***
Двигаясь навстречу любовнику, лежащий на правом боку Гэбриэл положил ладонь левой руки на ягодицу Влада, такую же округлую и аппетитную, как и у него самого, и, обхватив её, одновременно «помогал» ему совершать проникновения в своё тело, мягким нажимом регулируя ритм и темп движений графа. Не изменяя бокового положения бёдер и не переставая двигаться, охотник изогнулся в пояснице, ложась на спину, желая в процессе целоваться со своим черноволосым красавцем. Он обвил рукой плечи склонившегося к нему любовника, и их губы слились в пламенном поцелуе. Ни на мгновение не прекращая ритмично изгибать бёдра, прекрасные мужчины страстно ласкали губами и языком рты друг друга, упиваясь сочностью и ароматом свежего атласа и жаркого бархата. Тела любовников каждой своей клеточкой ласкались в изысканном танце любви: руки и ноги были переплетены, уста слились воедино, гармоничными покачиваниями бёдер «лоно» Ван Хельсинга и скипетр любви Дракулы страстно гладили и нежили друг друга, то и дело заставляя любовников размыкать губы, исторгая у них сладостные стоны. Поцелуи и дурманящие разум скольжения упругой плоти в страстно обнимающем её пламенном теле. Поцелуи и скольжения… Градус страсти всё повышался — движения охваченных любовным азартом мужчин становились сильнее, резче и интенсивнее. Стали раздаваться громкие хлопки тела о тело. Бёдра и ягодицы со всё более короткими интервалами встречались друг с другом, а член Дракулы всё динамичнее скользил в жаре тела Ван Хельсинга. Губы мужчин выпустили друг друга из плена: начавшие энергично работать бёдрами любовники, уже не могли дарить друг другу эту ласку — лишь стонать, наполняя сладострастными звуками комнату и задыхаясь, ловить приоткрытым ртом воздух. Громкие хлопки. Шумное, захлёбывающееся дыхание. Сладкие стоны. Толчки члена в пламенное тело всё неистовее. Туда и обратно. Туда и обратно. Туда и обратно. — А-а-а-х-х!.. У-у-у-м-м-м-м… Гэ… бри… эл!.. — Да-а-а-а… О-о-о-о-о!.. Вла… ад!.. Туда и обратно. Туда и обратно. Туда и обратно. Движения продолжали набирать обороты. Быстрее. Ещё быстрее. Ещё. Туда и обратно. Туда и обратно. Туда и обратно. Казалось, от огненного секса начал плавиться сам воздух. Туда и обратно. Туда и обратно. Туда и обратно. По фантастическим телам слившихся в одну плоть красавцев со всё возрастающей силой сладострастной дрожью пробегали волны упоения, предвещая скорый зенит. Перед самой кульминацией Владислав извлёк свой скипетр любви из «лона» любовника и, скользнув ему в объятия, стал тереться своим членом о член друга, помогая их ласкам рукой, в то же время потянувшись губами к губам охотника. Целуясь с Владом, Гэбриэл дополнил любовный ансамбль своей ладонью, лаская их скипетры любви, гладящие друг друга. Несколько движений ласкающих рук и их потирающиеся друг о друга нефритовые жезлы, начав сокращаться в спазмах умопомрачительного оргазма, принялись изливать на трепещущие тела мужчин молочный сок, смешивая его в коктейль любви. По телам ангела и демона одновременно пошёл электрический ток вершины наслаждения. Содрогаясь в бурном апогее, погрузившем их в омут головокружительно блаженства, любовники в сладостной затуманенности сознания разорвали поцелуй, выскользнув лепестками губ из губ милого друга, издавая сладостные стоны. Импульсы упоительнейшей разрядки молниями пронзали тела красавцев, заставляя их выгибающиеся скульптурные тела, сплетаясь, извиваться на ложе любви в объятиях всецело завладевшего ими очередного фантастического финала. Состояние сумасшедшего экстаза, вызывающего эйфорию, дарящего ошеломительное удовольствие, которое бессильны описать слова, почти разлучало душу с телом. По силе потрясения это было сродни переходу в мир иной. Недаром знатоки в искусстве любви, французы, называют оргазм «маленькой смертью». И в полной мере испытать, что это такое, Дракула и Ван Хельсинг могли лишь в объятиях друг друга. Задыхающиеся мужчины, в очередной раз вкусившие это потрясающее блаженство, обнялись, продолжая хватать ртом воздух, и, прижавшись друг к другу, дрожащими руками гладили тело возлюбленного, снова доставившее им не сравнимое ни с чем, божественное наслаждение. Сделав несколько глотков, восстановивших уровень кислорода в крови, любовники принялись жадно слизывать сперму с тел друг друга, скользя языками по их точёным изгибам. Глотая и с наслаждением подбирая её с губ кончиком языка, они вновь и вновь припадали рьяными устами к щедро увлажнённой из соком бархатистой и атласной коже, начисто вылизывая её. Покончив с делом, всё ещё неровно дышащие, удовлетворённые мужчины, нежно поцеловавшись, благодаря друг друга за доставленное неземное удовольствие, обнялись, откинувшись на подушки. — Ах, Гэбриэл!.. Не знаю… как… я мог… столько времени… быть в разлуке с тобой… — срывающимся голосом с восторгом сказал Владислав, лаская любимого. — Только с тобой… я могу… по-настоящему ощутить… что такое — жить! Быть не-мёртвым… в посмертии! Моя жизнь… и не-смерть — это ты… Чудесные глаза охотника светились счастьем. Он сильнее прижал к себе возлюбленного, восхищённо выдохнув: — Влад… Из-за Анны Гэбриэл не мог порадовать графа подобной декларацией, но вампира, понимающего причину этого, не расстроила немногословность милого — он говорил за них обоих. — Гэбриэл! Любовь моя! Согласись, у нас с тобой особенная связь, потому-то ничто и не в силах её уничтожить!.. — Да, Влад… Ты прав… — подтвердил его друг, нежно гладя любимого по скульптурной спине. Счастливо улыбаясь, глядя друг другу в глаза, они нежно касались лиц и тел. Очерчивали, пробегали по ним кончиками пальцев, лаская. От этого занятия их оторвал раздавшийся звонок. Так как уже был почти полдень, по внутренней связи позвонила экономка, чтобы осведомиться насчёт завтрака для дорогого «захворавшего» хозяина. Ван Хельсинг велел подать его в уютной семейной столовой. Отдав распоряжение, Гэбриэл вновь всё своё внимание сосредоточил на возлюбленном госте. На устах вампира заиграла лукавая ухмылка. — Разве ты ещё голоден? Вместо ответа охотник, игриво рыкнув, резким рывком схватил поддразнивающего его друга и брутально подмял смеющегося вампира под себя, грубо и жёстко целуя.***
