Маятник качнется, все опять начнется...

Часть 1. - Разговоры о прошлом       У каждого из нас есть своя точка кипения. О, она есть у каждого, не обольщайтесь. Иногда хочется в исступлении колотить кулаками по стене, а иногда сесть и закрыть глаза. Не слышу зла, не вижу зла, не произношу зла. И зло обойдет меня стороной.       Вот только жаль, что это не всегда работает. Хотя некоторым хватает силы воли на то чтобы работало всегда… Вопрос веры? Доверия? Внутренних сил? Вам это точно никто не скажет. Да и надо ли оно вам?       Калазиас растянулся перед камином в одной из комнат, изображая костяной коврик. Всё было хорошо, ничего страшного не произошло. У его Хозяина наконец-то появилась полная стая. Щенки, за которыми надо приглядывать и старшие, которые смогут помочь отбить нападение на Гнездо-Стаю, если таковое произойдет. Хотя химера отчаянно не желал подобного. Потому что отчасти боялся реакции своего Господина. Ведь никто, даже он сам, не мог предсказать во что именно переродится его страх за близких. Некро не зря слывут чудовищами. По сути они ими и были. Воспитанными, прекрасно себя контролирующими, но чудовищами. Конечно его Хозяину до представителей древности ещё очень далеко, но… Страх, ярость и отчаяние иногда делают то, что не могут годы тренировок и ритуалов. Потому что на отчаянный призыв откликается сама реальность и чем сильнее зовущий, тем заметнее реакция. И что может произойти в случае Хальда… Никто даже не представлял, да и проверять как-то не горел желанием.       Именно поэтому, наверное, старшие маги так носились с ним, да и остальные долгоживущие и чующие силу. Как с очень опасным реактивом, что при неправильном обращении может уничтожить всё вокруг.       И отчасти они, наверное, правы… Вот только они все забыли одну немаловажную деталь, а возможно никогда о ней и не знали, или просто не задумывались… Существа, в ком бы горело желание защиты, столь же ярко, сколь в его Господине, Калазиас ещё не встречал. И сильно сомневался, что вообще когда-нибудь встретит. Даже учитывая очень обширный круг его “знакомств”.

***

      Годрик закусил губу и бросился прочь из комнаты искать своего побратима. Дух ворвался в лабораторию, распахнув дверь, Салазар чуть не выронил тонкостенный фиал и уже намеревался хорошенько прочистить вторженцу мозги… И замер, только поймав взгляд старого друга. Закусил губу и преувеличенно аккуратно поставил зелье на стол. И всё равно, что если не закончить сейчас, то эксперимент пойдет насмарку. Это совершенно не важно. Слишком редко, можно по пальцам одной руки пересчитать, когда у Годрика был такой отчаянно-растерянный взгляд. – Хальд, он… – Где? – зельевар сосредоточенно вытирает руки и мысленно готовится к самому худшему. – В малой гостиной, ему передали какие-то бумаги из Гринготтса и… Я не могу туда зайти, меня просто развоплотит! – призрак почти на грани истерики. – Салазар! – Выдохни и позови Северуса и Аравинду. Хотя бы кого-то из них. Я не уверен, что справлюсь один. Всё-таки он иногда слишком ребенок. – Хорошо, – мгновенно подбирается и исчезает призрак. Для него всегда проще было действовать, а это довольно легко, когда есть намеченный план. Самому же Салазару теперь соваться в логово к хищнику, не представляя насколько тот зол…       В малой гостиной тишина. Мёртвая, сказали бы люди, и оказались бы, пожалуй, почти правы. Древний маг заходит в комнату, внимательно глядя на фигурку парня, что сжался в кресле. Хальд подтянул колени к груди и уткнулся в них лбом. Чуть смятый свиток он всё ещё сжимал в расслабленной руке, что соскользнула с подлокотника и казалась уже безжизненной, свисая вниз. – Салазар… – прозвучало глухо, потому что некромант