Запретный союз

      Трансильвания, XV век. Страна охвачена кровопролитной войной двух орденов — Ордена Дракона и Ордена Алых Роз. Алые Розы превосходят своих противников в силе — в них словно вселились демоны, и лишь крепкая непоколебимая вера в Господа помогает Драконам отражать нападения и даже побеждать…       1439 год. Глава святого Ордена Дракона — Валериус Старший продолжает вести войну против турецкой армии и неизвестного Ордена Алых Роз. И у турок и у иноземных демонов одна цель — обладать Румынскими землями. Однако у противников нет и шанса, словно сам Господь оберегает своих рыцарей. Этот год стал очень важным для Валериуса, потому что его семнадцатилетний сын Владислав наконец был готов выйти на фронт и доказать силу своей веры. Влад был единственной отрадой отца, ведь его мать умерла при родах. Он забрал её жизнь себе — так все говорили. Это был прекрасно сложенный, очень красивый темноглазый, но светлокожий брюнет с гордым профилем и длинными и густыми прямыми волосами, которые, будучи распущенными, почти покрывали ему лопатки.       Владислав превосходно умел сражаться и искренне верил в единого Бога, однако война была ему не слишком по душе. Зная это, Валериус Старший решил прикрепить к сыну своего оруженосца Гэбриэла (так же как и сын князя, он отличался удивительно привлекательной внешностью, но совсем в другом роде: высокий и стройный мальчик был шатеном с завивающимися в мягкие локоны волосами по плечи, и все отмечали, что своей красотой, особенно благодаря прекрасным, сияющим глазам, Гэбриэл напоминал ангела), побывавшего уже с ним в нескольких походах, надеясь, что ровесник своими рассказами о борьбе Святого Ордена с врагами Господа упрочит у Влада желание воевать; а Владислав, обладающий пылкой верой, в свою очередь наставит Гэбриэла на путь истинный в духовном плане, потому что хоть четырнадцатилетний мальчишка и был воспитанником церкви, но вера этого «ангела» в Бога не отличалась особой силой. Когда ему исполнилось двенадцать, Валериус Старший решил взять красивого и смышлёного мальчика под свою опеку, однако даже священная война не изменила мировоззрения Гэбриэла, поэтому Влад был последней надеждой главы ордена в этом деле       Юноши быстро сошлись. Владислав взял мальчишку под своё покровительство, начал обучать его военному делу и каждый день читал Святое писание, объясняя каждое непонятное слово. И когда Владу пришлось выйти в свою первую битву, Гэбриэл был рядом с ним.       1442 год. Владислав и Гэбриэл стали закадычными друзьями. Раздельно их видели редко, несмотря на столь большую разницу между ними. Влад усердно перечитывал Святое писание и вместе с отцом рассматривал военные тактики, обучаясь мастерству полководца. Его помолвили с дочкой одного трансильванского барона, которой успел исполниться только год. Однако Владислав, который хотел угодить своему отцу, уже любил свою Маришку.       Так как Гэбриэл был благородного происхождения, в младенчестве потерявший родителей, юношу принимают в Орден Дракона. Он, как и его друг-принц, обладал военным талантом и имел все основания метить в полководцы. Друзей отличало лишь то, что Гэбриэл, даже вступив в ряды Святого Ордена и внешне соблюдая все полагающиеся религиозные обряды, так и не уверовал в единого Бога. И пока Владислав молился, его друг вместе с простой солдатнёй пропадал по кабакам во всех встречных деревнях. И ни одна живая душа не могла догадаться, что причиной такого поведения было то, что таким образом Гэбриэл пытался заглушить свою любовь к принцу, ибо это была не просто любовь к другу, а чувство иного рода… Он боялся невольным ласковым жестом или пылким взглядом выдать Владу это тайно владеющее его сердцем чувство, опасаясь, что горячо верующий и набожный принц, если и не сообщит о порочной страсти, обуревающей его недостойного друга, то во всяком случае лишит его своей дружбы и прогонит с глаз долой. А этого Гэбриэл бы не вынес…       1444 год. Орден Алых Роз* и турки нещадно громили Румынскую армию. Людей не хватало, и орден прибег к крайним мерам — Валериус Старший призвал в свою армию преступников, наёмников и прочий чёрный народ. Они были всего лишь пушечным мясом, которое было не жалко пустить в расход, однако князь смог убедить их, что идя в битву во имя Господа, они смогут покрыть свои грехи.