Продолжающий находиться в «карантине» Ван Хельсинг, валяясь на диване, пытался работать с ноутбуком: мужчине было сложно сосредоточиться — перед его глазами то и дело вставали картины его недавнего жаркого времяпрепровождения в компании красавца-вампира, вновь пробуждая желание. Вдруг дверь в комнату, где находился охотник, резко распахнулась, словно ураганом, и в дверном проёме возник, будто прочитавший его мысли, ослепительно улыбающийся Дракула: — Как дела у моего несчастного, покинутого женой на произвол судьбы, друга? Помощь не требуется? — Чертовски требуется, — пленительно улыбнулся в ответ Гэбриэл. Мужчина отложил в сторону ноутбук и, томно смотря в глаза любовника чарующим взглядом своих обворожительных глаз, демонстративно-сексуально приоткрыл красивые, чувственные уста, ввёл в рот указательный и средний палец, целуя-посасывая их, а затем извлёк руку из этого сочного грота сладости и эротично, медленно, провёл ею по туго обтянутой тканью футболки, выпуклой груди и атлетическому животу к паху. Обхватив ладонью соблазнительную выпуклость, он стал ласкать себя, похотливо изгибаясь, призывно покачивая бёдрами и постанывая. Лицезря сие зрелище, — могущее завести и святого, а не только сластолюбивого вампира, влюблённого в загорелого красавца, разыгрывающего перед ним эротическое представление, — Влад был мгновенно охвачен диким возбуждением, его глаза вспыхнули огнём желания, как грандиозные пылающие каменные чаши в его потусторонней Ледяной Крепости. — Дьявол… Гэбриэл… Помощь на подходе! Разоблачайся! Сейчас буду с визитом к недужему другу! — Есть! — хохотнул Ван Хельсинг. — И давай побыстрее! — Через минуту. Готовься. — И дверь так же стремительно захлопнулась, как и открылась, заглушив звук смеха удаляющегося гостя мнимого больного. Улыбающийся Гэбриэл, охотно выполняя распоряжение любовника, оставил работу и направился в спальню, предвкушая грядущее наслаждение. Он быстро разделся и лёг на кровать, игриво-картинно приняв соблазнительную позу, словно прекрасный натурщик перед невидимым художником. Едва охотник возлёг на ложе, на пороге спальни появился Влад, элегантно опёршись о дверной косяк. — О-о-о, Гэбриэл, как жаль, что я не живописец. Но, к счастью, я могу воспользоваться техническим прогрессом, — улыбаясь, Владислав извлёк телефон и нацелил его на любовника. — Чёрт, Влад!.. — воскликнул мужчина, со своей мгновенной реакцией охотника натянув на себя одеяло, едва ли не прежде чем граф навёл на него опасное средство связи. — Скотина. — Ха-ха-ха! Не бойся, — расхохотался вампир, пряча гаджет. — Я пошутил. Не будем рисковать. Мало ли чего. Бережёного Дьявол бережёт. — Ну ласкай же меня, мой демонический красавец! Мой тёмный Адонис! — пафосно возгласил Гэбриэл, театрально протягивая к вампиру точёные руки, приняв живописную позу знойного красавца, томящегося в разлуке с предметом своей страсти. — Я заждался тебя и изнемогаю от желания! — О! Гэбриэл! Вот кто превосходный лицедей! С этими словами граф приблизился своей грациозной поступью к кровати и опустился на неё, обнимая и нежно целуя своего разлюбезного. — Беру пример с тебя. — Ха-ха-ха! Ну и прекрасно! Как-никак номинально я твой старший товарищ и должен всему обучить младшего! — И нежные уста вампира накрыли, засосав, жаждущие его поцелуев губы мужчины, заставив того задрожать от сладости ощущений, затрепетав каждой клеточкой. Всласть поласкав губами и языком жаркий, бархатный рот милого, Владислав на мгновение оторвался от него: — Повздорил сегодня из-за тебя с невестами: говорят, что я провожу с тобой больше времени, чем с ними. А Маришка даже выразила горячее желание, чтоб Анна поскорее вернулась домой и внесла коррективы в график наших встреч. — А ты? — Гэбриэл, улыбаясь, с любовью смотрел на вампира. Его руки жадно скользили по прекрасному телу любовника, страстно его лаская. — А что — я? — Дракула удивлённо поднял брови на вопрос возлюбленного. — Сомневаешься, что бунт на корабле был тут же подавлен?! — Ха-ха-ха! Ничуть, ты не только остальными вампирами, но и своим гаремом правишь железной рукой! — рассмеялся Гэбриэл. — С женщинами иначе нельзя — иногда просто не обойтись без нужной дозы строгости, иначе эти милые прелестницы лишат тебя всей прелести бытия, — смеясь, наставительно заверил друга вампир, пылко отвечая на ласки мужчины, сладко целуя его в нежные уста, — а тогда за передышкой хоть в Ад беги! — Тебе виднее, — рассмеявшись, не стал спорить с этим заявлением Гэбриэл, в нетерпении начав разоблачать графа, покрывая пламенными поцелуями его лицо, шею, атлетические плечи и рельефную грудь. — У тебя намного более обширный опыт общения с женщинами: они вешаются на тебя гроздьями. — Ты пользуешься у них не меньшим спросом, — Дракула усердно возвращал жаркие ласки, нежа и гладя своего прекрасного возлюбленного, — проблема в том, — сверкнул бесовской улыбкой вампир, — что ты у нас верный супруг и ни с кем не изменяешь жене, не считая твоего чистого и безгрешного адюльтера со старым, проверенным и надёжным боевым товарищем, родом из XV века, — рассмеялся Влад. — Но это так — невинные шалости. Мелкие проказы. Не о чем и говорить… Гэбриэл резко прервал лукаво-шутливую тираду любовника: — Иди сюда, чёртов гад… — И охотник, грубо схватив графа в объятия, жёстко запечатал смеющийся рот властным поцелуем. Подмяв своего милого под себя, он повалил его на кровать, продолжая страстно ласкать и неистово целовать, при этом стаскивая с Владислава чёрные джинсы и бельё. Ван Хельсинг упоённо любовался Дракулой. — Что за чары, что за заклятие ты наложил на меня, Влад, что я забываю обо всём, забываю кто я и что я, желая одного — быть с тобой?.. — Спроси себя, Гэбриэл, ты наложил те же на меня… — Ах! Что за красавец! Какие сладкие губы! Мягкий, нежный атлас! — счастливо улыбаясь, восхищённо воскликнул Гэбриэл, пылко прижимаясь устами к устам вампира. — Потрясающие волосы! Упоительная шёлковая ночь! — мужчина с восторгом окунул руку в густые пряди, пропуская их чёрными ручьями сквозь пальцы. — Как тёмные звёзды глаза! И тело греческой статуи! — О! Мой прекрасный поэт! — засиял ослепительной улыбкой Владислав, нежась в лучах любви бывшего вигиланта, буквально чувствуя кожей их ласкающие прикосновения, купаясь в его влажном влюблённом взгляде, восторженно скользящем по его лицу и телу. — Никогда не думал, что моя красота будет воспета! — с лукавым блеском в глазах, признался счастливый демон, вновь польщённый своим ненаглядным. — Да ещё небесным принцем — красавцем-архангелом! — Обняв щеки улыбающегося любовника ладонями, восхищённый граф страстно приник к устам милого друга. — Но, честно говоря, не уверен, что я могу сравниться с ним в красоте! — Ах, Влад! Не кокетничай! — рассмеялся при этом признании Ван Хельсинг. — Тебе, самовлюблённому демону, не идёт! — Ах, Гэбриэл! Сила моей любви к тебе не идёт ни в какое сравнение ни с какой самовлюблённостью! Я боготворю тебя! — О, Влад!.. Столь упоительное признание из уст обольстительного и действительно дьявольски самолюбивого короля вампиров окрасило щёки загорелого красавца пленительным румянцем, заигравшим на них лепестками алых роз, словно невидимый гениальный художник легко коснулся их кистью. В невольном смущении пушистые ресницы охотника скользнули вниз и густой тенью легли на его вспыхнувшие ланиты, скрывая чудесные зелёно-карие глаза. Очарованный Дракула, затаив дыхание, любовался своим небесным Фебом. А очнувшись, привлёк к себе прекрасного архангела, заключая его в пылкие объятия, страстно целуя. — М-м-м… Гэ-э-эбриэл… Какое же блаженство быть с тобой… Ты даже не представляешь!.. — лаская милого друга, целуя его душистые, мягкие локоны, нежно гладящие его кожу, с восторгом промолвил Владислав, когда он на мгновение выпустил из сладостного полона его губы. — Я то же думаю о тебе… — Серьёзно? Никогда не думал, что когда-нибудь буду так счастлив, любовь моя… — прижимая к себе любимого и будто грезя, задумчиво проговорил Дракула, сузив свои мерцающие глаза, смотря