* * *
— Джон, вы на позиции? Джон закрепил винтовку на штативе и установил оптический прицел. — Почти. — Он прицельно глянул в окуляр. — Нам передали, что "Снеговик" проедет вашу контрольную точку через десять минут. Они опережают график. "Бентли" без опознавательных знаков, скорее всего, на выделенной полосе. Джон подстроил фокус. — По-прежнему неизвестно, кем — или чем — является угроза? — Ничего определеннее, чем мы слышали на летучке. Первые три контрольных не заметили ничего подозрительного. Внутри у него что-то сжалось. — Значит, дело за мной и остальными двумя ребятами. Пауза. — Джон, это дело за вами целиком и полностью. Всем вам намеренно не говорили, в каком порядке объект будет проходить контрольные. Вы — последний. И если они в последний момент не поменяли планы, это случится у вас, что бы это ни было... Может, вы и новичок, но вы один из лучших наших стрелков. — Еще пауза. — Под вами есть еще один наблюдатель, помните об этом. Вас двое, две пары глаз. Он предупредит вас, если заметит что-то со своего уличного уровня. Джон про себя выругался. — Вас понял. Спасибо за вотум доверия. — Он перевел взгляд вниз, на улицу, пытаясь одновременно присматривать за выделенной полосой на предмет ожидающейся машины. Движение очень плотное. Прорва времени уходит на то, чтобы снизить скорость, подождать светофора и опять влиться в поток. Наконец он заметил машину, которая двигалась с почти пешеходной скоростью — и остановилась в паре кварталов на красный свет. А затем его взгляд зацепился за фигуру, спешащую по тротуару к ее пассажирскому сидению. Высокий долговязый человек. Темно-серое пальто с поднятым воротником. Взъерошенные темные волосы. Знакомая размашистая походка. Человек из его снов. Тот самый, что прыгнул с крыши. Тот, что бегал с ним по лондонским улицам и каким-то образом сидел в Букингемском дворце в одной простыне. Тот самый, что был в том затемненном здании, в плавательном бассейне. Тот, кто знал его имя. Тот, кто хватал его за плечи в том сне и горячо требовал вспомнить. Я знаю его. Я знаю его, как никого другого. Это Шерлок. Мой сосед, мой коллега, мой лучший друг. И он жив. О Боги, он жив. И внезапно к нему все вернулось: все, что произошло за последние годы, вся его богатая на события жизнь. Его разум словно захлестнуло ментальным штормом. Джон отшатнулся от прицела, уронил руки с винтовки — его в буквальном смысле пошатнул вес вернувшейся памяти. Он закрыл лицо руками, ощущая, как образовавшиеся за последние недели прорехи единым потоком заполняют воспоминания.* * *
Сейчас Джон искренне не понимал, как вообще мог забыть тот день. Он настолько врезался ему в мозг, что, казалось, только смерть могла его уничтожить. Я помнил его смерть, но не помнил жизни. И даже того, кем он для меня был, этот невозможный, невыносимый, удивительный Шерлок. И даже того, как он вернулся из мертвых. Залитая тишиной квартира, полная странных вещей и воспоминаний, но лишенная того, кто так ее оживлял. Ни разрозненных скрипичных мелодий, ни странных научных авантюр, ни громких тирад беспокойного молодого человека, которому срочно нужно дело, которому сию секунду совершенно необходимы сигареты, которому требуется хоть какое-то развлечение или он неминуемо зачахнет, превратится в высохшую тростиночку, которую сдует первым же порывом ветра. Полная тишина, не считая шума производимого самим Джоном, и изредка навещавшей его доброй миссис Хадсон. Он пытался переехать. Несколько недель прожил у сестры — просто, чтобы не слышать этой гнетущей тишины. Потом вернулся назад и стал разбирать вещи Шерлока, намереваясь отдать научные приборы в какую-нибудь школу, а большую часть личных вещей сбросить на Майкрофта. Себе он собирался оставить лишь несколько странных вещиц: череп, потрепанную доску для игры в "Клюэдо" и, наверное, еще