(Мама)

Фрэнк сидел на полу в квартире Джамии и играл с её мопсом в перетягивание верёвки. Сама Джамия стояла возле окна, которое слегка приоткрыла, чтобы покурить. На улице было холодно, а девушке не хотелось стоять снаружи и мёрзнуть, хотя в её квартире курить было нельзя. — Ты какой-то тихий в последнее время, Фрэнки, — сказала Джамия. — Ага... — В чём дело? — Ни в чём... То есть, нет, ничего не случилось, просто... Просто я не знаю. — Валяй, Фрэнки, — сказала Джамия, стряхивая вниз на тротуар пепел с сигареты. — Это опять тот идиот Кайл? Я видела, как он лез к тебе в холле. — Нет, не он... — Да хватит уже! Ты ведёшь себя как ребёнок, со сломанной игрушкой. Скажи уже, что случилось, я всё-таки твой друг! — Проблемы дома, — тихо ответил Фрэнк, отпуская верёвку, которую мопс зажал в зубах; собака потрясла головой и сразу утащила игрушку в дальний угол комнаты, где продолжила её жевать. — Прости... Мама? — Нет. Мамочка не причём. — Ладно. Тогда Майки? Мне казалось, у вас всё наладилось. — Нет. — Если это не твоя мама и не Майки... Донна? — Нет. — Не помню, говорила я или нет, но я ненавижу играть в шарады. Это уже начинает подбешивать. Так что случилось? Фрэнк тяжело вздохнул и опустил голову. Не было такого человека, кому бы он мог доверить свой секрет — даже своему психологу он не доверял, — но в его душе скопилось столько тяжести, что он не мог больше молчать. — Мне нравится Джерард, — сказал Фрэнк, чувствуя себя так, будто эти слова сомкнулись в кулак у него на сердце. — В смысле, твой… приёмный брат? — Да. — Да, он же гей, точно? Или это был… нет, подожди… да. Ты говорил мне, что он гей. Я просто их перепутала, Майки же нравится та девочка, которая ходит с ним на английский. Фрэнк согласно хмыкнул в ответ. — Между вами что-то было?.. — Джамия ухмыльнулась так, будто что-то хотела добавить, но решила не произносить это вслух. — Он разрешил мне переночевать с ним в одной кровати, — добавил за неё Фрэнк. — О! Ну, это… Ладно, если честно, я не знаю, что тебе сказать, — ответила девушка, смеясь, и потушила сигарету. Потом она посмотрела на улицу, убедилась, что там никого нет, бросила окурок вниз и вытерла след от сигареты с подоконника, чтобы родители не заметили. — Я не хочу, чтобы он меня ненавидел. — И почему он будет тебя ненавидеть? Потому что ты в него втрескался? — спросила Джамия, закрыла окно и села на пол рядом с Фрэнком. — Не знаю, может, потому, что он — мой старший брат? — Ну, он на самом деле не твой брат. — И мы делим комнату. Если он узнает, что нравится мне и не… Нет, я знаю, что не нравлюсь ему — поэтому если он узнает, то между нами всё поменяется, нам обоим будет неудобно, а я не хочу так. Я хочу… Не знаю. — Тебе надо понять, чего ты хочешь. Жизнь коротка, Фрэнки, если чего-то хочешь — действуй и делай. — Ага, неплохой совет для того, кто хочет прыгнуть с парашютом или сделать что-то типа того, а не для того, кто влюбился в своего старшего брата. — Начнём с того, что он не твой старший брат — он просто охуенный парень, с которым ты живёшь и чьи родители чисто случайно оказались твоими опекунами. Мне нравится Челси Маркс; если бы что-то случилось с моими родителями, и мама Челси взяла бы меня к себе, то я бы точно не перестала течь по Челси только из-за того, что она — моя приёмная сестра. — Да, ладно, но я не чувствовал себя так рядом с Джерардом, пока не переехал к ним. Ну, чувствовал, но… Но не… — Всё нормально, я понимаю. Господи, не смущайся ты так. Ты видел его раньше, да? Он ведь брат Майки, ты не мог его не видеть. — Ну да, — ответил Фрэнк, решив не говорить о том, что первая их встреча с Джерардом была… ну, они встретились, когда Джерард поймал его на краже из Spend N Save. Фрэнк постепенно сближался с Джамией, но очень многое он держал от неё в секрете. Например, он до сих пор не рассказал правду о своей матери; Джамия, видимо, думала, что его мать либо попала в аварию и лежала в больнице, либо принимала наркотики, из-за чего её отправили на реабилитацию в какую-нибудь клинику. — Господи, да ну тебя! — не выдержала Джамия. Её тон предполагал злость, нетерпение, но девушка повела себя совсем по-другому — она наклонилась