***
Гэбриэл недоумевал, как после этого великолепного секса в двух актах, Владиславу неожиданно пришла в голову идея, чтобы охотник взял реванш, — ведь на балу он проиграл случайно. Но ещё больше Ван Хельсинг не понимал, как умудрился согласиться на это сражение. В любом случае, отнекиваться было поздно: они уже спустились на первый этаж и вошли в тренировочный зал. Он был такой же большой, как и все залы в Летнем дворце и обставлен даже лучше, чем тот, что был в Бране, с ещё более богатым арсеналом — стойки и стены просто ломились от изобилия всевозможного средневекового оружия. Дневной свет сюда не поступал: окна закрывали металлические ставни, но мощные люстры это полностью компенсировали. Влад молча прошёл к одной из стоек и взял себе полуторный меч. Он походил на тот клинок, которым Дракула орудовал обычно, но не из серебра. Ван Хельсинг, хмыкнув себе под нос, взял узкий двуручник с другой стойки. К своему удивлению он заметил на лезвии меча герб Ордена Дракона. На простое оружие такое клеймо не ставилось. — Откуда у тебя всё это? — спросил Гэбриэл, оглядывая стены залы. Герб был не только на холодном оружии, но и на щитах, арбалетах и даже колчанах для стрел. — Осталось с войны, — произнёс Влад, ловко взмахивая своим клинком. — В этой стали крохотная примесь серебра, но даже с помощью этого я разбил армии Миднайта и Фауст. Это была эпическая война и славная победа! Грандиозный триумф! Весь Орден Дракона знал и порицал то, что Владислав излишне гордится этой победой. Влад был счастлив, вспоминая, как разгромил и уничтожил своих великих противников. Но Дракулы, успевшие подружиться с представителями Ордена Некрополис и Ордена Алых Роз, были не в восторге от этих, доставлявших графу огромное удовольствие, воспоминаний. Охотник бросил недовольный взгляд на любовника, оседлавшего своего любимого конька: пространных повествований о своих героических деяниях с подробным смакованием деталей, что всегда раздражало Ван Хельсинга. Дух соперничества никогда не дремлет в отношениях мужественных мужчин, даже (а может быть, особенно) если они влюблены друг в друга. Но мысли Гэбриэла тут же приняли совсем иное направление, едва он увидел, как хорошо Влад выглядит вооружённым, в одних брюках. Охотник сглотнул. — Ладно, хватит разглагольствовать, — возгласил Ван Хельсинг, постаравшись отогнать совершенно не относящиеся к их текущему занятию мысли. Он поднял двуручник и принял боевую стойку. — Мы сюда сражаться пришли или вести беседы, посвящённые твоим хрестоматийным подвигам? — Завидуешь? — О да! Ни спать ни есть не могу от зависти! Я сражался и побеждал в эпических битвах задолго до твоего рождения! — язвительно хохотнул охотник. — Но не хочешь слушать, как я посадил своих побеждённых врагов на кол? Только, — и я уверен, к большому для них сожалению, — не на тот, на который любишь садиться ты! — от души расхохотался Влад. Ван Хельсинг недовольно поморщился: — Так, ты привёл меня сюда с целью предаться воспоминаниям о своих несравненных свершениях, перемежая их пошлыми остротами, или мы всё-таки начнём поединок? — Ха-ха-ха! Одно другому не мешает, — ухмыльнулся вампир, довольный раздражением друга. — Можно сражаться, беседуя, совместить, так сказать, приятное с полезным. Но как хочешь. — И в свою очередь приготовился к бою. — Что же приятное, а что полезное? — ехидно усмехнулся его противник. — Сам догадайся. Гэбриэл Ван Хельсинг и Владислав Дракула в первую очередь были великими воинами. Это была глубинная суть и стержень их естества. На Гэбриэле были брюки и полурасстёгнутая рубашка, Владислав вообще был полуобнажён — но они так стремительно и бешено бросились друг на друга, будто были закованы в доспехи. Клинки скрестились с яростным