***

       Гэбриэл, продолжавший развлекаться на всю, топя в попойках и разгулах со всяким подвернувшемся ему сбродом свою тайную, неутолимую страсть к принцу, и Владислав, развивающийся духовно, всё так же дружили. И благочестивый княжеский сын, не допускающий даже мысли о подобной скверне, сам не заметил и не понял того, что с некоторых пор его дружеские чувства к непутёвому «ангелу» переросли во что-то гораздо более глубокое…       Несмотря на то, что до сих пор его усилия не принесли особого результата, Влад всё-таки не терял надежды в конце концов поколебать равнодушие своего друга к религии и зажечь в его душе огонь истинной веры; поэтому, чтобы посвящать этой цели как можно больше свободного времени, когда армия Святого Ордена совершала военные кампании, он брал Гэбриэла в княжеский шатёр. Но в одну из ночей, когда их отряды были в дальнем походе, Гэбриэл отказался слушать текст Святого писания и удалился к своим сомнительным приятелям. А Владиславу было и невдомёк, что причина нежелания друга внимать Слову Божию заключалась в том, что юношей в ту ночь овладело такое дикое желание, что он боялся не сдержаться и вместо того, чтобы терпеливо приклонить слух к духовным наставлениям принца, — вырвать из его красивых рук Библию и, отбросив её в сторону, повалить черноволосого красавца на лежанку и, покрыв лицо Владислава страстными поцелуями, зарывшись руками в его мягкие, блестящие волосы, впиться в манящие Гэбриэла, как магнитом, тонкие розовые уста…       Что произошло дальше, Влад точно не знал, однако сама судьба подсказала ему выйти из шатра и поискать своего товарища. Прошёл час с того момента, как Гэбриэл покинул палатку, и Владислав ожидал застать его у одного из костров изрядно подвыпившим. Однако ни в одной компании друга не оказалось и, более того, никто из солдат не видел его. В сердце Влада закралось беспокойство: значит, Гэбриэл мог быть только с наёмниками, набранными из разбойников, которым не разрешалось общаться с воинами Святого Ордена. Вот только по своей ли воле?       Найти ублюдков было не сложно — их палатки стояли в отдалении от основного лагеря. И действительно, стоило Владиславу приблизиться, как до него донёсся сдавленный крик о помощи. Не раздумывая, молодой Валериус сорвал саблю со своего пояса и ринулся в лагерь наёмников. То, что он там увидел, заставило юношу скривиться от гнева и отвращения: Гэбриэл в разорванной рубашке и с приспущенными брюками лежал на земле лицом вниз. В траву его вдавливали три пары сильных рук. Голова была повёрнута вбок, чтобы рыцарь не задохнулся, но во рту торчал кляп, дабы никто не услышал призывов о помощи. Четвёртый оборванец, абсолютно пьяный, стоял на коленях над обездвиженным телом и возился с поясом на своих брюках. Остальные разбойники сидели по палаткам или стояли между ними и не вмешивались. Умысел всего происходящего был донельзя понятен — вдали от деревень женщин не было, и свежий красавец Гэбриэл подходил на эту роль лучше других.       Как ураган ворвавшийся в лагерь наёмников принц расстроил намерение насильников, повергнув их в трепет. Четвёрка, несмотря на своё нетрезвое состояние, быстро вскочила на ноги, подобрала сползающие штаны и бросилась прятаться за спинами соратников, при этом не переставая неистово молить о пощаде. Владиславу было противно марать о них свой меч и свои руки, а посему он молча протянул руку Гэбриэлу и помог подняться. Тот быстро поправил свои брюки, стараясь не смотреть в лицо Влада.       — Вы поплатитесь за это! — крикнул Гэбриэл несостоявшимся насильникам, что дрожали за спинами своих товарищей.       — И поплатятся немедленно! — подтвердил Владислав, приказав появившимся в этот момент рыцарям, ответственным за сопровождение и охрану принца, взять незадачливых насильников и дать им по сто ударов кнутом — что было равносильно смертному приговору, — а наблюдавшим — по тридцать. Не обращая никакого внимания на все их мольбы о пощаде, приговорённых тут же увели.       Молодой Валериус оставался так же бесстрастен. Накинув на плечи юноши свой плащ, Влад убрал меч в ножны и проводил его в свой шатёр. За весь путь они не обмолвились ни словом, и лишь оказавшись в своём походном покое, Владислав дал волю эмоциям.       — Как это могло произойти?! — выкрикнул он, смотря прямо в прекрасные светло-карие глаза своего друга. — Что бы было, если бы я не успел?!       — Они напоили меня, — начал оправдываться юноша, не отводя взгляда от тёмных глаз княжеского сына. Таких любимых! — Я и опомниться не успел, как меня уже волокли в их вонючую обитель.       — Глупец, — с грустью в голосе произнёс Владислав, сдёрнув с плеч друга свой плащ. — Ложись и спи, утром поговорим.       Гэбриэл послушно стянул с себя сапоги, кинув их в угол шатра, затем дорвал остатки рубашки и лёг на широкую кровать, спиной к Владиславу. Княжеский сын лишь покачал головой — его друг был всего лишь на три года младше, а вёл себя, как неразумный ребёнок. Влад задул свечи и разделся в темноте. Оставшись в одних лишь брюках, Владислав осторожно сложил свою одежду рядом с лежанкой и поставил сапоги под стол. В темноте он видел почти так же хорошо, как и при свете дня.       Влад подошёл к кровати и прилёг рядом с сопящим другом. Между ним и Гэбриэлом оставалось ещё много места. Принц устало прикрыл глаза и попытался заснуть. Гэбриэл же лишь притворялся, что спит. Будучи в том возбуждённом состоянии, в котором он находился, сна у него не было ни в одном глазу: лёжа в одной кровати с любимым, Гэбриэл был не в силах подавить в себе одолевающее его желание, распалённое случившимся донельзя. После произошедшего он уже попросту был не в силах и дальше сдерживать себя и решил, поставив на карту всё, рискнуть и сделать отчаянную попытку совратить своего «святого» черноволосого красавца-спасителя и получить наконец то, чего он так давно и безнадёжно вожделел. Гэбриэл больше не мог терпеть! Будь что будет!       Ни сном ни духом не подозревая о том, что творится с лучшим другом, Владислав задремал — но ненадолго: прошло не больше часа, а друг уже тряс его за плечо.       — Влад, — шептал Гэбриэл в самое ухо Валериуса младшего. — Проснись.       — Тебе всё неймётся? — недовольно спросил Владислав, нехотя просыпаясь.       — Я хочу тебя отблагодарить, — прошептал юноша, смотря прямо в сонное лицо возлюбленного друга, хотя темнота стирала знакомые черты.       — И каким же образом? — хитро улыбнулся Влад, явно заинтересованный таким поворотом событий: ранее Гэбриэл почти не благодарил. Никого и никогда.       — Возьми меня, — дрожащим голосом выдавил из себя Гэбриэл два заветных слова, и его щёки густо покраснели, что было заметно даже в полумраке.       — Куда я должен тебя взять? — переспросил Владислав, спросонья не вполне осознавая суть разговора.       — Не «куда», а «где», — настойчиво уточнил юноша, кладя руку на обнажённую грудь Влада.       — Да ты с ума сошёл, друг мой? — рассмеялся молодой Валериус, отстраняясь от него, и даже не возмутившись, полагая, что друг просто пьян и сам не понимает, что творит и говорит. Он не хотел признавать, что от этого нежного прикосновения юного красавца-«ангела» по всему его телу волной пробежала приятная дрожь. — Эти оборванцы чуть не изнасиловали тебя, а теперь ты хочешь, чтобы я довершил дело за них? Я — слуга Господень…       Принц запнулся, осознав, что невольно вывел себя в содомской роли… Влад ужасно смутился, не понимая, как это могло случиться и как нечистый мог его попутать сболтнуть такое, всё ещё противясь сознанию того, что причина кроется в том, что он далеко не равнодушен к ангельской красоте юного рыцаря и питает к нему не только чисто дружеские чувства…       — Да не кричи ты так, нас могут услышать, — сказал Гэбриэл, вновь придвигаясь к Владиславу. Он был чрезвычайно ободрён тем, что черноволосый красавец лишь пожурил его, а не разгневался и не отвергнул его греховное предложение с негодованием и презрением, и в особенности тем, что в отказе Влада разделить с ним ложе любви не было и намёка на отвращение, — чего Гэбриэл страшился больше всего, — а единственным основанием для отклонения его поползновений принц привёл свою веру, не погнушавшись представить себя в роли его несостоявшихся насильников! Гэбриэл весь затрепетал от охватившей его надежды добиться своего… И теперь княжеский сын чувствовал дыхание друга на своей щеке, а его руки несмело обвили тонкую талию Влада. — Я не так пьян, если ты подумал об этом, и вполне соображаю, что предлагаю. И если ты слуга Божий, Всевышний простит тебе один маленький грех. — Принц услышал, как взволнованный юноша, перед тем как продолжить, сделал глубокий судорожный вдох, набрав в лёгкие воздуха.— Ведь я люблю тебя, Влад… давно и безнадёжно люблю… И не могу больше терпеть и скрывать это. Ты прекрасен!.. Я влюбился в тебя, как только увидел… я околдован тобой… Ты не представляешь, как я грезил о том, чтобы заняться с тобой любовью… Как я хочу тебя… Я просто сгораю от желания к тебе, любовь моя… «Имя твоё — как разлитое миро…» — срывающимся голосом процитировал Гэбриэл строку из библейской «Песни Песней» Соломона. — «Лобзай же меня лобзанием уст твоих, ибо ласки твои лучше вина…» — наконец заключил юный красавец своё пылкое признание в любви немного перефразированными словами из этого же текста Ветхого Завета, жарко прошептав их на ухо любимого, на мгновение нежно прижавшись щекой к его щеке, охваченный дрожью волнения и возбуждения.       Влад обомлел, лишившись дара речи… Благо, в темноте не было заметно, как он смущён. Уж чего-чего, но такого от своего беспутного друга он точно не ожидал! Однако как ни был Владислав поражён, но страстные слова прекрасного «ангела»-искусителя полились сладким мёдом в его уши, а его робкие ласки бросили молодого Валериуса в жар несмотря на всё его благочестие… И «святой» не устоял перед обольщающим его грешным «ангелом»: все христианские принципы вылетели из головы княжеского сына, будто их там никогда и не было…       Темнота, окружавшая двоих друзей в шатре, раскрепостила Владислава. Как в опьянении принц придвинулся ближе к другу и коснулся ладонью обнажённой груди Гэбриэла. Кожа красавца-рыцаря была такой нежной, гладкой и прохладной, а вот его прерывистое дыхание, касавшееся лица Влада, опаляло принца пламенем. Такой контраст не мог оставить равнодушным даже самого бесстрастного воина. Это напомнило Владиславу о войне, на которой они сейчас находились, — холодные гладкие мечи и огонь пушек, которые обрекали на смерть их врагов. А друг, похоже, обрекал на смерть его самого.       Гэбриэл понимал стеснение и нерешительность своего возлюбленного, которые тот всё ещё не мог вполне преодолеть, поэтому, не вынеся паузы, решил взять всё в свои руки: юноша резко накинул руки на плечи любимого и привлёк его к себе, а затем, обхватив ладонями его щёки, дрожа от возбуждения, прильнул к губам Влада. Черноволосый красавец и не думал противиться действиям прекрасного рыцаря — сын Валериуса Старшего, принц и рыцарь Ордена Дракона, наплевал на всю свою набожность и сознание того, что то, чем он сейчас занимался со своим лучшим другом, было содомским грехом, и охотно позволил ему поцеловать себя.       