куда-то вдаль, за пределы комнаты. — Я тоже, Влад, — в свою очередь крепко сжав в объятиях возлюбленного, ласково гладя его по рукам и плечам, скользя по ним своими тёплыми, мягкими ладонями, ответил Гэбриэл. — Так, хватит нежной романтики. Переходим непосредственно к грешным плотским удовольствиям, — счастливо улыбаясь, вампир поменялся с любовником положением, в свою очередь повалив его на постель, и закрыл его сладкие уста неистовым поцелуем, глубоко введя ему в рот свой язык, ненасытный в своих ласках. — М-м-м, Гэбриэл… Мной владеет неутолимая жажда к прекрасному архангелу, — на миг отстранившись, сказал Влад, с любовью глядя на охотника. — Чем больше я наслаждаюсь тобой — тем больше хочу… тем сильнее моё желание… — Значит, совсем как я, мой кровожадный красавец, — смотря на графа таким же влюблённым взглядом, ответил Ван Хельсинг, легко касаясь кончиками пальцев его лица, лаская гладкую, фарфоровую кожу нежными прикосновениями, очерчивая его точёные, благородные линии. — Какая у нас с тобой теперь идиллия, Гэбриэл. Кто бы мог подумать… — довольно рассмеялся Влад и пристально посмотрел на друга, словно сам удивляясь этому. — Особенно учитывая предыдущие главы нашей бурной истории. — Никто. А разве нам есть до них дело? Это наша история и больше ничья, и теперь мы открыли в ней новую главу, — мягко обхватив любовника ладонями за щёки, улыбаясь, сказал охотник. — Никакого. И ты прав. Гэбриэл взял руку Влада, любуясь её удивительной красотой, и продел свои пальцы между тонкими пальцами графа, мягко скользя сквозь прозрачные персты: — Я влюблён в твои руки, Влад! — Охотник восхищённо накрыл руку вампира ладонью, нежно лаская. — Никогда не думал, что сильные, мужские руки, руки воина, могут быть так красивы! Обладать такой изысканной формой и такими утончёнными линиями! Какие длинные, изящные пальцы! — Архангел поцеловал объект своего восхищения, поочерёдно пылко прижавшись губами к рукам улыбающегося демона. — Какое счастье, что все они снова на месте! Не представляю, как я мог калечить такую, даже мёртвую красоту… — мужчина, перебирая, принялся целовать фарфоровые персты вампира. — Ну, ты ведь тогда таким способом «обручился» со мной… — заметил демон с лукавой улыбкой. — Хотя, конечно, да, метод был довольно варварским, — усмехнулся Дракула, привлекая к себе возлюбленного ценителя, — но ведь ты был не в себе, делая это, и я давно простил тебя за жестокость, проявленную к моим рукам, любовь моя, — счастливо улыбаясь, уверил граф сконфуженного возлюбленного, подкрепляя заявление пылким поцелуем.***
Влад, раздвинув свои длинные, стройные ноги и став на колени по обе стороны идеального торса Гэбриэла, приблизил свои красивые бёдра к его лицу и, взяв в руку свой возбуждённый член и мягко улыбаясь, стал головкой нежно обводить губы любовника. Ван Хельсинг, смотря в мерцающие глаза милого, замурлыкал от удовольствия и накрыл её своим блестящим горячим расслабленным языком, поглаживая, потом медленно облизал, а затем, обхватив пламенными лепестками губ, пососал. Вампир сладостно застонал. Обняв ладонями его точёные бёдра и не отводя взгляда от его горящих сладострастием глаз, мужчина разомкнул чувственные уста, с наслаждением принимая член своего прекрасного любовника в жаркое ложе своего рта. Владислав, положив свой скипетр любви на влажный, горячий язык Гэбриэла и скользя по нему, от наслаждения прикрыв веками с длинными, густыми ресницами глаза, почти полностью медленно погрузил член в пылающий, сочный рот своего кудрявого красавца, сладко и протяжно застонав. Охотник плотно сомкнул губы вокруг члена графа и принялся самозабвенно ласкать его языком, медленно обводя по кругу и посасывая, при этом то смотря любовнику в глаза, то, напротив, прикрывая веки от наслаждения, в то время как его руки сжимали искусительные, упругие, округлые ягодицы Влада, а затем переместились на его яички и стали нежно их поглаживать и играть с ними, щекоча. Владислав же, упираясь рельефными, атлетическими руками в изголовье кровати, грациозно изгибаясь от удовольствия и то и дело откидывая в наслаждении голову с ласкающим его тело водопадом длинных блестящих чёрных волос, сладко стонал, временами кусая губы, чтобы заглушить слишком громкие выражения испытываемого им блаженства. — Да-а-а… да-а-а… Гэбриэл… О-о-о-о!.. д-а-а-а-а… о-о-о!.. да-а-а… о, дьявол… У-у-у-м-м-м-м!.. Гэ-э-эбриэ-э-эл… А-а-ахх!.. О-о-о-о!.. Ван Хельсингу было чертовски приятно слышать эти сладострастные восторги возлюбленного вампира, причиной которых были его ласки, при этом он сам, чувственно дрожа, испытывал не меньшее удовольствие от процесса, чем граф: прилежно трудясь над его членом, наслаждаясь вкусом и ощущением нежной кожи, покрывающей упругую твёрдость, стараясь доставить любовнику как можно более яркие ощущения. Охотник постанывал от удовольствия, с каждым мгновением всё сильнее возбуждаясь. Гэбриэл быстро довёл милого, — который мог, как и его друг, кончить от одного поцелуя своего ненаглядного и искусно оттягивал наступление разрядки усилием воли, мастерски владея своим телом, — до апогея. Влад извлёк свой член из гостеприимного рта любимого и стал кончать на его мускулистую грудь, щедро орошая её белоснежной спермой. Струи густого жемчужного сока молочными каплями покатились по загорелой коже, стекая на рельефный пресс и античный живот небесного красавца. Но Гэбриэл не совсем был удовлетворён такой кодой — словно не накормленный птенец, он, прикрыв веками с пушистыми ресницами свои дивные глаза, жадно разомкнул пунцовые уста, издавая звуки томления. Улыбающийся граф не замедлил удовлетворить желание своего голодного красавца, направив следующую струю спермы прямо в его открытый рот. Проглотив, Гэбриэл вновь ждуще подставил алчно раскрытые губы. Выстрел за выстрелом кончая в рот Ван Хельсинга, Дракула, вдоволь напоив жаждущего любовника своим свежим соком, последними струями вновь окатил его античный торс. Белые капли густой спермы, медленно стекая по смуглой коже прекрасного тела, подрагивали, колеблемые дыханием загорелого красавца, блистая, словно жемчуг на бархате… Полюбовавшись этой великолепной картиной своего авторства, Влад, скользя своими изящными пальцами по горячей бархатистой коже любовника, подхватывая ими стекающую с его тела сперму, стал вытирать её и подносить покрытые своим соком любви пальцы к его рту. Гэбриэл, смотря ему в глаза, тщательно облизывал их, не сглатывая. После чего охотник, обняв ладонями щёки графа, приник к его устам и, вампир, целуя Ван Хельсинга, глубоко ввёл ему в рот язык, погрузив его в свою сперму, смешавшуюся со слюной друга, наслаждаясь букетом вкуса. Языки любовников, свиваясь, заскользили во рту Гэбриэла. Разделив наполовину наполняющий рот охотника пенящийся «коктейль» из спермы вампира и слюны охотника и с наслаждением проглотив его, мужчины принялись тщательно вылизывать рты друг друга. Наконец, оторвавшись от сладкого рта любовника, Влад в свою очередь лёг на спину: пора было уделить внимание другой части тела прекрасного архангела, давно нуждающейся в нём. Счастливый