***
Утро следующего дня встретило Нарейна бодростью во всём теле и необычайно хорошим настроением, ведь ему впервые за долгое время удалось как следует выспаться, и, как бы странно это ни звучало, даже служанки с их «ритуалом прихорашивания» не смогли этого испортить. Что, впрочем, удалось сделать известию об очередном завтраке в компании синдрийского короля. Но совсем немного, поскольку Нарейна не покидало ощущение, что сегодня должно произойти нечто хорошее. И он даже догадывался, что это могло быть. — Знаешь, Нарейн, я долго думал над нашим вчерашним разговором и твоими словами в частности. – сказал Синдбад, когда они завтракали за одним столом. На этот раз за столом не оказалось генералов короля, что даже порадовало Нарейна, однако не было и его парней, что уже немного удручало. — И что же вы решили? – словно между делом спросил Нарейн, продолжая разглядывать виноградный сок в своём кубке. — Как уже было сказано, я долго думал и наконец принял решение. – ответил мужчина и загадочно улыбнулся. – Но прежде, чем я дам тебе ответ, мне бы хотелось задать тебе вопрос. Ты позволишь? После этих слов пурпурноволосый мальчишка едва заметно напрягся. «Вопрос, значит? Звучит занятно. Интересно, стоит ли начинать волноваться?». — Интересно. А от моего ответа будет зависеть ваше окончательное решение? – настороженно поинтересовался Нарейн. — Вполне возможно. «Значит, придётся быть осторожнее со своими словами». — Если быть точнее, то это не совсем вопрос, а скорее просьба. – всё также загадочно улыбаясь, продолжил Синдбад. – Не мог бы ты рассказать мне чуть больше о своей команде? Мне бы хотелось знать хоть что-то о людях, которым доверяет мой сын. «В самом деле? Что ж, тогда это вам стоит быть осторожнее, Ваше Величество, ведь мой ответ может вам и не понравиться. Впрочем, вам ведь и не обязательно знать всё, не так ли? Сами ведь сказали «чуть больше». — Даже не знаю, что и сказать. – ответил Нарейн, задумчиво почесав затылок. – Своей просьбой вы поставили меня в тупик. С одной стороны, я бы мог вам кое-что рассказать о своих ребятах, но с другой… Вы ведь наверняка понимаете, что есть такие вещи, которые я просто не в праве рассказать. Доверие между командиром и его подчинёнными, но в нашем же случае между капитаном и его командой, и всякое такое. Вы ведь понимаете, к чему я веду? Синдбад утвердительно кивнул. — Конечно, я тебя прекрасно понимаю. Ты можешь рассказать мне о своих людях только то, что сам сочтёшь нужным, но, конечно, желательно как можно больше. — В таком случае я даже не знаю, с кого начать. – задумался Нарейн, но спустя несколько минут раздумий, вздохнув, продолжил. – Что ж, тогда, пожалуй, будем отталкиваться от старшинства положения. Итак, кто там у нас? Ах да, Гир. Суровый на вид темнокожий дядька. Мой первый помощник и фактически правая рука, приглядывает за делами на корабле в моё отсутствие, исполнительный. И, как он сам утверждает, бывший гладиатор. По понятным причинам вспоминать о своём прошлом особо не любит, так что даже не пытайтесь разговорить его на эту тему. Он был одним из первых членов моей команды, с кем я познакомился, ещё в Реме, когда только-только собирался обзавестись кораблём. Следующий у нас Ромул, наш корабельный инженер и что-то вроде непризнанного у себя на родине гения. Также стоит в рядах первых. Вдаваться в подробности не стану и скажу только, что дело своё он знает очень хорошо. Не особо разговорчив, но это ему никогда особо и не мешало. Спешу предупредить вас, чтобы вы никогда не пытались узнать у него, при каких обстоятельствах он лишился ноги, иначе рискуете отхватить по первое число. Далее у нас на очереди Салих, мой земляк, занимающий должность кока. С этим добрым дедушкой я был знаком ещё задолго до того, как началась вся эта кутерьма. Готовит он просто восхитительно, поэтому на корабле он находится на своём месте, чем вполне доволен. Рэт, которого остальные ребята прозвали Крысой. Не безосновательно, между прочим, и дело тут не только во внешнем сходстве. Ловкий малый и, как и этот грызун, способен протиснуться практически везде. Познакомились мы с ним в одном небольшом городке Партевии, когда этот паршивец пытался обокрасть одного из моих ребят, что у него почти получилось. Наш вперёдсмотрящий. Далее идут Рин и Ран. Родом