***
Дурацкое занятие, дурацкая ситуация, дурацкие ощущения… Все напоминает издевательство — наверное, сотое по счету. Когда Зиновьев (парламентер хренов!) пересек мост и скрылся за тяжелыми воротами завода, Лупо оставалось только сидеть в беседке и ждать у моря погоды. От нее ничего не зависело. Снова. Первое время женщина вздрагивала от любого шороха, не рассчитывая, что подаренный пистолетик защитит от ужасов Раккуна. Потом спустилась по лестнице, бросая настороженные взгляды на закрытые окна фабрики, и принялась исследовать местность. Она готова была отступить в любой момент, если среди зелени покажется сутулая фигура гамма-хантера, однако все было тихо. Закончив с разведкой и опять спрятавшись в беседке, Лупо пробовала вспоминать какие-нибудь стихи или хорошие песни. В голове крутились исключительно колыбельные, которые так нравились ее детям. На ствол «Глока» упала пара капель, и виной тому были не капризы природы. Рядом с подчиненными или саркастичными наемниками следовало постоянно держать лицо, но сейчас, когда вокруг ни души… Лупо чудилось, что она опять болеет и впускает в себя новую, еще более коварную заразу. С каждым вдохом болезнь распространялась по организму, пропитывая ткани горечью и тоской. Напрасно Мать-Волчица злилась на неумолкающего мерзавца, который засыпал спутницу плоскими шутками с непонятными русскими словечками. Хуже этого балабольства оказались только безмолвие и одиночество. У Лупо в кои-то веки появилось время подумать, проанализировать ситуацию… и ощутить брезгливую жалость к самому ничтожному из пленников Города. К себе. Это еще хорошо, что дети Лупо юны и наивны. Им невдомек, где и с какими уродами работает любимая мамочка. Пока они верят, что мама занимается важными делами (может, даже героическими). А что на самом деле?! Правда в том, что Мать-Волчица так же труслива и бесхребетна, как Викерс — паршивая овца отряда STARS. Только пилота Город убрал быстро, а лидера «Волчьей стаи» пощадил, сочтя интересной игрушкой. Лупо больше не могла себя обманывать. Она далеко не героиня. И даже не опьяненная свободой злодейка вроде Эрудитки. Она — посмешище. Не Волчица, а неприкаянная собачонка, меняющая хозяев. Находясь в Раккун-Сити, она перепробовала практически все. Убивала, предавала, хитрила… и в то же время пресмыкалась, унижалась, смиренно подставляла шею, как слабый волк перед более сильным. Повезло, что не нашлось охотников (или охотниц) на тело Лупо, ибо растоптанную женщину не пришлось бы долго уламывать. Все успешные миссии в составе «Волчьей стаи» отныне ломаного гроша не стоит. Их напрочь перекрыло необъятное пятно Позора (именно с большой буквы). Сердце сдавило так, что захотелось выть волчицей (хотя время суток не располагало). Всю дорогу Лупо пришпоривала себя мыслью, что обязана вернуться к любимым детям. Мечта заставляла дергаться, вслепую искать выход, не позволяла лечь и сдохнуть. Но разве это не эгоизм чистой воды? Чем несчастные дети заслужили такой подарок? Даже если они не узнают, на какое дно опустилась их мамуля, покоряясь воле Города, их беззаботной жизни придет конец. Суждено ли им быть свободными, пока цела «Амбрелла»? Пистолет, вопреки элементарной технике безопасности, повернулся дулом к стрелку. Сперва его черное отверстие смотрело в живот женщины, потом — в левую грудь, а далее подперло подбородок. В голове оформлялась важная мысль, которая вполне могла стать роковой. Но прежде чем палец лег на спусковой крючок, женщину отвлекли треск камня и неразборчивое ворчание. Опомнившись, Мать-Волчица едва не отбросила пистолет и уставилась на свои руки так, будто они принадлежали чужому человеку. Женщина мотнула головой, словно вытряхивала из нее мусор, и все же повернулась в сторону очистного завода. Она уже минут пять игнорировала это угнетающее строение и чуть не пропустила удивительный момент. Могучий Немезис взбирался по утесу, на котором стоял завод, и вот-вот должен был достичь самого верха! То ли монстр не доверял ветхим мостикам, то ли мечтал попробовать себя в скалолазании, но держался он на отвесной стене очень уверенно. Там, где не хватало щелей и выемок, чтобы уцепиться, Немезис задирал руку со щупальцами и буквально вгонял их в твердую породу. На глазах у Лупо мутант навалился грудью на каменный выступ и втащил себя на площадку. Не обращая внимания на остолбеневшую женщину, он большими шагами приблизился к двустворчатым воротам и уперся в них лбом. Наверное, это считалось актом агрессии. Или невменяемому монстру позарез нужно было попасть внутрь. Так или иначе он сердито зарычал, щелкнул по скале щупальцем, как хлыстом, а затем вдруг набросился на врата и начал молотить по ним изо всех сил. Створки гудели, скрежетали и прогибались, а чудовище билось в них все яростнее. Убедившись, что Немезису не до нее, Лупо нервно хихикнула. Можно было представить, что одноглазому приспичило, и он ломится в туалет — последний оставшийся в Раккун-сити. Цитадель из заброшенного завода получилась плохая — единственный монстр взял ее штурмом за несколько минут. Основательно погнув левую створку и просунув в щель пальцы, он поднатужился и стал отгибать ворота. Получившееся отверстие явно не отвечало стандартам чокнутого монстра. Потому он пустил внутрь свои длинные щупальца и попросту сорвал створку с петель. Недовольно встряхнувшись, как собака, Немезис хрипло рыкнул и отправился изучать незнакомое ему место. Лупо еще с полминуты рассматривала дыру на месте входа и покрытый следами от ударов кусок железа, который бросили на край площадки. Она даже удивилась, что из недр завода не долетают вопли ужаса и боли. Все онемели после нахального вторжения? — Теперь хана, — сказала она вслух. — Теперь он разрушит всё, и никто не сможет… «Хватит! Трусливая тварь! Сколько можно?» Слова застряли в горле. Потом забились куда-то в глубь, почуяв, как к ним подступает волна жгучего гнева. Легко пенять на Город, если боишься признавать ошибки! Все, чем занималась лидер «Волчьей стаи» с момента заражения — уступала. Уступала Эрудитке, Вонг, Зиновьеву. Надеялась, что своенравное течение как-нибудь само принесет ее к выходу. Но уступить безмозглому монстру? Позволить куче мяса лишить себя будущего? «Время для самого последнего пари, — угрюмо подумала Лупо. — Я ставлю на кон свою бесполезную жизнь и всю оставшуюся удачу. Может, я отыщу русского. Или свой собственный способ свалить из Раккуна! Если струшу, то точно не получу ничего». Теперь руки держали «Глок» уверенно и направляли его, куда нужно. Ноги тоже не дрожали, хотя скрипучий мост под ними опять затянул заунывную песню.***
Шона суетился, совершал много ненужных действий и вполголоса ругался. У негра с непривычки ныло плечо, на которое он закинул ракетницу — во всех смыслах тяжелое оружие. Плевое дело — быстрое и беспощадное уничтожение вертолета — оказалось невыполнимой миссией. Машина стояла на крыше административного корпуса завода. То есть над головой у спецназовцев. Как бы ученый ни высовывался из окон и ни искал удобные балкончики, у него не получалось найти заветный угол, с которого можно рассмотреть и выцелить проклятую вертушку. Увы, даже самонаводящаяся ракета вряд ли полетит по параболической траектории, если пускать ее из окна. А какие еще есть варианты? Жахнуть в потолок последнего этажа и уронить его себе же на макушку? Или снести ту самую заслонку у входа, которая не пускает наверх? Действовать следовало наверняка, чтобы не перегородить себе путь обломками и не встревожить капитана раньше времени. Ученый вздыхал, потел и мечтал о реактивном ранце, который в один миг вознес бы его на крышу. Чудовище, объявившееся у входа и начавшее этот самый вход ломать, было сейчас совсем не кстати. Так Шона думал поначалу… Он, разумеется, всполошился, выглянул наружу и обнаружил под окнами на редкость уродливый результат скрещивания Тирана с гигантским кальмаром. Первым порывом — вполне нормальным для бойца «Эхо 6» — было поскорее уничтожить одноглазого бугая. Ракетница, которая впустую оттягивала руки, могла сделать это быстро и эффективно. Негр определил подходящую позицию для стрельбы, высунулся в окно, поймал чудовище на прицел… и задумался. Тираны — создания