Глава 3
Солнце находилось в самом зените, припекая верхушки деревьев, когда Ришеррэ вернулась в логово — сытая и довольная. Её визгливые соседи, по-видимому, тоже сегодня уже перекусили, так как с их стороны не доносилось никаких звуков, кроме периодического бульканья и всплесков воды. Она, хлопая крыльями, приземлилась и насторожено осмотрелась. После неудачного знакомства Ришеррэ с настоящим живым человеком, её стала преследовать паранойя: всё чаще в глубине леса девушке мерещились какие-то смутные тени и неясные шорохи. Где-то на инстинктивном уровне Ришеррэ чувствовала, что на её территории что-то не так, хотя, на первый взгляд, всё как будто бы было как обычно. Драконица, расширив ноздри, принюхалась. «Странно, чужого запаха не чувствую, — прищурившись, серьёзно подумала она, — но кажется, у меня были гости». Однако уже через мгновенье она, отбросив эти сумасшедшие мысли, сказала себе, что уже свихнулась от одиночества, потрясла рогатой головой и легкомысленно посеменила в пещеру. Не успев сделать и десятка шагов, дочь богов запнулась о тонкий металлический трос, растянутый почти над самой поверхностью земли, и со всей силы впечаталась мордой в мягкую песчаную почву. Но это было лишь началом злоключений этого дня. При попытке встать, дракониха неудачно попала когтем в медвежий капкан, которого, к слову сказать, раньше здесь не было, и он, захлопнувшись, оттяпал своими створками добрую его часть на одном из пальцев. Зашипев подобно ядовитой змее, Риш зло смела сие творение рук человеческих в ближайшие кусты. На неё лихо смотрела перекошенная драконья физиономия — её собственная — отпечатавшаяся на земле так четко, что можно было даже различить каждую чешуйку. — Ну, и кто это такой у нас тут изобретательный? Какого рожна ловушку поставил? — отряхнувшись, сказала она нарочито громко. Ответом ей послужила тишина. Даже вся окружавшая логово живность, включая русалок, куда-то испарилась, едва заслышав недовольный голос хозяйки пещеры. «Похоже, тот трус добрался-таки до деревни и рассказал обо мне людям, — снова подумала она, придирчиво осматривая последствия встречи с капканом: огрызок смотрелся ужасно неэстетично. — Да, папенька не так уж и сильно ошибался, называя их прохиндеями. Смотри, что удумали: втихую козни строят». Ворча и поохивая, Ришеррэ направилась к лежбищу, вздрагивая и оглядываясь при малейшем подозрительном шуме. У самого входа она, не заметив маленького серенького камушка, наступила на него. Сильный хлопок — и Ришеррэ, славная дочь Эррошторга, Верховного Бога аймаров, повисла на выступе скалы, вцепившись в него, как испуганная кошка. Но сразу же начала съезжать вниз, вышибая снопы искр из горной породы, и с порядочной высоты шлёпнулась оземь. Не снеся унижения, богиня издала визг столь протяжный и громкий, что даже хвостатые русалки высунулись из воды — послушать. Дракониха, морщась от боли, тщательно обыскала и обнюхала каждый закуток и кустик, сопровождая свои поиски невидимого лиходея смачными ругательствами, но никого не нашла. «Этого мне еще не хватало! — подумала она, хмуро глядя в чащобу, где, как ей показалось, мелькнул чей-то силуэт. — Ага, значит мой незваный гость ещё здесь! Ну, погоди, мерзавец, я с тобой поквитаюсь!» Разозлённая вне всякой меры, Ришеррэ с большими предосторожностями добралась до русалочьей заводи и позвала зелёных обитателей. Через минуту над водой показалась заросшая водорослями голова толстой плюфрандэ. Понимая, что тот, кто так насолил ей сегодня, прекрасно слышит драконий голос, Богиня сделала знак разговаривать потише и шёпотом спросила старую рыболюдку: — Не видела случайно, заходил ли к нам сегодня кто-нибудь из людей? — та, молча, кивнула. Риш вопросительно вскинула морду. — Мужчина. Бродяга. Очень вкусный, — лаконично отрапортовала соседка. Ришеррэ сдвинула брови. — Ещё кто? — Наёмник, судя по всему. Весь в латах, обвешанный оружием. Мы уже были тогда сытые и не стали завлекать его к себе. «Да… не того вы, костлявые, слопали…» — подумала Ришеррэ и добавила, но уже вслух: — Предлагаю вам сегодня совершить ночную охоту. Он пока не ушел, и сдаётся мне, что я его видела. Властительница русалочьего племени снова кивнула и ушла под воду.***