скрипку друга. Но он не смог съехать. Провел в квартире одну ночь и на следующий день вернулся к Гарри за своими вещами. Окунуться в приятный, такой безопасный сон наяву — представить, что Шерлок просто куда-то уехал и не сумел вырваться обратно домой — оказалось легче, чем он предполагал. Джон вышел работать в клинику на полный день и старался брать максимальное количество часов, чтобы занять себя и заполнить ставшие пустыми дни. Его доходы снова стали довольно солидными, и он мог оплачивать полную цену за всю квартиру. Миссис Хадсон откровенно радовалась, что он остался. Большую часть времени Джон проводил наедине с собой. Он по-прежнему поддерживал дружеские отношения с Грегом Лестрейдом, но прошел не один месяц, прежде чем они смогли пойти вместе в бар и выпить пинту другую без неизбежных разговоров о Шерлоке. Собственно, в первый раз они совершили такой поход через несколько дней после похорон. Джон тогда ввязался в безобразную свару с каким-то типом, который узнал его в баре и отпустил пару ехидных замечаний насчет "этого ненормального детектива-прохвоста". Лестрейду пришлось оттаскивать Джона от обидчика, чтобы не дать его покалечить, и потом использовать все свои связи и дар убеждения, чтобы избавить доктора от официального обвинения в нападении. Во вторую вылазку Джон уже не затевал драк, но ко второму пиву совершенно расклеился и залил слезами свою кружку. Лестрейд отвез его домой на такси и просидел с ним несколько часов, пытаясь утешить и разделяя судорожно выплескивающееся из Джона горе, копившееся внутри с самых похорон. В конце концов, ему удалось добиться своего рода какого-то равновесия. Его жизнь не стала нормальной, в ней отсутствовало счастье и радость, но он мог есть, спать, работать, общаться с друзьями и порой даже улыбаться. А потом по прошествии многих и многих месяцев он просто вернулся вечером с работы домой, заглянув по пути на рынок, и обнаружил, что квартира оккупирована ожившим мертвецом. Шерлок стоял посреди гостиной, грязный, изможденный, со спутанными волосами, в рваной одежде, почти неузнаваемый с виду... но несомненно он и несомненно живой. Джон от шока выронил свои покупки. Продукты с грохотом рассыпались по полу, но он даже не вздрогнул, только неотрывно смотрел на явившееся привидение. — Лучше бы тебе быть настоящим, — хрипло произнес Джон. — В данный момент я совершенно не расположен заработать себе галлюцинации. И Шерлок ему улыбнулся. Сквозь крайнюю усталость и истощение его лицо вспыхнуло светом словно маяк... на нем заиграла искренняя, радостная, светлая улыбка — почти невиданное другими зрелище. Та самая улыбка, которая сразу прогоняла гнев, и при виде которой Джон прощал своему соседу прочти любое безумство, несмотря на весь здравый смысл. Вот почему он просто отбросил всю свою осторожность и шагнул вперед, в неуверенно раскрытые объятия своего друга, смеясь, плача и кляня его на чем свет стоит. Позже были и объяснения, и оправдания, и даже добрая порция споров и крика. Джон был зол на обман и длинное отсутствие, пусть даже и понимал теперь, что это было необходимо. Но в действительности все это было уже неважно. Только воспоминание, которое он хранил в своем сердце как лакмус... единственное воспоминание, что на самом деле только и имело значение, то, что отсутствовало и теперь вернулось к нему... крепко обнимающие его руки Шерлока и рваный, шепчущий голос друга: — Все хорошо, Джон. Уже все хорошо. Все кончилось. Я здесь. Я настоящий, и я дома. И я никогда больше не уйду.* * *