необычные. Черепа у них толстые, настоящих мозгов внутри нету, но какой-никакой дрессировке монстры поддаются. Если этот мутант прорвется и начнет бесноваться внутри, плохо ли это? Для Джилл, Карлоса и прочих плетущихся к заводу шпионов — однозначно! Большинство из них станет фаршем под ногами Тирана. А он, Шона, мог бы поддерживать громилу по мере возможностей! Не подвергая себя ненужной опасности, конечно. Потому что вирусолог не надеялся дожить до обеда, но планировал увидеть ядерный катаклизм воочию. И распорядиться своими последними часами грамотно, истребив побольше шпионов! Когда Тиран победил неподатливую дверь и принялся греметь внутри завода, на губах негра заиграла умильная улыбочка. Невзирая на мнение самого монстра, Шона почти что записал его в свои друзья. Находясь в прекрасном расположении духа, ученый украдкой посматривал в окно, ожидая Валентайн с Оливейрой и представляя, как здорово будет разрушить мост под этими болванами. Потом выражение лица Шоны изменилось, а настроение начало портиться. На ум пришли подвиги Ди Эя в городских коллекторах, когда он лицом к лицу встретился с другим мутировавшим верзилой и едва не прикончил его в одиночку. Как бы капитан не отправил на тот свет второго здоровяка! Вирусолог набирался мужества долго. С одной стороны, он куда лучше знал Ди Эя. С другой… слишком хорошо его знал! Сейчас командир «Эха» — самый опасный враг и обязан умереть. Но как же тяжело выйти к нему, выдержать неживой, леденящий взгляд, найти в себе силы выстрелить! Лучше порешить его со спины. Или взрывом. В десятый раз спускаясь с третьего этажа на второй, Шона остановился перевести дыхание на лестничной площадке и в задумчивости уставился на ракетницу. Столько возни с ней и так мало толку… Чересчур капризное и непредсказуемое оружие. В бою с Ди Эем будет обузой и только замедлит. Лучше убрать его (да хотя бы просто поставить в угол!) вернуться за ним позже и применить с умом. Против тех же «спасательных» вертолетов, летящих собирать добычу и не ждущих удара с земли. «В лаборатории было проще. Активировал самоуничтожение — и нет объекта!» Идти без ракетницы было намного легче, но страшнее. Впереди лежал коридор, примыкающий к входу на завод, и оттуда доносился непрерывный грохот вперемешку с треском. Нервно сглотнув, Шона замедлил шаг и крадучись подобрался к дверному проему (сама дверь, согнутая пополам, валялась на полу). Он рисковал, но жаждал выяснить, что происходит. Ведь в комнате не было ничего, что можно так увлеченно крушить! Еще в коридоре Шона понял, что Тиран не переносит преграды. Баррикаду, которая досаждала спецназовцам, монстр сердито разбросал и неплохо расчистил проход. Но нагромождение предметов всего лишь попалось под горячую руку. Попав в пустую комнату, одноглазый усердно ломал пол в ее центре. Голыми руками (хотя и с щупальцами). Уничтожив светло-коричневую плитку посередине комнаты, монстр углубился в бетон, вырывая большие куски и швыряя их в стену. В углу росла большая куча из кусков пола. Яма была уже монстру по пояс, когда он неожиданно разогнулся и встретился взглядом с подсматривающим вирусологом. Это были очень страшные десять секунд в жизни Шоны. Ему, как назло, вспомнилась лаборатория Уильяма Биркина, откуда он так ловко вынес G-вирус. Жена «амбрелловца» еще вопила, что Тиран отнесет образец своим хозяевам из корпорации. Шона, признаться, не поверил: для порождений БОО задача слишком ответственная и сложная. Да и не гнался никто за новым обладателем G-вируса! Но вдруг… именно сейчас? Именно он?! Перед Шоной не было зеркала, но негр мог бы поклясться, что побелел от ужаса. Однако взгляд чудовища не выражал ничего. Он посмотрел на ученого, как на пустое место и затем возобновил «кладоискательство». Шона же решил больше не нервировать монстра своим присутствием и не допытываться, почему тот не ходит по лестнице. «Порождения БОО должны быть понятными и управляемыми, — рассуждал по дороге вирусолог, — или дохлыми! Третьего не дано!» До комнаты переработки Шона добирался бегом и с заготовленным выражением паники на лице. А Ди Эй несказанно удивил ученого. Он стоял у выхода из комнаты и с немного раздраженным видом вслушивался в громыхание. Словно его бесили соседи своим бесконечным ремонтом. И больше он никак не реагировал на пугающие звуки! — Шона, — Ди Эй заговорил первым, опередив открывшего рот негра, — докладывай. — Капитан, — командир не перестал удивлять своего темнокожего подчиненного, — с вами все в порядке? Грохот стоит такой, будто стены рушатся! — Шона эмоционально размахивал руками перед носом Ди Эя. — А вы торчите здесь и просите докладывать? Капитан безразлично пожал плечами: — Я был занят тут. Более того, у меня при себе нет рации. Что так задержало тебя? Негр помедлил, набрал воздуха в грудь и выпалил с пулеметной скоростью: — Там монстр! Здоровенный! Вроде Тирана, но с щупальцами! Сломал двери, разнес баррикаду! Я едва улизнул! Он наш вирус ищет! — с волнением добавил ученый, повышая под конец градус напряженности. Атмосфера приближающегося кошмара, которую изо всех сил создавал Шона, капитана не пробрала. Он только сместился в сторону, устав стоять в одной позе, и ученый случайно глянул через его плечо. От увиденного он оторопел, а потом завопил: — Зиновьев! Удрал! — трясущейся рукой негр указывал на трубу, у которой ранее торчал языкастый наемник. Прохвост исчез вместе с цепью. — Капитан, вы его отпустили! На самом деле ученый хотел сказать «упустили», но второпях оговорился. Ди Эй же покачал головой и невозмутимо попросил: — Отставить истерику, Шона. Я закончил допрос и перевел пленника в другую комнату. По его просьбе. — Э-э-э… — прямой ответ сбил с толку негра. Поэтому дальше спрашивал Ди Эй: — Хочешь сказать, G-вирус при тебе? Ты спас его от монстра? — Так точно, капитан! — Неплохо, — командир «Эха» чуть-чуть приподнял уголки рта, изображая одобрительную улыбку. — Отдай его мне! В этот момент Шона не выдержал и шарахнулся, будто в его сторону рванулся пес на привязи. В голове пронеслась испуганная мысль: «Вот и началось». — За-зачем, к-капитан? — как и рефлексы, голос сильно подвел вирусолога. — Я правда должен объяснять, Шона? — неодобрительно покосился на него командир «Эха». — Ты дрожишь, как овечий хвост! Я не могу доверить такое важное БОО трусу. Оно будет у меня до конца операции! С одной стороны, ученый переборщил, изображая испуг. Но с другой — вынудил Ди Эя сбросить маску. Проявить свою натуру подлеца! — Не-ет! — выкрикнул Шона. Он отскочил, когда капитан протянул руку, и направил ему в голову бывший Патриковский карабин. — Стой, где стоишь! Командир медленно опустил руку. В его глазах Шона уловил тень разочарования. — Раньше ты всегда говорил мне «вы», — укоризненно напомнил Ди Эй. — Это в прошлом. Ты мне больше не командир! — гаркнул ученый, удивившись собственной смелости. Злость и отвращение к предателю прибавили сил, позволили негру без страха смотреть в ледяные глаза. — Значит, Зиновьев во всем прав. Нельзя было на тебя полагаться, — негромко констатировал факт капитан. Лицо Шоны исказила гримаса. Выходит, он тоже был прав во всех подозрениях! — А, ну раз сам Зиновьев сказал… Ха-ха! — сардонически рассмеялся вирусолог. — Ты завел множество новых друзей, кэп! Оливейра и Зиновьев из UBCS, Валентайн, которую по-любому завербовали… Целый заговор! За спиной у твоего же подразделения! — Ты несешь чушь, — промолвил Ди Эй. — Трусливый предатель! — Не смей меня так называть, сука! — Шона практически взвизгнул. Оскорбление его не просто уязвило, а глубоко задело. Самым разумным было бы расстрелять находчивого врага, пока он не выкинул какой-нибудь фортель… но ученый не мог так поступить. Он ДОЛЖЕН был расставить все точки над i и доказать, кто тут на самом деле предатель! — Не тяни ручонки к вирусу! Он мой! — кричал негр, пятясь к двери и не опуская карабин. — Я его заслужил! Вынес из лаборатории, пока ты сладко посапывал! Я дал тебе антидот! Я убрал все препятствия! Твои хозяева ничего не получат! — Убрал препятствия, говоришь? — повторил Ди Эй, враждебно глядя на противника. — Девчонки не вернулись из лаборатории — ни одна. Это твоих рук дело? — А хоть бы и так! — в запальчивости