***
Хотя спутница отговаривала Зиновьева от этой глупости и крутила пальцем у виска, он все равно захватил с собой флаг. За основу взял антенну, свалившуюся с крыши, а сверху натянул куртку «амбрелловца», стараясь разместить ее так, чтобы логотип корпорации было видно издалека. С этой оригинальной заменой белого флага русский наемник хотел донести две вещи: а) он пришел с миром; б) он свой и идёт к товарищу. По идее, Тайрелл мог выстрелить сразу и избавить себя от многих хлопот. Но Зиновьев рассчитывал, что верх возьмет любопытство и интерес к большим сумкам. Русский вышел из беседки, сделал шаг вперед и прислушался к протяжному скрипу досок под ногами. Мост смотрелся так, словно был в два раза старше очистного завода. Но нелепое падение в реку — последнее, чего опасался наемник. Поправив сумку, которая висела на плече и потихоньку тянула влево, он медленно пошел по доскам. В семафорной азбуке Николай разбирался примерно так же, как в строительстве мостов, поэтому бездумно покачивал флагом над головой. Важно не что передаешь, а какое впечатление производишь. Так по крайней мере считал Зиновьев. У снайпера было иное мнение, и он сделал предупредительный выстрел, как только Николай преодолел две трети моста. Русский замер и, не делая резких движений, рассмотрел свежую дырку в своем флаге. В «десятку» — логотип на куртке — стрелок не попал, но был к этому близок. Бьет метко, настроен серьезно… Пора проверить, умеет ли слушать. — Меня зовут Николай Зиновьев! — выкрикнул русский наемник, следя за окнами. — Спецподразделение UBCS. Наблюдатель корпорации «Амбрелла». Я поймал ваш сигнал. Слышал, здесь можно получить помощь. Впустите меня! Последовала долгая пауза. Возможно, еще и напряженная… для Лупо. Это у нее был серьезный мандраж от каждого смелого шага Зиновьева. Николаем овладело созвучное, но обратное по смыслу чувство — кураж. Он не мог подобрать слов, чтобы объяснить женщине свою безграничную уверенность. Не было тут логики! Просто сошлись звезды, наступила светлая полоса, а смекалистый русский наемник стал баловнем судьбы. Волна успеха несла его к победе мимо вереницы препятствий и невзгод. Он выжил и освоился в зараженном Раккун-сити. Он перехитрил и убил других наблюдателей. Он, подобно удалому Колобку, ушел и от спецназа, и от Карлоса с его новой пассией, и от непобедимого монстра, который так удачно потерял рассудок. Он обрел лекарство от Т-вируса, о чем даже не мечтал!!! И теперь Николай мог только смеяться над беспочвенными страхами лидера «Волчьей стаи». Удача сопутствует храбрым! А на волчиц, наводящих тоску, она обрушивает новые и новые водопады помоев. Лупо, должно быть, извелась, пока Николай торчал на мосту целую минуту. Долго шевеливший извилинами Тайрелл, наконец, решился и, не показываясь в окне, крикнул: — Зиновьев? Один? — Совсем один, — кротко подтвердил русский. — Это ты, Патрик? — Проходи, — стрелок не сказал «да», но голос его выдавал. — Я открою ворота! Вот так. Кратко и по делу. Победно улыбнувшись, наемник прошел остаток моста и очутился на приятном твердом камне. Метрах в двадцати вырастала стальная стена с двустворчатыми воротами. Несмотря на следы ржавчины, открывались ворота очень легко. И так же легко они захлопнулись за спиной Николай, как только он попал внутрь завода. Русский толкнул ворота для интереса, убедился, что отрезан от мира и любой возможной подмоги, после чего одобрительно хмыкнул. Толково Патрик все здесь устроил! — Тайрелл, братан! Друже! Коллега по нелегкой работе! — фальшиво радовался Николай. Он наморщил нос — в коридоре воздух был спертым и несвежим — и помахал своим флагом перед лицом, словно опахалом. — Так приятно увидеть живого «амбрелловца»! «Коллегу по нелегкой работе» он пока что не видел. Коридор через шесть метров сворачивал налево, прямо по курсу была серая стена, а справа находилась ребристая заслонка-жалюзи с электронным замком. На всякий случай запомнив эту преграду, Николай медленно прошел чуть дальше и у самого поворота остановился. Не высовываясь, он выставил перед собой флаг и помахал им из-за угла. Тоже на всякий случай. — Тайрелл! — Я все слышу, — недружелюбно ответил коллега-наблюдатель. — Бросай свою тряпку со шваброй и складывай оружие в ящик. Все, какое есть. Поживее! Вспомнив зануду-Кролика из мультфильма, который уверял Пуха, что «незачем так орать», Зиновьев прислонил уже ненужный флаг к стене и сделал два шага вперед. Повернув голову налево, он первым делом заметил баррикаду из столов, стульев и ящиков, полностью закрывающую проход. Из просвета в этом нагромождении выглядывал ствол карабина M4, принадлежащего Патрику. Зомби застряли бы здесь надолго, достать негра пулей тоже непросто. Хорошо бы разметать эту кучу взрывом, но гранат не осталось. У стены — в метре от баррикады — стоял тот самый ящик для оружия. Русскому он был по пояс и напоминал, скорее, старинный сундук, обитый железом. Николай, постоянно находясь под прицелом, подошел к сундуку, заглянул, убедился, что внутри пусто, и стал нехотя избавляться от оружия. С гулким звуком туда опустился автомат русского, потом — его любимый «магнум»… Последовала заминка, и Патрик нетерпеливо кашлянул, постучав прикладом по крышке стола. С донельзя расстроенным видом Николай отстегнул ножны и швырнул их туда же, после чего растопырил руки, показывая дотошному «таможеннику», что никаких других «запрещенных вещей» не прихватил. Оценив покладистость гостя, Тайрелл оружие убрал и отошел от своей баррикады. Некоторое время он громко топал, оставаясь вне поля зрения Николая, потом загремел запором и открыл русскому прочную дверь с другой стороны от заграждения. Зиновьев про себя отметил, что атлетически сложенный «афронаблюдатель» корпорации удивительно похож на негра из того спецотряда, с которым снюхался Карлос. Только у Тайрелла были очки, лысина и форма потемнее, чем у спецназовца. Или вся проблема — в восприятии. Негры могут сколько угодно брызгать слюной, но кто им виноват, что они на одно лицо? — Тихо у вас, — вслух удивился Зиновьев, опираясь локтем на тяжелую крышку сундука. — Это ведь пункт эвакуации! Где