звоном. Разъединились и снова столкнулись. Гэбриэл сделал один выпад, второй, колющий, потом режущий удар. С двуручным мечом в руках или в шкуре вервольфа, он дрался одинаково — как хищник, нападающий на жертву. Влад с хладнокровием парировал атаки, мастерски владея мечом, и уворачивался ловко, как змей, а затем контратаковал — бесстрастно и изящно, со своей обычной грацией, не покидающей его и во время сражений. Он усмехнулся только один раз, когда ему удалось оставить Гэбриэлу царапину под левой ключицей. — Так, похоже, придётся с тобой рассчитаться за это! — Боль в сопровождении этой бесовской усмешки распалила гнев Ван Хельсинга. Им овладел бешеный раж. И он бросился в атаку с остервенением, словно вернулся на поле боя и от исхода схватки зависела его жизнь. Казалось, он напрочь забыл, что противник — его возлюбленный. — Тебе идёт цвет крови, мой друг, — улыбнулся вампир, отступая назад. Его клинок стонал под ударами противника. — А тебе бы очень подошёл отсечённый язык. Он слишком болтлив! — рыкнул в ответ охотник. Он поднял двуручник над головой и со всей силы обрушил его на голову Влада. — Можешь даже не стараться, — Дракула легко принял и отбил удар, а затем ловко пригнулся к полу и полоснул мечом на уровне ног Гэбриэла, едва не зацепив. — Хоть ты архангел, но, вопреки учению святых отцов, — издевательски ощерился вампир, — победить демона не сможешь! — Посмотрим! — мужчина сделал ещё пару выпадов, но столь же бесплодных, как и все предыдущие атаки. Вампира не удавалось даже оцарапать. — Рассчитываешь, что победу тебе принесёт случайность? Что я, если не поскользнусь как в XV веке, то споткнусь или оступлюсь? — рассмеялся Владислав, чуть не пропустив очередной удар, направленный ему в живот, в последнее мгновение сделав виртуозный перевод. — И не надейся! Да я и избавлю тебя от необходимости ожидать такого благоприятного случая! С этими словами Дракула отступил на пару шагов назад и открылся. Просто отвёл свой меч в сторону, почти как тогда, в 1462 году перед смертью. Гэбриэл усмехнулся, но, невзирая ни на что, решил не упускать даже такой шанс. Может, тогда любовник будет считать тему дуэли, наконец, закрытой. Охотник приготовился пронзить грудь Влада чуть правее грудины, чтобы не попасть в сердце. Он сделал рывок. Остриё двуручного меча было направлено точно в цель. Но Владислав Валериус действительно умер — а Дракула сдаваться не умел. Буквально за миг до прикосновения меча к своей груди он мгновенным, молниеносным приёмом сумел отвести клинок Ван Хельсинга и опустить его к полу. Вампир был силён, но запыхавшийся охотник и не думал признавать поражения. Улучив момент, Гэбриэл подался вперёд и поцеловал Дракулу в губы: он надеялся заставить Влада выпустить из рук меч, но не тут то было — сейчас любовник был настроен серьёзно, и применённая Ван Хельсингом обманная тактика не сработала. Оторвавшись от поцелуя, Влад выбил меч из руки друга, развернул его спиной к себе и прижал лезвие своего меча к нежной шее. — Я думал, тебе нравится, когда я тебя убиваю, — попытался оправдаться Ван Хельсинг, стремясь обернуть всё в шутку. Но приём не сработал. — Подобные отвлекающие манёвры всегда хороши, но не в этот раз, — в гневе хрипло прошептал Дракула ему в самое ухо. Вампира вдруг охватила ярость — эта схватка напомнила ему не только поединок, приведший к его смерти в 1462 году, но и проигранную им битву Ван Хельсингу, обернувшегося вервольфом, в потусторонней Ледяной Крепости вампира в 1888-м. В графе проснулся демон. — Придётся мне в этот раз быть с тобой построже и отплатить тебе за это… а заодно и за всё предыдущее… Вампир бросил меч, но тут же впился удлинившимися острыми ногтями в плечи охотника. Тонкая рубашка не спасла от этого. Влад