воскликнул Шона. Непроверенными слухами о спасении Солдатки он делиться не собирался. — Тебе-то какое дело? Будешь притворяться заботливым командиром и отцом солдатам? Со мной этот номер не пройдет! Ты всегда был заносчивым говнюком, в каждом из нас видел только недостатки. Радуйся, сучий потрох! Теперь ты совсем один, как всегда мечтал! Лицо Ди Эя болезненно скривилось, словно ему живот прихватило. Он даже взгляд потупил, и уверенность негра в себе просто зашкалила. Шона рассмеялся громче и радостнее, после чего переступил порог и отпихнул пластмассовый ящик ногой, чтобы благополучно запереть комнату. Толстая дверь, которую больше ничего не держало, попробовала было закрыться, но повернулась сантиметров на пять и в таком положении застряла. Еще не понимая, что происходит, Шона уперся в дверь рукой, пытаясь небрежно ее подтолкнуть. Когда это не сработало, он налег плечом, попробовал давить всей массой тела. Железка не шелохнулась, а у себя под ногами ученый услышал противный хруст. Опустив голову, он с содроганием рассмотрел измочаленную человеческую руку с зацепившимися клочками белого халата. Часть трупа, которую проглядел негр, лежала на пороге помещения, у самого косяка, и после резкого толчка двери намертво ее заклинила. Воюя с неподатливой дверью, Шона перестал следить за врагом, и Ди Эю этих секунд хватило. — Ты невнимателен, — осуждающий голос прозвучал совсем близко — на расстоянии вытянутой руки, — и не так умен, как думаешь. Я могу отпереть замок карточкой, но русский советовал перестраховаться. Он думал, что ты хитрее — захлопнешь дверь по-тихому. Этих слов хватило, чтобы вирусолог сдулся, мигом растеряв свою отвагу. Испуганно вскрикнув, он отскочил в глубь коридора, увеличивая дистанцию, и запоздало открыл огонь. Однако карабин увело влево, и он изрешетил участок стены со знаком биологической опасности. Повернуть оружие правее не получалось — его твердо держал за ствол Ди Эй. Как только карабин прекратил огонь, капитан пнул Шону ногой в колено, нанес удар в переносицу и после этого завладел пушкой. Придерживая оружие за рукоятку, он перехватил его поудобнее и без труда загнул ствол набок под углом девяносто градусов. — Какого дьявола? — завопил негр, отскакивая от испорченного карабина, брошенного к его ногам. — Ты не человек! — Может и так, — Ди Эй не смутился. — Сейчас ты разбудил во мне зверя, Шона. Негр униженно подвывал, когда нечеловечески могучие руки схватили его за одежду, а потом оторвали от пола и понесли. Шона чуть язык не прикусил, после того как командир «Эха» разогнался и, как заправский вышибала, распахнул брошенным телом железную дверь. Ошеломленный и беспомощный вирусолог вылетел в комнату управления очисткой, ударился о стенку и, поскуливая, сполз по ней. Ноги с трудом держали поднимающегося Шону, а вот мозг работал прекрасно. Негр понимал, что неспособен убежать или побить врага голыми руками. Сейчас чудовище, выдающее себя за командира «Эха», вытрясет душу из несчастного вирусолога, и тогда наступит конец всему. Никто не сможет задержать изменников и мародеров. Останется только монстр, который до сих пор занят черт-те чем! Капитан лязгнул дверью, попытавшейся закрыться перед ним, и шагнул в сторону негра. Он демонстративно разминался, сложив руки в замок и вытягивая их перед собой. — Я буду единственным из отряда, кто покинет Раккун-сити, — командир «Эха» говорил о своем спасении, как о свершившемся факте. — Мне придется доложить обо всем, что случилось. С другой стороны… — он хрустнул пальцами и сделал еще шаг вперед. — Никто не проверит мою историю, так? Я расскажу, что бойцы «Эха 6» встретили смерть, как герои. Даже ты, черный кусок гнилья! — Пошел ты… со своими подачками, белозадый! — Шона плюнул ему под ноги. Спиной он прижимался к стене, стараясь не упасть снова. — Что до тебя, — не унимался чертов капитан, — то ты умолял меня сберечь вирус и доставить его нашим ученым. После чего… гм… — немного поразмыслив, Ди Эй указал на грязный бассейн посередине комнаты, — ты сорвался с моста в такую вот лужу, кишащую плотоядными тварями. К примеру, — закончил он, выставив перед собой ладонь. — Нет! — Шона сгоряча схватился за самое дорогое — за образец G-вируса. Содержимое миниатюрной ампулы целиком перебралось в шприц, а тот был готов к использованию в любую секунду. — На твоем месте я бы этого не делал, — Ди Эй немедленно отметил, что негр держит иглу чересчур близко к своему предплечью. Шона сам осекся, вздрогнул и отдернул руку со шприцем. Но потом сменил угрозу: — Я его разобью, — ученый задрал дрожащую руку повыше. — Никому не достанется! Ди Эй покачал головой и с иронией ответил: — Да-да. Ты просто возьмешь и грохнешь о пол свой Святой Грааль. Ради которого влез в такую зловонную грязь. Нет, Шона. Кто угодно, но точно не ты! Глядя на понурого ученого, командир «Эха» опять потянул к нему руку, стремясь завладеть шприцем. — Задание необходимо выполнить. И никто меня не остановит. Никто, — говорил он обрекающим тоном. — Хочешь вирус? Ну так получи! Шона просто психанул от безвыходности ситуации и вальяжной самоуверенности предателя. Он качнулся вперед и попробовал вонзить иглу в протянутую руку. Мутация могла бы решить сразу кучу проблем одним махом. Но, увы — Ди Эй не позволил застать себя врасплох и перехватил вооруженную руку. Шона оказался беззащитен и вскрикнул, когда ему вывернули запястье. Негру оставалось только захрипеть и закашляться кровью, когда тяжелый кулак капитана ударил его в левый бок, под ребра. — А-а… Кху! Кху-кху… Кха! — выпустив шприц и освободившись от вражеской хватки, ученый неровной походкой приблизился к бассейну и навалился на перекладину перил. Кровь вылетала из его рта и оставляла бурые потеки на позеленевшей стенке. Хотелось скорее проблеваться и обругать врага последними словами, однако Шона ощутил, что не может говорить. Даже неосторожный вдох отдавался острой болью в боку и грудной клетке. Какие органы отбил этот последний удар? — Зря ты все это затеял, Шона, — долетел до ученого осуждающий голос. — Следующий удар пробьет тебя насквозь, как фанеру. Спасение подоспело, когда его уже не ждали — словно в кинофильмах. Дверь на другом конце помещения слетела с петель и ударила в большой стол с компьютерами, представляющий собой гигантский пульт управления очисткой. После этого вошел Тиран с щупальцами. Он осматривал единственным глазом новое помещение и не напрашивался на драку. Однако командир «Эха» решил иначе. Оттолкнув выведенного из строя Шону, Ди Эй атаковал первым. Длинная очередь из автомата, естественно, не повредила и не остановила Тирана. Их с Ди Эем разделяло метров десять узкой бетонной дорожки между правой стеной и обширным бассейном. Но своими огромными шагами мутант быстро уменьшал дистанцию, а затем и вовсе выбросил вперед руку. Щупальце почти трехметровой длины стало для капитана сюрпризом. Он не сумел увернуться и позволил обвить свою руку. — С-с-ста-а-ас-с! — с этим странным боевым кличем Тиран размахнулся и приложил схваченного человека о стену. Затем — о перила слева. Наконец, он подтянул Ди Эя ближе и перебросил через себя. Каким-то образом капитан не только пережил серию атак, но и не выпустил из рук верный автомат… чего не скажешь о G-вирусе. Одноглазый повернулся и пошел на Ди Эя с явным намерением прописать новых тумаков. Вероятно, он здорово удивился, когда сзади налетел сгорбившийся негр и боднул его в спину. Оценивая новую угрозу, монстр сдавил щупальцем шею ученого и приподнял на двадцать сантиметров от пола, разглядывая с разных сторон. Наивному наблюдателю могло показаться, что Шона устыдился и в порыве раскаяния кинулся спасать бывшего командира. Но у разбитого в пух и прах ученого были свои кровожадные планы. И G-вирус в кулаке. «Хватит таращиться, — подумал ученый, заставляя себя смотреть в мутный глаз чудовища. Перестав держаться за перехваченное горло, он крепче сжал свой неиспользованный козырь. — Убей всех… для меня». — Шона, стоп! Не делай этого! — непрошибаемый Ди Эй не выдержал и закричал, увидев, как негр снимает колпачок со шприца. Но в такой судьбоносный момент ничто не могло остановить руку Шоны. Монстр невольно помог хитрецу, притянув