***
Судорожно вздохнув, Нарейн резко распахнул глаза, о чём тут же пожалел. В глаза ударил яркий солнечный свет, из-за которого и так побаливавшую голову пронзило острым приступом боли. Недовольно зашипев, мальчишка, упрямо превозмогая боль, принял сидячее положение и уже хотел было оглядеться по сторонам, чтобы понять, где его угораздило очутиться на этот раз, как вдруг весь обзор перекрыло что-то влажное и прохладное. Убрав с глаз помеху, Нарейн слегка удивился, ведь в своих руках он сжимал компресс, который, судя по всему, наложили или же сменили не так давно. — Надо же, а я сразу и не заметил… – прошептал Нарейн, убирая ненужную теперь тряпку в стоявшую на прикроватном столике ёмкость с водой. По всей видимости, кто-то старательно проявлял заботу о его самочувствии, а это вкупе с подозрительно знакомой обстановкой и по-прежнему непривычно мягкой постелью могло означать только одно: он по-прежнему находится во дворце, а всё произошедшее не было дурным сном. Кстати о снах. Тот голос из странного сна казался Нарейну до боли знакомым. Он был твёрдо уверен в том, что знал его обладателя, но в то же время никак не мог вспомнить ни имени этого человека, ни его лица. Нечто далёкое, но и очень-очень близкое. Нечто, что он, быть может, сам когда-то постарался забыть. Тяжело вздохнув, мальчишка вновь опустился на мягкие подушки и пустым взглядом уставился в пейзаж за окном, словно где-то глубоко в душе лелея надежду отыскать там решение всех своих проблем. Множество мыслей беспокойно роились у него в голове, переплетаясь в единый клубок, распутать который, казалось, было просто невозможно. Однако Нарейн упрямо продолжал свои попытки сложить из отдельных кусочков единую картину. Сама собой всплыла мысль о причине его внезапного погружения в сон и предшествовавших этому событиях. Слова короля Синдбада, откровения Салиха, воспоминания о родителях… Чем больше Нарейн размышлял о сложившейся ситуации, тем больше убеждался в том, что жизнь вопреки его собственным желаниям с каждым днём, что называется, становится всё веселее и веселее. Король Синдбад… Откровенно говоря, Нарейн не испытывал к этому человеку той искренней неприязни, которую так активно старался выказывать на людях. Нарейн и сам до конца не понимал, что испытывает к этому мужчине. Где-то на задворках сознания ещё теплилось такое чувство, как уважение. Нарейн уважал Синдбада как правителя, но вот назвать его своим отцом язык не поворачивался. Недавние откровения Салиха выбили у него почву из-под ног, но, как ни странно, не стали крахом его мироздания. Признаться честно, ещё задолго до всей этой истории он подозревал, что Алим и Хесса были ему неродными родителями. Всё началось ещё в детстве, когда Нарейн начал замечать, что другие дети похожи на своих родителей, а вот он – нет. Когда мальчишка спросил у отца, почему так, он лишь улыбнулся и сказал, что вовсе не внешнее сходство и даже не родная кровь делает людей по-настоящему близкими и родными. Когда же Нарейн спросил его, что же всё-таки делает их «родными и близкими», отец ответил, что он и сам всё поймёт, когда вырастет. Однако напрямую у родителей Нарейн спросить так ничего и не решился. Они любили его, заботились о нём и воспитывали, как родного сына. Он и был для них родным, как и они для него. Где-то глубоко в душе он был готов к тому, что рано или поздно кто-то подтвердит эту догадку, однако в реальности до последнего продолжал надеяться, что этого никогда не произойдёт. Он мог из чистого упрямства отвергать всякие магические доводы, но вот неверие в слова старого друга семьи стало бы самым настоящим проявлением глупости со стороны Нарейна. Да и зачем бы Салих стал ему врать? Нарейн многое бы отдал за то, чтобы переиграть события того рокового дня. Он был бы искренне рад никогда не знать о своём истинном происхождении. Был бы рад и дальше считать себя сыном нищих воров из городских трущоб. Был бы рад и дальше продолжать вместе со своими верными лихими ребятами грабить корабли. Был бы рад до конца дней своих остаться сиротой. Нарейн никогда не хотел становиться принцем. Даже во сне он бы никогда и