Между небом и землей

- Твоего парня?! – Хоя резко приподнимается на кровати, вцепляется негнущимися пальцами в застиранное до полупрозрачной белизны одеяло и впивается взглядом в узкие щелочки глаз Сонгю, - Это шутка такая, да, хен?! – кривая улыбка на губах старшего отдает горьким привкусом правды, правды к которой он оказался не готов. Поэтому Ховон отрицательно мотает головой, чувствуя, как пустота внутри него разрастается до размеров небольшой вселенной, как в черной дыре разбитого сердца исчезают все чувства, все воспоминания, которые когда-то спасали его от всех проблем, оставляя взамен лишь пачкающий дрожащие пальцы блеклый пепел сожженной на костре души. - Мне бы хотелось, чтобы это была шутка, но нет, - с какой-то обреченной решимостью произносит Сонгю, вставая с кровати. Его шаги отдаются в голове Хои болезненными всполохами неясных звуков, отчего младший широко распахивает глаза и бессильно откидывается на подушку, не желая признавать всей очевидности признания Кима. – Мы правда, давно расстались… Пару месяцев назад, может и больше… Я почти перестал считать дни… - Только вот забыть его так и не сумел… - заканчивает за него Хоя. Его голос, безжизненный и отстраненный почти симметричен с тускло-усталым шепотом Сонгю. - Не сумел… - повторяет за пусанцем Гю, но тут же спохватывается и, ещё беспорядочнее начинает сновать по комнате, будто некий одноклеточный организм, пытающийся спастись от отравляющего эфира, добавленного в пробирку неведомым ученым. Хоя какое-то время следит за его броуновским движением из-под полуопущенных ресниц, после чего спрашивает у старшего, едва слышно, словно боится ответа на собственный вопрос. - Сонгю-хен, но почему Ухен? Почему не кто-то другой, такой, который подходил бы тебе?! - Потому, что сердцу не прикажешь. Потому, что я не думал о том, подходит он мне или нет. Я просто полюбил его. Таким, каким он был, со всеми недостатками и несостыковками. И думал, что уж я-то сумею его изменить, чувствовал себя этаким супергероем, которому подвластна чужая душа. Но, видимо, Ухен успел окончательно прогнить ещё до того, как я повстречал его… - Сонгю болезненно усмехается, останавливаясь рядом с книжкой полкой. Внутри него снова просыпается это гнетущее чувство обреченности. Воспоминания, словно айсберги снуют вокруг него, грозя потопить и без того едва держащуюся на волнах утлую лодочку, с таким трудом выстроенного спокойствия и равнодушия ко всему, что хоть как-то имеет отношение к Ухену. Разрушенная когда-то ледяная преграда снова становится почти осязаемой, острые льдинки вспарывают кожу, нещадно кромсают на части внутренности, и Сонгю с тихим всхлипом оседает на пол, прижимая правую руку к груди. - Хен? Ты чего? – кровать жалобно скрипит, когда Ховон резким рывком приподнимает с нее свое тело и кидает его навстречу судорожно вдыхающему сухой, колющий воздух Гю. - Жжет, - шепчет в ответ тот, пытаясь сдвинуться с места, - Таблетки в тумбочке, баночка из желтого пластика, ближе к стенке, первая полка, - каждое последующее слово дается ему с все большим и большим трудом, отчего, конец фразы тонет в свистящем шепоте. Хоя едва не срывает с петель дверцу тумбочки и, вывалив из неё почти все содержимое, отыскивает, наконец, таблетки, протягивая их старшему. А вместе с ними и наполовину полную бутылку с водой, найденную там же. Пальцы Сонгю дрожат, отчего капли воды веером разлетаются в воздухе, оставляя влажные пятна на полу, на вороте футболки, на коже. Он судорожно проглатывает грязно-серый кружок таблетки и в пару глотков осушает бутылку, безжалостно сминая голубоватый пластик. - Спасибо, - хрипло шепчет он, так и не отняв руку от грудной клетки, - Поможешь? Хоя без лишних слов подставляет свое плечо и без особых усилий приподнимает Кима с пола, после чего доводит до кровати и, лишь убедившись в том, что синеватая бледность на его лице медленно сходит на нет, спрашивает с отчетливым пусанским акцентом, который проявляется у него лишь в моменты большого душевного волнения, - Может мне остаться с тобой на ночь, хен? - Это предложение или как? – Сонгю пытается улыбнуться, но лишь кривится от боли, чьи цепкие пальцы не так-то легко