и не подумал поднимать голову. – Что-то случилось? – Это у тебя впору спрашивать. – зельевар подходит почти вплотную, а потом садится на пушистый ковер у кресла. – Хальд? – Пришли бумаги по расследованию… – то ли всхлип, то ли смешок, горький, так что кажется, что эта горечь оседает на языке. Салазар хмурится, ощущая как комнату всё плотнее затапливает магией Рода Певерелл. Понятно почему Годрик не мог сюда сунуться без вреда для себя. Продирало даже Слизерина, несмотря на то, что он вроде как был частично принят в Род… Магия кружила, оседала почти видным инеем на стенах и стеклах, начинала стелиться туманом по полу. И это было нехорошо, очень нехорошо. – Знаешь, Сал, я пришел к выводу, что я придурок… – в сдавленном и глухом от не пролитых слёз голосе, уже даже не горечь, а какая-то глухая, застарелая боль и печаль, густо замешанная на ярости. Этим чувствам уже целая жизнь, но от этого они совершенно не стали слабее. – Я жил так, как мне говорили, так, как меня науськивали и показывали. Я по молодости лет просто не видел другого пути, да и направляли меня очень умело и не очень ласково, возвращали на “путь истинный”. Сам знаешь ведь. Видел, – некромант запрокидывает голову. Глаза у него закрыты, но щёки сухие, как и ресницы, он так и не дал себе возможности выплакать свою боль и горечь, и древний маг искренне ненавидел тех кто отучил этого ребенка лить слезы. Ибо иногда это должно делать. В комнате клубятся тени, пропуская Древнего вампира и второго зельевара. Оба мужчины напряженно замирают у одной из стен, чуть ли не принюхиваясь. А некромант казалось их и не замечает, кривит губы в ядовитой усмешке. – Я такой ребенок, Сал. А думал, мнил о себе… Я так хотел семью, грезил о ней, но мне сказали, что все мои родичи мертвы… С этими известиями умерла часть моего сердца… Нет, я подозревал, дорогие опекуны не оставили меня в неведении. Правда, их вариант истории сильно отличался от оригинала… Впрочем все истории и домыслы, как и мои фантазии очень отличались от оригинала, – это уже не похоже на улыбку, скорее на оскал. Глухой смешок разрывает тишину комнаты. – Никто из тех, кто участвует в этой шахматной партии просто не видит всей картины… Никто не видит. Я… В том числе. Я был зол, ужасно зол на своего отца за то что он, так любивший меня и мать, не смог нас защитить. Я зол был на предательство. Знание об этом причиняло боль. Пусть я открещивался от этого всеми силами, прятал мысли от самого себя, не думал и забывал, но я… Винил, винил их всех в том, что остался сиротой. И того кто изрек пророчество, и того кто услышал, и того кто его принес… – Снейп побледнел и сглотнул, расширенными глазами смотря на своего подопечного. Обессиленно оперся спиной о стену чтобы позорно не упасть на пол. Аравинда всё сильнее хмурился, вслушиваясь в эмоциональный фон молодого некро, а тот сходил с ума от боли и горечи. Буквально был пропитан ими весь и неясно как прятал до этого, откуда всё это взялось и почему. – Я не мог простить раньше, не смог и сейчас. Я так хотел семью, – теперь смешок уже больше походит на истерический. – А в итоге сам же её и уничтожил… Это так глупо Салазар… Это так… – некромант замолкает, свиток с тихим шорохом выскальзывает из пальцев и падает на пол. – Несправедливо. Я любил их, их всех, не смотря ни на что. О, я знаю о предательстве столько, мой друг… Но каждый раз встречаясь с ним лицом к лицу я теряюсь и хочу кричать во все горло. Как? Как они могли, или я не родной сын? Но нет, я Поттер, первенец этого Рода. Кровное дитя Джеймса Поттера и Лили Поттер в девичестве Эванс… Почему? Я… не понимаю. Что должно произойти с родителями чтобы они настолько ненавидели свое дитя чтобы бросить