стоны, всхлипывания, неуклюжие попытки выживших подбадривать друг друга? Тут тише, чем на кладбище по соседству! — Не люблю, когда вокруг меня много народу, — пробурчал Патрик. Он жестом велел Николаю следовать за ним и опять запер дверь. — От этого становится неуютно. Наблюдатели прошли, не останавливаясь, через некий кабинет, соединенный с коридором двумя дверями. Комната выглядела невероятно просторной, потому что Патрик выволок из нее всю мебель для своих оборонительных нужд. Без мебели кабинет стал откровенно неуютным, поэтому мужчины прошли дальше и вышли с обратной стороны баррикады. Именно там Патрик изображал вредного вахтера, устроившись на потертом стуле. Николаю негр предложил совсем уж непрезентабельный табурет, на котором ярко отпечатался след грязного ботинка. Более того, он усадил русского спиной к баррикаде, а свой стул подвинул так, чтобы нельзя было одним прыжком проскочить мимо и добраться до двери кабинета. Перед этим пришлось бы свести знакомство с М4 и его штык-ножом. — Неуютно тебе? — переспросил Николай, продолжая прерванный диалог. — Vot te raz! А по радио ты по-другому пел, соловей! Обещал безопасность и эвакуацию каждому, кто притащит свой зад! Я живо представил большущую marshrutku, едущую за город. — Радио, газеты, телек… — усмехнулся негр. — Ложь повсюду! Но ты и так это знаешь. Николай уверенно кивнул и полюбопытствовал: — А как там подразделение «Кило», которым ты прикрываешься? — Никак. Я его выдумал, — сознался Тайрелл. — У болванов возникнут подозрения, если честно сказать, что в точке сбора сидит один человек. Они не полезут в ловушку. — Ух! Какое низкое коварство! — демонстративно округлил глаза русский. — Мне нравится! — тут же оценил он. До этого момента негр-наблюдатель неплохо сдерживался. Тон у него, конечно, раздраженный — как у программиста, которого дергают по пустякам чайники, отвлекая от действительно серьезного дела. Но в его мимике и взгляде Николай не видел злости или откровенной враждебности. Черный наблюдатель присматривался к белому. До этого момента. — Еще бы тебе не нравилось, — прошипел Тайрелл. Взгляд его стал колючим. — Твоя репутация пованивает, Зиновьев. Я кое-что о тебе знаю и должен сказать… — Я тоже кое-что о тебе знаю, — подхватил Николай, — и должен сказать… — Обвиняя друг друга, мы ни к чему не придем! — нетерпеливо произнес Патрик. — Ну тогда давай кратко! Мы с тобой — одного поля ягоды. И лучше всех освоили тактику выживания в Раккун-сити. Ты убиваешь своих и чужих. В том числе других наблюдателей. Плюс собираешь добычу, чтобы не пропала. Я делал все то же самое — разве что не дурил лохов по радио! Тут ты меня обскакал — признаю! Патрик качнул головой, соглашаясь с русским, и сразу же спросил: — Все так и есть. Ну и что? — Рискну предположить, что добычи набралось немало, — улыбнулся Зиновьев. — Мне хватит, — на первое слово Тайрелл сделал ударение. Видимо, чтобы Николай не строил иллюзий. — Но на двоих мое сокровище не делится. И отчитываться перед директорами «Амбреллы», когда все кончится, буду один я. Но ты и так это знаешь. Патрик опустил планку предохранителя М4, давая понять, что разговор с русским его притомил. Пока негр не начал прощаться, Николай поспешил перейти к сути: — Тайрелл, давай начистоту! Мне не нужна твоя голова. Хотел бы тебя убить — не возился бы, как ты выразился, с тряпкой и шваброй. Почему бы не заключить сделку? Может, нам есть что предложить друг другу? — он подмигнул негру. Самое ценное — порцию лекарства — Николай предусмотрительно не брал с собой. Предпочел оставить у другого «ценного приобретения» — бывшего лидера «Волчьей стаи». Удобно и надежно! После недавнего разговора Лупо поняла свои перспективы на воле и чудить наверняка не станет. Тайрелл глядел на набитый рюкзак глазами избалованного кота, которой не на всякую колбасу поведется. Ограбив множество человек, негр определенно заелся. — Что за барахло? — спросил он пренебрежительным тоном. — Как у всех? Пробы воды, пищи, почвы, воздуха из зараженной зоны? Образцы крови, тканей и внутренних органов? Не интересует! — Ты угадал! Здесь эксклюзива нет. Зато я отыскал антидот от Т-вируса! И вылечил им тяжелого пациента! — Николай бросил в лицо коллеге-наблюдателю главный козырь. Сработало: Тайрелл опешил и замер. Карабин дрогнул и ушел в сторону. Почувствовав себя в относительной безопасности, русский с интересом наблюдал, как меняется выражение лица чернокожего проныры. Жадины, которых поманили невероятной, но неправдоподобной возможностью, изображают мимикой приблизительно одно и то же. После первого шока приходит недоверие, инстинктивное желание встряхнуться и ответить отказом. Затем жадность провоцирует внутреннюю борьбу. А вдруг собеседник не лжет? Что если притягательная возможность ускользнет… а то и достанется кому-то другому? Дальше к жадности подключается хитрость. Эгоистичную натуру человека не переделать, и, вместо того чтобы делиться, гораздо приятнее забрать все самое лакомое себе. Зиновьев прекрасно понимал эмоции Патрика. Он сам испытывал именно их и именно в такой последовательности. Сегодня ему бросили серьезный вызов: одурачить свою точную, но смуглую копию. Почти что шахматы, где Николай играл белыми. — Врешь! — Тайрелл бросил в ответ избитую и предсказуемую фразу. Инициативу он упустил. Делая свой ход, Зиновьев подпитал сомнения негра: — Ты в этом так уверен? Думаешь, ты один умеешь искать сокровища? Патрик наклонил голову. Видимо, пытался скрыть алчный блеск в глазах. — Как тебе удалось? — он заглотил наживку. Николай выдержал театральную паузу на несколько секунд. Мог себе позволить. — Раккунская больница близ церкви Святого Михаила. Ты там не бывал? — Хочешь сказать, что работы над противоядием велись в паршивой больнице?! — Нужно внимательно искать и не лениться заглядывать под каждый камень, — назидательно произнес русский. — Впрочем, мне повезло: незадолго до этого я заполучил женщину, которая нуждалась в лекарстве. Сейчас она здорова, как лошадь, и скачет так же резво! Представляешь, какой я теперь счастливый? А, Тайрелл? У меня есть проверенное лекарство и подопытный