Запретный союз

      Его сон был прерван весьма неожиданным способом: он очнулся, почувствовав прикосновение металла к коже. Открыв глаза, Ван Хельсинг обнаружил, что его руки и ноги закованы в кандалы.       — Влад, что… — ошеломлённо начал он, но едва он разомкнул губы, как во рту тут же оказался плотно сидящий кляп. После чего Дракула схватил его и потащил по коридорам дворца, а затем вниз по лестницам, ведущим в подземелье.       Ван Хельсинг попытался мысленно кричать, но вампир не обращал на это никакого внимания. Гэбриэла охватил ужас. Тысячи мыслей в одну секунду пронеслись в его голове: он решил, что любви конец, что возобновление их романа, все эти признания, обхаживания, забота, нежности и ласки, всё это вело к одному — к изощрённейшей мести, задуманной хитрым и коварным демоном. Ван Хельсинг уже беззвучно помолился. Не иначе Владислав сейчас убьёт его, а где-то там от рук его кровожадных родственников погибает семья, которую Гэбриэл заботливо взращивал многие годы!       Дракула прочитал мысли Ван Хельсинга и рассмеялся. Его смех отразился от стен пустого подземелья.       — Приготовился, мой милый? — рассмеялся вампир. — Надеюсь, ты на меня не в обиде за то что я воспользовался твоим крепким сном.       Вместо ответа Гэбриэл попытался вывернуться, но тщетно. Он знал, куда его тащат. В камеру пыток, разумеется. Дракулы были весьма искушены в вопросе использования различных дыб, плетей, железных дев и кольев. Владислав с особой тщательностью преподал своим потомкам эту науку.       И действительно, Влад притащил Гэбриэла в камеру, где пахло сыростью и кровью. Ужасное место, где давным-давно сгинула куча народу. Сейчас пыточная в Летнем дворце считалась не действующей, но, похоже, пока Ван Хельсинг спал, Дракула навёл тут «лоск» и подготовился.       Владислав подтащил свою жертву к деревянному столбу, с которого свисала цепь с крюком, и подвесил его за цепь кандалов на этот крюк. Обойдя столб с другой стороны, он взялся за рукоять колеса, что натягивало цепь, и повернул его. Гэбриэла подняло вверх. Влад крутил ручку до тех пор, пока Ван Хельсинг не перестал касаться земли ногами, после этого он зафиксировал колесо, чтобы его жертва случайно не упала вниз.       Дракула обошёл столб и любовно посмотрел в лицо друга. Насладившись злобным взглядом, которым одарил его Ван Хельсинг, Владислав отошёл к стенду, где висели различные плети и кнуты. Когда вампир повернулся, держа одно из орудий пытки в руках, Гэбриэл с облегчением заметил, что это всего лишь мягкая плётка с несколькими хвостами, которая при самом сильном ударе могла чуть рассечь кожу, а никак не кнут, с помощью которого можно было сдирать мясо с костей. Ван Хельсинг засмеялся, насколько это было возможно с кляпом во рту.       Владислав лукаво улыбнулся и подошёл к своей жертве. Играл он до последнего очень хорошо, но всё-таки «наказать» своего любовника так, как когда-то он воспитывал сына*, не смог. Вампир провёл рукой по напряжённым грудным мышцам охотника, грубо потёр соски, а затем опустил руку на его пах. Гэбриэл уже приготовился получить удовольствие, смешанное с болью, которое Влад умел преподносить как нельзя лучше, но Дракула отошёл на шаг назад и занёс плеть над головой.       Владислав всё же не сдержался и ударил Ван Хельсинга так сильно, как только смог. Охотник болезненно застонал. На животе жертвы появились зудящие красные полосы. Второй удар оставил такие же отметины на его груди. Ещё удар, с оттяжкой, рассекающий кожу. Тело охотника «украсили» капельки крови. Дракула обожал пытать и занимался этим так же, как и сексом, с упоением, полностью отдаваясь делу. Третий удар пришёлся снова на живот, но уже ниже. Пытаясь спастись от четвёртого, Ван Хельсинг подтянул ноги к животу и тут же пожалел об этом.       «Хватит, Влад, это переходит всякие границы!» — мысленно выкрикнул охотник, бросив злобный взгляд на своего мучителя.       — Тогда начинай молить меня о пощаде, — с улыбкой произнёс Дракула, наматывая на руку хвосты плети.       «Не дождёшься!»       — Значит я буду развлекаться с тобой таким образом столько, сколько захочу!       Плеть снова ужалила Ван Хельсинга по животу, чуть коснувшись паха. Это было невыносимо. Дракула забавлялся, как ребёнок, получивший власть, но молить его о пощаде Гэбриэл не собирался. Даже во времена их вражды, даже будучи на волосок от смерти, он не умолял. Но всё-таки сексуальные игры — это не поле боя: здесь нужна другая тактика.       Когда плеть опустилась на грудь охотника в очередной раз, он снова застонал — но теперь это был стон наслаждения. Он попытался максимально расслабиться. Когда жертва перестаёт излучать флюиды страха, играть с ней уже не интересно — это реакция всех вампиров, а не только Дракул. И Гэбриэл решил этим воспользоваться. Теперь каждый удар он воспринимал как ласку, часто дыша и постанывая, будто от удовольствия. Совершенно не противясь, он подставлял своё тело под плеть.       «А это оказалось приятнее, чем я предполагал. В этом определённо есть своя прелесть» С губ Ван Хельсинга капнула слюна — кляп здорово мешал. Но в таком положении даже эта деталь казалась сексуальной.       — Молодец, ты победил, — рассмеялся Дракула, закидывая плеть себе на шею. Вампир подошёл к жертве и ласково вытер пальцами слюну с его губ и облизал их. — Это заслуживает награды.       Владислав, не торопясь отпускать своего пленника, нежно провёл руками по всем горящим линиям, что оставил на коже охотника. Граф зашёл ему за спину и стал целовать её. Покончив со спиной, Владислав тем же образом занялся грудью жертвы, плавно опустив руки на её бёдра, стягивая брюки и сжимая ладонью пах. В этот раз Гэбриэл действительно застонал от возбуждения: после такого горячего вступления прохладные прикосновения были райским наслаждением. Влад начал массировать промежность любовника — нежно, будто боясь поранить. Постепенно вампир увеличивал напор, целуя и облизывая каждую кровавую полосу на груди и животе любовника.       Ван Хельсинг быстро возбудился, что его вновь потрясло, — хоть уже и не так сильно, после предыдущего опыта. Но всё-таки это продолжало шокировать его: ведь прежде он никогда не подозревал в себе ни малейших мазохистских наклонностей.       И это стало для него новым открытием в сексуальной сфере, сделанным в обществе Влада, — вампир легко извлекал на поверхность самые потаённые его качества, неизвестные ему самому. Но мужчина понял, что такая сексуальная реакция у него может быть вызвана единственно Дракулой. Анна в этой роли его бы точно не возбудила.       Владислав, одарив охотника своей любимой улыбкой, наклонился и взял его член в рот, принявшись с удовольствием орально ублажать мужчину, одновременно обнажив свой скипетр любви и начав ласкать его свободной рукой.       То, что Влад с упоением и смаком делает ему минет и справляется с этим делом просто потрясающе, уже не удивляло Гэбриэла — он давно воспринимал это как само собой разумеющееся, но после столь жестокой прелюдии ласки приобрели особый оттенок. В такой позе было сложно полностью отдаться удовольствию — все мышцы Ван Хельсинга напряглись, а кожа горела огнём от ран. Боль и наслаждение, пламя и лёд, любовь и злость — Гэбриэл оказался на пересечении противоположных чувств.       Он снова почувствовал себя Фебом из «Нотр-дам де Пари». Любовь Анны, чистая и невинная, ясная, как рассвет, не шла ни в какое сравнение с тем, как любил его Дракула. Но вельможный вампир стал воистину господином его тела, охотник больше не мог отрицать сей факт. За сотню лет с супругой он не достиг такой физической гармонии, как за несколько лет редких свиданий с любовником. Но в то же время он знал, что Владислав никогда не сможет до конца понять всех его душевных терзаний и радостей, и что он никогда не будет так же близок с ним духом, как был близок телесно, как был близок с Анной, с которой он уже давно научился говорить без слов.       «Я кончаю, Влад!» — произнёс Ван Хельсинг быстро достигший пика в результате по истине виртуозных и изобретательных ласк, которые дарили его члену сочный атлас рта, мягкие и упругие губы и усердный и игривый язык вампира.       Принимая в рот сперму любовника, Владислав также достиг финала, начав в свою очередь кончать на каменный пол, щедро увлажняя его своим густым жемчужным соком, изливающимся из его интенсивно стимулируемого рукой оргазмирующего члена.       Дракула с блаженным выражением на лице проглотил наполнившую его рот сперму Ван Хельсинга. И видя, как, в наслаждении закрыв глаза, он смакует каждую каплю, Гэбриэл, в который раз убедился, как сильно любит его вампир. Пусть это и была любовь демона.       — Пора тебя снять отсюда, — как ни в чём не бывало, словно произошедшее было совершенно в порядке вещей, сказал Владислав.       Натянув штаны и поднявшись, он направился к колесу. Сняв предохранитель и плавно повернув ручку, Дракула опустил свою жертву. Стоять Гэбриэл уже не мог, поэтому вампир раскрутил цепь до конца, позволив ему упасть на колени. После этого он развязал кляп, дав охотнику отдышаться, и расковал его.       — Большое спасибо, — немного переведя дух после столь неординарного интима, поблагодарил Ван Хельсинг. Несмотря на этот, весьма неожиданную для него садо-мазо сессию, из него так и шёл сарказм. — Должен признаться, этот сеанс любовной экзекуции стал для меня слегка неожиданным. Усыплённый твоими нежностями, я совсем потерял бдительность и напрочь позабыл о том, с каким извращенцем, страдающим садистскими наклонностями, имею дело и что твоё пристрастие к истязаниям в конце концов проявится и в любовной сфере… Хотя номер был довольно оригинальным…       — Слегка?!.. Ха-ха-ха! А ты не слишком смягчаешь свою настоящую реакцию, пользуясь столь далёким от истины «дипломатическим» определением твоего состояния?! — с едкой иронией поинтересовался граф. — Ведь на самом деле ты был охвачен тотальной паникой, мой милый! Пребывал в диком ужасе за свою семейку! Это было так прелестно! — торжествующе расхохотавшись, возразил его любимый «палач». — Но я рад, что в итоге ты оценил постановку, — улыбаясь, продолжил вампир, пропустив «благодарность» мимо ушей, и начал снимать цепи. — Захотелось подбавить немного перчика в нашу сладость. Я был уверен, что ты будешь не против как следует насладиться прелестью мазохизма, после твоей милой реакции в заключительной части нашего недавнего поединка, — вампир бесовски-хитро ухмыляясь, лукаво подморгнул любовнику. — Я не мог упустить такую возможность. Когда мне ещё представится такой случай, если не во время нашего длительного уединения? — объяснил свои мотивы Дракула.       Вампир обнял любовника, чтобы помочь ему подняться.       — Кровожадная скотина, — лишь буркнул в ответ Гэбриэл, когда сильные руки обвились вокруг него, стараясь не касаться ран, но при этом с готовностью принимая помощь своего палача, обнимая его за плечи, опираясь на них рукой.       — Кровожадность полагается мне по роли. Я вампир как-никак, пусть и влюблённый, — улыбнулся Дракула. Граф бережно отвёл вновь пострадавшего от его дурных наклонностей друга наверх и смазал его раны чудодейственной мазью, почти мгновенно исцелившей их.       Ужасно уставший после учинённой над ним вампиром садо-мазо экзекуции, Ван Хельсинг принял душ и лёг в кровать. Уже давно было пора ложиться спать.       — Передохни, любовь моя. У нас ещё много приятного впереди, — обнадёжил любовника Влад, заботливо укрывая его одеялом. Граф разделся и скользнул к своему красавцу.       — Не сомневаюсь, — ехидно заметил Гэбриэл, сверля вновь проштрафившегося вампира презрительным взглядом.       — Вот и правильно, — не смущаясь уничижительным взором охотника, улыбнулся Владислав и бесовски подмигнул милому другу.       — Всё-таки Анна была права, советуя мне не доверять тебе…      — Моя мудрая родственница давала тебе такие советы? — ехидно ухмыльнулся демон.       — Скотина… — повторил Ван Хельсинг и устало закрыл глаза, бросив безнадёжные попытки пристыдить демона.       Влад нежно погладил его по волосам и, склонившись, прошептал на ушко мужчине:       — Люблю тебя.       — Сатанинской любовью, — фыркнул Гэбриэл, отказавшись подарить любовника взглядом своих обворожительных глаз.       — Главное, что это чувство — любовь… — нежно прозвучал в ответ бархатный баритон вампира, продолжающего ласково гладить охотника по волосам.       — Кто и когда тебя переспорил, чёртов садист?.. — буркнул совершенно измотанный Ван Хельсинг, засыпая, успев услышать довольный смешок и почувствовать нежный поцелуй в лоб.