его, годовалого, в горнило боя? Почему? Этот вопрос будет преследовать меня до самого последнего дня моей жизни или мне повезет? Я ведь помню, как мама пела мне колыбельные, как отец укачивал, когда мне снились кошмары и всё равно, что мне снилось… Падение с метлы или посылающий в меня и моих друзей Аваду Лорд… Кошмары это просто страх и отец спасал меня от страхов, но всего лишь первый год моей жизни и тот не полный… Я первенец, дитя древнего Рода, если бы мы были в родовом поместье никакому Лорду бы было туда не пробиться. Чары бы не пустили его, просто потому что оберегали бы меня как единственного будущего Хранителя магии Рода… Почему они не спрятались там? Ладно мама, она могла просто не знать о подобных тонкостях, ведь она маглорожденная, но отец? Это была обида на деда? Но мне казалось, что жизнь семьи важнее старых домыслов и обид… Я оказался не прав. Или быть может то, что я вырос с побоями и недоеданием, с несколько раз ломанными рёбрами и руками, с тем что боялся поднять глаза от пола и жил как домовой эльф в чулане, я… Видимо должен был проникнуться смирением, – Хальд истерично хохотнул и покачал головой, всё так же не открывая глаз. Парень сам не знал для кого говорит, для чего эта импровизированная исповедь и нужна ли она вообще кому-то. Но грудь и сердце рвало изнутри острыми когтями и этому совершенно невозможно было противиться. – Я, правда не понимаю. Может это было проклятие? Или судьба? Всего лишь тот кому суждено уничтожить Тёмного Лорда… О, Великая Цель и Благое Деяние! Стать убийцей в год и продолжить эстафету с одиннадцати и далее. Увлекательное рандеву с кровным врагом и Леди Смертью, прекрасный вальс, что в итоге привел меня в начало. Шаг вперед и два назад в начало сетки координат… – Хальд обнимает себя за плечи будто ему мгновенно становится холодно. – Как-то меня спросили чего я боюсь…? Мой боггарт принимает форму дементора… Самого воплощения страха… Выходит, я боюсь того что могу испугаться? Я думал что да, но всё оказалось намного проще и страшнее. Я до паники и седины боюсь потерь, боюсь остаться один или же того что никого не будет на моей стороне? Возможно и скорей всего именно это. О, я знаю насколько могут быть жестоки дети, подростки и люди вообще. И мне должно было закрыть свое сердце, но, я был ребенком который отчаянно хотел верить в чудо. И когда я попал в Хогвартс… Чудо свершилось, за мной в мой не проходящий кошмар пришла сказка и мои родители пусть не ожили, но перестали быть тем, чего стоит стыдиться. Более того они были борцами за правое дело. Героями, такими стоит гордиться… Сердце ребенка расцвело, чтобы быть безжалостно разбито первой смертью… Страшно ли убивать в одиннадцать? – смешок. – Совершенно нет, просто потому, что ты не осознал, что сделал. Всё так просто, ты всего лишь избавился от великого темного волшебника. “Не о чем беспокоиться, мой мальчик.” – явно цитирует-кривляет кого-то Поттер вслух и закрывает ладонями лицо. – Боль и ужас летом по возвращению к опекунам и новая сказка, и новая смерть. И так каждый год, семь лет к ряду… Что в итоге осталось от меня в последнюю Смерть? Не думаю, что на самом деле больше чем от Риддла. Просто этот маг убивал, чтобы разбить свою душу, а я, всего лишь, убивал его, почти всю свою сознательную жизнь… Это много или мало семь лет, что превратились в полосу препятствий на выживание? – полынный привкус ощущают все в комнате. Вампир кусает губы, он с трудом понимает о чём говорит этот странный юный маг с глазами старца, но от каждого сказанного тихим глухим голосом слова ему становиться только страшнее. Лучше бы некромант кричал и ругался, бил посуду и раскидывался заклинаниями. Можно было бы