с антителами в придачу! — И ни у кого другого их не будет, — пробурчал негр. — Ты убрал за собой, не так ли? — Естественно, — Николай мило улыбнулся. — Остались одни головешки. Патрик дернул пальцем, и планка предохранителя вернулась в исходное положение. Зиновьев поздравил себя с успехом: негр уже не сорвется с крючка. — Где они? Где выздоровевшая женщина и лекарство? Русский изумленно осмотрелся, будто только что заметил пропажу своих козырей: — Их нет! — всплеснул он руками. — Должно быть, забыл в парке. Golova sadovaya! Негр-наблюдатель уже пришел в себя и сам принялся давить: — Не валяй дурака, Зиновьев! Я понимаю, зачем ты здесь! Завод сейчас мой, единственный вертолет — тоже. Без вертолета тебе остается ширнуться антивирусом, засадить своей бабе, а потом сдохнуть! — И без тебя мы не улетим? — с дружелюбной улыбкой уточнил Николай. — Исключено. Проход к самым важным частям завода закрыт. Требуется ключ-карта «Амбреллы» с высшим уровнем доступа. Осталась только одна карта, и я ее куда-то засунул. С ходу не найдешь, — негр также выдержал паузу и подчеркнул: — Вертолетная площадка — это, несомненно, важная часть. — Вижу, ты тоже отлично подготовился, Патрик, — Николай ждал от коллеги чего-то подобного, — и начинаешь понимать проблему. Нам друг без друга никак. — Если не блефуешь, приведи мне женщину! — Сперва напряги память и отыщи карточку, — покачал головой Зиновьев. — Неприемлемо! Здесь врата к свободе, и я держу их на прицеле! Если ты не вернешься живым, что изменится? Волей-неволей женщине придется прийти самой. И во всем меня слушаться! Времени-то почти не осталось, — прибавил он с загадочным видом. Русского такой расклад не устраивал. У Патрика тоже было весомое преимущество: укрепленный форт, в который превратился очистной завод. За пределами своих укреплений негр беззащитен, словно улитка без раковины — особенно сейчас, когда на зов лжеца бегут выжившие горожане, а в парке разгуливает глючный Немезис. Тайрелл прекрасно понимает обстановку и сам ловить Лупо не пойдет. Лучше потратит это время на проверку оборонительных линий и разборки с коллегой. — Знаешь, в чем твой главный просчет, Зиновьев? — негр вновь навел на коллегу карабин. — Из жалости или по глупости, но ты взял с собой женщину. Окажись я на твоем месте — убил бы ее сразу после успешных испытаний! Лучше б ты взял побольше готового лекарства и спрятал его в укромном месте. Так ты доставил бы мне массу хлопот: сначала долго пытать тебя, потом — проверять информацию и искать тайник среди зарослей… Но человек выгодно отличается от неразумной ампулы! Он мыслит, боится за свою жизнь, поддается запугиванию. Мы с ней найдем общий язык. Но ты и так это знаешь. Оскал негра стал шире, когда он положил палец на спусковой крючок. Затем Патрик с расстановкой и нескрываемым удовольствием произнес: — Ты. Мне. Не. Нужен. Николай чувствовал, что повис на истончающейся ниточке над ямой с кольями. Ему требовалось больше времени, чтобы найти выход. — Погоди — я еще не все тебе рассказал! — нагло выкрикнул Зиновьев. — Ну что там еще? — Патрик потер лоб свободной рукой. — Если вспомнил русский скабрезный анекдот — забирай его с собой в могилу. Хотя нет — у тебя не будет могилы, пес, — негр ухмыльнулся. — Окунешься в кислоту, как твои предшественники! Но он не успел стрельнуть. Лишние секунды болтовни спасли русскому жизнь. Он немного не так представлял свое спасение, но дареному коню в зубы не смотрят. Из глубины внутренних помещений завода доносились звуки шагов. Николай напряг слух и сделал вывод, что в их сторону идут минимум два человека. Сперва даже заподозрил Оливейру и сучку Валентайн. Еще на проспекте его посещала бредовая мысль, что кто-то из этих назойливых детишек возомнил себя ниндзя и коварно крадется за «амбрелловцами», слушая разговоры. Готовясь отражать нападение, он автоматически потянулся к пистолету, нащупал пустоту и тихо чертыхнулся. Зато у Патрика оружие было. Не хватало негру только боевого настроя. Он так застучал зубами, словно его в дороге внезапно застиг буран. К своему удивлению, Николай увидел в глазах коллеги не просто тревогу или замешательство, а животный страх. — Как? Как это? — Тон был таков, будто Тайреллу перехватило горло. — Откуда? — На заводе должны быть другие выходы. Все перекрыл? — быстро спросил русский. — Только если снизу… Но это нереально! Там ловушки! Мины! Они не могли пройти незамеченными! Это призраки! Но «сверхъестественную» версию негр отринул быстро и указал на «виновного»: — Ты провел меня! Впустил дружков! Я узнаю, как! За углом громко скрипнула дверь, и мужчины застыли. Следом послышался стук, и из-за поворота выкатилось странное подобие тубуса. Двигался он как-то неровно, словно на кочках подпрыгивал. Прежде чем предмет остановился от удара о стену, Николай понял, что это в самом деле короткий тубус желтого цвета. А катиться нормально ему не позволяет маленькая бомбочка, приклеенная большим количеством скотча. От увиденного глаза Патрика полезли из орбит. Он воскликнул плачущим голосом: — Это моя вирус-бомба! Как так? Как они попали в МОЙ ДОМ?! От расстройства негр совсем утратил бдительность, и этим воспользовался Николай. Толкнув Патрика к стене, он ухватился рукой за дверной косяк и буквально влетел в опустевший кабинет. Замешкавшийся Тайрелл вскрикнул и завертелся на месте. С двух сторон его окружали враги, еще с двух — прочная стена и баррикада… Похоже, негр-наблюдатель по-новому взглянул на свою твердыню в последние мгновения жизни. Почувствовал себя курицей, надежно запертой в курятнике вместе с лисой. Тайрелл, сам того не желая, оказал русскому коллеге любезность — принял основной удар на себя. Раздался хлопок взрыва (не такой мощный, как ожидал Николай), и тело негра забросило в кабинет. Там оно и скрючилось, придавив карабин, на который Зиновьев имел виды. Хорошо было видно спину покойного, которую утыкали некие колючки. Но если хорошо присмотреться — острый хлам типа иголок и кусочков стекла. Несколько крупных осколков глубоко вошли в шею, и вокруг головы негра быстро растекалась темная лужа. Складывалось впечатление, что