***
Всё тело от волос на голове до кончиков пальцев на ногах окутывала блаженная нега, из-за которой даже открывать глаза совершенно не хотелось, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги и пойти заниматься какими-то делами, поэтому Нарейн лишь возмущённо засопел и, почесав живот, перевернулся на другой бок, когда кто-то в ненавязчивом жесте дотронулся до его плеча, желая привлечь к себе внимание. В голове не было ни единой мысли как о том, кто мог пытаться его разбудить, так и о том, где он сейчас находится, но данный факт мальчишку почему-то совершенно не волновал. Однако родной, знакомый с детства голос, негромким шёпотом раздавшийся над самым ухом, расставил всё по своим местам. — Вставай, сынок, что-то ты сегодня совсем заспался – уже почти полдень. Услышав эти слова, Нарейн резко распахнул глаза, встретившись взглядами с серыми глазами человека напротив, чьё лицо было всего в нескольких сантиметрах от его собственного. — Папа… – вздохнул он, потирая руками сонные глаза. – Да, ты прав. Что-то я… должно быть, опять заснул слишком поздно. Впредь постараюсь ложиться пораньше. — Рад это слышать. – ласково улыбнувшись, сказал мужчина и отошёл немного в сторону. – Надеюсь, ты не забыл, что на днях напросился ко мне в помощники, крышу ремонтировать? — Конечно же не забыл, пап! — Вот и славно. – кивнул Алим. – Мама, кстати, не так давно отправилась на рынок… Уверен, она хочет приготовить нам с тобой какой-нибудь вкусный сюрприз в качестве награды за наши труды. К слову, было бы неплохо управиться с ремонтом сегодня же, если, конечно, тебе не доставляет удовольствие засыпать под звуки завывания ветра. Да и сезон дождей вроде как скоро должен начаться… — А тогда будет проще обзавестись лодкой, чем пытаться избавиться от всей той воды, которая натечёт. – усмехнулся Нарейн, садясь на край своей койки и касаясь босыми ступнями прохладной поверхности пола. Отчего-то от слов родителя в душе как будто бы разлилось приятное тепло, но в то же время его сердце никак не покидало странное чувство. Трудно было однозначно сказать, на что это было похоже, но обычно Нарейн испытывал нечто похожее, когда забывал нечто важное, а затем вспоминал об этом в самый неподходящий момент, либо же не вспоминал вовсе. А тем временем Алим заметил замешательство сына, и оно ему явно пришлось не по нраву. — Нарейн, с тобой всё в порядке? – спросил мужчина, слегка нахмурив брови. – Ты хорошо себя чувствуешь? — Я… не знаю. Такое чувство, словно я что-то забыл. Что-то очень-очень важное. Вот только никак не могу вспомнить, что именно. Нарейн действительно чувствовал себя весьма странно. В голове по-прежнему был один сплошной туман, из-за которого, к своему немалому беспокойству, Нарейн никак не мог вспомнить события прошедшего дня. Он никак не мог вспомнить, что с ним произошло. Создавалось впечатление, что кто-то просто взял и вырвал кусок воспоминаний, оставляя лишь жалкие клочки, тщетно пытающиеся связаться в единое целое. Нарейн видел перед собой взволнованного отца, но… Где-то в глубине души начинало зарождаться неприятное чувство, словно всего этого не должно было быть. Но почему? — Должно быть, тебе просто приснился приятный сон, но вспомнить его ты никак не можешь, вот и нервничаешь теперь. – пожал плечами Алим, при этом пристально следя за реакцией сына. Нарейн же всё это время продолжал растеряно смотреть в одну точку перед собой, силясь ухватить за хвост навязчивую мысль, которая подобно скользкому угрю крутилась у него в голове и наотрез отказывалась попадаться в руки. Чувствуя, как начинает понемногу болеть голова, он положил одну ладонь себе на лоб, и тут взгляд совершенно случайно зацепился за небольшой кусочек янтаря на верёвочке, что была обмотана вокруг запястья этой самой руки на манер браслета. «Что это? – загорелась мысль, словно маленький светлячок. – Откуда?». И вместе с этой мыслью в пурпурноволосой голове как будто что-то щёлкнуло. Нет, он так и не вспомнил, откуда у него взялась эта вещь, однако почему-то именно её вид позволил разуму зацепиться за ускользающий образ, тем самым позволив Нарейну вспомнить кое-что важное. Вернее, кое-кого. — Папа, а где Наби? Алим, удивлённо вскинув брови, непонимающе посмотрел на сына. — Наби? А кто это? Теперь настала очередь Нарейна удивляться. — Как же… Наби – моя обезьянка, которую я… Но ты-то должен помнить, мы же вместе тогда на рынок ходили! Однако скептический взгляд, которым его одарил родитель, красноречиво говорил о том, что ни о какой обезьянке он знать не знает. Ну, или по какой-то причине очень умело делает вид, что