успокоить, сразиться, помочь, вычистив словами ли, действиями боль и горе чужой души… Чувства бы выплеснулись, освободили мага, но сейчас, сейчас он походил на котел в котором бурлила настоявшаяся взрывоопасная смесь. И она была готова вот-вот рвануть… – Право слово, я не знаю, – юноша наконец-то убирает руки от лица и смотрит на комнату, скользит взглядом и по Салазару и Аравинде, и замирает на Снейпе. Хальд заметно бледнеет и криво улыбается. – Профессор, думаю вы знаете как отчаянно ребенок может желать семью… Особенно если этот ребенок сирота. И я желал её… И я создал её сам. Нет, вы не подумайте, – на губах некроманта внезапно расцветает нежная и светлая улыбка, кажется что даже в комнате светлеет, – я искренне люблю свою семью. Всех вас. И даже тебя, хоть и знаю кто именно виноват в том что Ридлл услышал слова Трелони… В какой момент это стало неважным, я не знаю… Вы просто мой. Но… – маг всхлипывает, отчаянно зажимая себе рот ладонью. Чёрные волосы растрепаны и наверное если бы не их длина, стояли бы неповторимым беспорядком и хаосом на затылке. Всё тело парня сотрясают сухие рыдания, с которыми он уже просто не может справится. Салазар стаскивает его с кресла, крепко прижимает к себе, принимаясь раскачиваться из стороны в сторону. – Поплачь, Хальд, от этого становиться легче. – Сал, – некро только утыкается лицом ему в шею. – Плакать принято по мертвым, а не по живым.       Снейп бледнеет ещё сильнее, хотя казалось куда бы, и одним движением руки подзывает к себе оставленный без внимания свиток. Почти мгновенно углубляется в чтение и спустя минут пять, уже его приходится успокаивать. – Лили?! – зельевар мерит широкими шагами комнату в которой опять значительно потемнело, тени мерно пульсируют по углам и стенам в такт шагам молодого полукровки. – Как она могла? – Аравинда только переводит непонимающий взгляд с одного расстроенного мага на другого. – Гм… – вампир всё же решается сесть в кресло и привлечь к себе внимание. – Я конечно понимаю, что несколько… Не вовремя, но может мне кто-то объяснить, что здесь происходит? – О, – от Хальда доноситься глухой смешок, он всё ещё отчаянно цепляется за рубашку Слизерина и отказывается поворачиваться к присутствующим лицом. Сейчас ему стыдно, очень-очень стыдно и больно от всего что он узнал. Хотя признаться себе, на самом деле он о многом задумывался, но… – Знаешь, я знал что мать жива… Именно знал, как и о том что жив отец, но… Они как будто были не моими родителями. Я не знаю как объяснить. Возможно это был защитный механизм детского разума. Слишком много всего сразу свалилось, включая инициацию, как последнего в Роду. Я плохо помню последующие годы, я жил фактически в полудреме. Взрослое сознание в детском теле это… Страшно и трудно. Моя личность таким образом защищалась, наверное. И знание превратилось в информацию. А сегодня, даже не после того как я нашел брата и сестру, хоть и чувствовал в них свою кровь. А именно сегодня, окончательно осознал… Вот это всё. – Вампир только приподнял в удивлении брови и призвал к себе свиток. В комнату просочился Годрик и успокоенно выдохнул, осознавая что может спокойно находится рядом с воспитанником, уже не рискуя быть развоплощенным. Аравинда читал медленно, вдумчиво и всё больше хмурился. – А скажи мне, милое дитя, – древнейший поднял заалевшие глаза, – что тебя больше огорчило: то, что они живы, то, что они оставили тебя или же то, что с ними сотворили? – и то, как на последнем зашипел парень сказало всё лучше длинной прочувствованной речи. – Угу, – Аравинда откладывает свиток в сторону. – Северус сядь! – и маг, скрипя зубами, выполняет приказ своего Сира. – А теперь, хорошие мои, давайте соберем всю мозаику вместе