Тайрелл истолок в ступке или побил молотком около дюжины медицинских шприцев, а образовавшуюся смесь натолкал в заминированный тубус. Должно быть, это и называлось «вирус-бомбой». Николай не мог мешкать и ждать, когда ему подкинут следующий тубус. Всего одна стена отделяла его от сундука, в котором лежало оружие. Достаточно запор убрать. Но после этого далеко не убежишь: Патрик со своей маниакальной страстью к замкам заблокировал выход. Придется трусливо прижиматься к углу и удерживать нападающих до последнего патрона. Или… — Сдаюсь! Сдаюсь! — Николай грохнулся на колени и задрал руки, когда в помещение влетел русоволосый мужчина со шрамами. Белый. В следующий момент к нему присоединился чернокожий товарищ. Николай уже видел обоих в недалеком прошлом: они «прихватизировали» трамвайчик, который присмотрели себе «амбрелловцы». Сами вояки еще не видели Зиновьева во всей красе — иначе застрелили бы на месте. — Кто такой? Какое подразделение? — допытывался белый, которого Николай счел командиром. Пока он задавал вопросы, второй спецназовец оценил обстановку, перевернул Тайрелла и вытащил его карабин. — Николай Зиновьев, UBCS, — с робкой улыбкой сообщил русский. По поводу принадлежности к «Амбрелле» его даже не спросили — сами поняли. — Простите, а в чем дело? Вы не слушаете радио? Мы тут благородно и самоотверженно спасали выживших! Рядом будто лошадь фыркнула. Этот звук издал негр, услышавший о благородстве головорезов «Амбреллы». — Ври больше! Где эти выжившие теперь? Вопрос был сложный — даже с подвохом. Зиновьев осторожно почесал в затылке: — Самоликвидировались вроде. Аки демоны. Это Раккун — тут не такое бывает! — Сколько вас здесь? — спросил командир, положив правую руку на большую вертикальную трубу. — Всего лишь двое. Было двое, — Николай грустно вздохнул и опять списал все на город: — В Раккуне ситуация меняется за секунды! Мой друг Патрик подтвердил бы! — Шона, второй мертв? — уточнил главный спецназовец, не оборачиваясь. — Да. Прошу прощения, капитан. Я же не знал, что их только двое, — извинившись, негр воткнул штык-нож в затылок Тайрелла. Он явно не хотел выяснять отношения с восставшим из мертвых наблюдателем. — Ах, какая незадача! — лицемерно пожалел товарища Зиновьев. — Без Патрика остался только один разговорчивый «амбрелловец». Я! Но вы и так это знаете, верно? Шона раздраженно выругался и прикоснулся к той же вертикальной трубе, что и капитан. Внезапно он закричал, будто уселся голым задом на содержимое боевого тубуса, и активно затряс рукой. Русский и сам вздрогнул, а вот командир даже бровью не повел. — Труба просто огненная! — пожаловался Шона. — Как вы за нее держались? — Ничего не чувствую, — капитан флегматично поднял руку и покрутил ей перед глазами, словно искал ожоги. — Мне нормально. Николай внезапно усмехнулся и обратился к Шоне, который дул на пальцы: — Мне всегда было интересно… Если негр грохнул негра, это расизм или нет? Спецназовец глянул на Зиновьева исподлобья, но все-таки ответил: — Это наши черные разборки. Белых они не касаются. Сказав это, уже сам Шона спохватился и бросил взгляд на белого командира. Но капитан не собирался обсуждать проблемы расовой нетерпимости. Он определился, как поступит с Николаем: — Наемника «Амбреллы» мы пока оставим и запрем где-нибудь. Его необходимо как следует допросить. Но перед этим обыщем объект. Нам не нужны сюрпризы. — Вы тоже не верите, что «амбрелловцев» было двое? — вполголоса спросил Шона. — Мы сами проникли на объект вдвоем, — напомнил командир. — Это было несложно. Мы лучшие, но агенты врага тоже кое-что умеют. Важно удостовериться, что мы полностью контролируем завод! С этим утверждением спорить было бессмысленно. Спецназовцы заставили русского подняться, профессионально обыскали с головы до пят и, не найдя оружия, забрали все, что могло бы его заменить. Затем оторвали от жалюзи на окне цепочку, скрутили наемнику руки и повели за собой. Собранный командир шел первым, проверяя путь; негр замыкал строй, держа спину Николая на прицеле; сам Зиновьев вел себя подчеркнуто смирно и миролюбиво, не давая повода для агрессии. Время безумств придет чуть позже. Когда удастся разделить двоих остолопов.***
Нужно быть очень странной парочкой, чтобы, прогуливаясь по парку, забрести на кладбище. Особенно если в городе хозяйничают неупокоенные мертвецы. Особенно если кладбище разворочено до такой степени, будто по нему торнадо прошелся. Особенно если в земле зияют «лишние» ямы, которые никогда не были могилами, а поперек дорожки растянулся монструозный мертвый червяк. Для полного комплекта острых ощущений стоило бы зайти на кладбище в сумерках — поутру эффект уже не тот. — А тут не так плохо, — переварив мысль о том, что под городом живут громадные черви, Джилл изобразила веселый настрой. Она указала на выбитые из земли и беспорядочно разбросанные гробы, часть из которых распахнулась и пустовала. — Зомби разбрелись, червя убили без нас… Повезло! — Угу, — уныло кивнул латинос, — но я бы все равно не стал тут срезать. Джилл потеребила молнию на своей новой одежде. Оливейра все-таки предпринял попытку приодеть свою подругу, но ему катастрофически не везло с размером. Можно было подумать, что горожане рехнулись, очутившись за военным кордоном, и расхватали самое «важное» — верхнюю одежду приличных размеров. Напарники остановили выбор на легкой алой куртке на молнии, несмотря на то, что она все равно жала в области груди. Однако Джилл объявила, что ей подойдет, а потом накинула обновку, выставила прикрытый чашечками бюст наружу и застегнула молнию до середины, приподнимая его. По мнению женщины, у нее теперь был броский, сексуальный и бунтарский вид. Карлос вроде не спорил, но не сказал по этому поводу ничего внятного. Загадочно он себя вел и взгляды кидал странные. Нет, не раздевал украдкой глазами — это было в начале знакомства и тешило самолюбие Валентайн. Все изменила передышка в часовне. После нее Карлос больше хмурился, чаще уходил в себя, а на подругу посматривал не с вожделением, а с… Осуждением? Если он и косился на формы, то недолго — словно обжигался. Впрочем, что