Ряд №10 / Aisle 10

Самая классная штука в кино и телевидении – это монтажи. Я завидую тому, кто может уместить целый год в несколько минут с помощью монтажа, и ни одно важное событие не будет упущено, ни секунды зря не потеряется, вся самая мякотка откроется тебе сразу. Монтажи не позволяют тебе пинать говно, а бьют точно в цель, настолько они круты. Честно сказать, я не большой любитель их смотреть, потому что очень часто на фоне играет какая-нибудь глупая мотивационная песня, никаким боком не привязанная к видео (здесь особенно отличились фильмы восьмидесятых), но если бы в реальности действительно существовала волшебная кнопка, которая позволила бы проскочить все дерьмо и добраться до сути без лишней мороки – я был бы так счастлив. Какая жалость, какая боль, но в реальной жизни нет такой волшебной кнопки. Поэтому мне пришлось пройти через все испытания, которые подготовило для меня раннее утро рабочей субботы: проснувшись в этот недобрый час, я наткнулся носом на обслюнявленную подушку, сбил кулаком гудящий будильник, свалился с постели, шлепнулся на все тот же будильник, едва-едва спас уши от голоса сестры и их дальнейшего изнасилования, едва не уснул в душе, а потом еще целый день терпел заморочки Клайда. А впереди ожидалась череда точно таких же похожих дней. Я никогда не любил ранние часы, когда надо вставать и собираться куда бы то ни было. Будь моя воля, я бы не просыпался до обеда, а потом бы еще пару часов валялся в постели. Но... ладно. Утро пусть и прошло мучительно, но без особых происшествий, и это самое главное. Одинаковые дни перетекали бы один в другой, снова и снова, складывались бы в недели, пока не слились в один низко бюджетный, хренового качества монтаж из эпизодов моей жизни. Но нет. В этот раз все было совсем не так. Дело в том (и это очень важно), что суббота не закончилась после того, как я проснулся на следующий день. Суббота, со всеми ее событиями и впечатлениями, просочилась в остальные дни тоже и... ушла, словно дешевая шлюха, которая оставила меня одного в мотеле без денег, машины и чести. Нельзя просто так проснуться утром и продолжать жить, как ни в чем не бывало. Все, что произошло в субботу, перешло в воскресенье и превратило его в особенный день, отличный от предыдущих. И не только воскресенье. Вскоре я заметил, что каждый последующий день не походил на другой. И суббота была всему виной (по-крайней мере, так думал я). Сейчас я объясню, почему я так решил. Субботняя ночь плавно переходила в раннее воскресное утро, а я все никак не мог заснуть. Обычно я вырубаюсь сразу, но тогда я просто часами лежал и пялился в потолок, хотя лег в полдвенадцатого. Однако мучила меня отнюдь не знакомая мне бессонница: я не мог заснуть потому, что слишком усиленно думал. И думал я не о чем-то привычном и заезженном. Я не мог выкинуть этого дурацкого пацана из головы. Иногда я напоминал себе, насколько это было ненормально и практически граничило с одержимостью, затем сворачивался клубочком и усилием воли закрывал глаза. Но стоило мне это сделать, как его лицо вновь мелькало передо мной, я вновь раскрывал глаза и хмурил брови, силясь вспомнить, кто же он такой. Закончилось все тем, что я просто лежал, отбросив от себя одеяло, руками подпирал голову и думал, думал. В три ночи, ага. Иногда я пытался втиснуть нас двоих в самые нелепые и невообразимые сценарии нашего вероятного знакомства в прошлом. Мы становились то бывшими агентами ФБР, то давно пропавшими сиамскими близнецами, то он был моим отцом из прошлого. Последняя история – моя самая любимая, потому что там упоминался ДеЛориан(*). Когда же мой разум пустился в непроходимые дебри "Вечного сияния чистого разума", "Идентификации Борна" и даже "Анастасии", я понял, что ситуация постепенно выходила из-под контроля. Каким-то образом я умудрился отключиться и заснуть, и мне приснилось лицо этого пацана. Стерлись границы между сном и осознанной реальностью, во сне я лежал все в той же постели, как будто и не спал вовсе. Мне приснился довольно несуразный сон: пацан лежал прямо на мне, руками касался моей груди, а лицом – моего лица. Самое странное было то, что мой двойник из сна вовсе не сопротивлялся, этот предатель запустил руки парню в волосы и вовсю гладил их, будто пуховые облака. У блондина из сна