Маятник качнется, все опять начнется...

Второй год обучения в Академии Нефритового Дракона, после насыщенного первого, казался почти скучным. Часть предметов закончилась безвозвратно, факультативы посещались по принципу «хоть тут отдохну» и выбирались так же. Харальду совершенно неожиданно понравилось плести. Ведь, по сути любой сплетенный магом браслет мог стать неплохой заготовкой для артефакта. Да и плести можно было из чего угодно, от ниток до металла. Чего пожелает душа, к чему тянется, тем и занимаешься. Некоторые вон вышивают крестиком, например. Или поднимают трупы, но это уже менее безобидное занятие, с трудом подходящее под определение отдыха у молодых магов. Вот у наставников так вполне. Некроманты, они люди и нелюди с юмором, правда, чаще черным, но все можно пережить. Двенадцатилетие лорд Поттер-Блэк решил праздновать как привык, то есть сам, тихо и не претенциозно. В конце концов в Академии на летних каникулах оставалось не так уж и много народу. А посылка от Основателей прибыла утром. С подписью «открыть вечером», написано было рукой Салазара, поэтому Харальд рисковать не стал. Мало ли что мог придумать Темный Лорд древности? Как показали одиннадцать лет общения, фантазия и характер у мужчины были крайне неординарны. Но в итоге получилось все совершенно не так, как задумывалось. Хотя когда было иначе? Общежитие запомнило этот день смехом и совершенно невозможной компанией, которая устроилась на нагревшихся за день досках энгавы*. Нэйтан – маг-химеролог из долгоживущих. С кровью отца унаследовавший не только дар мага, но и наследие. А Высшие Эльфы всегда любили природу. И Природа любила их, давая подпитку и почти безграничную мощь на ограниченное время, как впрочем и любой элемент своим адептам в случае опасности. Природа и Жизнь тоже стихии. Из-за пробудившегося Наследия парень был уже больше эльфом, чем человеком, а потому и учиться ему приходилось странно. Потенциально он мог бы уже защищать титул подмастерья, но вынужден был доучиваться на первом курсе, потому что некоторых вещей человеческого мира не знал из-за того, что его забрали к бабушке в анклав в возрасте трех лет. Клер фон Гюстс – молодая немка-прорицательница со специализацией боевого мага улыбалась, глядя на мальчишек. Ведь она была старше их. Когда видишь множество миров, их развитие и упадок, приходится очень быстро взрослеть, иначе психика просто не справится. И девушка часто напоминала себе, что стоит хотя бы изредка побыть ребенком. Еще тут же обретались и несколько некромантов со старших курсов и парни с боевого искусства. Народу было совсем немного, но все были крайне колоритны. На энгаве плескалась магическая сила и грозилась исказить окружающее пространство. Хотя, как выяснилось, Академия и так была не совсем в пространстве Земли. Вернее, не полностью. В общем, на следующее утро Хальд проснулся, во-первых, не у себя в комнате, во-вторых, с жуткой головной болью, все-таки организм одиннадцатилетнего подростка мало приспособлен к выпивке. Так еще ко всему прочему и не один. Хотя последнее после летней практики уже совершенно не напрягало. Правда, как выяснилось, не всех. Из комнаты он был выставлен под визг и после пощечины. И, не смотря на некоторые пробелы в памяти, этот день рожденья он считал одним из лучших в своей жизни. Пока что. В его груди теплилась надежда, что теплых и семейных праздников у него будет еще много. По крайней мере, он собирался приложить к этому массу усилий. Подарков как таковых не было, пара защитных амулетов, дорогие материалы для плетения и заготовок, пара гримуаров. И куча зелий от Салазара. На все случаи жизни под стазисом. Видимо, так