Величайшее сокровище

      Сказать, что Нарейн в одночасье лишился дара речи, означало бы не сказать ровным счётом ничего. Поначалу он даже не понял, что только что во всеуслышание сказал король Синдрии, но едва до мальчишки дошёл смысл сказанных им слов… Кто-то дружески похлопал Нарейна по плечу, но тот, казалось, не обратил на это ровным счётом никакого внимания, как и на крики ликующих горожан. Хвала небесам, кто-то из друзей Али-Бабы или, быть может, даже он сам, схватил пурпурноволосого мальчишку за руку и потянул в эпицентр праздника и всеобщего веселья. Немногим позже сам же Нарейн, вне всяких сомнений, будет благодарен тому, кто это сделал. Необходимо было успокоиться, и как можно скорее, иначе он рискует наделать глупостей, о которых, возможно, в будущем будет жалеть. Например, вцепиться в горло короля зубами, словно дикий зверь, или же придушить всё того же короля голыми руками… Однако едва всерьёз задумавшись об этом, Нарейн тут же одёрнул себя. Он ведь не убийца. Да и если ему удастся довести свой замысел до конца, счастья у него от этого, скорее всего, не прибавится. Но то, что сделал этот человек… Нет, определённо, нужно успокоиться, и на глаза своей команды пока лучше не попадаться. Во всяком случае, до тех пор, пока не придумает, как теперь себя вести. Или просто хоть что-то придумает.       Уже сидя за столом, ломившимся от всевозможных яств, Нарейн и не думал прикасаться к еде. Вместе с Али-Бабой и его друзьями он наблюдал за спектаклем, поставленным по мотивам их похождения в Подземелье Загана, и вместе с ними же смеялся всякий раз, когда Аладдин забавно кривлялся, пародируя игравшего его актёра. Параллельно Али-Баба рассказывал своему старому знакомому о том, что на самом деле происходило с ними в Подземелье, а Нарейн, внимательно слушая его, даже немного порадовался тому, что его не отпустили вместе с ребятами в «авантюрное приключение». И вовсе не из-за того, что это «приключение» вполне ожидаемо оказалось жутко опасным, а просто потому, что… Во второй раз ненароком лишиться руки, как то умудрился сделать имперский принц, как-то не хотелось, ибо одного-единственного раза Нарейну в своё время хватило с лихвой. Впрочем, возможно, дело было не только в этом.       Гнев и смятение постепенно отступали, позволяя пусть немного, но всё же задуматься над сложившейся ситуацией. Несколькими минутами ранее Синдбад во всеуслышание объявил его своим сыном и будущим приемником, а это означало, что уже очень скоро об этом если не весь мир, то большая его часть, ведь слухи, как известно, имеют свойство разлетаться с завидной скоростью. И это обстоятельство волновало больше всего. Уже очень скоро все будут знать, как зовут новоявленного синдрийского принца, как он выглядит и ещё много-много «как». С большой долей вероятности эта история обрастёт бесчисленным множеством деталей, правдивых и не очень, вокруг его личности появится неисчислимое количество слухов и домыслов… Нельзя сказать, что Нарейну ещё не доводилось переживать нечто подобное ранее, ведь о «принце Мидасе» тоже говорили много чего интересного, но… Всё это было не то. Взять хотя бы тот факт, что капитана «Хелиоса» кроме собственной команды в лицо не знал никто, но что будет, если об этом узнает кто-то из его «старых знакомых»? Интересно, должен ли Нарейн вообще волноваться по этому поводу? Наверное, всё-таки должен. Хотя, если подумать об этом с другой стороны, то о его личности, как и об основном роде деятельности, не знает никто… Ладно, всерьёз об этом Нарейн задумается чуть позже, а пока… А что, собственно, пока? К сожалении, пока спокойствия и рассудительности Нарейна хватило только на это. Что же он упустил?       — Вот вы где, капитан!       — А мы вас везде обыскались!       И тут у Нарейна внутри всё сжалось и похолодело от осознания того, что, а если быть точнее, кого он упустил. В следующее мгновение по обе стороны от пурпурноволосого мальчишки на лавочку, на которой он сидел, уселись двое парней, один из которых безо всякого зазрения совести потеснил ничего не понимающего Али-Бабу.       — Мы вас, значит, по всей площади в этой цветастой толпе разыскиваем… – начал говорить один из парней.       — А вы, значит, тут в одиночку развлекаетесь? – подхватил второй. – Не хорошо это как-то, капитан!       И хотя парни явно старались всем своим видом выказать серьёзную обиду, получилось это у них, мягко говоря, не очень хорошо, и виной всему были едва скрываемые весёлые нотки, которые и выдавали братьев со всеми потрохами.       — Рин, Ран… Ребята, а с чего это вы взяли, что я тут развлекаюсь? – невесело усмехнувшись, поинтересовался Нарейн, разом подрастерявший всё былое веселье. – И если уж на то пошло, то я здесь как бы не совсем один…       Только после этих слов близнецы заметили, что кроме них самих и их капитана здесь есть кто-то ещё, и, обернувшись, посмотрели на удивлённых Али-Бабу, Аладдина и Морджану.       — Братец Нарейн, а кто это? – дружелюбно улыбнувшись, поинтересовался синеволосый мальчик, тем самым нарушив неловкое молчание.       Решив, что, судя по всему, придётся придумывать правдоподобное оправдание прямо на ходу, Нарейн уже собирался ответить, но не успел даже рта раскрыть, как поблизости послышались другие до боли знакомые голоса.       — Эй, ну вы куда пропали-то?!       — А я говорил вам, что эти двое сюда пошли! Говорил же!       — О, да вы поглядите-ка, парни, кого ребята отыскали!       Не успел Нарейн опомниться, как оказался в плену чьих-то крепких объятий. Подумать только, это уже не первый раз не то что за весь день, но за один лишь вечер. И что-то, в частности ощущения, подсказывало Нарейну, что эти объятия с большой долей вероятности принадлежали одному и тому же человеку.       — Капитан, ну вы куда пропали-то? Обещали же, что догоните нас! А мы уж волноваться за вас начали, между прочим!       — Поверь, Хикахано, это не от меня зависело. – кое-как произнёс Нарейн, чувствуя, что скоро начнёт задыхаться. – И раз уж на то пошло, не мог бы ты меня отпустить, а то, кажется, я уже вкус своей селезёнки чувствую…       Уже в следующую секунду представитель племени Имчакк разжал свои крепкие объятия и принялся слёзно извиняться перед юным капитаном, а тот в свою очередь лишь снисходительно улыбнулся и дружески похлопал подчинённого по плечу, призывая его успокоиться и «не разводить сырость на людях». Послушав Нарейна, Хикахано пусть немного, но всё же успокоился и даже нашёл в себе силы счастливо улыбнуться, тем самым показывая, что у него всё в полном порядке. А тем временем к их небольшой компании подошли и остальные члены команды. И в этот самый момент Нарейн по-настоящему запаниковал, не зная, что делать и за что хвататься. С одной стороны была его команда, которой он так и не придумал, что сказать, а с другой – Али и его друзья, которым тоже нужно было хоть что-то сказать.       — Так ты… Познакомишь нас со своими друзьями, Нарейн? – неловко почёсывая затылок, поинтересовался Али-Баба, который явно ощущал себя лишним в этой «идиллии». – И… мне показалось, или я услышал слово «капитан»?       И тут Нарейн понял, что серьёзно влип, ибо его парни на радостях и вправду неоднократно назвали его капитаном. Что ж, придётся соображать на ходу…       — Ну да! – беззаботно улыбнувшись, кивнул Нарейн. – За то время, что мы с тобой не виделись, у меня в жизни произошли кое-какие перемены… В частности, где-то пару лет назад я успел обзавестись личным морским транспортом, представляешь? Ну а эта разношёрстная компания – моя команда и по совместительству близкие товарищи. Как-то так, да.       Удивлённо округлив глаза, блондин смотрел то на старательно косящего под дурачка Нарейна, то на стоявших рядом с ним людей.       — А ты раньше не говорил, что успел стать капитаном. – немного сконфужено произнёс Али-Баба.       В ответ на это Нарейн лишь отмахнулся.       — Так ты и не спрашивал. – пожав плечами, подметил Нарейн, но тут же с серьёзным лицом добавил. – Только не говорите об этом этому коронованному старику, хорошо? Не хочу, чтобы он об этом знал. Во всяком случае, пока что.       