по всему лицу были наклеены золотые звезды, и он улыбался так, словно весь мир казался ему бесконечным, залитым солнцем садом. Еще блондин пел песню Кейти Перри "California Gurls"(**) тихо и осторожно, как колыбельную, и хотя я никогда с ним не разговаривал, никогда не слышал его, я знал, что это – его голос. Еще я не припоминал, чтобы на нем была какая-либо одежда, но такие исключительные подробности я бы предпочел, гм, обойти стороной. Сон обернулся настолько гейским, что я вскрикнул и проснулся. Когда же мой разум немного угомонился, я потянулся за будильником и увидел, что будильник должен был сработать только через десять минут. Разум мой все никак не находил покоя, как ни старался, и спать я уже не мог. Поэтому я встал с постели и начал свой день. К сожалению, странноватое пробуждение утром – это единственное относительно интересное происшествие за весь длиннющий день, который ощущался как бесконечный. Скажу прямо: воскресенье было адом. Наверное, это звучит странно, так как в воскресенье не случилось ничего, если не считать идиотского сна. Обычно я люблю, когда ничего не происходит, но в этот раз не просто ничего не происходило: я чувствовал, что мне чего-то не хватало. Проснувшись в слишком ранний для себя час, я пришел на работу на десять минут раньше Клайда и выполнял все, что он мне приказывал, почти не грубил покупателям, среди которых, на мое счастье, не оказалось ни Стэна, ни Кайла, ни Кенни с Картманом. Я был сам не свой, и Клайд даже хотел отправить меня домой, но после того, как я впервые за весь день по-крэйговски послал его и сказал идти к черту, он разрешил мне остаться. Но ничего не произошло, по крайней мере, из того, чего хотел я. Думаю, именно это испортило мое воскресенье: я ждал чего-то. Самое печальное здесь то, что в любые другие дни, когда я хочу остаться один и наслаждаться привычным скучным уединением, тогда все подряд, начиная от их мамаш и заканчивая двоюродными дедушками решают прийти и нарушить мое личное пространство в обязательном порядке. А именно тогда, когда я на самом деле жду чего-то (или кого-то), я не получаю взамен ничего. Нельзя, однако, сказать, что в воскресенье совсем ничего не произошло. Песня "California Gurls" так заела в моей голове, что я даже забыл о своем отвращении к ней, и она начала мне нравиться. В конце концов, я пришел домой, тайком взял диск Кейти Перри у сестры и закачал его себе на компьютер, а потом еще долго крутил эту песню на повторе, пока не уснул. Насколько более насыщенным окажется понедельник, предположить было сложно, но я решил проверить, будет ли какой прогресс с воскресенья. Поэтому, когда в шесть утра прогудел мой будильник (мой будильник – игрушечный автомобиль, и он гудит), я не стал, как обычно, сбрасывать его на пол, сразу подскочил, аккуратно успокоил его правой рукой, а левой протер глаза. Зевнул, ступил ногами на пол и потащился к своей морской свинке. Одно не менялось никогда: Страйпи вставал вместе со мной, и я каждый раз обязательно говорил ему "доброе утро", иначе он бесился, царапался и пищал по любому поводу и без повода. Он удивился, увидев меня в такую рань возле клетки с кормом в руках. – Доброе утро, вонючка, – едва слышно сказал я, просунул пальцы в клетку и почесал ему макушку. Страйпи как всегда сидел и наблюдал за миром сквозь прутья, равнодушный к тому, как мир вращался вокруг него без его участия, но встречал все без враждебности, внимательно подмечал детали, и опять же, ни черта не парился ни о чём. Мы с ним очень похожи. В душе я проторчал под водой двадцать минут, потому что мог себе это позволить. Потом быстро оделся, перехватил по дороге пончик с картмановским толстым слоем сливочного сыра и вышел из дома в полседьмого. В магазин я пришел на пять минут раньше обычного, в шесть сорок, наверное, я прибавил шагу на пути и сам того не заметил. Клайда еще не было, и я не знал, чем мне заняться, так что просто сидел на крыльце, смотрел на дорогу и ждал. И ни разу не вспомнил, как сильно я ненавижу утро. Через десять минут показался Клайд, он не дошел сюда пешком, как я предположил в субботу, нет, его подвезла сюда мама. Выглядело это глупо, особенно учитывая, что он жил ближе, чем я, а весил больше, чем я. Однако в этот день, несмотря на то, как жалко он смотрелся, выползая