разжать, - Ничего со мной не случится, отлежусь. А ты иди, тебе, я думаю, о многом стоит подумать. - Ты уверен, хен? – Сонгю молча кивает в ответ, прикрывая глаза и Ховон, чувствуя непонятное сожаление, покидает комнату, неловко шаркая кроссовками по грязно-серому полу. Сонджон пережидает грозу около недели, наивно полагая, что по истечении этого времени проблема его измены рассосется сама собой. Но раковая опухоль лжи лишь разрастается, эту саркому обманчивых слов уже не победить, с ней не сладят никакие лекарства и время лишь ускоряет её развитие. Да и Ухен пока не готов признать существование Сонджона рядом с собой как данность. По крайней мере, двадцать четыре часа в сутки, как того хотелось бы Джонни. Ему достаточно этих якобы «случайных» встреч, жаркого зарева ночей, напополам с судорожными стонами раннего утра. Но он не хочет делиться с младшим ещё и днем, предпочитая увиливать от того, что совсем недавно зародилось где-то внутри, пустив пока ещё слабый и едва живой росточек. Поэтому ему не остается ничего другого, кроме как вернуться к тому, на чьих глазах он продавался за бесценок, с какой-то невероятной надеждой на то, что эта история не изменит его привычного уклада. Но, поднявшись на второй этаж, он натыкается на два объемных чемодана, выставленных у двери квартиры. Ярко-красные надписи на бирках не оставляют никакого сомнения в том, что его только что с позором изгнали. «Личные вещи Ли Сонджона», выведенные аккуратным почерком старшего, эти слова сотнями иголок впиваются в тело, и Сонджон хватается пальцами за перила, отказываясь верить в происходящее. Он пытается открыть дверь своим ключом, но та оказывается, заперта сразу на два замка. Верхний и нижний. И если открыть первый не составляет никакого труда, то второй можно открыть, лишь находясь внутри квартиры. Джонни оставляет ключи в замке и принимается мучить звонок, издающий короткие, резкие трели одну за другой. Но напрасно, Хоя и не думает впускать его. Или хотя бы открыть дверь для того, чтобы высказать ему все, что он думает о таких как Сонджон. Он пинает дверь напоследок и садится рядом со своим скарбом, не зная, что ему делать дальше. Тишина лестничной клетки давит на барабанные перепонки, создавая вокруг него некий вакуум, поглотивший без остатка какие-либо чувства. После десяти минут сидения на ступеньках он предпринимает ещё одну попытку прорваться в квартиру. Но тщетно. Массы его тела явно недостаточно для того, чтобы сорвать с петель мешающую ему преграду. Поэтому все, что он может, это лишь беспорядочно молотить кулаками по шероховатой поверхности двери и истерично выплевывать из себя слова, отныне не имеющие смысла. Шаги за дверью на какую-то секунду воскрешают в нем надежду на то, что ему все же удастся хотя бы объясниться со старшим. - Закрой свой грязный рот и выметайся отсюда, - Сонджон непроизвольно отступает в сторону, когда дверь квартиры приоткрывается и отводит глаза, не в силах выдержать тяжелый, горячечный взгляд Ховона, - Остальное барахло привезу сам. Или Дону попрошу. - Голос старшего звучит неестественно и безжизненно, каждое из слов блеклыми льдинками срывается с губ и, зависнув на пару секунд в воздухе, таранит Сонджона болезненными всполохами где-то под сердцем, отчего тот ещё крепче вцепляется в перила - Но, хен… - Сонджону нечего сказать в свое оправдание, но он почему-то медлит и продолжает тонуть в темном омуте глаз пусанца, затягивающих его в свою опасно-ранящую глубину. - Пошел вон, я сказал, - Хоя болезненно морщится и выходит из квартиры, решив раз и навсегда положить конец всей этой боли, ломающей его как изнутри, так и снаружи, - он проходит мимо Джонни, застывшего где-то в своей собственной вселенной, и молча тащит чемоданы вниз. Вся процедура занимает у него чуть больше пары минут, затем он снова появляется на площадке, такой же безжизненно-отстраненный как и прежде, - Можешь не благодарить, - льдисто-отточенная усмешка рождается на его губах и тут же гаснет, встретившись со взглядом младшего. Дверь закрывается с негромким щелчком прямо перед его носом, отрезая пути к отступлению. И Сонджону не остается ничего другого, кроме как примириться с этим. Но, стоит ему