Казалось, сердце юного рыцаря выпрыгнет из его груди, когда, наконец, его мечта исполнилась и он почувствовал своими губами столь вожделенные им губы любимого. Гэбриэл подумал, что умрёт от наслаждения, ощущая какие они мягкие и нежные, вдыхая аромат дыхания возлюбленного. Весь дрожа от испытываемого им блаженства, пьянея от наслаждения, он нежно провёл кончиком языка по этим сладким губам и, не встретив и намёка на сопротивление, чуть надавил на них, умоляя впустить его внутрь…       Неведомое доселе прекрасному принцу, дурманящее разум и воспламеняющее кровь, удовольствие огнём побежало по каждой его жилке в тот момент, когда его губ коснулись губы кудрявого красавца. Раньше он и представить себе не мог, как приятны эти греховные плотские ласки и какое наслаждение могут подарить ему губы его лучшего друга. Гэбриэлу, трепещущему в ожидании реакции любимого на его желание проникнуть ему языком в рот, недолго пришлось ждать — губы Влада податливо разомкнулись, давая ему вход.       Гэбриэлу показалось, что он потеряет сознание от этой сладости, когда его язык погрузился в жаркий, бархатистый, сочный рот Владислава. Юноша сладостно застонал, утопая в почти невыносимом блаженстве. Княжеский сын ответил ему таким же сладким стоном, задрожав с ног до головы в тот миг, когда Гэбриэл ввёл свой горячий, мягкий язык ему в рот и стал страстно ласкать его им. Юный рыцарь, в отличие от ратной брани, был неопытен в делах «брани» любовной, но его чувство направляло его, подсказывая, что делать и как доставить удовольствие любимому.       Словно умирающий от жажды к спасительному роднику, Гэбриэл жадно приник к устам Владислава, всё глубже впиваясь в его сладкий, ароматный рот, чтобы сполна насладиться его вкусом и бархатистой нежностью, обвивая своим языком язык черноволосого красавца и посасывая его, не переставая стонать от наслаждения и восторга, заставляя любимого терять голову и хмелеть от этих страстных ласк, как от вина… Влад и не представлял, что может быть так хорошо… Он страстно ответил на ласки своего грешного «ангела», с таким же пылом целуя его и лаская его язык своим. В то время как руки прекрасного рыцаря смело скользнули к забранным волосам Владислава, выпуская их на свободу и позволяя тяжёлой волне блестящего, гладкого чёрного шёлка накрыть мускулистые плечи принца, рассыпавшись по его горячей коже прохладными ручьями. С огромным трудом оторвавшись от сладкого рта любимого, Гэбриэл от одного наслаждения перешёл к следующему (как давно он мечтал об этом!), зарывшись пылающим лицом в густые волосы Владислава, целуя и гладя длинные пряди и упиваясь их ароматом, прохладой и мягкостью; после чего вновь жадно припал к нежным устам возлюбленного. Изящные пальцы принца в свою очередь попали в неволю к прекрасным каштановым локонам любовника, запутавшись в них и желая остаться в плену душистых, атласных кудрей навсегда…       Влад и Гэбриэл заключили друг друга в страстные объятия. Их сильные руки, стройные, длинные ноги переплелись между собой, сплетая воедино совершенные, атлетические тела. Гэбриэл млел от счастья, целуясь и ласкаясь со своим прекрасным Владиславом, касаясь его пылающей гладкой кожи своей, чувствуя, как её приятно щекочет мягкий шёлк великолепных волос принца: блаженство, испытываемое им от наконец-то достигнутой близости с его черноволосым красавцем многократно превосходило его самые горячие фантазии, самое пылкое воображение. Грешный «ангел» был на небесах!.. Руки юноши жадно скользили по мускулистым плечам, широкой спине, тонкой талии, узким бёдрам великолепного тела Влада. Принц находился в таком же жарком исследовании столь же прекрасного тела своего юного «ангела». Тесно прижимаясь, смыкая стройные бёдра, два восхитительных тела стали тереться друг о друга в каком-то эротичном танце, чувствуя эрекцию друг друга, в то время как уста любовников были слиты в сладостном поцелуе. Владислав и Гэбриэл, в упоении сплетающие свои языки в опьяняющей ласке, покусывая друг другу губы и постанывая от наслаждения, ненасытно исследовали сочные, сладкие рты друг друга, добираясь до самых дальних уголков. Каждый упивался вкусом другого, стараясь проникнуть языком как можно глубже в рот партнёра. Юноши едва ли не забывали, что надо изредка дышать.       