из мамашкиного авто, я совсем не хотел его подкалывать. – Оу, так рано! Опять! Ты что, заболел? Клайд просто хотел сменить тему и не оправдываться, почему его подвозит на работу мамочка. Я его раскусил. Если уж начистоту, он словно нарисовал на самом себе огромную мишень, которую я с легкостью забросал бы дротиками. Желание уколоть его было велико, но я ничего не ответил. Я не хотел отвечать. Я не хотел разговаривать. Открой я рот, то не удержался бы и сказал что-нибудь грубое, Клайд бы потом разобиделся и заревел, и вообще не пустил бы внутрь. А мне это не надо было. Я хотел зайти внутрь. Я хотел приступить, наконец, к работе. Не дождавшись от меня ни слова, Клайд отворил дверь (я поразился его навыкам, по крайней мере, он стал не тупее дрессированной мартышки), и мы вошли. Первым делом он приказал мне взять этикет-пистолет и обновить ценники некоторых товаров, список которых он выдал на листочке. В другой день я, не задумываясь, влепил бы ему ценником прямо в лицо, но в тот день я решил выполнять все, что он мне говорил, и не задавать лишних вопросов. Я управился с работой за два с половиной часа, чем очень удивил Клайда, так как в другой день за то же время я успевал только шваброй два ряда протереть. Но сегодня я не перекинулся с ним ни словом, и он это оценил: мое молчание менее болезненно сказывалось на его самооценке. В качестве поощрения за мое хорошее поведение и трудолюбие, он разрешил мне сделать перерыв. Я чуть было не отказался, мне не нужно было его снисхождение, как в воскресенье. Однако Клайд настоял на своем, и вообще сказал, что не придумал пока для меня другого задания, поэтому я отвалил подальше и спрятался среди коробок с кукурузными хлопьями. Около 11:45 колокольчик над дверью прозвенел, и я встрепенулся, как ужаленный. Так уже было в воскресенье, когда я каждый раз при новом посетителе соскакивал с места. Я говорил себе не дергаться и выходить спокойно, как ни в чем не бывало, так как в самый первый раз, завидев посетителя, я поспешил на встречу и налетел на полку. Но я не мог скрыть своей разгоряченной физиономии, она прилипла ко мне крепко, словно щупальца осьминога на присосках. Колокольчик прозвенел и напомнил мне, что за последние два дня я не многим отличался от безмозглого рабочего робота: бродил туда-сюда, просто убивал время и ждал. Эти два дня я провел, как на иголках, и за всю свою жизнь я не мог припомнить ничего подобного. При виде Стэна Марша меня посетило чувство сродни тому, что нормальный человек ощутил бы, если бы его жена рожала, он бы наклонился, чтобы разглядеть младенца, а из вагины выскочил бы здоровенный кулак и ударил его прямо в лицо. Разве что на месте кулака лучше представить себе голову Стэна, прямо в шапке, вылетающую из вагины. Настолько это было ужасно. Едва завидев Стэна, я застыл на полпути, мое возбужденное состояние стало сходить на нет, вместо него пришло отвращение вплоть до тошноты. Стэн тоже меня заметил. Должно быть, его испугало мое изначальное радушие, так как он быстрее меня отвел глаза и притворился, что не узнал меня. За одно только я поблагодарил его: за то, что он не Кайл. Спасением для Стэна явился Клайд, которого он заприметил у кассы. Стэн быстро направился к нему. – Привет, Клайд. Клайд моргнул, лицо его высунулось из-за журнала, а затем озарилось широкой улыбкой. – Здорово, Стэн! Тебе что-то нужно? Видите ли, я никак не могу понять, почему Клайд и Токен так любят тусить со Стэном и Кайлом. В большинстве случаев мне приходится терпеть эту компашку только потому, что мои друзья вовсе не против общаться с ними, а других друзей, чтобы гулять и тусить, у меня нет. – Гм, ага, – сказал Стэн и застенчиво почесал затылок. – Поможешь мне найти?.. – Он замолчал, покраснел, осмотрелся по сторонам. Потом наклонился к Клайду поближе, тот подставил ухо, и Стэн прошептал туда что-то неразборчивое. Я мог только догадываться, что же такое ему надо было купить, если требовались такие меры предосторожности, настолько тупо он выглядел. Клайд ухмыльнулся: – Сестра? – Мама еще. И Венди. – Вид у Стэна был мрачный. Тактичный, как никогда, Клайд, громко заржал, хлопнув ладонью по прилавку. – Стэн, дружище, ты такой подкаблучник! Стэн в шутку стукнул его в плечо (по сравнению с тем, что Клайд привык получать от