Нельзя быть красивым таким

Анджей, предупредительно постучавшись, вошел к Мортену в палату. — Ну, как ты тут? Магне ходит с видом победителя, — он улыбнулся другу. — Говорит, третью ночь ты спишь спокойно. Мортен тоже чуть улыбнулся: — Смешной… Но он победитель, это правда; он настоял на своем, и я теперь пересказываю ему свои кошмары. Мне помогает, чувствую себя наконец-то отдохнувшим. Но наяву я тоже хочу кое от чего избавиться… — От чего? Давай, рассказывай, брат. — Пойми меня правильно, Джей… Я знаю, что ты все делаешь для меня, чтобы я пришел в себя. — Да, это так. В чем дело-то, Морт? — Не могу больше… Пальцы. Они возятся внутри… Будто это не твои пальцы, а… Не представляешь, что я испытываю от этого, кажется, нахожусь в такие моменты на грани потери рассудка! Не могу! Используй инструменты, пожалуйста, не надо руками. Прости, я понимаю, что ты хочешь как лучше, что так мне легче переносить физически… Я устал от прикосновений. — Мортен смотрел на Анджея так отчаянно, словно был уверен, что тот сразу откажет. — Хорошо, я сделаю, как ты говоришь. Раны поджили, думаю, ты выдержишь расширитель. Черт… Я не думал, действительно не думал об этом... о том, кого ты представляешь во время процедур… Прости меня, я такой болван. — С ума сошел? Да я жизнью обязан тебе и ребятам. Просто я сейчас уже все осознаю, а то был в каком-то тумане, было так больно, и все равно кто и что делает со мной, лишь бы унялась боль. Анджей поднялся и, вспомнив, зачем, собственно, зашел к Мортену, спросил: — Ты уже завтракал? — Да, Магс приносил. Я правда поел, что ты так смотришь, — Мортен честными глазами смотрел на друга. — Мне ему позвонить или правду скажешь? Ты не умеешь врать, — Джей покачал головой. — Ах, обманщики… Не сомневаюсь, что Фурухольмен тоже начнет уверять, что ты съел быка на завтрак. Я сейчас принесу. — Я не хочу… — Мортен напрягся. — Не надо насильно… — Я не собираюсь насильно, — Анджей заглянул в его глаза. — Ведь ты сейчас возьмешь себя в руки и раскинешь мозгами. Если не будешь питаться, как положено, то и проваляешься на койке дольше. Ну как? Я был убедителен? — Вполне, — лицо Мортена потихоньку расслаблялось. — Несите, мистер, я соизволю откушать. — То-то, как всегда рассудителен, это радует. Ну, я пошел. Когда он вышел, Мортен попытался немного подтянуться к спинке кровати, ухватившись за нее здоровой рукой, и вскрикнул — боль прошила его пах тысячами острых игл. «Нельзя напрягать живот, болван, — выругал себя Мортен и вытер со лба резко выступивший пот. — Рассудителен, как же». Он изо всех сил старался не думать о похожей боли и ситуации, даже зажмурился и стиснул зубы. «Нет. Не вспоминать, не вспоминать, лучше думать о предстоящих процедурах, только не об этом». И он, в принципе, уже думал о них более менее спокойно — настолько, насколько мог. Даже длинный расширитель, доводивший его до истерики на осмотрах, не пугал его так, как чужие руки, копошащиеся внутри. Анджей с подносом осторожно, чтобы не пролить напитки, зашел в палату. Мортен вскинул брови: — Это мне все съесть?! — Спокойно, дружище, я с тобой поем, так быстрее обернусь, надо домой заскочить после ночи. — Ты разве здесь был ночью? Я думал, ты домой поехал, — у Мортена был виноватый вид. — Да не из-за тебя, Морт, тяжелый больной поступил, оперировали до половины седьмого. Давай поедим, я тебе сменю всё — и домой, отосплюсь. Та-ак, что нам тут сегодня положили? — Анджей открыл тарелки и, громко втянув воздух, констатировал: — Овсянка, сэр! Плюс творожная запеканка и омлет. Всего по-немножку и, я знаю, ты это всё любишь, так что не фыркай. В стаканах морс. Сейчас я подложу тебе еще одну подушку… — он обхватил Мортена под мышками и подсунул ему под спину вторую подушку, — вот так. Левой рукой сумеешь есть? Магс мне тут пожаловался, что ты вчера кашей перемазался, неужели это правда? — глаза Джея смеялись. Мортен тоже улыбнулся: — Да, было дело, с непривычки всё. Думаю, сегодня удастся все-таки накормить рот, а не нос, — он взял ложку и, зачерпнув каши, понес ко рту. — Смотри-ка, Джей, почти попал! — облизнул