и подумаем. – мужчина откидывается в кресле и складывает руки на груди. – Но мне не хватает некоторых подробностей… – Спрашивай, – Хальд наконец-то разворачивается в чужих объятиях, но все ещё прижимается спиной к груди Слизерина. Маг выглядит усталым, подавленным, больным, – я отвечу… – Хальд, – неуверенно тянет Годрик, – уверен? – Я устал помнить и молчать, извини, Рик. – Ничего, – медноволосый аккуратно встрепывает черные волосы и садится рядом, – это не страшно. Страшно, если бы ты закрылся от нас. Это было бы по меньшей мере больно. – Спасибо, – некро неуверенно и уже не так печально улыбается. – Спрашивай. – Что ж, – вампир качает головой разглядывая древних магов и парня между ними. – Пожалуй, начнем с самого странного, но важного вопроса… Кто ты?       Хальд хохотнул невесело и покачал головой. Зёленые чешуйки побежали по коже Салазара, тот готов был в любой момент обернуться защищая младшего мага. Годрик тоже мгновенно подобрался. – Я, Гарри Джеймс Поттер, Наследник Рода Поттер по крови и магии, имянаречением после отречения от отца и его супруги мне Матерью нашей Магией было даровано имя Хальд Игнотус Поттер и подтверждены притязания на Род Блэк, по праву крови и виры, а также на имя Рода Певерелл, как последнего в Роду и по Велению Вечной Госпожи, – некромант чуть склоняет голову на бок и прищуривается. А вампир только качает головой. – Очень надеюсь, что Вечная Госпожа на меня не осерчает, – чуть нервно хмыкает вампир и вздыхает. – И всё-таки, солнце, – мужчина подпирает кулаком подбородок, и в алых глазах пляшут искорками лёгкая ирония и многовековой опыт, – а сколько тебе лет? Раз с личностью мы более менее разобрались. – Я не считал, – пожимает плечами маг. – Думаю, должно быть около тридцати пяти, если суммарно. Вампир только закрывает глаза и как-то обречённо вздыхает. – Это не первое рождение? – Второе. – С жизнью тебя, солнце. – Спасибо… – хотя в голосе всё ещё полно горечи. Северус уже догадался о чём речь, но всё ещё не желает верить. И не мудрено, одна новость похлеще второй выходит.       Хальд вздыхает явно собираясь продолжить диалог, но с шипением хватается за запястье, на котором ожогом проступает связь с Драко…       Какие-то мгновения ничего не происходит, время застывает стеклом и крошится в чужих руках. Осколки, кажется, с почти осязаемым звоном рассыпаются прочь. Хальд рывком поднимается на ноги. Впрочем, Снейп тоже. Мужчина прекрасно ощутил, что с крестником стряслось что-то неладное. – Профессор, свяжитесь с Нарциссой и Люциусом! – глаза Певерелла пока еле заметно отсвечивают зелёным инфернальным огнем. – А я займусь Драко, – зельевар не успевает возразить. Да и не стремится толком. Слишком быстр переход от расстроенного и подавленного подростка к собранному и готовому драться на смерть бойцу.       Знак патронажа на руке некроманта наливается белым светом, перетекает в ладонь, вытягиваясь тонкой нитью, которая при натяжении режет пальцы в кровь. Вот только мага это совершенно не волнует.       Воронка перехода от аварийного порт-ключа раскрылась дурманным цветком. Бледно-зелёный блондин выпал практически на руки Хальду, крепко прижимая к себе Гермиону. Девушка испуганно вцепилась в него. К чести, не предпринимая никаких особых попыток вырваться или как-то еще помешать. Некромант, невольно, гордо взглянул на это. Раньше бы у нее уже начался магический выброс, а сейчас она только начинала фонить испугом и яростью. Похоже, прошедшая Лита была ей очень полезна. Впрочем, она была полезна всем. – Драко, – Хальд придерживает парня, который толком не может устоять на ногах, а потом и медленно опускается на мягкий ковер вместе с ним. – Всё хорошо, Драко. Всё закончилось, ты