представить не мог, что станет принцем. Незаконнорожденным сыном короля. Бастардом. Тем не менее, король Синдбад ясно дал понять, что в будущем желает видеть его своим преемником. Следующим королём Синдрии. Нарейну ясно дали понять, что больше не отпустят. И это пугало свободолюбивого мальчишку больше всего. Власть и сопутствующая ей ответственность, которые скуют его тяжёлыми цепями, лишив столь желанной свободы и детской мечты. Он никогда не хотел такой власти. Будучи капитаном, он был готов нести ответственность за свой корабль и жизни членов своей команды, но, став принцем, а затем и королём, он был бы вынужден нести ответственность за целую страну и всех её жителей. Это вещи разного порядка. Это то, чего Нарейн никогда не хотел. Он был твёрдо уверен, что для всех было бы лучше, если бы они с королём никогда не узнали о своём родстве. Было бы лучше, если бы каждый остался при своём. Вдруг дверь в его покои тихонько скрипнула, отвлекая Нарейна от тяжёлых дум. Быстро сориентировавшись, пурпурноволосый прикрыл глаза и выровнял дыхание, притворившись спящим. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы кто-то справлялся о его здоровье или, что в разы хуже, пытался копаться у него в душе. Хотелось просто побыть наедине с собой. Вот в комнату кто-то вошёл, тихо прикрыв за собой дверь. Послышался тихий звук приближающихся шагов. Судя по всему, незваный гость явно не желал разбудить Нарейна. Совсем чуть-чуть, чтобы было незаметно, приоткрыв глаза, Нарейн увидел, как над ним склонилась чья-то фигура. Дальнейшие события произошли буквально за доли секунды. Резко распахнув глаза, Нарейн схватил визитёра и резко опрокинул его на кровать, усевшись сверху. Повнимательней присмотревшись к своей «добыче», он удивился. Снизу вверх, широко распахнув золотистые глаза, на него смотрел паренёк с голубыми волосами, которому на вид было примерно столько же лет, сколько и самому Нарейну. — Ты ещё кто такой? – строго спросил пурпурноволосый, слезая с незнакомца и садясь рядом с ним. Парнишка тут же принял сидячее положение, не сводя при этом с Нарейна изучающего взгляда. — Извини… те, что разбудил. Я не хотел, честно-честно. – неловко улыбнувшись, сказал незнакомец, а затем протянул Нарейну руку. – Меня Кикирику зовут. Жест незнакомого мальчишки привёл пурпурноволосого в лёгкий ступор, но, быстро придя в себя, он всё же пожал протянутую ему руку. — Нарейн. – представился пурпурноволосый. – Так кто ты такой и что здесь делаешь? И тут парнишка растерялся, будто бы и сам понятия не имел, что привело его в покои новоявленного синдрийского принца. А тем временем, стоило Нарейну повнимательней присмотреться к своему новому знакомому, в его голову пришла внезапная догадка. — Погоди-ка… А ты случаем не приходишься родственником одному из генералов короля? – поинтересовался он, ещё пристальней вглядываясь в черты лица напротив. – Хинахохо, кажется. — Да, это мой отец! – кивнул Кикирику, чему-то улыбнувшись. – А оказался я здесь… Отец обещал показать мне сына короля Синдбада. Обещал познакомить. Но в последнее время он был так занят, вот я и… — Дай угадаю. – перебил его Нарейн. – Решил не дожидаться отца и сам прийти познакомиться? В ответ на это Кикирику смущённо кивнул, молча подтверждая его слова. Нарейн беззлобно усмехнулся. Похоже, слава о внезапно обретённом сыне короля шла впереди него самого. — Ну, считай, что познакомился. — Скажи, а это правда, что ты… Но не успел Кикирику договорить, как за дверью послышались чьи-то шаги. — Прячься! – громким шёпотом приказал он своему новому знакомому, настойчиво толкая его в плечо. Впрочем, тот понял его быстро и без лишних слов. Кикирику едва успел спрятаться под кроватью, как в покои вошли уже знакомые Нарейну служанки. — Ваше Высочество, вы очень вовремя пришли в себя. – улыбнувшись, сказала одна из них. — Его Величество просил проверить, очнулись вы или нет. – сказала другая. — А если всё-таки очнулись, то помочь вам привести себя в порядок и сопроводить на завтрак. Услышав это, Нарейн с трудом подавил рвущийся наружу страдальческий стон. Похоже, более близкое знакомство придётся отложить на неопределённый срок, как и отдых в одиночестве.***