начать спускаться вниз, к оставленным без присмотра вещам, дверь соседней с Ховоном квартиры вдруг открывается и насмешливо-заинтересованный голос её хозяина прямо-таки сбивает его с ног. - Как мило. Я словно бразильский сериал наяву увидел, - Сонджон резко разворачивается, грозя свалиться со ступенек к чертям собачьим, и недовольно хмурится, разглядывая стоящего перед ним парня. Черные, сидящие как влитые джинсы и черная же толстовка с капюшоном. «А он красивый. Даже слишком» - успевает подумать про себя он, прежде чем недовольная гримаса на его губах не оставляет никакого шанса на то, что он тихо-мирно разойдется с обладателем этой излишне самоуверенной улыбки. - А тебе-то какое дело до всего этого? – чересчур громко произносит он, борясь с противным желанием отступить в спасительную темноту лестничной клетки. - Спортивный интерес, - парень снова улыбается, слишком приторно, слишком снисходительно, так, что Сонджон непроизвольно сглатывает непонятно откуда скопившуюся во рту слюну, - Или что-то вроде этого. Сложно сказать, - тонкие пальцы касаются дверного косяка, проводя невидимую линию снизу вверх, - Твой бывший? – кивает он на дверь квартиры Ховона и ждет ответа, щуря по-кошачьи масляные глаза. - А тебе какое дело, интересный ты наш?! – резко отвечает ему Джонни, нервно переступая с ноги на ногу, - Да это мой парень. И он пока ещё не бывший! - Ну-ну, - недоверчиво улыбается парень, - От тебя за версту разит сексом. Ты пропитался этим запахом насквозь, - он поводит носом точно дикий зверь и удовлетворенно улыбается самому себе, - А тот парень явно не из тех, кто терпит подобные запахи в своей жизни. К тому же, я думаю, что у него было немало доказательств помимо запаха. Визуальных доказательств. Я прав? – он едва слышно смеется, заметив суеверный испуг в глазах Сонджона, и широко распахивает дверь собственной квартиры. Словно приглашает Сонджона в гости. - Сумасшедший – констатирует Сонджон, скорее для самого себя, чем для парня, но отчего-то остается стоять на месте, хотя, по-хорошему, ему давно уже следовало бы бежать прочь от этого странного типа. - Может и так. Но я явно нормальнее многих в этом мире, - улыбка не сходит с лица незнакомца, отчего Сонджону хочется сравнить его с Чеширским котом, - Может зайдешь?! – предлагает он, ни на секунду не меняя ленивой расслабленности тона своего бархатистого голоса. - К незнакомому типу, у которого явно не все в порядке с головой? Нет уж, спасибо, - Сонджон дарит ему ответную улыбку, но она выходит слишком жалкой и вымученной, - Мне есть куда идти, поверь. - Прости, но не поверю, - парень делает осторожный шаг по направлению к Сонджону и замирает на месте, изучающе окидывая взглядом нескладную фигуру последнего, - Если у кого и не в порядке с головой, то явно у тебя. Изменить такому парню, как Ховон-ши, вот это я называю не в порядке с головой. А мои тараканы в голове никому, кроме меня самого, не мешают. А насчет незнакомца – это легко исправить. Ким Менсу. Можно просто Эль, так зовут меня почти все, кроме родных и учителей в академии, - парень протягивает Сонджону руку и легко касается длинными пальцами дрожащей ладони последнего. - Откуда ты знаешь моего парня? – Сонджон не собирается сдаваться так легко, но и отказать этому парню не так-то просто. Он читает с него как с листа, каким-то шестым чувством вытаскивает на поверхность то, в чем Джонни так и не хочет признаваться себе самому. - Бывшего парня, - уточняет Менсу, непримиримо отстаивая свою точку зрения, - Пересекались пару раз по работе. Нас Дону-ши познакомил. А он, в свою очередь, парень мой двоюродной сестры. И не надо на меня смотреть с таким подозрением. Просто все люди в этом мире взаимосвязаны. В той или иной степени. И неизвестно чем отзовется тот или иной твой поступок в судьбах других людей. Так зайдешь или нет? – Эль возвращается на исходную позицию в дверном проеме и терпеливо ждет, словно знает, что Сонджон примет его приглашение. - Разве что на полчасика, - невнятно отвечает ему Сонджон, после чего переводит взгляд вниз, не зная, как поступить с чемоданами, дожидающимися его внизу. - Ну, это как получится, - отвечает ему Эль, в мгновение ока