***

      Когда Гэбриэл проснулся, Влад уже ожидал его с ужином, который он подал ему в постель. Меню состояло из изысканнейших деликатесов: бифштекст из мраморной говядины Вагю, нежнейшее фуа-гра, фриттата из яиц чаек с лобстерами, севрюжьей икрой и белыми трюфелями и абалоны на закуску в сопровождении коллекционного красного вина       — Символичный год, Гэбриэл, 1888-й! Ты должен оценить его букет! — сказал вампир, наполняя вином бокал любовника.       — Серьёзно?! Где ты добыл его?! — удивился охотник.       — Секрет, — таинственно улыбаясь, отказался удовлетворить его любопытство скрытный вампир.       Ван Хельсинг был польщён предупредительным обслуживанием и королевской роскошью поданных кушаний, но, всё ещё сердясь на любовника за вчерашнее садо-мазо, принимаясь за гурманскую еду, вместо благодарности буркнул что-то невнятное.       Владислав извинился за свой поступок, признавая, что, несмотря на приведённые им мотивы и причины, его обращение с любовником было несколько бесцеремонным, но оправдывался тем, что иначе не смог бы провести в итоге доставившую удовольствие не только ему, но и другу по-настоящему яркую сессию, не сравнимую с модным у людей, жалким БДСМ.       На все его речи Гэбриэл, наслаждаясь гастрономическими изысками и попивая коллекционное вино, отвечал неопределённым хмыканьем: после дуэли Владислав тоже извинялся и тем не менее после этого вновь во всей красе продемонстрировал любимому свои извращённые наклонности.       Хоть и зная, что Дракула и так в курсе сделанного им неожиданного открытия касательно того, что мазохизм не чужд его натуре и может быть весьма приятен при условии, что в роли жертвы он выступает в играх со своим любимым садистом, мужчина не желал признаться в этом своему возлюбленному палачу. Ехидную же ухмылку вампира по этому поводу он просто предпочитал демонстративно игнорировать, хоть и понимал, что это ничего не меняет и этим он отнюдь не обманет Влада по части своего истинного отношения к произошедшему, открывшему ему целый спектр новых и далеко не неприятных ощущений.       Однако, не желая больше дразнить любовника, Владислав перевёл разговор на другие темы.       Когда охотник расправился с ужином, граф, не сопроводив свои действия никаким объяснением, поднялся с кровати и направился к выходу из роскошной спальни.       — Ты куда? — спросил его любовник.       — Боишься, что покину тебя? — с хитрой улыбкой повернулся к нему вампир.       — Ах, это будет для меня смертельным ударом! — словно поражённый в самое сердце, Ван Хельсинг, схватившись за фатальную «рану» рукой, упал на локоть, «умирающе» откинул голову и закатил глаза.       Дракула расхохотался, а затем сказал, виновато улыбаясь:       — Не переживай, я просто приготовил пострадавшему от моих дурных наклонностей другу-актёру и сладкоежке небольшой десерт, дабы хоть отчасти загладить свою вину.       — Что ж, я не против. Но не надейся, что будешь прощён так легко, — сообщил Гэбриэл вампиру, копируя его бесовскую ухмылку.       — О! Я и не смею питать столь дерзкую надежду! — вернул усмешку граф, выходя. А через минуту вернулся к любовнику в сопровождении большой креманки любимого охотником тирамису.       Гэбриэл протянул руку к сладости, но вампир с улыбкой сообщил ему, что он может получить его только при условии, что позволит кормить себя с ложечки. Услышав это неожиданное требование, Ван Хельсинг прыснул и зашёлся смехом. Но согласился. И улыбающийся Владислав принялся кормить своего ненаглядного «малыша».       — Ммм… вкуснятина, Влад…— охотник от души наслаждался любимым лакомством в исполнении «от кутюр», приготовленным из отборных ингредиентов. — Ну ладно… так и быть… я передумал и решил удостоить тебя своего милостивого прощения! — улыбаясь, порадовал графа долгожданным сообщением охотник.       — Я счастлив слышать это, ваше небесное высочество, что вы отпустили мне грехи! — засиял ослепительной улыбкой Владислав.       Любовники засмеялись.       После того как изысканное тирамису было уничтожено, вампир подал Гэбриэлу следующую сладость. Взяв своей изящной рукой ароматную ягоду крупной клубники, Владислав макнул её в густой душистый шоколад, а затем в пышный ароматный ванильный крем и поднёс ко рту своего загорелого красавца.       — Влад, как тебе не стыдно? — улыбаясь и изящно беря губами предложенное лакомство, сказал мужчина, по пути облизав лилейные пальцы вампира. — Ты уже и так превратил меня в законченного сибарита и любителя роскоши… Где тот, привыкший довольствоваться малым, охотник на монстров, вигилант Ван Хельсинг?       — Тот период канул в Лету, — ответил Влад, сияя довольной улыбкой. — И давно было пора — архангел достаточно утруждал себя на благо неблагодарного человечества — пришло время награды; небесный принц должен наслаждаться только самым лучшим. А значит… и мной, — вампир лукаво подморгнул, — равным ему по статусу адским принцем.       — Ты как всегда исключительно скромен, — рассмеялся любовник.       — А то как же… К тому же я говорил тебе, что этой маленькой приятностью, доставляемой моего возлюбленному сладкоежке, я стремлюсь хоть немного реабилитироваться перед тобой за жёсткий сеанс любви.       — Точнее жестокий! — наставительно перебил кающегося вампира охотник, смакуя лакомство. — Упрекая меня в использовании не соответствующих действительности «дипломатических» формулировок, сам не желаешь применять объективные определения! — хитро ухмыльнулся мужчина.       — Согласен, жестокий, — покорно улыбнулся граф, — хотя он и не был тебе так уж неприятен, — с лукавой улыбкой заметил Владислав и, не дав ничего возразить любовнику, быстро продолжил, не переставая потчевать милого друга: — Претензии также отклоняются на том простом основании — что должен же я по мере возможности подкрепить боевого товарища для дальнейших свершений на поле любовной брани, не говоря уже о необходимости восстанавливать тот божественный источник, что струится в его жилах, к которому он великодушно позволят мне припадать. — И Дракула нежно провёл кончиком своего изящного пальца вдоль яремной вены мужчины, заставив того вздрогнуть от удовольствия, сопровождая действие мечтательно-пылким взором своих тёмных, бархатных очей.       — Так и быть, угощайся, — улыбаясь, пригласил его охотник. — Как я могу в свою очередь не попотчевать тебя после королевского ужина, что ты мне задал!       — Благодарю тебя, любовь моя, но давай прежде завершим твою трапезу. Пока она ещё не совсем королевская, — чарующе улыбаясь, возразил вампир, продолжая отправлять в рот любовника ягоду за ягодой. — Но после этого десерта тебя ждёт ещё один, который даст ему право называться таким.       — Влад, это слишком! — смеясь, Гэбриэл поднял руки в жесте «Сдаюсь!»       — Вовсе нет! После того как я был так жесток с моим ангелом, я должен его ублажить! — улыбаясь, заявил Владислав.       — Уже ублажил.       — Ещё нет.       Когда с клубникой было покончено, Влад представил взору друга обещанное лакомство. Это был золотой сандэ: нежнейшее сливочное мороженое, ингредиентами которого являлись редчайшие сорта какао, трюфели и кусочки двадцати пяти каратного золота.       — Влад, ты обалдел! — со смехом воскликнул Гэбриэл, взирая на искрящийся сусальным золотом сногсшибательное десерт.       — Хотел угостить тебя чем-то новеньким. Думаю, это лакомство ты ещё не пробовал. Надеюсь, оно хоть немного поможет выразить глубину моего раскаяния, — виновато опустив глаза, впрочем не без некоторого оттенка лукавства в них, сказал граф.       — Ты не ошибаешься. Не пробовал и не собирался, если бы не ты! — счастливо рассмеялся охотник. — И хватит о вине и раскаянии! К тому же ты не слишком-то его и испытываешь! — Ван Хельсинг игриво щёлкнул любовника под подбородком. — Но странно было бы ожидать от демона иной реакции, — со смехом констатировал эксперт по общению с ними, простивший своего возлюбленного вампира, с удовольствием принимаясь за роскошный десерт.       Дракула сидел рядом, любуясь наслаждающимся сладостью возлюбленным красавцем. В его глазах горела любовь.       Улыбаясь, Гэбриэл, почти расправившись с королевским мороженым, в качестве завершающего аккорда полученного удовольствия, взял лилейную руку Влада и окунул тонкие пальцы в креманку, намазав их лакомством. А затем извлёк и стал сосать и облизывать покрытые мороженым изящные персты, смотря графу в глаза горящим взором.       Очи Дракулы запылали в ответ. Когда Ван Хельсинг облизал его пальцы, Влад, бросив на мужчину выразительный взгляд, повторил сладкую игру: погрузил указательный и средний палец в сладость. Гэбриэл, не отрывая взгляда от блестящих глаз вампира, разомкнул губы, и граф, имитируя член, стал вводить ему покрытые лакомством пальцы в рот. Уста вампира были похотливо приоткрыты. Охотник с наслаждением скользил губами по медленно входящим в его рот пальцам, облизывая задвигавшиеся у него во рту вперёд-назад персты языком.       Когда они насладились своей эротической игрой, улыбающийся красавец-шатен, откинув волосы, предоставил свою шею в распоряжение графа:       — Наконец пришло время и тебе получить своё лакомство!       — Всего несколько глотков этого божественного напитка, мой драгоценный! — Граф прильнул к своему небесному источнику.       — Банное время! — покормив вампира, возгласил улыбающийся охотник, подымаясь с ложа и направляясь в ванную.       — Жду тебя с нетерпением! — слизав с губ рубиновые капельки, напутствовал любовника Влад, горящим, похотливым взглядом окидывая великолепное тело загорелого красавца.       Совершив гигиенические процедуры, Гэбриэл вернулся к своему разлюбезному, ожидающему его в постели. Заключив друг друга в объятия, друзья опустились на ложе.       