Гэбриэл, поменявшись с Владиславом местами, опустился на колени по обе стороны его великолепной груди. Он сладострастно дрожал, млея от того, что так, с наслаждением, его будет ласкать не просто мужчина (для мужчины получать такие ласки от представителя своего пола совсем не то, что от противоположного: удовольствие многократно усиливается от сознания сюрнатуральности этого — понимания, что вопреки естественным установлениям ты покорил подобного, равного себе и он, воспылав к тебе страстной любовью, в своём чувстве переходит пределы, казалось бы, положенные природой!), а его любимый красавец-аристократ и король вампиров, сам граф Дракула. Такова истинная любовь, не подчиняющаяся примитивным и низменным «законам»! Ван Хельсинг таял от уникальности этого, зная, что такое недоступно больше никому на свете, что он единственное существо во Вселенной, которое любит «бесстрастный» и гордый архидемон. Любит любовью, которую могут познать лишь избранные! Улыбающийся Влад, видя, что Гэбриэл, опустившись на колени перед его лицом, очарованно замер, не торопясь предлагать ему поласкать свой эрегированный член, обхватил его сексуальные бёдра своими красивыми руками и, придвинув любовника ближе к себе, а затем, нажав на его обладающие изумительной формой ягодицы и разомкнув уста, сам заставил охотника погрузить его член в свой ждущий рот. Опёршийся своими красивыми, рельефными руками об изголовье, смуглый красавец-шатен, оказавшись своим членом во рту милого друга, кусая губы, протяжно и сладостно застонал, даря дополнительное удовольствие пылкому вампиру. Дракула, с головой погрузившись в наслаждение, которое он испытывал, лаская своего возлюбленного красавца, принялся виртуозно орально услаждать Ван Хельсинга, во всей красе демонстрируя своё мастерство и богатую фантазию, балуя друга всевозможными техниками и приёмами. Варьируя силу прикосновений и чередуя способы движений, он проходился по головке и стволу, временами концентрируясь на особо чувствительных местах, исторгая у Ван Хельсинга целые потоки протяжных, сладостных стонов, перемежаемых сладострастными вскриками, в которых мужчина буквально захлёбывался: — О! Боже! У-у-у-м-м-м-м!.. О-о-о-о-о!.. Вла-а-ад!.. А-а-а-х-х!.. О-о-о-о!.. да-а-а-а… О-о-о-о… да-а-а-а!.. Услаждая ртом член охотника, Владислав не забывал и о его яичках, нежно гладя их руками, перекатывая, проводя кончиком пальца по разделительной полоске, чем вызывал дополнительные волны упоительной дрожи у трепещущего любовника, чьё потрясающее тело извивалось во власти ласк изобретательного черноволосого красавца. — Ах! Влад! Всё!.. — предупредил друга о невозможности длить это упоительное занятие выгибающийся в его руках бывший ватиканский эмиссар. И в следующий миг начал наполнять рот вампира своей сладкой спермой, густыми потоками потёкшей ему в горло. Дракула с наслаждением глотал любовный сок загорелого красавца, упиваясь вкусом и запахом лакомства. Он не знал, что доставляет ему большее удовольствие: рубиновый или жемчужный напиток, которые щедро дарило ему тело его любимого небесного красавца. И тот, и тот пьянил его сильнее вина, заставляя кругом идти голову. Вдоволь напоив возлюбленного, Гэбриэл бессильно повалился в его объятия. Целуя обольстительного черноволосого красавца, он слизал с его губ остатки своей спермы. — Ну как? — поинтересовался у милого друга самодовольно улыбающийся вампир, нежно гладя его шелковистые локоны своей лилейной рукой. — Моя помощь оказалась действенной? Я смог хоть отчасти заменить красавицу Анну? — Гм… Сложно сказать… Думаю… тебе ещё… предстоит… многому научиться… дабы повысить… свою квалификацию… в этом многотрудном искусстве… — ещё не восстановив дыхания, но при этом смеясь, заявил коварный архангел, пробегая по великолепному телу прекрасного вампира кончиками трепетных пальцев. — Гррр!.. Неблагодарный сукин сын! — хищно зарычав, Дракула опрокинул лежащего на нём любовника на спину и, покрыв его тело своим, грубо впился в смеющиеся уста. Куснув охотника за нижнюю губу, вампир засосал её в рот, упиваясь двойным наслаждением. — Фу-у-у! Влад! Как некрасиво! Разве можно, доставив больному другу удовольствие, пить его кровь, лишая его последних сил после потрясающего оргазма? — лукаво подняв бровь, осведомился у возлюбленного Гэбриэл, когда тот наконец освободил его губы. — Поговори ещё у меня, негодный мальчишка! — Пугая любовника, Влад принялся постепенно трансформироваться, принимая демонический облик. Ван Хельсинг довольно бодро для обессиленного «болезнью», любовью и кровопусканием соскочил с кровати, со смехом заявив, что на такой случай у него под кроватью припрятан серебряный кол: ведь любовнику-вампиру никогда нельзя полностью доверять! Услышав про кол, вампир расхохотался, бросив своё преображение и возвращаясь в человеческую форму: — После того как ты угостил страждущего вампира золотым «колом», нет никакой надобности применять к нему ещё и серебряный! Охотник засмеялся. — Значит, надобности нет и я могу без опаски вернуться в объятия к моему прекрасному демону? — Да, прелесть моя! — уверил его влюблённый демон. — Он с нетерпением ждёт тебя, изнемогая от желания снова заключить в них небесного красавца и прижать к своему мёртвому, но нежному сердцу! Пленительно улыбающийся Гэбриэл вернулся к Владиславу. Руки мужчин обвились вокруг скульптурных тел, лепестки губ соединились и красавцы опустились на ложе любви…***
Когда вампир нанёс очередной визит «больному» другу, то нашёл того с явной печатью забот на нахмуренном челе. — Привет, любовь моя, — Дракула поцеловал своего тайного любовника. Гэбриэл нежно ответил на его поцелуй, жарко прижавшись губами к губам Владислава, с громко бьющимся сердцем, радостно затрепетавшим при виде появившегося обольстительного черноволосого красавца. — Чем-то расстроен? — Да вот, хотел приготовить Анне подарок к близящейся очередной годовщине нашей свадьбы — ты ведь знаешь, как эта дата важна для женщин… Вампир рассмеялся, перебивая речь друга: — Ну, по собственному опыту не знаю: я отчего-то всегда страшился потерять свободу и сменить верных невест на не менее благоверных жён, — губы вампира расплылись в улыбке, — предпочитая монументальности супружеского статуса гибкость перманентного состояния обручённого. Я обречён на вечную обручённость. Я обречённый обручённый! — от души расхохотался Дракула. При этой удачной шутке к его хохоту, невзирая на невесёлое настроение, не смог не присоединить свой смех Ван Хельсинг. — Тем не менее я в курсе этой информации, — понимающей улыбнулся граф. — Ну вот, — наконец смог продолжить прерванный Гэбриэл, — хотел подарить ей уникальную вещь — эксклюзивное, старинное и замечательно красивое ожерелье с ярко-фиолетовыми бриллиантами. Редчайшие камни! Я с огромным трудом нашёл подходящий подарок — трудно не повторяться — и надо же было такому случиться, что перед тем, как я собирался приобрести его, оно было каким-то дьявольским способом похищено из одного из самых известных ювелирных домов! — в бешенстве процедил сквозь зубы Ван Хельсинг, в ярости сжав кулак, докладывая вампиру