его вплотную, и удивленно охнул, когда игла вонзилась в разбухшую вену. Хрипло засмеявшись, ученый нажал на поршень, впрыскивая фиолетовое вещество в кровеносную систему одноглазого. — Что ты натворил?! — в бешенстве заорал командир «Эха». Что-то застучало по ногам и сломанным ребрам Шоны. По всей видимости, это автомат Ди Эя рассыпал пули… но ученому казалось, что его обстреливают горошинами из трубочки. Боль Шона все-таки чувствовал, однако не по вине своего бывшего командира. G-вирус оказался быстрее рефлексов капитана, и толстая рука чудовища просто взорвалась в районе плеча, выпуская наружу пучок щупалец, жадно ищущих добычу. Негр едва успел посмотреть мутанту в лицо — пока еще прежнее, но с новым, прояснившимся и очень злым взглядом — перед тем как скользкие фиолетовые отростки замельтешили перед глазами. Три-четыре секунды они примеривались, а затем мстительно вторглись в тело ученого, проникая через кожу. Шона стремительно превращался в дырявый кусок мяса, в котором копошились огромные гадкие черви, однако не ощущал страха. Он считал себя победителем и верил, что его страдания оборвутся в любой миг. Вот-вот в организме разорвется что-то горячее и жизненно важное, положив конец агонии. Однако реальность противоречила всем гипотезам вирусолога. Щупальца, которые должны были порвать хлипкое тело на клочки — просто и без затей — занимались вместо этого чем-то более сложным. Фактически перестройкой организма. Пораженный Шона ощущал, как от его груди, живота, рук и других частей тела непрерывно отделяются кусочки… которые тотчас замещает нечто другое. Это было похоже на формирование метастазов, идущее в ускоренной перемотке. Пытаясь сопротивляться инфильтрации, негр обнаружил, что не может шелохнуть пальцем. Не в силах издать звук. Даже глазные яблоки застыли в одном положении. Шона еще две секунды пялился на своего спасителя-мучителя, прежде чем отростки ворвались в череп через рот, уши и глазницы. Промелькнул странный образ: будто с мозга счищают оболочки, которые, подобно спиралевидной яблочной кожуре, падают в… падают… па… Дальше думать стало слишком больно. Да и бессмысленно.***
Чудовище колыхалось, раздувалось, покрывалось буграми и пучками щупалец, лезущих из самых неожиданных мест. Вскоре Ди Эй перестал различать контуры тела. Он четко видел ноги, выглядывающие из-под слоя щупалец, неестественно выпрямленную спину, а также труп Шоны, болтающийся на вытянутой руке одноглазого. Хотя количество глаз мутанта тоже было под вопросом. Морщинистая желтоватая голова совершенно потерялась среди отростков, которые будто затеяли дикий индейский танец вокруг шеи. Ди Эй не просто глазел с открытым ртом. Он пытался прервать метаморфозы, щедро поливая чудовище свинцом. Ненормальный монстр ограничился тем, что провел справа налево телом Шоны, ловя на него пули, а затем сделал шаг вперед и с видимым трудом прыгнул. Окутанная щупальцами фигура с плеском вошла в воду, наклонилась, но тут же выправилась и опять встала по стойке смирно. Отростки, как по команде, нырнули в грязную и, возможно, токсичную бурду. Как будто брали воду на анализ. Однако капитан быстро понял, что дело не в жиже. Одноглазого монстра привлекли раздутые трупы, которые очутились в бассейне по вине каких-то негодяев (или разгильдяев, не утруждающих себя нормальной переработкой). От того места, где у чудовища была грудная клетка, к воде протянулся длинный тонкий отросток, на конце которого вздувался пузырь ярко-оранжевого цвета. Оказалось, что это глаз на стебельке — как у улиток. И направлял его монстр не куда-нибудь, а на тела двоих Тиранов! Ди Эй не знал, что за дьявольский ритуал сейчас наблюдает. Единственный знаток БОО в этой комнате больше не дышал и свисал, подобно висельнику, с руки одноглазого. Командир «Эха» перезарядился и продолжил атаковать несуразное чудовище, силящееся придумать себе форму. Он старался попасть в неосторожно открытое слабое место — глазное яблоко, когда произошел ужасный инцидент: — Нееет-тр-р-р-р-р-р-р-р!!! Ди Эю показалось, что он ослышался. Некому было издать такой короткий высокий крик… который запросто мог оказаться обманом слуха. Тем более что он обескуражил капитана на доли секунды, прежде чем утонуть в протяжном омерзительном треске. То был звук безжалостно раздираемой плоти. Тело покойного Шоны, очертания которого едва угадывались из-за суматошных трепыхания щупалец, не просто треснуло. Его порвали изнутри, растащили, растянули в разные стороны до такой степени, что хоть клади в охотничьем домике на место добытой медвежьей шкуры. Любитель черного юмора, наверное, сказал бы, что негру сперва засунули кое-куда зонтик до упора, а потом открыли его — с пагубными последствиями для тушки. Однако капитану, увидевшему результат, было вовсе не до смеха. В трех метрах от человека покачивалось в воздухе плоское, вытянутое и багровое от крови Нечто. Оно было два метра в ширину и несколько больше в длину, но визуально казалось намного крупнее. Объема созданию прибавляли пять «когтей» — длинных заостренных шипов, которые выпирали из плоти сантиметров на сорок. Они брали начало от центра и тянулись через все «тело», образуя каркас для сильно растянутой багровой «материи». «Когти» придавали твари сходство с растопыренной пятерней. Большой гротескной ладонью, у которой «пальцы» соединены мембранами. На первый взгляд, перепонки выглядели не прочнее крыла летучей мыши, однако Ди Эй потерпел неудачу, пытаясь прострелить их из автомата. Он впустую тратил патроны, атакуя монструозную Лапу. Выдерживая обстрел, она следовала за бегущим капитаном, подстраивалась под его движения. Лапа не позволяла обойти себя и нарочно ловила все пули, лишь бы они не доставались неподвижному монстру в бассейне. Четырехметровое щупальце, скрученное из множества лиловых отростков и превосходящее толщиной даже мощные бицепсы одноглазого, соединяло Лапу с правым плечом «большого босса» и обеспечивало ей завидную гибкость, позволяя легко поменять положение и дотянуться до любого уголка комнаты. Командир «Эха» не мог подобрать определение тому созданию, которое только что сотворил одноглазый мутант. Что же это, черт побери, такое?! Оружие? Средство защиты? Отдельное существо, которое связано с хозяином неразрывной нитью и защищает его инстинктивно? Не исключая первые варианты, Ди Эй склонялся к третьему. Особенно после неудачного броска вирус-бомбы, которая должна была упасть под ноги главного монстра, но улетела далеко влево, с филигранной точностью отбитая Лапой. «Это и называется симбиозом? — размышлял на непривычные для солдата темы Ди Эй, наблюдая за гипнотизирующим покачиванием живого щита. — Как в том фильме о морских обитателях… Рак-отшельник и актиния. Одноглазый Тиран — средство передвижения, а этот организм — его защитник. Черт! Шона, какой же ты кретин!» Симбионт, взявший на себя роль щита, проводил по-змеиному резкие выпады, норовя задеть врага шипами, но сам атаковал нечасто. В основном он назойливо маячил перед глазами, издевательски поглощал патроны капитана и успешно тянул время. Одноглазый пользовался передышкой, возясь с покореженными останками Тиранов, и Ди Эй не горел желанием увидеть окончательную форму урода. Опытным путем проверив прочность «ладони», капитан переключил внимание на виновника всей этой катавасии. Откровенно говоря, от вирусолога «Эха» мало что осталось. Ди Эй сильно подозревал, что на укрепление Лапы и пятерку грозно торчащих шипов пошли видоизмененные кости самого Шоны. Из центра «ладони» выпирало то немногое, что не пригодилось симбионту: туго обтянутый серой кожей череп, у которого был распахнут рот, и остались жуткие провалы на месте глаз; шея, соединяющая голову с плечевым поясом (руки терялись где-то в глубине существа и, возможно, растворились в нем); прикрытые мутной пленкой остатки грудной клетки — полный набор ребер без грудины и положенных человеку внутренних органов. На этом всё: части тела, которые должны находиться ниже, исчезли полностью. Лапа постоянно норовила зависнуть между капитаном и охраняемым монстром и долго готовилась к удару. Благодаря этому Ди Эй как следует прицелился и расстрелял череп Шоны, будто мишень в тире. Увы, это не