наклонился к шее побеждённого противника, отогнул ворот, выпустил клыки и грубо и сильно укусил его в шею. Гэбриэл застонал и зашипел от боли. Одной рукой Дракула схватил его за волосы, чтобы сильнее отвести голову в сторону, а второй начал спускаться вниз, размазывая кровь из раны по всей груди и животу. Рука вампира дошла до паха охотника и сжала его. Дракула начал жадно пить кровь своей жертвы, одновременно массируя его пах. Гэбриэл не пытался вырваться. Во-первых, выбившийся из сил мужчина знал, что трепыхаться бесполезно, — его словно сжали стальные тиски. А во-вторых, его текущее положение было ему не так уж неприятно… — Хватит!.. — простонал Ван Хельсинг, к своему ужасу поняв, что его чертовски возбуждает это эротическое насилие над собой со стороны ожесточившегося любовника. Чёрт! Неужели ко всему прочему он ещё и оказался склонным к мазохизму?! — Рад, что ты усвоил урок, — услышав его возглас, Дракула словно пришёл в себя и тут же тут же выполнил просьбу друга. Когда Гэбриэл повернулся, Влад, облизавшись, с удовольствием оглядел его испачканное кровью тело и член, оттопыривающий брюки. — Может, пойдём в душ? — как ни в чём ни бывало игриво подморгнул другу вампир.***
Несмотря на произошедшее в тренировочной зале, в душевой кабине они, естественно, оказались вместе. Владислав выбрал роскошную ванную комнату, оборудованную его сыном в самом современном стиле: кабина представляла собой стеклянный прямоугольный бокс с вентиляцией и водой, льющейся прямо с центральной части потолка. Гэбриэл настроил температуру воды по своему усмотрению. Пока он этим занимался, Влад избавлял его от одежды, а затем разделся сам. Мужчины вместе зашли внутрь и закрыли стеклянные дверцы. Дракула положил ладони любовника на стены кабины и пристроился к нему сзади, нежно целуя ранки оставленные его когтями на плечах любовника и довольно глубокую рану на шею в месте укуса. Она уже затягивались тонкой плёнкой, а кровь, смываемая водой, медленно струилась по ногам Гэбриэла в водосток. Прикрыв глаза веками с удивительно длинными и густыми ресницами, Влад виновато положил голову на плечо любовника, безмолвно прося прощения. Улыбающийся охотник повернулся к нему лицом и крепко поцеловал графа в губы, даря его. Дракула дотянулся до губки, не выпуская Гэбриэла из объятий, налил на неё гель с маслом иланг-иланга и начал массировать его тело. Ван Хельсинг с наслаждением отдался в его умелые любящие руки и с удовольствием готов был исполнять роль послушной марионетки. Влад аккуратно водил губкой по каждой части тела охотника, покрывая его пеной. До ног добраться, правда, так и не удалось: когда рука вампира коснулась его паха, Гэбриэл не выдержал и похотливо застонал. Разумеется, Дракула воспринял это как приглашение к действию. Он бросил губку на пол и взял член Ван Хельсинга в руку, при этом потираясь своим членом об его твёрдые ягодицы. В тёплой кабинке душа Гэбриэл достиг эрекции гораздо быстрее, а когда его член увеличился в руках Владислава, у вампира тоже встал. — Сперва надо смыть с тебя эту пену, — прошептал Дракула и втащил любовника под струи воды. — Шея… — поморщился Гэбриэл, и Влад тут же прикрыл рану своей рукой, обнимая любовника за плечи. Стоя под душем, который приятно массажировал кожу, они продолжили ласки. С закрытыми глазами Гэбриэл представлял, будто они целуются с Владом под тёплым летним дождём, как во время их уединения на природе во время семейного пикника. Владислав увидел эту картину в мыслях охотника и тоже погрузился в это очаровательное воспоминание: — Ах, Гэбриэл, это было так романтично! Ты сногсшибательный любовник! — между страстными поцелуями жарко шептал бархатный баритон в ушко охотника. — Так невообразимо красив! Так