — Ты уверен, что готов?       Ключ, наконец, попал в замок.       — Да.       Должно быть, Микки услышал, как они разговаривали, или просто звук вставляемого ключа, потому что он распахнул двери перед тем, как Ев смог даже повернуть свой ключ.       — Самое, блять, время, — прорычал он, и Йен скривился.       Последнее, что нужно было Еву, так это злость Микки.       Однако потом он вспомнил, что мужчине и так было непросто этим вечером. Галлагер все еще не знал всю историю про него со Светланой, и как вообще родился Ев, однако нетрудно было догадаться, что история не из лучших.       — Пап…       Прайа протиснулась между Микки и тут же упала в объятья Ева так, что тот даже отлетел назад на пару шагов, и когда они закончили, то девочка отступила назад и ударила его по руке два раза.       — Ты — придурок! Боже, Ев! Ты сбежал без предупреждения, уронил крабовые крекеры, да еще и наступил на них — и я чуть не поранилась, пока бежала за тобой! И ты не отвечал на мои звонки. Я волновалась за тебя, — она снова ударила его, так, для профилактики. — И знаешь, что действительно ужасно?       Ев не ответил, и Йен с Микки обменялись взглядами над головами подростков.       — Худшая часть та, где мне пришлось сидеть и пытаться не запинать ее до смерти за то, что она сделала тебе и твоему папе, — заключила Прайа, указывая вглубь квартиры.       — Даже тюрьма этого не достойна, — сказал Микки и подошел, чтобы сжать плечо девочки.       — Ой, да не боюсь я тюрьмы. К тому же, я знаю, что вы с Евом, и даже мистер Галлагер помогли бы мне оттуда выбраться. Ее ребенок невинен, и я не собираюсь забирать у него право жизни за то, что его мамаша ужасна!       Йен действительно подивился, что такого могло произойти в семье Милковичей, что заставило всегда тихую и кроткую Прайю так разбушеваться.       — Ладно, вы, двое, — фыркнул Микки и подтолкнул парочку в квартиру. — Иди, поздоровайся со своей мамой, Ев, — на стон мальчика мужчина вздохнул. — Знаю, но я сказал тебе, значит иди и делай.       Хватило одного лишь взгляда отца, чтобы плечи мальчика опустились, и он пошел вглубь квартиры, слушаясь его. Он обернулся, когда уже был в дверях, и посмотрел на Йена.       — Останетесь? Хоть на немного?       — Хорошо, — кивнул Галлагер. — Если хочешь. Если твой папа не против.       — Все нормально, — сказал Микки, и рыжий последовал за Евом и Прайей в коридор.       Было странно, наконец, оказаться в доме Милковичей. Он мог понять, почему брюнет не хотел, чтобы они занимались тут сексом, однако сейчас он же тут для поддержки Ева в трудное время, так? По коридору было три двери, прежде чем открывался вид на кухню и гостиную. Все двери были закрыты, будто таким образом Микки пытался скрыть ту часть их жизни от Светланы, которая беременная сидела на диване. Несколько сумок лежали на подоконнике, и из балкона он слышал, как курил Микки.       Йен посмотрел на Светлану. Она была красивой, практически светилась от своих гормонов, и ее взгляд был прикован к Еву, который остановился, когда увидел ее.       Все происходило в точности так же, как было и с Йеном, когда Моника возвращалась. Тот самый страх, из-за которого останавливалось сердце, и мысли — а что же случится дальше, какую отговорку она придумает в этот раз, объясняя свое отсутствие? Заявит ли она, что безумно скучала по ним и у нее просто не получалось приехать, или же будет вести себя так, будто она никогда и не уходила?       Галлагер лишь надеялся, что сердце мальчика выдержит все это.       Светлана встала с дивана. Ей далось это с трудом, сначала она попыталась подтолкнуть себя до края, прежде чем ее ноги коснулись пола. Что действительно удивило Йена, так это то, что Микки двинулся к ней, чтобы помочь. И если Ев и Прайа ненавидели Светлану, казалось, что мужчину особо не волновало ее присутствие. Это было безумно странно, и Ев лишь закатил глаза на действие отца.       — Не могу понять, как ты можешь простить ее, — пробурчал он, и брюнет кинул на сына такой же невеселый взгляд, какой мальчишка кинул на него самого.       — Дерьмо случается. Поздоровайся.       Мальчик снова застонал, однако сделал то, что сказал ему отец.       — Привет, мам.       Светлана засветилась от этих слов. Как и Прайа, она кинулась к нему, однако вместо того, чтобы обнять, она взяла его лицо в свои руки.       — Мой малыш, какой ты красивый, — сказала она с явным русским акцентом.       