ближе и обвила его руками, крепко обнимая. — Ты можешь рассказать мне всё, Фрэнки, мы как-нибудь прорвёмся. — Да, я раньше видел его. — Ну вот. Ты увидел его, подумал, что он милый, а теперь ты узнал его поближе и разглядел в нём личность. Ничего такого, всё так и должно быть. Сначала ты хочешь залезть ему в штаны, а потом — в сердце. — Я не хочу этого с ним! — воскликнул Фрэнк, мотая головой. Он никогда не сможет выбросить из головы сон, который приснился ему той ночью — сон о том, как Джерард ублажает его в подсобке Spend N Save. Но не фантазия была так плоха, а та ужасная боль, что последовала за ней несколько секунд спустя. Она всегда была рядом, постоянно напоминая о том, что его чувства к Джерарду неправильны и просто позорны. И неважно даже, что Фрэнк начал ценить в своём старшем брате обычные мелочи: улыбку, маленькие зубы и даже зависимость от кофе — потому что под этой симпатией скрывалась похоть. Похоть — это грех. Его чувства — неправильны. — Не хочешь этого? — спросила Джамия, в недоумении подняв брови. — Ты же сказал, что он тебе нравится… Короче, я запуталась. — Он мне нравится, но это… Неправильно. — Нет, всё правильно. — Неправильно. Я не хочу делать это. Никогда. — А что у тебя было с тем дебилом по имени Кайл? — Это было раньше, до того… — ответил Фрэнк, качая головой. Он не хотел это обсуждать, но понимал, что сам не сможет разобраться. Джамия вообще была единственной, кто никогда его не осуждал и действительно давал советы вместо того, чтобы просто кивнуть и оставить его разгребать свои проблемы самому. — До чего? — Ничего. Я… Я не хочу это обсуждать. — Что-то случилось? — спросила Джамия. Когда Фрэнк поднял голову и посмотрел подруге прямо в глаза, то увидел в них понимание, как будто Джамия смогла заглянуть внутрь него и увидеть всё. — Что-то случилось, — повторила она, но на этот раз утвердительно, и кивнула головой. — Хорошо. Ты… Рассказывал кому-то об этом? — О Джерарде? — Нет, о том, что случилось, — ответила девушка. — Я не собираюсь лезть. Если я правильно догадываюсь, это слишком личное. Фрэнк тут же прокрутил в мыслях всё, что было сказано раньше, пытаясь понять, почему Джамия так жалостливо на него смотрит. — Я… Ничего не случилось… — Слушай, ты только что сказал мне, что делал это с Кайлом до того, как что-то произошло. Если ты раньше мог заниматься этим с кем-то, а теперь не можешь, то я за тебя волнуюсь… потому что у меня ощущение, будто кто-то… навредил тебе. Так что, ты рассказывал об этом кому-нибудь? — О… Эм… — пробормотал Фрэнк, так и не осмелившись посмотреть Джамии в глаза. Она искренне ему сочувствовала… Но это лишь потому, что она ничего не знала. Она не знала, что он делал до того, как произошла плохая вещь. — Ты… — Да, я рассказывал, — коротко ответил он. — Поэтому я и живу сейчас с Донной. Я не очень хочу это обсуждать. — Ладно, — ответила Джамия, нервно кусая губу и пытаясь придумать, что сказать. — Мы не будем об этом говорить. Давай тогда… вернёмся обратно. То есть, тебе нравится Джерард, но… не так? — Я не знаю, — тихо сказал парень. У него бы не хватило храбрости продолжить разговор, и Джамия это почувствовала. После этого почти десять минут в комнате было тихо. — Ты не обязан рассказывать мне об этом, если не хочешь. Я просто… Прости, я… Испугалась, когда ты это сказал. Я подумала, что кто-то до сих пор тебя мучает. Я не хотела на тебя давить. — Всё нормально, — прошептал Фрэнк, не поднимая взгляда от своих рук. — Мне… Это приятно, что тебе есть до меня дело, раз ты спрашиваешь. — Верно… Я всё равно чувствую себя дерьмом. — Не надо. — Можно, я уже просто скажу это? — Скажешь что? — Если Джерард дал тебе переночевать в своей кровати, то ты явно тоже ему нравишься. Ну, хоть как-то, но нравишься. Это как минимум одно очко в твою пользу. А если его чувства больше относятся к романтике, чем к физике, то всё прекрасно. Главное — действуй разумно, не подчиняйся своим импульсам. Это, кстати, действует в обе стороны; ну, например, не вбивай себе в голову, что он тебя ненавидит, если говорит, что не хочет спать с тобой в одной кровати, и не объявляй ему бойкот. Вполне возможно, что он к тебе неровно дышит, но