из одной небольшой провинции Империи Ко. Близнецы, и этим всё сказано. Частенько спорят по всяким пустякам, но это не отменяет того факта, что эти двое друг для друга – самые близкие люди на свете. Как и Рэт, эта парочка – те ещё шутники, любят подурачиться. На корабле занимают должность матросов, которые по мере своих сил помогают остальным членам команды, если в том вдруг возникает необходимость. И последние, о ком мне хотелось бы рассказать, это Хикахано и Лионис. Думаю, по внешности этих ребят и так понятно, кто откуда родом. Имчакк и Сасан соответственно. Сказать по правде, не особо чем-то отличаются от предыдущих двух оболтусов, с той лишь разницей, что Лионис в силу воспитания ведёт себя гораздо сдержаннее, а вот Хикахано… Ну, про этого здоровяка можно с уверенностью сказать, что порой он ведёт себя излишне эмоционально. Вот, собственно, и всё. Про всех рассказал и ни про кого вроде бы не забыл. Такая вот у меня небольшая, но сплочённая, несмотря на разношёрстность, команда. За два с небольшим года мы с этими ребятами через многое успели пройти, благодаря чему я с уверенностью могу сказать, что я доверяю этим людям, как самому себе, зная, что они меня не подведут. Когда Нарейн закончил свой рассказ, в обеденном зале повисла тишина. Всё это время Синдбад с задумчивым видом над чем-то размышлял, тогда как его сын напряжённо ожидал его ответа, пытаясь вспомнить, не сболтнул ли он чего лишнего. — Вот как… – первым нарушил молчание король. – Что ж, в принципе, я услышал всё, что хотел. — И каков ваш ответ? — Хорошо, я согласен отпустить тебя вместе с твоими людьми и Аладдином в плавание и даже обеспечу тебя всеми необходимыми ресурсами, но с двумя условиями. Последние слова мужчины заставили Нарейна напрячься. — И что же это за условия? — Устроишь мне экскурсию по своему кораблю? – добродушно улыбнувшись, сказал Синдбад. – Очень уж мне хочется посмотреть на то, о чём мечтал мой сын. Услышав вопрос, Нарейн слегка опешил. «Что? Он сейчас серьёзно? Неужели всё и вправду так просто?». — С удовольствием, но… Какое же второе условие? После этих слов улыбка короля изменилась, из добродушной став более… хитрой? — А об этом ты узнаешь уже непосредственно в тот день, когда вы будете готовы отправиться в плавание…***
Сразу после разговора с отцом Нарейн поспешил закончить завтрак, объяснив это тем, что у него образовалась целая куча неотложных дел. Отчасти это действительно было так. Первым делом Нарейн отыскал свою команду и сообщил им, что очень скоро они покинут это место и смогут вновь отправиться в плавание. Стоит ли говорить, что радости пиратов не было предела. Отдав последние распоряжения по приготовлению, он решил навестить лежавших в лазарете близнецов. С какой целью он делал это на этот раз, он не знал. Возможно, никакой цели и не было, и им двигало необъяснимое желание как-то поддержать этих людей и, быть может, скрасить одиночество. Да, возможно, действительно звучит странно, но почему-то казалось, что это определение было ближе всего к правде. Вот только не успел он зайти в лазарет, как услышал разговор двух находившихся внутри людей. —… и всё-таки жаль их, ещё совсем молодые были. — И не говори. Но хотя бы недолго мучились… Нарейн поначалу даже не понял, о чём шла речь, но когда до него дошёл смысл сказанных слов… В тот момент ему показалось, что он наяву услышал, как в его душе что-то оборвалось.***
Глядя на то, как горел огонь погребальных костров, юный капитан и синдрийский принц в одном лице размышлял, не обращая внимания ни на кого из стоявших рядом с ним людей и даже на сидевшую на его плече обезьянку. Стоит сказать, что отношение Нарейна к смерти было весьма и весьма неоднозначным. С ранних лет родители учили его, что не стоит воспринимать смерть как неизбежный конец всего сущего. Алим и Хесса учили своего сына, что смерть – не всегда что-то ужасное. Для одних смерть – избавление от прижизненных мучений, для других – шанс на лучшее в новой жизни, а для кого-то – шанс искупить свои грехи. Последнего тогда ещё совсем юный Нарейн никак понять не мог. За искупление каких таких грехов необходимо расплачиваться собственной жизнью или же отнимать жизнь у других людей? Ответ на этот вопрос никто из родителей Нарейну тогда так никто дать и не решился, и в