(Мама)

День казался Фрэнку необычно длинным; раньше уроки пролетали незаметно. Может, дело было в том, что раньше мальчик точно знал, что ждёт его вечером, и не боялся неизвестности. Во время пятого урока, когда он понял, что уроки близятся к концу, у него началась паническая атака. Фрэнк отпросился в туалет и прятался там, пытаясь успокоиться. Ему было нечего бояться. Он идёт домой к Донне. К Донне, не к Мамочке. Но всё же мысль о маме вернула ему тянущее чувство вины. Мамочка всё ещё была под арестом — её как раз в то время должен был освидетельствовать психиатр, — она была в тюрьме, за решёткой; с неё содрали всю гордость, всё достоинство, оставив ни с чем. Майки много раз говорил, что Фрэнк должен был быть спокойным, ведь его мама наконец-то получила то наказание, которое заслужила, но мальчик чувствовал себя ещё хуже от этих слов. Он был счастлив с Донной и её семьёй, но хотел бы, чтобы всё вышло по-другому. Он не хотел, чтобы из-за него мама попала в тюрьму. Она не заслуживала, чтобы её запирали в какой-то клетке, как животное. Она была больна, и в её болезни был виноват Фрэнк. После пятнадцати минут самовнушений Фрэнк наконец-то успокоился достаточно, чтобы выйти из туалета и пойти обратно на урок, но снаружи его ждал заместитель директора, которого вызвал учитель, жалуясь, что Фрэнка нет уже слишком долго. Мальчик попытался оправдаться и сказать, что его тошнило, но мужчина ответил, что не слышал ни рвотных позывов, ни звука смываемой воды. Он заставил Фрэнка сознаться в том, что ему вдруг просто стало страшно. Словосочетание «домашнее насилие» было на губах у всей администрации, поэтому Фрэнк был прощён за прогул урока, и его отпустили без наказания. Он почувствовал какое-то странное удовлетворение от этого. Может быть, из той пытки, которую он перенёс, всё же выйдет хоть что-то хорошее. В школе, как оказалось, всё было так же, как с Донной: когда взрослые его жалели, то начинали хорошо к нему относиться. Фрэнк был уверен в том, что больше не будет никаких подколов по поводу его мокрых волос по утрам или слишком большой одежды. Учителя перестанут над ним издеваться — а если они перестанут обращать на него внимание и если он сам достаточно постарается уйти с радара, то у него есть шанс затеряться на заднем плане. Если он станет невидимым, никто больше не будет к нему цепляться. Вот только единственной проблемой оказалось то, что Фрэнк не был невидимым. Когда он стоял около своего шкафчика после уроков, укладывая нужные учебники в сумку, кто-то пихнул его в плечо, из-за чего он пошатнулся. Если бы он не наткнулся рукой на дверцу шкафчика, то наверняка бы провалился внутрь. Выпрямившись, Фрэнк увидел двоих футболистов, которые, смеясь, прошли мимо и даже не обернулись. Может быть, он всё-таки был невидимым… просто не настолько, насколько бы он хотел. Он бы назвал себя чуть-чуть прозрачным. Фрэнк огляделся вокруг, пытаясь найти Майки, но никого не было видно. «Наверное, его задержал учитель», — заключил мальчик, вздохнул и начал поправлять лямки рюкзака, чтобы убить время. Он не хотел ждать снаружи. У всех на виду. Там, где любой мог прицепиться… — Привет! От неожиданности Фрэнк вздрогнул и на этот раз без всякой помощи влетел в свой шкафчик. Он услышал хихиканье и почувствовал, как его щёки горят от стыда. Первый день после больничного, и все обращаются с ним так, как будто он никуда и не уходил. Только теперь к нему лезут и парни, и девушки. Обычно вторые вообще не замечали его, а уж тем более не хихикали над ним — особенно без своих двойников мужского пола рядом. — Всё нормально? Фрэнк поднялся, увернувшись