До и после

— Аукцион стартует через пятнадцать минут? — Да, наместник, — распорядитель раболепно склонился, затем еще больше съежился под жестким взглядом, продолжающим его буравить. — Покажи мне списки рабов. Распорядитель послушно зашуршал бумагами. — Да, наместник, вот он, — после Итогового дня каждый Темный теперь знал, что любят и чего не выносят как сам Великий коггнур, так и его доверенные наместники в разных городах. Никто не рисковал лишний раз раздражать их, потому как после падения Светлых наместники и коггнурат пользовались практически неограниченной властью. Москве повезло — фактически глава Темных остался все тот же, только теперь его действия стали еще менее предсказуемы и потому опасны. — Но обратите внимание, это черновой вариант списка. Более подробный, с проверенными данными будет готов чуть позже, списки всё пополняются, времени на полный контроль не хватает. Высокий сухощавый маг в дорогом темном костюме и с хищным прищуром темно-синих глаз раздраженно махнул рукой, демонстрируя, что дальнейшие пояснения излишни. Быстро пролистал список из четырехсот двадцати девяти имен рабов, свезенных сюда со всей России, специально для самого крупного за последние дни торжища. — Его здесь нет, — задумчиво проговорил он, вроде бы обращаясь к своему сопровождающему, но скорее просто озвучивая мысли. — Твой информатор соврал? — Исключено, — поспешил в полголоса заверить немолодой маг, которого звали Деном. — Я хочу осмотреть помещение, — принял решение наместник. — Зал для торгов или комнату, где сейчас держат рабов? Последнее не советую, там сейчас сильно разит вонью и кровью. Не успеваем ничего, слишком много работы… — попытался оправдаться распорядитель. — Всё, — холодно обронил наместник и двинулся к дверям. Перепуганный распорядитель и его подчиненные напряженно засеменили следом, с каждым шагом бледнея от волнения все больше. Внеплановая проверка слишком сильно их пугала, в эти неспокойные времена любая промашка могла стоить жизни. Многих бывалых Темных удивило и обеспокоило столь глобальное и быстрое преобразование в их мироустройстве, произошедшее после Итогового дня. Дозоры потеряли свою актуальность, власть очень быстро перетекла в другие руки, Темные из Инквизиции организовали отделения контроля и тотальной слежки, оперативники которых не подчинялись никому, кроме самого коггнура. Затем созвали коггнурат, но очень быстро стало понятно, что он всецело пляшет под дудку все того же Великого коггнура. Имя коггнура оставалось до сих пор неизвестно, рядовые Темные довольствовались только слухами, будто то тут, то там отдельные счастливцы удостаивались чести лицезреть нового главу единого мирового государства. Говорили, что его отличает особый сумеречный знак, но какой именно — было секретом. А еще перешептывались, будто в первое время после Итогового дня слишком много было перебито Светлых, и потому сейчас особо велик риск нарушения равновесия. И вроде именно поэтому коггнурат запретил убивать Светлых, а распорядился использовать их в качестве рабов. Сначала рабов распределяли бесплатно, согласно поданным заявкам в коггнурат, но почти сразу же изменили правила и стали устраивать торги. Куда именно поступали суммы за выкупленных рабов, тоже мало кто имел представление, но порою эти суммы были баснословны. Ошейник давал хозяину беспредельную власть над рабом, а еще ошейники с каждым днем все больше и больше совершенствовались, и это, в свою очередь, серьезно ухудшало положение бывших Светлых. Московский наместник редко посещал какие-либо сборища, а если и делал это, то обычно торопился и был немногословен. При нем всегда находились охранники из числа оперативников бывшего Дневного Дозора, несколько высших вампиров, одна или две ведьмы. Свита тоже была молчаливой и мрачной. Казалось, что им не по нутру нововведения, но они были вынуждены подчиняться, так же, как и большинство Темных. Просто случился Итоговый день, и теперь все изменилось. Приходилось приспосабливаться. Поговаривали, что наместник еще не приобрел себе ни одного раба. Хотя большая часть элиты нового режима поспешила в первые же дни сделать модные приобретения — просто позабавиться и