Новый день нравился Нарейну всё меньше и меньше. Всё та же ненавистная одежда, всё те же знакомые лица. Неприятным сюрпризом оказался тот факт, что он вынужден был присутствовать на завтраке с королём и его генералами. Однако приятной неожиданностью оказалось то, что на этот завтрак оказались приглашены и его ребята. Нарейн даже обрадовался, пока не понял, что те ведут себя как-то уж слишком тихо, разве что поздороваться со своим капитаном не забыли. Слишком всё это было подозрительно. Словно бы за время отсутствия Нарейна произошло что-то весьма и весьма «интересное». Что ж, он непременно разберётся с этим чуть позже. Рядом с королём сидели его генералы, рядом с Нарейном – его команда, и никто из присутствующих по какой-то причине не решался первым завязать разговор. В конце концов, сделать это решился сам Нарейн. — Ваше Величество… — Этот официоз ни к чему, Нарейн. – перебил его Синдбад, слегка улыбнувшись. – Я понимаю, что тебе трудно обращаться ко мне как к отцу, но и обращаться ко мне столь официально я нахожу слегка неуместным. Если ты испытываешь с этим какие-то трудности, то вполне можешь обращаться ко мне по имени. Уверяю тебя, в этом нет ничего дурного. — Я хотел кое-что спросить. – проигнорировав слова короля, продолжил мальчишка. – Вы позволите? — Конечно. — Что стало с теми людьми, напавшими на меня? Они ещё живы? Вопрос на мгновение поставил короля в тупик, однако он быстро взял себя в руки. — На данный момент они находятся под стражей. Я планировал допросить их в ближайшее время, а уже потом определиться с их дальнейшей судьбой. Почему ты об этом спрашиваешь? — Я хотел бы присутствовать при допросе. – невозмутимо заявил Нарейн. – Если вы позволите, конечно. В ответ на это мужчина снисходительно улыбнулся. — Что ж, если ты действительно этого хочешь, то я не вижу веских причин отказывать тебе, Нарейн. Нарейн лишь молча кивнул, показывая, что доволен таким ответом. Мысленно он даже немного порадовался тому, что никто не стал задавать ему лишних вопросов о том, зачем ему понадобилось присутствовать при допросе пленных членов Аль-Сармен. У Нарейна к этим двоим были свои вопросы. В первую очередь ему хотелось узнать, зачем он понадобился их организации. Внутреннее чутьё подсказывало, что навряд ли эта организация планировала использовать его в качестве ценного заложника. Пусть подобное развитие событий и было вполне правдоподобно, но как-то слишком мелковато. Но тогда что? Несмотря на обилие еды, есть совершенно не хотелось. И тут внимание пурпурноволосого мальчишки привлёк золотой кубок с виноградным соком, который явно предназначался ему. Надеясь хоть немного отвлечься от дурных мыслей, Нарейн бросил на короля мимолётный взгляд и, поднеся к губам кубок, сделал небольшой глоток. В следующую секунду произошло то, что немало удивило всех присутствующих: лицо мальчишки исказилось в болезненной гримасе и приобрело какой-то нездоровый оттенок, левое веко нервно дёрнулось, а в следующее мгновение Нарейн закрыл руками рот, словно сдерживая рвотные позывы, выскочил из-за стола, едва не опрокинув при этом свой стул, и со всех ног бросился прочь из обеденного зала, да так быстро, что сидевший на его плече Наби свалился бы на пол, если бы вовремя не успел ухватиться за край накидки. Спустя какое-то непродолжительное время, едва осознав происходящее, вслед за своим капитаном кинулись четверо самых молодых членов его команды: Хикахано, Лионис, а также Рин и Ран. Все остальные лишь недоумённо смотрели в сторону двери, за которой те скрылись несколькими секундами ранее. — Что было в том кубке? – настороженно поинтересовался Гир. — Вино. – неуверенно ответил Синдбад, своим ответом привлекая к себе пристальное внимание нескольких пар глаз. — Только не это. – как-то обречённо выдохнул Салих, устало прикрыв рукой глаза и покачав головой. — Да уж, только этого нам сейчас и не хватало. – фыркнул Ромул, скрестив руки на груди и бросив на короля недовольный взгляд. — Теперь молитесь, чтоб ребята успели догнать его прежде, чем он успеет разукрасить вам весь дворец. – усмехнулся