от руки, которая опустилась ему на плечо. Он не знал, кто к нему прикасается, но относился к этому негативно. Никто из тех людей, которые касались его в школе, не был к нему добр. Если кто-то трогал Фрэнка, то с большей вероятностью этот кто-то просто хотел запихнуть мальчика обратно в шкафчик. — Ты… Ты Фрэнк, да? Фрэнк осмелился повернуться к говорящему — уже боясь, что его сейчас ударят в лицо — и снова попятился назад, увидев девушку, которая стояла в каких-то сантиметрах от него. — Да? — снова спросила она. — Эм… Д-да. Да? — запинаясь, проговорил Фрэнк и сухо сглотнул. Это была та девушка, которую он видел утром — девушка в чёрной толстовке с принтом ангельских крыльев на спине. — Привет, — сказала она с широкой, счастливой улыбкой. На её щеках был лёгкий розовый румянец, её глаза были яркими, они практически сияли — Фрэнк никогда не видел настолько счастливого человека в своей жизни. — Меня зовут Джамия. — Это… Это… эм… П-привет? — Фрэнк снова сглотнул и посмотрел в конец коридора. Майки всё ещё не было. — Извини, наверное, я выгляжу странно, — сказала девушка, снова хихикнув. Она переминалась с ноги на ногу и явно не знала, куда деть руки, поэтому нервно размахивала ими туда-сюда. — С тобой точно всё нормально? — Я… Я… Да, всё нормально, — ответил Фрэнк, в очередной раз сглатывая, пробежался пальцами одной руки по своим волосам и откинул их с лица. — Эм… Могу я… Т-тебе нужна… нужна моя помощь с чем-нибудь? — Он не знал, что ей сказать. Единственным человеком, с которым Фрэнк разговаривал раньше, был Майки, и даже несмотря на то, что теперь к его кругу общения прибавились Джерард и Донна (Дон почти не замечал Фрэнка, и тот отвечал ему тем же безразличием), мальчик всё ещё не знал, как общаться с людьми. Особенно с симпатичными девушками — да и вообще с любыми девушками. Они никогда не разговаривали с ним, а только хихикали у него за спиной. — Ну… Нет, я просто… Чёрт, я просто хотела поздороваться. — Девушка всё ещё улыбалась ему и, казалось, смеялась над собой, а не над чем-то или кем-то ещё. — Привет, — повторил Фрэнк; как бы он ни старался скрыть свою подозрительность, она всё равно явно была видна в его тоне. После того, что случилось с Кайлом, Фрэнка уже так просто не обдурить. — Так вот, я знаю, что это выглядит немного неловко, но… — И что тут происходит? — внезапно встрял Майки, шумно закрывая шкафчик Фрэнка и буравя Джамию холодным взглядом, который раньше применялся лишь к самым жестоким футболистам-задирам. — Ничего, — сказал Фрэнк и обнаружил, что улыбка Джамии мгновенно исчезла. Девушка кусала губы, опустив глаза в пол. — Мы просто разговариваем. — Ну что ж, нам нужно домой, — произнёс Майки, переводя взгляд обратно на Джамию, и сделал шаг в направлении своего шкафчика. — Хорошо, — сказал Фрэнк, провожая глазами Майки, и снова посмотрел на Джамию. — Прости, — добавил он, совсем не уверенный в том, могут ли его извинения что-то изменить. Майки грубо отшил Джамию, а Фрэнк не защитил её. Девушки разговаривали только с теми парнями, которые за них вступались… — Да нет, всё нормально, я просто хотела сказать… Да, было приятно познакомиться. — Фрэнк даже не успел ничего ей ответить, а Джамия уже одарила его одной из своих бесценных улыбок, помахала рукой и отошла назад, потом развернулась и быстро зашагала по коридору, оставив Фрэнка смотреть ей вслед. — Майки? — окликнул Фрэнк и развернулся, оказавшись лицом к лицу с другом, который, услышав Фрэнка, с каким-то остервенением захлопнул дверцу своего шкафчика. Мальчик сразу же растерял всю свою уверенность и опустил голову. Майки был не в настроении обсуждать