этом-то и заключалась вся проблема. Нарейн мог понять и даже принять естественную смерть. Как ему объясняли родители, когда человек становится слишком старым или же долго и тяжело болеет, то он засыпает вечным сном, чтобы проснуться уже в другой жизни. Это, пусть и с трудом, Нарейн понять всё же смог. Но как стоит относиться к насильственной смерти? Уже в детстве Нарейн знал, что есть и такая, ибо жизнь в городских трущобах была весьма суровой и нередко преподносила столь же суровые уроки выживания. Но ведь убийство одного человека другим уже ведь никак не назовёшь «вечным сном»? Да и как уснёшь, например, с перерезанным горлом или вспоротым животом? Хвала небесам, воочию Нарейн ничего этого никогда не видел, но вот слышать о таком ему доводилось. «Проснутся» ли такие люди уже в другой жизни, если «уснули» не так, как все остальные, не так как положено? Да и зачем люди убивают себе подобных? Увы, этого ребёнку понять было не дано, да и не стремился никто ему этого объяснить. Только став старше, Нарейн смог понять, почему люди так поступают. Понять, но не принять. Причины могут быть самыми разными, но зачастую весьма и весьма скверными: корысть, зависть, ненависть, ревность… или, что самое мерзкое, само желание кого-то убить, не имея на то вообще никакой причины и руководствуясь лишь стремлением утолить низменную жажду крови. Нарейн и сам порой задавался вопросом, смог бы ли он отнять чью-то жизнь, и всякий раз приходил к одному и тому же выводу. Да, смог бы, если бы кто-то угрожал ему самому или же его близким. Защищаясь и защищая – смог бы, но ради удовольствия – никогда. Нарейн всегда презирал убийц и искренне надеялся, что ему никогда не придётся стать одним из них. То, что им довелось сегодня увидеть, заставило его задуматься. Он не желал смерти близнецам, хотя и был уверен, что они заслуживали наказания. То, что с ними произошло… Определённо, это была не самая лёгкая смерть. Нарейну даже было жаль этих людей. В какой-то степени. В конце концов, они, если судить по их же собственным словам, знали, на что шли и чем рисковали, или как минимум догадывались. Скорее всего, они до последнего надеялись избежать подобной участи, пусть и были к ней подсознательно готовы. На самом же деле Нарейн впервые столкнулся со смертью ещё задолго до того, как на его глазах казнили людей, которых он всю жизнь называл родителями, не говоря уже об этом злосчастном дне. Он вспомнил. Он всё вспомнил…***
В небольшом покосившемся бараке на окраине трущоб ютилось сразу несколько семей. До недавнего времени в одной из комнат этого так называемого дома жил и Амаль вместе со своим отцом, однако после исчезновения родителя мальчишку-сироту вытеснили из небольшой комнатушки в ещё меньший чулан. Узнав об этом, Нарейн стал уговаривать родителей взять его к себе. Алим и Хесса не были против, поэтому уже очень скоро Амаль перебрался в их дом. События, о которых сейчас пойдёт речь, произошли спустя год, когда обоим мальчишкам исполнилось по восемь лет. В тот день Нарейн, обеспокоенный внезапным исчезновением названного брата, решил отправиться на его поиски. Пропажа обнаружилась ещё утром, однако родители хоть и были взволнованы не меньше самого Нарейна, уговорили сына подождать до вечера, надеясь, что к этому времени маленький «беглец» объявится сам. На сердце было нехорошее предчувствие, поэтому едва солнце стало склоняться к горизонту, как пурпурноволосый мальчишка в сопровождении отца едва ли не бегом отправился в единственное, по его мнению, место, где мог находиться Амаль. Раньше, когда ему доводилось заходить за другом прямо к нему домой, Нарейн всякий раз старался надолго не задерживаться в этом месте. Что ни говори, а взгляды здешних обитателей ему не особо нравились. Именно поэтому Амаль чаще сам заходил за другом, чтобы позвать его погулять. Но сейчас определённо был не тот случай. Зайдя в покосившийся барак, пурпурноволосый удивился непривычной для этого места тишине, но долго заострять на этом внимания он не стал: нужно было во что бы то ни стало отыскать Амаля. Обогнав отца, Нарейн бросился на второй этаж. Заглянув сначала в бывшую комнату друга и его отца и не обнаружив там никого, мальчишка направился в чулан, но и там, как оказалось, его не ждало ничего примечательного. Единственное