Ритм искусственных сердец

Золотой Фредди понял, что что-то произошло, ровно в тот момент, когда ему перестало хватать воздуха. Стало очень тесно и душно, а вдыхать он начал как-то тяжело и с присвистом. Он протягивал руки и пытался нащупать хоть что-то вокруг, но всё, на что он натыкался, — это стены. Зрение, не привыкшее к темноте, отказывалось возвращаться. Золотой сидел запертым непонятно где — то ли в шкафу, то ли в коробке, то ли вообще в гробу, — и на несколько секунду он испугался, что задохнётся здесь. Через несколько секунд пришло спасительно осознание того, что всё-таки откуда-то тянет слабый сквозняк, а значит, он ещё сможет тут продержаться. В раздражении Голден сжал руку в кулак и треснул по ближайшей стенке, отчего та издала отчаянный треск. Ладонь неприятно покалывала воткнувшаяся заноза, но Золотого Фредди это не волновало. В конце концов, удивляться тут нечему — теперь он человек, а как известно, люди испытывают боль. Главное — это то, что стенка поддалась, и можно пробить себе путь на свободу. Золотой осторожно ощупал пространство вокруг себя и наконец-то вспомнил, что оставлял подключённый костюм в шкафу, в подсобке. Дверцы, увы, не поддавались, поэтому он примерился и ударил их ногами. Не помогло. Ещё пара резких толчков, и створки поддались, с противным скрипом распахнувшись наружу. Вокруг никого не было, а Голден уже шарил руками по полу, пытаясь подняться и добраться хотя бы до стены. Комната была совсем крошечной, но обилие здесь мусора не добавляло успеха. Через пару минут Золотой всё же смог добраться до закрытой двери, а затем принялся искать выключатель. Марионетка совершенно точно включила электричество, и в этой комнате оно тоже должно быть. Голдена уже начинала напрягать темнота, поскольку он не видел ровным счётом ничего. Когда, наконец, щёлкнул рубильник, и маленькое помещение залил мягкий свет, Золотой Фредди первый раз в жизни не знал, что ему делать. Он был слеп, как крот. И пока разгоралась лампочка, сердце его в панике колотилось всё сильнее.

***

Сорок шесть, сорок семь, сорок восемь… Фокси отвлёкся на посторонний шум из коридора, вернулся глазами на штору и сбился со счёта. В последнее время он не находит занятия лучше, чем считать выцветшие звёздочки на поблёкшей тяжёлой фиолетовой шторе изнутри его Пиратской Бухты. Обычно он доходит до первой сотни, и только потом начинает путаться, а ближе к ста тридцати сбивается напрочь. Чем-то напоминает рассматривание настоящего звёздного неба — здесь их тоже несусветное количество, и пирату часто кажется, что они тоже меняют своё расположение. Сколько раз уже пересчитывал, всё равно никогда не уверен в результате. Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть… Что там происходит? Фокси недовольно вздохнул и перевернулся на другой бок, оставляя шторку за спиной. Вот уж не думал он, что уживаться в одном здании с толпой народа будет так сложно. Постоянно какие-то шумы, разговоры, часто — крики. Ему просто нужна тишина, хотя бы на час. А с нескончаемыми ссорами её здесь вообще не бывает. Недавно, к примеру, прибегала Мангл и чуть ли не в слезах просила помочь им забрать ещё мешок еды, за которой с утра выбрался на вылазку Бон-Бон. Если и сама операция прошла успешно, то в Пиццерии его ожидала засада в виде своего старшего прототипа. Припухлость на глазу взрослого Бонни уже спала, так что он вновь рвался в бой. И в этот раз в пролёте оказался младший кролик. С этого инцидента прошёл день. А со случаем с сотрясением Чики — три. Теперь Мангл не отходила от двух импровизированных кроватей, а Фокси казалось, будто бы он иногда слышал её плач. Но это было совсем редко, да и то всё дописывало буйное воображение. Это всё проделки размышлений, определённо. Последние пару дней в голове невольно возникал образ Мангл: едва стоявшей на ногах, мечущейся между раненными друзьями, голодной из-за отсутствия еды, которую вновь забрали старшие, испуганной и разбитой морально. Отчаянно хотелось хоть как-то помочь, но Фокси