В дивных глазах Ван Хельсинга, с упоением ласкающего черноволосого красавца, вспыхнул лукавый огонёк — и он, опрокинув Дракулу на спину, резким движением развёл в стороны его точёные ноги и, скользнув между них, прижал свои бёдра к бёдрам любовника, приняв недвусмысленную позу.       — О! Гэбриэл! Хочешь поменяться ролями? — смеясь, но всё же с удивлением, которое он не смог скрыть, вопросил Влад.       — А ты думал, что обладаешь монополией на постановку номеров в нашей совместной программе развлечений, а? — сверкая белоснежными зубами, торжествующе осклабился в ответ архангел, с силой вжимая графа в кровать. — Что ж, должен разочаровать тебя — после перчика в пыточной — ход за мной! Теперь моя очередь быть режиссёром-сценаристом!       — И в отместку ты в своём сценарии решил обесчестить меня, лишив невинности?.. — обнимая Гэбриэла и лукаво-пленительно улыбаясь, ответил Владислав. — Хочешь посадить Колосожателя на свой «кол»?!       — Аха-ха-ха! Почему бы нет? Давно пора! — заливисто расхохотался мужчина. — Но почему же в отместку? — продолжил он, улыбаясь, страстно проводя руками по идеальному телу вампира, будто выточенному из мрамора резцом великого античного мастера, и покрывая любимое лицо нежными поцелуями. — Ты открыл мне прелесть мазохизма — должен же я ответить любезностью на любезность и открыть тебе это, до сих пор неизведанное тобой наслаждение — а это невозможно без «дефлорации»! — Ван Хельсинг вновь расхохотался, на мгновение прервав ласки. — И не обесчестить — а познать… — ворковал мужчина, возвращаясь к приятнейшему занятию. — Я жажду познать тебя, Влад… — чувственно прошептал на ухо графу Гэбриэл. И его голос дрогнул от желания. — Хочу в свою очередь овладеть тобой… Хочу, чтобы теперь ты — акцентировал охотник последнее слово, — принял в своём «храме» моего «пилигрима»… чтобы теперь мой «меч» вошёл в твои «ножны» — прерывисто дыша, заключил он, опаляя любовника жаром дыхания.       Слушая это пылкое любовное обращение своего возлюбленного красавца, чьи слова полыхали пламенем ярой страсти, вампир сглотнул.       — Эволюция, Гэбриэл, — с лукавой улыбкой констатировал Дракула. — Теперь ты уснащаешь библейские обороты, применяемые тобой, чтобы соблазнить меня, как на заре нашей туманной юности, восточными аллегорическими цветистостями и метафорами? — скользя своими изящными руками по мускулистым рукам, плечам и спине любовника, лаская, вопросил Владислав, не переставая лукаво улыбаться.       — Почему бы нет? — наклонившись к уху графа и нежно касаясь мягкими губами бледной кожи, поинтересовался друг, возвращая улыбку. — По-моему, звучит очень сексуально… А восточная аллегория и метафора твоего авторства, — улыбнулся Гэбриэл. — Не забыл?       Вампир мелодично рассмеялся.       — Не спорю и не забыл. И я и сам мечтал о таком сценарии — но всё не решался предложить, — прошептал Дракула в ухо Ван Хельсинга, ласково прижимаясь к его смуглой щеке, в то время как тонкие руки Влада без устали путешествовали по совершенному телу любовника, даря ему нежные ласки.       — Серьёзно?! Что ж так? — Гэбриэл провёл горячим влажным языком по бледной шее черноволосого красавца — вверх от нежной впадинки до подбородка, а затем по щеке и чётко очерченной высокой скуле до уха, игриво дёрнув зубами за серьгу и куснув за мочку.       — Ну… ты… ведь… знаешь, как я… стеснителен… и робок! — Ласкаемый своим прекрасным архангелом, архидемон был охвачен дрожью удовольствия.       — О, да! И как я мог не учесть этого! — снова рассмеялся охотник, опять на мгновение прерываясь.       — Что ж, я с восторгом отдамся тебе, мой прекрасный архангел. Небесный и адский принц должны меняться ролями в своём запретном союзе, не ограничивая себя в наслаждениях, вкусив всю их полноту. Я весь твой — где хочешь и как хочешь… — улыбаясь, сказал граф и покорно раздвинул перед красавцем-охотником свои длинные, замечательно красивые ноги, впервые за шесть с половиной столетий раскрывая ему свой вход…       Видя это, Гэбриэл оцепенел. Как заколдованный, охотник смотрел на эту сокровенную, до сих пор непознанную им, часть тела Дракулы, которую, он был уверен, кроме него не видел больше никто. У Ван Хельсинга закружилась голова. Мужчину накрыл вал возбуждения, но с превеликим трудом он сдержался, чтобы в то же мгновение не удовлетворить своё желание.       — Нет. Не так, — с улыбкой ответил Гэбриэл, очнувшись, и нежно погладил любимого ладонями по щекам. — Ещё не время… Это знаменательное событие не должно совершиться по упрощённой программе.       — Как хочешь, любовь моя, — завораживающе улыбаясь, согласился вампир, блистая колдовскими очами, купая милого друга во взорах, полных любви…       Переместившись поближе к изножью кровати, Гэбриэл подхватил одну из длинных, точёных ног любовника, красота формы и изящные линии которых не могли не напомнить о резце художника, с помощью которого они казались изваянными, и, игриво взблеснув своими прекрасными глазами, поднёс её к лицу.       — Ах! Какие прелестные ножки… — сверкая влажным взглядом, заявил охотник счастливо улыбающемуся Владу и, обхватывая губами бледные ароматные пальцы, стал по очереди посасывать их, облизывая, проводя между ними языком.       Так изысканно ласкаемый прекрасным любовником в этой чрезвычайно эрогенной зоне, вампир не мог спокойно улежать на месте.       — О-о-о… у-у-у-м-м-м… Гэ-э-эбри-и-и-э-э-л… — извивался Владислав на ложе наслаждений.       На секунду прервав своё занятие, Ван Хельсинг сверкнул перлами зубов в торжествующей улыбке, бросив на возлюбленного пламенный довольный взгляд. Тот пленительно улыбнулся ему в ответ, встретив его пронзительный удовлетворённый взгляд завораживающим взором своих искрящихся звёздами, блистающих огненной страстью очей.       Дракула, продолжая блистать чарующей улыбкой, сквозящей самодовольством, легко и нежно, медленно, едва касаясь кожи, провёл ступнёй, которую любовник оставил своим вниманием, по щеке Ван Хельсинга, приглашая его продолжить.       Улыбающийся мужчина не замедлил выполнить его желание: обхватив её ладонью, он прижался к ней своими нежными, полыхающими жаром губами.       Облизав и обцеловав одну ступню своего ненаглядного, охотник проделал то же с другой, после чего его жаркий, сочный рот и нежные руки отправились дальше путешествовать по великолепному телу черноволосого красавца.       Охотник поочерёдно, начиная от изящных щиколоток, принялся проводить своим горячим, упругим языком вверх по гладкой, нежной коже длинных, мускулистых, потрясающе красивых ног графа, очерчивая утончённые изгибы их замечательно красивой формы, опаляя кожу жаром своего дыхания. Спутниками пламенных и влажных дорожек были его мягкие ладони, в свою очередь страстно ласкающие подопечных трудолюбивого языка, нежно обхватывая их и гладя. Усердный язык подменяли пылающие губы, дарящие им своими атласными лепестками обжигающие поцелуи.       Гэбриэл целовал медленно, смачно засасывая благоухающую фарфоровую кожу, будто ел упоительное лакомство, тающее у него на языке, стремясь продлить удовольствие. Издавая стоны наслаждения, он впивался тягучими лобзаниями в тело возлюбленного…       — Ах… Гэбриэл… что ты делаешь со мной… — прерывисто выдохнул Влад.       Мужчина на мгновение оторвался от своего упоительного занятия, бросив на любимого сверкающий взгляд своих чудесных глаз:        — Люблю…       Сгибая точёные ножки своего ненаглядного, Ван Хельсинг облизал и обцеловал их таким образом со всех сторон, кроме внутренней стороны бёдер, оставив это место на десерт, к которому и не замедлил приступить. Заставив вампира держать ноги в слегка согнутом положении, позволяя охотнику беспрепятственно ласкать эту эрогенную зону, Гэбриэл, стеная от удовольствия, продолжил упиваться своим черноволосым красавцем. Устилая её медленными, всасывающими, смакующими поцелуями, мужчина не оставлял без работы свой усердный язык, принявшийся старательно выписывать причудливые узоры по душистой мраморной коже, что полыхали пламенем страсти загорелого красавца. Когда он ласкал короля вампиров, он тонул в сладости, забывая обо всём на свете, кроме одуряющего наслаждения, которое испытывал.       — У-у-м-м-м… О-о-о… Гэбриэл!.. — плавился и таял граф, кусая губы.       Как следует усладив ласками это эрогенной место, прерывисто дышащий Ван Хельсинг очертил пламенными поцелуями волнительно-изящный изгиб бёдер Дракулы.       Лаская любовника, охотник не касался паха Влада, доводя своими действиями того до чувственного исступления, заставляя переживать неизведанные им ранее ощущения, пронзающие своей острой сладостью насквозь, заставляя трепетать каждую струнку.       Насладившись красивыми ножками своего сладкого красавца, Гэбриэл теперь занялся его скульптурными руками. Он, поочерёдно, начиная с кончиков длинных пальцев с перламутровыми ногтями, старательно укутал белые, аристократические кисти, будто написанные художником, страстными поцелуями. Эти руки напоминали ему руки статуй святых, созданных прославленными ваятелями. Перебирая тонкие пальцы, учащённо дышащий мужчина, почти с благоговением, прижимался к ним пылающими устами.       С прекрасных кистей рук уста охотника скользнули на изящные запястья вампира, очертив их ласковыми прикосновениями нежных лепестков своих пылающих губ. После чего мужчина, так же, как и ноги, принялся смаковать руки графа, словно ел их своими жадными лобзаниями, сопровождаемыми алчущим сочным языком.       