Диалоги на тетрадных полях

      С тобой никогда не случается ничего плохого.       Правда-правда, с такими, как ты, настоящие неприятности вообще никогда не происходят. Только всякие мелочи, да и те только в детстве. Неприятности вообще боятся тебя, как огня. И слетаются так же, как мотыльки на пламя. Но держатся на расстоянии. Приблизиться осмеливаются только самые отчаянные, из тех, что никогда не слушают чужих советов.       Да и те, свершившись, пару минут гордятся сотворённым, но долго не выдерживают — смотрят, как ты убиваешься, рыдаешь, не можешь сосредоточиться и успокоиться, как внутри тебя закипает огромная солёная волна… И не выдерживают, начинают неловко с непривычки похлопывать по плечу, повторяя: «Ну-ну, что ты, ну будет тебе, хватит, оно того не стоит, всё хорошо». И, растерянные и смущённые, поспешно отменяются.       Пессимизм — это, знаешь ли, тоже великая сила.       Меня всегда удивляло, как же ты любишь драматизировать и как же умудряешься не замечать, что всё плохое, что происходит с другими, никогда не случается по-настоящему с тобой. Но это — ещё одно проявление твоей невероятной магии. Ты не замечаешь, как всё всегда проходит и становится хорошо. Ты не веришь в то, что у тебя всё снова получится.       Неприятности постоянно кружат у тебя над головой, встревожено заглядывают в глаза — ничего не случилось? не собираешься разрыдаться? Они почти что хранят тебя, целая толпа преданных влюблённых, самых лучших и верных защитников. Самых лучших — потому что у них есть качество, присущее далеко не всем людям: они умеют беречь от самих себя.       Мне нравится находиться рядом с тобой. Это, кстати, восхитительно спокойно и безопасно — быть твоим близким другом. Тихая гавань посреди сплошного безумия окружающего мира. Ты слишком близко к сердцу принимаешь чужие проблемы — поэтому с твоими близкими тоже почти никогда ничего не случается. Неприятности вздыхают, разводят руками и оставляют их в покое. Только бы ты не плакала, только бы у тебя не болело внутри.       У тебя в голове так много надсадной страшной боли, которая так и рвётся наружу из своей клети — по любому поводу, лишь дай крошечную трещинку. Тебя так чудовищно просто разбить и свести с ума, что ни у кого не поворачивается рука поступить так на самом деле. У тебя в груди вечно готов разразиться чудовищный шторм, и весь мир как будто бы замирает, едва вспухает над поверхностью воды первая волна.       С тобой никогда не случится ничего плохого, моё чудо. Только, пожалуйста, не верь в то, что я говорю. Потому что ты отлично умеешь верить, я-то знаю. Но в нашем случае вера способна только разрушить волшебство. Поэтому никогда не верь мне, милая. Продолжай бояться и дрожать от любого толчка под ногами, слабого отзвука чужих землетрясений. Только не плачь. Пожалуйста, не плачь — от твоих слёз сердце бьётся на куски даже у меня, что уж говорить про несчастные твои неприятности. Не слишком это весело — по вечерам сидеть дружным кругом и зашивать друг другу сердца тонкими нитками от твоего вышивания. Подбирая цвета, чтобы получилось по-разному, но всё равно похоже на твою любимую морскую гладь с белой пеной дружелюбных лазурных волн. Милая моя, с таким количеством преданных поклонников тебе и вовсе нет причин тосковать. Все мы всегда рядом и готовы оказать услугу — подставить плечо (худое и острое или широкое — на твой выбор), подать кружевной, как положено изысканным юным леди, носовой платочек, и, самое главное, защитить.       Потому что если с тобой на самом деле что-нибудь случится, я, конечно, сначала очень удивлюсь. Но потом брошусь защищать тебя, потому что должны же у этого мира быть хоть какие-нибудь непоколебимые законы. И все мы, благородные рыцари, тут же встанем на твою защиту. За любую слезинку, упавшую из твоих прекрасных — даже не сомневайся, любовь моя, — глаз.       Я никогда не мог понять, откуда в людях берётся надсадная, отчаянная любовь ко всему и всем вокруг, основанная на тоске. Такая — как твоя. Можешь ничего не говорить, милая, я и так знаю: ты никогда не думала о том, как же хорошо, что я рядом. Но ты думала, как же плохо было бы, если бы я исчез. Вся любовь твоя основана на чувстве не свершившейся потери. Ничего не бойся, так тоже бывает. Это совсем не страшно для людей.       Это не страшно даже для меня. Потому что я тоже тебя люблю, и пусть поостерегутся незнающие называть мою любовь светлым чувством. Но мне хорошо с тобой. Я — главная твоя неприятность, всё-таки свершившаяся и не осмелившаяся отмениться, нам обоим на голову.       Не то чтобы я жаловался.       Не то чтобы твои жалобы что-то значили.       Так что, пожалуйста, драгоценная моя, просто не помни о том, что я тебе говорил. Не верь, когда я убеждаю, что всё наладится и будет хорошо. Никогда не слушай меня.       И с тобой не случится ничего плохого.