чувственен и страстен! Так романтичен! И у тебя ужасно, просто чертовски похотливая душа! — удовлетворённо констатировал Дракула, целуя любовника. — Недаром тебя разжаловали в земную форму. И это никогда и ничто не изменит — ни молитвы, ни покаяния. И если твоё тело можно отмыть от знаков моей любви и окропить святой водой, то её не освятить ничем… — Хватит бесовских проповедей о моей душе, Влад, приступай к выполнению своей святой обязанности по отношению к моему телу, — с усмешкой произнёс в ответ Ван Хельсинг, отплёвывая воду. — Аха-ха-ха! Такими изречениями ты дашь фору любому демону! — от души расхохотался вампир. — И как скажешь, любовь моя! — С этими словами граф вытолкнул Гэбриэла из-под душа и снова заставил встать лицом к стенке. Взяв в руку свой возбуждённый член, Влад стал водить головкой в ложбинке сексуальных ягодиц любовника: медленно вниз от самого начало впадинки до его поджавшихся яичек и обратно, наслаждаясь похотливыми постанываниями загорелого красавца, отчего его возбуждение просто зашкаливало. Совершив эти предварительные ласки, Дракула протянул руку за стоящим на полке ароматизированным анальным лубриантом (вампир предусмотрительно учёл возможное возникновение такой надобности). Открыв флакон, Владислав тщательно покрыл благоухающим содержимым свой член, а затем смазал задний проход любовника, нежно растягивая его тремя пальцами. — Сейчас я войду в тебя и трахну ТАК, что мой укус покажется тебе райским наслаждением… — произнёс Влад над ухом охотника, проведя языком по мочке. — И не думай сопротивляться. Только кричи… — Нет смысла, — усмехнулся мужчина, — я не против жёсткого траха в твоём исполнении… Ухмыльнувшись, Дракула взял Ван Хельсинга за бёдра и резко вставил свой член в его зад. Вампир начал энергично двигаться, выполняя своё обещание. Он внимал каждому стону любовника, и это доставляло ему огромное удовольствие, при этом с его губ слетали такие же страстные возгласы и восклицания. Влад всё сильнее прижимал Гэбриэла к запотевшей стенке душевой, пока тот не начал тереться о неё своим возбуждённым членом. — Чёрт… я же… теперь… не смогу… душ спокойно принять, не вспомнив… об этом, — простонал Ван Хельсинг и блаженно улыбнулся, скидывая с лица налипшие волосы. — Да, вспоминай обо мне почаще, — довольно улыбнулся Влад, целуя мокрые плечи любовника. — Думай обо мне всегда. — Того, кто отымел тебя, — да ещё так интенсивно — в принципе забыть нелегко, — Гэбриэл хотел рассмеяться, но получился очередной протяжный стон. Мужчина был на пике блаженства. Дракула руководил процессом от начала и до конца и делал это на высшем уровне, будучи мастером в искусстве любви, давно отточившим его до предела, не испытывая недостатка в претендентах на его внимание. Ван Хельсинг напрягся, когда вампир увеличил скорость. Он тоже был близок к финалу. Кончить им снова удалось одновременно. Гэбриэл чуть было не упал от напряжения в мышцах, но вампир поддержал его. — Это было потрясающе, как всегда, — улыбнулся Влад и поцеловал любовника в губы. — Холодный душ сейчас как нельзя кстати, — Ван Хельсинг ответил на поцелуй, приглаживая мокрые волосы вампира. — Тогда я буду ждать снаружи, потому что если помогу тебе вымыться, мы не скоро отсюда уйдём. — На лице Дракулы появилось выражение раскаяния, когда он увидел, что рана на шее охотника снова открылась: — Мне не стоило так сильно кусать тебя. Прости меня, любовь моя. Мойся быстрее. Я же пока добуду мазь, которая исцелит нанесённые жестоким демоном раны, — с улыбкой сказал Влад, ненадолго оставляя своего смуглого красавца в одиночестве. Когда Гэбриэл вышел из душа и вернулся в спальню, Влад уже ждал его там с обещанным лечебным средством. — Ложись мой бедный израненный архангел, — встретил