даже не мог выйти из Бухты: что-то внутри него всячески противилось и мешало. Возможно, ему грозила неприятная встреча со старым коллективом, но в последнее время их отношения сошли до полного игнорирования друг друга. А может и что-то другое, пират не знал, но заставить себя выйти наружу и хотя бы увидеть лисицу он не мог. Семьдесят девять, восемьдесят… Шестьдесят один… Вновь сбился. Шумы за стеной стали настойчивее, и Фокси показалось, будто бы он даже услышал чей-то стон боли. Он моментально напрягся. Конечно, принимать участие во всех разборках он не хотел, но умирать от побоев где-то в небольшой комнате не заслуживает никто (кроме старших, естественно). Поэтому, с трудом сев, словно он не управлял своим телом, лис подумал лишь мгновение («Вдруг в той комнате Мангл?») и понял, что поменять своё решение он просто не в состоянии. Расстояние до шторы он пересекал около минуты. В этот момент с той стороны стены он уже отчётливо услышал тяжёлый вздох и неразборчивое слабое бормотание. Разумом Фокси понимал, что стоит поторопиться, но тело его не слушалось. Шаги выходили неравномерными — такими, будто бы он очень сильно хромает на правую ногу, подволакивая левую за собой, рывками перенося свой вес вперёд. На мгновение — буквально на короткое мгновение, словно вспышка в голове, но ему этого хватило — он вспомнил, как передвигалась Мангл, будучи вообще не в состоянии двигаться, но как-то у неё это получалось. От возникшего воспоминания лиса переклинило, но в себя он так и не пришёл. Тело не было его собственным, словно над ним вновь взяли контроль. Очередная мысль из прошлого: на некоторое время программа вырубается, и над пиратом берётся контроль с дистанционного управления; буквально на несколько минут отключаются все датчики и системы, вплоть до видеонаблюдения и съёмки, а когда он приходит в себя, весь его искусственный мех в крови и пол тоже в крови, на крюке виднеются какие-то внутренности, а челюсть заедает и никак не закрывается, и программа сообщает Фокси, что заклинило шарниры, поскольку на них попала жидкость, и через несколько мгновений эта же программа сообщает, что та жидкость — кровь, и вообще все зубы и эндоскелета, и экзоскелета в крови, потому что кровь абсолютно везде. Пират словно вынырнул из-под толщи воды, распахивая глаза и жадно хватая воздух, наполняя им лёгкие. Хвала богам, сейчас он может дышать, и это отрезвляет. Через пару секунд образы в голове смазались в неясные картинки, ещё через несколько лис подумал, что это было лишь его снами — безумными, беспощадными и такими яркими, — а ещё через несколько Фокси распрямился, полностью пришёл в себя и спокойно дошёл до шторы, хватаясь рукой за ткань. Он полностью успокоился, и затем ему подумалось, что всё произошедшее было лишь игрой воображения. Ткань с тихим шорохом была отодвинута в сторону одним решительным движением, и лис вышел наружу, тут же закрыв глаза рукой. Три дня он провёл в беспросветной тьме, полагаясь лишь на слух и собственное зрение, поэтому вид залитого светом коридора резал глаза. Однако нехорошая нарастающая тревога заставила Фокси убрать руку и пройти дальше, достигая нужной двери. На секунду он почему-то испугался, коснувшись прохладной ручки, но затем выдохнул и одним рывком распахнул дверь. Золотой Фредди повернул голову на звук машинально, даже не отдавая себе в этом отчёта. К сожалению, никаких догадок, кто его нашёл, не имелось. Голден замер, ощущая себя каким-то пристыженным, напуганным и беспомощным, словно он старик какой-то. Такие ощущения, новые и незнакомые, ему не понравились, и Золотой с первых же минут своей слепоты начал жалеть о том, что отныне мир будет состоять лишь из звуков, запахов и ощущений, но никак не из картин. — Голден? — не шёпот — шелест слетел с губ Фокси прежде, чем он вообще подумал о том, кто находится перед ним. Потрёпанный пиджак, раньше бывший золотым, но потускневший от старости, небольшая шляпка с золотой лентой, затянутые мглой глазницы (пират знал, что глаза