небольшое окошко в чулане было плотно занавешено старой тряпкой, и теперь в бывшем жилище Амаля царил бы полный мрак, если бы не тусклый свет из коридора, проникавший сквозь распахнутую настежь дверь. Осмотревшись и поняв, что друга и здесь нет, раздосадованный Нарейн уже собирался уйти, как вдруг его внимание привлекла ничем на первый взгляд не примечательная кучка тряпья в углу чулана. Сам не зная почему, мальчишка решил подойти поближе, но едва он отодвинул в сторону старое тонкое покрывало, лежавшее на самом верху, как от неожиданности отшатнулся в сторону. Там, под кучей тряпья, неподвижно лежал его названный брат. Быстро придя в себя, Нарейн вновь приблизился к Амалю. Выглядел тот, мягко говоря, неважно: длинные тёмно-зелёные волосы были спутаны и напоминали паклю, а сам паренёк был бледен, словно полотно, и не подавал никаких признаков жизни, не было ни намёка даже на слабое дыхание. Решив, что Амаль просто спит, Нарейн попытался его растормошить, попутно удивляясь тому, какая у него холодная кожа, несмотря на то, что в бараке, как и на улице, было почти что жарко. — Нарейн, сынок, где ты? – раздался где-то неподалёку в коридоре голос Алима. — Я здесь, пап. – откликнулся Нарейн, не оставляя бесплодных попыток растолкать лучшего друга. – Иди скорее сюда, я Амаля нашёл, но с ним что-то не так! Уже в следующую минуту Алим стоял в дверном проёме, загораживая своей фигурой практически весь попадавший внутрь чулана свет, но даже это не помешало Нарейну разглядеть полный беспокойства взгляд родителя, который, судя по всему, также был не в восторге от пребывания в этом месте. Мужчина уже собирался что-то сказать, но, заметив Амаля, который по какой-то непонятной для Нарейна причине всё никак не просыпался, не смог вымолвить и слова. Подойдя к мальчишкам, Алим жестом отстранил ничего не понимающего Нарейна в сторону, а сам сначала положил голову на грудь Амаля, прислушиваясь, а затем отстранился и дотронулся до его шеи, что-то проверяя. Спустя некоторое время он тяжело вздохнул, отстранился и покачал головой. — Возвращайся домой, Нарейн, и передай маме, что я тоже скоро вернусь. — А как же Амаль, пап? С ним всё будет в порядке? На этот вопрос Алим ничего не ответил и лишь грустно улыбнулся, словно бы надеясь таким образом успокоить сына и показать, что всё хорошо. — Иди домой, сынок, я потом тебе всё объясню.***
Всю следующую ночь после церемонии Нарейн провёл в тяжёлых раздумьях, периодически бросая взгляды на медный браслет, который ему незадолго до своей смерти подарил Амаль. Теперь, став достаточно взрослым, он понимал, что это и вправду была смерть, а вовсе не глубокий сон, как тогда казалось наивному ребёнку. Он в упор не мог вспомнить того, что в тот день ему сказал отец и говорил ли он что-нибудь вообще, но мог до мельчайших подробностей описать тот момент, когда обнаружил бездыханное тело своего лучшего друга и названного брата в куче тряпья. Почему он никогда не вспоминал об этом до сегодняшнего дня, словно это был не какой-то важный фрагмент его жизни, а всего лишь дурной сон? Неужели у него и вправду что-то не в порядке с головой и началось это ещё задолго до всей этой сумбурной истории с кровным родством? Сразу после церемонии погребения Нарейн отыскал в толпе Аладдина и сообщил ему радостную новость о том, что король дал добро на их путешествие и даже согласился его проспонсировать, после чего поспешил вернуться обратно во дворец, где заперся в своих покоях, предварительно сообщив парочке уже знакомых служанок, что не хочет никого видеть и что к ужину его могут не ждать. Были ли служанки убедительны или же в этот вечер никому не было до него дела? Этого Нарейн не знал, но в любом случае был благодарен уже за то, что его никто не беспокоил, ведь ему было вполне достаточно присутствия Наби, который по-своему пытался успокоить хозяина. От нахлынувших на него за день событий голова Нарейна едва ли не раскалывалась на части, отчего уснуть удалось лишь под утро. Последнее, о чём успел подумать Нарейн, прежде чем провалиться в спасительную темноту сна, было то, куда они направятся после того, как покинут Синдрию и помогут своим новым знакомым. Пожалуй, было бы неплохо для начала наведаться к Клеосу и уладить дела, касающиеся старого долга, а там уже видно будет…