меня, это было ничто). – Чел, так ты поможешь мне или нет? Клайд хихикнул: – А его спросить никак? Я давно за ними не следил, но точно знал, что Клайд кивнул в мою сторону. – Ни за что! – шепнул в ответ Стэн. Голос его резко убавил в громкости, но я все слышал. – Он меня укусит. Его слова повергли меня в шок. Даже если бы я кусался, то лучше откусить себе язык, чем прикоснуться ртом, хотя бы на немного, к Стэну Маршу. Клайд, этот ублюдок, даже не набрался совести понизить тон голоса, чтобы я их не услышал, просто засмеялся. – Да уж. Он еще не исчерпал свой запас желчи за сегодня, так что, возможно, он на тебе отыграется. Они не унимались, все хи-хи да ха-ха. Я представил себе, как под нами провалилась земля, и пусть бы я погиб вместе с ними, это хотя бы помогло мне облегчить злость. – Но если серьезно, – продолжил Клайд, когда отсмеялся, – Крэйг клевый. Здесь на работе он со всеми обязан хорошо обращаться. Это так классно. Знаешь, это как ты прикалываешься над британским караулом, надеваешь на них смешные шляпы, а они стоят и ничего тебе не сделают. Стэн напрягся: – Пожалуйста... я не хочу его спрашивать. – Я все еще здесь, придурки, – раздраженно буркнул я. Клайду оставалось только улыбнуться извиняющейся улыбкой: – Извини, чел, но у меня перерыв. Он махнул Стэну рукой на прощание и вновь уткнулся в свой журнал (под названием "People today", значит, в скором времени он выльет на меня очередную порцию "желтых новостей"). Стэн тяжко вздохнул и направился ко мне с таким выражением лица, словно его собирались казнить на электрическом стуле, нехотя выдавив из себя: "Привет, Крэйг", он устремил свой взгляд на стену, на потолок, но только не на меня. – Что тебе надо? Стэн поморщился, но я оставался безжалостен. Мы знали, что предстоящий разговор будет болезненным для нас обоих. – Гм, мне нужно, нужно... – слова постепенно сливались в одну нечленораздельную кашу, и последнюю часть я вообще не разобрал. Стэн сказал что-то вроде "тмпфффмм", и я мог только догадываться, что ему было нужно. – Помоги мне их найти, пожалуйста? – Хорошо. – Я не стал вдаваться в подробности, что же каждый из нас имел в виду на самом деле, просто пошел прочь, Стэн последовал за мной. Товары женской гигиены находились в самом дальнем и темном углу магазина, лампочка на потолке здесь перегорела уже давно, Клайд тогда еще не работал. Думаю, что мистер Джонсон не трогал ее специально для таких товарищей, как Стэн. Найти нужный товар для меня было без проблем, не я же покупал его. Стэн, напротив, выглядел униженным и оскорбленным. Конечно, будь на моем месте кто-то другой, он не чувствовал бы себя так неловко. Он же с детства привык цепляться за бабскую юбку, и, возможно, бегал по магазинам за всякой бабской хренью с тех пор, как научился ходить, так что унижаться ему было не в первой. Единственное, чего он боялся в этот момент – это нависшая над ним угроза попасть под обстрел насмешками; Стэн понимал, что за человек перед ним стоял. Даже я признавал, что для таких говнюков, как я, Стэн представлял собой прекрасную золотую жилу. Но после того как я привел в его в слабо освещенный угол позора, где, словно пучеглазые пещерные обитатели, притаились прокладки и тампоны, я не сделал абсолютно ничего. Я решил, что надо отдать парню должное, ему удалось не взбесить меня за столь короткий период. Стэн тихо поблагодарил меня, и я повернул назад, радуясь, что все закончилось. Рано радовался... – В общем, Кайл сказал мне, что ты тут теперь работаешь. Круто, чел! Я зажмурился, стараясь сдержать свою злость. Наверное, он хотел отблагодарить меня за то, что я ему помог и ни разу над ним не постебался. Но его неуклюжая попытка завязать со мной светскую беседу только усугубила ситуацию. – Ну, да. Круто, да. – Я снова попытался сбежать. – Он сказал, что пригласил тебя на мои соревнования в субботу. Ты придешь? Я поморщился, меня передернуло не от его слов, нет, а от того, что он не замолкал. – Я буду очень рад, если ты придешь. Ты можешь сесть рядом с Кайлом, Кенни и Картманом, уверен, они будут не против. – Конечно. Пофиг как-то. Мне надо идти. Я успел отойти на целых три шага, когда Стэн вдруг сказал: – Стой, подожди, ты мне не поможешь? Мне все одному не дотащить. И тут я понял, что от этого безумия мне не