возымело должного эффекта. Видимо, скелет-обрубок был для симбионта не важнее, чем носовая фигура для судна. Впрочем, реакция все-таки последовала — просто не та, на которую рассчитывал командир «Эха». Опять послышался знакомый треск, и ребра Шоны задергались под пленкой, будто просыпаясь. Едва череп вирусолога лопнул и рассыпался, словно пустой горшок, как симбионта вновь начало выворачивать наизнанку. Желто-белые ребра покойного вырвались из-под кожи на волю и оказались неприлично огромными по человеческим меркам. Они сначала раздвинулись во всю ширь, а потом с клацаньем сомкнулись, словно вертикальные челюсти. Намек был прозрачнее некуда: даже если костяной капкан не перекусит человека, то проткнет его насквозь во многих местах. Первая попытка пожевать Ди Эя не увенчалась успехом. Так же, как вторая и третья. Пока Лапа привыкала к новой атаке, командир «Эха» пробовал иную тактику. Уйдя от первого выпада перекатом, он спрятался за столом-пультом и выпустил большую часть магазина в соединительное щупальце. Как и предполагал капитан, симбионт продолжил атаки, не стремясь перехватывать пули. Получалось, что Лапа озабочена безопасностью главного организма, а на щупальце ей по большому счету плевать. С одной стороны, это был единственный шанс капитана. Если одноглазый это «тело», а предатель — «голова», и вместе они непобедимы, то остается только рубить «шею». Но с другой стороны, Ди Эю не хватало калибра и огневой мощи. Щупальце даже не дергалось, пока автоматная очередь выбивала из него кровь и кусочки плоти. Тут требовалось что-то посолиднее: пулемет M60, к примеру. Но лучше — реактивный огнемет M202A1 или противотанковый РПГ-7! Размышляющий Ди Эй замер в неудобной позе, упираясь одним коленом в пол, прижимаясь плечом к стулу и не сводя глаз с Лапы. Прошло минуты полторы с начала этой нелепой схватки, а командир «Эха» впервые задумался: каким образом монстр находит цель? У жалких останков Шоны не было глаз, у Лапы, в которую негра вплавили — тоже. Щупальца главного монстра в разборку не лезли, занимались только поиском биоматериала. Симбионт же двигался достаточно уверенно и однозначно знал, куда ему бить. Как может охотиться незрячий хищник? По запаху? Или… Не издавая лишних звуков и стараясь дышать потише, командир «Эха» медленно согнул левую руку и приложил кончик пальца к носу. Распрямил руку, вытянув ее в сторону. Потом повторил все сначала. Удостоверившись, что симбионт не реагирует на движения, Ди Эй так же тихо дотянулся до стреляной гильзы, которую зафутболил под стол. Лапа в это время дергалась, описывала круги в воздухе, хватала ребрами невидимых мошек перед собой. Ей точно не хватало терпения и выдержки. А еще — ума и зрения: когда запущенная капитаном гильза звякнула, упав на пол, Лапа натурально врезалась в точку, откуда донесся звук. Она сломала перила и вгрызлась «челюстями» в бетон, не в силах понять, куда девался шумевший человек. Ди Эй, наконец, понял, как покончить с симбионтом, и готов был рискнуть. Рванув с места, он подскочил к стальным дверям грузового лифта и вызвал его, буквально стукнув кулаком по кнопке вызова. Кабина с мерным гулом поползла на второй этаж. Лапа взбеленилась от нового звука и полетела вдоль дорожки, собираясь сшибить человека. До Ди Эя, который вжался в угол, она не дотянулась, но ударила по ушам адским скрежетом. Шипы на правой стороне Лапы упирались в стену и оставили на ней две очень длинные и глубокие царапины. Панель с кнопкой вызова они обратили в искрящийся кусок пластика, подсказывая капитану, что попытка у него только одна. Лифт мог открыться в любое мгновение. Ди Эю было очень важно, чтобы симбионт сдал назад и нырнул вправо, уместив мерзкую пятерню в просторной кабине. Но в своих расчетах он не учел бешенство, в которое впал противник. Лапа висела над дорожкой, нападала, не давала пройти Ди Эю и совсем не горела желанием лезть в лифт. И все же командир «Эха» обхитрил глупого симбионта. Напомнив себе, что остался один неполный магазин, Ди Эй повернул ствол автомата и пару раз пальнул в главного монстра. Рефлексы сыграли злую шутку с Лапой — она метнулась защищать хозяина и убралась с пути человека. Уловив быстрый топот, она извернулась в последний момент и пулей бросилась вдогонку. Решающие моменты этой битвы произошли одновременно. Лапа с гулким звуком вошла в открытые для нее двери лифта, и в тот же момент Ди Эй упал, хватаясь за правую руку. Несмотря на все усилия, он оплошал, не смог опередить монстра и вовремя рухнуть наземь. Пролетающий мимо на большой скорости шип не порвал туловище капитана, но прошелся по левой руке и вскрыл ее, как мидию, едва ли не по всей длине. Лежащий на боку и ошеломленный Ди Эй машинально тянулся другой рукой к упавшему автомату. Удивительно, но раненый капитан успел. Он схватил автомат, подтянул его к себе, стараясь не залить кровью, и, собравшись с силами, перевернулся на спину. Ди Эй рассмотрел безучастного монстра, который все так же возился в бассейне, и дергающееся соединительное щупальце в паре метров от себя. Симбионта видно не было — он целиком вошел в ловушку, а теперь бился там и скрежетал. Вломился он туда лихо благодаря разгону, но вылезти никак не мог. По всей видимости, ему мешали шипы, которые застряли в стенках кабины. Лифт, в свою очередь, дребезжал и пытался сомкнуть створки, но раздвигал их обратно, едва коснувшись толстого щупальца, на котором сидел симбионт. Ди Эй в тот момент не задумывался о своем состоянии. Он уже должен был барахтаться в луже из текущей ручьем крови и завывать от боли в глубоко разрезанной руке, а не лежать с глупым видом, будто ему опять оставили порез шустрые лизуны. В голове капитана ревела сирена, и пульсировала единственная мысль: «Довершить разгром!» Одну осколочную гранату командир «Эха» придержал — на случай, если боеприпасы совсем кончатся. Слепленный на коленке тубус не отличался мощностью и мог не справиться с ответственной задачей. Мысленно попросив гранату не подвести, Ди Эй принял сидячее положение, размахнулся правой рукой и закинул «лимонку» в дребезжащие двери. Была опасность, что взрыв всего лишь проломит пол. Но из шахты донесся звук поезда с отказавшими тормозами, мчащегося в туннеле метро, и Ди Эй понял, что все получилось. Лифт после взрыва неумолимо потянуло вниз, что стало приговором для «пассажира». Щупальце напряглось и затрещало, когда его сдавило между молотом спешно отбывающей кабины и наковальней неподвижного этажа. Потом послышался хлопок, а за ним — звук падения мяса на пол. Соединявшая монстров «пуповина» лопнула, и один из них отправился-таки к праотцам. — Гори в аду, отродье, — прошептал Ди Эй. Его голова наклонилась, и взгляд уперся в пол. Где-то там, внизу, по представлениям капитана, должна была встать посреди шахты разбитая кабина, превращенная в саркофаг. Затем Ди Эй с вялым удивлением уставился на левую руку. Он видел широкую прореху в собственной плоти, потемневшие края с лоскутами кожи и загадочные черные пятнышки. Выглядело так, словно в рану проникла плесень и размножается внутри не первый день. Запоздало вспомнив о своем здоровье, Ди Эй попробовал оказать себе первую помощь, стал снимать ремень с автомата, чтобы стянуть конечность в районе плеча… но явно опоздал. Рука, несмотря на плачевное состояние, не кровоточила и вообще не болела — капитан ее элементарно не чувствовал, словно отлежал. Хуже всего то, что онемение расползалось дальше и охватывало полтела. Капитан пытался достать до перил и поднять себя на ноги, но в ту же секунду устал и осел на пол, чуть не соскользнув в бассейн. Тем временем кое-кто устал от водных процедур и утихомирил беснующиеся отростки. Мутировавший монстр вытянул себя щупальцами из этой гнилой «ванны» и как ни в чем не бывало удалялся, шлепая мокрыми ногами по бетонному полу. Ему не было никакого дела до капитана, одержавшего победу (если это можно так называть). Невозмутимость монстра была вызывающей и даже оскорбительной. — Уходишь, тварь? Плевать, что я сломал твою игрушку? Совсем плевать? — спрашивал у равнодушной спины монстра Ди Эй, лежа на животе и роняя капли крови со свесившейся руки в бассейн. Страхолюдина с щупальцами шла себе дальше, не сбавляя шага. Точно не слышала слов расстроенного человека. А может, так оно и было, и капитан, плохо воспринимая действительность, задавал вопросы про себя, не разжимая губ. После очередной бесполезной попытки пошевелить рукой Ди Эй слегка дернул головой, борясь с накатившей сонливостью. Веки предательски смыкались. Прежде чем это случилось, капитан успел бросить прощальный взгляд на «пуповину», от которой оторвал симбионта. Гигантское щупальце пузырилось на месте среза и будто бы… распускалось?***