текущую прискорбную ситуацию с готовящимся подарком для Анны. — Ясно. А что за драгоценность? Покажи мне её. Гэбриэл продемонстрировал ему на экране лэптопа неожиданно ставшее недоступным украшение. Это действительно была потрясающая вещь, ценность которой заключалась не только в бриллиантах редчайшего цвета, но и в редкой красоте и исключительном мастерстве исполнения — семь крупных фиолетовых бриллиантов в окружении таких же размером поменьше, и все они в обрамлении огранённых сверкающих алмазов классического цвета. Ювелирное украшение было поистине уникально. — М-да… — понимающе протянул Дракула. — Колье прекрасно. Я понимаю твою крайнюю досаду, раздражение и озабоченность. И думаю, ты сейчас не слишком настроен проводить со мной время. — Напротив, — возразил Гэбриэл, тут же остывая при мысли о расставании с любовником, не успев как следует насладиться его обществом. Он привлёк к себе и обнял черноволосого красавца, прижимаясь губами к нежной и душистой коже его виска. — Ты же не виноват в моём провале. Я не хочу потерять ни единого мгновения из тех, что мы можем провести вместе. Каждая наша встреча — ещё более редкая драгоценность, чем это ожерелье. Найду что-нибудь другое. Сейчас главное — ты. — И, обхватив ладонями щёки вампира, охотник стал сладостно целовать его. Обняв Гэбриэла, Владислав пылко отвечал на его страстные поцелуи. Их успевшие истосковаться языки и губы соединились, нежно лаская и гладя своего возлюбленного партнёра. И мужчины в очередной раз принялись упиваться друг другом, с головой утонув в наслаждении, в эти моменты полностью исчезнув для окружающего мира. — М-м-м… Влад… я уже забыл о своём фиаско… — сообщил улыбающемуся графу раскрасневшийся кудрявый красавец, отрываясь от его губ, чтобы в следующее мгновение прильнуть к ним с новой силой. Ещё крепче прижав к себе любовника, Ван Хельсинг, обхватил ладонью шею вампира, скользнув рукой под его длинные волосы и прижимая его лицо к своему, углубил сочный поцелуй, жадно проникая ненасытным языком как можно глубже в ароматный рот Дракулы, снова погружаясь в дурманящий его разум гладкий атлас. Языки учащённо дышащих любовников слились во рту Владислава, нежно ласкаясь, скользя и обвиваясь друг вокруг друга в изысканном танце. От сладости у Гэбриэла закружилась голова. Выпустив из своих губ губы графа, задыхающийся охотник начал очерчивать горячими поцелуями изящную линию подбородка у тихо постанывающего любовника, а затем стал целовать его в шею, издавая низкие урчащие звуки. Спустившись пламенными губами по нежной бледной коже вниз, Ван Хельсинг, расстегнув ещё одну пуговицу на рубашке графа и пошире раздвинув ворот, обнажая фарфоровую кожу, прошёлся жаркими поцелуями по резным ключицам, после чего вновь вернулся к алебастровой шее Владислава, потчуя её страстными ласками; постанывая от удовольствия, Гэбриэл целовал и лизал её, ненасытно скользя по свежему атласу своим жарким языком. — М-м-м… Гэбриэл… — счастливо улыбаясь, блаженно мурлыкал Влад, откидывая голову, чтобы дать любовнику полный простор для действий, поворачивая её и подставляя всё новые участки для ласк, будто под льющийся водопад пламенных лобзаний, обрушившийся на его точёную, белоснежную шею, позволяя страстному любовнику не оставить ни одного миллиметра мраморной кожи, не укутанного его жаркими поцелуями и ласками. Изящные пальцы вампира ласково путались в волосах охотника, нежно его гладя. — Ты заинтересован моей шеей почти как вампир… — утопая в наслаждении, хихикнул счастливый любовник. — Нет ни одной части твоего тела, которую я не жажду ласкать, Влад, упиваясь ею, — сладострастно выдохнул Ван Хельсинг. — «Шея твоя, как столп из слоновой кости…» — улыбнулся он, вновь прибегая к поэтическим уподоблениям «Песни песней». — А твоя, «как столп Давидов», — вернул комплимент довольный граф и, перенимая инициативу, в свою очередь принялся нежить эту особенно любимую вампирами часть тела друга, покрывая смуглую кожу скульптурной шеи постанывающего охотника пылкими поцелуями. Это было рискованное занятие: Гэбриэл повернул голову в сторону, и под ласкающими его шею губами Дракулы оказалась чётко выдающаяся, напряжённая и трепещущая кровью голубая жилка. Её биение тут же отозвалось громовыми ударами внутри Владислава, мгновенно пробуждая его жажду. Нервно сглотнув, неровно дышащий вампир, едва касаясь, осторожно провёл кромкой зубов по несущей вожделенный рубиновый поток вене. Оглушительный стук её пульсации молотом раздавался у него в голове. Самая вкусная на свете кровь!!! Граф задрожал от дикого желания, вспыхнувшего в нём с непреодолимой силой. — Не смущайся, — прозвучал самый приятный вампиру на свете голос. — Угощайся. — И Гэбриэл, обнимая Владислава, сильнее приподнял голову, принимая наиболее удобное положения для питания любовника. — Ты читаешь мои мысли, любимый… — хрипло выдохнул вампир, нетерпеливо облизывая тонкие губы. — Я не в силах отказаться от твоего великодушного предложения. — С этими словами Влад жадно приник к сосуду со струящимся по нему алым напитком. Выпустив острые клыки, он так виртуозно прокусил кожу, что друг не почувствовал ни малейшей боли. Граф алчно припал к божественному источнику, едва не теряя голову от испытываемого удовольствия. Гэбриэл обнимал его, нежно поддерживая занятого головокружительным занятием любовника, получая в процессе почти такое же удовольствие, как и он сам, питая возлюбленного вампира своей кровью. Влад пил и пил, высасывая кровь, не в силах насытиться рубиновой жидкостью из вен архангела, что была наркотиком для него. Но любовь победила плотское вожделение — и Дракула, слизав последние пурпурные капельки, наконец оторвался от шеи Ван Хельсинга. — Спасибо, любовь моя! — тяжело дыша, проговорил он, облизав окровавленные губы, от выпитой крови архангела загоревшиеся ослепительным кармином. — Я не слишком осушил мой божественный источник? — Влад нежно провёл рукой по щеке Гэбриэла, с тревогой посмотрев в любимое лицо. — Как раз в нужном количестве для проявления оздоровительного эффекта, — успокоил его улыбающийся любовник. — Не переживай! — Ты не побледнел? — тоже переходя на шутливый тон, но всё-таки ещё с некоторым беспокойством, продолжал вглядываться в лицо любимого Владислав. — Перестань! Ты же не выпил из меня галлон! — расхохотался друг. Мужчине было приятно очередное опровержение бесчувственности вампира, особенно если дело касалось его. — Я уже сказал, как раз столько, сколько надо! И довольно об этом! — Ну ладно. А то как-то неблагородно с моей стороны вместо того чтобы поддержать, подтачивать силы расстроенного друга, — улыбнулся граф. — Да всё нормально. И, если хочешь знать, мне приятно, когда ты пьёшь у меня кровь. Приятно питать тебя! Владислав радостно улыбнулся: — Как приятно! Но переборщать в любом случае негоже. — Ты не переборщил. Всё о’кей. — Хорошо. Тогда продолжим, — вампир взял любовника за руку, увлекая его на диван. — Приляг. — Ты всё-таки думаешь, что покормив тебя, я стал немощным? — рассмеялся Гэбриэл, однако, повинуясь желанию вампира, всё-таки принял полулежачее