сбежать. Удивительно, сколько тампонов может понадобиться одному человеку. Громко простонав, я развернулся и увидел у него четыре огромных пачки в одной руке, другой он тянулся еще за двумя. С неохотой я потащился назад, протянул руки и прижал к себе все четыре пачки. Освободившись, Стэн вновь принялся штурмовать полки. Стэн все говорил и говорил, и я заподозрил было, что это не Стэн стоял передо мной, а переодетый в него Кайл. Я бы не удивился, если у Кайла на самом деле завалился где-нибудь костюм Стэна. Мое самообладание дошло до крайней точки, и я рявкнул: – Слушай, Стэн, ты же не хочешь заляпать своей кровью пол, я его только что помыл, так что заканчивай уже, ладно? Он сразу заткнулся, весь покраснел. Больше он не сказал ни слова, молча выбрал то, что ему было нужно. Вместе с ним я зашагал обратно к кассе, я впереди, он за мной. И вот тогда все и случилось. За пакетом "Skittles" у прилавка потянулась рука и запихнула его в широкий карман. Невозмутимый как никогда пацан стоял у кассы, пока Клайд пробивал товар. Быстро расплатившись, он задергался и поспешил к выходу. Это был он, пацан, с которым я столкнулся в субботу и едва не словил за кражей. Пацан, чье лицо было так подозрительно знакомым, но я не мог вспомнить, где я его видел; пацан, чье лицо приснилось мне сегодня ночью. Почему я сразу не заметил, как он вошел, я не знал, но на всякий случай взвалил вину на Стэна и его излишнюю говорливость. Я заcтыл на месте, а Стэн, не успев вовремя затормозить, врезался в меня сзади. Он спросил, почему я застрял, но потом посмотрел туда же, куда и я, и крикнул: – Привет, чел! Пацан держался за ручку двери, в другой руке сжимал пластиковый пакет, услышав Стэна, повернул голову, и мы встретились с ним взглядами. От неожиданности меня настиг ступор, и весь товар повалился из рук прямо на пол. В отличие от субботы, испуг уже не так сильно поразил его, на лице отразилось что-то среднее между удивлением и... облегчением. Как будто он ждал меня здесь увидеть. Как будто узнал меня, но не знал, как реагировать. Я первым осмелился прекратить нашу перестрелку глазами и направился к блондинистому пацану. Едва я успел перекинуться с ним парой слов вроде "постой" и "можно мне...", как мозг его внезапно включился, пацан сразу вспомнил, кто он, где он, и самое главное – кто я, выпустил из себя несколько странных звуков, и, прежде чем я успел что-то предпринять, выскочил наружу и скрылся за дверью. Инстинкт подтолкнул меня вперед, за ним, но когда я добрался до двери, пацан уже отъезжал прочь на зеленом велосипеде, а мне оставалось только смотреть ему вслед. – Твою же мать! Вспомнив, что Клайд недавно обслужил его, я поспешил к кассе. – Клайд, только не говори, что ты его не видел. – Ааа, гм, – неуверенно начал Клайд, отводя глаза. – Ну да, видел. От души отлегло. – И? – Я его не знаю. – Что? Должно быть, Клайда напугала моя реакция, так как он отскочил на шаг назад, задрал руки к верху, прикрывая шею, словно ожидал, что я его придушу. – Я иногда вижу его в школе, но никогда с ним не общался. Уроков общих у нас с ним не было, да вообще ничего! Без понятия, как его зовут. Чем больше Клайд говорил, тем больше мне хотелось его ударить. Подозреваю, что выражение моего лица выдало мои намерения, и Клайд, в предчувствии опасности, вдруг быстро перевел стрелки: – Он тусит со Стэном и Кайлом в основном. И другими, я их не знаю. Я его вообще до февраля не замечал! Я развернулся, нацелился на новую мишень: – Стэн, ты же с этим пацаном общаешься, да? – Я говорил как можно спокойнее, радуясь, что Стэн сегодня такой разговорчивый. Стэн ничего не ответил. Он изрядно удивился, что я в кои-то веки заговорил с ним с таким воодушевлением, его подозрительность можно было понять, такое не часто увидишь. – Да, общаюсь, а что? – Скажи, как его зовут? От усиленной умственной работы на лоб Стэна выползли морщины, он старался сложить одно к одному и понять, почему я не посылаю его, как обычно, а сам охотно иду на контакт, почему веду себя чересчур эмоционально, и на кой черт мне дался этот дерганый пацан. В конце концов, он подозрительно оглядел меня и спросил: – Тебе зачем? Что тебе нужно от него? – Мне от него ничего не нужно! – Неужели ты совсем не замечал его раньше, в школе? – Нет, если учитывать, как сильно я