там есть, но он мог поклясться, что не видел их — лишь две чёрных зияющих дыры, отчего лицо Золотого с острыми, действительно красивыми чертами лица, однако, с заметными морщинами и какой-то усталостью прошедших лет, казалось лишь черепом) — это бесспорно был их старый приятель-призрак-галлюцинация-неведомое-существо Золотой Фредди. И вот он тоже человек. Почему всё величественное и могущественное имеет печальный конец? — Фокси, — голос Голдена прозвучал слегка надтреснуто, словно в последний момент он передумал говорить. Однако при всей ситуации медведь даже улыбнулся, повернувшись примерно туда, где должен был быть пират. Он был чертовски рад, что его обнаружил именно Фокси. Конечно, старшее поколение было его если не семьёй, то чем-то большим, чем коллеги и товарищи. Но с лисом у Золотого особые тёплые отношения, и он даже не помнил, с чего это началось. Судя по тому, как Золотой Фредди пытался подойти навстречу старому другу, всем телом прижавшись к стене, пират сделал для себя выводы и осторожно приблизился к Голдену, взяв того под локоть. — Старина, что с тобой стряслось? — Старина? Я выгляжу, как старик? — усмехнувшись, спросил Золотой, ощутив присутствие лиса рядом. — Нет, совсем нет. Я бы так точно не сказал, — задумчиво произнёс Фокси, скользя взглядом по медведю. На вид ему было чуть больше тридцати, но назвать его стариком было невозможно. Но именно таким — состарившимся, дряблым, немощным — чувствовал себя на самом деле Голден. — Фокси, здесь есть освещение? — Оно есть во всех комнатах. Золотой вновь усмехнулся, но уже горько качнув головой. Что ж, значит, именно такова его судьба — стать беспомощным человеком, ненужным балластом, будучи предводителем наравне с Марионеткой. — Что с тобой? — осторожно повторил лис, видя, как переменился в лице друг. — Утраченное превосходство, чёрт возьми, — выдохнул Голден и наощупь похлопал пирата по плечу. — Я ослеп, Фокси. Ослеп. Вот уж не думал, что всё так закончится. Пират изумлённо вскинул брови, крепче сжав локоть Золотого и обхватив того рукой за плечи. Он поверить не мог, что с Голденом это произошло. В конце концов, ладно бы, если ослеп сам лис — его состояние на тот момент, как их нашла Марионетка, было ужасающим. Но ведь… Это же Золотой. Он вообще имел свою собственную душу (а может чью-то, неважно): медведь переходил рамки программы, вообще выходил из тела и воздействовал на людей гипнотически. Не аниматроник, не человек даже — непонятное существо, чей-то призрак, нашедший обитель в роботе. Признаться, Голден сам не знал, кем являлся, но помнил себя с того самого момента, как был аниматроником — не записанные файлы, хранящиеся где-то в памяти, а осознанные воспоминания, что-то запредельное, неподвластное программе, живое и существующее. Но сейчас, оказавшись в человеческом теле, он совершенно ослаб: действие ли настоящей оболочки, от которой невозможно отделиться, или что-то ещё, остаётся тайной. — Фред должен увидеть тебя. Он должен знать, что ты тоже жив, — пробормотал Фокси и мягко, но настойчиво подтолкнул друга к двери, ведя его вперёд и боясь отпустить, словно он тут же исчезнет. — Разве вы ладите? — спросил Голден, про себя удивившись. Он не мог себе представить, чтобы лис и медведь когда-нибудь поладили. Однако пират развеял его сомнения. — Разве я упоминал об этом? — вопросом на вопрос ответил Фокси, оскалившись, но это не относилось к Золотому. Просто он вспомнил, как закончилась их последняя встреча (Бонни чуть не разбил пирату голову точно так же, как и Той Чике) и невольно весь напрягся, как зверь перед яростным прыжком. Голден ощутил это и миролюбиво сказал: — Не заостряй на этом так много внимания. В конце концов, ты всегда был одиночкой. Раз уж вы не можете нормально поладить, держись подальше. Но, Фокси, выживать в одиночку всегда намного труднее. — Спасибо, я учту, — огрызнулся лис, но быстро себя исправил, понимая, что такого отношения друг не заслужил: — Я справлюсь без них. Я в любом случае смогу добыть себе