что-либо. — Что? — Ничего. — Что? Теперь ты дуешься из-за того, что я прервал ваше маленькое рандеву с новенькой? — Я не злюсь, — ответил Фрэнк, следом за Майки выходя из школы. Он невольно осмотрел двор и дорогу за воротами в поисках Джамии, но девушки нигде не было. — Мне просто… непонятно, зачем. — Зачем? Затем, что тебе сейчас это не нужно. — Что не нужно? Друг? — Что я говорил тебе до этого? — Что говорил? О чём? — спросил Фрэнк, не поднимая головы. — О девушках, о таких, как она. Такие люди ведут себя как твои друзья, но они на самом деле совсем другие. На прошлой неделе она сидела с какими-то парнями на обеде и смотрела то дебильное видео. Она просто над тобой издевается, вот и всё. — Она всё видела? — Сердце Фрэнка оборвалось, он почувствовал ужасную боль в груди и изо всех сил боролся с подступившими слезами. — Я тебе больше скажу: все всё видели. — Но меня даже не было в школе. Почему они… — Хоть ты ходи сюда, хоть не ходи — они всё равно будут над тобой издеваться. Над тобой смеётся вся школа, Фрэнк. — Спасибо, — ответил мальчик, тяжело сглатывая и пытаясь вытереть с лица слёзы, пока их не заметил Майки. — Спасибо? За что..? Боже, Фрэнк, серьёзно, не начинай плакать. — Оставь меня в покое, — бросил ему Фрэнк, ускорил шаг и, услышав, что Майки догоняет его, перешёл на бег. — Фрэнк, ну же! Я не имел в виду именно это! Фрэнк побежал ещё быстрее, заворачивая за угол, и бежал, петляя по улицам и переулкам, пока не убедился, что Майки не остался где-то далеко позади. Он не мог придумать, где спрятаться. Если он пойдёт в парк, то Майки в любом случае туда заглянет и будет искать его там. Домой к Донне в таком жалком состоянии он не пойдёт, а желания идти в Spend ‘N’ Save и искать поддержки у Джерарда не было. Джерард наверняка скажет то же самое, что и Майки: он скажет, что Фрэнк — шут, козёл отпущения и что он сам виноват, пострадав из-за собственной глупости и наивности. Если бы он не был таким тупым, то Кайл бы никогда не смог им воспользоваться. И Фрэнк продолжал бежать, держась за лямки рюкзака, чтобы тяжёлые книги перестали бить его по спине, и не поднимая головы, чтобы прохожие не заметили слёз на его лице. Он жалкий. Отвратительный. Тупой. Идиот. Дебил. Даже лучший друг больше не сочувствует ему — впрочем, не то чтобы это было неожиданностью. Фрэнк знал, что это произойдёт. Он много раз пытался выбросить Майки из своей жизни, пока тот не выбросил его, но всегда приползал назад. И зачем? Чтобы получить несколько дней жалости, а потом получить кулаком в лицо? Мальчик остановился только когда его лёгкие начали пульсировать от боли, а газоны возле домов сменились с зелёных и ухоженных на заброшенные и серо-коричневые. Продолжив идти дальше, он поднял голову и увидел, что по обеим сторонам улицы стояли мрачные многоквартирные дома, а единственными людьми в поле его зрения были какие-то мужчины в огромных толстовках не по размеру, которые сгруппировались на углу противоположной улицы. Фрэнк, побоявшись, что если он пойдёт вперёд, то привлечёт внимание мужчин и они его ограбят, несмотря на то, что денег и ценных вещей у него с собой не было, перешёл улицу вправо. Он подумал и решил дойти до следующей улицы и свернуть в соседний квартал. Там он найдёт, где спрятаться — явно не здесь, не в гетто, — а потом, когда начнёт темнеть, пойдёт домой. Ему было наплевать на то, что он пропустит ужин — он обедал, а один пропущенный приём пищи его не убьёт. Наверное, Донна будет злиться, но в тот момент и это не имело значения. Боль в груди утроилась, когда Фрэнк вспомнил о реальных проблемах. Он не нравился Майки. Наверное, никогда