Сталью, бархатом

Письма от Хоука - это всегда какая-то околесица, хотя Варрик и потратил немало времени, занимая его каллиграфией и пытаясь научить более связно излагать мысль на бумаге. "Переход ужасен! Поймал нага, везу тебе. Не скучай, Г. Х." Варрик старается не засмеяться, трет лоб, сворачивает осторожно грязный листок. - На кой ляд мне наг? - Все-таки не сдерживается он, и сидящая за соседним столом Лелиана отрывается от разговора. - Наги - это мило, - замечает она серьезно. И Варрик хохочет в голос, отворачиваясь. "Три нага! Они не кусаются, и ходят на руках. На руках! Бредятина голимая. Не скучай, Г.Х." Варрик складывает эти короткие кривые письмеца в отдельный кожаный конверт - как назло, как раз из кожи нага. Хотелось бы отвечать на каждое, хотелось бы заставить Гаррета писать более полно, - но куда их отправлять, неизвестно. Гаррет везде и нигде. Еще и скрытничает с этим своим "Г. Х.". - Гарлоков Хрен, - ворчит Варрик, потирая пальцем аббревиатуру на письме. "Ты цел? Надеюсь, ты цел! И одевайся теплее, мех на груди тебя не согреет в достаточной мере. Меня не греет. Береги себя, твой Г. Х." Письмо Варрик получает уже в продуваемом всеми ветрами и дырявом, как решето, Скайхолде, кутаясь в тряпки и помогая, где возможно, с наведением порядка. В этот раз ему действительно хочется написать Гаррету, что он в порядке, что он кутается, как базарная девка в десяток ярких тряпок и ему вполне терпимо. Пепел Убежища еще явственно горчит на губах, но уже спокойнее. Варрик замирает с письмом в руке, и отчего-то смотрит в высокое, светлое небо, где разлетаются, как блики солнечного света, стаи белых птиц. Ему тревожно от непривычного окончания письма, и как никогда сильно кажется необходимым ответить. "Зачем я написал "твой Г.Х.?", ты не знаешь? Как девица. Гребаные горы. Не мерзни, все тот же я." И в уголочке все равно приписано "Г. Х.". Варрик смеется и качает головой на вопросительный взгляд Дориана. - Ты так улыбаешься, досточтимый гном, будто это письмо как минимум от императрицы Селины, - кисло выдает он, и Варрик поигрывает бровями загадочно. - Лучше, чем от Селины. Много лучше. Ему приходит длинное письмо из Старкхевена, с вензелями, в подшитом каким-то ужасным кружевом конверте. После долгих бессмысленных расшаркиваний витым и изящным почерком внезапно несколько строк написаны самим Себастьяном - его твердой рукой и ровными, округлыми буквами. Варрик, читая, пересчитывает языком зубы, задумчиво и не очень-то весело; отчего-то даже сейчас Себастьян не вызывает у него вовсе никаких теплых чувств, хотя и уважает его Варрик ни в пример больше, чем когда-то в бытность хоровым мальчиком в Киркволле. "Я надеюсь, что Гаррет вернется в ближайшее время в Старкхевен в добром здравии и возлагаю большие надежды на тебя, Варрик, в этом нелегком деле. Буду очень благодарен, если ты поспособствуешь этому всеми силами." Варрик почти уже пишет ему колкий и ядовитый ответ, когда тот же посыльный мальчишка смущенно подкрадывается к его столу и оставляет увесистый кожаный кошель. - К письму прилагалось, мессер, - мямлит смущенно он. Ответ Варрик переписывает несколько раз, разрывает почти готовое послание и бросает в огонь - в кошеле золото и камни, и Себастьян явно забыл, с кем имеет дело. "В задницу себе засунь подачки, Себ. И Гаррет пробудет здесь столько, сколько потребуется. Если корона надавила тебе голову так сильно, что отшибает ум - напомню по старой дружбе: 1. Гаррет тебе не личный лакей и не цепная собака, чтоб держать его под рукой. 