положение на диване. — Просто мне так будет удобнее ублажать моего прекрасного архангела, — улыбнулся граф. Он присел, снимая обувь охотника, затем разулся сам и забрался к любовнику. — Ладно. Будем считать, что я тебе поверил, — улыбаясь, Ван Хельсинг обхватил Дракулу за шею, привлекая его к себе. Мужчина жадно прильнул губами к губам друга, нетерпеливо скользнув языком в его упоительный рот. Страстно ответив на жаркий поцелуй кудрявого красавца, Владислав вновь уложил любовника на спину и стал покрывать лицо Ван Хельсинг поцелуями: — Ах! Мои изумительные глаза! — Губы вампира поочерёдно нежно прижались к векам охотника, опушенным густыми ресницами. — Мой греческий нос! — граф чмокнул его в кончик выступающей части лица. Поцелуи в щеки: — Мои гладкие румяные ланиты! Мой гордый, мужественный подбородок! — Поцелуй. — Мои сахарные уста! — Владислав приник к алой кайме губ охотника; после чего спустился ниже. — Моя скульптурная шея! — Лобзания. — Влад… — бывший вигилант, поменявшись с другом позицией, в свою очередь устлал лицо и шею любимого пламенными поцелуями. С трудом оторвавшись от ненасытных губ своего ненаглядного, граф восстановил первоначальное положение и лукаво-многообещающе улыбнулся другу. Гэбриэл понял, что его ждёт очередная игра, приготовившись сполна насладиться ею. Красивые руки вампира, приподняв футболку охотника, осторожно пробрались под ткань и очень медленно заскользили по плавным изгибам великолепного тела загорелого красавца. Гэбриэл плавился от накатывающего на него волна за волной жара. Вампир, в наслаждении закрыв глаза, скользнув густой бахромой своих ресниц к щекам, на ощупь исследовал рельефный торс любовника. Нежные кончики его пальцев, едва касаясь горячей бархатистой кожи, очерчивали совершенные контуры. Нащупав соски охотника, они прикосновением пёрышка обвели ареолы, а затем, нежно обхватив бутоны, ласково потёрли их. Ван Хельсинг выгнулся, томно застонав. Дракула, чувственно разомкнув уста, в упоении продолжал ласкать соски друга, чувствуя как они наливаются кровью под его пальцами, увеличиваясь в размере, как набухают и твердеют бутоны, как сильна их эрекция. Гэбриэл выгибался в его руках, издавая сладчайшие для уха вампира звуки, громко стеная от наслаждения, в которое его погружали ласки друга. Руки Владислава скользнули ниже, продолжая сладкое исследование. Граф стал гладить стальной пресс своего любовника, нежно проводя пальцами, едва касаясь поверхности, по выпуклым кубикам, словно музыкант, ласкающий виртуозными прикосновениями клавиши, творя волшебную мелодию. Спустившись ещё ниже в своём путешествии по прекрасному телу, нежные ладони Влада принялись ласкать твёрдый, плоский живот Гэбриэла. Тело Ван Хельсинга пылало. Загорелая кожа чуть не опаляла ласкающие её белые руки вампира. Ткань футболки жгла охотника огнём. Мужчина изнемогал от сладострастной неги. Молящий полустон-полувздох: — Влад… Смиловавшись граф, напоследок жарко проведя ладонями по бокам Гэбриэла, сдёрнул с него футболку, обнажая пылающую кожу скульптурного торса загорелого красавца, после чего разделся до пояса сам. Красавцы жадно заскользили руками по совершенным телам друг друга, в который раз наслаждаясь ощущением гладкой, нежной кожи и скрывающихся под нею стальных мускулов. Намереваясь посвятить себя услаждению тела охотника, отводя ему пассивную роль, избавив друга от всяких усилий в процессе получения удовольствия, граф коснулся пряжки ремня его джинсов. Но его планы были тут же пресечены строптивым любовником, имевшим свои виды на этот счёт: Гэбриэл силой притянул к себе черноволосого красавца, заставив его опуститься и лечь на него, нежа и крепко прижимая его тело к своему, порождая окатывающую любовников с головы до ног чувственную дрожь наслаждения. — Хочу чувствовать твоё тело своим… — жарко разомкнулись пурпурные уста трепещущего мужчины, полыхнув на вампира пламенем дыхания. Влад сильнее прижал свои бёдра к бёдрам друга и потёрся возбуждённым членом о такую же твёрдую выпуклость Гэбриэла. Мужчины сладостно застонали. — Мой сладкий Гэбриэл! — граф соединил свои губы с губами любимого, продолжая тереться о его тело своим, прижимаясь бёдрами к бёдрам охотника, чувствуя эрекцию друга. Руки Ван Хельсинга коснулись заколки Дракулы. Хоть и дрожащие от возбуждения, в этот раз они легко справились с аксессуаром благодаря знакомству своего хозяина с его устройством и приобретённому им опыту в этом деле, ловко выдернув шипы и таким образом разобрав его на составные части. Держащая детали заколки рука утопающего в наслаждении мужчины скользнула в сторону, её пальцы разжались, и изящная разобранная вещь упала на пол. Охотник, млея от наслаждения, погрузил руку в полночную блестящую шёлковую волну. Целуясь с Гэбриэлом, Влад скользнул руками на пах охотника, расстёгивая ремень и брюки, выпуская давно жаждущий освобождения член любовника, после чего проделал ту же операцию в отношении собственного скипетра любви. Избавившись от препятствия в виде ткани одежды друг между другом, возбуждённая плоть любовников соприкоснулась. Губы мужчин на миг оторвались друг от друга: они застонали, слив сладостный стон в один. Уста любовников вновь слились, языки сплелись. Уже не скованные одеждой бёдра красавцев тёрлись друг о друга — их налившиеся соком, восставшие члены принялись ласкаться, словно также были влюблены друг в друга. Изнемогающий от желания, распалённый до предела Гэбриэл, выскользнув губами из губ Владислава, хриплым от страсти голосом прошептал: — Влад, возьми меня… Этот страстный призыв, разумеется, не остался без должного ответа. Полностью стащив с любовника брюки и до конца раздевшись сам, Владислав, достав лубрикант, приступил к необходимой подготовке. Ван Хельсинг похотливо раздвинул ноги, горя нетерпением поскорее слиться со своим черноволосым красавцем. Владислав смазал свой эрегированный член, после чего покрытые ароматной смазкой пальцы вампира скользнули в не менее душистый задний проход охотника. Тщательно смазав его, Дракула грациозным движением подхватил удивительно красивые ноги своего прекрасного любовника — длинные, обладающие потрясающей формой, мускулистые ровно настолько, когда развитые мышцы подчёркивают, а не искажают изысканные линии, — и положил их на свои атлетически плечи. — Ах! Какие красивые ножки!.. — в упоении проведя ладонями по изящным изгибам ног постанывающего Гэбриэла, чувственно обхватывая их, с восторженной улыбкой, блистая тёмными очами, страстно проговорил Владислав. — Куда до них даже самым точёным и стройным женским! Какие утончённые линии! Какая потрясающая форма! — О, Влад… — счастливо засмеялся польщённый Гэбриэл. — Не тяни! — попросил охотник и, пылая вожделением, он потёрся своими ягодицами о бёдра любовника, а розеткой о головку члена вампира. Мужчины едва не захлебнулись от очередного сладостного стона. Следуя их обоюдному желанию, Владислав скользнул членом в свой возлюбленный тугой и пламенный бархат жара своего красавца, плотно обхвативший его. Как всегда, у вампира закружилась голова от божественных ощущений. Едва не теряя силы от испытываемого наслаждения, граф, обхватив ладонями точёные ноги друга, лежащие у него на плечах, начал совершать толчки в его «лоно», крепко обнимающее его член по всей длине, вновь испытывая этот могущий свести с ума массаж горячих, упругих бархатных стенок прекрасного любовника, подающихся его движениям и неутомимо ласкающих своего дорогого «гостя».***