Приподнимая руки Влада, Гэбриэл также облизал и обцеловал всю их поверхность, не оставив ни одного места, которого бы он не попробовал на вкус. Впиваясь в них страстными поцелуями горячих уст, проводя дорожки и выписывая замысловатые арабески по гладкой алебастровой коже, охотник, упиваясь, засасывал кожу, заставляя этот ароматный свежий атлас гореть огнём. Руки охотника также ни на секунду не оставались без дела, услаждая любимого нежными прикосновениями и ласковыми поглаживаниями.       Губы и язык Ван Хельсинга уделили особое внимание нежному эрогенному месту на сгибах локтей прекрасных рук Владислава. Дойдя в своих ласках до атлетических плеч Дракулы и устлав их жгучими лобзаниями, словно покрыл горячим шёлком, уста охотника переместились на его резные ключицы, также принявшись рассыпать по ним жаркие поцелуи.       После чего охотник прикипел своим жадным ртом к высоко вздымаемой прерывистым дыханием рельефной, аппетитной груди возлюбленного, млеющего и задыхающегося от его ласк. Облизав её языком и утопив в медленных, смакующих поцелуях, Ван Хельсинг сосредоточил своё внимание на сосках. Кончик его языка, касаясь бутонов, нежно затрепетал на них, дразня.       — У-у-м-м-м… Гэбриэл… — По телу вампира словно прошёл ток.       Бывший вигилант улыбнулся реакции любовника. Поласкав соски Влада языком, Гэбриэл, поочерёдно обхватывая бутоны упругими лепестками жарких губ, принялся сосать их, мурлыча от удовольствия, чувствуя, как они наливаются кровью и расцветают под его губами. Тёмно-розовые набухшие стараниями охотника бутоны вампира превратились в ярко-пунцовые цветы, распустившиеся на мраморной коже.       — О-о-о… Гэбриэл… А-а-х…       Поцеловав твёрдые, эрегированные соски Влада, Гэбриэл спустился ниже, принявшись ласкать стальной пресс черноволосого красавца, гладить его античный живот. Гэбриэл целовал и облизывал тело Владислава, не пропуская ни миллиметра его атласной кожи, наслаждаясь её упоительным вкусом и опьяняющим запахом.       — У-у-м-м-м… моя ароматная карамелька… — учащённо дыша, улыбаясь, жарко выдохнул мужчина, продолжая в упоении ласкать своего прекрасного любовника, тающего от этих изысканных ласк. — Сама сладость…       — Ах… Гэбриэл… прелесть моя… — Руки Влада путались в локонах загорелого красавца, лаская его нежными прикосновениями.       Напоследок проведя горячим языком по яичкам и члену вампира, тщательно облизав их, охотник подтянулся к любимому лицу и, обхватив гладкие щёки, алчно присосался к сладкому рту любовника.       Насладившись благоуханныи и сочным атласом, охотник мягким движением уложил короля вампиров на живот. Первым делом мужчина, естественно, окунул лицо в душистый шёлковый балдахин роскошных волос Владислава, упиваясь волшебным ощущением — по телу мужчины побежали мурашки оргазма кожи. Купаясь в мягких блестящих ручьях, ласкающих его горячую кожу прохладными прикосновениями нежнейшего шёлка, охотник глубоко втянул в себя их аромат, урча от удовольствия. Как следует насладившись потрясающими волосами графа, Гэбриэл продолжил своё сладостное, одуряющее странствие по телу любимого, направив теперь внимание на его скульптурную спину, обрушив на неё столь же щедрый водопад пылких ласк, утопив в поцелуях и нежных поглаживаниях, очень медленно спускаясь по ней вниз.       — Ах!.. Какая красивая, соблазнительная, упоительная попка!.. Сама мечта!.. — улыбаясь, в который раз похвалил Ван Хельсинг округлые прелести графа, что не было преувеличением в оценке действительно чертовски сексуального и аппетитного зада его любовника, обладающего идеальной формой с изящнейшими очертаниями. Слыша этот упоительный комплимент, вампир счастливо рассмеялся.       — Лучше, чем у твоей супруги? — повернув голову к другу, лукаво взблеснув очами, с улыбкой поинтересовался граф.       — Ха-ха-ха! Влад! Это разные вещи! — раздался смех охотника. — Ну, ладно — лучше, — не желая разочаровывать любовника во время свершения памятного события, вновь потешил Дракулу лестным ему признанием мужчина.       — Ах… Гэбриэл, — прозвучало в ответ удовлетворённое мурлыканье.       А в следующее мгновение Ван Хельсинг просто накинулся на манящие полушария, жадно облизывая их и страстно целуя. Нежная кожа пахла жасмином. Облизав своим горячим языком ягодицы графа, Гэбриэл, обхватив их ладонями, раздвинул, открывая доступ к источающему жасминовый аромат входу любовника.       — Ммм… Влад… у тебя не «хризантема», а одуряющий жасмин, — улыбаясь, повторил мужчина. Граф рассмеялся:       — Как у тебя «роза»… — Его смех перешёл в томный стон — жар губ загорелого красавца прикоснулся к его «жасмину», после чего лепестки его уст прижались к лепестками «цветка» в нежном поцелуе…       Ван Хельсинг, наконец, реализовал то амбициозное намерение, о котором заявлял Дракуле раньше: обцеловал Владислава с ног до головы, не оставив не испробованным ни единого миллиметра его благоуханной атласной кожи, устлав её пылкими, пламенными лобзаниями.       Подтянувшись повыше, Гэбриэл погрузил свой упругий, пламенный и сочный язык в начало ложбинки между ягодицами Влада и начал вести им в этой упоительной впадинке вниз.       Дракула дёрнулся, застонав.       Спустившись к яичкам вампира и полизав их, охотник пустился в обратный путь наверх. Проведя несколько горящих и влажных дорожек между округлых прелестей стонущего графа, Ван Хельсинг, обняв ладонями волнительные полушария, жадно припал ртом к «цветущему» между них «жасмину», принявшись лизать его. Лепестки «цветка», отвечая на ласку, раскрылись, маня язык мужчины проникнуть в его влажную розовую «чашечку», что он не замедлили сделать.       Скользнув языком в тело вампира, охотник стал ласкать нежнейшую внутренность, чередуя медленные поглаживания с быстрыми, порхающими прикосновениями.       Выгибающийся под лаской Влад был не в силах улежать на месте:        — А-ах!.. У-у-у-у-м-м-м… Гэбриэл… я так долго не вынесу…       — Что ж, в таком случае придётся ускорить процесс, — улыбнулся в ответ мужчина, отрываясь от захватившего его с головой занятия. — Как хорошо, что у нас есть соответствующий твоему «цветку» жасминовый помощник, — улыбался Гэбриэл, выдавливая на пальцы содержимое флакона анального лубриканта, который он припас к любовному уединению с другом.       — Точно, — рассмеявшись, подтвердил Влад.       Склонившись над входом графа, охотник легко скользнул смазанным пальцем в полностью расслабленные лепестки, проникая внутрь. Ах, чёрт, как тесно! Что же он почувствует, проникнув в эту одуряющую тесноту членом?!..       Аккуратно смазав мышцы, Ван Хельсинг осторожно ввёл в задний проход вампира ещё два пальца, подготавливая его к проникновению члена. Пальцы мужчины скользнули чуть глубже, нащупав на нежной стенке округлое уплотнение — заветный «орешек». Гэбриэл очертил его кончиком пальца, погладил, ощутив ответный толчок крови возбуждённой простаты любовника. Ван Хельсинг закусил губы. Владислав затрепетал, издав сладостный стон.       — Хорошо? — охотник продолжал ласкать с каждым мгновением всё сильнее наливающуюся соком простату графа, чувствуя, как она пульсирует и увеличивается в размере под его пальцами.       В ответ он услышал лишь сладостные стоны Дракулы.       — Вижу, спрашивать было излишне, — улыбаясь, сказал Ван Хельсинг, ни на миг не переставая гладить простату вампира.       — Гэбриэл… я кончу… — выгибаясь, предупредил любовника тяжело дышащий граф.       Пальцы мужчины выскользнули из ануса Владислава. Он был распалён не меньше вампира. Покрыв жасминовым лубрикантом свой стоящий член, Ван Хельсинг принял нужное положение и замер, очарованный уникальностью этого момента.       — Ну… давай же, Гэбриэл… — учащённо дыша, горя от возбуждения, судорожно выдохнул Влад, предвкушая неизведанные им ещё ощущения, пробуждая любовника от сна наяву, а затем присовокупил, игриво взблеснув очами: — Угости… меня… своим… «кремовым пирогом»!       — Шалунишка! — рассмеялся Гэбриэл. — Надеюсь, он… придётся… тебе… по вкусу! — И Ван Хельсинг, с громко бьющимся в груди сердцем — так, что казалось, его стук был слышен за пределами спальни, — стараясь делать это как можно более аккуратно, мягко нажал головкой на лепестки смазанной «хризантемы» вампира, и её кончик легко проникнул в подготовленную дырочку.       В страсти закусив губы, Гэбриэл, первый раз в жизни, начал скользить внутрь тела любовника. Он делал это предельно осторожно, замирая в нужные моменты: дожидаясь раскрытия «лепестков».       То, что охотник испытывал в эти уникальные мгновения, было не передать словами! Мужчина был одновременно объят и физическим, и душевным трепетом и упоением: в то время как его плоть чувствовала, как постепенно поддаются мышцы черноволосого красавца, как тело возлюбленного принимает его, душа Ван Хельсинга была опьянена ещё одним доказательством истинного чувства вампира: Гэбриэл понимал, что значит — «отдаться», впустить в себя, для воплощённой мужественности, гордости, самолюбия и достоинства, каковым являлся король вампиров! Такое могло произойти единственно в случае всепоглощающей, неземной любви, испытываемой Владиславом Дракулой к своему предмету, и не при каких других условиях!       Сознание того, что он покорил это прекрасное и люцеферианско гордое существо, как ничто другое ласкало душу охотника, даря ему непередаваемое удовольствие! Ван Хельсинг знал, что это уникально и доступно только и единственно ему!       Упругие мышцы вампира, поддаваясь движению мужчины внутрь тела любовника, мягко и одновременно крепко сжимали его напряжённый член, постепенно захватывая всё большую поверхность.       Гэбриэл, судорожно вдыхая воздух, трудясь, стонал сквозь зубы от этого сказочного ощущения — процесса первого проникновения в тело любимого!       Очень медленно. Миллиметр за миллиметром. Мышцы Влада раскрываются, впускают его… обнимают его… В голове мужчины билось одно: «О боже!.. О боже!..» Тело Гэбриэла горело в огне страсти. Казалось, его вспотевшая, пылающая кожа может воспламенить окружающий её воздух.       