говорить о Карлосе? Ведь Джилл тоже не могла сформулировать, кем считает латиноса! Просто напарником, который прикроет спину и протянет руку помощи? Таким, как Барри, Крис, другие члены STARS? Уже нет — для них двоих это пройденная ступень отношений. От привлекательного спутника в первую очередь требовался жесткий секс. Вопрос в том, принижает это Карлоса или делает его важным и незаменимым? Мысль испуганно упорхнула, когда напарников ошеломил громкий смех. Неуместный, нездоровый и пробирающий до костей. — Акхахахахахаха! Кхахахахаха! Ахахахахаха! Джилл дернула за рукав Карлоса, который бестолково закрутился на месте, пытаясь поскорее осмотреть все оскверненное кладбище. Сотрудница STARS раньше него поняла, что истеричное гоготание доносится спереди. Из-за жирной туши червя-гиганта вальяжно вышла окровавленная женщина с пилой. Только со второго взгляда Джилл поняла, что это смеющееся существо живое, а кровь на нем — чужая. И лишь с четвертого — опознала Солдатку, испытав потрясение и ужас. По крайней мере в интонациях рыжей не было ничего знакомого. Смеясь над чем-то неведомым, она вдобавок захлебывалась от восторга и периодически пускала петуха, срываясь на повизгивание: — О-кхохо! Ка-а-акие люди! Живые! И знакомые! А я вот не удивлена, что вы остались в Раккуне! Нисколечко! Только здесь веселье на всю катушку! Акхахаха! — Глюки? — в голосе Карлоса была искренняя надежда на положительный ответ. — Не-а. Я тоже ЭТО вижу, — отозвалась Валентайн. — Голубки-и! STARS плюс «Амбрелла»! Жених и невеста! — потешалась подрывница. — Гляньте, как Джилл вырядилась! Выкатила свои бидоны! — «бунтарский имидж» явно не оставил психопатку равнодушной. — У бедного мальчика косоглазие скоро будет! — Она нас узнает. Значит, не безнадежна, — заключила Джилл, машинально поправляя грудь. Прятать ее из-за каких-то безумных воплей она не собиралась. — Джи-и-и-ил! — рыжая растягивала рот в уродливой гримасе. — Гетро… Гитаро… Тьфу, млять! — сплюнула она, совсем запутавшись. — Шалава традиционная! Отказала нам! Выбрала мачо! В смысле мачонка! Не дорос он до горячего мужчины! Прогада-а-ала! — Солдатка, что стряслось? — закричал Карлос. До девушки с ее багровой пилой было больше пятнадцати метров, и сокращать дистанцию латинос не спешил. — Что произошло под землей? Где весь отряд? Где Ди Эй? Казалось, что вопросы Оливейры улетают прямиком в космос. Или проходят через рыжую навылет, не оседая в голове. Но подобно ограниченному роботу, который реагирует только на запросы с ключевыми словами, Солдатка «переключилась» в конце фразы и перестала обсуждать личную жизнь Валентайн. Позывной командира «Эха 6» пробудил в ней новую эмоцию. Раздражение. — Ди Э-э-эй? Ишь кого вспомнил! Ди Э-э-эй и Шо-о-она! Два друга-мудозво-о-она! — не очень складно срифмовала рыжая. — Уперлись в свою миссию, а на людей насрать! Ненавижу этих мужиков! Харлей был ничего, но умер первым! Ди Эй и Шона его ненавидели! Черт! Да они всех за дерьмо держат! — Совсем ку-ку, — негромко поставил диагноз Карлос. — Говорит точно как Эрудитка. — Нет. Еще хуже, — поправила товарища Валентайн. Солдатка обратила-таки внимание на перешептывания Джилл и Карлоса. Возможно, подействовало второе прозвище. — Хо-хо! — она опять повеселела и ухватилась за грязный раздутый мешок на поясе. Напарники одновременно побледнели, когда на свет достали мерзкий, облезлый ком. По-видимому, раньше это была голова — чокнутая подрывница держала ее за остатки волос. — Что молчишь, сучка? Тебя обсуждают! Клево, да? — обращалась к голове Солдатка, глядя в ее глазницы. — Они тебя запомнили другой. Скользкой, хитрой, убивающей. Кхе-хе-хе! А вы чего глазеете? — недовольно крикнула она Карлосу и Джилл. — Поболтайте с Эрудиткой о былом! Она спит на ходу! Появление отрубленной головы и оживленное общение с ней поразили партнеров. Но вместе с тем — избавили от последних иллюзий и сомнений по поводу весельчаков с пилами. Обменявшись короткими взглядами, Карлос и Джилл приготовились стрелять на поражение, не подпуская сумасшедшую вплотную. Но дальше произошло такое, что они не просто поразились, а остолбенели от шока. — Дошел, наконец-то! — Солдатка всплеснула руками и уронила голову Эрудитки. — Еще один лодырь! Поздоровайся! — С-с-стас-с… Граар, — невнятно откликнулся Немезис, появляясь из-за червя. С щупальцами, торчащими из всевозможных мест, и туловищем, покрытым рубцами и ожогами, он выглядел кривым и дефективным. И взревел он так, словно тут же подавился. Но эти странности партнеры осмысли позднее. Когда они вновь увидели заклятого врага, им здорово поплохело. — «Стас» — тупое имя, — объявила рыжая, мимоходом оскорбив тысячи Станиславов, живущих в другом полушарии, — а прочих слов он не знает. Я зову своего корефана Халком! С виду он тихий парень. Но заденешь его — разбросает кишки на десяток метров! — Коре… фана? — только и смог пролепетать Карлос. Он выпученными глазами смотрел на Солдатку, бесстрашно вставшую рядом с поврежденным Немезисом. — Ага. Сперва я чуть не обосралась. Потом привыкла! С Халком безопасно и не скучно! — радовалась рыжая психопатка. — Куда он, туда и мы с Эрудиткой! Уже час так гуляем… Или около того. Вдруг Солдатка заржала и погрозила напарникам пальцем: — А я секрет зна-а-аю! Секрет Халка! Захочу — и он на вас кинется! Доказать? — Давай все обсудим, — у Карлоса не очень получалось, и Валентайн сама присоединилась к дикому диалогу. — Чего ты добиваешься? — Мечтаю попробовать втроем! — Солдатка скорчила еще одну «веселую» гримасу и поделилась фантазией. — С мужчиной и женщиной сразу у меня никогда не было! — Охерела? — Башкой трахнулась? Оливейра и Валентайн возмутились в унисон — только слова подобрали разные. — Сейчас будете красиво раздевать друг друга и сосаться, — не слушая их, Солдатка разбирала будущую порносцену по кадрам. — Мальчик-латинос возьмет шлюхо-копа сзади. А когда вы разогреетесь, присоединюсь я. Или другой вариант! — заявила она, пресекая возражения. — Я кликну Халка, и секс втроем будет с ним! Видали, какие у него щупальца? Он устроит жесткий фистинг. Вам обоим, одновременно! Ха-кха-хахаха! Пока