это так. И одна лишь мысль об этом заставила всё внутри мальчишки неприятно похолодеть и сжаться, словно через силу пытаешься проглотить что-то дико неприятное на вкус. «Нет, это уже не смешно. – подумал он. – Даже не близко». — Куда это ты собрался? – спросил Алим, едва Нарейн поднялся на ноги и сделал всего пару шагов в сторону двери. — Ох, я… я всего лишь хотел немного подышать свежим воздухом, чтобы голова немного пришла в порядок. — И даже не перекусишь? – уточнил мужчина, кивнув в сторону стола, где одиноко стояла тарелка с, если верить запаху, любимой похлёбкой. – Уверен, небольшой перекус посодействует правильной расстановке мыслей ничуть не хуже воздуха или солнца, если, конечно, ты ими же и не питаешься, но это мы с матерью уж точно заметили бы ещё давно. — Спасибо, пап, но уж лучше я сначала немного прогуляюсь. Хотя бы пару минут, а иначе я просто… — Стой. На месте. Нарейн, который уже успел добраться до двери, резко застыл, словно эти слова превратили его в неподвижную каменную статую. — Я тебя никуда не отпускал. – раздался уже как будто бы совершенно чужой голос. – Быстро сядь на своё место. Осторожно повернув голову в сторону говорившего, Нарейн с трудом сдержал едва не сорвавшийся с его губ вскрик, и виной тому была внезапная перемена во внешнем виде отца. Алим резко переменился в лице – от былой доброжелательности не осталось и следа, а её место заняло раздражение, граничащее со злостью. — А что будет, если я… откажусь? – спросил Нарейн, сам не зная зачем. От этих слов мужчина ещё больше помрачнел, и даже глаза его как будто бы потемнели, в то время как губы искривились в злом оскале. — Тогда мне придётся силой заставить тебя… согласиться. — Ты… Ты не мой отец! – воскликнул пурпурноволосый. – Ты просто не можешь им быть, ведь папа никогда не злился на меня, не повышал голос и уж точно никогда не позволил бы себе поднять на меня руку! А в следующую секунду Нарейн едва успел отскочить в сторону, избежав удара чудовищной силы. Поначалу он даже не понял, что вообще произошло, но, присмотревшись, обомлел – на месте «отца» стояло жуткого вида существо в лохмотьях, с серой кожей и густой косматой гривой чёрных волос на голове, пристально смотревшее на него полыхающими алыми глазами, сжимая в кулак не менее чудовищную когтистую конечность, которой всего несколькими секундами ранее едва не размазал мальчишку по стене. Чудовище, раздосадованное своей неудачей, обнажило ровный ряд острых зубов и, зарычав, вновь бросилось на свою несостоявшуюся добычу, притом уже в разы настойчивее – теперь Нарейн едва уворачивался от когтей и клыков, при этом даже не успевая задуматься об ответном выпаде. Так продолжалось до тех пор, пока монстр, изловчившись, не повалил мальчишку на пол. Вцепившись своему противнику в горло одной рукой, Нарейн с трудом удерживал существо в нескольких сантиметрах от своего лица, в то время как другая его рука потянулась к кинжалу, висевшему в ножнах на поясе. Рывок – из последних сил Нарейн оттолкнул от себя чудовище и, не целясь, нанёс один-единственный удар, вслед за которым последовал душераздирающий вопль, заставивший мальчишку выронить из рук оружие и, закрыв глаза, зажать уши. Вскоре всё стихло. Осторожно приоткрыв один глаз, Нарейн увидел перед собой лишь кучу тряпья вперемешку с чёрной жижей, расплывшейся по полу. Подняв кинжал, пурпурноволосый вернул его обратно в ножны и только после этого позволил себе оглядеться вокруг. — Проклятье… Со смертью чудовища с глаз как будто бы спала пелена, и место, которое он поначалу принял за родной дом, уже не выглядело таковым. Потемневшие стены, рассохшаяся деревянная мебель и затхлый воздух с витающей в нём пылью – всё это говорило о том, что сюда уже много лет не ступала нога человека. Оставаться здесь ещё хотя бы на секунду совершенно не хотелось, поэтому, осторожно обойдя распластанные по полу останки недавнего «отца», Нарейн поспешил выбраться отсюда через заветную дверь. Однако то, что он увидел снаружи, его совершенно не порадовало, ведь это был вовсе не жилой квартал, не трущобы и даже не что-то, хоть отдалённо напоминающее поселение людей – лишь небольшая каменная площадка, резко оканчивающаяся обрывом, а позади уже даже не лачуга, но пещера, полная непроглядной тьмы. Неужели он очутился в горах? Чтобы проверить свои догадки, Нарейн сделал несколько шагов вперёд, остановившись практически на самом краю отвесной скалы. Озираясь по сторонам, он с трудом мог поверить своим собственным глазам: над головой небо, затянутое мрачными тучами, сквозь которые не пробивался ни один лучик