Ряд №10 / Aisle 10

(В предыдущей части: парни решили устроить зомби-вечеринку и собрались в доме у Токена посмотреть киношки. Крэйг и Твик остаются дома у Токена на ночь.) Чуть позже мы переместились в комнату, которая служила в доме Токена кинотеатром, и расположились в ней кто где. На стене висел огромный экран, где-то у нас над головами был проектор, а перед экраном рядами, как в настоящем кино, стояло восемь кресел. Я всегда завидовал Токену из-за этой комнаты, но, если учесть, что я здесь практически жил, то не важно. Нас было тринадцать, и те, которые бывали здесь не так часто (Стэн с компанией, Джимми, Джексон, Кевин и Баттерс), заняли простые кресла, а Тимми припарковался в переднем ряду. Токен и Клайд притащили со второго этажа наши кресла-мешки, и мы уселись прямо перед экраном. Твику в итоге места не досталось, так что я проявил невероятное джентльменство и предложил ему свое. По крайней мере, попытался. — Пожалуйста, мне и на полу хорошо. — Нет, это твое место! Агх, я не хочу тебя напрягать! — Ты меня и не напрягаешь, я же сам попросил тебя сесть. Меня напрягает, что ты отказываешься и тратишь мое время. — Нет! Я не хочу! Ты просто из вежливости! — Да е-мое… — Садитесь вдвоем, чуваки, — предложил Токен, с удобством рассевшись в собственном кресле и поигрывая пальцами. Несмотря на донесшиеся реплики типа «фуу» и «педики», мои мысли тут же пошли вразброд, рисуя передо мной картины о том, что предложил Токен. Сначала я попытался сообразить, как именно могут расположиться два человека в кресле-мешке такого размера. Я представил, как мы сидим рядом, уместив свои задницы каждый на своей половине, потом подумал, что будет удобнее, если кто-то из нас будет сидеть между ногами другого или у него на коленях. Или если один будет сидеть в кресле, а другой — валяться рядом, положив голову ему на колени. Я просто пытался придумать, как получше устроиться, и я вовсе не оправдываюсь за свои фантазии о том, как мы обнимаемся в этом долбаном кресле, и не важно, что от этих мыслей у меня скрутило живот и вспыхнули щеки. Я никогда не обнимаюсь, ясно? Я не хочу этого, и не надо на меня так смотреть. Твик ясно дал понять, что делить со мной кресло не желает, потому что заорал, что я его раздавлю, и я за это показал ему средний палец. Мы решили проблему с помощью «камень-ножницы-бумага», и я использовал приемчик Клайда и смухлевал. Так что я уселся на пол, а Твик занял кресло и по крайней мере хотя бы один из нас был доволен. Еще полчаса все устраивались, открывали еду и страдали фигней. Наконец решили начинать. — С чего начнем? — спросил Клайд, стоя у шкафа с DVD. — Давайте со смешного чего-нибудь, — сказал Кайл. — Так страшнее, когда перейдем к вещам покруче. Кайл обычно говорил дело, поэтому все закивали, хоть я не особо уловил ход его мыслей. — Ладно, — сказал Клайд. — Типа, «Фидо»? Или «Шон»?* — Как насчет «Зомбилэнда»**? — сказал Стэн, тоже подойдя к шкафу. — Я его еще не видел, хороший фильм? Я навострил уши. — Я слышал, рейтинги у него отстойные. Обычный кусок дерьма, который передрали с «Шона», — заявил Картман. — Это шедевр киноискусства, вы, плебеи, — отрезал я раздраженно. Стэн нервно засмеялся. — Ну ладно, Крэйг, не надо включать напыщенного засранца-хипстера, — я никогда не слышал столько оскорблений в свой адрес всего в одной фразе. — Давайте его посмотрим. — Впрочем, последнее меня смягчило. Клайд с Токеном обменялись взглядами. — Эээ, а обязательно именно этот? Я закатил глаза. — А что с ним не так? — спросил Кайл. — Эм, нуу, это Крейгов… — начал Токен. Они оба покосились на меня. — Мой что? Не нагнетайте обстановку. — Это его, ээ, любимый фильм. — Ну, и в чем проблема? Они посмотрели друг на друга, потом на меня и вздохнули. — Ну ладно, но учтите, нам всем хана. Когда Токен пошел включать плеер, Клайд обратился ко мне. — Ты можешь себя контролировать? — Не знаю, о чем ты. — Просто не делай этого… и еще того. — Что такое «это» и «то», можно конкретнее? Клайд вздохнул и рухнул в кресло. Токен сел рядом с нами, и фильм начался. Я дал им пять минут спокойствия, просто чтобы они успели обрести надежду, а потом… — Парни, вы знаете, что из этого фильма сначала собирались сделать телешоу? Токен и Клайд громко застонали и тут же были посланы. — Правда? — с легким любопытством спросил Кайл. — Нет, не провоцируй его! — попытался вставить Клайд, но я его перебил. — О да. И еще знаете, что сцены в парке развлечений были сняты самыми первыми? Да. Получается, когда Криста и Коламбус целовались в конце, они должны были притворяться, что уже прошли вместе через весь этот трэш. — Чувак! — А, да, вы же не смотрели этот фильм. Ну ладно, будет вам бесплатный спойлер. — Закрой рот, Крэйг! — завопил Картман с задних рядов. Я послал его, не удостоив ни словом. Это было в самом начале. Потом я принялся вслух цитировать фильм. Поначалу это, вроде бы, никого особо не волновало, хотя мне казалось, что я вижу, как пульсирует жилка на лбу у Клайда. Правда, когда я начал произносить реплики героев еще до того, как они вылетали у них изо ртов, все ощутимо напряглись. — Крэйг! — простонал Стэн, подперев щеку рукой. — Прекрати, мы пытаемся смотреть. Я послал и его, но реплики произносить перестал… по крайней мере, вслух. — Я все равно слышу, как у тебя двигаются губы, — сказал Клайд. — А вы знаете, парни, что Джесси Айзенберг и вправду боится клоунов? — Всем пофиг, Крэйг. — Ооо, парни, знаете, что сцену в супермаркете на самом деле снимали не в супермаркете? Это был просто пустой склад, который заставили полками с ненастоящими продуктами. А морозильники — это просто… — Крэйг, заткнись! — Мы вас предупреждали, пацаны, — сказал Токен со вздохом. — С ним всегда так? — шепотом спросил Стэн. — Это еще ничего, — сказал Клайд. — Это вы еще не знаете, как мы смотрим «Властелин колец». — Мы всегда ставим на паузу, чтобы он