Наступление ночи ознаменовалось взрывом небывалого визга, воя и воплей русалок, разрывавших барабанные перепонки и вызывавших у юной богини приступ адской головной боли. Хвостатые надрывались, вытягивали каждую ноту, но хитрец и не собирался выходить из своего убежища. Ришеррэ же, буквально сходила с ума. Дабы было легче переносить эти пытки, драконица сломала неподалёку крепкий дуб и, залезши вглубь пещеры, принялась самозабвенно его грызть. К сожалению, этот способ усмирения боли не помог. Примерно через час усердного труда от несчастного дерева остались только опилки и Ришеррэ, скорчив недовольную морду, подумала, что впору открывать пилораму или устроиться на ближайшей бобровой плотине — перегрызать стволы деревьев — чтоб заполнить уйму свободного времени и заодно не зарывать талант в землю.***
Солнце уже озолотило верхушки деревьев, русалки впервые за долгое время, пока Риш находилась в ссылке, охрипли, а она сама отчаянно боролась с зевотой после бессонной ночи. Ганнов наёмник не поддался. Богиня мысленно ругала его самыми распоследними словами, перемежая словечки из фольклора своего народа с древними аншиитскими ругательствами, считавшимися у аймаров верхом неприличия. Риш, злая и не выспавшаяся, вышла из убежища и закричала: — Выходи, подлец чёртов! Выходи, пока я весь лес не снесла! Из чащи леса, не таясь, вышел закованный в легкие доспехи вооруженный мужчина, державший в руках взведённый арбалет. Он был без шлема, и у Риш появилась возможность рассмотреть его лицо: оно было всё покрыто шрамами, из-под кустистых бровей, как два обсидиана, горели глаза, а одно ухо отсутствовало. Возраст человека девушка так и не смогла разобрать: ему с одинаковой долей вероятности можно было дать как тридцать, так пятьдесят лет. Напустив на себя устрашающий вид, дракониха выпрямилась во весь свой огромный рост и оскалила клыки. Хвост же бешено колотил землю, вздымая вверх песчинки и мелкий мусор. — Кто ты? — грозно пророкотала она. — Зачем поставил ловушки? Тот молчал и высокомерно улыбался. — Отвечать, когда с тобой дракон разговаривает! — взревела богиня и двинулась на него. Пришлец хладнокровно вскинул свое оружие и стрельнул в Ришеррэ. Она лишь успела заметить, как серебряный болт молнией блеснул в воздухе и воткнулся в её плечо. Как и в прошлый раз, черная тьма расстлалась перед глазами и богиня услышала свой чудовищный рык. — Кто ты? — смотря исподлобья, просипела она. — Наёмник, тварь, — сказал явившийся, вытаскивая из уха затычку. Видимо, поэтому он не повёлся на завлекающую песнь рыболюдов. Драконица попыталась двинуться, но плечо неимоверно запекло — ведь всем известно, что серебро ядовито для любых чудовищ, в том числе и аймаров. — Ну-ну, — усмехнулся гость, — не надо рыпаться. Минут через пять ты сдохнешь, и я смогу забрать твои сокровища. Кроме того… Несмотря на мучившую её боль, девушка удивлённо подняла голову: — Какие сокровища?! Нет их у меня. Вы, люди, придумываете невесть что, а потом сами же в это верите. Наёмник нисколько не расстроился, во всяком случае, не подал никакого виду. Он лишь пожал плечами и произнёс: — Ну, раз золота и драгоценностей у тебя нет, то я утешусь твоей чешуёй и когтями. Они ох, как дорого стоят. А голову я повешу у себя дома. Нельзя делить шкуру ещё неубитого дракона. Словно по волшебству Ришеррэ оказалась совсем близко от убийцы и, сморщив нос — от мужчины несло потом и чем-то непонятным — резко опустила свою тяжелую лапу на человека, ощутив под ней тепло и разрастающуюся влагу. После него осталась всего лишь груда искорёженных лат и бордовая, постепенно чернеющая лужа крови. Богиня завалилась на бок и упала у самой кромки воды, смяв собой заросли камыша, росшего здесь. Рядом с ней вынырнула плюфранде и, вылезши на берег, выдернула из плеча непутёвой аймары «подарок» наёмника. Затем наложила на рану, соскобленную с собственного хвоста розовую чешую.***
Пару дней спустя Ришеррэ уже полностью оправилась от ранений и потрясений, произошедших намедни. Лежа возле отпечатавшегося на земле изображения собственной морды, она возила по нему кончиком хвоста, дорисовывая изображению рога и клыки, и размышляла вслух: — Итак, первый убитый мной человек… Странно, но я не чувствую ни раскаянья, ни сострадания к нему. Абсолютно ни-че-го. Из всего случившегося она вынесла для себя несколько уроков: первый — люди по своей природе заносчивы, но наивны, и второй — даже несмотря на то зло, которое она причинила когда-то русалкам, они простили её и спасли ей жизнь.