боится этого, как и ты, потому что он твой «старший брат». — И не думай, что ты ему нравишься, только потому, что он пустил тебя к себе в кровать, — пробормотал Фрэнк. — Именно, — таким же тоном ответила Джамия. Фрэнк ещё много чего хотел сказать, но у него не было настроения. Пожалуй, не сегодня. *~*~*~*~* Джерард, даже не поднимая глаз от бумаг, которые держал в руках, понял, кто вошёл в магазин, когда услышал со стороны кассы вздохи и восклицания Эллен. — О господи! О господи! Вау! Да, Донна наконец-то привела Фрэнка, чтобы тот использовал свою подарочную карту. Когда Джерард отвлёкся от документов и поднял голову, то увидел, как к нему спешит Донна с хитрой улыбкой на лице, явно готовясь сказать что-нибудь унизительное. «И что на этот раз, —подумал парень, — будет сюсюкаться или накажет за бардак в комнате?». — Джерард, чему я тебя учила? Всегда заправляй рубашку в брюки, если на ней есть воротник! Иди сюда. — Потом Донна устроила целое шоу, пытаясь заправить его поло в джинсы (на самом деле-то она просто хотела позабавиться, смутив сына перед коллегами). Тем временем Фрэнк стоял возле кассы, явно не зная, куда себя деть, и ждал, когда вернётся Донна; ему не хотелось идти одному и что-то выбирать. На Джерарда он смотрел со страхом в глазах; тому, конечно, было не по себе, потому что у Фрэнка был только один повод его бояться — воровство. Но у Фрэнка ведь были деньги, значит, не было причин воровать… Разве что по привычке. — Иди, ма. Тебя ждёт Фрэнк, — сказал Джерард, аккуратно отодвигая от себя мать, и выправил обратно свою рубашку, когда она ушла. Донна подошла к Фрэнку, обняла его за плечи и спросила, куда бы он хотел пойти сначала. Фрэнк неуверенно пожал плечами и позволил женщине увести его в отдел с едой. В ту секунду Джерард пообещал себе: если Фрэнк вернётся с кучей фруктовых стаканчиков на пятнадцать долларов, он сам заплатит за них — никто не хотел, чтобы деньги с подарочной карты потратили на еду. — Он так сильно нервничает… — тихо сказала Эллен. — Не любит ходить по магазинам, — ответил ей Джерард. — Вспоминая его мать… Я не удивлена, — продолжила девушка. — Но твоя мама кажется такой милой… Как её можно бояться? Он думает, что она на него сорвётся? — Он знает, что этого не будет, но я не думаю, что знать — достаточно. Его всю жизнь били и унижали везде, где только можно было, даже в общественных местах. Это не забывается просто так. — Да… Как думаешь, будет странно, если я обниму его? Он просто такой… — Да, странно, лучше не делай этого. Эллен надулась, но всё-таки перевела внимание с Фрэнка на покупателя, который подошёл, чтобы рассчитаться. Джерард воспользовался этим, отошёл от кассы и направился за Фрэнком — проследить, чтобы тот не потратил все деньги на еду. В конце концов, у них дома никто не голодал, пусть Фрэнк лучше купит себе наушники или лак для ногтей — как тот чёрный лак, который он пытался украсть в первую их встречу. Когда парень нашёл Фрэнка, тот копался в полках с дешёвыми дисками, пока Донна сзади него выбирала конфеты. Подняв голову, Фрэнк заметил, что Джерард на него смотрит, и от неожиданности дёрнулся. — Я ничего н-не брал, — выпалил он. Донна обернулась, нахмурившись. — Я ничего такого и не думал, — ответил Джерард, улыбаясь ему. — Просто пришёл сюда потусоваться. Нечего делать, скучно. — Я п-правда ничего не брал, — повторил Фрэнк всё с тем же ужасом в глазах. Он как будто забыл, что Джерард — тот, кто позволил ему несколько дней назад поспать в своей кровати; тот, кто помог ему, когда жестокость его матери достигла нового пика. — Фрэнк, я знаю, — сказал парень, продолжая улыбаться. — Ты же вроде на работе, нет?.. — встряла Донна, подошла к Фрэнку и погладила его по плечу. — Ладно, неважно… Только не трать все деньги на еду, — произнёс Джерард и пошёл обратно к кассе, пытаясь скрыть раздражение. — Что у тебя с лицом? — мягко поинтересовалась Эллен. — Хотел потусоваться с мамой и Фрэнком, но Фрэнк испугался, увидев меня. — О, бедный ребёнок… Хотя я не виню его, я тоже пугаюсь, когда ты на меня так смотришь. — Нет, я не смотрел на него так, — ответил Джерард, тяжело вздохнув, и нагнулся, пытаясь понять, сможет