— Джон! Вы меня слышите? Ваша цель появилась! Это наверняка он! Джон рывком выдернулся из прошлого и приник глазом к окуляру как раз в тот момент, когда Шерлок распахнул дверцу "бентли" и втиснулся на пассажирское сидение. "С чего это Майкрофт, как идиот, разъезжает по Дублину с незапертой дверцей?" — всплыла у него в голове невольная мысль. — Джон! Черт подери, Джон! Стреляйте! — Нет... — прошептал тот, все еще в ошеломлении от открытия собственной личности, и потом повторил погромче: — Нет. Это его брат. Они не враги. — Он подкрутил фокусировку, чтобы видеть заднее сидение и повел прицелом за машиной, которая съехала к выделенной полосе и там остановилась. — Иисусе, Джон, они дерутся. Я вижу отсюда. Нельзя медлить, потом может быть поздно. Джон сглотнул сухим горлом. Шерлок схватил брата за плечи и потряс — явно злой и расстроенный. Майкрофт же, похоже, никак не пытался защититься. Шофер и охранник бросали через плечо обеспокоенные взгляды, но вмешиваться не решались. — Он не угроза. Я знаю его. Это его брат. — Вы знаете брата "Снеговика"? Постойте, вы знаете самого "Снеговика"? Иисусе, Джон, кто же вы? Я знаю, что Шерлок ему не угрожает. Так где же истинная угроза? И в этот момент он ее увидел — увидел с кристальной ясностью, свойственной лишь тем, кто побывал на войне. Притулившаяся на тротуаре тележка с хотдогами — такая привычная глазу, такая безвредная — и так близко к машине Майкрофта. И ее хозяин — в ухе которого Джон отчетливо разглядел сквозь мощные окуляры наушник — как раз отставил в сторону свои щипцы и бутылку кетчупа, потянулся внутрь тележки, вытащил оттуда пистолет и пошел по направлению к "бентли". Мертвые глаза. Явно фанатик, террорист, не профессионал. Чувствуя, как начинает шуметь в ушах и ощущая долгожданную сладостную уверенность в себе и своих силах, Джон тщательно прицелился и положил продавца "хотдогов" с одного беззвучного выстрела.* * *
— Шерлок! Прекрати, — Майкрофт наконец вырвался из хватки брата. — Возьми себя в руки. Ты выставляешь себя на посмешище. — Он жив, — Шерлок, тяжело дыша, выпустил Майкрофта. — Или, по крайней мере, был жив несколько дней назад. И ты что-то точно об этом знал, ублюдок. Почему ты не сказал мне? Майкрофт одернул пиджак. — Да, я знал... кое-что. Ничего определенного. Ничего, что мог бы рассказать тебе, не пробуждая ложных надежд. — Он нахмурился. — Куда более насущный вопрос, как тебе удалось что-то на этот счет выяснить? В Ирландии у тебя нет "сети бездомных". — Остались кое-какие связи. Тебя, как минимум, раз подслушивали за телефонным разговором. Тебе следовало быть осторожнее. — Какая ирония слышать это от тебя. Машина тронулась с места, выруливая с выделенной полосы. — Лучше расскажи все, что тебе известно, Майкрофт, — в тихом голосе Шерлока зазвучали опасные нотки. — Если Джон жив, я найду его, где бы он ни был. — Если он жив, Шерлок, есть вероятность, что он не... остался невредимым. — И что это, черт подери, должно означать? Майкрофт уставился прямо перед собой. — Я получил одно сообщение... очень отрывочное и ненадежное, от одного из наших самых неординарных и тайных агентств... оно указывает на определенную степень мозговой травмы. Потерю памяти, если быть точным. У Шерлока сжало горло. Мозговая травма. Он представил Джона, чья память, возможно, необратимо повреждена, острый ум замутнен, а умелые руки врача лишены своих навыков. — Если это так... Если он... пострадал, я отыщу то, что ему поможет. Что бы ни понадобилось. Бог знает, в каком я перед ним долгу, — Шерлок сделал глубокий вдох, машина, тем временем, остановилась на красный свет. — Я задолжал ему все в этой жизни. Но сначала я должен его найти. Он оглядел перекресток, и какое-то резкое движение внезапно привлекло его взгляд. — Майкрофт! Тот поднял бровь. — Кто-то только что застрелил продавца хотдогов. Здесь что-то не так, — не обращая внимания, что машина уже тронулась с места, Шерлок разблокировал дверцу и стал выбираться наружу. Когда его ноги коснулись асфальта, он на мгновение закачался, но быстро восстановил равновесие и ринулся к тротуару.