стараюсь оградить себя от всяких придурков. Стэн не переставая докапывался до меня, а я не переставая ненавидел его за это. – Хм, не очень-то он рад был тебя видеть, – заключил он. Какой догадливый, сукин сын. Интересно, к чему он ведет. – В общем, не знаю, Крэйг, что между вами произошло, но я лезть не буду. Ни в одном языке мира нет подходящих слов, чтобы описать все смятение моих чувств, что я пережил в тот момент. Этого не может быть. Когда я действительно хотел поговорить со Стэном – он не шел мне навстречу. Словно передо мной стоял закрытый на замок сундук с сокровищами, но ключ от сундука лежал на дне коробки с использованными шприцами, и звали его Стэн, Большая Мямля. Простонав, я в отчаянии схватился за голову. Как ни крути, этого хиппи мне не уломать, не падать же перед ним на колени. Все было безнадежно. Не произнеся ни слова (в противном случае я бы наговорил ужаснейшие-преужаснейшие вещи), я вернулся на свой пост, торговый ряд номер десять, открыл коробку "Cinnamon Toast Crunch" и налег на еду. Я услышал, как Стэн поднял с пола тампоны, Клайд пробил чек, Стэн обозвал меня психом и ушел... В другой раз я бы обрадовался его уходу, но не сегодня. Следующие часы пролетели незаметно, быстро настало восемь часов, а вместе с ними – конец рабочего дня. Мы с Клайдом закрыли магазин и пошли домой, по пути Клайд сказал, обрывисто и кратко, словно предполагал, что я пойму его и так: – Кофейное мороженое. Я остановился: – Что? – Этот чувак купил одну порцию кофейного мороженого. Надеюсь, это тебе поможет. Не помогло. То есть, конечно, помогло. Раскрылся еще один важный секрет, который таил в себе этот пацан. Но этого было недостаточно. Представьте, что вы вытираете пыль со старого портрета, и пока вам открылся только глаз или нос. Словно выпавшие пазлы из мозаики, факты никак не хотели складываться в одну картину, и эта новая информация ничего не дополняла. У меня появился только еще один разрозненный пазл, и я не знал, что с ним делать. Это было мучительно. – Говнюк, – проворчал я и зашагал домой. Вечером я засел в кухне, запихивая в себя холодные остатки китайской жратвы из City Wok и прожигая глазами противоположную стену. В субботу мы с сестрой договорились, что на неделе она покупает нам ужин, а на выходных я готовлю блинчики или замороженные полуфабрикаты. Вчера она заказала пиццу, сегодня – китайскую еду, за те десять долларов, что я ей оставил. Она успела прикончить половину, но есть мне особо не хотелось, так что я не возражал. На кухню вошла Руби, отобрала у меня коробку с лапшой, нахмурилась и вернула коробку обратно. – Не хочешь сначала разогреть? Или ты тупой? Я ничего не ответил, и она восприняла это как приглашение к разговору, села напротив меня. – Так что, как успехи? Я непонимающе посмотрел на нее. – Про какие успехи ты говоришь? – Как успехи с твоим мальчиком? – Каким мальчиком? Мой ответ вывел ее из себя настолько, что она соскочила с места и щелкнула меня по лбу. – Которого ты видел в субботу! Ты вообще, с Луны свалился? Да, она ударила меня, но это не главное, главное – что она помнила наш разговор. – Вчера ты не принес никаких новостей, – продолжала она, – и вел себя как унылый робот, как обычно, в общем, и я подумала, что ничего нового. Сегодня хотя бы у тебя эмоции есть, пусть и дерьмовые. Так что случилось? Мне и в голову не пришло, что за весь вчерашний день я ни разу не заговорил с ней. Преодолев короткое молчание, я рассказал все. Именно все: о впустую потраченном воскресенье, и том, как глупо все получилось сегодня. Не забыл и про странный сон. Руби слушала очень внимательно. Когда я закончил, первым делом она сказала: – Мда, пугает меня что-то этот сон. И ты меня пугаешь, Крэйг. Пугаешь. – Я в курсе. Руби пожала плечами: – Если не считать сна, успехи есть, ведь так? – Успех в чем? Он опять убежал. – Заткнись, нытик, я уверена, что он вернется. – Какой же вор возвращается на место преступления? – Но вчера-то он пришел? – В ее словах была логика. Я со стоном потер виски: – Это все очень тупо. Почему я вообще заморачиваюсь по этому поводу? – Слушай, – она заговорила неожиданно серьезно. – За всю жизнь, что я с тобой живу, я как никто знаю, что ты – скучный, глупый, необщительный, неталантливый, и еще много чего не... – К чему ты ведешь? Или ты решила польстить мне сегодня? – Я к тому, что ты – неудачник, который никого не любит! Так что, с этой точки зрения, хорошо, что тебе хоть кто-то интересен, кроме себя любимого. Ты просто пока не понимаешь, почему. Так что перестань ныть, детский сад какой-то. А теперь спокойной ночи, урод! – Руби вылезла из-за стола и ушла к себе. С тех пор я решил, что сестра ни дня не проведет без моих рассказов о работе.