Солдатка фантазировала, а Немезис задумчиво таращился на замшелый камень, Карлос нетвердым голосом предложил: — Я сумасшедших развлекать не стану. И не смогу! Давай застрелим ее и снова побьем монстра! Если станет туго, я отвлеку его! — Карлос, не дури, — попросила Валентайн. — Именно развлечением сумасшедших мы и займемся. — Но Джилл… — Верь мне! — не говоря больше ни слова, Джилл освободила руки и сомкнула их на спине Карлоса. Тот от неожиданности сделал то же самое. Партнеры слились в объятиях, и Солдатка громко охнула. А Немезису по-прежнему все было фиолетово. — Джилл… — простонал краснеющий латинос. — Дальше! — страстно прошептала женщина. Карлос был зажат и растерян, так что инициативу пришлось брать Валентайн. Ее руки проникли под одежду, изучая мышцы спины партнера. Потом выбрались наружу и стали поглаживать плечи. Оливейра все еще стоял, как истукан, а Джилл убрала левую руку, дернула вниз молнию и избавилась от куртки. Большая грудь, которую теперь поддерживал только голубой бюстгальтер, качнулась и дразняще уперлась в Карлоса. Их тела сейчас разделяла сущая мелочь — пара-тройка слоев одежды. О чем в этот момент думал Карлос? В основном он напряженно сопел и не смотрел в глаза. Неужели у него раньше не было девушки? Нет, исключено. Просто он пока не научился возбуждаться перед лицом опасности. Однако делал первые успехи: зажмурившись, тянул руки к застежке лифчика. Женщина улыбнулась, потерлась своей щекой о щеку Карлоса, затем развернула его спиной к Солдатке, чтобы видеть противницу через плечо. Рыжая поймала взгляд Джилл, хихикнула и послала ей воздушный поцелуй. Она ничего не заподозрила. Валентайн знала, что все получится. Она уже устраивала другое, более откровенное шоу для Эрудитки. Да, в тот раз все обернулось не в пользу Джилл, но сотрудница STARS вынесла ценный опыт. Обольстительно улыбаясь, она провела ладонью по левому боку Оливейры и сделала вид, что хочет забраться в его штаны. Но вместо этого Валентайн переместила руку в сторону, выдернула пистолет из поясной кобуры партнера и выстрелила в сумасшедшую, почти не целясь. Коварная сотрудница STARS застала врасплох и Солдатку, и Оливейру. Но промазала! Пуля зарылась в грунт в шаге от цели, и балдеющая Солдатка, изменившись в лице, кинулась прятаться за мраморное надгробие. Джилл некого было винить — разве что свое тело и разум. Буквально перед выстрелом Карлос подцепил пальцем застежку бюстгальтера и расстегнул его. На женщину это произвело неожиданный эффект: она вздрогнула, будто партнер нащупал между лопаток кнопку подачи электрического тока. В результате пальнула неточно, второпях и спугнула цель. Ругая себя за слабость, Джилл выпустила Карлоса и попробовала по-быстрому вернуть сползающий бюстгальтер на место. Лямки от резкого движения поползли вниз, застежки хлопали по спине, и все это не столько смущало, сколько отвлекало. Не долго думая, она вернула латиносу его пистолет, крикнула: «Стреляй — я потом присоединюсь!» и завела руки назад. Оливейра же потряс головой, пробормотал что-то про шапито и сумасшествие, но медлить не стал и тотчас открыл огонь по укрытию Солдатки. Свистящие пули откололи правый угол надгробия и обсыпали рыжую каменной крошкой. Сумасшедшая присела за укрытием, но орать и угрожать не перестала: — Твари! Обманули! Всех убьем! Всех поймаем!!! Бесполезную пилу она убрала и тоже извлекла из кобуры пистолет. Высунувшись слева, Солдатка дважды выстрелила, но, как и Джилл, ни в кого не попала. Валентайн и Оливейра успели притаиться за постаментами на уцелевших могилах. Им двоим было проще: перемещаясь перебежками, они могли подобраться к позиции Солдатки и ударить с разных сторон. После катаклизма на кладбище образовалось столько укрытий, что территория напоминала пейнтбольную площадку. — Это ты лгунья! — обвиняющим тоном заявила Джилл, закончив бороться с застежкой. — Посмотри на Немезиса! Он сломался! Ты никак не можешь ему указывать! На несколько секунд все забыли о битве, чтобы посмотреть на чудовище. Немезис в самом деле повернулся к людям спиной и, опустив голову, топал восвояси. Что-то ему точно отшибло после схватки в церковном дворике. Он лишился памяти так основательно, что забыл и Джилл с Карлосом — давних врагов — и Солдатку — недавнюю боевую подругу. В целом ему было плевать на весь мир. — Ты знала? — поразился догадке Оливейра. — Знала, что монстр никого не тронет? — Подозревала, — усмехнулась Валентайн. — Кстати, спасибо — хорошо подыграл! Латинос как-то не обрадовался и опять залился краской. Джилл и Карлос не верили, что Солдатка сдастся. Чересчур разумный поступок для невменяемой подрывницы. Но они однозначно не ожидали, что рыжая повернется к ним спиной… и пустит пулю вслед Немезису. Удаляющийся мутант немедленно остановился и почесал подстреленное место под левой лопаткой. Послышалось гневное сопение. Монстр начал поворачиваться, а Солдатка отбросила пистолет подальше и завопила во всю мочь: — Это он! Он на тебя напал! Халк, лови его! — Я? — Карлос, выглядывавший из-за постамента, офонарел от несправедливых обвинений. Он поочередно глянул на Солдатку, на пистолет в своих руках, потом — на обернувшегося и сердито рычащего Немезиса… Латинос понял, что никакие это не шутки, только тогда, когда размахивающий щупальцами монстр побежал. В их сторону. — Агрессия! — догадалась Валентайн. — Его бьют — он бьет в ответ! Не стреляй! — Нет! Женщина начала поднимать оружие, планируя отвлечь одноглазого, да так и застыла после вопля Оливейры. Роли поменялись: теперь Карлос готов был рисковать и ставить на карту все. Словно бросая чудовищу вызов, он посмотрел в его уродливую харю и трижды в нее выстрелил. Немезис замедлил свой бег и выбросил вперед правую руку, рассчитывая поймать наглеца. Но его щупальца лишь хлестнули по камню. Перепрыгнув через разбитый гроб, Карлос на бегу крикнул Джилл: — Я уведу монстра как можно дальше отсюда! Если ты права, мы его одурачим! — Карлос, не надо! — Я справлюсь! Береги себя! Латинос-сорвиголова внезапно повернул, ушел от второго выпада Немезиса и заскочил на секцию забора, которая наклонилась наружу и