пропитание как минимум. Единственное, что меня тревожит, так это их отношение к младшему составу. Уже начались ссоры и даже драки. У детей отбирают еду, которую они достали сами. — А это уже печально. Они не могут дать отпор? — Не могут. Той Фредди настроен дружелюбно, он пытается решить всё мирным путём, но кто ж его послушает из старшего поколения? — И в этом ты прав… — задумчиво пробормотал Золотой и добавил уже тише, обращаясь к самому себе: — Разве Марионетка не заботится о своих подопечных? — Мари… Марионетка жива? — Фокси чуть было не вскрикнул от неожиданности, но вовремя осёкся, понимая, что здание полно людьми. — Разве она не пропала без вести из Пиццерии, когда нас закрыли? — Как ты думаешь, разве я мог бы вас воскресить? — многозначительно изрёк Голден и качнул головой в подтверждение своих слов. — Да, Марионетка пропадала, но лишь для одной цели — поиска способа вдохнуть в нас всех жизнь. Ведь она не аниматроник. Она что-то совершенно другое, нечто вроде меня. — Он понизил голос и продолжил: — Опасайся её. С ней никому из нас не справиться, и я не представляю, какие у неё могут быть цели. Марионетка непредсказуема. Даже сам факт того, что она оживила нас, уже многое значит. Стал бы ты воскрешать — нет, даже не так — делать живыми  — бесчувственных роботов, что сеяли одну лишь смерть, которым-то и нет места в мире людей, потому что они не знают, что это означает — быть человеком? Не стал бы. Но Марионетка — не мы, и в её планы может входить всё что угодно. — Но зачем ей нужно было вообще всё это делать? Голден загадочно, но в то же время сокрушённо улыбнулся, понимая, что Фокси пока ни к чему знать, что может ещё вытворить Марионетка. Лучше уж пожить спокойно, пока есть время. — Голден, — позвал его пират, не заметив реакции медведя. — Не молчи. Мне нужно знать, что… В этот момент, выглянув из-за поворота, Фокси тут же дёрнулся обратно и тихо чертыхнулся. Они дошли до закулисья, и сквозь приоткрытую дверь пират увидел, что всё старшее поколение находится там. Собравшись с силами, лис вновь шагнул вперёд и неслышно толкнул дверь, заходя в комнату. — Смотрите, кто пришёл, — язвительно поприветствовал пирата Фредди, но его запал тут же угас, стоило медведю увидеть, с кем зашёл лис. Бонни от удивления вскочил с места и даже подошёл чуть ближе, словно не верил своим глазам. Чика моментально напряглась, стоило Фокси зайти в комнату, но внимание её тут же переключилось на другого человека, однако, она продолжила стоять в боевой позиции, готовая кинуться вперёд и атаковать всех неприятелей на своём пути. — Он ожил только сейчас, я случайно нашёл в кладовой. Но… У Голдена проблемы, — пробормотал пират и опустил взгляд, не желая смотреть на бывших союзников. Фредди расценил это как покорность, поэтому губы его быстро растянулись в ухмылке. — Голден слеп, — ровно произнесла Чика, не отрывая глаз от вошедших. Бонни ошарашенно обернулся на союзницу, всё ещё ощущая себя здесь явно лишним. Для кролика любая новость являлась шоком, поэтому он не приходил в себя уже долгое время. Увы, иногда эмоциональность является слабым местом. — Ты права, — кивнул Фред, подходя к Золотому и кладя тому ладонь на плечо. Голден вскинул голову, но несуществующий взгляд его был направлен сквозь медведя. Фредди ещё раз кивнул, но уже скорбно, а затем впервые за последнее время спокойно посмотрел на Фокси — без издёвки, холодности или ненависти: — Нам придётся всегда держать его под надзором. Сам он не справится. Фокси не изменился в лице, лишь безэмоционально кивнул, соглашаясь, но внутри что-то неощутимо поменялось. Его тронуло отношение Фредди к Голдену — в конце концов, он был с ними всё время, и не проникнуться к нему уважением было бы невозможно. Возможно, Золотой с его бедой мог бы послужить причиной воссоединения лиса и старой компании… Одного брошенного взгляда на старшее поколение — на убийственно-спокойную Чику, всем своим видом источавшую отвращение к пирату; на истеричного Бонни, состояние которого