Раккун-сити был жесток по отношению к юношеским фантазиям Оливейры. Он исполнил уже много потаенных желаний, но так, что отбивал всякую охоту их загадывать. Казалось бы, латинос идет по мирному, тихому парку, несет на себе красавицу, которая даже не против, чтобы ее привязали к ухажеру… Жизнь прекрасна и удивительна? А вот хрена с два! Спина капризно скрипит, пот льет ручьем, дыхание сбивается, а сердце всякий раз сжимается от неэротичных стонов Джилл, которую сильно беспокоит раненая лодыжка. И в конце этого, с позволения сказать, променада — гребаный подвесной мост! Такой низости от Раккуна Оливейра никак не ожидал! Нечего было и думать о том, чтобы пройти по этим досочкам с женщиной на горбу. Карлос вынужден был отвязать веревку и избавить свою напарницу от кляпа. Сотрудница STARS выглядела раздосадованной, но главное огорчение ждало ее впереди. Оливейра, конечно же, ступил на мост первым, проверяя развалюху на прочность. Добрался он без приключений и вскоре смог рассмотреть вблизи развороченный вход на завод. Зрелище наводило на тревожные мысли… но сперва нужно было подбодрить Джилл. Латинос, избавивший Валентайн от всей лишней ноши, советовал передвигаться как можно медленнее и ставить поврежденную ногу осторожнее, по возможности опираясь на канаты. Вцепившись двумя руками в шершавые потемневшие веревки, Джилл не то шагала, не то скакала по шумным доскам, которые выдавали целое музыкальное произведение подобно трухлявому пианино. Неизвестно, кто потерял больше пота и нервных клеток за эти несколько напряженных минут, но отдышаться перед входом понадобилось обоим. Шагая по металлу, партнеры почувствовали себя куда увереннее. Впрочем, ненадолго. За поворотом их ждало хаотичное (но проходимое) скопление вещей, сбоку от которого важно стоял железный ящик. Он самую малость подвинулся и не прижимался к стене ровно, как по линеечке, в то время как остальные предметы выглядели так, будто в них запулили громадным шаром для боулинга. В комнате слева (тоже без дверей) выяснилось, что и полы на заводе не очень надежны. Карлос немедленно предупредил Валентайн, чтобы она ступала осторожно и не порезалась об осколки плитки всех возможных форм. Посреди комнаты зиял натуральный кратер, разрушивший границы между этажами. Латинос даже на потолок посмотрел, гадая, что могло грохнуться сквозь крышу, но не обнаружил наверху отверстий. Тут словно бы поработал гигантский крот-мутант, которому по барабану, что ломать: металл, бетон, каркас из арматурных прутьев… — Все это не к добру, Джилл, — полушепотом произнес Оливейра. — Такое ощущение, что тут всех перебили… а теперь ждут новых лопухов вроде нас. Даже и не знаю, с чем мы здесь столкнемся. Возьми на всякий случай свое оружие, — он передал женщине автомат. — Как прикажете, Господин, — сотрудница STARS не стала возражать. Латинос аж вздрогнул от абсолютно неуместной реплики. Он немедленно обернулся и строго посмотрел на Джилл, ожидая увидеть насмешливую улыбку на ее губах. Еще чего! Женщина глядела на него преданными глазами. Был бы хвост — начала бы вилять им! «Господи, она и вправду больная! — Карлос побледнел. — Во что я только ввязался?» — Тише! — он с подозрением покосился на пролом. — Там что-то скребется. Сама комната была освещена скудно. На нижнем этаже дела обстояли еще хуже. Туда падал свет через дыру в перекрытиях, образуя неровный круг радиусом в два с половиной метра. Все, что в этот круг не попало, терялось за толстым покровом темноты. А человек издревле жмется к костру и боится сгустившегося вокруг него мрака. Потому что его глаз привык выискивать в потемках подбирающихся хищников. — Я ничего не вижу, господин, — пожаловалась сотрудница STARS. — Темно, хоть глаз выколи, — подхватил Карлос. — Хоть бы не пришлось спускаться! — Но там действительно кто-то скребется, — теряя осторожность, Джилл встала на колени перед «кратером» и вытянула шею. — Смотрите! Ползет! — вдруг вскрикнула она. — Гра-а-а-ар-р! — заревел невидимый зверь. Карлос поначалу считал, что внизу шуршит здоровая крыса. На версию со змеей он бы тоже согласился. Но под ними ползали, заползая в круг света, лиловые черви. Нет — щупальца! На одном болталось глазное яблоко. Что еще ужаснее, оно приподнялось и весьма осмысленно глянуло на людей. Его зрачок сузился, привыкая к смене освещения. — Назад! — Оливейра отскочил от дыры, как ужаленный. — Нет! — воскликнул он в следующий момент. Джилл впопыхах забылась и пустилась бежать не с той ноги. После неосторожного движения она опять упала на колени, крича едва ли не громче монстра. А тот времени даром не терял: его щупальца, достигая в длину, наверное, метров шесть, поднялись через пролом и еще вытянулись к потолку, будто кобры перед нападением. Их было четыре — не считая «глазастого», которое держалось поодаль — и все они атаковали Джилл без раздумий. Взвизгнувшая женщина не успела даже снять оружие с плеча — лиловые отростки обматывали и заворачивали ей за спину руки. Третье щупальце обвивалось вокруг узкой талии, а четвертое — самое нахальное — поочередно прижало левую и правую грудь, прежде чем определилось и перебросило себя через левое плечо жертвы. К сожалению, Оливейра проявил себя не лучше. На него никто не нападал, а сам он не успел решить, стрелять ему по отросткам или ловить брыкающуюся Джилл за ноги. Латинос выбрал второй вариант, но слишком поздно. Монстр внизу, о личности которого Карлос уже догадывался, натянул щупальца, и Валентайн, зовущую на помощь своего «господина», попросту унесло на другой этаж. Оливейра метнулся к дыре, звал Джилл, без толку таращился вниз, но не добился от темноты никакого ответа. Монстр взял, что хотел. А пораженный латинос лишился не только подружки, но и собственного оружия, которое уронил в ту же дыру. Всему виной подлая атака со спины. Могло быть и хуже: Оливейра не услышал подкрадывающегося врага и полетел бы следом за пушкой, если б не чутье. Так его просто откинули в сторону от пролома, однако не дали сразу же развернуться и достойно ответить. Послышалось звяканье, и латиносу сдавило горло нечто холодное и крепкое. Определенно не щупальце. — Буду откровенен: ни фига не рад вас видеть! — проворчал знакомый голос. — Ни-и… клай… — Карлос одновременно пытался выговорить имя предателя и достать рукой до его лица. В следующий момент он оставил эти попытки и переключился на звенящую цепь. Она туго обхватывала шею латиноса, впивалась в кожу, и под нее тяжело было просунуть пальцы. — Выхожу я на свободу с чистой совестью, — русский успевал и трепаться, и безжалостно тянуть за концы цепи, — а тут за поворотом — сразу ты! Nejdanchik! Снова пришел isportit mne vsu malinu? Да? Не выйдет! — Я… тя… ха… ха… ха-а-а-а… — слова не шли из перетянутого горла. Легкие трещали от натуги, в ушах стоял грохот, заглушающий насмешки… но шанс на спасение еще был. Попытки свалиться на пол и вырваться из капкана цепей не увенчались успехом — к этой уловке Николай был готов. Тогда Оливейра начал хлопать себя ладонью по груди, нащупывая ножны. Зиновьев явно догадался, куда с размаху войдет острие, как только Карлос его достанет, и попытался завладеть ножом первым. Этого Оливейра и добивался. Он рванулся, словно дикий мустанг, и Николай не удержал свою цепь одной рукой. — Вот suchonok! Обхитрил, — воскликнул Зиновьев. Вслед за противником, который хотел убраться подальше от опасного провала, он вышел в коридор. — Ну и ладно! Baba твоя уже не жилец — верзила ее во все дырки отымеет. А с тобой я как-нибудь управлюсь! «Он нарочно тебя злит. Соберись!» — настраивал себя перед дракой Оливейра. Когда между ними осталось три шага, он сделал свой ход… и сглупил по-крупному. Цепь, которую тяжело