выговорился, и можем потратить целый час на один только гребаный Шир, — добавил Токен. — Он знает наизусть даже те части, что на эльфийском. — И комментарии на DVD не нужны. — Намного проще, когда фильм не из его любимых. — Он не помнит, у кого когда день рождения или что он сегодня ел на обед, но может цитировать фильмы целиком. — О, прямо как я со «Звездными войнами», — радостно сказал Кевин. Мы все непонимающе воззрились на него. — Кевин, — сказал Картман. — Твою ж мать. Мужество этого сборища было потрясающим. Они решили досмотреть фильм до конца, несмотря на мои реплики. Я не знаю, на что они рассчитывали. Может быть, что, если они не будут обращать на меня внимания, то я пойму намек и угомонюсь? Я же говорил, что они идиоты. Мне было что сказать практически обо всем. И я был в ударе. Клайд с Токеном уже давно к этому привыкли, но остальные все еще ныли, чтобы я сидел тихо. Я посмотрел на Твика — он ничего не говорил. Ему, вроде бы, было даже немного интересно. Большего мне и не требовалось. Когда прошла где-то половина фильма, Кенни вдруг встал со своего места и пробрался ко мне. — Пенек, Пенек, можешь мне помочь? Я хочу есть. — Ты всегда хочешь есть. — Еще одна причина, чтобы покормить меня. — Токен принес чипсы. — Чипсы уже закончились. К тому же, мне нужна нормальная еда. — Бери что хочешь, дружище, — сказал Токен. — И возьми это сам, — добавил я. — Ты здесь уже был. — Если за мной не присмотреть, я объем всю кухню. Я вздохнул и глянул на Токена. Не заметно было, чтобы он стремился помочь Кенни сам, и я чувствовал, как взгляды вокруг заклинают меня свалить. Я смотрел этот фильм всего раз тридцать, поэтому решил, что, если сейчас уйти, особой разницы не будет. Неохотно поднявшись на ноги, я схватил ухмыляющегося Кенни за рукав парки и потащил его за собой. Как только мы дошли до кухни, он вырвался из моей хватки и полез в холодильник. Даже когда его голова полностью скрылась внутри, я как-то смог понять, что он говорит: — Чел, зачем ты делаешь это? — Что? Кенни вынырнул из холодильника с полной миской салата из макарон. Он сорвал пластиковую пленку, достал из шкафчика вилку и набросился на еду. — Вот эти вещи, своим ртом. Отвратительные вещи. — О, ты много знаешь об отвратительных вещах, которые делаются ртом, не так ли? — Ооо, Крэйг, я обожаю, когда ты говоришь о моем рте. Я вздохнул. — Нет, серьезно, — сказал Кенни, уминая салат. — А что такого? Я пытаюсь вас просветить, вы должны быть мне благодарны. Он насмешливо хмыкнул. — Как скажешь, Пенек. Я дождался, пока он запихает побольше еды за обе щеки, и спросил: — А почему ты делаешь это? — Мм? — промычал он с набитым ртом и с трудом проглотил еду. — Почему ты называешь меня Пеньком? Это раздражает. — Потому что я знаю, что тебя это бесит, и считаю это ужасно смешным. Ожидаемо. — Пофиг. Давай, блин, пошевеливайся. — Не подгоняй, а то у меня будет изжога. Я закатил глаза и, понимая, что это надолго, подтащил к себе барное кресло и уселся. Какое-то время мы сидели в тишине (если не учитывать чавканья Кенни). Он первым нарушил молчание — что и неудивительно. — Так что там… с Твиком? — В каком смысле? — Ну, просто… мы с ним особо не виделись за последние дни. Он больше тусовался с вами. — Ты что, заметил? — Конечно, заметил, он же мой друг. Это вообще заметно, когда друзья куда-то пропадают. Меня это задело. — Не буду врать. Я хочу похитить его у вас. — Это хорошо. — Мм? — Он же не вещь, он может тусоваться, с кем хочет. С вами, наверное, ему будет лучше. — А с вами ему плохо? — С нами он не выглядит живым: словно постоянно ждет, когда произойдет что-то удивительное. — О, ну тогда он явно не по адресу. — Ну же, Крэйг, ты ведь можешь быть славным, когда захочешь. — Славным в своем стиле — возможно. Только вот не со всеми это срабатывает. — Может, с ним сработает. Я ничего не ответил. Кенни перестал есть, положил вилку и сцепил пальцы перед собой. Прежде чем снова взяться за еду, он осторожно почесал тыльную сторону ладони. У него там был глубокий порез. — Что это? — спросил я, указывая на его руку. — М? А, это. Я отрабатывал обратное сальто у себя во дворе и ободрал руку об изгородь. — Обратное сальто? — Да, я отлично его делаю. — И зачем оно тебе? — Мне незачем, но Мистериону надо. — Ты все еще… — В последнее время у него не так много работы, но все равно нужно быть в наилучшей форме. — Почему ты решил этим заниматься? — Чем, быть героем? Это непросто, но кто-то же должен. — И что, тебе не бывает страшно? В смысле, ты же постоянно умираешь. — Иногда приходится делать вещи, которые тебя пугают. Я не ответил. — Тебя это тоже касается, приятель. — Меня ничто не пугает. — Это ты так думаешь. — Я это знаю. — Все чего-нибудь боятся. — Но не я. Он вздохнул. — Давай я попробую объяснить на языке, который ты понимаешь, — сказал он. — «Рапунцель». — Что? — «Рапунцель». Знаешь такое? — Диснеевский мультик? — Да. Ты его смотрел? — Конечно, смотрел, — как он посмел подумать, что я не смотрел мультфильм, номинированный на «Оскар»? — И что с ним? — «Когда же жизнь я смогу начать…» — произнес он, или, вернее, пропел. Не знаю, говорил ли я раньше, но у Кенни отличный голос, и это говорит человек, который его ненавидит. — Ну что, дошло? — Это песня из мультика. — И? — И? — Я тебя спрашиваю, Крэйг. Когда ты сможешь начать жизнь? Я вздохнул. — Ты идиот. Моя жизнь началась, когда я родился. — Нет, нет, Крэйг, может, твоя жизнь и началась, но ты ею не живешь, так что это не считается. Ты не тот Крэйг, который живет. Спит и видит сон — возможно, но не живет. — Ты же не будешь сейчас рассказывать, что мне нужен какой-то новый сон, правда? — Нет, дружище, ты не понял. Окей, конечно, у тебя будет целая жизнь, полный набор. Пойдешь в колледж. Будешь прилежно учиться. Сделаешь прекрасную карьеру и осуществишь свою мечту — станешь знаменитым голливудским режиссером. Это