Рэт, хотя сложившаяся ситуация его нисколько не веселила. — Как ты вообще до такого додумался, Син? – спросил Джафар, укоризненно глядя на пурпурноволосого мужчину. – Он же ещё совсем ребёнок! — Но я и подумать не мог… Синдбад замолчал, не зная, что можно сказать в своё оправдание. Да и что тут скажешь? «Извините, я просто хотел наладить диалог с сыном вот и попросил слуг налить ему вина, чтобы он стал разговорчивее»? — А в чём, собственно, дело? – спросил Шарркан, недоумённо почесав затылок. – Это же всего лишь вино, притом очень даже неплохое. В чём проблема-то? Салих, который, казалось, только-только отошёл от своих душевных переживаний, горестно вздохнул, словно ему предстояло по десятому кругу объяснять очевидную истину. — А вся проблема, как вы выразились, как раз таки и заключается в том, что Нарейн на дух не переносит алкоголь. Особенно вино. И не важно, какого качества. И вот почему…***
В тот день ничто не предвещало беды. Алим тогда решил наведаться в трактир Салиха, чтобы уладить кое-какие дела, а пятилетний Нарейн уговорил отца взять его с собой. Ему нравилось заходить в гости к доброму дедушке, особенно если тот угощал Нарейна и его друзей чем-то вкусным или рассказывал что-нибудь интересное. Алим часто в шутку упрекал сына за то, что ему просто нравится попрошайничать, Салих же, напротив, оправдывал мальчика, уверяя, что не разорится, если пару-тройку раз накормит голодного ребёнка. Хоть Алим и утверждал, что их семья не бедствует, но на слова старого приятеля лишь снисходительно улыбался и качал головой. Придя в трактир, Алим оставил сына на попечение хозяина, сказав, что ему нужно ненадолго отлучиться. Салих усадил ребёнка за стол, поставил перед ним тарелку с аппетитно пахнущим рагу и, сев рядом, принялся расспрашивать, как у него идут дела, и не произошло ли у него чего интересного. Однако не прошло и нескольких минут, как с кухни, которая, по всей видимости, осталась без присмотра, стал доноситься подозрительный запах гари. Чертыхнувшись, Салих поспешил на кухню, чтобы посмотреть, в чём там было дело. Оставшись один, Нарейн быстро съел свою порцию угощения и мог бы спокойно подождать, пока за ним вернётся кто-нибудь из взрослых, если бы ему вдруг не захотелось пить. Оглядевшись по сторонам, мальчик заприметил стоявший на одном из столов по соседству кувшин. В дневное время посетителей в трактире было немного, но и они не обращали на маленького ребёнка ровным счётом никакого внимания, что, впрочем, было ему только на руку. Подойдя к столу, Нарейн взял в руки кувшин, принюхался к его содержимому и тут же недовольно поморщил нос, почувствовав непривычный кисловатый запах. Очевидно, в кувшине был виноградный сок, вот только его запах слегка смутил Нарейна. Смутил, но не остановил. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что посетителей трактира он по-прежнему не интересует, мальчик поднёс кувшин к губам и сделал небольшой глоток. Вкус у этого сока оказался таким же непривычным, как и запах: кисловато-горьковатый, но всё же сладкий. Не придав этому обстоятельству большого значения, Нарейн решил, что Салих не будет против, если он сделает ещё несколько глотков. О том, что сок мог оказаться испорченным или же вовсе соком не являлся, маленький мальчик вовсе не задумался. Вернувшись спустя какое-то время, Салих обнаружил лежавшего на столе пурпурноволосого мальчика и пустой кувшин из-под домашнего вина. Вечером того же дня Нарейн лежал в своей кровати, не в силах пошевелить даже пальцем. Днём Алим, вернувшись за своим ребёнком, обнаружил его в весьма плачевном состоянии и не на шутку перепуганного Салиха. Узнав о произошедшем, мужчина подхватил уже ничего не соображавшего сына на руки и поспешил отнести его домой. Сказать, что Нарейн чувствовал себя плохо, означало бы не сказать ничего. Его тело бросало то в холод, то в жар, голова, казалось, вот-вот должна была расколоться на части, а желудок то и дело скручивало от рвотных позывов, несмотря на то, что тот уже давно опустел. Самому Нарейну, хоть он и соображал в таком состоянии с большим трудом, казалось, что ещё немного, и он