Разум Владислава окончательно помутился. Его оглушал барабанный бой — кровь пульсировала в его голове. Княжеский сын пылал огнём желания. И он знал, что то же самое происходит с Гэбриэлом. Наконец, сумев оторваться от сладостного поцелуя, Влад повалил друга на постель и оседлал его.       — Боишься? — тяжело дыша от возбуждения, с трудом спросил молодой Валериус, с любовью оглядев партнёра сверху.       — Тебя? — усмехнулся Гэбриэл, нежно проведя ладонью по щеке Влада, а затем скользнув ею по волосам любимого, пропуская их сквозь пальцы. Дыхание юного «ангела» тоже совершенно сбилось, каштановые локоны разметались по подушке. — Я люблю тебя и боюсь только быть отвергнутым тобой, возлюбленный мой командир.       Удовлетворившись ответом, Владислав начал ласкать обнажённую грудь друга. Соски его затвердели от возбуждения, и Влад уделил им особое внимание, слегка помассировав пальцами. Гэбриэл застонал от удовольствия, выгибаясь под руками любимого. Владислав склонился вниз, поцеловав друга в лоб, затем начал спускаться ниже, нежно касаясь губами его щёк, губ, шеи, груди, живота. В то время как длинные прохладные волосы принца, в свою очередь, независимо от стараний их хозяина, нежно гладили горячее и трепещущее тело юного рыцаря, даря тому дополнительное наслаждение и вызывая мурашки удовольствия. Однако когда молодой Валериус уже хотел приступить к самому интимному месту, Гэбриэл его опередил.       — Не так-то быстро, ваше высокопревосходительство, — улыбнулся молодой рыцарь, опрокинув княжеского сына на спину одним рывком. Для верности он навалился на друга и прижал его руки к кровати.       — Что-то не так? — удивлённо произнёс Владислав, рассматривая лицо любовника в темноте. — Я думал, тебе понравилось.       — «Понравилось» — не то слово, любовь моя: твои ласки — блаженство… Одно небо знает, с каким трудом мне удалось их прервать, — склонившись к уху Влада, чувственно прошептал Гэбриэл, нежно гладя возлюбленного по волосам. — Но теперь моя очередь доставить тебе удовольствие. Надеюсь, ты не против.       — Я получаю удовольствие даже просто касаясь тебя… — принц запнулся на последнем слове, потому что его друг решил проявить всю свою дерзость, начав стягивать с него штаны. Влад приподнялся на локтях, желая его остановить, но тут же лёг обратно, почувствовав себя крайне неловко, увидев собственный обнажённый член. Но Гэбриэла это, похоже, мало волновало.       Словно специально для того, чтобы юный рыцарь смог насладиться желанным зрелищем и оценить эту, до сих пор скрытую от его жадного взора, сокровенную часть тела любимого, узнав, так ли она хороша, как его лицо, волосы и тело, на небе взошла полная луна, и в шатре стало достаточно хорошо видно. И Гэбриэл не был разочарован…       — Впечатляющий и красивый, как и каждая часть твоего прекрасного тела, Влад, — жарко произнёс он, взяв в руки разгорячённую плоть и любуясь ею.— Сейчас тебе будет ещё лучше, — добавил грешный «ангел». Юноша начал водить руками вверх-вниз по члену любовника, наслаждаясь сладкими стонами Владислава и ощущением пульсирующих вен его возбуждённого члена, твердеющего с каждым движением.       От этих ласк Гэбриэл сам сильно возбудился. Его член поднялся и оттопырил брюки. Юноша легко скинул ненужную часть одежды и прилёг рядом с любимым, сгорая в пламени желания. Влад притянул его лицо за подбородок и нежно поцеловал, а затем, с удовольствием окинув взглядом мужское достоинство милого друга, улыбаясь, вернул ему комплимент:       — Твой не хуже…       Ответом был жгучий поцелуй, закрывший ему рот.       — Я хочу тебя, — глядя в прекрасные глаза своего грешного «ангела», прошептал Владислав, с большими трудом оторвавшись от его сладкого, нежного, податливого рта. — Но я не хочу причинять тебе боль.       — Если боли нельзя избежать, можно её смягчить, — подсказал Гэбриэл. — У тебя есть масло, которым ты смазываешь кожу, чтобы сапоги и доспехи не натирали. Почему бы не использовать его?       — Хитрец, — лишь произнёс Влад. Он встал со своего места, подошёл к столу, достал из ящика стеклянную бутыль и быстро вернулся в жаркие объятия любовника.       Владислав откупорил заветную стеклянку и смочил свои руки и руки Гэбриэла. Отставив бутыль подальше от ложа, принц начал поглаживать пылающее тело милого друга. Сперва его член, поднявшийся вперёд, словно ожидая его ласки, а затем осторожно проник в его задний проход. Гэбриэл слегка задрожал от непривычных ощущений, но мягкие руки Владислава успокоили его. Сам он в это время натирал член прекрасного принца.       Осторожно двигая тонкими пальцами внутри любовника и при этом внимательно наблюдая за ним и чутко прислушиваясь к его прерывистому дыханию, дабы уловить малейший дискомфорт, черноволосый красавец почувствовал уплотнение, затронув сверхчувствительное место, и Гэбриэл, запрокинув голову, едва не вскрикнул от удовольствия, успев вовремя закусить губу, но не удержав сладостный стон.       — Так приятно? — спросил Владислав, продолжая стимулировать это место, видя, как любовник заёрзал, чтобы глубже принять в себя его пальцы, издавая похотливые стоны.       — О, Влад… — только и смог выдавить из себя задыхающийся юноша.       Принц не мог больше сдерживаться — его член подрагивал от бешеной пульсации и эрекция уже была почти болезненна. Его изящные пальцы покинули лоно прекрасного «ангела», вызвав у него разочарованный возглас.       — Я думаю, ты уже готов для меня, — жарко прошептал Влад на ухо любовника.       — Да… любовь моя… — простонал кудрявый красавец. — Скорее… войди в меня…       Гэбриэл лёг на живот, подложив под него подушку, слегка приподняв с её помощью ягодицы. Влад стал на колени сзади. Ещё раз обильно смазав свой твёрдый член маслом, Владислав осторожно вошёл в тело любовника, взяв его за бёдра. Несмотря на подготовку, смазку и то, что Гэбриэл постарался расслабиться, принимая в себя любимого, юноша застонал от боли и сжался.       — Очень больно? — поинтересовался принц, остановившись.       — Терпимо… — сквозь зубы произнёс друг, сжимая подушку руками. — Сделай это скорее — я хочу почувствовать тебя в себе…       Владислав и сам изнемогал от желания. Он попробовал ещё раз. На этот раз Гэбриэлу удалось максимально расслабиться, и член возлюбленного полностью вошёл в узкий жар его тела как по маслу в прямом смысле. Сквозь каждую клеточку тела княжеского сына молнией пробежала экстатическая дрожь, исторгнув у него протяжный сладостный стон, когда тугие мышцы его прекрасного «ангела» сильно и плотно обхватили его член. К облегчению Влада крови не было, хотя друг всё равно поначалу немного напрягался. Но несмотря на это Владислав осторожно начал двигаться. Сперва медленно, но потом всё быстрее. Его дыхание окончательно сбилось, всё учащаясь. Принц глубоко входил в красавца-любовника, задыхаясь от наслаждения и издавая сладкие стоны, с огромным трудом стараясь приглушать их, чувствуя, как упругие мышцы восхитительной узости юного рыцаря, податливо сжимаясь, божественно массируют его член. А Гэбриэл приглушённо стонал на подушках. Но это также были стоны наслаждения, а не боли. В этих стонах утопающего в блаженстве любовника Владислав различал еле слышные, захлёбывающиеся слова: «ещё… сильнее… о-о-о, Вла-а-ад… о, господи…». Гэбриэл начал двигаться навстречу черноволосому красавцу, в своём собственном ритме приподнимая стройные бёдра, изогнувшись так, чтобы член любимого сильнее тёрся о его набухающую простату, стимуляция которой дарила неописуемое блаженство. Благо, подушки гасили его громкие стоны и возгласы от испытываемого им неземного наслаждения: «глубже… у-у-м-м-м… да-а-а… о-о-о, да-а-а… а-а-х-х… о-о-о, боже!.. Влад!..». Скоро любовники достигли наиболее гармоничного ритма, двигаясь навстречу друг другу и соперничая в сладостных стенаниях… Любовники всё увеличивали скорость толчков. Кровать заходила ходуном.       