его появление Дракула. — Жестокий демон нанёс тебе эти раны, но он же их и исцелит. — Эта фраза была произнесена улыбающимся графом с театральным пафосом. — Тебе надо было выступать в древнегреческом Одеоне, — заметил Гэбриэл, опускаясь на кровать. Влад рассмеялся: — К сожалению меня, в отличие от тебя, тогда ещё не было на свете. — Он аккуратно смазал раны любовника, пострадавшего от его ярости, и они тут же закрылись, а спустя непродолжительное время исчезли без следа. Ужасно уставший мужчина задремал. Проснувшись и не обнаружив любовника рядом с собой в постели, Ван Хельсинг, надев брюки, пустился на поиски своего разлюбезного. Он нашёл его в расположенном рядом баре в компании вампирского напитка. Владислав, приняв скульптурную позу, грациозно опираясь на стойку, изящно держал в точёной руке высокий хрустальный бокал, наслаждаясь рубиновым «вином». — Проголодался? — заулыбался охотник, локализировав своего демонического красавца. — О! Привет! А ты как думал? — лукаво прищурился Влад, ставя пустой бокал на стойку и окидывая похотливым взглядом своего высокого и статного, знойного красавца. — Надо же мне восстанавливать силы, потраченные в любовных и не совсем, — вампир засверкал бесовской улыбкой, — баталиях с прекрасным архангелом. — Не спорю, мой прекрасный архидемон, — улыбаясь, Гэбриэл подошёл к Владиславу. Руки мужчины обвились вокруг обнажённого тела вампира. Ван Хельсинг, обхватывая, жарко провёл ладонями по бокам вампира вверх, а затем по бёдрам к талии. Дракула ответил на ласки друга кошачьим мурчанием и чувственными выгибаниями в его объятиях. Бывший вигилант страстно обхватил ладонями выпуклую, накачанную грудь графа, лаская её: — Ах… М-м-м… мой сэкси… Моя сладость, Влад… — томно заурчал в ответ охотник, гладя рельефные перси графа, потирая кончиками пальцев его соски, после чего горячие и мягкие ладони мужчины вновь легли на тонкую талию вампира, нежно обнимая её. Ван Хельсинг уткнулся носом в роскошные волосы своего ненаглядного, втягивая в себя их аромат: — Моя конфетка… мой чёрный шоколад и мармелад… Вновь польщённый любовником очередным мёдом для ушей, млея от наслаждения, вампир счастливо рассмеялся: — Ах… Гэбриэл… о мой прекрасный поэт… Радость моя!.. Убрав блестящие длинные пряди, рассыпавшиеся по мраморно-белой спине графа, в сторону, Ван Хельсинг стал целовать блаженно постанывающего Дракулу, купающегося в ласках любимого, в шею и плечи, упиваясь атласной нежностью и благоуханием его кожи. — Я тоже проголодался, а так как, думаю, ты уже сыт, моя очередь подкрепиться, — похотливо прошептал бывший вигилант на ушко своему сладкому любовнику. Вампир, улыбаясь, повернулся в объятиях возлюбленного. Его пронзил горящий, пылающий сладострастием взгляд Ван Хельсинга. Сделав это решительное заявление, красавец-охотник, смеясь, толкнул графа в стоящее неподалёку кресло стиля ампир и грациозным движением опустился перед своим черноволосым красавцем на колени, смотря своими дивными глазами, блистающими возбуждением и страстной любовью, в искрящиеся тёмные очи восхищённого любовника. Не отрывая жгучего взора от глаз ненаглядного, мужчина коснулся руками коленей Влада. Его ладони жарко провели по стройным бёдрам Дракулы. Граф застонал, откидывая голову. Гэбриэл, склонившись над его бёдрами, обнажил красивый член своего милого. — Время насладиться моим любимым «эскимо», — сказал мужчина, бросив на любовника игривый взгляд. — Ах, Гэбриэл… Заключив у основания скипетр любви своего ненаглядного в ладонь, Ван Хельсинг склонился над своим лакомством и с наслаждение взял его в рот, принимаясь дарить своему возлюбленному красавцу изысканные ласки. Тщательно покрыв член Влада своей душистой слюной, Гэбриэл с таким наслаждением