Ответом ему был утвердительный кивок. Ну а дальше с позволения всё того же капитана произошло знакомство Али-Бабы и его друзей с членами команды его корабля. Как ни странно, больше всех этому был рад Салих, для которого Салуджа оказался не таким уж и незнакомцем.       Дело в том, что Салих, живя в Бальбаде, содержал небольшой трактир, который приносил ему пусть небольшой, но относительно стабильный доход. Завсегдатаями этого заведения были небогатые горожане и жители трущоб. Что ни говори, а небогатым людям тоже порой хотелось не только поесть, но и выпить, устроив себе небольшой «праздник», чтобы хоть ненадолго забыть о бренности своего бытия. Но больше всех остальных посетителей Салих всегда был рад именно детям, которых нередко по доброте душевной подкармливал совершенно бесплатно. Таким сердобольным был этот немолодой мужчина, не имевший собственной семьи. В детстве Нарейн с Али-Бабой и прочими сверстниками-оборванцами частенько захаживал к Салиху не только для того, чтобы перехватить лишний кусок хлеба или миску сытной похлёбки, но и просто составить старику компанию или же помочь по хозяйству. Родители Нарейна с хозяином трактира были в тесных дружественных отношениях, поэтому и сам пурпурноволосый бывал у него в гостях чаще остальных ребятишек. Как-то раз Салих даже сказал ему, что Нарейн для него словно внук родной, ну а Нарейн в ответ назвал его дедушкой… Когда в Бальбаде настали тяжёлые времена, многим пришлось нелегко, и Салих, к сожалению, в данной ситуации не стал исключением. Появилось много долгов, вынудивших его распрощаться со своим небольшим бизнесом. Фактически Салих тогда оказался на улице, и неизвестно, как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы в то время Нарейн не был вынужден вернуться в Бальбад по своим делам. Узнав о нелёгкой судьбе старого друга их семьи, юный искатель приключений не смог, да и не захотел остаться равнодушным и поэтому предложил Салиху должность кока на своём корабле, на что тот с радостью согласился.       От воспоминаний о минувших днях Нарейна отвлекла чужая рука, внезапно оказавшаяся на его плече.       — О чём задумались, капитан? – раздался прямо над ухом голос Гира.       — Да так, ни о чём особенном. – тихо ответил Нарейн и, не удостоив своего первого помощника даже взглядом, потянулся к ближайшему кубку, в котором, как он надеялся, был обычный сок.       Однако Гир, судя по всему, не был намерен терпеть по отношению к себе столь пренебрежительного отношения со стороны непосредственного начальства.       — Что-то не похоже. – усмехнувшись, полушёпотом сказал мужчина. – Впрочем, я и сам, кажется, догадываюсь, в чём дело.       Несмотря на то, что капитан явно не был настроен на откровенные разговоры, первый помощник позволил себе наглость взять вышеупомянутого двумя пальцами за подбородок и развернуть в свою сторону, заглядывая прямо в глаза цвета солнца.       — Неужто всё это из-за слов того короля? – спросил мужчина, хотя в ответе он явно не нуждался. – Что ж, в таком случае, послушайте, что я скажу вам на этот счёт.       Сев на лавку рядом с Нарейном, Гир как ни в чём не бывало приобнял его одной рукой за плечо. Со стороны вполне могло показаться, что это был всего лишь дружеский жест, если бы не заговорщицкий вид темнокожего мужчины, который в этот самый момент очень уж был похож на шпиона, собиравшегося поведать своему господину некую страшную тайну.       — То, что я вам сейчас скажу, капитан, я на правах вашего первого помощника скажу от лица всей команды. – уже с абсолютно серьёзным лицом безо всяких ухмылок сказал Гир. – Не так уж и важно на самом деле, какого вы оказались происхождения. Будь вы хоть мальчишкой-оборванцем, хоть бастардом королевским, вы всё равно остаётесь нашим капитаном, что бы ни случилось. Уж не думали ли вы, что слова какого-то там короля могут это изменить? Мы с вами столько всего за каких-то два несчастных года пережили, что… В общем, мы все хотим, чтобы вы знали, что вы в любом случае много для нас значите. Мы ведь уже почти как одна семья, разве нет?       