В эти минуты Влад действительно чувствовал себя богом. Он повиновался желаниям друга, и оба они вознеслись к самым небесам, ибо испытывали в эти моменты райское блаженство. Хотя теперь дорога в рай им закрыта. Им придётся отмолить этот грех. Однако после «падения» в княжеского сына словно вселился демон, и при мысли о молитвах воображение в ту же секунду нарисовало ему, возбудившую его ещё больше, богохульную картину того, как они занимаются любовью прямо в храме…       Владислав наклонился и вдохнул солёный запах волос Гэбриэла. Он опустил руку вниз, нашёл член партнёра и начал его ласкать. Он тёр орган всё сильнее и сильнее, так же быстро двигаясь своим членом между упругими ягодицами юного рыцаря. Наконец, Влад почувствовал свой предел.       Молодой Валериус ещё несколько раз подался вперёд и кончил, обильно оросив лоно любовника, так что капли белой жидкости вытекли наружу и побежали по пылающей коже партнёров. От этого у княжеского сына даже зазвенело в ушах и пошла кругом голова. Гэбриэл испытал оргазм практически одновременно с ним, в свою очередь до краёв наполнив ладонь принца, ласкающую его член, так что сперма потекла между его тонкими пальцами и закапала на постель, источая пряный аромат. Влад поднёс руку ко рту и слизал с неё этот сок любви своего сладкого «ангела». Их тела рассоединились, и утомлённые, вспотевшие юноши повалились на постель.       Красавец-рыцарь приподнялся и в нежном поцелуе приник к покрытым его спермой губам Владислава, облизав их, а затем скользнув языком ему в рот, наслаждаясь своим вкусом из уст возлюбленного… После чего Гэбриэл, нежно погладив любимого по волосам, лёг, обняв красавца-принца и положив голову ему на грудь, и всё ещё с учащённым дыханием, в истоме прошептал, лаская рукой горячую гладкую кожу любимого: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви…»       — Не думал, что ты сможешь так превосходно цитировать Библию, — также ещё не вполне восстановив дыхание после совершенно неожиданных им любовных утех, проговорил Влад, довольно улыбаясь и перебирая изящными пальцами шелковистые локоны своего грешного «ангела», наслаждаясь их тонким ароматом. — Но боюсь, что «Песня Песней» — это единственная библейская книга, содержание которой ты так хорошо усвоил, ловко воспользовавшись ею, чтобы соблазнить меня…       Ничего не ответив на это, Гэбриэл только сильнее прижался к возлюбленному, своей красивой рукой гладившему его плечи, и, закрыв свои прекрасные глаза, тихо промолвил:       — Я счастлив, Влад.       — Я тоже, мой ангел, — ответил Владислав, поцеловав своего красавца-любовника в голову.       Скоро должен был наступить рассвет. А это означало завтрак, построение войск и продолжение похода. Принц и рыцарь даже не могли позволить себе вздремнуть, боясь, что их застукают в таком виде. Немного остудив свой пыл и восстановив дыхание, любовники, в последний раз нежно поцеловавшись, поднялись с ложа и начали поспешно вытираться, одеваться и прятать испачканные в сперме и масле простыни.       Гэбриэл причесал великолепные волосы любимого, растрепавшиеся в пылу любовной «баталии», и снова собрал их в высокий хвост, дабы никто не заподозрил их жаркого времяпрепровождения. В процессе время от времени он был не в силах устоять перед желанием поиграть с длинными, шёлковыми прядями и, окунувшись в них лицом, покрыть их поцелуями, наслаждаясь их упоительным ароматом, вызывая при этом улыбки возлюбленного и просьбы прекратить дурачиться ввиду мало оставшегося у них времени, чтобы привести себя в порядок после этой страстной ночи любви. Покончив с процедурой причёсывания, больше они не обменялись ни словом, но оба знали, что стали единым целым и между ними отныне не существовало никаких преград.