зависело от обстановки вокруг — если Чика кинется на Фокси, он заразится этим настроем и прибежит добивать; на ледяного Фреда, который мог мастерски скрывать своё состояние, поэтому даже и не поймёшь, как он к тебе относится, если не знать его достаточно хорошо, — только лишь одного внимательного цепкого взгляда хватило, чтобы Фокси раз и навсегда понял, что никакого воссоединения никогда не будет. И этот сдержанный взгляд со стороны медведя означал лишь то, что он идёт на уступки ради Золотого, но мириться он даже и не думает. Лис незаметно усмехнулся. Хотя бы Голдена они трогать не будут, всё ещё оставаясь верными ему. Исторический момент: чтобы Фредди шёл у кого-то на поводу, да ещё и признавал кого-то выше себя — немыслимо! — Фредди, ты видел Марионетку? — вдруг раздался голос Золотого, и Фред, о чём-то переговаривавшийся с Чикой, развернулся к нему. Что-то поменялось в его лице — растерянный ли взгляд или вскинутые в изумлении брови, — но лишь на короткий миг. Однако пират уловил это и моментально догадался, что медведь тоже не был в курсе того, что Марионетка жива. — Не видел, Голден, — подтвердил мысли Фокси Фред и принял задумчивый вид. — Я так понимаю, никто из вас не в курсе, что она жива и что-то готовит, — вздохнул Золотой и осторожно присел на стул, заботливо приставленный Бонни. — Конечно нет. Когда мы очнулись, в здании её не было, — высказалась Чика и прислонилась к стене, скрестив на груди руки. Опять секундный равнодушный взгляд на пирата — Фокси понял, что сейчас что-то будет. Спустя пару секунд девушка прошипела: — Её-то не было, а вот младшие оказались в полном составе. Тут лис ощутил на себе все три пары глаз — бесчувственных и бездушных. Три человеческих взгляда превратились в шесть красных точек — свечения глаз эндоскелетов. Между остальным миром и Фокси вновь образовалась плотная стена, и он опять остался наедине со своими кошмарами — со временем аниматроника, когда смерти людей были обычной работой программы, контроль над которой был перехвачен. Лис схватился за голову, с неописуемым восторгом отмечая, что руки он ощущает, как свои собственные. Он начал пятиться назад, даже не слыша вопросительного «Фокси?», произнесённого кроликом. Почему-то ему казалось, что он может убежать, скрыться, спрятаться от назойливых мучительных воспоминаний, что уже начали постепенно разрушать его изнутри. Его нога за что-то зацепилась, и пират во весь свой рост растянулся на полу, упав на спину. Воздух из лёгких вышибло моментально, дыхание сбилось, и ему ничего не оставалось, кроме как тяжело выдыхать и не вдыхать вообще. К его удивлению, не было слышно смеха бывших союзников. Было тихо, только лишь грохот от падения всё ещё стоял в ушах. Пелена перед глазами начала рассеиваться, вселяющие ужас образы расплывались; Фокси приходил в себя, а физическая боль отрезвляла. Внезапно кто-то схватил его за руку и дёрнул на себя, одним рывком ставя на ноги. Это была Чика, что выбило лиса из колеи окончательно. Фокси показалось, будто бы в глазах курицы он увидел что-то наподобие отчаянья и тревоги. Но сейчас, после очередного приступа, ему могло показаться всё, даже слёзы Фредди или улыбка Чики. Чика сокрушённо качнула головой, хватка её ослабла, но с места она не сдвинулась. — Ничтожество, — едва слышно бросила она и ушла в другой угол комнаты, добавив: — Позор нашего поколения. Пират остался в смешанных чувствах и, оклемавшись, быстро покинул закулисье, даже не обернувшись. Чёрно-белая плитка мелькала под ногами, пока он бежал прочь, игнорируя радостные голоса младшего поколения где-то совсем рядом. Фокси никак не мог признать, что ему страшно. Он не мог бояться простых видений; тем не менее, сердце заходилось в учащённом ритме, а для того, чтобы вновь не покидать реальность, он всё время касался ладонью обшарпанных серых стен. Он издал не то болезненный стон, не то скулёж, когда коридор неожиданно вывел его в офис. В панике он кулаком ударил обе кнопки дверей, но те, конечно же, не работали. Офис