на древнего мага подействовало письмо с описанием их летней практики и уборки одного из могильников. А там, между прочим, почти никто не пострадал. Мертвых, по крайней мере, не было. Хотя тут еще надо умудриться помереть при сработанной паре Мастер Некромант – Мастер Целитель. Такие кого хочешь из-за Грани вернут. Правда, с такой же легкостью могут и туда засунуть при желании. Но это уже частности. Этот День Рожденья принес в основном ощущение обновления. Казалось, только после него Харальд окончательно поверил, что все изменилось и у него должно хватить сил изменить все и дальше. В конце концов, он уже не тот мальчик из чулана, которого травили первые одиннадцать лет жизни. Теперь с ним в любом случае придется считаться. Хотя бы как с неизвестной переменной в великой игре Директора… – Хальд, а ты знал, что у Полуночи вкус полыни? А у Зари – персика? Закат отдает терпким вином, а жаркий полдень – яблочным сидром? – Эйндреа гибко выгнулся, пропуская клинок в миллиметрах от кожи. Сегодня он был задумчив сверх меры. И вел себя несколько странно. – К чему такие вопросы? – Харальд наконец оставил бесплотные попытки застать своего Наставника врасплох и опустил клинок. – Настроение просто философское, наверное. Не обращай внимания. – Уже несколько месяцев такое. Влюбился что ли? – Невинный вопрос возымел неожиданное действие. Мастер-мечник резко переменился в лице и крайне озадаченно уставился на своего Ученика. – Похоже, я прав. – Констатировал очевидное Хальд. – Расскажешь, кто та милая нимфа что тебя пленила? – Мелкий, – Эйндреа насмешливо изогнул бровь. – а кто тебе сказал, что этот кто-то во-первых «нимфа», а во вторых, вообще, женщина? Хотя, с определением нимфы ты мало ошибся. Лесные эльфы они такие. – Какая-то шалая улыбка с мечтательным уклоном. – Так ко всему прочему он еще и активный целитель-боевик. Гремучая смесь, я тебе скажу… Видимо, наследие предков проснулось. Говорят, у него в роду темные были. – Всё более мечтательно. – Стоп. – Ученик даже руки вскинул. – У тебя, во-первых, Избранник, так? – Утвердительный кивок. – Во-вторых, до мозга костей светлый, так? – Повторный кивок. – И он тебе нравится? – Мечтательная улыбка, а Харальду хотелось закрыть глаза ладонью. Влюбленные глупели на глазах, по его мнению. – Так в чем проблема? – Все просто, малыш. – Улыбка стала грустной, а Эйндреа призвал клинок, которого Хальд раньше никогда у него не видел. Красивый, хищный, прямой одноручник с темным лезвием и рубином в крестовине. И еще от оружия расходились почти осязаемые мощные волны магии. Темной. – Я – Темный. – И никак? – Харальд с трудом отвел взгляд от артефакта для убийств, созданного явно мастером. Ведь его Наставнику и другу нужна была помощь. – Пока никак, а там как повезет. – Мечник улыбнулся уголками губ. – А ты-то сам определился с предпочтениями? – Еще в прошлой жизни. – Харальд устало вздохнул и повел плечами. За окном стояла поздняя осень-ранняя зима. Тело немилосердно ломало последние несколько недель и зелья уже не помогали. А идти в медицинское крыло так не хотелось… – И как? – На самом деле, мне все равно. – А я думал, ты убежденный натурал. – Если разобраться, и ты не гей. – Парень шутливо надул губки и пихнул своего Учителя кулаком в бок. – Ой, боюсь. – Эйндреа засмеялся и встрепал черные пряди. – О, уже стал отращивать волосы? Окончательно решил уйти в некромантию? – Да нет, хотя в боевке волосы уже начинают понемногу мешать. – Ну, это как раз не проблема. Я научу тебя парочке плетений для кос, когда волосы доберутся до необходимой длины. Хотя бы до лопаток. А для удобства есть еще и пара заклинаний. Если пороешься в библиотеке, найдешь