не нравился. Наверное, Донне он тоже не нравился так уж сильно. Дон даже не скрывал своего безразличия к тому, что Фрэнк существовал в его доме, а Джерард… Джерард знал, что Фрэнк — всего лишь жалкий вор. Заходя за угол дома, Фрэнк подумал, что, может, ему стоит просто убежать. Он привык голодать и, даже если на улице сейчас холодает, у него всё равно есть с собой зимнее пальто. Оно было даже непромокаемым. У него не было ни одной причины возвращаться. В конце концов, всем от этого будет только лучше. — Эй! Фрэнк замер на месте и обернулся, ожидая увидеть сзади ту компанию мужчин. Но улица была пуста. — Фрэнк! Эй! Он услышал чьё-то хихиканье и посмотрел вперёд. На крыльце одного из зданий сидела Джамия, одной рукой подзывая его к себе, а в другой держа сигарету. Её рюкзак стоял рядом на ступеньках. — Что ты тут делаешь? Фрэнк медленно начал подходить к девушке. Если она собирается поиздеваться над ним, то чего ждать? — Эй, с тобой порядок? — Она увидела его красное лицо, когда он приблизился. «Это к лучшему», — решил Фрэнк. Если она будет смеяться, то лучше дать ей сразу все поводы для этого, не оставлять ничего. Он был жалким. Он вечно ревел как ребёнок. Он был чёртовым содомитом, причём вдобавок ко всему настолько тупым, что позволил кому-то запечатлеть это на видео. — Да, всё нормально, — пробормотал Фрэнк, становясь рядом с Джамией. — Знаешь, по-моему, тебе нужно покурить, — сказала она, делая затяжку и любопытно глядя на Фрэнка; её глаза были сощурены, но в них не было злости или насмешки. Было такое ощущение, будто она пыталась прочесть его, разглядеть то, что было внутри. — Я не… — Не дури. Держи. — Она вытащила пачку ментоловых сигарет из кармана толстовки, губами зажав свою сигарету. Девушка вытянула одну из пачки и подожгла, а потом передала Фрэнку. — Это успокоит тебя, — соблазняюще произнесла она, чуть покачивая сигаретой перед носом мальчика. Фрэнк решил, что ему наплевать, если у него будет рак лёгких. Всё равно он умрёт от собственных рук — или рук своей матери — задолго до того, как это, может быть, случится. А если даже и не умрёт, одна сигарета ещё никому не навредила. Всё равно Джамия не собиралась снимать на видео то, как он курит, и показывать, например, копам. Он плюхнулся на ступени рядом с ней и неловко повертел сигарету пальцами. Он попытался зажать её между указательным и средним пальцами, как люди в телепередачах, но она выпала. Джамия рассмеялась и подняла сигарету, потом убедилась в том, что она всё ещё горит, схватила руку Фрэнка, снова зажав свою сигарету между губами, и начала двигать его пальцы, ставя их в правильную позицию. — Вау, Фрэнки, я никогда никого не учила правильно держать сигарету. Он хотел извиниться, но сдержался. Он был ни в чём не виноват. — А теперь… просто затянись и попытайся не кашлять слишком сильно. — Кашлять слишком сильно? — переспросил Фрэнк, наблюдая за тем, как Джамия специально для него медленно делает затяжку и выдыхает дым. Он попытался сделать то же самое, но, как девушка и предсказала, начал кашлять; его глаза заслезились от раздражения. — Да, вот так… Вот так. Теперь выпускай, — сказала она, чуть посмеиваясь, и затушила свою сигарету о ступеньки. — А сейчас попробуй немного задержать дым, потом можешь выкашливать свои лёгкие. Да… Именно. Ты привыкнешь. Фрэнк шмыгнул носом и попытался морально подготовиться к очередной затяжке. Он никогда не курил до этого и чувствовал, что получается у него ужасно. — Так что ты тут делаешь? — спросила Джамия. — Ничего, — ответил Фрэнк. Девушка скептически на него посмотрела, и он сдался. Всё равно она будет