***
Затаив дыхание, Нарейн на цыпочках подбирался к спящему на золотых горах дракону, словно самый настоящий вор, коим, разумеется, сам себя не считал, потому как собирался забрать только своё, а на все прочие богатства вопреки сильному соблазну всё же решил не обращать внимания, благоразумно рассудив, что целостность собственной тушки гораздо важнее всяких побрякушек. Да и вообще, как много золота, серебра и прочих богатств можно было бы унести, если существует большая вероятность оказаться зажаренным с хрустящей корочкой? Вот и Нарейн решил, что риск ради сомнительной выгоды ему сейчас абсолютно ни к чему. Но вот, когда вожделенная цель в виде медальона была уже совсем близка и оставалось только протянуть к ней руку, Нарейн аккуратно цепляет кончиком подобранной им ветки цепочку лежавшего на самой вершине расположившейся прямо рядом со спящей драконьей мордой кучи золота неприлично простенького для такой роскоши медальона. Как только украшение оказалось на его шее, мальчишка на радостях позабыл об осторожности и, отступая назад, не заметил острый камушек. — Ай! Коротко вскрикнув, Нарейн испуганно зажал рот рукой, но было уже поздно: на него смотрела пара золотистых глаз с вертикальным зрачком. Мальчишка едва успел отпрыгнуть в сторону и спрятаться за ближайший валун, как в то место, где он стоял секундой ранее, ударил столп огня. Мгновение – соседний валун был разбит в мелкую крошку обрушившимся на него драконьим хвостом. Раздался громогласный рёв, и перепуганный Наби, прижимавшийся к хозяйской груди в поисках защиты, вместо того, чтобы прижаться к нему ещё сильнее, опрометью бросился в сторону разъярённого чудовища. — Наби, нет! Напрочь позабыв о собственном страхе, пурпурноволосый мальчишка кинулся вслед за своим питомцем, который уже успел взобраться на неповоротливую драконью тушу. Уворачиваясь от смертоносных клыков и когтей, Нарейн запрыгнул всё на тот же хвост и, изо всех сил стараясь не упасть, принялся карабкаться по нему, чтобы добраться до очутившейся на драконьей спине обезьянки. Самому же дракону такой расклад дел явно пришёлся не по нраву, и он принялся трясти хвостом, круша все находившиеся по близости валуны и сбивая внушительного размера деревья, пытаясь сбросить с себя незадачливого «наездника», однако Нарейн, от рождения обладавший просто нечеловеческой везучестью, ловко уворачивался из-под ударов об эти самые валуны и деревья. Тогда вконец потерявший всякое терпение дракон встрепенулся, поднялся на все четыре лапы и, издав ещё один рёв, похожий на боевой клич, расправил крылья, готовясь взлететь. Нарейн же, который уже успел вскарабкаться на спину дракона и схватить испуганно сжавшегося в комок Наби, не успел ничего предпринять, как чудовище уже взмыло в воздух, и теперь мальчишке только и оставалось, что ухватиться за один из костяных наростов на чешуйчатой шкуре, чтобы не упасть и не разбиться. А дракон тем временем всё выше и выше поднимался над землёй, устремляясь вдаль. Но тут, очевидно, вспомнив, что везёт на себе лишний груз в лице двух пассажиров, дракон с несвойственной габаритам его тушки манёвренностью принялся выписывать в воздухе различные замысловатые фигуры, пытаясь скинуть с себя «балласт». По правде говоря, получалось это у него не особо хорошо, но ровно до тех пор, пока чудовище не додумалось сделать резкий разворот, крутанувшись вокруг своей оси. Если Нарейну в этот самый момент каким-то чудом удалось удержаться на своём месте, то его любимцу повезло гораздо меньше: пронзительно пискнув, Наби выскользнул из рук хозяина, падая вниз. — Наби! И прежде, чем хотя бы одна мысль успела промелькнуть в его голове, Нарейн бросился вслед за испуганно вопящим другом. Уже находясь в свободном полёте головой вниз с невесть каким чудом пойманной обезьянкой в руках и глядя на стремительно приближающуюся зеркальную гладь озера, над которым они как раз и пролетали, он успел трижды помолиться высшим силам и, заставив Наби сильнее прижаться к его груди, вытянуться по струнке и набрать в лёгкие как можно больше воздуха, готовясь войти в воду. Однако едва они очутились в воде, как были втянуты в не пойми откуда взявшийся водоворот. Нарейн изо всех сил пытался всплыть на поверхность, но водоворот был слишком силён и продолжал уносить своих жертв на дно озера. Внезапно вся вода куда-то исчезает, а водоворот сменяется песчаным вихрем. Они