все круто, амбиции — это круто. Но тебе нужно еще и жить. Ты многое упустишь, если не будешь жить. Ты ведь знаешь, что в мире есть и другие люди, и страны, и приключения? Ты знаешь это? — Да, я знаю. — Ну так вот, — продолжил он, усмехнувшись. — Когда ты сможешь начать жить? Распусти свои волосы, принцесса. Освободись от своей защитной пластиковой пленки и позволь маленькому дерганому вору утащить тебя из башни по дороге, по которой ты сам не посмел бы и шагу ступить. Я выслушал все это, но от последних слов застыл на месте. — Ты сказал – вор? — Ну, в смысле, тот парень в мультике был вором. Я понимаю, что говорю сейчас о Твике… ладно, это была не самая лучшая метафора, так что не суди строго. Мое лицо было непроницаемым, как всегда, но если бы он мог видеть, что творилось у меня внутри, то понял бы, насколько в точку он попал. — Ну да ладно. Возьми тот фильм, что мы сейчас смотрели. Ты — как тот пацан. — Коламбус. Его зовут Коламбус. — Да, ты как он. Просто стараешься выжить, просто существуешь, как будто то, что ты знаешь — это все, что нужно знать. Как он там сказал? «Держись подальше от людей, словно и они — зомби»? — «Я избегал людей, как будто они — зомби, еще до того, как они стали зомби». — Да! Ты как он. Вылитый. А тебе нужно быть, как тот чувак, с которым он ездил. Тот крутой парень на джипе. — Таллахасси. — Да, да. Умей радоваться мелочам, дружище. Это всегда было моим девизом и должно быть и твоим, раз уж ты смотрел это кино сто тысяч раз. Удивительно, насколько осмысленно Кенни мог говорить, когда использовал этот способ. Но я никогда бы не стал ему потакать. — Пофиг. — Ладно, мне тоже пофиг. Я уже поел. Пойдем? — он поставил опустевшую миску в раковину, и мы вернулись в комнату. Когда я прошел к своему месту рядом с креслом, в котором сидел Твик, наши глаза встретились, и он дружелюбно улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и уселся, рывком подтянув к себе колени. До самого конца фильма я не сказал ни слова: не потому, что не хотел никого беспокоить, а потому, что был сосредоточен на том, что сказал Кенни. И на Твике. Сдаться своему вору, так Кенни сказал? Это было легко — я и так уже сдался, отдав ему даже ту часть себя, в существовании которой мне вообще не хотелось признаваться. Проблема была в том, что я с этим смирился. «Зомбилэнд» закончился, и мы начали «Фидо» — очень качественное кино, которое вы должны пойти и посмотреть немедленно. Когда прошла большая часть третьего фильма, я понял, что не могу сконцентрироваться даже на том, что вообще сейчас на экране, не говоря уже о сюжете. Первый раз в своей жизни я не следил за фильмом про зомби, когда он шел прямо у меня перед носом. Первые 20 минут я еще пытался как-то собраться, но постоянно ловил себя на том, что зависаю, пялюсь в никуда и, что хуже всего, сползаю на пол, стелюсь по ковру, останавливаюсь у ног, которые далеко-далеко от меня, взбираюсь по этим ногам, по груди, впитываюсь в каждый дюйм его тела и устраиваюсь на лице, поглощенном действием на экране куда больше, чем я сам. Его увлеченность фильмом почему-то была для меня интереснее, чем сам фильм, — как он прижимал к себе колени, как его пальцы сжимались на лодыжках, если звук становился слишком громким или резким, как от испуга или тревоги расширялись его глаза и приоткрывались губы, как его руки невольно дергались, словно он хотел схватиться за голову или закрыть лицо ладонями, и эти писки, и ерзанье, и нервные вздохи, и сдавленные вскрики. И с каждым таким звуком и движением я чувствовал себя не только восхищенным и влюбленным сверх всякой меры, я чувствовал себя… неудовлетворенным. Очарованным этим, но недовольным из-за того, что не могу сделать ничего, кроме как сидеть и таращиться на него, как маньяк. Я осторожно поставил обе ладони на пол и, приподнявшись на них, украдкой придвинулся на какую-то крошечную долю дюйма. Когда прошло порядочно времени, я придвинулся еще чуточку ближе. Такими темпами я придвигался и придвигался, сам не зная, что буду делать, когда окажусь рядом, я знал только то, что хочу быть ближе к нему, а с остальным разберусь позже. И вот расстояние между нами сократилось всего лишь до половины дюйма, а он даже не заметил, как близко я подобрался. Я прокашлялся, но его глаза были все так же прикованы к экрану. Я бросал взгляды на его руку на ковре — я хотел ее. Я хотел набраться смелости, чтоб накрыть ее своей ладонью, и не говорить ни слова, и чтобы можно было просто сидеть и касаться его руки и смотреть фильм про зомби, и все было бы хорошо. Я сделал движение, моя ладонь уже зависла в воздухе, и тут, ни с того ни с сего, как раз когда дверь на экране распахнулась и зомби с ревом хлынули из нее, весь свет в комнате (включая экран) погас, и мы оказались в кромешной тьме. Многие испуганно вскрикнули — чертовски смешно было слышать, как целая комната парней хором орет со страху. Я тоже заорал, но не потому, что испугался, а потому, что в темноте кто-то вдруг со всей дури врезал мне по морде. И не успел я перестать кричать, как в моем носу запульсировало, и я схватился за него рукой. Среди невообразимого галдежа, который поднялся в комнате, я услышал лихорадочный шепот: «О Боже, извини!!! Что… кого я ударил?!», а потом почувствовал прикосновение рук, которые вслепую искали меня в темноте. В результате меня ткнули пальцем в глаз и больно стукнули по затылку, и вообще, эти руки своими движениями создавали такой хаос, что я свободной ладонью ухватился за одну из них, крепко удерживая и уговаривая: «Перестань, все нормально, просто перестань». — Пацаны, пацаны, пацаны, заткнитесь, — сказал откуда-то Токен. Потребовалось несколько секунд, чтобы все замолкли, но в конце концов стало тихо. — Просто выбило пробки, успокойтесь. Я сейчас вернусь. Я увидел свет от экрана его мобильного, продвигающийся к выходу. Конечно, раньше никто