точно. Я еще во времена своего ученичества на них натыкался, а это было лет пятнадцать назад. – Пятнадцать? – Опешил Хальд. – Но ты ведь выглядишь максимум на 20, как же… – Только не говори мне, что до сих пор не понял, что я не человек. – Я все время забываю. – Повинился парень и устало прикрыл глаза. – Что с тобой последнее время творится? Со мной-то мы разобрались, а ты? – Не знаю. – Поттер вздохнул и сел на расстеленные по полу маты. – Разрешишь посмотреть? – Мужчина присаживается рядом. – А на это необходимо разрешение? – Юноша недоумевает. – Для меня, да. Я же не светлый. – Но мой учитель! – Хальд возмущен. – Я и так тебе доверяю, куда уж дальше! – Хальд! – Эйндреа прерывает возмущенную тираду. – Я не человек. А значит я, отчасти, создание магии. Мы, такие создания, можем намного больше. А значит, и смотреть я буду по-другому. Фактически, я прошу разрешения на осмотр твоего магического ядра. Не разбрасывайся такими разрешениями направо и налево. Сам понимаешь… – Парень краснеет. – О, дошло. Такой осмотр достаточно интимный. Именно поэтому на него просят разрешение. Подобное действие без разрешения хуже, чем просто оскорбление. Имей это в виду. Оно допустимо только между родственниками или любовниками. Иногда между напарниками. Если, допустим, это сработанная боевая пара. Там в любом случае возникают отношения, когда два ядра переплетаются. А значит, разрешения спрашивать просто бесполезно. Хоть я и твой учитель, степень близости у нас несколько иная. И я знаю, что сознательно не допускал тебя в ближний круг. Если бы ты предал, это было бы слишком больно. – А что же сейчас изменилось? – Обиженно просипел Поттер. – Все просто, ты не предал. Более того, доверился мне больше, чем кому-либо. Ведь ты не пошел ни к кому со своей проблемой, а мне рассказал. Именно это называется доверием, разве нет? – Так когда ты «посмотришь»? – Смущенно бурчит парень. – Давай послезавтра? – Эйндреа прищурился, вглядываясь куда-то внутрь своего ученика. – У тебя там, вроде, осенние каникулы должны начинаться? Думаю, выходной недели нам должно хватить… – В смысле? – Хальд. – Мастер-мечник откинулся на маты и потянулся. – То, что с тобой происходит, называется «Дисбалансом Гармонии». Обычно он возникает у магических рас, когда магическая сила не соответствует занимаемому сосуду. В твоем случае почти то же самое. Единственная разница в том, что ты изначально человек, а значит, твоя энергоструктура не приспособлена к резким скачкам. Я могу помочь твоему телу приобрести необходимую форму для вмещения твоих талантов и силы. Это же могут сделать и в нашем медицинском крыле. И если ты не доверяешь мне, то лучше сходи туда. И лучше не затягивать. А то будет коллапс, и тогда я не ручаюсь, что ты выживешь. Ну, или просто можешь стать сквибом. Потому что такая мощь, вырвавшаяся из-под контроля, просто выжжет внутри тебя каналы магии и частично разрушит ядро. Наши целители скорей всего погрузят тебя в транс и активируют рост твоего потенциала. Это займет от недели до полугода. С твоим потенциалом, я думаю, ты проваляешься месяцев пять, может больше. – А ты то же самое хочешь проделать со мной за неделю? – Парень неверяще смотрит на мечника. – Нет, не то же. А нечто противоположное. Я уже довольно долгое время с тобой тренируюсь и знаю, что упрямства и удачи тебе не занимать, поэтому предлагаю тебе рискованный вариант. Спровоцировать резкий скачок роста магии, напившись перед этим определенных эликсиров, и дать этим неограниченные возможности для магии в изменении твоего тела. Наверно, ты в процессе приобретешь сильную анимагическую форму, ну еще так, пару бонусов по мелочи. Каких - не знаю, выясним экспериментальным путем, если выживешь. – И в чем же самая большая проблема? – Подозрительно. – Ну, в отличие от «медленного» метода, этот предусматривает проход через все «круги ада» в сознательном состоянии. Но я готов побыть наблюдателем и тем, кто будет гасить выбросы, пока ты будешь валяться в бреду. – Спасибо. – Молодой маг старательно переваривал информацию. – Надо подумать… – Не заморачивайся, у тебя на решение еще два дня. Но постарайся дольше не затягивать. Из-за того, что ты на зельях, ты и половины всех прелестей не чувствуешь. Кстати, варил их, похоже, настоящий гений. Познакомишь? – Только если ты приедешь меня проведать в Англию. – Улыбается ученик. – Посмотрим, мелкий, посмотрим, как жизнь сложится. – Зеркалит улыбку учитель. Два дня пронеслись совершено незаметно. Как будто их и не было, но все уже было сдано, и Хальд вытянул оценки на «хорошо» и «прекрасно». Но все равно было немного боязно вот так вычеркивать неделю из жизни. Одно дело меняться постепенно, а другое - лечь спать, выглядя двенадцатилетним подростком, а проснуться вообще непонятно чем. – Ну как? Решился? – Ну, раз я здесь, то да. – Ладно-ладно, не шипи. Я, в отличие от тебя, язык змей не понимаю. – Гм… Извини, – стушевался парень. – Не за что. – Яркая и спокойная улыбка. – Пошли. – Куда? – Хальд, ну ты же не думал, что целую неделю будешь валяться на матах в спортивном зале? – Насмешливо. – Мы пойдем ко мне в комнаты. – Эм… – Эйндреа рассмеялся, глядя на растерявшегося мальчишку. – Не бойся, если хочешь, я поклянусь, что ничего не сделаю… – Забей. – Харальд злится на себя самого, стремительно выходя из спортивного зала и замирает, понимая, каким дураком в очередной раз себя выставил, вспылив. За спиной раздается такой знакомый по тренировкам смешок. – Ладно, мелкий, держись. – В следующую минуту его крепко обнимают со спины за плечи и тянут назад. Хальд рефлекторно зажмуривается, ожидая падения, но ничего не происходит. Только холодок пробегает по коже. Стальная хватка на плечах разжимается. – Все, выдохни, прибыли. Открывай глаза, мелкий. Комната была светлой и солнечной, на окне колыхалась ветром легкая ткань штор. Хотя по бокам окна примостились тяжелые темные портьеры. Ими, наверняка, даже в самый солнечный день можно было создать уютный полумрак. Светлые обои и мебель из, кажется, сосны или ореха. Теплая на вид комната и насмешливо улыбающийся ее хозяин. – Нравится? – Ага! – Харальд решил во что бы то ни стало не смущаться. И вообще, лучшая защита - это нападение! – Ну вот и хорошо. – Мечник мягким, стелящимся шагом подходит ближе. – Разрешаешь? – Конечно! – Хальд запрокидывает голову, чтобы Эйндреа было легче смотреть ему в глаза. – Тогда держись! – Лицо мужчины оказывается почти вплотную к его собственному. Глаза в глаза. Харальд чувствует чужое дыхание на своих губах. Эйндреа упирается своим лбом в его и замирает. – Верь мне, Хальд. Пожалуйста. – Парень моргает, хочет ответить, что верит. Только вот уже не успевает. Чужие глаза так близко, что расплываются и, кажется, что меняют свой цвет, от краев радужки к зрачку. Радужка становится сначала золотистой, потом насыщенно рыжей, как огонь, а вертикальный зрачок пульсирует, затягивая в глубь. Вокруг колеблется живая, невозможная темнота. Она похожа на ночь, смотрит тысячами глаз-звезд, и в то же время здесь нет ничего, ничего кроме прибоем приходящей силы. И с каждым новым толчком кажется, что рушатся не существующие здесь скалы, хотя на самом деле это крошатся кости, от невозможности выдержать такую мощь. Мужчина с трудом удерживает бьющееся на простынях тело подростка. Вполне возможно, что он