рассчитывая в дальнейшем на немалую выгоду. Какой Темный сейчас не мечтал заполучить себе в полное пользование бывшего Светлого? В постоянное и почти безнаказанное пользование? Новые времена диктовали новую моду. Вампиры подсуетились быстрее других: рабы для них стали дармовым источником питания. И только московский наместник каждый раз брезгливо морщился, когда ему с торгов поступали приглашения принять участие в аукционе. Каких сплетен по этому поводу только не ходило, но, ясное дело, истиной причины никто не знал. И вот вдруг наместник на торгах, да еще и с незапланированной ревизией, не удивительно, что распорядитель перепугался до икоты и тряски в коленях. *** — Твой информатор заверял, что видел его. Он настолько хорошо его знал? — наместник цепким взглядом пробежался по лицам рабов, выстроившихся в шеренгу по приказу распорядителя: бледные осунувшиеся лица, тусклые глаза, бескровные обветренные губы — сказывалось как нехватка подпитки магией, так и банальное недоедание. Наверняка работники распределяющего органа воруют средства, выделяемые на содержание рабов. Наместник презрительно хмыкнул, затем брезгливо спрятал нос в дорогой шелковый носовой платок. Даже он не рискнул пользоваться магией, чтобы отбить вонь, в присутствии такого количества бывших Светлых магов — кто знает, что может запустить обратный механизм блокировки их магии? Вдруг это будет большое скопление рабов и сильное блокирующее заклинание? — Информатор поклялся, что видел именно его. — Его здесь нет, — резко оборвал наместник, разворачиваясь и спеша к выходу. — Надо посмотреть внимательнее, в дальних рядах… — На близком расстоянии я бы его почувствовал. Его нет в зале. *** Антон забился из последних сил, пытаясь вырваться, когда ему на грудь навалились коленом и ухватили за руки. — Держите его! Нужно, чтобы он не дергал ногами, когда я стану заклинанием ломать кости. Нельзя ошибиться, а то ходить вообще не сможет. — Нет! Не-е-ет! — закричал Городецкий, срывая голос. Завыл, когда под воздействием магии ему разрезало кожу и мышцы, когда с противным хрустом затрещали кости голени. — Кусается, тварь! Говорил же, зубы ему выбить надо было! — Что здесь происходит? — тихий голос был сух и неэмоционален. Но властные нотки и чуть заметная просачивающаяся ярость в резкости произносимых согласных заставили всех застыть на месте. Казалось, еще миг — и своды обрушаться на головы. — Это ваши работники? Что они делают с рабом? Распорядитель испуганно сглотнул и приблизился. Он не посмел обойти наместника, а из-за его плеча не очень хорошо было видно, кто именно из работников провинился. В свете слабого фонаря обнаружился искалеченный раб в луже крови. — Он? — удивился Ден. Но наместник будто не слышал его вопроса. — Этих, — наместник ткнул пальцем в так и не посмевших пошевелиться нарушителей, — в дознавательский отдел спецохраны. Два вампира из свиты наместника тут же оживились и принялись заклинанием оглушать и связывать магов. Распорядитель предпринял попытку встрять с объяснениями, но наместник, откровенно игнорируя его, приблизился к Городецкому. Быстро просканировал его состояние. Велел одной из ведьм: — Срочно направь целителя домой. Я его забираю. — Но списки… — растерялся распорядитель. — Инквизиторы будут сверять на аукционе списки, и отсутствие раба… Наместник резко развернулся, искривил тонкие губы, будто изумляясь неуместной смелости мелкой шавки. — Считайте, что я выкупил этот лот. Все необходимые документы пришлете завтра по моему адресу, — несмотря на протесты Дена, наместник самолично подхватил бесчувственного раба, пачкая кровью идеально отглаженный костюм. Открыл портал, чуть замедлил шаг перед его границей. — Завтра же сдадите дела новому распорядителю. Инквизиторы не выкажут протеста ни по поводу раба, ни по поводу вашего отстранения, я об этом позабочусь. Когда рамка портала погасла за спинами свиты, у распорядителя подкосились ноги. Он напрасно уговаривал себя, что отделался довольно легко: всего лишь понижение по службе, а не казнь, не немедленное развоплощение. Но слишком хорошо все знали, что наказание этим не ограничится. А от дознавателей Инквизиции ни скрыться, ни сбежать.