из нас до этого не додумался, и теперь было видно, как то тут, то там парни достают телефоны и светят ими, выясняя, кто находится рядом. Твик тоже схватил свой телефон и поднял его над нами, чтоб узнать, кому он только что заехал по лицу. В синем свете экрана я увидел его паникующее лицо, его глаза, которые быстро сканировали обстановку, его сжатые губы, а потом его взгляд упал на наши сцепленные ладони, поднялся по моей руке, остановился на лице — и Твик мгновенно отпустил меня и взвизгнул. Он быстро поднес телефон прямо к моему лицу, ослепив меня. Я сощурился и попытался отвернуться. — Твое лицо! Господи Иисусе, что я наделал? — Твик, Твик, свет, убери его, прошу тебя. — Господи, у тебя идет кровь? Из-за меня у тебя снова идет кровь, только не это! Я оттолкнул телефон той рукой, которая до этого сжимала мой нос, но в свете экрана успел заметить что-то на кончиках пальцев. Я потер пальцы друг о друга — они были мокрыми. Потрогал нос — он тоже был мокрым. — Думаю, ты разбил мне нос. — О Боже! И вдруг снова загорелся свет. Я заморгал от неожиданности. Потом разглядел остальных, которые в полном беспорядке сидели и валялись по всей комнате, и снова посмотрел на пальцы. На них и вправду была кровь. — Вот черт, — это ведь и настоящим ударом-то не было. Очень скоро выяснилось, что свет погас из-за того, что Клайд поперся на кухню и включил там аппарат для попкорна, аппарат для сладкой ваты, тостер и микроволновку одновременно, поэтому на первом этаже коротнуло и обесточило весь дом. Идиот. Поразмышлять над этим мне так и не пришлось, потому что Твик рывком поднял меня на ноги и потащил прочь из комнаты и вдоль по коридору. Наконец он осознал, что не имеет ни малейшего понятия, куда идти. — Ванная! Я здесь никогда не был, ты знаешь, где она? — Это у нас будет фишка такая, тусоваться в ванных и туалетах? — Замолчи и скажи, где она! — «Замолчи»? «Скажи, где она»? Что именно, Твик, я не могу сделать обе вещи сразу. — Аргх! Я повел его в ту ванную, что была рядом с кухней, и он, толкнув меня на сиденье унитаза, принялся рыться под раковиной. — Возьми бумагу! Запрокинь голову и держи так, пока кровь не остановится! Я подчинился, а он поискал еще, вытащил салфетки для стирания пыли и с криком: «Токен, прости, что уничтожаю твои прекрасные полотенца!» сунул одну под воду. Потом резко наклонился, правой рукой взял меня за подбородок, а левой начал осторожно вытирать кровь влажной тряпкой. — Извини, извини, извини меня, я так испугался, я не хотел! Я не мог сопротивляться. — Конечно, ты не хотел. — Крэйг! Я правда не хотел! Я бы никогда специально не ударил тебя по лицу! — Никогда? Вспоминается мне одна драка на заднем дворе в третьем классе… — Это было только один раз! Я ухмыльнулся, но отвечать не стал. Я видел беспокойство на его лице, его глаза, сосредоточенные на моем носу, который он мягко промакивал салфеткой. Он был очень близко к моему лицу, и я заметил, как его губы чуть уловимо и быстро двигаются; я даже смог разобрать невнятные «о боже», «блин» и приглушенные вздохи и всхлипы. — Знаешь, я мог бы сделать это сам, — сказал я. Он моргнул, его глаза расширились, и он начал пятиться, убрав руки с моего лица. Я быстро схватил его правую руку и снова положил ее себе на щеку. — Но, — продолжил я, удерживая ее там и слегка пожав перед тем, как отпустить, — мне больше нравится, когда это делаешь ты. Он захлопал глазами, таращась на меня и не зная, как реагировать. Я понимал, что зашел слишком далеко, и даже не знаю, кто из нас был более удивлен. Но на меня накатило, и я не мог остановиться. Я крепче прижался лицом к его ладони. — Мне нравится, когда ты волнуешься за меня, — шепнул я, глядя ему в глаза. — И заботишься обо мне. Он судорожно вздохнул, залился румянцем, и я не мог даже представить, что он сделает дальше. Я слышал, как колотится сердце у меня в груди, ощущал его грохот у себя в ушах и был уверен, что Твик тоже это слышит. Я почувствовал, как его пальцы шевельнулись на моей щеке, совсем легонько, словно на какую-то долю секунды погладив ее, а потом он наконец сказал: — Ты поэтому позволяешь мне постоянно тебя калечить? Я усмехнулся. — Умолкни, ты просто слишком везучий. Он рассмеялся — я любил его смех, скрипучий и чудесный — и вся неловкость от того, что только что произошло, растаяла без следа, пока он заканчивал вытирать мне лицо. Через несколько минут мы вышли из ванной, как раз, чтобы увидеть, как Клайд и Кевин обмениваются каким-то странным рукопожатием у дверей. Кевин заметил меня и помахал рукой со словами: «До скорого, Крэйг! Спасибо за приглашение!», а потом вышел, и дверь за ним закрылась. — Все уже ушли? — воскликнул Твик, оглядываясь по сторонам и видя, что почти никого уже нет. — Да, мы решили, что пора закругляться, — сказал Токен, пожав плечами. — Когда свет включился, уже никто не хотел досматривать. Вдобавок, закончилась вся еда. — Ну, спасибо, Клайд, — сказал я. — Я же извинился! — Нет, реально, спасибо, я не могу поверить, что сам пригласил сюда весь этот сброд. — Вы и домой нас подвезете? — спросил Твик. Токен и Клайд переглянулись. Мне это не понравилось. — Вообще-то, нет. Мы придумали кое-что получше. — Например? Клайд вскинул руки вверх. — Сюрприз! Ночевка! — Ты шутишь. — Неа. Я никогда не шучу, когда дело касается сюрпризов и ночевок. — Эээ… Вы, придурки, не могли додуматься сначала у нас спросить? — Как раз поэтому это и называется сюрпризом, Крэйг! — Ага, — добавил Токен. — К тому же, Твик, скорее всего, отказался бы, если бы мы у него спросили. — Откуда ты знаешь? — возразил Твик. — А что, нет? — Я… — он поколебался. — Ну… мои вещи! У меня их с собой нет! — Это ты так думаешь, — сказал Клайд и повел нас в гостиную, где валялись две его спортивные сумки и рюкзак Токена. Клайд открыл одну из сумок и показал Твику. — Я не знал, что взять, поэтому сгреб все подряд. — Ты