ли он сквозь щели в полках посмотреть на Донну и Фрэнка. — У него вряд ли много хороших воспоминаний о тебе и нашем магазине, так что его можно понять, мистер Нацист-по-Предотвращению-Потерь… — Слушай, ну я же не знал, что его мать — местная сумасшедшая, когда впервые его поймал. Можешь уже успокоиться? Если бы я тогда знал, что она психованная, то сразу же позвонил бы в службу опеки, — шёпотом сказал парень, чтобы ни одно слово ни достигло ушей Фрэнка. Он наконец-то начал осваиваться в новой среде, и Джерарду совершенно не хотелось возвращаться назад. — Я бы сделала что угодно, лишь бы с ним ничего не случилось. Не понимаю, как она вообще могла сделать это. Фрэнк кажется таким милым… — Он и есть милый. Я сто раз тебе говорил, Фрэнка невозможно разозлить, он… — Джерарду пришлось замолчать, потому что из-за угла вышел Фрэнк и начал рассматривать отдел «Красоты и Здоровья». — Пойду и спрошу у него, могу ли я помочь, — сказала Эллен, одарив парня улыбкой и выскакивая из-за кассы. — Попробуй — только напугаешь его, — пробормотал Джерард, зная, что Эллен его уже не услышит. Он думал, что Фрэнк действительно испугается, когда девушка обратилась к нему с обычным «Привет, могу я чем-нибудь помочь?», но, что странно, Фрэнк задал ей какой-то вопрос. Эллен с готовностью что-то показала ему в том отделе, где они стояли, и как-то умудрилась рассмешить его. Пару секунд спустя она вернулась к кассе и показала Джерарду язык; Фрэнк ушёл в другой конец магазина, пытаясь найти Донну. — Ну что? — не выдержав, бросил Джерард. — Да нет, ничего. Просто… Я могу помочь Фрэнки, а ты — нет. — Да как это вообще… — Только не делай вид, что ты не ревнуешь. — Я не ревную… — Если бы ты так не собачился со всеми, когда работаешь, то смог бы ему помочь. — Знаешь, почему он позволил себе помочь? Потому что я сказал ему, что ты педофилка, которая в него втюрилась, а ему не нравится расстраивать людей. — Ты мудак, — ответила Эллен; всё её хорошее настроение исчезло. — Зачем ты так сказал? — Вообще-то я не сказал, что ты педофилка, — пробормотал Джерард. — Но Фрэнк действительно думает, что ты в него втюрилась. — Неправда, не втюрилась! Он просто милый, я хочу забрать его к себе домой и заботиться о нём. — Ну, если между ним и моей мамой ничего не выйдет, тогда он придёт и будет висеть на тебе, пока ты готовишь ужин. Они продолжали подкалывать друг друга, пока Фрэнк с Донной наконец не пришли на кассу. Донна взяла пару пакетов с конфетами и ещё кое-чего по мелочи, а Фрэнк всё-таки принёс свои дурацкие фруктовые стаканчики, лак для ногтей и гель для волос. — Я же сказал: не трать деньги на еду, — пробубнил себе под нос Джерард. — Не твоё дело, — сказала Донна, не дав Фрэнку даже рта раскрыть. — И не твои деньги. Пусть покупает что хочет; фрукты так фрукты. Пока они обменивались репликами, Фрэнк казался напуганным, но, взяв пакеты, он тут же изменился. Донна расплачивалась за покупки, а Фрэнк тем временем лёг ей на плечо, хотя ему велели не делать так вне дома. Потом он заметил, что Джерард внимательно на него смотрит, усмехнулся, при этом имея весьма… дерзкий вид, и выпрямился, после чего забрал у Донны её пакеты, попрощался с Джерардом и Эллен и вышел из магазина. — Что это сейчас вообще было? — спросил Джерард, когда они ушли. — Нет, ты видела, как он на меня посмотрел? — О да, — ответила Эллен, улыбаясь как сумасшедшая. — Господи, было так сложно не засмеяться! — Что? Да это не смешно… — Нет, смешно! Ты попытался ему помешать, но твоя мама морально тебя прибила. Это было просто нереально! — Несмешно! — Очень смешно. — Но ты видела, как он на меня посмотрел? — Да! Это была вишенка на торте — он любимчик твоей мамы, и он это знает! — Эллен смеялась до тех пор, пока Джерард не закатил глаза и не ушёл болтаться по магазину, несмотря на то, что покупателей больше не было и у него была работа в компьютере. Но компьютер был в передней части, рядом с Эллен. Джерард не хотел идти туда. Хотя в конце концов он всё равно вернулся туда и сел за компьютер, чтобы проверить отчёты по инвентаризации. Ему нужно было что-то делать, что угодно, лишь бы выкинуть мысли о той дерзкой усмешке из головы.