не выдержит. В комнате слышен хруст костей и звук, как будто разрывают мокрую ткань, так рвутся сухожилия, когда кости выворачивает из суставов. Острые края сломанных ребер торчат сквозь грудную клетку, еще час назад Харальд сорвал голос, но продолжает хрипеть, извиваясь в агонии. А единственное, что может сделать мужчина – это удерживать подростка всем своим весом, пусть и травмируя руки и чужие бедра, но хотя бы не давая свернуть себе шею. И давить магией, чтобы чужая мощь окончательно не обезумела и не разорвала своего адепта в клочья. Как только парень успокаивался, Эйндреа несся в соседнюю комнату за эликсирами и вливал в упирающегося подростка. На третьи сутки это приходилось делать изо рта в рот, потому что даже глотать сам он уже не мог. Мучения подходили к своему логическому завершению. Наблюдатель был не менее измучен, чем проходящий ритуал. На пятые сутки, человеческое сердце перестало биться. Эйндреа вздохнул и лег рядом с подростком. Последняя стадия могла продлиться от часа до суток. Выживет или умрет, теперь зависело только от него. Мужчине оставалось только ждать и отдыхать. Потому что выброс магии при правильном выборе будет огромен. Впрочем, при неправильном не меньше. Именно эта магия должна была ликвидировать все те рубцы, переломы и раны, что остались не зажившими на теле подростка и придать ему окончательную форму. Ну, или распылить в мире. Это как повезет. Вот уже какое-то время в окружающей темноте ничего не менялось. Не было звезд, и Сила только мелким дребезжанием гальки на песчаном пляже напоминала о своем присутствии. Хотелось двигаться, действовать, но как это сделать здесь, где нет ничего, Хальд не знал. А потом, в какой-то момент, просто расхотелось что-то делать, надоело куда-то нестись, чего-то желать казалось глупостью, а решения и вопросы и вовсе пролетали мимо сознания. Они просто были не нужны. Когда казалось что уже все, можно расслабиться и окончательно раствориться в окружающей ласковой темноте, что-то горячо дернулось там, где у людей находиться сердце. Предательское тело хотело жить, на руке вспыхнула связь. Это неисполненное обещание. Долг. Где-то вдалеке в раскатах грома послышалось собственное имя, кто-то настойчиво его звал. Долг. Воспоминание. Жизнь. Жить. Жить! ЖИТЬ! Харальд рванулся туда, где раздавался гром и в вязкой темноте бились белые молнии. Обдирая крылья в кровь об начавшуюся внезапно метель. Снежная крупа секла лицо и грудь, не спасало ничего. Очередной порыв ветра прижал к вынырнувшим из темноты скалам, буквально вбив в них. За спиной послышался противный хруст, из горла помимо воли вырвался крик. Гроза хохотала совсем недалеко. Все пространство вокруг, казалось, сошло с ума. Чешуя, покрывшая тело, с громким шорохом скользила по камням и так хорошо сопротивлялась секшему до этого кожу льду. Только было чересчур холодно. Но это пока, гроза обещала тепло и уют. Главное было доползти туда любой ценой. Очередной раскат грома захлебнулся сам в себе, и Харальду первый раз стало по-настоящему страшно. А что, если тот, кто его так звал, пропал, если эта обезумевшая реальность уничтожила его? Просто за то, что он звал и ждал? И молодой волшебник разозлился. Так, что вокруг начали плавиться камни. Сила, магия, закипала вокруг, как вода под плотно пригнанной крышкой. Если тот, кто его так звал еще жив, пусть услышит, пусть откликнется! В ответ громыхнуло совсем рядом, и Хальд рванул туда изо всех оставшихся сил. И очутился… нигде. Вокруг не было ничего, только мягкая, убаюкивающая Тьма. Нежные прикосновения успокаивали разодранные и сломанные крылья, гладили бока, успокаивая и помогая нарастить ободранную