***

Во вторник, после того, как Клайд понял, что вместе со мной работать веселее, чем по отдельности, он придумал новое задание для нас двоих: расставить коробки с соком по полкам в торговом ряду номер семь. Сначала это работа предназначалась только для меня (как и все остальное, в общем), но потом я заметил, что коробки, которые я притащил со склада и расставил по полу, образовали собой нечто вроде крепости, и мы полчаса перестреливались ватными шариками, пакетами с зефирами, иногда – консервными банками. Войнушка закончилась победой Клайда (только потому, что он сам так сказал, "слово главного менеджера – закон"). Довольный, Клайд предложил свою помощь, он бы остался здесь и расставлял коробки, а я бы бегал туда-сюда за этими коробками. Когда я понял, что мое новое занятие требовало куда больше усилий, жаловаться было уже слишком поздно, потому что Клайд мне вдогонку закричал: "И без ценников!" Я почти дотащил особо тяжелую многолитровую коробку виноградного сока, и тут Клайд крикнул: – Кто-то зашел, пока ты ходил. Пойди, проверь, а? – Ты что у нас, пуп земли? Сам проверить не можешь? Клайд картинно вздохнул, так вздыхают люди, когда объясняют идиотам очевидные вещи. – Крэйг, ты такой наивный. Искусство расставлять коробки на полках слишком древнее и сложное для таких неумелых падаванов, как ты. Я закатил глаза, послал его и отошел прочь, пока он не разразился одной из своих длинных запутанных речей, не имеющих связи с реальностью. Я прошелся по рядам, пробежал глазами каждый уголок в поисках покупателя, и, наконец, забрел во фруктовый отдел. И... затем чувство дежа вю накрыло меня с головой. Только благодаря великим магическим силам космоса, не иначе, я... увидел его. Того самого пацана, в этот раз возле спаржи. Мозг мой чуть не съехал набекрень от парализующего шока, но вовремя остановился, и тогда я вспомнил, что кроме дерганного пацана, Клайда и меня, в магазине никого не было. В животе все перевернулось. Неужели я действительно смогу пообщаться с ним, и никто мне ничего не обломает? Нет, так не бывает. Я ждал, что скорее стены магазина упадут, и стадо баранов снесет все на своем пути, прежде чем чудо случится. Пацан стоял спиной ко мне и не замечал, как я на него пялюсь, его внимание полностью поглотил пластиковый пакет, который он вертел и так, и этак. Чтобы открыть пакет, нужно было всего лишь зажать одну из сторон между пальцами и потереть ее. Битва с куском целлофана у моего пацана проходила не очень удачно, так как он зажимал и тер его все время в неправильных местах. У меня появился шанс. Я подобрался к пацану сзади и выхватил пакет. От удивления он пискнул, увидев, что пакет исчез прямо у него на глазах, но не убежал, даже когда повернулся ко мне, разве что слегка подпрыгнул. Его беспокойный взгляд проследил, как я перевернул целлофан, нащупал нужный конец, потер его между большим и указательным пальцем и открыл без проблем. Я вручил ему этот пакет, он принял его трясущимися руками, взглядом метался со своих рук на мои пальцы, затем на меня и мое лицо (но только не глаза). – Привет, – наконец, выдавил я, не зная, что еще сказать. – О, Господи! – Он скомкал пакет и съежился сам, стоял передо мной, такой маленький и беззащитный. Я отметил про себя, что впервые услышал его голос: тонкий и писклявый, как у мыши. Этот пацан был настоящий человекоподобный мышонок. Я не позволял ему ускользать из поля зрения. – Я рад, что сегодня тебя устроили наши пакеты. Я знаю, что ты гораздо больше предпочитаешь собственные карманы. – Ииик! Что ты имеешь в виду? – Не тупи, – прошептал я и наклонился поближе. – Как тебе наши яблоки? Вкусные, да? Ужас и замешательство перекосили его лицо. – А "Skittles"? Уверен, бесплатно они вкуснее, да? Он чуть было не вскрикнул, но вовремя себе зажал рот. – Ты думаешь, что я... – приглушённо сказал он сквозь пальцы ладони, – их