уголок рта Мортен. — Пожалуй, я сам справлюсь, ешь, а то остынет. Анджей ел, глядя с улыбкой на то, как друг с каждым разом все более ловко справляется с ложкой в левой руке. — Хм, Мортен, а это ты видел? — Джей повертел вилкой. — Этим тоже придется научиться пользоваться. В ответ тот показал язык: — Бее. А я вчера ей ел уже, так что экспромта не будет. Анджей хохотнул и продолжил есть, посматривая на него и ухмыляясь в усы. «Мортен молодец… Если и дальше так пойдет, то справимся». Мортен уже ел омлет, довольно ловко поддевая его на вилку, а забинтованной рукой умудрялся держать хлеб. — Мортен, предложи Магне обедать вместе. Смотри, аппетит разыгрался, вдвоем-то и веселее, — Анджей подмигнул другу. — Осталась самая вкуснятина, да еще с вареньем. — Предложу, что ж мы не догадались-то, таскается в столовку. Да и вообще, что за фигня, и спят парни где-то там. Надо здесь оборудовать все, зачем куда-то ходить, — серьезным тоном говорил Мортен, жуя, но когда поднял глаза, Анджей увидел в них смешинки. — Уел, уел, — засмеялся он, — но первое время разрешаю вдвоем обедать здесь, пока ты не окреп; на самом деле, вон аппетит у тебя хороший. Я серьезно. А когда в рот смотрят, бывает, и есть-то не хочется. Одновременно они принялись за запеканку, полив нежную массу вареньем и запивая морсом. Мортен лежал и ждал Анджея, тот относил посуду в столовую. Вздохнув, Мортен покосился на встроенные в бока медицинской койки держатели для ног. Но лучше уж так… Он задумался и невольно вздрогнул от тихого предупредительного стука в дверь. — Это я, — Анджей втолкнул в комнату столик на колесиках с инструментами, накрытыми пеленкой, и запер дверь. Мурашки побежали по телу. Мортен ужасно боялся и стеснялся ежедневных процедур, буквально застывая, деревенея. Теперь, когда Анджей, осматривая его, будет использовать специальные инструменты, с помощью которых будет вводить тампон и смазывать слизистую глубоко внутри, он будет еще больше открыт перед ним, чем когда тот все делал вручную. Но плюс, и огромный, что его не будут касаться пальцами там, внутри тела. — Мортен, ты готов? — Анджей озабоченно смотрел на него, пытаясь поймать взглядом глаза друга. Он видел, что того в прямом смысле трясет от нервного напряжения. — Мортен… Эй, посмотри на меня, все хорошо? Мортен кивнул, как обычно во время процедур и осмотров, отводя взгляд в сторону. — Смотри, я прогрел комнату дополнительно, надо попытаться расслабиться, Морт. Анджей медленными широкими движениями разминал ему плечи и грудные мышцы, потом перешел на предплечья. Мортен помимо воли прикрыл глаза, отдаваясь во власть умелых деликатных рук друга. — Сначала я тебя оботру, не бойся, здесь только я, больно не будет… Здесь только я, Морт, только я один. Смотри на меня, брат, все должно пройти хорошо, я не причиню тебе вреда… Вот так, хорошо, не закрывай глаза и смотри на все, что я буду делать, тебе придется мне помогать иногда. Мортен совсем уже пришел в себя под теплыми твердыми ладонями, разминающими его скованные мышцы. Он видел, как переживает Анджей, видел, что он старается всячески смягчить предстоящие процедуры, подготовить его к ним. Но представить себя с раздвинутыми перед другом ногами он не мог и каменел снова, не способный совладать с собой. На минуту Анджей скрылся в ванной комнате, набирая в таз воды. Он поставил таз у кровати и наклонился над другом, чтобы снять с того рубаху. Мортен смотрел прямо перед собой остановившимся взглядом; враз пересохли губы и рот, когда он заметил краем глаза склонившуюся над собой тень. «Боже! Опять… Нет!». Он дернулся в сторону и закричал, но пересохшее горло выдало только жалкий хрип. Анджей ждал чего-то подобного и успел прижать заметавшегося в панике друга к постели. — Это больница, слышишь, Морт? Тихо! — Анджей говорил это прямо в ухо другу, одной рукой приподнимая и прижимая того к себе. Мортен всхлипнул в шею Анджею, отпуская себя и выпуская боль со слезами. — Я не могу, — трясся он в рыданиях, — не могу больше, Джей. — Может, тебе Патрика прислать, Мортен, может тебе проще будет? Не знаю я, не