Сколько ты стоишь?

Мы — чёртовы люди. Нам свойственно совершать ошибки. Наступать на грабли, путаться в ногах, поворачивать не туда и говорить не то, что нужно. Мы учимся на всём этом, но за ошибки тоже надо платить. За роковые, порой, вдвойне. Эйдан поплатился доверием и носом за то, что оказался слабохарактерным. Эрика обходит его стороной, и он правда пытался ей все объяснить, но такое просто оправданий не имеет. Рик сломал ему нос, и он не в обиде, правда. Кто-то должен был её защитить. К сожалению, лотерея указала не на него. Порой, он смотрит на Эрику с грустью, потому что не верит; она заслужила кого-то лучше, чем Рик, даже несмотря на его благодетель. Но она смотрит на него, как детки на щенка: с обожанием, радостью и чертовой любовью. Он. Не. Заслужил. Эйдан никогда не грешил завистью. Стараясь вечно смотреть на все через призму реальности, он всегда анализировал всё с учетом ранних поступков. И то, что раньше делал Рик, не позволяет ему получать лучшее, что только может быть. Эйдан проебался, он знает. По крупному. Если сравнивать с преступлениями, то он совершил дело на уровне «топить щенят». Вероломно, ужасно отвратительно и просто безнравственно. Эйдан знает, что бороться тут уже не получится. Было бы что-то меньшее, он вступил бы в борьбу, правда. Вцепился бы зубами в любую возможность, но проебался. Но это не значит, что Рик выиграл окончательно. *** — Ты уверена, что тебе стоит оставаться одной? Может, мне лучше приехать? Я недалеко. Эрике правда хотелось, чтоб он приехал, но и доставать его по таким мелочам просто неприлично. Он делает слишком многое, чтоб помочь ей, пора Рику немного отдохнуть от всей этой нервотрепки. По правде, у неё колени трясутся от мысли, что она останется одна. Так привыкла, что он всегда рядом, и мысль, что он не обязан этого делать, разъедает душу. — Уверена. Увидимся завтра? Каждый раз её преследует страх отказа. Словно за пару минут что-то изменилось, и он решил, что ему не нужно все это. Словно одно неверное слово — и он отвернётся от неё. Он не знает такого ощущения. Рик получит все, что ему хочется, не зависимо от того, чьё оно и долго ли ему будет нужно. А что если завтра он найдёт себе кого-то поинтереснее? Что будет с ней? Ей бы чуть-чуть ещё продержаться. Успеть отойти от поступка Эйдана, смириться с ним, и, если что, она справится сама. Только вот, а сколько ещё ждать? Когда уже она сможет дышать рядом с ним спокойно, без хрипов и панических атак. — Я заеду за тобой утром. Я не стою этого, хочется крикнуть. Ты идёшь на слишком большие жертвы ради меня, я не могу ответить тебе чем-то равнозначным, кроме как любить тебя до потери пульса, но кому оно надо, кричит бешеное подсознание. Руки дрожат судорожно, губы ноют не переставая от укусов. Улыбается тихо и устало, словно он видит её. — Я буду ждать. — шепчет она, хотя хочется сказать совсем другое. Так бывает. Порой, чтоб защитить близких, приходится врать. Мы — всё ещё те же чёртовы люди, и это — часть нашей сущности. Так должно быть правильно. Должно, но не значит, что будет. Эрика бросает трубку и устало падает на диван. Так будет лучше, правда. Должно быть. Пора ей начать думать не только о себе, но и о нем. Ему будет хорошо, а значит и ей должно стать лучше, это закон вселенной. Только почему ей-то лучше не стало, а? *** Рик не берет трубку с той её самой пьяной выходки, и Лиззи не хочется думать о том, что она опять проиграла этой мелочи. Она и так знает ответ, просто хочется верить в лучше. Так бывает, правда. Особенно, когда ты Лиззи. Вера — все, что осталось в её ладонях. И она тоже уже начинает рассыпаться и ускальзывать сквозь пальцы. И когда время выйдет, в ней не останется ничего, кроме ярости и желания обойти Эрику хоть в чем-то. И она это сделает. Если будет необходимо, она её подставит, унизит, засмеёт и ещё все то, что сможет придумать. Лиззи отчаянно верит, что заслужила хоть крупицу того, что получает Эрика. Зависть — штука въедливая и жестокая, и её практически не побороть. Мы часто хотим то, что есть у других, даже не зная, что придётся заплатить большую цену. Лиззи знает, что придётся. Она готова к тому, что ей придётся чем-то пожертвовать, да только вот чем? Что у неё есть такого, что нужно Господу, или судьбе, или ещё кому-то, кто стоит выше, что кому-то вообще нужно? Какой обряд нужно совершить, чтоб получить желаемое? Помолиться? Лиззи молится каждую чёртову минуту, да только никто её не слышит. Белые стены давно уже привыкли к её голосам, а дальше они не уходят. Так бывает, правда. Лиззи даже не обижается. Она просто возьмёт все в свои руки, хватит ждать чуда. Чуда не будет, не с ней. Лиззи снова набирает прогнивший номер, слышит гудки, потом въедливые слова и сбрасывает. Ничего, кажется ей. Мы ещё все успеем, я до тебя доберусь, кричит она в пустоту, на этот раз точно зная, что сможет. *** Университет — огромный шумящий улей, и убогим и слабым тут нет места. Покажешь слабость — расстрел на месте. Поэтому каждый старается выглядеть максимально уверенным в себе; это как один на один с хищником: он чувствует твой страх. Эрика больше не боится. Рик держит её за руку, улыбается и нежно целует, и этого достаточно, чтоб почувствовать себя спокойной. Теперь она точно знает, что если что-то и случится, он её защитит. Удивительно, как быстро она научилась доверять. Лиззи неприятно ухмыляется, смотря на неё, и ей действительно страшно. Что такого та задумала, что так смотрит на неё и на Рика? Что она вообще хочет этим сказать? Эрика отчаянно хочет верить, что это не кончится плохо. Эйдан даже не смотрит на неё, и это самое лучшее, что он вообще мог для неё сделать. Рик все порывался его избить, но она остановила его. Месть не к чему, правда. Ничего уже не изменить, да и никому лучше не станет. Во рту — противный привкус, и она не может понять, что это. Лиззи встаёт и идёт к ней, и глаза её горят. От этого взгляда у Эрики мурашки по коже. — Рик мой. — выдаёт на одном дыхании. — это лишь дело времени. И в твоих интересах порвать с ним самой, чтоб не было так сложно потом. У неё явно хорошие карты в рукавах. — Это не тебе решать. Рик словно не видит, что происходит. Перебрасывается шутками с Итаном, а у неё тут мир из-под ног уходит. — Ты знаешь, у меня есть на тебя кое-что. Подумай, хочешь ли ты, чтоб он узнал. — смеётся победно. — и хочешь ли ты, чтоб об этом узнали все? Эрика поняла, что это за вкус. Самый ненавистный, противный, горький, заставляющий внутренности свернуться в гордиев узел. Разочарование.