вновь падали, но на этот раз подхваченные вихрем, и не в холодную воду, а, судя по всему, на песок. Уже в нескольких дюймах от земли их стремительное падение внезапно замедлилось, и Наби с Нарейном плавно приземлились на песок, что привело последнего, мягко говоря, в культурный шок. Он прекрасно помнил, как падал вниз. И упал. В озеро. В воду. Но никак не на песок! О том, откуда на месте бескрайнего леса вдруг взялась такая же бескрайняя пустыня, Нарейн даже думать не хотел, пытаясь сберечь остатки здравого смысла. Хотя в этом воистину волшебном месте, находившемся в какой-то особой реальности, о привычных для реального мира понятиях приходится позабыть. А в том, что и эта пустыня, и тот злосчастный лес не имеют к его реальности никакого отношения, пурпурноволосый мальчишка уже не сомневался. Да и о чём вообще может идти речь, когда падая в озеро, ты внезапно оказываешься лежащим ничком на песке и притом в абсолютно сухой одежде. Хотя последний факт на фоне всего прочего уже не казался чем-то действительно невероятным. Поднявшись на ноги и отряхнув свою одежду от песка, Нарейн поправил висевшую на плечах сумку и, пока Наби поудобней устраивался у него на плече, принялся раздумывать над тем, что им делать дальше. На самом деле вариантов было не так уж и много: либо оставаться на месте и ждать с моря погоды, либо попытать счастье и идти вперёд в надежде отыскать выход или на худой конец какой-нибудь оазис, чтобы набраться сил и вновь продолжить путь. Поняв, что второй вариант выглядит гораздо привлекательней, Нарейн решил двигаться дальше, но успел сделать только пару шагов, как вокруг них вновь поднялся песчаный вихрь, очень быстро переросший в настоящую бурю. Странно, но буря ни единой песчинкой не коснулась незадачливых путников, словно бы не они были её главной и единственной целью, а нечто совсем иное. Но вот, когда длившаяся не больше нескольких минут буря поутихла, златоглазый паренёк уже не был так сильно удивлён, обнаружив себя стоящим посреди руин какого-то города, которые до этого были занесены песком. — Ну, уж всяко лучше, чем пустыня. – попытался хоть как-то успокоить самого себя Нарейн, растерянно поглядывая по сторонам. Впрочем, довольно скоро стало понятно, что с выводами он немного поспешил. Неизвестно, сколько они бродили по этим руинам, надеясь отыскать хоть что-то полезное, но на глаза им не попадалось ровным счётом ничего, кроме полуразрушенных домов и прочих сооружений. Оптимизма не добавляло и то обстоятельство, что Нарейна преследовало странное чувство, будто бы за ними внимательно наблюдает кто-то невидимый. Возможно, Нарейн мог бы списать всё на банальное переутомление из-за последних нескольких переполненных яркими событиями дней, если бы чувство дискомфорта испытывал только он один: Наби, тоже не слишком довольный сложившимся положением дел, с плеч хозяина предпочёл переместиться в сумку, очевидно рассчитывая таким образом избежать чужого пристального внимания. И, как оказалось, сделал он это не зря. Рядом раздался шорох. Резко обернувшись в сторону шума, Нарейн никого не обнаружил, однако это его нисколько не успокоило. Снова шорох – никого. И хотя вокруг кроме странных звуков ничто не выдавало присутствия где-то поблизости хотя бы одной живой души, пурпурноволосый предусмотрительно положил руку на рукоять заткнутого за пояс кинжала. И не прогадал. В нескольких метрах перед ним куча песка внезапно пришла в движение и стала принимать форму, отдалённо похожую на паука. Нарейн непроизвольно оглянулся и, к своему немалому удивлению, обнаружил, позади ещё троих пауков, стремительно приближающихся к нему. — Вот ведь… Песчаные чудовища кинулись на Нарейна, но тот, ловко увернувшись, выхватил кинжал и переместился на несколько шагов в сторону, вставая в боевую стойку. — Что ж, твари, вызов принят. – усмехнувшись, сказал мальчишка. И, похоже, воинственно клацающие жвалами пауки были с ним полностью согласны. Ловко отбиваясь от их ударов, Нарейн как никогда был благодарен своему отцу за то, что тот научил его обращаться с кинжалами и показал кое-какие приёмы рукопашного боя. «На всякий случай» как он тогда выразился. Но, к сожалению, сказать родителю спасибо даже мысленно Нарейн в силу своей занятости не смог бы при всём желании, пытаясь отбиться от излишне навязчивых чудовищ. Одно из них в этот момент как раз ухватило мальчишку за