знаю, что делать! Не снотворное же вводить каждый раз! Говорил же, смотри на меня! Ну, хватит, хватит, тихо… Он, наконец, уложил Мортена обратно, стер слезы с его лица. — Что скажешь, Морт? Мне уйти? — Прости меня, я неблагодарная скотина, ты не спавши всю ночь, а я… — Перестань. И все-таки, Морт, постарайся успокоиться и потерпеть процедуры. Я понял так, что ты все же выбрал меня, поэтому дыши глубоко и смотри на меня; о том, что я буду делать, я сейчас расскажу. Поэтапно. Чтобы ты был готов и не ждал того, чего нет. О'к? Мортен кивнул и попросил платок. Высморкавшись, он посмотрел на Анджея: — Я готов, Джей. Я постараюсь. — Итак. Сейчас я сниму с тебя рубаху и оботру твое тело теплым влажным полотенцем. Анджей откинул одеяло и расцепил липучки застежки. Мортен непроизвольно задержал дыхание. — Эй, дыши; все, как я сказал, так и будет. Ничего того, чего бы ты не знал. Рубашка снята, и он лежит полностью обнаженный, не считая уропрезерватива, чувствуя, как загораются уши и щеки. Он вздрогнул, когда Анджей начал обтирать его грудь и живот, бедра. — Сейчас я приподниму тебя и оботру спину, ага? — Хорошо. Анджей вновь намочил и отжал полотенце и, присев перед постелью на корточки, приобнял друга и склонил его голову себе на плечо. Он водил по его спине теплой влажной тканью, не касаясь двух швов, стягивающих разорванную плеткой кожу. — Когда меняли простыни, Морт? — Они чистые, вчера вечером Патрик сменил. — Ну, тогда сегодня вечером сменим. Сейчас я попу оботру, не пугайся. Он, покрепче прижав Мортена к себе, потянулся полотенцем к его ягодицам. — Все с этим. Ложимся, вот так… Сейчас сухим полотенцем… Прикрою тебя пока. Я за материалами. Анджей прошел в процедурную и вскоре вернулся, неся все необходимое на медицинском подносе. Пока Джей менял повязки, Мортен следил за его точными выверенными движениями, как он, умудряясь причинять минимум боли, отмачивал присохшие бинты, накладывал мазь, снова забинтовывал его руки. Так же спокойно он перенес и смену мешка на животе; дернувшись всего пару раз, он вытерпел и то, как Джей аккуратно протер ему гениталии мягкой влажной салфеткой и сменил на нем мочевыводящую систему. Они оба молчали, лишь часто встречались глазами, и Мортен кивком давал понять, что все нормально… Наставал момент икс. Мортен ждал. — Мортен, я мог бы предложить тебе лечь на бок и подогнуть ноги, но тогда мне пришлось бы подойти к тебе со спины, а это… — Да, — тот понимающе кивнул, — это положение никак не подходит. А это значит, что мне придется лечь в позе роженицы, Джей, — он пытался шутить, хотя все внутри тряслось от страха, а главное, от стыда. Снова у него загорелись щеки и поползли слезы из глаз, злые бессильные слезы. — Ты что, я же не насиловать тебя тут собрался! — Анджей тоже уже не сдержался и тряхнул друга за плечи. — Да причем тут это! — Мортен тяжело дышал, сдерживаясь, чтоб не заорать. — Слабый я! Беспомощный калека… Сколько все это будет длиться? Никто мне не говорит! Смогу ли я вообще вести нормальный образ жизни, черт.. — Я не проктолог, друг, но Дерек озвучил благоприятный прогноз. Все. Будет. Хорошо. А сейчас давай, отбрось свои заморочки насчет стыда, я тебя люблю всего, я уже говорил. Ну мне тебе что, свою задницу показать, чтобы быть на равных? Мортен сначала уставился на друга, потом губы, несмотря на стекающие на них слезинки, растянулись в улыбке: — Ну, ты даешь… Я подумаю над твоим предложением, ох… Смеяться больно, чего ты смешишь? — Эх, Морт, знал бы ты, как я счастлив, как все мы счастливы, что ты выкарабкался, — Анджей улыбался. — Человечище ты наш дорогой… Такая сила в тебе. А то, что ты слабый сейчас, так это естественно, тебе же ни вставать нельзя, ни даже напрягаться. Все придет в норму. — Я тебя совсем вымотал своими капризами, продолжай процедуры. Давай покончим с этим поскорее. — Это не капризы, я все понимаю. Это не капризы. Но давай закончим, ты прав. Анджей выдвинул с боков койки держатели и расположил на них ноги Мортена. Тот все же неудержимо покраснел, но шуток по этому поводу парни уже не отпускали. Он все так же, как и