Занимаясь любовью с обольстительным Владиславом, Гэбриэл, тая, в который раз ощутил это невыразимое словами состояние — будто его пылающее тело плавится, растекается огненной патокой в сладостных объятиях прекрасного графа. Каждый его нерв трепетал и вибрировал, каждая клеточка пульсировала в такт отнимающим разум, ритмичным движениям черноволосого красавца, ласкающего его «лоно» своим рьяным и изобретательным скипетром любви. Ван Хельсинг чувствовал опьянение, немыслимый кайф! Дракула был его наркотиком, дарящим ему такое неизречённое блаженство, такое сказочное упоение, которое не в силах было представить самое буйное воображение, которое невозможно было испытать в самом сладостном сновидении, то, что, казалось, было недостижимо для существ, живущих на грешной земле. Он приложил все силы, чтобы побороть свою одержимость прекрасным демоном, но не смог этого сделать, ибо Влад был его Судьбой… Начав с медленных и плавных проникновений, шумно дышащий, вспотевший Владислав, спустя какое-то время самозабвенных стараний, охваченный страстным азартом, самоотверженно трудясь на любовной «ниве», стеная, стал увеличивать скорость, всё интенсивнее и резче входя в извивающегося, тонущего в собственных стонах Гэбриэла, цепляющегося руками за обивку дивана. Каждый толчок приближал неизбежную разрядку сексуального напряжения. — Выйди… перед тем… как будешь кончать, — попросил начавший ласкать свой член Ван Хельсинг, — хочу выпить тебя из себя… — Хорошо… Выполняя желание любовника, перед самым зенитом в наслаждении Влад извлёк член из одуряющего лона Гэбриэла и опустился на колени по обе стороны его торса. Прерывисто дышащий, раскрасневшийся охотник, смотря в горящие глаза вампира, алчно разомкнул влажные губы, и Дракула, продолжая стимулировать член рукой, толчок за толчком стал кончать ему в рот, наполняя его горячее и сочное тёмно-розовое ложе густой и вязкой спермой. Ван Хельсинг наслаждался терпко-сладким вкусом любимого, смакуя каждую тягучую каплю, глоток за глотком стекающие ему в горло, и в то же время сам начал изливаться в жемчужных брызгах белоснежных струй. Сделав несколько глотков, Гэбриэл, завладев кончающим членом Владислава, принялся сам управлять его скипетром любви. Регулируя направление выстрелов, он омыл спермой милого своё лицо, а затем снова направил струю в рот, ненасытно глотая сладкий сок возлюбленного, при этом одновременно увлажняя свой живот собственным «молочным напитком». Когда забивший из его жезла Венеры белый ключ исчерпал свои запасы, Дракула склонился над другом, счастливо улыбаясь. Слизав свою сперму с любимого лица, граф ввёл покрытый ею язык в рот Ван Хельсинга, поя его жемчужным соком из свои уст. Язык Гэбриэла прошёлся по языку Влада, слизывая с него лакомство, после чего принялся сосать язык любовника, стеная от удовольствия. Когда вампиру удалось вырваться языком из ароматного и сочного рта загорелого красавца, он, улыбаясь, сообщил ему: — Приём «пищи» ещё не окончен! — С этими словами Владислав, спустившись ниже, аккуратно прошёлся старательным языком по горячей коже прекрасного тела своего ненаглядного, орошённой его сладким соком. Слизав сперму милого друга, граф подал новую порцию лакомства всё ещё голодному любовнику, вновь алчно впившемуся ему в рот, на этот раз вкусившему себя из влажной атласной «чаши» сладости. Справившись с делом, красавцы в сладостной истоме откинулись на спинку дивана, продолжая целоваться и ласкать друг друга, не в силах оторваться от своего ненаглядного.***
Ненадолго отлучившись, вампир вновь появился в покоях «захворавшего» друга, в этот раз с намерением пригласить его на романтический ужин. В это время «больного» отца пришли навестить Теодор и Брам. — Как дела у подрастающего поколения? — ослепительно улыбаясь, поинтересовался у юношей граф. — Нормально, — буркнул в ответ Брам. Теодор же лишь бросил на вампира неприветливый взгляд исподлобья. Юноши не стали задерживаться, сославшись на предстоящую вечеринку. — Кажется, твои отпрыски не в восторге от возобновления нашей дружбы, — с улыбкой заметил Гэбриэлу Влад, когда они ушли, проводив парней насмешливым взглядом. — Не обращай внимания! Со временем привыкнут! — Надеюсь. Если у тебя нет других планов, я хочу пригласить тебя на ужин, — сообщил другу граф. — Гм… даже не знаю… возможно, и есть… — скептически вытянув губы, нерешительно протянул Ван Хельсинг, делая вид, что предложение вампира застало его врасплох и он колеблется, чему отдать предпочтение, взвешивая различные варианты. Наблюдая его притворные колебания, Дракула лучезарно улыбался, наслаждаясь отменной актёрской игрой своего разлюбезного, живой и выразительной мимикой его очаровательного лица. Бросив, наконец, своё дурачество, охотник рассмеялся, привлекая к себе любовника: — Какие могут быть другие планы у заточённого в своих апартаментах «больного»? Он счастлив составить компанию навестившему его другу, нашедшему для него время!***
Ужин был великолепно сервирован в одной из самых роскошных гостиных покоев Ван Хельсинга и, естественно, состоял из самых любимых Гэбриэлом блюд. Среди начищенного до сияния столового серебра, красовался изысканно скомпонованный настольный букет из алых роз, на лепестках которых бриллиантами сверкала роса, а по краям стола были расположены не зажжённые две высокие витые свечи в изящных золочёных подсвечниках. Само собой, эти романтичные детали дополнили антураж после ухода слуг. В камине, создавая особенный уют, ярко горел огонь, источая сандаловый аромат. — Влад, ты не перестаёшь удивлять меня, — ласково улыбнулся Гэбриэл, садясь за стол. — Очень красиво. — Рад, что тебе нравится, — ответил Владислав, расположившись напротив и зажигая свечи. — В меню только самые твои любимые блюда. — Не сомневаюсь, — с обворожительной улыбкой сказал Гэбриэл, снимая крышку с первого кушанья. — Ах, Гэбриэл… что за улыбка!.. — Владислав, заворожённо глядя на своего возлюбленного красавца, приподнялся со своего места и, потянувшись через стол, нежно коснулся кончиками своих изящных пальцев изысканного абриса красивых губ любовника, — мужественных и одновременно чувственных, — не удержав желания прикосновения. Пальцы графа скользнули по губам красавца, очерчивая их контур. Ван Хельсинг, счастливо улыбаясь, поцеловал эти фарфоровые персты. — Постараюсь держать себя в руках, — пообещал улыбающийся вампир, вновь опускаясь на удобный стул. Мужчины начали трапезу, наслаждаясь сладостной компанией. Гэбриэл воздал должное изысканному угощению и коллекционному вину, граф чередовал его со своим «красным вином». Во время ужина друзья успели уделить внимание обсуждению важных вопросов, касающиеся их совместной деятельности на благо, укрепление и