дышащий Карлос снял со своей шеи, только мешалась, поэтому латинос, не долго думая, швырнул ее в лицо Зиновьеву. Пока Николай закрывался от звенящего куска металла, Оливейра схватился за нож и собрался воткнуть его острие в бок. Но русский успел качнуться в сторону, и Карлос промахнулся, стукнувшись бедром об угол небольшой тумбочки. Затем он подставил спину, которая и так сегодня натерпелась, и пропустил мощный удар между лопаток. Сразу после этого охающий Оливейра получил тычок в печень и отлетел к другой стене. Там его встретил еще один «элемент» разбитой баррикады — железный шкаф с помятыми дверцами, загремевший от столкновения с телом. — Не играй с бывалым уличным бойцом! Podi suda! — хохотал русский, звеня цепью. Он частично намотал ее на правую руку и размахивал почти полуметровым концом. Карлосу показалось, что коридор сузился еще больше. Как раз Николаю пространства хватало — он захватил его почти целиком, пока изображал дрессировщика. Только в руке у него был не бич, не жалкий ремешок с крошечным грузиком, а цепь! Ей можно ломать пальцы, разбивать носы, крушить лица или вообще забивать насмерть. А у Карлоса больше не было ножа — тот во время избиения вылетел и потерялся среди «баррикадной» мебели. Защищая голову и принимая удары на плечи и локти, Карлос ушел вправо, не давая прижать себя к стене, и схватил подвернувшийся под руку табурет. Он направлял ножки в сторону напирающего Николая и бездумно тыкал своим оружием, не подпуская наемника на расстояние удара. Тот бранился и хлестал металлом по выставленному стулу. Оливейра надеялся отодвинуть русского, прижать к стене, но закричал, когда пальцы обожгло болью от удачного попадания. Рассердившись, он дождался следующего выпада и резко крутнул стул, словно руль автомобиля. Цепь намоталась, зацепилась за ножки, но в этот раз Николай ее не выпустил из рук и поневоле отступил. Железный шкаф задребезжал вновь, познакомившись со спиной Зиновьева. Латинос на радостях поднажал, но противники опасно сблизились. Русский, несмотря на табурет, достал Карлоса ногой, а потом опять ударил по пальцам своей левой рукой. Боль заставила Оливейру выпустить стул, и Николай не замедлил этим воспользоваться. Отделавшись от скрипучего табурета, он несколькими быстрыми движениями намотал цепь на кулак целиком, словно делал себе боксерскую перчатку. Только эта перчатка не смягчала удар, а совсем наоборот. У Карлоса моментально онемела рука, когда он попробовал выставить блок. Во второй раз обернутый металлом кулак не встретил сопротивления и с размаху саданул в живот латиноса. — Ы-ы-ы-х! — выдавил из себя бедный Карлос, сгибаясь в три погибели. Ему показалось, что в живот влетело чугунное ядро из старинной пушки. Упав на колени перед русским наемником, он мог только хватать ртом воздух и ждать такого же удара по голове. — Что здесь творится? Николай! — в мужской поединок неожиданно ворвался женский голос. Он не принадлежал Джилл. Однако Карлос его недавно слышал. «Джилл, — некстати подумал он. — Как она? Должен спасти… Но кто спасет меня?» — А, Лупо! — обрадовался Зиновьев. Пинком он отправил корчащегося латиноса на пол и тут же широко улыбнулся женщине в темно-серой униформе. — Скучно без меня? — Где тебя носило так долго? — требовательно спросила женщина. — Я уж думала, тебя убили. Потом еще Немезис вломился через ворота! Я пошла за тобой, обыскала третий этаж, но нашла только кипу бесполезных бумажек… Ты все-таки влип в неприятности? Николай хихикнул. Он был чересчур весел для наемника, который только что дрался насмерть. И ему явно было плевать на Немезиса. — Я не sachkoval, Волчица! Разузнал, как тут что устроено, и куда бежать, чтобы выбраться, — русский театральным жестом указал на заслонку с электронным замком. — Не хватает только ключ-карты. Надеюсь, ее обладатель не забыл о сделке и скоро подойдет. Женщина по прозвищу «Лупо» подняла зажатый между пальцами прямоугольник: — Вот такой ключ? Это типовая карта доступа на секретных объектах корпорации. — Откуда? — Николай изумленно вытаращился на карточку. — По запаху нашла? Женщина указала ключом на тяжелый ящик, напоминающий сундук: — Подобрала, прежде чем вас окликнуть. Смотрю — из-под днища выглядывает подозрительный красный уголок. Место укромное, но кто-то сдвинул ящик и все испортил. — Класс! — Зиновьев покрутил головой. — Боюсь спрашивать, откуда у тебя новая pogremushka! — он показывал на ракетницу-четырехстволку, которая в женских руках выглядела особенно здоровенной. — Патрик и ее спрятал под днище? — Не-а. Стояла в углу на лестничной площадке, — пояснила Лупо. — Негр-разиня ее там оставил, а я под лестницей пряталась и все видела. И pridelala nogi, как ты говоришь. — Я просто похлопаю! — Николай в самом деле захлопал в ладоши и довольно расхохотался. Он был в полном восторге от смекалки и инициативности своей напарницы. Медленно приходя в себя, Карлос надеялся, что враги про него забудут. Отнюдь. — Придется тебе кое-кого пристрелить, Лупо. Да-да, тебе! У тебя ствол, а у меня — гремящий мусор, — русский покрутил размотанную цепь в воздухе и кинул ее на ящик. — Кто он? — женщина не спешила стрелять — просто указала пистолетом на распластавшегося на полу Карлоса. Русский приподнял бровь, показывая, что удивлен неуместностью вопроса: — Какое тебе дело? Это, — он ткнул латиноса носком обуви в область икры, — враг. — Я Карлос! Из подразделения UBCS, взвод «Дельта»! Помогал мирным гражданам, — выпалил Оливейра. — А этот сукин сын нас предал! Он убивает своих же! Отвечая на вопросительный взгляд Лупо, Зиновьев развел руками: — Takova moya natura. Ты и сама знаешь. У нас ведь были трения в прошлом. — Ничего себя трения! — воскликнула женщина. — Ты убил Призрака… — …И планировал грохнуть остальных, — холодно напомнил русский. — Мы это уже обсудили, Лупо — к чему ворошить былое? Ситуация изменилась. — Не верь ему! Ни единому его слову! — опять подал голос Карлос. — Он обманет! Лупо по какой-то причине колебалась. Тогда Зиновьев хлопнул себя ладонью по лбу, симулируя совершенно внезапный приступ озарения: — О-о! А знаешь ли ты, с кем водит дружбу наш Святой Карлос? Ни за что не догадаешься! — он заговорщицки подмигнул напарнице. — С Джилл Валентайн — самым непримиримым врагом нашей жуткой корпорации! Ты ведь помнишь Джилл? А, Лупо? Сбитый с толку Оливейра смотрел, как женщина сжимает свободную руку в кулак. Затем Лупо взяла рукоятку пистолета двумя руками и прицелилась Карлосу в грудь. — Эй-эй! — крикнул встревоженный латинос. — Он опять лжет! Джилл не… — Она била меня, — прервала Карлоса Лупо, — угрожала, допрашивала. Потом бросила, прикованную к стулу, и надеялась, что я сдохну, как собака! — Тут явно какое-то недоразумение, — пробормотал латинос. Он прежде не слышал этой истории и не подозревал Джилл в садизме. — Недоразумение было — я планировала обмануть ее, связать и сдать корпорации. Не вышло, к сожалению, — вдруг заявила женщина. Ее признание стало полнейшей неожиданностью для Карлоса… и даже для Зиновьева, судя по выражению его лица. — И все равно Валентайн обращалась со мной… как с чудовищем, — эти слова Лупо произнесла через силу. — Даже слышать не желала о моих детях. Она такая же тварь, как «амбрелловцы»!!! Последний пассаж женщины звучал в высшей степени странно. В кругу троих бойцов «Амбреллы» он мог сойти за лицемерие или даже речи изменницы. Но мужчины с пониманием встретили эту вспышку эмоций. Каждый из присутствующих познал всю гниль и двуличие корпорации. И никто больше не гордился причислением к «амбрелловцам». — Я… могу понять тебя, — пока Лупо делилась сокровенным, Карлос успел отыскать довод в защиту сотрудницы STARS. — Когда мы только встретились с Джилл, я ее слегка побаивался. Она была, как на иголках, всюду видела врагов, винила в своих бедах каждого встречного «амбрелловца». Но мы работали вместе… потому что иначе было не выжить. Я пытался понять Джилл и видел, что это дает плоды. Она менялась, смягчалась, прислушивалась ко мне. Та Джилл, которую я знаю сейчас, никого бы не бросила! Ручаюсь! — Ручается он! — фыркнул Николай. — Brehlo! Валентайн останется нашим врагом! И тут Лупо очень ловко уела Зиновьева, ткнув носом в его же