во время еды, находился в полулежачем положении и мог наблюдать за действиями друга. Анджей, сменив перчатки, выложил в кюветку довольно много густой мази и заложил в нее на пропитку тампон. Пинцетом он взял одну из приготовленных салфеток и, смочив ее в антисептике, протер промежность Мортена, отметив, что краснота и отечность до сих пор не прошли, хотя швы сняли еще три дня назад. Мортен же, почти не дыша, следил за манипуляциями Анджея. Он непроизвольно вздрагивал от прикосновений и ему было немного больно. «Хорошо, что Морт не видит того, что вижу сейчас я», — думал Анджей, внимательно осматривая на предмет микротравм нежную красную кожицу, только-только начавшую нарастать на месте страшных ожогов между ягодиц друга. Он вспомнил себя, остолбеневшего от ужаса и горя, когда впервые увидел его промежность — отекшую и изуродованную кровящими трещинами, налившимися кровоподтеками и полосами белесых ожогов, покрытыми липким содержимым лопнувших пузырей. Анджей поднял глаза на друга и подмигнул ему: — Все неплохо, Мортен, я чуть смягчу здесь кожу, не хочу ее случайно травмировать. Потерпи, немного пощиплет. Мортен кивнул. Анджей с помощью пинцета и салфетки намазал обожженные места регенерирующей густой мазью, прошелся и по расслабленному сфинктеру, немного задержавшись в центре него, давая впитаться лекарственному средству. Он взглянул на Мортена, тот смотрел на него, по-прежнему безудержно краснея. Мортен, покраснев еще сильнее, спросил: — Я могу это увидеть? Дай зеркало. — Уверен? Не стоит, может, позже, только не теперь. — Я всего лишь хочу знать, что ты видишь, слишком ли это ужасно на вид… Дай зеркало, Джей, я имею право знать; в конце концов, это мое тело, не так ли… — Конечно. Я сейчас. Но имей ввиду, что это всего лишь промежуточная стадия. Тут еще лечить и лечить — и кожу, и мышцы. Не передумал? Выглядит не очень. — Как ты это видишь, так и мне нужно видеть. — Что ж, смотри, но помни, что я сказал про промежуточную стадию. Гляди. Он поставил между его ног настольное зеркало, и Мортен увидел… Он не ожидал… такого. Слишком красная кожа; отекший бордовый сфинктер даже не сжат полностью; несколько розовых рубцов, оставшихся после снятия швов, один из которых длиной почти в два сантиметра… Некоторое время Мортен находился в состоянии прострации, не слыша голоса что-то говорившего ему Анджея, не видя ничего вокруг, кроме уже мутного красного пятна, отражающегося в зеркале. Только почувствовав металлический привкус во рту, он понял, что прокусил себе губы, чтобы не завыть от отчаяния, а лицо залито слезами. Он медленно отвел глаза от зеркального отражения и посмотрел на друга. — Как ты, брат? Упрямец… — Анджей сочувственно вытирал кровь с его губ, обмакивая в воду льняную салфетку. — Это было нужно, Джей, — проговорил Мортен распухающими губами. — Как ни странно, мне стало легче, когда я это увидел. Теперь знаю… как выглядит… растраханная шлюха. Как тебе только не противно прикасаться ко мне, всем вам… — Не заставляй меня жалеть о сделанном, Мортс. Ты — не шлюха. И ты — мой друг. Если бы моя слюна была чудодейственной, я бы вылизывал все твои раны языком — везде, всюду. Чтобы я больше не слышал про «противен», понял? У Мортена дрогнули губы, он вытер слезы. — Все нормально, ладно. Не представляю картины хуже, но Магс и Пол видели гораздо более эффектные. Да и вы все… когда только начали меня лечить… — Не забывай, мы же все-таки медики, знаешь сколько всего повидали, и много чего поужаснее, чем твоя истерзанная пятая точка, уж поверь… А уж Дерек-то на своем веку повидал их достаточно, этих точек пятых. Не дрейфь, брат, прорвемся. Что-то ты подраскис, а? Слава Богу, руки-ноги целы, СПИД не подхватил, а с остальным можно справиться. Я начинаю, сейчас введу расширитель. — Я как женщина у гинеколога, Джей… Анджей быстро взглянул на друга — нет, тот сказал это без горечи, даже вроде как с юмором… И он позволил себе хмыкнуть и пошутить: — Совсем непохоже, ни разу не видел женщин с блядской дорожкой на пузе и яйцами впридачу. Он угадал. Мортен тоже усмехнулся: — И слава богу, что