принялся сосать и лизать его, не оставляя без внимания яички, — целуя их, посасывая и играя с ними языком, — словно это было не просто эскимо, а нектар богов. Своими усердными и пылкими трудами он порождал смачные чмокающие звуки, заводящие любовников ещё больше. Наслаждаясь своим «эскимо», охотник постанывал от удовольствия. Возбуждённый мужчина упивался не только тем, что делал и чувствовал, но и тем, что слышал, — жаркими вздохами, сладостными стонами и шумным, судорожным дыханием услаждаемого друга, что лились звуками прекрасной музыки в его уши, ещё больше усиливая удовольствие от его сладкого занятия и напряжение члена в брюках. — О-о-о-о… Гэ-э-эбриэ-э-эл… А-а-х-х… У-у-м-м-м… — в наслаждении откинув свою гордую голову, стонал утопающий в блаженстве вампир. Плавая в море блаженства, он едва ли не захлёбывался в выражениях испытываемого им райского удовольствия, в то время как его изящная рука, с длинными и тонкими пальцами, словно выточенная из алебастра, путаясь в шелковистых локонах мужчины, благодарно гладила его по голове, обвивала шею, ласкала плечи, моментами вздрагивая и замирая… Быть ласкаемым прекрасным архангелом — было неземным блаженством для Владислава. За время связи с вампиром охотник успел приобрести немалый опыт в деле, которым он с упоением занимался, став поистине виртуозом в нём и делая всё именно так, как больше всего нравилось возлюбленному. Однако Гэбриэлу было этого мало — он решил не останавливаться на достигнутом и покорить новые вершины в ублажении своего черноволосого красавца, удивив его новыми ласками и, соревнуясь в искусстве любви, продемонстрировать ему высший пилотаж. Услаждая вампира, мужчина натянул лепесток его крайней плоти на корону головки, а затем скользнул кончиком горячего языка под нежнейшую кожицу, медленно обводя венец по кругу, с удовольствием слыша, как задыхающийся от наслаждения любовник издал от блаженства звук похожий на всхлип. Проделав это, Ван Хельсинг, лаская член Дракулы рукой, уделил внимание щёлочке на головке: погрузившись кончиком языка между её губок, он затрепетал им там. Стонущий вампир изогнулся в кресле, с громким, судорожным шумом втянув в себя воздух. Продолжая мастерски ласкать член у исходящего сладостными стонами, как фонтан струями, любовника, почти теряющего сознание от наслаждения, Гэбриэл прижимал его скипетр любви то к одной, то к другой щеке изнутри, лаская головку горячим и влажным атласом, скользящим по ней в нежнейшей ласке. После чего вознёс её языком к нёбу принявшись ласкать его кончиком уздечку. Владиславу казалось, что он, полностью расплавившись, стечёт с кресла на пол, изнемогая от божественных ласк своего прекрасного любовника. Граф чувствовал себя словно пригвождённым к станку сладости, как к пыточному станку… Ублажая возлюбленного, охотник в какой-то момент полностью, до самого основания, вобрал обладающий идеальной формой и роскошными размерами скипетр любви графа в рот, вошедший в его горло. Ван Хельсинг коснулся носом нежной кожи гладковыбритого лобка любовника. Делая это, Гэбриэл очень опасался отторгающего рефлекса. Но этого, к его огромному облегчению, не произошло, в то же время явившись для мужчины истинным открытием: член любовника, войдя до упора в его рот и гортань, касаясь головкой гланд, не вызвал у него никакого дискомфорта, будто нахождение внушительного скипетра любви графа там было совершенно естественным и природным явлением. Охотник понял, что это объясняется очень просто — любовь. Его тело с восторгом соединялось с любимым, с радостью принимая его в себя, как угодно и где угодно… — У-у-у-у… м-м-м-м… Гэ-э-э-эб… ри-и-и-и… э-э-э-эл… — протяжно застонал срывающимся голосом Владислав от умопомрачительного наслаждения, когда