копался у меня в шкафу? — Это был очень продуманный сюрприз. Я обернулся к Токену. — Так вот почему ты пошел наверх? За моими вещами? Он ухмыльнулся. — Ясное дело. Теперь ты можешь сменить этот обезьяний наряд. Но они еще не все мне объяснили. — А почему Клайд не мог меня забрать? — Это испортило бы весь сюрприз. Ты можешь читать его, как книгу. — Не понимаю, почему вы не могли хотя бы мне сказать. — Тогда сюрприз был бы только для Твика, это нечестно! — заявил Клайд. Я вздохнул. — Я могу хотя бы предкам позвонить? — Я уже сказал им, когда забирал твои вещи, — ответил Токен. Я не был удивлен, что они согласились, не успел Токен заикнуться об этом. Наши с ним родители — действительно хорошие друзья, которые кучу времени проводят вместе: отпуска, походы в церковь, барбекю. Для моих мамы и папы он как второй сын, и они души в нем не чают. Против Клайда они тоже ничего не имеют, но считают, что он странный. — А у родителей Твика ты спрашивал? — повернулся я к Клайду. — Ага! Твик, ну они у тебя и стремные. — Они не стремные! Я пожал плечами. — Да, парни, это было весьма впечатляюще, аплодирую. Токен с Клайдом слегка поклонились и дали друг другу пять. — Ну так что, у вас есть планы на остаток вечера? И планы у них были. Ну, типа того. Мы переоделись, вернулись в кинокомнату и посмотрели «Парк Юрского периода». Это было весело, потому что все мы любили этот фильм — не считая Твика, который пришел от динозавров в больший ужас, чем от зомби («Динозавры ведь уже были раньше, и теперь появились снова!!!»). Когда кино закончилось, мы поднялись в комнату Токена, чтобы поиграть в видеоигры. Как обычно, мы выбрали шутер, но все закончилось так же, как и в прошлую субботу, когда мы с Твиком играли в «Дом мертвых» в Whistlin‘ Willy‘s. Толку от него было мало, он лишь орал и палил во все подряд, только не в то, что надо. В конце концов он отложил джойстик и несмело присел на кровать, следя за нашей игрой. Никто не хотел оставлять его одного, и Клайд предложил врубить Wii: мол, мы вообще редко в нее играем. Просто у Токена на ней были преимущественно игры в Марио, а из нас троих только Клайд — гребаный Марио-дрочер. Ну, и Твику, похоже, Марио тоже нравился, — видимо, потому, что там не надо было ни в кого стрелять. Мы рубились в нее довольно долго, и, конечно, я сделал всех, потому что я невероятно крут. Клайд прямо-таки бесится, когда я выигрываю, потому что мой персонаж – Пич. Когда мы впервые играли с ним в Mario Kart, Клайд на слабо предложил мне ее выбрать, потому что считал дико смешным, если я буду играть принцессой. Он уже не смеялся, когда я его размазал. Выражение его лица в тот момент — это было что-то. Поэтому с тех пор я решил всегда выбирать Пич, чтобы снова и снова доказывать свое превосходство. Как бы то ни было, я у него опять выиграл, его это опять взбесило, и он сказал, что больше не будет играть. Точнее, он предложил поиграть в кое-что другое, и, думаю, Токен был в курсе, потому что кивнул с таким видом, типа: «Да, теперь самое время». — «Я никогда не…»? Серьезно, Клайд? Мы что, десятилетние девочки? — спросил я, качая головой. — Мне нравится эта игра! — Что ты еще предложишь? Красить друг другу ногти? Драться подушками? Болтать про мальчиков? — Да ты сексист, чувак. И эйджист. — А, может, построим какую-нибудь дебильную крепость из одеял и будем сидеть в ней? Это был сарказм. Все, что я говорю — это сарказм. Но Клайд вдруг пришел в нечеловеческий восторг от этого предложения — у него загорелись глаза, и он аж подпрыгивал на месте. — О Господи, правда? — он мог бы и не спрашивать, потому что тут же взревел: — Токен! Одеяла! Много! – и, ухватив целую охапку, поволок в гостиную. Спорить с ним было бесполезно, и мы потащились следом. Постройка заняла у нас пятнадцать минут. Клайд настаивал на какой-то своей грандиозной идее, но был слишком туп, чтоб ее осуществить. Я тоже попробовал, но Клайд заявил, что это скучно. В принципе, его можно было понять: я просто поставил ребром две диванные подушки и набросил на них одеяло. Твик вообще отказался к чему-либо прикасаться, будучи уверенным, что от этого все тут же развалится. Остался Токен и, к счастью, он у нас гений. Он придумал проект, распределил задачи и задействовал все ресурсы, так что в итоге у нас получилась не крепость, а конфетка. Я бы даже согласился в ней жить, настолько крутой она была. Когда мы забрались внутрь, то оказалось, что она достаточно вместительная, чтобы сидеть в ней вчетвером. Так мы и сделали, рассевшись в кружок, и Клайд стал раздавать указания. — Пацаны, вы же знаете правила, верно? Вы держите поднятыми десять пальцев, и кто-то говорит, чего он никогда не делал. Тот, кто это делал, загибает палец. Выигрывает последний оставшийся. — Да, Клайд, мы все ходили в четвертый класс и играли в эту тупую игру. — Хорошо, тогда я начинаю! — он поднял десять пальцев и глубоко задумался. – А! Я никогда не был в Перу. Я послал его обеими руками. — Крэйг, нужно было загнуть только один палец. — Грязный мелкий кусок говна, — я снова раскрыл ладони и загнул палец. К счастью, Токен много путешествует, поэтому он загнул тоже. — Твоя очередь, Твик, — сказал Клайд. — Мг, — Твик задумался, высунув кончик языка. — Я никогда не… мм… спал раньше трех ночи. — Никогда? — удивился Токен, вместе со всеми загибая палец. Твик энергично замотал головой. — Даже когда был маленьким. Я каждую ночь не давал родителям заснуть до четырех. — Блин, чувак. — Да-да, очень впечатляет. Очередь Крэйга! — сказал Клайд. — Я никогда… — я посмотрел на них, держа поднятыми свои восемь пальцев, — не спал с мягкими игрушками после десяти лет. Все трое переглянулись. Никто не пошевелился. Я метнул взгляд в Клайда. — Не знаю, знаком ли ты с правилами, но ты должен загнуть палец, если делал что-то. На лице Клайда проступил ужас. — Что? Да пошел ты, я не сплю с… — Вот не