смеяться, неважно, что он скажет. — Майки, — признался мальчик. — Вы что, поссорились? — Наверное. Он не хочет, чтобы я с тобой разговаривал, — сказал Фрэнк. — Ух ты, — произнесла Джамия, подняв брови и раздражённо поджав губы. — Почему? В чём, блять, его проблема? — Образ милой девочки исчез, освободив место девушке в чёрных потёртых джинсах и чёрной толстовке. — Он говорит, что… ты посмотрела то видео, — сказал Фрэнк, смотря на сигарету в руке, а потом затянулся. На этот раз он почти не кашлял. — Ну да… — Так ты посмотрела? — Ну да, — повторила она тем же тоном, что и в первый раз: немного неловко, не смущённо, конечно, но было видно, что ей некомфортно. — Вообще-то, это не так уж и страшно. Ты отсосал у парня? И что дальше? Ты просто получаешь больше внимания, чем все эти придурки. Они ревнуют. Её ответ сбил Фрэнка с толку. Мальчик посмотрел на Джамию. Она разглядывала здание на противоположной стороне улице, но, повернув голову обратно, явно не обратила внимание на то, что на неё смотрят. — Хотя это всё равно дерьмово. Ну, то, что он снял тебя на видео. Не дай этому задеть себя, это всего лишь школа. Дай им несколько месяцев, и они найдут кого-нибудь ещё. — Зачем ты хотела поговорить со мной сегодня? — спросил Фрэнк. — Никто… Никто не разговаривает со мной. — Наверное, потому, что все боятся твоего странного дружка. В чём, блять, его проблема? Он чуть не сбил меня с ног, чтобы хлопнуть дверцей твоего шкафчика. Кто вообще так делает? Она уклонялась от вопроса, но Фрэнк не мог понять, почему. — Ты что-то хотела? — спросил он, чуть сильнее надавливая на неё. — Ладно… Это прозвучит странно, неважно, как я это скажу, поэтому я просто скажу, не заморачиваясь. В общем, я только что переехала сюда, и понятно, что у меня нет друзей, все девчонки здесь — суки… А ты — гей, поэтому ты следующая кандидатура после девушек. Я знаю, что это стереотипно, но ты кажешься милым, и я думаю, что мы бы могли быть хорошими друзьями. — Друзьями? — ошарашенно спросил Фрэнк. Они с Майки стали друзьями после того, как узнали, что у них одинаковые любимые фильмы и музыка — хотя Фрэнк почти всегда врал, когда дело касалось, фильмов и музыки, потому что Мамочка никогда не разрешала ему слушать что-то, что казалось ей грешным и нечистым. Они стали друзьями не потому, что один из них просто захотел этого. — Да. Мы, фрики, должны держаться вместе, понимаешь? — Она улыбнулась ему и хихикнула; вдруг её лицо стало озабоченным, взволнованным. Фрэнк не осознавал, что хмурится, пока Джамия не заметила. — Прости… Я не имела в виду, что ты фрик. Вернее, имела, но не по-настоящему. Это была шутка… — Всё нормально, — ответил Фрэнк. — Я просто… не понимаю, о чём ты говоришь. — Он быстро затянулся, чтобы скрыть нервозность. — О, ты про это, — произнесла Джамия. — У тебя просто под пальто футболка с Misfits. У меня есть такая же… — Это футболка Джерарда, — внезапно сказал Фрэнк. — Что? — Это футболка Джерарда. Не моя. Мои все… — он хотел сказать «слишком маленькие», но это было неточно. Они просто начали становиться на нём меньше, и ему это не нравилось. Фрэнк привык к тому, чтобы его одежда висела на нём, и одежда Джерарда… ну, она была в этом плане как раз. — Ох, ты носишь вещи своего парня? Это так мило… Это прекрасно. — Он… Нет, он не мой парень. Я живу с ним и Майки. Моя мама… — Нет. Он не будет рассказывать какой-то странной девчонке о своей матери. — Я переехал в дом Майки. Они мне как братья. — О… Чёрт! Кажется, я сказала кое-что странное. Вау. Прости. — Она одарила его одной из своих бесценных улыбок, и Фрэнк быстро отвернулся, сделал последнюю затяжку, а