света, под ногами – пропасть, устланная густым белёсым туманом, из которого кривыми шипами торчали чёрные вершины скал, а у их подножья то тут, то там слышались леденящие кровь звуки, похожие на скрежет когтей и крики неведомых тварей. Нарейн никогда не считал себя особо впечатлительным человеком, но тут его ноги подкосились. Не от осознания того, что он оказался неизвестно где и лишь по счастливой случайности избежал смерти. Пустое. Не впервой. Гораздо хуже оказался хлынувший в его голову поток мыслей, главной из которых была только одна. Нарейн пришёл в ужас от одной только мысли о том, что он попросту не знает, попали его бравые ребята вместе с ним в это Подземелье – а что это было именно оно, Нарейн нисколько не сомневался – или нет. Если они всё-таки последовали за ним, то наверняка, как и их капитан, угодили в коварную ловушку лживых сладких иллюзий и уже едва ли смогут выбраться из неё без посторонней помощи, рискуя навечно остаться пленниками Подземелья. От окончательного и бесповоротного погружения в омут отчаяния мальчишку отвлекало лишь осознание того, что единственный способ проверить это – дойти до самого конца и заставить местного Джинна, истинного хозяина этой обители мрака, предстать перед ответом. Поэтому, скрепя сердце и собрав всю оставшуюся силу воли в кулак, Нарейн поднялся на ноги – пора отсюда выбираться.***
Вонзая в горную породу металлические лезвия ненастоящих когтей, Нарейн взбирался вверх по крутой скале. Приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не сорваться вниз с солидной высоты, ведь он уже несколько раз едва не упал только лишь из-за того, что сделал неосторожный вздох. Не так давно ноги как будто бы сами привели его к этому месту, и Нарейну не оставалось ничего другого, кроме как взяться за покорение вершины. В самом начале подъёма пришлось пожертвовать небольшой частью своего жилета, но это была сущая мелочь по сравнению с ободранными в кровь локтями и коленками, какие у него могли бы быть, если бы в голову не пришла мысль хотя бы частично обмотать их тканью. Что влекло его на вершину именно этой скалы? Нарейн не знал ответа на этот вопрос, но внутреннее чутьё подсказывало ему, что там он может найти нечто важное, поэтому он упрямо продолжал карабкаться наверх и спустя некоторое время, показавшееся целой вечностью, всё-таки добрался до своей цели. Осторожно, стараясь не поцарапать живот, Нарейн взобрался на скалистый выступ и облегченно вздохнул, возвращая рукам привычный вид. — Ну наконец-то. Оглядевшись по сторонам, он едва смог сдержать разочарованный вздох, поняв, что ничего примечательного здесь и нет, кроме, пожалуй, вертикально стоящего плоского камня… в цепях? «Интересно, есть ли повод продолжать удивляться в таком-то месте?». Как оказалось, повод всё-таки был, в чём мальчишка убедился, подойдя чуть ближе и обойдя этот самый камень. Молодой мужчина, одетый в изорванную рубаху и самые обычные штаны, безвольно повисший в сковывающих его цепях, был похож на старую тряпичную куклу, а мертвецки бледное худое лицо и обрамляющие его грязные длинные чёрные волосы лишь дополняли жуткую картину. А жив ли этот человек? Приблизившись, Нарейн с опаской дотронулся до его шеи, проверяя пульс. Кажется, всё-таки жив. Недолго думая, он превратил одну из своих рук в острое лезвие, намереваясь освободить несчастного. В эту самую секунду в голове мелькнула мысль, что, быть может, это может быть ещё одно чудовище Подземелья, но тут же была отброшена в сторону – если попробует напасть, Нарейн будет готов дать достойный отпор. Несколько решительных взмахов рукой-лезвием, и оковы, словно были из простых верёвок, а не из металла, были перерублены, а их пленник, словно подкошенный, рухнул прямо в руки своего спасителя. «И не удивительно. – подумал Нарейн. – В таком-то состоянии и я бы на своих двоих не удержался». Вдруг незнакомец распахнул глаза цвета чёрного оникса и посмотрел прямо в солнечные глаза мальчишки, который уже успел аккуратно уложить его на землю. — Моя фляжка, там ещё оставалась вода… – едва слышно молвил он, с трудом шевеля потрескавшимися губами. – Она должна быть где-то здесь – я обронил её, когда… Молю, найди её… Дважды повторять ему не пришлось. Благо, и пропажа нашлась довольно быстро – действительно валялась неподалёку от камня, всего в нескольких шагах. Всего через пару минут Нарейн осторожно придерживал незнакомца в сидячем положении, пока тот с жадностью пил воду из серебряной фляжки с замысловатыми узорами. — Спасибо тебе, дитя. – дрогнувшим, но уже чуть более громким голосом поблагодарил мужчина. – Спасибо.