или сломанную чешую, гладили по волосам. Где-то на самом краю сознания звучала колыбельная… Хальд резко сел и вскрикнув, упал обратно на постель. Вокруг было темно и тихо. Сверху подростка накрыла темнота. У нее были золотистые глаза с вертикальным зрачком и мягкие пряди волос, скользящие по шее. – Ну что ж ты такой неугомонный-то? – И голос был очень знакомый. – Эйнд… – На губы лег чужой палец. – Чшш. Не называй меня «человеком» сейчас. И отдыхай. Все утром. У тебя получилось. А теперь спи, несносный мальчишка! – Спасибо. – Хальд почувствовал, как губы растягивает безудержная улыбка. – Я слышал, как ты звал. – Не только я. А теперь - СПАТЬ! – На глаза легла тяжелая рука. – Иначе прокляну чем-нибудь. – Не проклянешь. – Подросток зевнул, свернулся калачиком. – Совесть не позволит. – Ради тебя я с ней договорюсь, – пробурчали со спины, а потом аккуратно обняли, согревая внезапно озябшее тело. А еще через несколько секунд стало совсем тепло и маг не задумывался, почему так. Хальд уже спал. Настырный золотой лучик пытался разбудить юного мага. Тот завозился и, заворчав, постарался зарыться глубже в подушку, одновременно натягивая одеяло. Над ухом невнятно заворчали. – Блин, Хальд, ты уже и так мне все отлежал! Хватит крутиться, я тебе не кровать! – А? – Парень привстал на локтях и замер, напоровшись на знакомые золотисто рыжие глаза с вертикальным зрачком. – Ой… – только сейчас маг понял, что что-то не так. Волосы его Наставника были совершенно черными, как и чешуя, украшавшая лицо, горло и плечи и уходящая под одеяло… «Одеяло» шевельнулось и окончательно соскользнуло с плеча Харальда, складываясь за плечом своего хозяина изящным полукружием. – Крыло. – Совершенно ошарашено выдохнул маг, и снова посмотрел на своего учителя. – Ау, Хальд! – Перед лицом парня помахали когтистой рукой, тоже покрытой чешуей, но даже на вид более грубой, чем на шее и груди. И только тут до него дошло, что они лежат в кровати, условно укрытые и очень условно одетые. – Ой! – Пискнул парень, краснея и закапываясь под настоящее одеяло. – Реакция есть и нормальная. – Рассмеялся мечник и выскользнул из-под одеяла. Показываясь полностью и совершенно не стеснялся своего далеко не человеческого тела. Хвост качнулся из стороны в сторону, пока демон потягивался всем телом, включая крылья. Причем выглядело это довольно забавной звездочкой. – Вставай. Твои друзья тебя уже обыскались. – А ты? – А что я? Я и так знал, что ты здесь и мог только умереть. Больше тебе некуда было деться. – Ведь ты продолжишь меня учить, Эйндреа? – Продолжу, несносный ты мальчишка! И к твоему сведению, Эйндреа значит «человек». А я, знаешь ли, не очень он. – Но я не знаю, как тебя в этом виде называть. – Насупился подросток. – И я тебя совершенно не пугаю? – Нет, ты теплый. Демон рассмеялся заливисто и громко. – Это самый странный аргумент, который я слышал за всю длинную жизнь. Для близких меня зовут Артеш Шеумэйс. И я предпочитаю первое имя, а не второе. – Хорошо. – В дверь настойчиво постучали, а потом и открыли с ноги. – Эйндреа! – На пороге застыла Клер, будто налетев на невидимую стену. Окинула заинтересованным взглядом фигуру демона, наткнулась на насмешливо приподнятую бровь, смутилась и тут наконец-то заметила второго парня в комнате. – Хальд!!! – Мага чуть не снесло звуковой волной. А потом хорошо так придавило сверху женским телом. А вскоре Хальд даже пискнуть не мог, затисканный внезапно появившимися в поле его зрения товарищами. Эйндреа стоял у окна и посмеивался, глядя на офигевшую мордашку своего друга, ученика и брата. Если Хальд вернется в Англию, ее ждут очень и очень насыщенные и интересные времена.