потом затушил сигарету о ступеньки. — Тогда это мило — носить вещи своего брата. — Она хихикнула, а мальчик потёр лицо, стараясь скрыть румянец, который проступил от её голоса. Каким-то образом она умудрилась не заметить, что он покраснел из-за неё. — Боже, прости. Я смущаю тебя. Обещаю, что больше не буду об этом говорить. — Так… Так ты… ты живёшь где-то здесь? — спросил Фрэнк, пытаясь сменить тему. — Что? О… Да, — ответила Джамия, закатывая глаза и глядя поверх плеча на здание сзади. — Третий этаж. До сих пор помню, как мы затаскивали всё наверх. — Могу представить. — Это было дерьмово. — Наверное, скучаешь по старому дому, — сказал Фрэнк, не очень уверенный в том, как завести разговор. Но всё же он чувствовал, что пока идёт в верном направлении. Он побоялся спрашивать что-нибудь слишком личное, потому что не хотел разозлить или оскорбить Джамию, но боялся и того, что если он не будет интересоваться её жизнью, то она подумает, что ему наплевать. — Не очень. Тот город был помойкой. Боже, да и этот город — помойка, но школа здесь кажется лучше. — Правда? — спросил Фрэнк, не ожидав услышать от кого-то, что его школа нормальная. — Ну, тут есть ты, — ответила Джамия, улыбнулась ему, и Фрэнк почувствовал, что его лицо горит. Но это было не единственным, что произошло… Когда Фрэнк понял, что его джинсы стали немного теснее спереди, по его позвоночнику моментально проскользнула волна страха — ужасные сцены всплыли перед его глазами, вытесняя все хорошие чувства. Так же быстро, как возбуждение пришло, оно исчезло, освободив место тошноте; Фрэнк тяжело сглотнул, у него в горле появился комок, язык пересох и прилип к нёбу. — Эй, ты в порядке? Ты внезапно как-то побледнел. Может, нужно… стакан воды или ещё что-нибудь? Это из-за сигареты, да? Из-за неё тебе нехорошо… — Всё нормально, — сказал Фрэнк немного спутанно. — Прости, что ты говорила? — Что? О… Я говорила, что в школе не так плохо, потому что там есть ты. — Но я только сегодня пришёл, — пробормотал Фрэнк, всё ещё чувствуя тошноту. У него кружилась голова, но он не показывал этого, сомневаясь, что Джамия захочет проводит с ним время, если он упадёт в обморок на крыльце возле её дома. — Ну, какая разница. — Внезапно её рука начала поглаживать его по спине. — Мы, квиры*, должны держаться вместе, понимаешь? В той школе у меня такого не было. Все геи и лесбиянки были «в шкафу». Ну ладно, конечно, не все, там был один парень, но он был полным дерьмом. Любил смущать всех натуралов. Из-за этого на всех из ЛГБТ вечно наговаривают, знаешь? — Что? — спросил Фрэнк, грустно глядя на неё. — Что? — переспросила она, улыбаясь. — Я не знаю, что именно… Хах… Что именно ты пропустил. — Ты… Ты сказала, что… что ты… Ты… — Я сказала «мы, квиры, должны держаться вместе», — сказала Джамия, смеясь. — Ты ведь гей, да? Ну, ты ведь отсасывал парню, а не какой-то девчонке с дилдо в штанах, верно? — Я… Я не… То есть… Я… — Фрэнк долго запинался, пытаясь держать себя в руках, чтобы его не стошнило и не вырубило. Его сознание разрывалось на несмелые мечты о том, что такая красивая девушка, как Джамия, может быть заинтересована в нём, и на лицо его матери, искажённой злобой, на ту боль, которую она причинила ему за то, что он воплотил свои грязные, грешные мысли в жизнь. — Всё нормально? — снова спросила Джамия, теперь гладя его по плечу вместо спины. — Да, я… Прости, я просто… Эм. Я н-не… Я не гей. Это просто… Если я нравлюсь кому-то, то мне… мне без разницы, девушка это или нет. — Ладно, — ответила Джамия; судя по её тону, такой исход понравился ей даже больше. — Значит, ты би. Хорошо. Это круто. Это