Ошеломлённый столь внезапным откровением, пурпурноволосый мальчишка смог лишь молча кивнуть. А что вообще он мог сказать в данной ситуации? Слова эти были слишком… сентиментальными? Быть может, сравнение не самое удачное, но очень близкое по смыслу. Во всяком случае, от своего первого помощника таких красноречивых слов Нарейн явно не ожидал и поэтому попросту оказался застигнут врасплох.       — Так вы путешественники, братец Нарейн? – с невинной улыбкой поинтересовался не весть откуда появившийся Аладдин.       Мысленно обрадовавшись, что ему, судя по всему, не придётся ничего придумывать и объяснять, Нарейн утвердительно кивнул.       — Можно и так сказать. – сказал он, загадочно улыбнувшись мальчишке. – Во всяком случае, у меня есть несколько увлекательных историй, которыми я мог бы поразвлечь вас на досуге. Если у вас найдётся для меня пара-тройка свободных вечеров, конечно же.       Но не успел синеволосый ничего ответить, как Наби, до этого момента увлечённый сочным яблоком, издал пронзительный писк, привлекая к себе внимание присутствовавших. Обернувшись в сторону, куда указал лапкой зверёк, Нарейн нахмурил брови. Король Синдбад собственной персоной в сопровождении своих дражайших генералов. Ну конечно же, кого как не их не хватало для полноты столь чудной картины?       — Вижу, вы неплохо проводите время. – улыбнулся король Синдбад. – Что ж, очень рад. Кстати, Нарейн, раз уж всё так удачно сложилось, не мог бы ты представить нам своих друзей? Пока ты лежал без сознания, я уже пытался завязать с ними разговор, но, к сожалению, к общению они явно были не расположены и кроме своих имён так больше ничего и не сообщили. Ну так как, познакомишь?       В ответ на это мальчишка лишь ещё сильнее нахмурился и с силой сжал кубок, который всё ещё находился у него в руках, да так, что тот даже слегка погнулся под его напором.       — Вот как? – с трудом сдерживая вновь нахлынувшие эмоции, прошипел Нарейн. – А мне-то показалось, что вы, Ваше Величество, привыкли всё силой решать. Или вам вдруг стало важно моё мнение?       — О чём ты? – искренне удивился пурпурноволосый мужчина, чем ещё больше разозлил новоявленного синдрийского принца.       — О чём я? О чём?! То есть, правда не понимаешь, о чём я?!       Вскочив на ноги, мальчишка в мгновение ока очутился подле своего родителя и, невзирая на разницу в росте, заглянул прямо ему в глаза полным злости взглядом. И тут его прорвало.       — Ты вообще что устроил, Величество? Думал, на весь мир наследником объявишь, и всё, не денусь уже никуда? Чёрта с два! Нельзя просто так брать и лишать человека свободы! И, повторюсь, я вообще во всё это не верю! Не могла моя мать изменять своему мужу, пусть даже и с… таким мужчиной. Да и вообще…       — Боюсь, тут всё не так просто.       В одно мгновение Нарейн с Синдбадом, а также генералы, члены команды и Али-Баба с друзьями синхронно обернулись в сторону Салиха, который, казалось, и сам был немало удивлён тем, что привлёк своими словами к себе столько внимания.       — Что ты имеешь в виду, Салих? – неожиданно спокойно, но от того не менее настойчиво поинтересовался Нарейн, которого слова кока заставили напрячься.       Под прожигающим взглядом молодого капитана и от пристального внимания к своей скромной персоне со стороны остальных присутствующих Салих, казалось, ещё больше растерялся, понимая, что только что сболтнул лишнего. И, судя по всему, сделать вид, будто бы ничего не было, не удастся.       — Понимаешь ли, Нарейн… Капитан… В общем, тут такое дело… Боюсь, Хесса к сложившейся ситуации и вовсе никакого отношения не имеет. Тут скорее Алим руку приложил, чем она. – неуверенно произнёс старик.       На какое-то время среди присутствующих повисла неловкая тишина.       — Уже боюсь спрашивать, каким образом. – настороженно и едва слышно произнёс Нарейн.       В ответ на это кок торопливо замахал руками, словно бы отгоняя ненужные мысли.       — Да вы не подумайте, тут на самом-то деле ничего криминального и нет… Во всяком случае, так мне сказал сам Алим. В тот день он пришёл ко мне в трактир и… напился. Сильно. Мне его поведение показалось слишком уж странным, он ведь и не был никогда сторонником таких вот лекарств от душевных волнений. Я тогда испугался, подумал, что, может, умер кто, вот он горе-то своё и заливает. Ну, я тогда и спросил у него, что, мол, у тебя случилось. А он и ответил. Сказал, что Хесса несколько часов назад родила мёртвого ребёнка. Я тогда растерялся, не зная, что сказать. Да и что в такой ситуации скажешь-то? А Алим всё продолжал рассказывать.       После этих слов, тяжело осев на ближайшую лавку и устало свесив голову, Салих замолчал. Сначала чтобы просто перевести дух, а после уже от того, что попросту не знал, какие подобрать слова, чтобы продолжить этот и без того непростой разговор далеко не на самую приятную тему. Казалось, в одно мгновение его горло сдавила какая-то невидимая удавка, мешавшая не только говорить, но даже просто нормально дышать. В конце концов, не его это была тайна, и не он о ней должен был рассказывать, но что он мог сделать, если человека, поведавшего несчастному старику этот секрет, вот уже несколько лет нет в живых? Должен ли он сейчас молчать или же взять на себя ответственность и рассказать всю правду тому, кто имеет полное право её знать? Увы. Думать об этом нужно было ещё до того, как он всё же начал говорить. Вдруг на его плечо легла чья-то рука.       — Салих. – осторожно позвал своего кока Нарейн, с трудом подавляя нахлынувшие на него самого эмоции, вот-вот грозившиеся вырваться наружу. – Что ещё тебе рассказал отец?       Впрочем, не одному лишь Нарейну было интересно это узнать. Несколько пар глаз выжидающе смотрели на старика, и тот, понимая, что загнан в угол, тяжело вздохнул, словно смирившись со своей участью.       — Алим сказал, что похоронил ребёнка, и что не знает, как сказать Хессе, что их долгожданный первенец родился мёртвым. – заговорил Салих спустя ещё пару минут, нарушая и без того затянувшееся молчание. – Он сказал, что был в отчаянии, пока… Пока не услышал стук в дверь. Открыв её, Алим не увидел никого и ничего, кроме стоявшей на пороге корзины, где Алим не без удивления обнаружил ещё совсем маленького ребёнка, которому на вид было ещё всего ничего, от силы несколько часов. Это были вы.       Сказав это, Салих вновь замолчал, бегло оглядываясь вокруг, ища хоть что-то, чем можно было бы смочить враз пересохшее горло, но, как назло, ничего подходящего не приметил.       — И… Что же произошло потом? – поинтересовался кто-то из присутствующих.       — Потом Алим на какое-то время просто замолчал, а затем… тихо рассмеялся. Я сначала растерялся, не понимая, что здесь смешного. Но потом всё встало на свои места. Когда я увидел, что из его глаз явно против его воли слёзы льются. Это у него от нервов всё случилось. Мне уже доводилось что-то такое видеть. Истерика или как оно там ещё называется, я не помню точно. Я тогда только спросил, что он теперь с подкидышем делать собирается, а Алим кое-как сквозь этот самый приступ и ответил, что ничего, оставит этого ребёнка в своей семье и будет воспитывать как своего родного. Сказал, что это сама судьба им с женой второй шанс в виде этого ребёнка дала, а от такого отказываться нельзя. Уж не знаю, знала ли об этом Хесса, но я думаю, что… Капитан?       За откровенными разговорами никто и не заметил, как вышеупомянутый капитан менялся буквально на глазах. Казалось, не заметил этого и сам Нарейн. С каждым новым словом подчинённого ему становилось всё хуже и хуже, о чём свидетельствовали уже совсем не лёгкое головокружение и стремительно расплывавшиеся перед глазами силуэты, которые сам мальчишка по какой-то ведомой лишь ему одному причине упорно игнорировал. Мгновение – и он, устало прикрыв глаза, проваливается в забытье, уже не слыша чужих обеспокоенных голосов и не чувствуя чьих-то сильных рук, подхвативших его ослабевшее тело.