повисла на манер трамплина. С ее помощью Оливейра легко вырвался за пределы кладбища, а мутант возмущенно завыл. Он умудрился застрять ногой между прутьев, пока перелезал, и потерял время. Джилл неподвижно стояла за надгробной плитой и следила за одноглазым. Было еще опасение, что она ошиблась, и Немезис вот-вот опомнится. Но когда монстр перемахнул через забор и умчался, Валентайн забеспокоилась за Карлоса. Сделал из себя наживку… Дурак! В прошлый раз они едва одолели Немезиса вдвоем! Карлосу нужна помощь — гораздо больше, чем самой Джилл! Последняя мысль напомнила Валентайн, что расслабляться рано. Есть на кладбище еще один живой человек, которого стоит уложить в могилку. Солдатка спряталась где-то поблизости. «Где-то» — самые точные координаты, потому что рыжая додумалась сменить позицию, когда отвлекла противников «Халком». Не могла она совсем уйти с кладбища? Что-то со стуком прокатилось справа. Джилл встрепенулась от неожиданности, пустила в этом направлении короткую автоматную очередь, а затем присмотрелась и узнала отрезанную голову. Если верить Солдатке (хотя бы в такой мелочи), раньше эта голова находилась на плечах Эрудитки. Подбирая подходящие случаю ругательства, сотрудница STARS повернулась в обратную сторону… и окунулась в Мир Вони. Этот мир был ужасно мерзким местечком. Абсолютно черным, противно шуршащим и наполненным запахами разложения. Смрад от гниющих зомби стал неотъемлемой частью Раккунской атмосферы, выжившие приучили себя игнорировать его… Но ловушка, в которую внезапно угодила Валентайн, пропахла гнилью и мертвечиной так, что вызывала ассоциации с распоротым брюхом жирного покойника. А ее, Джилл, заставили сунуть голову в этот кошмар, и, пока она стояла в таком положении, брюхо зашили. Если исключить вариант с утробой мертвеца, смердеть с такой силой мог только мусорный пакет, в котором носили зомби-голову. Валентайн едва заметила, что у нее грубо вырывают автомат. Сейчас это было даже на руку. Джилл попалась в проклятый пакет во время выдоха и могла бы отдать что угодно ради глотка чистого воздуха. Согнутыми пальцами она хваталась за скользкий полиэтилен, пробивала в нем отверстия, а потом все-таки обнаружила край и сдернула мешок с головы. Шесть-семь секунд паники показались ей целым часом. А потом Валентайн ждало следующее унизительное испытание: не в силах сдерживаться, она упала на четвереньки и от души блеванула. Хвала всем известным богам, что Оливейра пропустил такое недостойное и неаппетитное зрелище! Повинуясь тихому шепотку гуманности, Солдатка подождала, пока Джилл опустошит желудок, и только тогда начала ее пинать. Сапог бил под ребра, переворачивая Валентайн с живота на спину и обратно, попадал по ляжкам, пресекая попытки подняться на трясущихся ногах. Постоянно падая, сотрудница STARS скулила от боли и унижения. Она не сопротивлялась, когда уверенная в своей безнаказанности Солдатка взгромоздилась сверху и придавила плечи жертвы своими ногами. Пилу она куда-то засунула и с задумчивым видом хлопала по ладони обухом столярного топора. — Я в тупике, Джилл! Валентайн встретила ее слова, мягко говоря, с недоумением. А Солдатка, не дожидаясь ответа, продолжила бредить: — Я не приготовилась! Ничего не придумала специально для тебя! Ай, вот досада! — топор сумасшедшей, словно маятник, закачался перед лицом Валентайн. — Порубить тебя? Или сломать кости обухом? Нет-нет-нет! — Солдатка энергично затрясла головой. — Это уже было! И я не получила истинного удовольствия! Что тогда? Рыжая перевела взгляд на голову Эрудитки, которая символично закатилась на могильную плиту. Казалось, она ждет от убитой японки дельного совета. — Пила ведь может резать без бензина, так? У нее есть зубья. Да и другие инструменты, — Джилл пришлось стиснуть зубы, когда острый угол топора впился ей в плечо, разрывая лямку бюстгальтера и повреждая кожу, — можно применять по-всякому. Сотрудница STARS замычала, чувствуя, как по плечу бежит горячая струйка. Рыжая убрала топор, но с ходу поделилась новыми жестокими идеями: — Может, снять с тебя кожу? Или отрубить сисяндры? Что ты на это скажешь? На этот раз Джилл было что ответить. С испуганным лицом она залепетала: — Я сдаюсь! Пощади! Делай со мной, что пожелаешь! Только не… — Что? — мигом нахмурилась Солдатка. — Ты смеешь мне что-то запрещать? — Связывать! Не надо связывать! Пожалуйста! — А? — психопатка обдумывала ее слова секунд десять, а потом вспомнила: — Точно! Ты ж ненормальная! Орала, как резаная, когда я на тебя браслеты надела! — Я ничего не могу поделать! Схожу с ума! Просто умираю! — ныла Валентайн. — И кричишь! — Да-а-а! Кричу без остановки! — Эврика! — воскликнула рыжая. Она воткнула топор в землю, буквально скатилась с жертвы и тотчас вскочила на ноги. — У меня новая суперидея. Не буду пока убивать! Хочу связать тебя! И кляп засунуть! Будешь громко и страстно стонать! А я — наслаждаться! «Успех?! Купилась, рыжая шаболда?» — А-а-а-а! Мне нечем вязать! Нечем! — лесбиянка схватилась за голову так, будто собиралась рвать волосы. — Цепи! Где проклятые цепи? «Облом».***
Языкастый наемник называл это давящее темное место «заводом смерти». Здесь и впрямь каждое помещение дышало смертью, миазмами, затхлостью. Но Шона предпочел бы другое определение: «завод-концлагерь». Комбинат дьявола, на котором мертвые тела бросают в раствор самых зверских кислот и химикатов, а потом держат там часами до образования питательного бульона. Хотя почему обязательно мертвые? Кто мешал безжалостной корпорации бросать в чан живых, ни в чем не повинных людей? Наемник Зиновьев болтал много — почти без умолку — ухитряясь не говорить ничего важного. Вскоре ученый заподозрил, что русского можно не слушать и смысла в его трепе не искать. Ему вообще казалось, что они с Ди Эем во время проникновения узнали о заводе намного больше, чем якобы осведомленный Зиновьев. У русского порой проскальзывало удивление во взгляде, когда они входили в то или иное помещение. Подозрительно… Спецназовцы разжились ключами, которые Патрик держал в заднем кармане, и картой завода, покрытой карандашными пометками. Жирнее всего — красным