даже лучше. Теперь мы можем высматривать всех симпатичных девчонок вместе. — Она улыбнулась ему, и Фрэнк попытался улыбнуться в ответ. — Что? Ты выглядишь как-то… неудобно. — Просто… Извини. — За что ты извиняешься? —спросила она, смотря на него взглядом, который Фрэнк знал слишком хорошо — смущённым, дискомфортным взглядом. Он заставлял её чувствовать себя неудобно, и было бы лучше для них обоих, если бы он просто ушёл до того, как она поняла бы, что он странный — и не такой фрик, каким она хотела его видеть. — Что, уже в меня влюбился? — Н-нет, не в этом дело, — запинаясь, пробормотал Фрэнк. — У меня просто кружится голова. — О, это от сигареты. Ты правда никогда раньше не курил? — Нет, никогда. Мамочка бы убила меня, если бы узнала. — Она такая строгая? — спросила Джамия, морща нос как бы в отвращении, но в то же время улыбаясь. Фрэнку нравилось её лицо, когда она улыбалась… — Да. Она… У неё много правил. — Но ты ведь… живёшь с Майки? Да? Ты сам сказал. — Да. — Фрэнк очень надеялся, что по его лицу будет видно, что он не хочет об этом говорить, но его внезапная смена настроения, казалось, только разожгла её интерес. — Она не… Она не бьёт тебя? Прости, ты просто как-то внезапно расстроился. Фрэнк искоса глянул на неё и увидел на её лице волнение и тревогу. Он бы хотел ей довериться, но чем это кончится? Что она может сделать? Она не могла никак ему помочь, но было несколько сотен способов, как она могла бы с помощью этого знания сделать его жизнь ещё хуже. Она может рассказать всё остальным из школы. Она видела то видео. Значит, она достаточно сблизилась с качками-футболистами, раз они дали ей посмотреть. Это может быть просто очередная злая ловушка: заслужить его доверие, а потом открыть всем, какой он на самом деле странный и сумасшедший. Она уже знала, что он жаждал отношений настолько сильно, что пол человека не был для него преградой. Она узнала, что он настолько лёгок в поведении, что отсосёт парню, которого едва знает, на первой же встрече, даже не на свидании. Ей не нужно было знать, что его собственная мать так сильно его ненавидела, что единственным способом для неё справиться с его существованием были побои и голодовки. — Эй… Фрэнк, мне жаль. Я не хотела лезть в твои дела или расстраивать тебя. Мы не обязаны говорить об этом. Мы можем… Мы можем поговорить о музыке или о психованной суке, которая сидит в кабинете. Мои родители на работе, так что ты можешь зайти к нам, если хочешь. Мы можем поиграть с моей собакой. — У тебя есть собака? — спросил Фрэнк, поднимая на неё взгляд и чувствуя крохотный всплеск радости внутри. — Ага. Он мопс. Мы завели его как раз перед переездом. — Я люблю собак, — ответил Фрэнк, желая сказать что-то более осмысленное, но Джамия поняла его и улыбнулась. — Пошли. Тебе нельзя остаться надолго, потому что моя мама приходит в четыре, но мы можем немного поиграть с ним. — Когда она встала с крыльца, Фрэнк сделал то же самое и пошёл за ней по пятам. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз гладил собаку. Последний раз это была милая женщина с большим белым пуделем, которая проходила мимо, когда он прятался в парке после того, как мама выгнала его на улицу. Женщина позволила ему угостить пса, а тот в ответ облизал ему всё лицо. Это случилось ещё даже до того, как Фрэнк познакомился с Майки. Он был счастлив в тот момент, пусть ненадолго, но счастлив. Собаки, казалось ему, были огромным источником любви и ласки. Всё, что нужно — мягкие прикосновения, немного еды, и собака навсегда полюбит человека. Собака может полюбить даже кого-то настолько бесполезного и жалкого, как Фрэнк.