начнёт выплёвывать собственные внутренности или же его вот-вот вывернет наизнанку. Рядом с его кроватью сидела побледневшая от беспокойства Хесса, которая периодически меняла компресс на его голове и поправляла одеяло. Хоть женщина изо всех сил старалась этого не показывать, чтобы не делать сыну ещё хуже, тот догадывался, что мама сейчас чувствует себя лишь немногим лучше его самого. Вот в комнату вошёл Алим. Брови его были сурово сдвинуты к переносице, губы сжаты в тонкую полоску, выдавая его беспокойство, а в руках он держал глиняную кружку. — Как он? – тихо спросил мужчина у своей жены. В ответ та, обернувшись вполоборота и посмотрев на мужа уставшим взглядом, лишь молча покачала головой. Отдав Хессе кружку и дождавшись, пока та выйдет в соседнюю комнату, Алим сел на стул рядом с постелью Нарейна. — Как ты себя чувствуешь, сынок? – стараясь не выдавать своего беспокойства, поинтересовался Алим, убирая со лба сына прилипшие от пота волосы. На вопрос родителя мальчик смог ответить лишь бессвязным мычанием. Алим незаметно для сына сжал от злости кулаки. Он был зол даже не на Салиха, на которого оставил сына, за то, что тот за ним не доглядел. Он злился прежде всего на самого себя, ведь это именно он допустил сложившуюся ситуацию, взяв с собой маленького ребёнка, коим являлся Нарейн. Теперь их маленький мальчик находился на грани жизни и смерти, ведь целого кувшина вина, который тот выпил, по ошибке приняв за сок, могло бы хватить на то, чтобы подкосились ноги у взрослого человека, чего уж говорить о ребёнке. И во всём этом виноват только сам Алим. — Пап. – едва слышным от слабости голосом позвал отца Нарейн. – Кажется, я сейчас усну… — Ну-ну, сынок. – приговаривал Алим, успокаивающе поглаживая ребёнка по голове. – Потерпи ещё немного и сможешь как следует отдохнуть. При взгляде на страдающее дитя сердце мужчины болезненно сжималось, однако он мог лишь успокаивать его словами, пытаясь внушить мысль, что всё будет хорошо, хотя сам не был в этом уверен. Оставалось надеяться, что Хесса сможет приготовить отвар, который должен был хотя бы немного облегчить страдания Нарейна. О том, что могло случиться в противном случае, Алим старался даже не задумываться. От печальных мыслей мужчину отвлёк судорожный всхлип. — Но я не хочу засыпать, пап! – дрогнувшим от подступающего плача голоском произнёс Нарейн. – Я боюсь, пап! А вдруг я усну и… и больше не проснусь? — Не говори глупостей, Нарейн. Уверен, с тобой всё будет в полном порядке. – заверил его отец и для пущей убедительности тепло улыбнулся, что стоило ему немало душевных сил. Спустя несколько минут в комнату вернулась Хесса, держа в руках всё ту же кружку, от которой шёл слабый пар. Подойдя к мужу и ребёнку, она села на край кровати и, слегка подув на содержимое кружки, остужая, поднесла посуду к губам сына. — Вот, выпей, солнышко, и тебе сразу станет легче. Алим помог приподнять Нарейну голову, и тот принялся покорно пить предложенное ему питьё небольшими глотками. Запах каких-то трав и горьковатый привкус, но ребёнок и не думал сопротивляться, ибо у него просто не осталось на это сил. Лишь бы всё это поскорее закончилось. Когда его голова вновь опустилась на подушку, а без того помутневшее сознание было готово в любой момент провалиться в спасительную темноту, Нарейн, устало прикрыв глаза, мысленно поклялся, что если ему всё-таки посчастливится встретить новый день, то он в жизни по доброй воле не возьмёт в рот и капли алкоголя. Особенно если это будет вино.***
Закончив свой рассказ, Салих внимательно посмотрел на пурпурноволосого мужчину, словно бы пытаясь понять, о чём тот думает в этот самый момент. На самом деле была ещё одна причина, по которой капитан «Хелиоса», мягко говоря, недолюбливал алкоголь, о которой кок по вполне понятным причинам решил умолчать. И носила эта причина не сколько личный, сколько практичный характер. Зачастую не только на пиратских кораблях, но и на самых обычных торговых судах неотъемлемым атрибутом являлся запах подгнивших продуктов, немытого человеческого тела и морской соли. В трюме нередко заводилась нежелательная живность, которая