надо, — тут же сказал я. — Все мы знаем про Денниса. Он издал нервный смешок. — Д-Деннис? Какого хрена… — Это и правда не секрет, дружище, — сказал Токен. — Ты берешь его с собой на каждую ночевку. — Беру что? Я не знаю, что вы… — Запихивать его под подушку каждый раз, когда думаешь, что мы не видим — не самая лучшая конспирация. — Я не… — Давай, признайся уже, что ты спишь с игрушечным динозавриком. Готов поспорить, он где-то у тебя в сумке. Клайд некоторое время молчал, глядя на нас. Потом громко и обреченно вздохнул, воздел руки вверх и крикнул: — Отлично! Я сплю с Деннисом! И ты бы тоже с ним спал, он просто идеальной формы для обнимашек! — Можешь быть уверен, что не спал бы. — Ну же, только не говори, что у тебя нет какой-нибудь секретной плюшевой фигни, чтобы с ней спать. — Прикинь. — Ну ладно, — сказал вдруг Токен. — Раз уж Клайд честно признался, то у меня есть осьминог. Мы уставились на него. — Осьминог? — спросил я, вздернув бровь. — Я сплю с синим игрушечным осьминогом. Его зовут Оливер. Могу принести, — и он выбрался из крепости. Я взглянул на Твика. — А ты? — У меня есть такой, — он обвел руками круг в воздухе, — круглый утенок. Вообще-то, он весь состоит из головы, это скорее подушка. — Ты шутишь. — Его зовут Лемюэль. Я со вздохом закатил глаза. — Ну вы даете. Реально. — Ты что, серьезно ни с чем не спишь? — Я сплю с собой и иногда с пижамой. — Буэ. Спасибо, не обязательно так наглядно, — сказал Клайд. — Эй, лучше уж я, чем ты. Токена все еще не было, поэтому Клайд занял его очередь. — Так. Я никогда не знал на память все песни в музыкальном фильме. Я без колебаний загнул палец. — Ну ты и задрот, приятель. — Мне не стыдно. — Тебе не особо везет в игре, Крэйг, — заметил Твик. — Вы, парни, просто говнюки, и больше ничего. — Нашел, — сказал Токен, забираясь в нашу крепость с осьминогом в руках. — Я никогда не боялся щекотки. — Ты не боишься щекотки?! — вскрикнул Твик. — Не может быть! — Клайд ринулся на Токена и принялся хватать его за бока. — Чувак, какого черта, — сказал я, потому что это больше походило на наглое лапанье. Токен посмотрел вниз на Клайда, который продолжал попытки. — Ух ты, и ничего? — спросил Клайд, не веря своим глазам. — Неа. — Ух ты. Я заметил, что Клайд не загнул палец, когда сел обратно. Я молча указал на него. — Что? — Не заставляй меня проверять. — Я не… Я рванулся вперед, целясь ему в ребра. Я даже еще до него не дотронулся, как он захохотал, как бешеный. Когда его отпустило, он надулся. — Ладно-ладно, — и загнул палец. Я тоже загнул, ко всеобщей радости. Когда Клайд потянулся, чтобы отплатить мне той же монетой, я свирепо взглянул на него. — Убери руки. Клайд раньше уже видел этот взгляд, поэтому тут же сел на место. Все посмотрели на Твика. — Уфф, — сказал он тихо. — Не знаю, считается ли это как бояться щекотки… — Где точка? Сейчас проверим! — объявил Клайд, кинувшись к нему. — Нет, не надо! — запротестовал Твик, пока Клайд тыкал его то в бока, то в колени, то в живот. На все это он не реагировал, только вскрикивал и старался отстраниться от тычков. Когда он наклонил голову, пытаясь удержать Клайда от атаки на ступни, мои глаза вдруг остановились на его открытой шее чуть пониже затылка. Не знаю, что на меня нашло, но что-то в том, как полоска кожи выглядывала из-под воротника его рубашки, заставило меня протянуть руку и прикоснуться к этой полоске кончиками пальцев. Такого результата я не ожидал. Твик резко выпрямился, все его тело напряглось, а глаза широко раскрылись. По нему пробежала крупная дрожь, и c губ слетел тоненький жалобный звук. Стало тихо. — Что это за фигня только что была? — наконец воскликнул Клайд. — Агх, это было то самое… — Твик перевел дух и взглянул на меня. — Откуда ты узнал? — Просто… знал, — признался я. — Подожди, ты же не смеялся, что произошло? — спросил Токен. — Это не то чтобы щекотно, в обычном смысле слова… — замялся Твик. Я помедлил. — Это случайно не… эрогенная зона, то, что я тронул? — Гхм, — промычал он. — Оу. — Это интересно, — сказал Токен. и безумно сексуально — Интересно, у меня есть такие? — с любопытством сказал Токен. — У тебя точно есть, — сказал Твик. — У меня. — Точнее, две. — Откуда ты знаешь? — Мы вдвоем узнали про такие точки друг у друга. Когда были детьми. — И где у Крейга? — нетерпеливо спросил Клайд. — Нет. Не говори, где. — Ну же, Твики! — заныл Клайд. — Я сейчас тебя опять там трону! — Не будь мерзким, — сказал я, отталкивая Клайда, когда он попытался добраться до Твика, и начал тыкать его в ребра, чтобы отвлечь. Он так заржал, что чуть не обоссался. К счастью, кризис был предотвращен. Игра продолжилась. Я узнал кое-что новое, например, что Клайд за все шестнадцать лет жизни ни разу сам не стирал свои вещи, что Токен летал на дельтаплане, что Твик никогда не пробовал алкоголь, и что все мы девственники. В итоге с большим отрывом выиграл Твик. У него осталось незагнутыми шесть пальцев. Дальше шли Токен, Клайд и уж потом – я. Я удивился, обнаружив, что кто-то делал еще меньше, чем я. Тут Токен с Клайдом поняли, что нисколько не устали, зато порядком проголодались, и пошли на кухню. Я воспользовался их отсутствием. — Ну, и где мои? — спросил я у Твика. — Твои что? — Мои… точки. Казалось, ему было неловко. — Ты хочешь, чтобы я… «дотронулся», закончил я про себя. Я пожал плечами. — Пофиг. Он посмотрел на меня, а потом протянул руку ладонью вверх. Я несмело положил в нее мою. Большим пальцем он разжал ее, заставив расслабиться. Его легкие прикосновения никакой странной реакции не вызвали, и я уже хотел было спросить его об этом, но тут он резко надавил в том месте, где средний палец соединяется с ладонью. Прежде чем я успел что-то сообразить, он начал медленно и аккуратно водить своим большим пальцем вверх и вниз по моему среднему. Ощущение от его прикосновения к моей коже, твердость его косточки на моей