слова: — Разве не ты предлагал не ворошить прошлое? Если я доверилась тебе и простила смерть Призрака, почему не дать шанс Валентайн? — рассудительно произнесла она. Русский наемник позеленел от злости и не нашелся с ответом. Бить женщину, осмелившуюся спорить, он не решился и вместо этого отвесил мощного пинка Карлосу, пытаясь сломать ему челюсть. Но лежащий латинос успел убрать голову, резко сменил положение и, упершись спиной в пол, ударил вверх обеими ногами. Зиновьев сложился пополам и схватился за отбитые яйца, матеря бывшего напарника на смеси английского и русского языков (с добавками в виде крепких эпитетов на испанском). — Ни с места! — Лупо встрепенулась и направила пистолет в висок латиноса. Карлосу повезло дважды: он успешно влупил по вражеским бубенцам, а другая противница не пристрелила его сгоряча. Стараясь не делать больше резких движений, Оливейра перевернулся на бок и попробовал развить свой успех. — Не стреляйте — прошу! Мне с вами делить нечего, — быстро сказал Карлос. Еще недавно у него были жестокие и негероические мысли насчет судьбы Лупо, но сейчас он спешил забыть о них, чтобы говорить убедительно. — Идемте с нами! Сбежим из Раккуна втроем! Я объясню Джилл, что вам можно верить. — Он мне тоже обещал, — Лупо кивнула на Николая, цедящего проклятья. — Немало. — Знаю. Я случайно подслушал ваш разговор. — С-с-случайно… Во-от же ж с-с-сука! — Не лезь! — прикрикнул на русского расхрабрившийся Оливейра. — Ты внушал ей, что она — товар! Что обязана всю жизнь служить «Амбрелле»! Ради своих детей! — Он видел, как у женщины задрожали губы, и добавил напора в голос: — Не надо служить, Лупо! К черту хозяев! Мы, выжившие, будем прикрывать друг друга! И не дадим детей в обиду! Готовый к стрельбе пистолет опустился и опасно «заплясал» влево-вправо, будто выбирая жертву заново. Но тут Николай отдышался и тяжело промолвил: — Я больше не прошу, Волчица… Я приказываю — убей мальчишку! — Не поддавайся! — Карлос вскрикнул и попробовал угостить Зиновьева еще одним подлым ударом, но второй раз уловка не сработала. Русский яростно завопил, сильным рывком поднял Оливейру на ноги, схватил за грудки и впечатал спиной в многострадальную дверцу шкафа. Латинос охнул и попытался оторвать от себя цепкие руки Зиновьева. — Ты еще и сомневаешься, shavka неблагодарная?! — взбешенный Николай, наконец, сорвался и тоже перешел на крик. — Ebat-kolotit!!! Тебя все поимели! Я один протянул руку помощи! Нашел для тебя yobanoe лекарство! — Хотел продать ее подороже! Сделать источником вакцины! — обвиняющим тоном напомнил Карлос. Ему удалось отбросить русского, и он второпях провел хук слева. Николай поймал летящий кулак своей ладонью, сдавил и сам ударил левой рукой. Однако Оливейра точно так же перехватил его атаку, и мужчины застыли друг напротив друга. А пистолет все дергался, отвлекая заклятых врагов и заставляя против воли следить за амплитудой колебаний. Он напоминал, кто поставит точку в этом противостоянии. — Я спасу нас. Я умею управлять вертолетом, — просипел Зиновьев. — И я тоже, — Карлос парировал молниеносно. — Цыц! — прикрикнула на обоих женщина. Понимая, что распаленным мужчинам этого недостаточно, она пальнула у них над головами, чуть не расколотив люминесцентную лампу. Русский и латинос отпрянули друг от друга, словно боксеры в конце раунда, и застыли, обмениваясь яростными взглядами. Между ними оставалось сантиметров двадцать пространства, и точно в этот промежуток смотрело дуло пистолета. — Николай! — мужчины одновременно вздрогнули от неожиданно звонкого голоса и уставились на женщину, которую не узнавали. В ее выражении лица что-то разительно поменялось. Сейчас она словно светилась изнутри, глядела открыто и дерзко, бросая вызов драчунам. Или не им, а кому-то более могущественному, запершему всех в Раккуне? Завладев всеобщим вниманием, Лупо так же громко продолжила: — Помнишь, что ты говорил, Николай? Что у меня нет будущего без тебя! Что меня всегда будут использовать! Что я ничего не решаю! — И что? Хочешь поспорить? — русский огрызнулся, но неуверенно, настороженно рассматривая напарницу и ее «Глок». — Знаете, как говорят? — Лупо подмигнула мужчинам, явно наслаждаясь моментом. — «Все люди делятся на два сорта: те, у кого револьвер заряжен, и те, кто копают». Поняли намек? Моя судьба, наконец, в моих руках! И я сама решу, с кем мне спасаться. — Suka, blyat, — тихо выругался русский наемник и закатил глаза. Его лицо превращалось в бледную маску, словно подражая оттенку волос. Карлос не выругался, но боялся утереть потный лоб. Ему казалось, что черный глаз «Глока» упорно посматривает в его сторону. Лупо дала Николаю и Карлосу еще две секунды отсрочки (которые ощущались, словно два часа). Потом прицелилась аккуратнее и плавно надавила на спусковой крючок. В коридоре прогремел одиночный выстрел, и за ним последовал мужской крик.***
Черный дисплей. По нему ползут слева направо зеленые цифры и буквы. Постепенно они складываются в предложения. Строчка за строчкой. «Операция «Раккун-сити». Задание поручено отряду специального назначения «Эхо 6». Цели миссии: 1) Эвакуация гражданских лиц и ценных свидетелей — провалено. 2) Изъятие G-вируса и его доставка в военно-биологический центр — провалено. 3) Уничтожение супермутанта — провалено. Потери личного состава — 83,2%. Вероятность успеха миссии — 0%». Похоже на привычные отчеты, составляемые по итогу операции. Можно просто так думать о своих ошибках, но мужчина предпочитал их визуализировать, представлять черный дисплей. Дополнительная нагрузка на мозг, который пока еще не выключился. Работала не только голова. Тепло и скрытая энергия концентрировались в правой руке. Чувствовалось неторопливое мерное биение, будто там выросло второе сердце. Или это старое отыскало себе новый дом? С каждым сокращением «сердца» расходилась теплая волна. Но она гасла, едва покидая руку. Нужно усилить этот огонек. Завести мотор. Перезапустить программу. Включить резервное питание. Да плевать на метафоры! Нужно подниматься! Ноль процентов? Нет, это вздор. Мужчина поставил единицу слева от нолика. Уже лучше, но… Цифра рядом с нулем стала побольше. А рука отозвалась всплеском энергии. «У меня! Приказ! Должен! Выжить! Задание! Превыше! ВСЕГО!!!» Вновь и вновь поворачивать ключ в замке зажигания. Снова и снова кидать поленья в топку паровоза. Любой ценой возжечь пламя! — Р-р-ра-а-а-а-а-а-а-а-а!!! «Мотор» в руке разгонялся, гнал по сосудам восхитительно горячую кровь, давал доступ к неиссякаемому источнику энергии. Жилы на лбу вздувались, тело выгибалось в судорогах, из глотки рвался крик ярости и упрямства. Слышал ли этот звук хоть кто-то на заводе, где разносились шум борьбы, рев чудовищ, женские вопли и проклятья? Внезапно — короткая передышка. Мужчина стоял на коленях, стараясь отдышаться. Кожа на груди и спине нагрелась, жутко хотелось почесаться. Но стоило только приподнять обе руки, как их одновременно вывернуло наизнанку! От неожиданного удара боли мужчина опять задохнулся, крепко зажмурился и чуть не стукнулся лбом о перила. Поразительно, но шоковый импульс ушел в ту же секунду. Наступило внезапное облегчение, словно невидимый великан лихо вправил вывихнутые конечности. Сердце — где бы оно ни располагалось — прекратило суматошно биться и сокращалось ритмично. Ди Эй почувствовал, что пора открыть глаза. После первой попытки он растерялся и тут же опустил веки. Поднимал он их осторожнее, думая, что померещилось. Изображение было четким, но черно-зеленым, будто в приборе ночного видения. Мужчина автоматически поднял правую руку, чтобы протереть глаза, да так и застыл, разглядывая ее. Потом он поднял вторую руку. Стал придирчиво изучать ее. Губы сами собой начали растягиваться в улыбке. Вскоре ухмылка превратилась в довольный оскал удачливого хищника. Чем больше Ди Эй смотрел, тем больше ему нравилось это зрелище. — Да-а. Я солдат, — залитые зеленым цветом глаза моргнули, — и сам себе оружие! В голову уже поступали инструкции, как обращаться с новым вооружением. Как будто выбирались из глубин подсознания, освежая в памяти то, что мужчина давно забыл. И внутренний голос шептал, что оружие пока не готово. Ему требуются боеприпасы.