порой портила не только запас провианта, но и жизнь всем прочим обитателям корабля. На «Хелиосе» ни о чём таком и речи быть не могло. А всё потому, что капитан корабля, Нарейн Маревар, очень трепетно относился к своему детищу, а потому ревностно следил за его благосостоянием и всякий раз грозился отправить за борт того, в чьё дежурство на корабле заведётся посторонняя живность. Только с провиантом дело обстояло сложнее. Одной из первых проблем, с которыми в своё время пришлось столкнуться юному капитану, стала скорая порча продуктов и пресной воды, которые в особо жаркие дни могли испортиться уже на вторые сутки. Если из еды ещё можно было что-то засолить, чтобы портилась не так быстро, то в воду первый помощник настойчиво пытался уговорить капитана добавлять ром, который мог бы помочь перебить неприятный запах. Однако из этого вытекала другая проблема: сам Нарейн на дух не переносил алкоголь ни в каком виде, пусть даже и разбавленном, и если для прочих пиратов сильно разбавленный водой ром действительно мог бы стать неплохим вариантом, то их капитана заставлял лихорадочно искать альтернативный выход. Не прошло и месяца, как на корабле вместо обычных деревянных бочек появились странного вида металлические ёмкости, которые по непонятным для членов экипажа причинам всегда оставались холодными, а потому простая вода в них оставалась свежей в разы дольше, чем раньше. И пусть большую часть заготовленной воды команда всё равно тайком продолжала разбавлять ромом, их капитан был собой вполне доволен, ведь в его личной каюте на рабочем столе всегда стоял графин чистейшей живительной влаги. Теперь ром в своё питьё прочие пираты добавляли скорее по старой привычке и не так уж много, чтобы не захмелеть, ведь капитан их пьянства на своём корабле терпеть не стал бы. В конце концов, пьяные пираты – лёгкая добыча для «законников». Теперь короля Синдрии прожигали недовольные взгляды не только подчинённых Нарейна, но и его собственных генералов. И от этого взгляда хотелось провалиться под землю. — Бедный Нарейн. – тяжело вздохнула Писти, с грустью взглянув на ту самую дверь, за которой не так давно скрылся вышеупомянутый мальчишка и часть его команды. – Сомневаюсь, что он скоро забудет этот завтрак. — А я вот сомневаюсь, что он так просто спустит с рук нашему королю этот инцидент. – сказал Масрур, от чего Синдбад, казалось, даже слегка побледнел. — Боюсь, эту неловкость уж точно не уладишь задушевной беседой и парой-тройкой чаш с чем-нибудь покрепче. – выдал Хинахохо, задумчиво почесав затылок. Остальные генералы предпочли молча выказать своё согласие со всем вышесказанным. Спустя какое-то время напряжённого молчания, показавшегося всем присутствующим мучительной вечностью, дверь в обеденный зал медленно распахнулась. Первым в зал вошёл Хикахано, несший на руках несопротивляющегося Нарейна, а вслед за ним вошли Лионис, Рин и Ран, которые, как показалось некоторым присутствующим, с некой долей ревности смотрели на представителя племени Имчакк, к чьей груди беспомощно прижимался их юный капитан. Глядя на столь плачевное зрелище, Ямурайха уже собиралась встать из-за стола, чтобы попытаться оказать мальчику хоть какую-то помощь, но была остановлена пронзительным взглядом Салиха. — Сидите уж, юная леди, а мы и сами своими силами прекрасно справимся. Не успела девушка возразить, как старик уже подошёл к Хикахано, который так и не удосужился отпустить их капитана. Тяжело вздохнув, Салих отцепил от своего пояса небольшую фляжку и протянул её Нарейну, который, несмотря на свой помятый и болезненный вид, уверенным движением взял протянутую ему фляжку и, не задумываясь, залпом выпил всё её содержимое. Слегка поморщившись и немного переведя дух, он вернул опустевшую фляжку Салиху. — Спасибо, а то я уж было подумал, что так и загнусь. Глупее смерти так сразу и не придумаешь, если честно. – устало сказал Нарейн, но уже в следующую секунду его голос резко изменился, став холодным и решительным. – А вам, Ваше Величество, я это ещё обязательно припомню. И взгляд, которым сын в этот самый момент одарил своего отца, явно не предвещал ничего хорошего.