цветом — были выделены несколько дверей. Ди Эй почти сразу понял, что это двери, закрытые на электронные замки и требующие особую ключ-карту «Амбреллы». Зиновьев пока что не кололся и местоположение карточки не выдавал, так что эти участки оставили на потом. Завод состоял из трех этажей, причем самый нижний — буквально вырубленный в скале — спецназовцы уже облазили, после того как выбрались из сточного канала. Внизу в основном находились обширные бассейны с грязно-зеленой водой, системы фильтров, насосы и совсем странные агрегаты. «Эхо» ничего из этого не интересовало. На третьем этаже разместились канцелярия и прочие административные помещения завода. Там царил абсолютный хаос: дверцы шкафов распахнуты, столы перевернуты, бумаги без разбора вывалены на пол, системные блоки компьютеров помяты и покорежены. Словно кто-то искал здесь нечто важное, не нашел и выместил злость на всем, что попалось под руку. Интереснее был второй этаж, на котором спецназовцы и застукали двоих «амбрелловцев». Во-первых, тут был выход в парк. Во-вторых — проход на крышу административного корпуса, где стоял заветный вертолет корпорации. Помимо этого, Ди Эй и Шона осмотрели удушающе жаркую комнату, заполненную трубами с вырывающимися струйками пара, и нашли неприметный лифт. Он опускал в хранилище материалов, превращенное в сокровищницу «амбрелловцев». Разглядывая нагромождение спортивных сумок, пластиковых контейнеров и медицинских чемоданчиков, Шона шумно вдохнул воздух, а Зиновьев чуть слюну не пустил от приступа жадности. Однако Ди Эй встряхнул обоих и потом сбил монтировкой замок с обернутого цепью оружейного шкафа. Найденный внутри ракетомет явно приглянулся командиру «Эха», но, постояв секунд двадцать, он закрыл дверцы и велел Шоне запомнить это место. Тяжелое оружие могло пригодиться позже. Русский наемник совсем не помогал и больше мешал. Пора было его куда-нибудь пристроить. Вернувшись в комнату управления очисткой — своего рода центр завода с компьютерами и большим огороженным бассейном (ученого потрясло, что в воде среди останков людей и животных плавает пара мертвых Тиранов) — спецназовцы прошли мимо грузового лифта и открыли стальную дверь. За коротким коридором со светлыми стенами расположилась комната переработки. Ее невероятно тяжелая и массивная дверь, достойная банковского хранилища, была приоткрыта наполовину и зафиксирована голубым пластмассовым ящиком. Рядом с поврежденной панелью прилепили лист бумаги с пояснением. Оно гласило: «Осторожно! Дверь комнаты переработки самопроизвольно закрывается и автоматически запечатывает помещение. Чтобы открыть дверь изнутри, необходима ключ-карта «Амбреллы». Во избежание несчастных случаев не используйте комнату переработки и не убирайте ящик до тех пор, пока техник не исправит неполадку». Из помещения несло, как из братской могилы под палящим солнцем. Вдоль стен лежали кучи трупов в белых халатах (и с предусмотрительно простреленными головами). Прикинув разные варианты, Ди Эй решил пока что не трогать строптивую дверь и отвел Зиновьева к дальней трубе. Несолидную цепочку он снял и вместо нее надел на руки наемника нормальную цепь, подобранную в хранилище. Другого замка не было, так что он просто примотал ей Зиновьева к трубе и пообещал проведать в скором будущем. До этого момента все шло по плану (по крайней мере у бойцов «Эха») и не предвещало жутких бедствий. Оставшись вдвоем, спецназовцы вернулись к месту стычки с Патриком и Зиновьевым. Тут и затрещала рация командира. Он зачем-то остановил жестом Шону, который тоже интересовался разговором, и вышел на площадку перед мостом. Озадаченный Шона потоптался у опущенных ставней, с неприязнью посмотрел на считыватель для карточек и попробовал подслушать хоть что-то. Но Ди Эй в основном «дакал» — будто назло. Интонация исполнительного чурбана почти не менялась по ходу разговора. Через минуту он неожиданно ввернул, что «Эхо 6» завладело G-вирусом, и продолжил «дакать», пока не закруглился. Из-за этой откровенности негр сделал вывод, что Ди Эй говорит со штабом. Ученый отошел к заслонке, делая вид, что не сходил с места, и спросил: — Что-то важное, капитан? — Очень, — отозвался Ди Эй, убирая рацию. — Штаб о нас помнит, но за пределами города свои проблемы. Мы должны покинуть оцепленную зону до полудня — то есть за час и сорок четыре минуты. Из-за атак порождений БОО и диверсий наемников у штаба почти не осталось спасательных вертолетов. Обещали что-нибудь придумать и сообщить нам. Я уведомил штаб, что мы получили G-вирус. Надеюсь, это заставит их думать быстрее! — Капитан, — Шона радовался возможности вернуться домой, но чуял неладное, — почему они засуетились? Что произойдет в двенадцать часов? — Город уничтожат ядерной боеголовкой. Всё превратится в радиоактивную пыль, — будничным тоном сообщил Ди Эй. — Удар хотели нанести еще ночью, но противники этой идеи тянули время до последнего. Все без толку — обстановка в Раккун-сити непрерывно ухудшается. Есть риск, что инфекция выйдет из-под контроля и распространится дальше. Незадолго до рокового разговора Шона мечтал вернуться в хранилище и плотно заняться любопытными образцами, которые «амбрелловцы» собирали по всему городу. Сейчас эта мечта умерла и обратилась пеплом, который унес злой горячий ветер. Следом полетели все остальные желания ученого. Покрываясь потом от страха, Шона пролепетал: — Капитан… Но так нельзя! Как же… исследования? Сбор улик против «Амбреллы»? Поиски лекарства? Нельзя все бросить! Нужна еще отсрочка! Скажите им, что… — Не стану! — ответ Ди Эя был резким и убийственным, как выстрел двустволки в упор. У командира заходили желваки. — Решение уже принято. На самом верху. Шона уперся спиной в жалюзи, стараясь не показывать, как у него дрожат ноги. Мир вокруг чернокожего вирусолога вертелся и обещал рухнуть в тартарары. В голове эхом отзывался приговор насквозь инфицированному Раккун-сити. «Решение уже принято. На самом верху». «Всё превратится в радиоактивную пыль». И вдруг вмешался другой голос, принадлежавший глупому блондину. Глупому ли? «Ты уверен, что твое начальство не берет взятки?»