теперь в безопасности. Аварийные порт-ключи почти невозможно отследить. А уж сунуться ко мне в крепость придурков нет. Их просто размажет по защите, если у них даже и есть умельцы, что проследят примерное направление перемещения. Дыши, Малфой! – почти рявкает Хальд, и тот с трудом заставляет себя вздохнуть и закономерно закашливается. Спустя ещё какое-то время он расслабляется, насколько это сейчас возможно. – Хальд, – Гермиона неуверенно выдыхает, выпив свою порцию успокоительного. – Что у вас там произошло? – некромант в свою очередь пытается напоить зельем Драко. – Я не уверена, – молодая ведьмочка кусает губы, – мы никого не трогали, просто гуляли по Лондону… А потом Драко заметил, что за нами следят. Одни и те же люди появлялись рядом с нами в разных местах. Где бы мы ни были. – Им на беду, – хрипло поддерживает девушку блондин, – у меня хорошая память на лица… А задурить вейле голову гламуром… Можно, но они явно даже не пытались. Обычный грим вычислить было труднее, право слово. А потом нас зажали. Скорей всего это была моя ошибка, но я хотел увести Гермиону оттуда, а для использования портключа необходимо спрятаться. Похоже на этом нас и подловили… Я даже слово не мог сказать. Казалось, что кто-то горло горячей удавкой перетянул. А перед тем, как ты нашел меня через связь, мне показалось что я слышу песнопения… – Молитву скорее, – поправила задумчивая гриффиндорка. – Вот только если это… – она помедлила, но всё же сказала. – Инквизиция. Зачем ей вдруг Драко? – В отличии от тебя в нём чувствуется маг, – Хальд нахмурился. – Сал, у нас восстанавливающее осталось? – Сейчас принесу, – Слизерин стремительно покинул комнату, а вернулся уже под руку с Нарциссой Малфой. – Леди, – Хальд склонил голову в приветствии, даже не думая двигаться с места или выпускать из рук Драко. Маг чувствовал, что вейла внутри блондина никак не могла успокоиться. Слишком много потрясений. Наследие ещё не успело оправится от прошлой встряски, а тут опять. И сейчас, до прибытия старшего родича, вейла пряталась в потоках силы некроманта. Куталась в них как в тёплую шаль и в ответ получала только спокойную улыбку и заверение некроманта, что здесь ей бояться нечего. Здесь её защитят и не тронут. Младший Малфой медленно приходил в себя, отпускала странная пустота внутри, переставало болеть сжатое невидимыми тисками горло. Обруч боли, сжавший голову рассеялся первым, только немного саднила спина от непроявленных крыльев.       Домовики аккуратно зажгли камин и накрыли небольшой столик едой и горячим чаем. Салазар хлопотал, смешивая зелья и потчуя ими Гермиону и Драко. Леди Малфой же замерла на какое-то мгновение после приветствия, а потом села рядом с сыном на ковер. Позволяя опираться на себя, и сама прижимаясь вплотную к плечу Хальда. В малой гостиной была чуть нервная, но все равно уютная тишина.       А спустя примерно полчаса Снейп привел через тени старшего Малфоя. Драко выметнулся из объятий Хальда, а за старшим беловолосым магом уже открывались крылья, которые мгновенно укутали и скрыли сына. – Благодарю, Лорд Певерелл, – голос Люциуса чуть хриплый, он почти отчаянно прижимает сына к себе. – Род Малфой… – Люциус, – Хальд укоризненно прерывает старшую вейлу, – Драко мой друг. Я бы в любом случае не стоял в стороне. Просто в этот раз я успел первым, но… – некромант хмурится, – Похоже, кто-то заигрался. И детей магов этому кому-то подавай и взрослых тоже… Если кто-то желает войны, он ее получит. – Хальд, надеюсь ты не против, если я присоединюсь к твоей охоте? – древнейший вампир улыбается почти нежно, не пряча клыков и отливающих алым глаз. – Буду рад поохотиться вместе, Старший. У вас всяко опыта поболе будет…