край шаровар, за что и получило лезвием кинжала в глаз. Нарейн, не медля, нанёс чудовищу ещё несколько ударов, пока то не рассыпалось у его ног бесформенной кучей песка. Один враг повержен, но рано было радоваться. Краем глаза мальчишка заметил, как неподалёку из злосчастного песка возникло ещё несколько чудовищ, которые тут же поспешили на подмогу своим сородичам. Тогда стало понятно, что из этой неравной схватки ему ни за что не выйти победителем, и в срочном порядке было решено отступать. Но куда? Вокруг одни руины да песок, где этим тварям достать свою жертву было бы проще простого. И тут, словно ответ на мольбы страждущего, между разрушенных колонн мелькнул какой-то тёмный проход. Не особо задумываясь над тем, куда он мог вести, Нарейн стремглав бросился в сторону спасительного выхода. Подстёгиваемый разъярённым воем чудовищ, он в считанные секунды очутился возле прохода, но едва очутившись в нём, обо что-то споткнулся и полетел вниз по ступенькам. Спустя несколько минут кувырканий, в которых Нарейн лишь каким-то чудом умудрился ничего себе не сломать, он таки приземлился у подножия лестницы, больно приложившись при падении лбом о каменный пол. — Чтоб их, и монстров этих, и лестницы… – ругался он, потирая ушибленное место. И Наби, который, болезненно попискивая, кое-как выбрался из сумки, был полностью солидарен со своим хозяином. С трудом поднявшись на ноги, Нарейн прислушался, пытаясь понять, последовали за ними пауки или нет. Всё было тихо. Похоже, монстры за ними идти не решились. Или же побоялись? Что ж, в любом случае, выяснять это не слишком хотелось, да и времени было не так много, ведь пауки запросто могли передумать и решить продолжить погоню. Не став дожидаться этого момента, Нарейн решил исследовать место, в котором они очутились. Из-за того, что света здесь катастрофически не хватало, как следует разглядеть обстановку было практически невозможно, однако ему всё же удалось разглядеть ещё один проход. Снедаемый любопытством, мальчишка решил посмотреть, куда он ведёт, раз уж путь наверх ему всё равно заказан, потому как пауки наверху вполне могли бы устроить засаду. Идя по бесконечным полуосвещённым коридорам, Нарейн не переставал тихо удивляться странностям этого места. Стоило ему несколькими минутами ранее вслух возмутиться тому, что здесь темно, хоть глаз выколи, как на стенах тут же сами собой зажглись факелы. Передвигаться, разумеется, стало намного легче, но подобного рода неожиданности уже начинали нервировать. На стенах то тут, то там мелькали какие-то письмена на непонятном языке, которые Нарейн ради интереса поначалу пытался прочитать, однако быстро забросил это занятие. Всю усталость и раздражение как рукой сняло, когда впереди замаячила каменная, как и всё вокруг, дверь. Уже в следующую секунду златоглазый мальчишка очутился возле этой самой двери, пытаясь её открыть. Дверь поддавалась неохотно, поэтому пришлось навалиться на неё всем своим весом, чтобы та хоть немного сдвинулась с места, и даже Наби спрыгнул с хозяйского плеча и изо всех своих силёнок принялся толкать каменное препятствие, пытаясь хоть как-то ему помочь. Для них стало неожиданностью, когда дверь внезапно распахнулась, являя их взору просторный тёмный зал. Сказать о здешней обстановке было особо нечего: повсюду были груды мелких камней и какого-то хлама вроде помятых щитов и сломанных мечей, а по обе стороны от двери стояла пара трёхметровых бронзовых воинов, один из которых был вооружён мечом, а второй – копьём. И на фоне всего этого очень сильно выделялся большой алтарь из белого мрамора, стоявший перед статуей красивой молодой женщины, которая, стоя на коленях, держала в своих ладонях ярко полыхавшее пламя. Нарейна вдруг передёрнуло. Обернувшись, он посмотрел на стоявших у двери бронзовых стражей. При взгляде на них создавалось такое впечатление, будто бы в этот самый момент они пристально наблюдали за непрошеными гостями. И хотя Нарейн понимал, что это невозможно, чувство всё равно было не из приятных. Впрочем, после пауков из песка возможность того, что и эти статуи вдруг возьмут да и оживут, уже не казалась такой уж невероятной. А вот каменная дева перед алтарём таких неприятных эмоций не вызывала. Напротив, её образ показался Нарейну гораздо более привлекательным и даже немного завораживающим. Хотелось подойти чуть ближе, чтобы лучше рассмотреть её