Плоть прекрасных тел, скользя друг по другу, соединяется. Бывший ватиканский эмиссар с каждой секундой всё глубже проникает в лоно вампира. Ещё один, последний миллиметр — и Ван Хельсинг полностью входит в тело трепещущего, с наслаждением принимающего его Дракулы. Ещё миг — и архангел и архидемон — единый организм!       Оказавшись внутри любимого, Гэбриэл не удержал сорвавшегося с его губ громкого страстного возгласа, почти крика, от пронзившего его насквозь, — так что задрожало не только тело, но и душа, — неописуемого, острого восторга, сладости, упоения и блаженства потрясших до основания всё его естество, заставив содрогнуться в экстазе каждую жилку, затрепетать каждый нерв, когда его пылающий страстью член в первый раз в жизни был божественно туго обхвачен прохладными мышцами Влада, будто уже много веков ждущими его, жаждая заключить в свои любовные объятия.       — А-а-а-а-ах!..       О боже! Какая сводящая с ума тугая узость, обнимающая член не только на входе, но плотно и одновременно нежно сжимающая его по все длине! Теперь это была не гладкость атласа рта и кожи вампира, а роскошный бархат! От переполняющих его, всепоглощающих чувств и ощущений, захлёстывающих, пронзающих насквозь своей почти невыносимой сладостью, у Ван Хельсинга пошла кругом голова. Будучи поглощённым этим блаженством, он на краткий миг потерял связь с внешним миром. А восстановив её, начал осторожно двигаться в обнимающем его черноволосом красавце, — и упругие мышцы Влада, поддаваясь его проникновениям, принялись массировать, ласкать и гладить его пламенный член, крепко укутав его в свой нежный бархат, на каждый толчок охотника отвечавший упоительнейшей лаской, заставлявшей трепетать и вибрировать не только каждую клеточку тела, но и душу!       С чувственно приоткрытых губ утопающего в блаженстве мужчины рвались неудержимые громкие стоны и возгласы испытываемого им божественного наслаждения и восторга в слияния с любимым. Ван Хельсингу казалось, что каждое новое проникновение дарило ему ещё большее чувственное удовольствие, чем предыдущее, и он опасался, что не сможет вынести силы сладости последующего!       — У-у-у-м-м-м-м… О! Боже!.. Вла-а-ад!.. О-о-о-о… Влад! А-а-а-х-х!.. У-у-м-м-м…       Соединившись таким, до этого момента непознанным им, способом с любимым, Владислав испытывал от этого не меньшее упоение, чем он. Демон и не представлял, какое это наслаждение, чувствовать в себе возлюбленного, дарящего ему сладчайшие ощущения своим членом, ласкающим это чувствительнейшее место у него внутри!       С тяжело вздымающейся грудью, с блистающими, влажными, как у лани глазами, Влад, обхватив Гэбриэла за широкие, атлетические плечи и откинув голову, сладостно застонал от впервые изведанного им наслаждения.       Внутренняя стимуляция, исполняемая Гэбриэлом, была поистине сногсшибательным опытом! В переживаемом вампиром новом наслаждении была своя особая сладость, яркость, острота и прелесть, ни чуть не уступающая по пронзительности и силе той, что он испытывал, обладая любимым. Вампир и не подозревал, что это чистый восторг — отдаваться тому, кого ты безумно любишь! Это было потрясающим открытием, сродни перевороту в какой-либо области знаний!       Влад, подстраиваясь под движения любовника, стал изгибаться ему навстречу. Графу казалось, что их, слитых с Гэбриэлом воедино, качают нежные и ласковые волны какой-то райской реки, своим колыханием то поднимающие любовников вверх, то опускающие их вниз.       Они усиливались: задыхающийся Гэбриэл ускорял темп, делая всё более быстрые и интенсивные движения, и, подстраиваясь под него, Владислав также повысил скорость. С каждым мгновением нарастая, волны превратились в бурные валы, вознося мужчин всё выше к небесам, а затем погружая их в океан невообразимой сладости, с восторгом принимающий красавцев-любовников в свои объятия.       С небесной, звёздной высоты, на которой их души охватывал чистый восторг, ангел и демон срывались в бездонную пучину неземного наслаждения, в сладостном падении трепеща каждой своей жилкой.       Вершины блаженства — глубины упоения. Вершины блаженства — глубины упоения. И снова. И снова. И снова.       Умопомрачительные чувственные ощущения, казалось, растворили мужчин в себе. Они сами стали этой сладостью, проникшей друг в друга, слившейся, ставшей единой.       Двигаясь в колышущих любовников райских волнах, Владислав, обняв ладонями любимое лицо, потянулся губами к его губам:       — Иди… ко мне…       Гэбрил мгновенно удовлетворил желание любимого, слившись с ним в поцелуе, довершая испытываемое блаженство, проникая членом в его лоно, а языком в рот, достигнув вершины упоения, полностью утонув в своём черноволосом красавце, и в свою очередь поглотив и впитав его в себя!       Сладостное движение бёдер и сладкие поцелуи. Сладкие поцелуи и сладостное движение бёдер.       Любовники задыхались. Плавились. Текли патокой. Без остатка растворялись друг в друге. Терялись друг в друге. Превращались друг в друга…       Без устали трудящиеся бёдра стонущих красавцев, ставших единой плотью, с каждым движением приближали их любовный танец к знойному зениту наслаждения. Их движения становились резче, жёстче, интенсивнее.       Рука Гэбриэла скользнула на трущийся об его живот член Влада. Умело завладев скипетром любви друга, он стал виртуозно ласкать его, делая это в асинхрон.       Погружения, поцелуи и поглаживания. Погружения, поцелуи и поглаживания.       Рот ласкал рот. Член ласкал лоно. Рука ласкала член. Ещё. Ещё и ещё. Ещё… и взрыв в потоках белоснежных струй!       — О! Влад!!! О! Влад!!! — выкрикнул Гэбриэл, отрываясь от губ любимого, задыхаясь от интенсивности экстатических ощущений, полностью поглотивших, растворивших его, затопив до краёв сознание блаженством.       Тело охотника в который раз сотрясалось в спазмах ярчайшего оргазма. Сейчас в нём присутствовала особенная нота, неизведанная им до сих пор прелесть: новое острое чувственное ощущение сочеталось с таким же острым психологическим удовольствием от сознания того, что ему отдался мужественный воин, сын Сатаны, принц Ада, дьявольски гордый и самолюбивый, демонический красавец, повелитель вампиров граф Владислав Дракула, что он овладел тем, кем, казалось бы, не должен был владеть никто!       Этот факт, как и то, что он является единственным созданием, кого любит «бесстрастный» вампир, делал его уникальным существом в собственных глазах. И это действительно было так!       Кончая, Гэбриэл постарался так же щедро наполнить лоно Влада спермой, как граф это всегда делал в его отношении. Счастливому мужчине это удалось как нельзя лучше. В этом, как и в остальном, он не уступал своему любовнику и справился на отлично, обильно орошая ритмично сжимающиеся мышцы графа своим густым белоснежным соком, раз за разом выплёскиваемым его сокращающимся в оргазме членом.       Выйдя из тела графа, он посмотрел на покинутую только что розовую дырочку.       Зная, чего ждёт милый друг, прерывисто дышащий вампир, желая порадовать любовника, перевернулся на живот и расслабил мышцы своей, обильно политой соком архангела «хризантемы». Ожидания Ван Хельсинга не были обмануты: спустя мгновение из ануса Влада показалась белая капля, и в следующее мгновение на радость охотника из него потекла обильная густая струя его спермы, побежала по яичках и члену графа, закапав на шёлк постели.       Ублажая друга, Влад несколько раз сжал мышцы, позволяя новым порциям спермы ручейками сбегать по его сладким ягодицам, стекать по стройным ногам. Графу это доставляло не меньшее удовольствие, чем его любовнику. Гэбриэл сглотнул. Нельзя описать словами, как это уникальное зрелище было приятно Ван Хельсингу. Он знал, что на свете это было доступно единственно ему! Ему и только ему! Дракула, как и он сам, был сама мужественность, но любовь побеждала её!       Гэбриэл склонился над любовником и стал аккуратно подбирать языком все струйки, впервые попробовав себя из лона возлюбленного. Вкус был упоителен — букет из его пряной сладости и аромата тела вампира, пропитанный запахом жасмина.       Дракула стал на колени и продолжил сжимать и разжимать потерявшую невинность розовую дырочку, а Ван Хельсинг, расположившись между его ног, ловил языком тягучие, вязкие, белые капли, сочащиеся из раскрытых лепестков «жасмина».       Отдав любовнику всё, что мог, Владислав в изнеможении вновь лёг на кровать. Не оставляя его своим вниманием, Гэбриэл, раздвинув ягодицы графа, погрузился языком в его анус, тщательно вылизывая. Дракула застонал и перевернулся на спину. Сладостно утомлённый Ван Хельсинг опустился на него, прижавшись щекой к его груди.       — Ну как, твой «кремовый пирог» получился вкусным? — со своим обычным лукавством в таких ситуациях, осведомился у милого учащённо дышащий Владислав, погрузившись пальцами в его влажные локоны.       — Чертовски! Потому что я вкусил его из твоего «жасмина»…       — Ах, Гэбриэл… Теперь моя очередь попробовать это разрекламированное тобой лакомство! — смеясь, заявил Владислав.       — Это если я тебе разрешу! — игриво засмеялся его счастливый любовник. — Я могу оставить этот «десерт» для себя!       — Как бы не так, мой прекрасный принц! — раздался ответный смех вампира, с силой прижавшего к себе обнимающего его друга, который, беря пример с возлюбленного, не упускал возможности поддразнить его. — Ах, Гэбриэл, ты весь мокрый, — улыбался граф, гладя своего влажного от испарины красавца. — Потрудился на славу!       — А то как же, — улыбнулся в ответ Гэбриэл и, лёжа на тяжело дышащем любовнике, он поднял голову и, глядя в его глаза, поинтересовался у графа, впервые за свой шестисотлетний век изведавшего подобное плотское удовольствие, копируя любимый вопрос вампира, ласково проводя пальцем по его щеке, скользя кончиком по карминным губам: — Понравилось?       — Просто взрыв сверхновой, Гэбриэл, — с улыбкой искренне ответил Влад, перебирая тонкими пальцами влажные от пота кудри друга. — Как и всегда! Принадлежать тебе такой же рай, как и обладать тобой, но при этом совершенно новые, особенные, неописуемые словами ощущения! Это стало для меня поистине потрясающим открытием! — восторженно заявил вампир. — Ты расширил мои горизонты! Благодарю тебя! — счастливо улыбаясь, возгласил Дракула и, прижимая к себе любимого, нежно гладя его по волосам, возвращаясь к своему любимому лукавству, продолжил: — Признаю, что ты оказался прав, когда не согласился, что в нашем запретном союзе за развитие в сексуальной области отвечаю только я, намекая, что не останешься у меня в долгу…       Слыша это признание его образовательной роли в области секса из уст развратного демона, Ван Хельсинг, сияя довольным взглядом, в ответ удовлетворённо осклабился.       — Моя очередь поинтересоваться, было ли твоё «познание» плодотворным? — с хитрой улыбкой осведомился у него вампир.       — М-м-м… — с масленым выражением наевшегося сметаны кота, расплываясь в блаженной улыбке, протянул Гэбриэл, сощурив свои прекрасные глаза, демонстрируя испытанное наслаждение. — Ещё как плодотворно! Войти в твой «чертог» и исследовать тебя изнутри — просто эпохальное открытие, навсегда вошедшее в анналы истории! — блистая упоённым взглядом, ласково очерчивая пальцем точёную линию подбородка любовника, охарактеризовал знаменательное событие охотник, а затем, с шаловливым блеском в глазах, добавил: — Подумать только, трахнуть обольстительного и дьявольски гордого сына Сатаны и короля вампиров, прекрасного графа Владислава Дракулу! Кто бы мог предположить, что такое возможно?! Я просто вселенский герой! — И, подражая Владу, Гэбриэл, откинув голову, звонко рассмеялся, после чего глубокомысленно докончил: — Ну, ты давно на это напрашивался, мой длинноволосый красавец, своей грацией и изящными движениями вкупе с женскими причёсками и украшениями! — Ван Хельсинг лукаво подморгнув любовнику, вновь, ехидно, засверкал идеальными зубами. — Но особенно меня укрепила в этом святом намерении твоя обтянутая блестящей чёрной кожей сладкая попка, которой ты усердно вертел передо мной, похлеще любой кокетки, явно предлагая попробовать её!       — Чёртов архангел! — угрожающе взблеснув тёмными очами, вскинувшийся Дракула, молниеносно применив жёсткий приём к поддразнивающему его коварному любовнику, поменялся с ним позицией и, оказавшись на нём, грубо запечатал смеющийся алый рот брутальным поцелуем, слегка куснув его за губу и принявшись сосать кровь.       Когда Владислав, облизываясь, наконец отпустил свою жертву — припухший нежный лепесток, Ван Хельсинг, глядя на вампира сияющими любовью дивными глазами, ласково проводя рукой по его роскошным, мягким волосам, наслаждаясь упоительным ощущением, сказал:       — Не сердись, сладкий мой! Ты ведь никогда не упускаешь возможности подразнить меня!       — Ладно, так и быть, дерзкий мальчишка! — Влад в ответ «милостиво» щёлкнул любовника по носу. — Что же тебе нравится больше? — лукаво блистая очами, продолжил свой «допрос» Влад.       — Любая форма соединения с тобой — блаженство, любимый! — бросив подначивать милого друга, искренне признался счастливый, благодарный архангел, лаская своего возлюбленного демона. — Как ты сказал: в каждой — своя особая, непередаваемая сладость и прелесть. Но и в том, и в другом случае это седьмое небо!       — Я счастлив слышать это, любовь моя, — Влад снова закрыл уста Гэбриэла, в этот раз нежным, как прикосновение шёлка, поцелуем.

***

      Нуждающиеся в отдыхе после серии добросовестных любовных экзерсисов, друзья, в объятиях друг друга, в ленивой, отрешённой неге возлежали на роскошном ложе. Тишина, истома, единение душ. Изящная рука Владислава медленно скользила по руке Гэбрила — их ладони соединились, пальцы переплелись.       — Гэбриэл? — томным голосом вопросил Влад.       — М-м-м?.. — отозвался адресуемый. Взяв в рот колечко серьги графа, он лениво поигрывал с ним языком, посасывая и игриво покусывая любовника за мочку уха, наслаждаясь её бархатистой нежностью и ароматом.       — Тебе хорошо со мной?       — Влад, на тебя нашла охота поболтать, а поглупее темы ты не смог инициировать, а? — оставив свою игрушку, прыснул Ван Хельсинг. Мужчина положил голову на гладкую, рельефную грудь любовника; его ладонь скользнула по кубикам пресса графа, лаская. — Что ж, давай поболтаем… Иначе я бы сейчас валялся с тобой в постели, гм?..       Дракула рассмеялся и поднёс их переплетённые руки к своим устам, прижавшись губами к руке милого друга в нежном поцелуе.       — А кто лучше в этой роли, Анна или я? — лукаво улыбаясь, продолжил свой допрос вампир, изящными пальцами другой руки перебирая душистые локоны охотника. — Для меня теперь это наиболее актуальный вопрос.       Такой поворот беседы развеселил Ван Хельсинга. Он заливисто расхохотался.       — Ха-ха-ха! Не скажу. Предпочитаю, чтобы тебя замучила неизвестность… — смеясь, ответил коварный архангел. — Я же не задавал аналогичного вопроса в отношении меня и невест, — лукаво изогнул бровь герой.       — Сукин сын… — Зарычав, Влад, применив к другу резкий захват, атаковал улыбающиеся яркие губы своими, увлекая красавца-шатена в долгий и пьянящий поцелуй. — Но прекрасный… и мой… — довольно заключил он, наконец оторвавшись от любовника и гладя пленительно улыбающегося Гэбриэла по щеке, с любовью глядя в его сияющие зелёно-ореховые глаза. — Зачем интересоваться вопросом, ответ на который ты давно получил, мой небесный негодяй! — прищурившись, демон игриво щёлкнул ангела по носу. (По-видимому, это уже стало его любимым способом дразнить милого.) Тот не остался в долгу и в ответ довольно чувствительно шлёпнул его по щеке, а затем торжествующе рассмеялся на недовольную мину разлюбезного; после чего, примирительно чмокнув его во вспыхнувший румянец, вновь удобно расположился в объятиях вампира, с готовностью обвившего его атлетические плечи своими античными руками.       Вновь воцарилось молчание и умиротворение. Красавцы-любовники, нежась в объятиях друг друга, в сладостном изнеможении, продолжили наслаждаться покоем и расслаблением, временами обмениваясь томными ласками и нежными, почти воздушными, поцелуями, время от времени пробегая кончиками пальцев по прекрасным телам.       — А может, пригласить Анну когда-нибудь присоединиться к нам? — спустя какое-то время в тихой спальне вновь раздался вопрос вампира. Ван Хельсинг, думающий, что предыдущая «пикировка» осталась за ним, так и взвился, покинув объятия любимого и в возмущении смерив его яростным взглядом:       — Что???!!!       Наблюдая эту прелестную реакцию, Дракула звонко расхохотался:       — Да успокойся ты! Я пошутил! Пора тебе уже привыкнуть к весёлому нраву собственного любовника! Это так трогательно и мило, с каким рвением ты оберегаешь непорочность своего домашнего очага, о мой грешный распутный архангел!       Владислав успокаивающе погладил друга по спине, скользя по смуглой бархатистой коже красивой белой рукой, наслаждаясь этим скульптурным идеалом, окидывая её горящим похотливым взглядом.       — К тому же любой третий, кем бы он ни был, будет между нами лишним… — добавил бархатный, сексуальный баритон, сопровождаемый чарующей улыбкой. — Вернись в же мои объятия, о любовь моя… — попросил вампир, продолжая нежно гладить раздражённого любовника.       — Как же… привыкнешь… — хмыкнул в ответ остывающий Гэбриэл, успокаиваясь и, следуя шаловливому призыву любовника, снова опускаясь в ждущие его с нетерпением объятия вампира. Пикантные поддразнивания Влада, в первый момент вызывая раздражение, потом нравились охотнику, возбуждая. — С тобой и ангел не выдержит, чёртов кровосос…       — Иди же к чёртовому кровососу, мой сладкий ангел…       Ван Хельсинг, взяв в ладони красивые руки Дракулы, принялся целовать, перебирая по одному, тонкие, изящные пальцы.       — Ах!.. Гэбриэл… — скользя восхищённым взглядом по прекрасному лицу Ван Хельсинга, любуясь им, блаженно выдохнул Владислав с ноткой удивления, словно не веря, что всё это происходит с ним наяву. Чарующие глаза вампира горели одновременно любовью и самолюбивым торжеством. — Подумать только, будучи мужчиной, заполучить в свою постель прекрасного архангела, которому мужчины не нравятся! Ну разве я не из ряда вон выходящее существо?!..       — Ха-ха-ха! Ну конечно же, Влад! Какие могут быть на этот счёт сомнения? — смеясь, подтвердил охотник, прерывая своё занятие. — Самое что ни на есть из ряда вон выходящее! — И, с любовью глядя на своего черноволосого красавца, ласково убирая прядь волос, упавшую на его точёное лицо, серьёзно добавил: — Да, это правда. Ты — единственный мужчина во всех мирах, с кем я мог лечь в постель, любимый… Мне не нравятся мужчины, но я люблю тебя. Ты необыкновенен! Я околдован тобой! Против своей воли пленён! Я всеми силами пытался бороться со своей запретной страстью, но меня влечёт к тебе с непреодолимой силой, словно мы действительно половины единого целого и когда-то, в незапамятные времена, были нераздельны!       — Ты не представляешь, как я счастлив слышать это, Гэбриэл! Если бы я стал властелином Вселенной, я бы не испытал такого восторга, как при этих бесценных слова! — И упоённый Дракула заключил уста возлюбленного сладостным поцелуем, пылавшим благодарностью, восхищением и любовью.