казался самой заброшенной частью Пиццерии; пыль и паутина покрывали здесь буквально всё, свет не горел вообще, ибо осветительные приборы оказались разбиты. Кипы бумаг, мусор на столе и на полу, отклеившиеся рисунки детей, раньше висевшие на стенах вместе с плакатами. Фокси практически всхлипнул, увидев на одном из них самого себя. В чертах размытого временем рисунка, созданного неумелой детской ручкой, легко угадывалась длинная пасть, повязка на глазу и крюк. А внизу корявая подпись с ошибками: «с любовью, дорогому Фокси от Лауры». Почему-то сердце заныло совсем уж нестерпимо, и лис тяжело осел на пол, прислонившись к стене и подогнув к груди колени. Держа дрожащими пальцами рисунок, он раз за разом вчитывался в подпись. «С любовью». Он вновь не контролирует себя, ведётся перехват контроля, и звук тяжёлых металлических шагов отдаётся в голове набатом. «Дорогому Фокси». Пират не видел себя со стороны в тот момент, но зато видеосъёмка от первого лица сохранилась в памяти: он наклоняется к девочке, забившейся под стол в столовой, и одним резким движением хватает её за ногу, вытаскивая наружу. «От Лауры». Девочка плачет и выбивается, но пирата это не останавливает: неумолимо, не отдавая себе в этом отчёта (программа не сообщает никаких ошибок, ведь она снова не принадлежит ему) Фокси наклоняется к ней, звуковые рецепторы издают душераздирающий крик, а затем звучит хруст сломанных костей и секундный крик девочки, который замолкает сразу же; пират возвращается в Пиратскую Бухту, встаёт на место, оставив в столовой бездыханное тело, и только потом к нему возвращается контроль над собой, а Фокси понимает, что он натворил, но программа не сообщает ему ничего, словно всё нормально и ничего не произошло. С губ лиса сорвался мучительный крик «Нет!», словно ему стало невыносимо больно, словно в груди образовалась дыра, словно и дышать не получается, а глаза слезятся. Фокси всего трясло, и он никак не мог взять себя в руки, потому что осознание того, чем же он на самом деле являлся, приходило медленно, принося за собой гнетущие воспоминания, откладывая на его душу одну смерть за другой. Заткнув себе рот ладонью, пират содрогался в конвульсиях, один на один переживая убийственную истину. Его невыносимое одиночество нарушили лёгкие быстрые шаги из коридора. Лис не был готов ко встрече с кем-либо, и он безмолвно молил о том, чтобы гость просто проходил мимо офиса. Однако было поздно: он уже ощутил чьё-то присутствие. — Фокси, это ведь ты? — раздался едва слышный шёпот, обладателя которого пират узнал сразу. И, признаться, он был рад, что это была именно она, а не кто-то другой. — Да, Мангл. Это я. — Голос предательски дрожал, хотя Фокси всеми силами старался не показать, что он не в порядке. Он не просто «не в порядке» — он на грани истерики или безумия, уже не ясно. — Ты кричал… Ты знал об этом? — Голос прозвучал ближе, и пират почувствовал лёгкое прикосновение прохладной ладони ко лбу. Лисица осторожно убрала прилипшую от пота прядь огненных волос за ухо. Выглядела она настороженно, словно… Волновалась за него. — Да, я помню. Я помню… Вышло слишком громко, да? — Лис попытался пошутить и слабо растянуть губы, но улыбка вышла какой-то кривой, словно он вот-вот заплачет. — Достаточно. Младшие проснулись, я побежала проверить. Я почему-то знала, что это был ты. — Мангл осторожно присела на колени перед Фокси, почти лежавшем на полу. Нащупав в темноте его ладонь, она крепко сжала её в своих ладошках, и от этого простого, но уверенно-спокойного жеста пират начал постепенно успокаиваться. Уловив в кромешной тьме внимательный взгляд лисицы, пират услышал тихий вопрос: — Удивительно, как они так мерцают? Я не вижу ничего, кроме твоих глаз. Они словно… Золотые. Фокси вновь дёрнулся, вспомнив про Голдена. Остаётся надеяться, что старшее поколение о нём позаботится. — Фокси, — вновь позвала его Мангл, и это прозвучало непривычно нежно. Никто так не звал его прежде. — Слышишь меня? — Да. Да, я слышу тебя, всё