1.1. Есть дела посерьезнее грызни в твоем королевстве. 2. Я не нанимался выполнять твои просьбы. Искренне твой, В. Т.." Собственно, ответ он так и не отправляет. Если Себастьян счел нужным написать ему, да еще и сам - волнуется он не на шутку. Когда волна первого гнева сходит на нет, а случается это достаточно быстро, Варрик берется перечитать. Надо отшутиться, надо ответить, королевские особы должны всегда получать ответ на свои письма, но пока Варрик думает, приходит записка от Хоука. "Несу нагов, погрызли мне, окаянные, рукавицу. Надеюсь, в этом вашем Как-его-холде есть горячее вино? Жди. Г. Х." И о письме из Старкхевена Варрик вдруг забывает вовсе. Гаррет приезжает через несколько дней, еще затемно. Мальчишка из людей Лелианы будит Варрика, совсем недавно закончившего с бумагами и только прилегшего. - Тот, кого вы ждете, прибыл. - Шепчет он, и Варрик походя впрыгивает в сапоги и выскакивает в лед непроглядного утра как был: теплый, сонный, с открытой в вороте распахнувшейся рубахи грудью. Раздирая слипающиеся глаза, он уже вовсе не хочет спать, только вглядывается, щурясь, и среди мельтешения факельного огня внизу, у ворот, где скрипит поднимаемая решетка и суетятся очередные пилигримы, пытается различить того, кого ждал. Гаррет видит его первым. Скидывает меховой капюшон с патлатой головы, взмахивает рукой и улыбается. Зарос, как медведь, - думает Варрик, скорее перебирая ногами по вдруг кажущейся бесконечной лестнице в нижний двор, к воротам. Только бы Лелиана сдержала обещание, и не сообщила ничего раньше времени Кассандре, - коротко отмечает он, почти спустившись. Не хотелось бы умереть теперь, когда Гаррет, наконец, добрался. Гаррет весь холодный, его тяжелый плащ волглый, а ладони грубые, как поверхность точильного камня. Он кутает Варрика в свой плащ, едва выпустив из объятий, и Варрик смеется. - Я же просил тебя одеваться теплее? - ворчит глухо Гаррет вместо приветствия, запахивая широкий ворот рубахи на груди Варрика. Хорошо еще, что сапоги успел надеть, - ухмыляется про себя Варрик. - Спешил встречать, - говорит он, похлопывая Гаррета по бедру, все-таки позволив спрятать себя от промозглого утреннего холода. Рассвет разливает прозрачные лучи медленно и тягуче, пока Варрик ведет Гаррета в припасенную для него комнату таверны. Гаррет оглядывается по сторонам, высоко задирая голову, восторженно блестят темные его глаза, и он то и дело откидывает со лба отросшие волосы. Удерживая его за грубые пальцы, Варрик смотрит под ноги, иногда оглядываясь назад, и улыбается сам себе. А потом вдруг вспоминает. - А где наги? - Дверь таверны скрипит, открываясь перед ними. Гаррет улыбается особенно широко и хитро. - Вот, - говорит он, протягивая Варрику раскрытую узкую сумку. На меховом подкладе копошатся, все в хлебных крошках и проплешинах едва пробившейся шерстки три маленьких комочка, меньше гарретовой ладони каждый. - Кушают сами, - гордо изрекает Гаррет, а Варрик выгребает пальцами малявок, прижимает к себе и отчего-то уже любит этих троих больше, чем когда-либо мог подумать. - Тебе вина и пожрать, им молока и поспать, - говорит он, и Гаррет согласно кивает. - Но сначала накинь капюшон, ты здесь инкогнито, не забывай. В комнате Гаррет и наги засыпают одинаково быстро, а вместе с ними, едва успев проконтролировать, засыпает и сам Варрик, опустившись на край кровати. И спится ему так спокойно, как не спалось ни в Убежище, ни после него.