лицо. Что он, собственно, и сделал. Вот только сделав несколько шагов, абсолютно случайно наступил на подозрительного вида каменную плиту. Раздался треск и металлический скрежет. Наби с Нарейном испуганно замерли, боясь повернуть головы в сторону звука. Однако им пришлось это сделать, когда в нескольких сантиметрах от них в пол вонзилось бронзовое копьё. Как и боялся Нарейн, бронзовые исполины ожили и явно не были рады гостям и намеревались от них избавиться. И, судя по всему, вежливое выпроваживание в их планы не входило. А самым скверным в этой ситуации было то, что с вооружёнными статуями так просто, как с пауками, уже не удастся справиться, что стало понятно, когда Нарейн, уворачиваясь от оружия бронзовых воинов, попытался нанести одному из них удар, но не смог оставить даже царапины. И тогда Наби запрыгнул на копьеносца и проворно вскарабкался на его плечо, отвлекая на себя всё внимание. Замахнувшись уже на назойливое животное, меченосец одним мощным ударом разнёс своего собрата с копьём. Оглушённый грохотом мальчишка пошатнулся и в этот самый момент совершил фатальную ошибку: он опрометчиво упустил из поля зрения второго стража. Обернувшись в сторону противника в последний момент, Нарейн лишь успел схватить лежавший рядом щит и выставить его перед собой, чтобы избежать прямого удара. Скрежет, треск, вспышка боли в руке. Так повторилось ещё несколько раз, пока очередной удар не выбил из рук щит, ставший бесполезным покорёженным куском металла, а последовавший сразу за ним удар отшвырнул в сторону уже самого Нарейна. Пролетев несколько метров, он упал прямо на алтарь. «Словно жертвенное животное» – успел подумать Нарейн. Рядом раздался скрежет металла и такой грохот, словно упало что-то очень тяжёлое. Бронзовый страж, что всего каких-то несколько секунд назад пытался убить незваного гостя, просто рассыпался на части. Мальчишка же и не заметил, как несколько капель его собственной крови упали на алтарь, и на холодном белом мраморе высветилась золотая надпись.«Пройдёт лишь тот, кто кровью путь свой прочертил»
Яркая вспышка света на мгновение ослепила мальчишку. Вокруг всё стихло. Когда зрение вернулось к нему, Нарейн не мог поверить своим глазам: вместо мрачного зала, где он ещё совсем недавно чуть не распрощался с жизнью, перед ним теперь предстало великолепное убранство святилища, излучавшее ослепительный золотой блеск, а то, что он поначалу принял за обычные камни, превратилось в горы драгоценностей. Но стоило Нарейну оторваться от созерцания всего этого великолепия и взглянуть на свою собственную руку, как он едва не распрощался со своим вчерашним скудным ужином. Разодранные мышцы правой руки напоминали крупно рубленный кровавый фарш, кости были раздроблены… но боли не было. Был лишь страх и неверие в то, что весь этот ужас происходит именно с ним. Быть может, всё дело было в болевом шоке, иначе мальчишка уже давно корчился бы в агонии. Ещё не отойдя от шока, Нарейн попытался подняться с холодного мрамора, но не смог этого сделать и вновь упал на алтарь, приземлившись на плечо уцелевшей руки. Взвыв не сколько от боли, сколько от досады, он кое-как перевернулся на спину, прикрыв свои глаза цвета расплавленного золота. Он почувствовал, как на его грудь запрыгнул кто-то совсем-совсем лёгкий. Нарейн сразу понял, кто это был. С трудом приоткрыв глаза, он увидел перед собой обеспокоенную мордашку своего любимца. В этот самый момент, глядя в не по-звериному умные и полные жалости глаза своей обезьянки, Нарейн прекрасно осознавал тот факт, что во всей этой ситуации всё-таки есть один положительный момент. Мальчишку безумно радовало то, что хотя бы его маленький друг остался жив и невредим. — Наби, дружище, да что же это… Неужели нам и вправду суждено здесь умереть? Неужели это и есть тот самый конец? Нет… Нет, это просто не может оказаться правдой! Так не должно быть! После всего, что мы пережили… Всё это не должно закончиться так, должно же быть что-то ещё! И словно в подтверждение этих слов у статуи засветились глаза, а в следующую секунду её окутал густой дым. Затаив дыхание, Нарейн наблюдал за тем, как этот самый дым стремительно приобретает человеческие очертания, а затем исчезает так же внезапно, как и появился, оставляя вместо себя нечто, очень похожее на женщину. Гигантского роста, синекожая, она была облачена в маску, скрывавшую большую часть лица, и