слетая вниз по лестнице и также быстро вернувшись обратно в компании Сонджоновского барахла, - Добро пожаловать в мою берлогу, - ободряюще улыбается он, с громким щелчком захлопывая за Сонджоном железную дверь. Ухен появляется в колледже спустя пару-тройку дней, и даже толстый слой биби-крема вперемешку с тональником не в силах спрятать хаотичные кровоподтеки, расцветившие яркими пятнами лицо и тело. Наму выглядит разбитым и донельзя потерянным, когда встречается глазами с Сонгю, сидящим прямо напротив него, но изо всех сил храбрится перед другими одногруппниками, на ходу выдумывая историю с шайкой подозрительных типов, которым так и не удалось с ним справиться, несмотря на все их усилия. С каждой новой парой его история обрастает все новыми и новыми подробностями, прямо пропорционально тому, как растет количество восторженных слушателей сего бреда. К четвертой паре Сонгю хочется либо заткнуть себе уши, либо взять и рассказать об истинном положении дел. О том, как несравненный Нам Ухен получил в лицо и не только от парня, который не пожелал мириться с тем, что его чувства в одночасье взяли и растоптали. От этого поистине героического поступка старосту курса удерживает лишь непонятное желание не приплетать ко всей этой истории Хою, который пережил едва ли не больше его самого. Поэтому он лишь морщится каждый раз, когда очередной идиот-одногруппник, приведший с собой второго такого же идиота с потока, просит Наму ещё раз рассказать о том, как его подстерегли в темной подворотне подозрительные парни, числом не менее десяти человек. И о том, как ему ценой нечеловеческий усилий и благодаря лишь собственной ловкости удалось вырваться из их грязных лап. Однако никто и ничто не мешает ему, проходя мимо Ухена, словно бы невзначай шепнуть тому, - Ну как, оклемался, герой-любовник?! Знаешь, я даже жалею, что разнял вас тогда. Кто знает, насколько далеко зашел бы тот парень. Может пара сломанных ребер наконец отучила бы тебя от привычки ломать чужие жизни, - Сонгю почти не чувствует, насколько жестоко звучат его слова. Даже если они и обращены к такому, как Ухен. Наверное, потому, что для него жестокость последнего стала настолько обыденной, что Ким невольно и сам пропитался этой полынно-горькой жестокостью, поселившейся внутри него спутанным змеиным комком, отравляющим само его существование. - С ума сошел? – шепчет в ответ Ухен, затравленно оглядываясь по сторонам, не дай бог кто-то услышит, - Не лезь ко мне, Сонгю-я, и перестань уже цеплять меня. Не то хуже будет. - Попытаешься навялять мне в отместку за собственное унижение? – Сонгю кривит в непонятной усмешке губы и отступает в сторону, пропуская Сон Хенчжи, старосту параллельной группы, - Попробуй. Если смелости хватит. – С этими словами он выходит из аудитории, и торопливо спускается по лестнице на второй этаж. Он надеется, что пятнадцатиминутного перерыва хватит на то, чтобы найти Сонеля и разузнать от него о Хое. Или хотя бы попытаться узнать, кто кроме Сонеля может помочь ему узнать хоть что-то о нем. - Да не знаю я о нем ничего, Сонгю-хен, - в сотый раз пытается ему втолковать застигнутый врасплох Ель, торопливо прожевывая гамбургер, - Я и видел его всего пару раз. Один из них тогда, когда он сцепился с Ухеном этим. А второй когда он за Сонджоном заезжал. И знаешь, я как-то особо не интересовался ни адресом, ни подробностями его жизни, - но старший все продолжает сверлить его недоверчивым взглядом своих узеньких глазок. Словно знает, что Сонель забыл о чем-то очень важном, - Ах да, хен, - наконец сдается тот, не в силах выдержать этот лисий немигающий взгляд, - У меня есть его телефон… наверное… если я его не удалил… - Сонель тянется за телефоном, но Сонгю оказывается быстрее него и уже судорожно листает телефонную книгу в мобильном последнего, что-то неразборчиво бормоча. - Продиктуй мне его. Медленно и внятно, - Ким достает из кармана джинс свой собственный девайс, изрядно потрепанный и облезший, но все ещё работающий. Сосредоточенно вбивает в память мобильника цифры номера, сейчас значащие для него больше, чем что-либо в этом мире и, удовлетворенно кивнув самому себе, покидает аудиторию, выходя во двор колледжа.