процветание Ордена Дракона, так много значившего для них обоих. Но в основном красавцы вели приятную беседу, проявляя друг к другу нежные чувства, вспоминая как были счастливы вместе в XV веке и отмечая, как это невероятно, что, невзирая на все препятствия, на саму реальность, что, казалось, была против их любви, снова обрели друг друга. Их руки то и дело соединялись, ласково ложась друг на друга, нежно накрывая. Ладони ласкались, переплетаясь пальцами. Когда охотник окончил трапезу, от души поблагодарив любезного друга, Дракула нежно улыбаясь сказал: — Романтический ужин полагается завершать танцем. С этими словами Влад взял лежащий на столе пульт и включил замечательно красивую, романтическую музыку, а затем, встав из-за стола и грациозно-церемонно склонившись, протянул другу свою аристократическую фарфоровую руку с изящными тонкими пальцами и длинным острым ногтём на мизинце, приглашая его на танец. — Ха-ха-ха! Влад! Ты воображаешь, что я дама? — охотник со смехом, бросив салфетку на стол, откинулся на спинку стула. — Не говори глупостей, — недоумевающе хмыкнул демон. — Что в тебе есть женственного? — Эт точно, — улыбался архангел, окидывая смеющимся взглядом своего милого. — Я не питаю пристрастия к серьгам и женским причёскам с заколками… Влад ответил ему широкой улыбкой и блестящими глазами. — Значит, тебе нечего волноваться, — Дракула лукаво изогнул бровь. — Просто хочу потанцевать с любимым. Ты же знаешь, как я люблю танцы. — Как же. Ты — мастер в этом искусстве, — с улыбкой признал Ван Хельсинг. — Ну, так уважь вампира и доставь ему это удовольствие. Думаю, он заслужил это. — Не спорю. Заслужил. Смеясь, Гэбриэл отодвинул стул и встал из-за стола, так же галантно поклонившись, мужчина взял графа за предложенную руку, соединив их ладони. Едва он сделал это, Влад, как в танце с Анной, резко притянул его к себе, а затем положил свои красивые руки на широкие плечи друга, увлекая его в медленный танец. Тот, улыбаясь, в свою очередь обвил тонкую талию милого. Танцуя, Владислав чувственно-нежно прижался своей свежей, гладкой щекой к тёплой бархатистой щеке Гэбриэла. Ван Хельсинг крепче обнял Дракулу, сильнее прижимая к себе его стройный стан, наслаждаясь ощущением атлетического тела своего черноволосого красавца. Он мог как угодно сильно тискать предмет своей страсти, не опасаясь причинить ему боль, как было бы в случае с женщиной. Слившись в танце, любовники, затаив дыхание, растворились в изысканно проявляемой в этом романтическом занятии душевной близости, грациозно следуя за прекрасной мелодией. В эти мгновения в целом мире для них существовало только переполняющее их чувство друг к другу, в котором они купались, и прекрасная музыка, которая словно была призвана своими чарующими звуками, без слов, выразить их любовь, в гармонии которой она утопала и нежилась. — Видели бы нас сейчас наши девушки, — спустя довольно продолжительное время безмолвного единения в танце в сопровождении изумительно красивой мелодии, с нежным касанием щёк и душ друг к другу, когда говорили лишь их сердца, улыбаясь, прошептал на ушко нежно обнимаемому им любовнику охотник, чувствуя приятно щекочущее прикосновение к своей горячей коже холодного золота серьги Влада, а к губам — его мягких прохладных волос, трепещущих от его жаркого дыхания, как от лёгкого бриза. — А что? Возможно, им бы даже понравилось такая трогательная дружба между их любимыми мужчинами, — хохотнул вампир, сильнее прижимаясь к своему небесному красавцу. — Но не беспокойся — мы рисковать не будем, — успокоил он возлюбленного. И вдруг, повинуясь охватившему его страстному порыву, Владислав, одной рукой обвив талию Гэбриэла, а другой взяв его за руку, подхватил и закружил хохочущего любовника по просторной комнате, наслаждаясь тем, как Ван Хельсинг, мгновенно подстроившись под его движения, положив другую руку ему на плечо, слаженно последовал за ним, ни разу не сбившись с шага. Сделав с Дракулой тур по просторной гостиной, охотник, в порыве страсти прервав танец, прижал любимого к стене, пылко его целуя: — Влад… — Музыка ещё не кончилась, — нежно ответив на поцелуй, улыбаясь, заметил Владислав. Возобновив их первоначальную позицию, он вновь увлёк Ван Хельсинга в гармонию танцевальных движений. Обнимая друг друга, мужчины снова безмолвно отдались романтике танца, дышащего любовью, которая наиболее выразительно проявляется без слов. Но теперь, в изящной пластике движений следуя за мелодией, они в то же время сладко целовались, сплетаясь в сочных ртах влажными языками, щекоча лица нежно ласкающими кожу прядями волос. Через несколько минут трэк окончился. Однако целующиеся красавцы не заметили этого, с головой утонув в сладости пьянящих ласк. Наконец, освободив губы друг друга из упоительного любовного полона и заметив, что музыка давно окончилась, партнёры, рассмеявшись, выпустили друг друга из объятий. — Благодарю вас за подаренное удовольствие. — И Дракула совершенно серьёзно, без намёка на улыбку, вновь величаво склонился перед Ван Хельсингом. — А я вас, — смеясь глазами и пряча улыбку в уголках губ, но пытаясь выдержать торжественный тон, ответил ему таким же изящным поклоном Гэбриэл. — Мне пора. Трудно с тобой расставаться и на мгновение, любовь моя, но, к сожалению, это неизбежно. Спокойной ночи, мой сладкий, — сказал Влад, нежно целуя влажные мягкие губы своего прекрасного любовника, напоминавшие лепестки розы, свежие от росы. — Уже уходишь? — в тоне охотника явно послышалось разочарование, которое ему не удалось скрыть. — Я всей душой жажду остаться с тобой, радость моя, но дела правления призывают меня, ты же, наверное, не захочешь, чтобы в результате небрежения ими авторитет короля вампиров пострадал? — лукаво приподнял бровь Владислав. — Нет, безусловно, — с пленительной улыбкой уверил его Ван Хельсинг. — Как верный друг я обязан блюсти твои интересы. — До завтра, прелесть моя, — сказал Влад, ещё раз сладко поцеловав своего высокого и статного загорелого красавца с пленительными глазами; но демон в Дракуле никогда не упускал возможности потешить себя, подразнив ближнего, даже если это был горячо любимый архангел, и граф, бесовски ухмыляясь, напоследок наставил возлюбленного: — Будь мальчиком-паинькой и прочитай перед сном все свои молитвы, не забыв покаяться во всех вольных и невольных прегрешениях… А особенно попросить прощения за свою порочную связь с проклятым Богом живым мертвецом… Ведь помимо того, что мужчин, предавшихся запретной любви, в Библии милосердным Господом, — вампир хохотнул, — предписывается побивать камнями, получается, что архангел — некрофил… Не говоря уже о факте с наслаждением совершаемого им прелюбодеяния! Брови Гэбриэла дрогнули, нахмурившись. Глаза недовольно сверкнули. — Влад, оставь своё бесовское паясничанье… — Ха-ха-ха! До завтра, любовь моя, — повторил удовлетворённый и вполне довольный собою вампир, исчезая за дверью, перед уходом громко чмокнув любовника в щёчку. Ван Хельсинг вздохнул и, буркнув себе под нос «чёртов гад», отнёс роскошный букет со стола в другую комнату и убрал романтические свечи.