немногочисленные драгоценные украшения, а тело было окутано какой-то аморфной материей, которая почему-то создавала такое впечатление, что эта женщина в ней просто запуталась. Возможно, в любой другой ситуации Нарейн бы с уверенностью мог сказать, что представшее перед ним существо скорее напоминает девицу лёгкого поведения из какого-нибудь публичного дома, но уж точно не нечто древнее, могущественное и, скорее всего, способное по собственному желанию изменять окружающую реальность... Однако в этот самый момент второй вариант почему-то казался наиболее предпочтительным. — Приветствую вас, дражайшие мои Кандидаты! Я – владычица этого Подземелья, пятьдесят шестой Джинн царя Соломона, повелевающий пространством и метаморфозом, и имя мне – Гремори. Вы отважно преодолели все препятствия на своём пути, и поэтому… – и тут, прервав свою пламенную речь, женщина обратила внимание на мальчишку, удивлённо смотревшую на неё саму. – Оу, как интересно! Мальчик с обезьянкой! А где же остальные? — Я... я понятия не имею, о чём ты… вы говорите. Здесь только я и Наби, больше никого. Задумчиво поглядев на распластавшегося перед ней мальчика, хозяйка здешних мест удивлённо хмыкнула и, задумчиво почесав подбородок, неопределённо пожала плечами. — По правде говоря, я ожидала большего. Нарейн же в ответ на это невесело усмехнулся. — Не поверите, но я такого вообще не ожидал. — В любом случае это была либо неимоверная удача… либо чистая случайность. Иного объяснения у меня нет. Но даже если и так…Что ж, одной проблемой меньше! Довольно улыбнувшись собственным мыслям, гигантша хлопнула в ладоши, и тело её окутала дымовая завеса, а уже спустя мгновение подле Нарейна в воздухе, скрестив ноги, парила женщина вполне себе стандартных человеческих габаритов. — Ты даже представить себе не можешь, какая честь тебе оказана, дитя! – сказала она, игриво накручивая на палец локон светлых волос. – Вот-вот в твоих руках окажется сила, о которой прочие смертные не смели даже грезить… Нарейн чувствовал, что вот-вот потеряет сознание от кровопотери и поэтому решил перейти сразу к делу. — Всё это, конечно, очень лестно, – перебил её Нарейн, – но не могли бы вы говорить чуточку быстрее, а то я боюсь не успеть… — А разве ты куда-то торопишься? – искренне удивилась синекожая гигантша. — Вообще-то нет, просто я тут как бы к праотцам собирался… Гремори непонимающе посмотрела на своего гостя, и лишь когда взгляд её коснулся его искалеченной руки, Джинн поняла причину его весьма плачевного самочувствия. — Ах, так вот в чём всё дело… Что же ты раньше ничего не сказал? Нарейн хотел сказать, что последние несколько минут он только и делал, что пытался донести до хозяйки здешних мест информацию о том, что он рискует вот-вот угодить на тот свет, однако новый приступ боли, пронзивший не только искалеченную руку, но и всё тело, выбил из лёгких последние остатки воздуха. В глазах потемнело, а единственной ниточкой, удерживающей пурпурноволосого мальчишку на границе реальности и беспамятства, была обезьянка, отчаянно бьющая своего хозяина по щекам в надежде привести его в чувства. Тем временем хозяйка здешних мест, прикинув что-то у себя в уме, щёлкнула пальцами, призывая из неоткуда драгоценный меч. — Что ж, думаю, это должно подойти. И не сказав больше ни слова, она приложила меч к искалеченной руке мальчишки и принялась что-то шептать на незнакомом языке. Будь у Нарейна в запасе хоть немного лишних сил, он непременно бы поинтересовался, что собирается сделать эта женщина, но он едва мог оставаться в сознании, не говоря уже о связной речи. Нарейн уже находился на грани, когда стало происходить нечто по-настоящему волшебное: его руку окутал мягкий золотистый свет, а меч, до этого момента спокойно лежавший рядом, стал менять свою форму, превращаясь в некое подобие жидкости. С неменьшим удивлением можно было наблюдать и то, как эта жидкость сначала обволакивает повреждённую руку, а потом сливается с раздробленными костями, сращивая их и восстанавливая разодранные мышцы и кожу. Немного придя в себя уже через несколько минут, Нарейн не мог поверить своим глазам, ведь правая рука, с которой он, как и с жизнью, уже мысленно распрощался, была абсолютно цела и невредима, а на тыльной стороне ладони сияла печать в виде восьмиконечной звезды, заключённой в круг. — Поздравляю Вас, хозяин, теперь Вы мой Кандидат в Короли!