***

      После того как любовники вдоволь насладились упоительным альковным времяпрепровождением, Дракула предложил другу экскурсию по дворцу, которого он до сих пор так толком и не видел. Гэбриэл с удовольствием согласился. Это было очень интересно. Каждая комната была уникальным произведением искусства. Дворец просто ломился от шедевров живописи, скульптур известных мастеров, редкого оружия и всевозможных раритетов. Во время экскурсии граф не выпускал своего милого из объятий, то и дело прерывая описания предметов страстными поцелуями в его сочные губы. И каждый последующий, казалось, лишь сильнее распалял его жажду. Гэбриэл, счастливо улыбаясь, пылко отвечал на ласки ненаглядного. Наконец, вампир привёл любовника на балкон бальной залы.       Это был тот самый легендарный балкон, с которого Ван Хельсинг когда-то спрыгнул на трапеции, чтобы спасти Анну из рук Влада. Как же давно это было: роскошный вампирский бал-маскарад в честь Хеллоуина в Летнем дворце, монстр Франкенштейна, кошмарные твари-гости, страх перед превращением в вервольфа, Карл с его световой бомбой… Определённо есть что вспомнить. Гэбриэл опёрся руками на парапет и взглянул вниз.       — О чём задумался? — поинтересовался Влад, напоминая о своём присутствии.       — Да так, вспомнил свой первый бал в этом зале, — улыбнулся Гэбриэл. — И свой сымпровизированный акробатический номер.       — О, это было незабываемо, — Дракула зашёл сзади и лёгким движением убрал волосы с шеи друга. — Только великий Ван Хельсинг способен на такой ошеломительный трюк! И, кажется, будто это было вчера. Ах! Как тебе шёл костюм благородного дворянина, подчёркивающий твою красоту и достоинства твоей великолепной фигуры! Ты и представить не можешь, как я желал, чтобы на месте Анны оказался ты! — предался воспоминаниям вампир, обнимая друга.       Гэбриэл счастливо засмеялся.       — Было забавно. Ты тоже не представляешь, каким героем и дураком одновременно я себя тогда чувствовал. Ты легко окрутил меня вокруг пальца, заманив в свой дом.       — Хочу заметить, что я и сейчас тебя окрутил и заманил, — вампир положил руку на правую ладонь Гэбриэла, а вторую на его пах. Массируя его член сквозь брюки, Влад начал нежно целовать любовника в шею.       — Тогда мне только остаётся похвалить твою ловкость и осудить свою недалёкость, — Ван Хельсинг повернул голову и их губы соединились. Свободную руку он завёл за спину Дракулы и прижал его бёдра к своим ягодицам, сжимая и массируя прелести графа.       — Знаешь… этот зал… у него… большая память… — Владислав делал паузу после каждой пары слов, чтобы прерваться на поцелуй. — Он и сейчас… хранит воспоминания… о том бале… Наши воспоминания…       — Тогда мы были врагами, я не хочу это вспоминать, — Гэбриэл освободил член вампира от брюк и начал его поглаживать.       — Верно, но представь, что всё было бы иначе…       Влад достал из кармана тюбик лубриканта, и Ван Хельсинг понял, что эта сцена изначально продумана. Дракула опустил штаны Гэбриэла.       — Раздвинь свои красивые ножки… — жарко прошептал над его ухом любимый голос. Ван Хельсинг с готовностью выполнил просьбу. Когда он сделал это, тонкие пальцы коснулись его розетки и начали раздвигать анус, проникая в него как можно глубже, смазывая. Потом граф убрал ласкающую руку любовника от собственного члена и также тщательно смазал его.       Уложив Ван Хельсинга грудью на парапет, Владислав пристроился сзади.       — Не тяни, — прерывисто дыша, прошептал Гэбриэл, сжав пальцами резную кромку перил.       Влад последовал просьбе и резко втолкнул свой возбуждённый член в его сексуальный зад. И горячие любовники начали очередное улётное соитие.       — Представь, что мы сейчас на балу, — с улыбкой начал повествовать Дракула, ритмично погружаясь в охотника, в то время как он, выгибаясь и чувственно закусив губы, с похотливыми стонами, сам двигался навстречу толчкам любовника, с наслаждением насаживаясь на ласкающий его лоно член разлюбезного. — Представь, все гости уже собрались. — Ярко освещённый зал под ним был пуст и погружён в тишину, но в глазах мужчины он вдруг наполнился кружащимися парами и шумом светской болтовни гостей. Зазвучавшая музыка отдавалась во всех концах огромного бального зала, на сцене выступала сладкоголосая сирена, завораживая нездешним пением. — И они видят нас сейчас. «Дамы и господа, позвольте представить — Ван Хельсинг», — говорю я, и мы начинаем заниматься любовью. Ты видишь, как они на нас смотрят?       — Вижу, — Гэбриэл, утопая в сладостных ощущениях, словно почувствовал на себе взгляды толпы: внезапно танец оборвался, оркестр замер, певица умолкла и все — гости и артисты — устремили свой взгляд на балкон, где прекрасные мужчины у всех на глазах, не стесняясь, любили друг друга.       — Они все смотрят. Раскрасневшиеся дамы, которым внезапно стало слишком жарко, застенчиво смеются, делая вид, что стыдливо прячутся за веерами, в то же время не спуская с нас глаз; их кавалеры, силясь сохранить невозмутимый вид, что им плохо удаётся, стараются скрыть возбуждение в своих штанах, — Владислав сорвал с Ван Хельсинга рубашку, ни на миг не прерывая захватывающий дух процесс совокупления с загорелым красавцем. — И они все завидуют. Страшно завидуют. Чёрная, порочная зависть их сердец отражается в их глазах.       — И кому же из нас они так завидуют? — с трудом выдохнул Ван Хельсинг, двигаясь в своём собственном темпе и ритме, не заботясь о поддержании заданного другом такта. В этом, неслаженном, рисунке движений была своя чувственная прелесть.       Всё, о чём говорил вампир, вставало перед взором Гэбриэла ясной картиной. И такое положение только возбуждало его: заниматься сексом с графом перед полной залой нечисти — фантазия, несравнимая ни с каким порнофильмом.       — Тебе, потому что король вампиров хочет обладать тобой больше, чем иметь власть над всеми мирами, — прошептал Дракула, наклоняясь к самому уху любовника. — И мне, потому что никому на свете более не дано так заняться любовью с великим Ван Хельсингом, Левой рукой Господа, архангелом, проникнув в его самое сокровенное место…       — Архангел без крыльев… — едва смог произнести стонущий Гэбриэл. Он утопал в наслаждении и опустил руку вниз, чтобы достигнуть вершины быстрее.       — От этого ты не перестаёшь быть архангелом, любовь моя, — Влад страстно целовал своего красавца в шею, гладя его скульптурное тело. Заметив, что любовник начал мастурбировать, вампир увеличил скорость.       Пика блаженства они достигли вместе. Снова. Охотник залил спермой балюстраду перед собой, но ему было всё равно — он остался стоять на дрожащих ногах, тяжело дыша и опираясь на прохладный мрамор.       Влад мягко извлёк свой удовлетворённый член из тела любовника. Едва он это сделал, его сперма, которой он как всегда не поскупился наполнить лоно друга, густым ручьём потекла из ануса Гэбриэла — жемчужные струи побежали по загорелым, длинным и стройным ногам архангела, так как он не сжал мышцы.       Архидемон пригладил свои растрепавшиеся волосы и, улыбаясь, присел перед ним на корточки:       — Не буду откладывать сладостный опыт на потом и попробую свой «кремовый пирог с ароматом дамасской розы» прямо тут, на балконе. — С этими словами граф заскользил языком вверх по замечательно красивым ногам мужчины, подбирая свой сок, стекающий между его бёдер. Когда он дошёл до промежности Гэбриэла, Владислав встал.       — Покажи мне… — раздался его хриплый голос.       Услышав это, ещё не восстановивший дыхание после очередного улётного секса Ван Хельсинг вспыхнул и часто задышал. Выполняя повеление, он, расставив ноги, чувственно дрожа, обхватил руками свои сексуальные ягодицы и широко раздвинул их, послушно демонстрируя графу свой анус, весь покрытый вязкой белой жидкостью, из которого продолжала вытекать сперма Дракулы.       Выбегая из подрагивающей дырочки, она стекала длинными, тягучими каплями, которые, перед тем как упасть, на мгновение повисали в воздухе, скапывая. Чтобы усилить удовольствие любовника от приятного для него зрелища, Гэбриэл стал сжимать и разжимать дырочку, и из она сильнее засочилась белоснежным соком вампира.       — О-о-о Гэбриэл! — облизавшись, похотливо воскликнул вампир, — Влад упал на колени и, припав губами к испачканной его соком, пахнущей дамасской розой розетке своего прекрасного любовника, стал жадно вылизывать источающее его сперму душистое анальное отверстие смуглого красавца, обхватив выгибающегося мужчину за стройные бёдра.       Сладкий сок вампира, побывав внутри у Гэбриэла, приобрёл вкус и запах его тела, смешанный с ароматом розы, даря Владиславу новое, до сих пор неиспытанное им удовольствие.       Тяжело дышащий Ван Хельсинг, чтобы не упасть, выпустил свои ягодицы из ладоней и упёрся руками о перила, постанывая и выгибаясь в руках вампира.       Граф же, сам раздвинув упругие полушария, продолжал вылизывать сочащийся его спермой анус любовника. Когда сперма перестала вытекать, Влад, задыхающимся голосом, приказал:       — Наклонись…       Гэбриэл сделал, как ему было велено. Владислав аккуратно ввёл в раскрытую влажную розетку шумно дышащего охотника палец и подвигал им там, стремясь возобновить выделения. Он извлёк из Гэбриэла покрытый его сладким и ароматным соком палец и с наслаждение облизал его. А Ван Хельсинг интенсивно поработал дырочкой, сжимая и разжимая, — совместные усилия привели к нужному результату — на радость вампира из «розы» Гэбриэла вновь показались белые капли. И Влад снова припал к своему сладкому источнику…        Начисто вылизав анус любовника, он, облизавшись, отстранился. Охотник, упав рядом с ним на колени, впился губами в его покрытый спермой рот, после чего склонился к бёдрам Влада и в свою очередь облизал его член. Когда он справился с задачей, граф приподнял его голову, целуя в губы.       — М-м-м… Гэбриэл… — улыбаясь, удовлетворённо протянул вампир. — «Розовый кремовый пирог» просто великолепен!       — «Жасминовый» тоже… — со счастливой улыбкой ответил его милый, натягивая на себя брюки, в то время как граф заботливо накинул на него рубашку, а затем привёл в порядок себя.       — Может, спустимся вниз?       — Хочешь трахнуть меня ещё и там? — лукаво улыбнулся друг.       — Будет видно, — вернул улыбку вампир.       Взявшись за руки, любовники покинули балкон и ступили в легендарный зал.       — Красота, — констатировал Ван Хельсинг, прогуливаясь по пустому величественному пространству, любуясь претенциозной роскошью и помпезностью вычурного барокко, направив на его причудливую эффектность всё своё внимание, не отвлекаемое гостями и артистами: тяжёлый бордовый бархат, позолота, прихотливые украшения, статуи, мрамор, изящная лепнина, уходящий ввысь плафон-небеса. — Не хуже, чем в Риме.       — А то, — улыбнулся вампир.       — Да. Ты умеешь жить…       — Это самое нужное умение в этом мире.       — Не буду спорить с сиим глубокомысленным утверждением, — улыбнулся Ван Хельсинг.       Дойдя с Гэбриэлом до зеркала, перед которым граф задержался во время вампирского вальса с Анной, Влад, смотря в него, прижался к любовнику, обвив его стройный стан своей холёной рукой:       — Разве мы не чудесная пара?       Гэбриэл повернулся к зеркалу — в чистой зеркальной глади отражался только прекрасный как день высокий и загорелый шатен с растрепавшимися кудрявыми волосами в смятой белой рубашке.       — Чудесная, — с улыбкой подтвердил Гэбриэл, вновь поворачиваясь к вампиру. Но улыбка слетела с его губ, едва он увидел с каким грустным, даже отчаянным выражением Влад, как заворожённый, смотрит в неотражающее его зеркало. Его тёмные глаза словно наполнились пустотой и мраком бесконечной бездны. Они не отражали, а поглощали свет.       Ван Хельсинг с тревогой дёрнул друга за плечо:       — Влад! Очнись! Что с тобой?       — А ты не догадываешься? — будто во сне ответил оцепеневший любовник.       — Тебя внезапно так поразило то, что ты не отражаешься в зеркалах?       — А в тебе моё отсутствие в них не вызывает никаких чувств? — Влад, как загипнотизированный, продолжал неотрывно смотреть на зеркальную поверхность.       Ван Хельсинг снова повернулся к зеркалу. Да, это действительно было странно. Но ещё более странным был весь этот разговор.       — Разве такого великого вампира вдруг стало волновать отсутствие отражения?       — Меня беспокоит не сам факт отсутствия отражения, мой друг, а то, что кроется за этим: ты — небесный дух, заключённый в человеческую плоть, а я — человек, лишившийся своей человеческой души, превратившись в демона-вампира. И хоть мы оба сверхъестественные существа — но, если верить зеркалам, ты есть в этом мире, а меня здесь не существует…       — Что за бред? — удивлённый Ван Хельсинг резко повернул Дракулу к себе, со всей силой тряханув графа, пытаясь вырвать его из охватившего его состояния транса. Это подействовало: зеркальная отрешённость и тьма бесконечности холодного космоса в глазах Владислава рассеялись и он своим обычным взглядом посмотрел на Гэбриэла. — У тебя что, приступ депрессии? Переизбыток секса? Последствия «дефлорации»? Объелся «кремового пирога»? Что за философско-меланхоличную чушь ты несёшь?!       — Это правда, — Влад горько покачал головой. — Я счастлив, что вернул твою любовь, но ты не должен слишком уж сильно привязываться ко мне… А может, возобновление нашего романа вообще было ошибкой и мне не надо было пытаться вернуть тебя, если я действительно люблю тебя, а не просто плотски вожделею… И Анна, хоть и не принадлежит к бессмертным, должна была оставаться твоим единственным спутником…       — Не впутывай её сюда! Она в наших отношениях ни при чём! Они касаются только нас! Хочешь поговорить о них с прицелом на будущее?! Давай! — Гэбриэл как с цепи сорвался. Его настроение было испорчено.       Мужчина взял Владислава за плечи, развернул спиной к зеркалу, а затем толкнул. Вампир влетел в стекло и разбил его своей спиной. Ван Хельсинг подошёл ближе и с силой прижал его к раме. Стекло захрустело у него под подошвами.       — Что ты творишь? — гордо спросил Дракула, показывая, кто тут хозяин. Он сделал попытку оттолкнуть охотника, но Гэбриэл крепко его держал, а ударить любовника или избавиться от его стальных тисков с помощью трансформации граф не хотел. Осколки болезненно впивались в белую кожу вампира и ранили ноги.       — Хочу, чтобы ты почувствовал, как это больно, когда тебя отталкивает тот, кто клялся тебе в любви и кого ты любишь всем сердцем! Обожаешь! Кого ты боготворишь!.. — Гэбриэл и сам не ожидал, что у него может вырваться подобное признание.       — Я не отталкиваю тебя! Как ты мог так превратно истолковать мои слова?! Напротив, они вызваны заботой о тебе, — возразил Влад. Он взял пораненной рукой Гэбриэла за подбородок и поцеловал. Охотник не противился, несмотря на то, что кровь капала ему на грудь. — Но будешь ли ты любить меня и тогда, когда мы окажемся на границе Ада в преддверии Апокалипсиса?! — Теперь в глазах вампира полыхал страстный огонь. — Не окажешься от меня тогда?! Не проклянёшь тот миг, когда нас связали узы запретной любви?! Будешь ли ты моей опорой, моей бронёй, моим щитом и мечом, пока мы не дошли до этой границы и во время крушения этого мира, невзирая ни на что и что бы ни случилось?! Будешь ли ты вечно любить меня в этом и других мирах?!       — Да! Потому что это моя судьба! — торжественно поклялся охотник, смотря прямо в тёмные глаза вампира. — А ты? Будешь ли ты оберегать меня, даже когда разверзнутся небеса и гнев Бога обрушится на нас? Будешь ли готов противостоять всему миру, чтобы сохранить меня и Орден Дракона?       — Я готов, ты знаешь это, — Дракула снова запечатлел на его губах поцелуй, на этот раз более долгий.       Ван Хельсинг смиловался и отпустил вампира. Влад с недовольным лицом сошёл с осколков и как мог отряхнул окровавленную спину.       — Я погорячился, — с извиняющейся улыбкой произнёс Гэбриэл. — Будешь знать, как будить во мне вервольфа!       — Понимаю. И невзирая на то, что демонстрация твоих чувств, хоть и весьма доходчивая, но малоприятная, — граф поёжился, сбрасывая со спины впившиеся в алебастровою кожу кусочки острого стекла, — но сами эти чувства мне очень приятны, Гэбриэл, — вампир проникновенным взглядом посмотрел в глаза любимому. — Кроме того, мне не на что обижаться: за время нашего сладостного уединения я дважды повредил тебе кожные покровы, не считая вампирских укусов, — ухмыльнулся демон, — а ты мне лишь раз. Хоть и основательно! — расхохотался Владислав.       — Вот именно, — улыбнулся в ответ мужчина. — Полученные демоном раны по вине архангела начали на глазах затягиваться и исчезать. — Удобно, — усмехнулся охотник, наблюдая эту мгновенную регенерацию.       — Должна же у меня быть какая-нибудь компенсация, — вернул усмешку вампир.       — Согласен. И больше никаких грустных размышлений, — предупредил любовника Ван Хельсинг, — не порть наше приятное уединение и не забывай, что не стань ты демоном-вампиром — мы потеряли бы друг друга навсегда! Моя любовь к тебе не ошибка! Я пытался бороться с ней всеми возможными способами, но не смог этого сделать! Это предопределено моей судьбой, и ни сейчас, ни в будущем я не собираюсь раскаиваться в своём чувстве к тебе, что бы ни случилось! Не переживай насчёт этого!       — Ты прав, о мой мудрый архангел! — улыбаясь, согласился вампир. — Не знаю, что на меня нашло! Какое-то затмение! — Владислав мотнул голой, словно стремясь навсегда отогнать от себя возможность повторения подобного состояния. — Может, Господь наслал его в качестве кары за запретную связь? — бесовски рассмеялся Дракула. — А, может, причиной является одна из перечисленных тобою? Какие ты там делал насчёт меня предположения? Что я «объелся «кремового пирога»?! — откинув голову, Владислав оглушительно расхохотался. Хохот вампира загремел на весь зал, отражаясь эхом от барокковых стен. — Ох, Гэбриэл! — Влад одобрительно хлопнул смеющегося друга по плечу. — С тобой и пресс качать не надо! — со смехом заметил граф. — Так ты меня обожаешь? Боготворишь меня? — отсмеявшись, с торжествующим блеском сверх меры удовлетворённого самолюбия в своих звёздных глазах, лукаво вскинув бровь и с дьявольски хитрой улыбкой на устах уточнил у любовника Дракула. — Не знал!       — Ха! С чего ты взял? — хохотнул в ответ мужчина, видя, что вампир полностью пришёл в себя, и не отказав себе в удовольствии в свою очередь подразнить любовника, чем тот постоянно занимался в его отношении, не упуская ни одной подвернувшейся ему возможности. — Тебе послышалось! Я обожаю и боготворю только мою прекрасную, возлюбленную Анну!       — Сукин сын… — Влад грубо притянул к себе дразнящего его красавца, властно запечатав смеющийся рот поцелуем. — Мне нужно на охоту, — спокойно сказал Владислав, когда он отпустил сладкие губ своего архангела.       — Куда тебе нужно?!       — Моими жертвами будут только всяческие злодеи-негодяи или те, кто по какой-либо причине не хочет или не может больше жить и собирается покончить с собой. А для последних быть аккуратно осушённым вампиром — один из легчайших и приятнейших способов перехода в мир иной, не сравнимый с другими, гораздо более ужасными методами. Я не нарушу договор. Не беспокойся. Обещаю тебе, — заверил Дракула Ван Хельсинга.       Гэбриэл поверил любовнику: по серьёзному выражению лица графа, твёрдому голосу и правдивому взгляду его глаз, охотник понял, что вампир не лжёт, но, разумеется, поинтересовался причиной такой необходимости:       — Ты что, уничтожил все запасы донорской крови или просто захотел насладиться охотой и свежей субстанцией?       — Ну, насчёт припасов было бы неудивительно, учитывая сколько энергии я трачу в нашем сладостном уединении, — лукаво заметил вампир. — Но ты прав, мне нужна свежая кровь, однако не только по предполагаемым тобой причинам. Есть ещё одна, о которой ты узнаешь чуть позже, — таинственно намекнул Дракула.       — Ну хорошо, только не забывай своего обещания и возвращайся побыстрее.       — Я сам жажду управиться поскорее, и не беспокойся. Верь мне, ты знаешь, что я говорю правду.       Любовники расстались.