не видел, была бы пострашнее картина. Мортен старался не показать, как боится предстоящей процедуры, ведь ему придется преодолеть себя и вытерпеть не простые прикосновения к анусу, а проникновение инструмента внутрь тела. — Морт, тебе надо лечь без подушек, а вот под поясницу подложу валик. Сейчас я извлеку старый тампон. Анджей начал процедуру. Набрав в промывочный шприц перекиси водорода, он выпустил ее внутрь прохода, чтобы при извлечении наружу немного подсохшего тампона не возникло болезненных ощущений. Вытянув его, Анджей обильно смазал одноразовый проктоскоп подогретым скользким гелем и начал предельно осторожно вводить его. Мортен часто дышал и не отрывал глаз от лица друга. Ни инструмента, ни места, куда он вводился, Мортен не видел. И, глядя на невозмутимое сосредоточенное лицо Анджея, Мортен понемногу успокоился, доверяя тому на все сто процентов. Дискомфорт, конечно же, был, и немаленький. Ощущение кола, засевшего внутри, хоть и не принесло боли, но было чрезвычайно неприятным. Он бы наверняка сорвался, если бы не глаза Анджея и не его ободряющая улыбка. Тот даже поднял ладони, показывая, что инструмент уже введен. Анджей немного передохнул, все-таки он очень боялся, что Мортен снова сорвется в истерику, да и сфинктер в таком состоянии, что могла лопнуть и без того натянувшаяся из-за отека кожа. Раскрыв зеркало до необходимого диаметра, Анджей зафиксировал его и занялся теперь тампоном. И он отметил еще один плюс применения инструментов: мазь более эффективна на данном этапе лечения, так как остается на поврежденном месте продолжительное время, в отличие от промываний, обеспечивающих довольно кратковременный эффект. В месте перехода прямой кишки в сигмовидную у Мортена была гематома и ссадины на слизистой, а рукой врач не мог ввести тампон на нужную глубину, спасали ситуацию только частые микроклизмы кишки лечебными растворами. — Мортен, я ввожу тампон, осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Будем наблюдать несколько дней и, возможно, отменим несколько промываний. Хм, пока только плюс от инструментов. Анджей начал медленно вводить длинным пинцетом пропитавшийся мазью и оттого мягкий и скользкий тампон в раскрытый проктоскопом задний проход друга. Он потихоньку проталкивал его глубже, перехватывая пинцетом и нажимая. Мортен почувствовал легкий, но ощутимый толчок внутри, будто что-то ткнулось в стенку кишечника, и дернулся. Он замер, перехватило дыхание… Встревоженный голос Анджея выдернул его из начавшегося было водоворота паники: — Смотри на меня! Это лечебный тампон, Мортен, мы тебе их поставили с десяток, успокойся, все в порядке. Он задышал глубже и медленнее, увидев Анджея рядом с собой. — Больно было? — Нет… Я испугался. Раньше не так было. И… я будто снова очутился там, среди них, уже увидел подвал, свои ноги, вот так же задранные… — Никто тебе не причинит мучений, больше никто, просто теперь тампон вводится на нужную глубину, вот и все. Сейчас я извлеку проктоскоп и ты сможешь отдохнуть. Осторожно Анджей расфиксировал и медленно вытянул расширитель. Побросав инструменты в кюветку, он протер промежность друга салфетками и вновь наложил слой мази на растянутый сфинктер и места ожогов вокруг него. Пинцетом взял марлевый тампон, окунул и подержал в мази, и тоже ввел внутрь, закрывая им анус. — Все, Морт. Я опускаю тебе ноги. Так, подушки… Удобно? Как внутри, не болит? — Да, нормально, ничего не болит, саднит чуть-чуть, — Мортен выглядел измученным. — Я еще салфетку положу на промежность, будет комфортнее. Дополнительно пропитав мазью стерильную салфетку, Анджей приподнял бедро Мортена и проложил ее ему между ягодиц. — Неужели все, Джей? — Да, целый час ушел. Но дальше будет проще, Морт. Рубашку давай надену тебе и пойду, глаза слипаются. Анджей, застегнув последнюю липучку на рубахе Мортена и накрыв его одеялом, улыбнулся другу: — Ты хорошо справился, так держать. Отдыхай, Мортен, я Пола пришлю к тебе. — Спасибо, Джей, иди отсыпаться, здесь будешь? — Да, за руль уже не сяду, в кабинете посплю. — Давай, за меня не беспокойся, до вечера…