Видя их рядом так близко, Йен понял, что Ев не выглядел как точная копия Микки. У него были и черты его матери тоже.       — И ты беременна, — сухо сказал мальчик, указывая на ее круглый живот.       — У тебя будет малышка-сестренка через два месяца, — она все впитывала каждый дюйм своего сына взглядом. — Нам о многом нужно поговорить, — ее руки схватились за плечи мальчика, пока она усаживала его на диван. — Об очень многом.       Прайа последовала за ними. У Галлагера было ощущение, будто девочка последует за Евом везде, пока Светлана будет рядом.       — Так что ты здесь делаешь? — спросил Ев мать, кивая на сумки, когда сел.       — Мы с Дэвидом расстались. Он застукал меня с Зоей. Вышло не очень. Он ударил меня, я ударила его и ушла. Все равно мне было плевать на него. Он отец ребенка, но мы с Зоей будем ее семьей.       Ев взглянул на Йена.       — Это какая-то гигантская космическая шутка? — спросил он, и Микки покачал головой.       — Не-а. Твоя мама создает семью с сестрой отца своего ребенка, — объяснил мужчина, и брови мальчика скрылись за линией его волос.       — Нет, серьезно, мы только что разговаривали об этом с Йеном. Его мама провернула практически такую же фигню. Бисексуальность и все такое, — он снова повернулся к Светлане. — Ты пока останешься здесь или и ребенка будешь здесь растить тоже?       — Я уйду к Зое, когда она найдет нам место, — она погладила свой живот. Галлагер увидел, как мальчик стрельнул глазами туда же, будто все еще не осознавая, что прямо там был ребенок, его сводная сестренка. — У нее работа, — другая рука Светланы снова взяла лицо сына. — Расскажи мне о себе. О школе, друзьях.       Ев быстро глянул на Микки, прежде чем вздохнуть и рассказать ей главную информацию о себе.       Чем дольше он говорил, тем лучше выглядел, и Йен знал это чувство. Он тоже не мог долго злиться на Монику. Когда она хотела, она могла быть хорошим слушателем и давать полезные советы. Хоть и Фиона старалась справляться со всем этим, когда приходила Моника, Йен рассказывал все ей, и сейчас рыжий видел, что это же происходило и с Евом.       И Светлана сидела и слушала, пока звук телефона Прайи все не нарушил.       — Черт! — прошипела она, когда быстро глянула на экран. — Мне пора.       — Я могу отвести Прайю домой, — предложил Йен, и Светлана посмотрела на него.       — Ты делаешь слишком много для учителя, — немного едко сказала она. — Ты трогал моего сына?       Хор возражений тут же наполнил квартиру. Микки, Йен, Ев и Прайа смотрели на Светлану так, будто она сошла с ума.       — Ты трогаешь Прайю?       И снова, эта мысль была прервана.       — Он друг, — сказал старший Милкович, и у Галлагера было ощущение, что он втирал ей это весь вечер, с того звонка чуть ранее. — Просто друг. Друг, который не трогает своих учеников.       Телефон Прайи снова зазвонил.       — Мне действительно нужно идти.       — Ты в порядке? — спросил Йен у мальчика, который медленно кивнул головой. — Позвони, если захочешь поговорить. У тебя еще есть мой номер?       — Ага.       — Я провожу тебя до двери, — сказал Микки Йену и провел его по коридору.       Рыжий помедлил у двери и положил руку на пояс мужчины.       — Как ты держишься?       Он почувствовал, как все вечернее напряжение ушло из Милковича. Возвращение Светланы не обрадовало никого в комнате. Йен надеялся, что она не останется надолго, если уж смогла так хорошо потрепать двоих Милковичей.       — Лучше, чем ожидалось. Я всегда буду ненавидеть ее за то, что она сделала Еву, а тот, в свою очередь, всегда будет ненавидеть ее из-за меня. Трудно осознавать, что кто-то может так сильно ранить твоего ребенка, сделав так мало.       — Смотри за ним в оба, особенно если она вдруг снова решит исчезнуть. Это ранит его меньше, если он не слишком к ней привяжется.       — Она сказала, что это займет максимум неделю. Буду держать тебя в курсе, — пообещал Микки и отошел от рыжего, когда услышал приближающиеся шаги Ева и Прайи.       Это была одна из самых странных ночей, что была у Галлагера за долгое время, подумал он, пока следовал указаниям Прайи, чтобы доставить ее домой.       И Микки сдержал свое обещание, посылая Йену сообщения каждые полчаса, пока он, наконец, не прислал последнее, в половину второго, и тогда они все же попрощались, и Милкович устроился на диване, а Светлана заняла его кровать.       Йен так и хотел сказать, что его собственная кровать всегда была в его распоряжении.