украл? – Упоминание этого слова, даже произнесенного своим голосом, привело его в настоящее смятение, затем последовала очередная серия чудных звуков. – Почему ты так думаешь? Чувак, ты же знаешь, что мне будет, если я украду что-нибудь? Меня родители накажут! Меня посадят в тюрьму! Ты же знаешь, что делают с худыми блондинами в тюряге! – А как ты докажешь, что не врешь? – возразил я, хотя, при всей их нелепости, его слова звучали удивительно правдоподобно. Руки его со рта переместились на воротник рубашки. – Аргх! Никак! Но ты не сможешь доказать, что я что-то сделал, и я клянусь, я ничего не сделал! Он был прав. Без доказательств и улик я никак не мог выдать его полиции. Затем я осмотрел его одежду. Бесформенный свитер исчез, вместо него появилась мятая зеленая рубашка с длинным рукавом. Еще на нем были надеты длинные черные шорты, с большими глубокими карманами. То ли мое воображение чересчур разыгралось, то ли в них действительно что-то выпирало. – Классные шорты, – сказал я, обошел его и встал сзади, не сводя глаз с карманов. – Кажется, там много всего интересного... Руки мои не дождались приказов от мозга и поперли вперед, ухватили пацана за карманы шорт, нащупывая содержимое. Они определенно нащупали что-то и нырнули глубже. – О Господи! Что ты делаешь? Отпусти меня! На вопли пацана о помощи примчался Клайд, когда я уже вовсю исследовал самые дальние закоулки карманов. С криком "Чел!" он оттащил меня за туловище, но я успел выцепить то, что лежало внутри. Пальцы мои разжались, и взору открылись ... мобильный телефон и ключи от дома. – Черт, да что с тобой такое? – выкрикнул пацан, как только я освободил его. Не переставая бормотать извинения одно за другим, я вернул ему вещи, он сердито выхватил их у меня из рук. Клайд извинился за меня, но не договорил, пацан слинял быстрее и хлопнул дверью на прощание. Без предупреждения, Клайд толкнул меня в плечо. – Правда, что с тобой случилось? Ты очень странный в последнее время. Я оставил его замечание без ответа, даже не огрызнулся и не нагрубил. Тогда Клайд сочувственно посмотрел на меня, будто испугался, что толкнул меня слишком сильно и по-неосторожности сломал во мне что-то, и теперь я глючил. Я только лишь вздохнул, потер ладонью лоб, запустил пальцы под шапку и провел ими по волосам. – Сам не знаю, что на меня нашло. Словно я потерял контроль над собой. Но поверь, для меня это такая пытка, пытаться вспомнить, кто он такой. Бессмысленное оправдание, особенно учитывая, что я сделал. Но как еще объяснить свои мотивы и не проболтаться о краже? Клайд с любопытством посмотрел на меня: – Если, конечно, этот парень не секретный агент или шпион, лучше бы тебе не засовывать руки к нему в штаны, так ты его хотя бы не отпугнешь от себя. Если ты, конечно, только познакомиться с ним хочешь. Но мне что-то в это не верится, чувак. Не скрывай от меня ничего в следующий раз, договорились? На секунду мне показалось, что Клайд в чем-то меня заподозрил, но потом он спросил: – Он ведь не шпион, да? Я переоценил наблюдательность Клайда. Остаток дня мы вели себя так, будто ничего не произошло. Когда я пришел домой, Руби лежала на диване и смотрела фильм "Пятьсот дней лета". Она шепнула мне: "Тсс!", едва я заговорил с ней. Я был и не против помолчать, так как она смотрела фильм, который, пусть мне и сложно признавать это перед друзьями и знакомыми, я любил, окончательно и бесповоротно. Причина банальная: главный герой фильма напоминал более интересную и жизнерадостную копию меня самого. Примерно двадцать минут мы сидели и наслаждались фильмом, пока я не раскрыл рот: – Сегодня я поговорил с ним. Руби тут же поставила фильм на паузу и выключила телевизор, повернулась ко мне, будучи вся во внимание. Мы проговорили с ней целый вечер. – Может быть, тебе не стоит напоминать про кражу, – такой вывод сделала она, когда я выложил ей все подробности моего провала. – Конечно, но только если он вернется. – Да, ты прав, тут ты налажал по полной. – Сестра встала, и я понял, что сеанс психотерапии закончился. – Но я в тебя верю. Даже несмотря на то, что твой опыт общения с мальчиками такой же хреновый, как опыт общения с девочками. (Продолжение следует. В следующей части: долгожданное появление Кенни, появление Картмана и то, чего так долго ждали - ...!)