хорошо, — выдохнул лис, чувствуя, как дрожь отпускает его тело. Присутствие рядом Мангл показалось ему необходимым, как глоток воздуха. — Я в порядке. — Ты не в порядке, — возразила девушка, проведя пальцами вдоль вен на его запястье. Невесомые прикосновения возвращали его к жизни, и в душе лис был ей безмерно благодарен — просто за то, что лисица оказалась рядом в нужный момент. — Разве это означает «в порядке», когда обычно бесстрашный пират кричит, срывая голос, в панике и страхе? В её тоне не было ни насмешки, ни слепого обожания, как могло показаться по словам. Только риторический вопрос, отдающий каким-то искренним сожалением. — Ты права, — после молчания согласился лис, прикрыв глаза. — Да, ты права, я не в порядке. — Что заставило тебя забиться в угол и кричать от отчаяния? — несмело спросила Мангл, прижавшись лбом к его длинным похолодневшим пальцам. Фокси наблюдал за ней со смятением. Такие непривычные ласковые прикосновения медленно успокаивали его душу, восстанавливая равновесие. — Прошлое, Мангл, — почти что одними губами произнёс пират, но девушка его услышала. Взгляд её тут же стал внимательным. — Прошлое должно оставаться прошлым, Фокси, — в такой же манере ответила ему девушка и подползла ещё ближе, хватая его за плечи и подтаскивая выше. — Прошлое не должно мешать настоящему. Оно должно оставаться просто воспоминаниями. — Ты не понимаешь, — срывающимся шёпотом начал лис, и голос его повышался, пока вновь не сорвался на отчаянный крик: — Ты не понимаешь, что именно означает моё прошлое. Я — самый настоящий убийца, и я не помню, скольких я убил. Это были дети, и они умирали из-за меня посреди белого дня! Меня должны были списать и вообще уничтожить, но я оставался одним из основных аниматроников, потому что именно я нёс столько смерти невинным детям! Фокси нащупал тот самый листок с рисунком, помятый ещё больше: — Этот рисунок оставила мне маленькая девочка на своём дне рождения. А знаешь что было потом? Я убил её, когда клыки вонзились в её глотку! Ведь я… Истерика Фокси остановилась в тот момент, когда Мангл прижала его голову к своей груди, обняла всем телом и заплакала. Все бушующие эмоции исчезли сразу же, как он услышал биение её сердца и прерывистые всхлипы. Выдохнув, словно избавившись ото всей боли, лис осторожно обнял девушку за талию, прижимая к себе. Теперь сердце закололо от собственной вины: он довёл Мангл до слёз, а она, глупая, прониклась к нему сожалением. — Ты дурак, Фокси, дурак, какой же ты дурак, — бессвязно бормотала она, даже не пытаясь остановить рыдания. — Нас всех контролировали, мы все убийцы, и нашей вины здесь нет. — Лис невесомо прикоснулся к тонкой коже на приоткрытой ключице и плече губами, словно извиняясь за то, что он довёл её. — Мы были всего лишь роботами, которые исполняли приказы. Фокси медленно поднял голову, глядя на лисицу снизу вверх, наблюдая, как по её щекам бегут слёзы, собираясь на кончике подбородка. Что-то опять заныло в груди от этого вида, и лис сел, прижимая девушку к себе и пытаясь успокоить уже её саму. — Ты вновь права, Мангл. Прости меня. Мы были всего лишь роботами, — наконец сказал он, усаживая её себе на ноги. — Ты в этом не виноват! — настойчиво повторила девушка, словно и не слыша его слов. — Да, не виноват, — тихо согласился Фокси, и только после этих слов Мангл начала успокаиваться, кажется, засыпая у него на груди. В этот момент ему стало легче. Будто лисица открыла ему глаза, даже на эту страшную правду. И хотя все воспоминания были всё такими же чёткими и жуткими, ему было легче. — Я надеюсь, что мы не обречены, — едва слышно произнёс Фокси, прикрыв глаза. — Мы все будем в порядке. Никаких смертей не последует, — отозвалась девушка, проваливаясь в сон. Силы покидали её, но она успела добавить «Я клянусь». Пират тяжело выдохнул, понимая, какое тяжёлое обещание взяла на себя Мангл. Глупая, отчаянная, нестерпимо нежная девчонка. — Тогда я тоже клянусь тебе в этом, неуклюжая Мангл. Ты просто не оставляешь мне выбора.