собственной сделали со мной что-то невообразимое, чего я никогда не чувствовал раньше. Это чувство возникло в пальце и теплыми волнами разошлось по всему телу. Я мелко задрожал, зажмурив глаза и не сдержав тихого стона. Этот звук, видимо, удивил нас обоих, потому что в ту же секунду я невольно отшатнулся, а он нервно отдернул руку. — Э-это был я? — выдохнул я, открывая глаза. Он нерешительно кивнул. — Боже… Мой чертов палец? — я хмыкнул и поднял его перед собой. — Серьезно? Это даже слишком очевидно, — я посмотрел на Твика. — А где вторая? Он придвинулся и, взяв мою шапку за ухо, приподнял его. Я рефлексивно дернулся, собираясь оттолкнуть его руку (никто не может тронуть мою шапку и остаться в живых, чтобы похвастаться этим), но тут он резко наклонился и его лицо оказалось совсем рядом с моим. Я слышал движение его губ, ощущал тепло его дыхания, когда он робко шепнул мне на ухо: — Это — вторая. И тогда — не знаю, что произошло, потому что вдруг почувствовал, как его теплый мокрый язык прошелся вдоль… Нет. Нет, нет. На самом деле этого не было, нет. Я просто представил себе это. Я просто отчаянно хотел этого, и мое воображение моментально это нарисовало, хотя в действительности вместо его губ был всего лишь указательный палец, который легко пробежался по раковине до мочки. И, Боже правый, это было так же офигенно, как и то, что он сделал в первый раз. Я напряженно выгнулся, поджав пальцы ног, стиснув зубы, мое дыхание стало прерывистым, и у меня вырвался еще один сдавленный стон. Какое-то время после этого я просто сидел, тупо пялясь в одеяло перед собой, чтобы отдышаться. — Черт, — пробормотал я. — У меня так никогда не бывает, когда я сам трогаю свое ухо. — Наверное, это должен быть кто-то другой. Когда я трогаю свою шею, у меня тоже ничего такого нет. — И сколько нам было лет, когда мы это узнали? — Шесть, — ответил Твик. Я недоверчиво посмотрел на него. — Но это не было так, как сейчас, не подумай! Скорее, как щекотка. А теперь это… просто потрясающе — Я всегда считал, что ты как раз поэтому не подпускаешь людей к себе, — пробормотал Твик. — Да? — Даже когда мы были детьми, ты всегда держался на расстоянии от других. Ты общался с ними, но все как будто без слов понимали, что близко лезть не стоит. Это как защитная сфера. — Сейчас мало что изменилось. — Да… и вот когда нам было по шесть и мы открыли эти… щекотные точки, я понял, почему ты всем показываешь средний палец и почему носишь шапку с ушами — чтобы никто не мог к тебе подобраться. Я помолчал. — Есть и более весомые причины всех избегать, — я повернулся к нему. — Я даже не помнил, что эти точки существуют. И, если подумать, ты — единственный, кто к ним прикасался. Твик слабо улыбнулся, потирая рукой шею пониже затылка. — И ты — единственный, кто прикасался к моей. И был единственным, кто вообще о ней знал — правда, теперь уже нет. — Извини. Можем убить их, если хочешь. От этого Твик пришел в панику, и пришлось убеждать его, что я не собираюсь убивать своих друзей. Тут, легкие на помине, вернулись и они. Между тем было уже три ночи — как мы все теперь знали, Твик в это время ложился спать, так что мы забрались под одеяла и улеглись прямо в нашей крепости. Четыре человека в ряд в крепости не помещалось, поэтому Клайд с Токеном легли головами в противоположную сторону от нас с Твиком. Прошло довольно много времени, прежде чем те двое отрубились. Я слышал тяжелое дыхание Токена и сопение Клайда, сквозь которое изредка прорывалось слово или два. Клайд разговаривает во сне; иногда это бывает целая беседа с самим собой — я не шучу. Я все хочу как-нибудь записать это на диктофон, потому что звучит дико смешно и бредово, но вечно забываю. Но в дыхании рядом с собой я не услышал никаких перемен. Я лежал, глядя куда-то вверх, и вдруг осознал, что нисколько не устал. — Куда ты переехал в четвертом классе? — спросил я у него. Сначала Твик не ответил, и я не был уверен, что он слышал меня. Я уже собирался повторить вопрос, когда он наконец сказал: — Северный Парк. Краешком глаза я увидел, как его вытянутая рука указывала вверх, словно Северный Парк был где-то на потолке. — Эй, так это же недалеко. Ты, должно быть, приезжал… — На год. Потом мы переехали в Сиэтл. — А, ну… — Потом Чикаго. Потом Техас. Потом Бостон. — О. — Да, о. — Почему вы так часто переезжали? — Мой отец. Он не вдавался в подробности, и я не настаивал. Так что я просто снова сказал: — О. После короткого молчания я сделал еще одну попытку: — Тяжело было? — Да. — О. Я не знал, что еще сказать, и тщетно напрягал мозги в поисках следующего вопроса. Впрочем, он меня опередил. — Можно тебя кое о чем спросить? — Давай. — Ты недавно сказал, что… мои волосы мне подходят. И что это интересно. — И мило. — Да, и мило. Но интересно. — Я так и сказал. — Значит ли это, что ты… — он замолчал. Я смотрел вверх, на одеяла над нами, и не мог видеть выражения его лица, — …думаешь, что я интересный? — Думаю. Я услыхал шорох рядом и оглянулся на него. Он повернулся на бок, положив руку под голову и глядя на меня большими, любопытными глазами. — Интересный как? — Не знаю. Просто интересный. — Но что это значит? — Это значит, что я считаю тебя интересным. Ты меня интересуешь. Ты — объект интереса, — я помолчал. — Я бы читал про тебя книги, Твик. После этого воцарилось молчание. Я мог слышать, как он моргает. Он явно глубоко задумался. — Да? — сказал он наконец. — Да. Я услышал его вздох, а потом — опять шуршание одеял. Взглянув на него, я увидел, что он повернулся ко мне спиной. Мои глаза скользнули к тому месту чуть пониже затылка, и мне страшно захотелось протянуть руку и снова дотронуться до него. Не из-за того, как он на это реагировал, а потому, что я был единственным, кто когда-либо к нему там прикасался. Это было… мое место на нем. Оно было… оно было названо в мою честь, я был его первопроходцем, как Нил Армстронг на Луне или Христофор Колумб в Америке (хоть, конечно, индейцы были раньше, но вы меня поняли). Не отмеченная на карте территория. Она была моей. Но я не дотронулся. Я повернулся на другой бок и изо всех сил попытался забыть о ней. Попытался забыть, что Твик был в полуфуте от меня, и что, если я повернусь во сне, то буду еще ближе. Но этого не случилось. Не помню, как я уснул, но когда проснулся, прошло уже порядочно времени. Я забыл, что ночую у Токена, и, когда вместо своего потолка увидел дорогие покрывала и четыре стены из подушек, то на какое-то время впал в ступор. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы все вспомнить, а потом стало ясно еще кое-что: я был один. Быстро повернувшись, я не обнаружил рядом с собой и следа Твика. Я резко сел, отбросив одеяло, и увидел, что ни Токена, ни Клайда тоже не было. Все трое куда-то исчезли. В моем мозгу тут же начали вспыхивать кадры, как они выворачивают мои карманы, крадут кошелек, прыгают в машину Клайда и уносятся на запад к мексиканской границе. Потом мне подумалось, что их похитили. Или убили. А меня оставили на десерт. Я отметил про себя эту последнюю идею — вполне неплохой сюжет, если его развить — и выбрался из подушечной клетки, чтобы пойти поискать их. В гостиной было еще темно, но в конце коридора виднелась полоска желтого света. Я направился к ней. По этой полоске я пересек холл, и она привела меня к кухне. Я потихоньку приблизился и заглянул туда из-за угла. — Токен, дружище, Твик реально может его уломать, — услышал я голос Клайда. Он восседал на плиточном островке в центре астрономически огромной кухни Токена, Твик трясся над чашкой кофе за круглым столиком для завтраков, а Токен кивал, прислонившись к шкафчику. Я быстро отшатнулся и прислушался. — Я? — пискнул Твик. — С чего ты взял, что я смогу убедить его? — Да он тобой одержим, — сказал Клайд. — Ты можешь душу у него выманить, — добавил Токен, а Клайд вставил: — Если она у него есть. Твик сразу не ответил. Потом он сказал: — Не знаю, парни. Это может быть сложно. Не похоже, чтобы он… — Так и есть, — быстро сказал Токен. — Этот парень — законченный трезвенник. Не прикоснется к алкоголю, даже если тот пойдет дождем с неба. Не то чтобы я любил выпить, но рядом с Крэйгом я выгляжу, как алкаш. Услышав свое имя, я стал вслушиваться внимательнее. — Наверное, поэтому в тот раз он так быстро наклюкался. До этого никогда не пил, и вот — два пива, и он в говно, — вдруг сказал Клайд со смехом. — Было такое, что он напивался? — спросил Твик, понизив голос. — Вдрабадан! Только один раз, но, дружище, я хотел бы видеть это снова, — хихикнул Клайд. — Именно из-за этого раза он больше никогда не выпьет. — Что случилось? Токен с Клайдом заржали. Я скрипнул зубами. Я знал, что сейчас будет. Я говорил им не рассказывать о том вечере ни одной живой душе, и они это прекрасно знали. Ни душе. Ни даже Стэну и его придуркам. Я надеялся, что они сдержат обещание. Особенно перед Твиком. Но нет. — Скажем так: пьяные люди бывают разные: кто-то веселится, кто-то психует… — … кто-то спит, кто-то молчит, кто-то лезет драться… — … кто-то несет всякий бред, кто-то блюет, кто-то ржет… — Крейг — поет. Конечно, они сказали. — И не просто поет. Память у него отстойная, но если говорить о музыкальных фильмах, то в его мозгах есть специальный отсек для всех песен. — Это было после выпускной вечеринки в прошлом году. Мы тусили у Токена и смогли убедить Крейга, что немного пива ему не повредит. Он чудно исполнил целый набор отрывков из «Лака для волос», «Вестсайдской истории», «Призрака Оперы»… — … «Отверженных», «Бриолина», «Поющих под дождем»… — По-моему, там еще и из Диснея было. «Красавица и Чудовище»? — Это была «Русалочка», чувак. — Ух ты… — Круто, правда? Было красиво. Единственное, о чем я жалею — что не записал это все на пленку. Мы рассказали ему об этом, и он поклялся убить нас, если мы кому-нибудь проболтаемся. Твик взвизгнул от ужаса. — Вы только что мне сказали! Что, если он убьет вас? — Оу. — Упс. — Ну, тебе тоже можно знать. — Все равно без тебя никак. Я серьезно, если ты хорошенько постараешься его убедить, у нас получится. Думаю, нам нужно иметь под рукой караоке, чтобы расширить репертуар. Я прям сплю и вижу, как он орет Келли Кларксон. — Ничего странного в этом не вижу, — вдруг сказал я, заходя в кухню. — А вот и он, — сказал Токен, улыбаясь. — Сколько ты слышал? — вскрикнул Твик. — Эмм, достаточно. — Пожалуйста, не убивай их! — Нуу, ладно, раз уж ты так просишь, — я оглянулся в поисках часов. — Который час? — Полшестого, — сказал Клайд. — Почему вы не спите? — Мы разговаривали с Твиком. — Знаешь, он очень интересный. Мы с Твиком одновременно бросили друг на друга взгляд. — Да, я знаю. Чуть позже, когда Клайд вдруг попросил Твика поведать ему историю его любви к кофе («Я не могу пить черный, как ты это делаешь?»), Токен подошел ко мне и вполголоса сказал: — Он прошел, если хочешь знать. — Прошел? — Наш тест. Ах, да. — И мы поэтому играли в ту игру? — В том числе. Вообще, считался целый вечер. — А, — я помолчал. — Ты же знаешь, что мне было бы плевать, если бы он не прошел, да? Я бы все равно с ним тусовался. И вас бы заставил. — Мы знаем. Он прошел и поэтому тоже, — Токен улыбнулся. — Он классный. Я рад, что он тебе нравится, потому что обычно тебе не нравится никто. — Он мне нравится, — прошептал я. — Теперь уже время, Ток, и – да. — Конечно, да. Мы снова пошли спать, и на этот раз только я один заснул позже остальных. Токен храпел, Клайд болтал, а Твик, как оказалось, дергался. Он дергался не так, как обычно, а скорее, как это делают щенята во сне. Я смотрел на него, наверное, чуть дольше, чем нужно. Этой ночью я не видел снов. Наверное, потому что реальный Твик был рядом. (В следующей части: Утро откровений в доме Токена. Крэйг и Твик начинают одну любопытную игру.)