его член до конца вошёл в гладкий рот красавца-любовника, оказавшись головкой в узости его горячего горла, туго обхватившего её. Успешно справившись с самым сложным трюком орального искусства, Гэбриэл начал делать глотательные движения, и его горловые мышцы стали массировать находящуюся у него в горле головку члена Влада, в то время как языком он ласкал его яички. Задрожав с ног до головы, Владислав громко вскрикнул, а затем почти мучительно застонал, чувствуя, что тонет, растворяется, распадается на атомы, теряя себя в затопившем его с головой блаженстве, становясь с ним одним целым. Сознание Дракулы помутилось от почти невыносимого, взрывного наслаждения. И Гэбриэл, держа во рту и горле его член, почувствовал как по телу любовника, сотрясая его, мощными волнами, набегающими одна на другую, пошли судороги сладострастия, заставив сильнее забурлить кровь в его пульсирующем члене, резко дёрнувшемся у него во рту. Это стало особенной наградой усердному любовнику, ещё сильнее возбудив его. — А-а-а-а-а-а! У-у-у-у-у-м-м-м-м-м!.. Гэ-э-э-э… бри-и-и-и… э-э-э-эл!.. О-о-о-о-о-о!.. О-о-о-о-о-о!.. А-а-а-а-а-ах! — судорожно вцепившись своими красивыми руками в подлокотники кресла, отбросив голову, извивался Влад. Графу показалось, что он сейчас потеряет сознание и отключится от того невообразимого наслаждения, которое он испытывал. Его тело изгибалось в спазмах бешеного оргазма. Белоснежный взрыв — и прохладная густая сперма вампира потекла по горячему горлу охотника. Ещё и ещё. Гэбриэл не мог насладиться её вкусом, но ощущения и так были головокружительны: интенсивно сокращаясь у него во рту, член Владислава толчок за толчком, порция за порцией выстреливал сок любви, и он водопадом тёк по горлу мужчины. Когда вампир пришёл в себя после умопомрачительного сеанса наслаждений, доставленных ему красавцем-любовником, и смог говорить, он, всё ещё с высоко вздымающейся грудью, довольно улыбаясь, сказал: — Дьявол… Гэбриэл… Ты… заставил меня… восславить… создателя!.. Чего я не делал более шести веков. Боюсь, как бы мне теперь не влетело от Отца… — Ха-ха-ха! Ну, думаю, он тебя простит. А если наказание и будет — то не слишком суровым, учитывая обстоятельства, при которых ты совершил проступок, — осклабился в ответ охотник, довольный реакцией любимого на его старания. — Уверен, он будет снисходителен к провинившемуся любимому «сыну». — Надеюсь. Моя очередь! — возгласил вампир, меняясь местом с охоником, усадив его в кресло. И Дракула, стараясь не остаться в долгу перед доставившем ему запредельное наслаждение любовником, принялся самозабвенно орально услаждать Ван Хельсинга, моментами извлекая его член из своего рта в исполнении яркой техники, которую он применял. Охотник за время возобновления романтической связи со старым боевым товарищем прошёл отличную школу секса, что не замедлило сказаться в отношении обогащения его творческой фантазии в этой области. И, смотря на потрясающие волосы своего ненаглядного, мерно колышущиеся в такт его старательным ритмичным движением в процессе ублажения друга, нежно лаская кожу любовников, Ван Хельсинг был озарён спонтанной эротическая идеей, которую он, в тот момент, когда Дракула в очередной раз извлёк его скипетр любви изо рта, поспешил претворить в жизнь: предваряя очередное погружение вампиром его члена себе в рот, Гэбриэл вдруг обхватил рукой роскошные, густые волосы Влада и, обмотав длинными шёлковыми прядями свой жаждущий жезл любви, стал тереться им в образовавшемся мягком коконе, наслаждаясь новым изысканным удовольствием. Неожиданно оставшемуся не удел вампиру, не оставалось ничего другого как согласиться с текущим выбором друга и уступить активную роль собственным волосам, самому удовлетворившись ролью статиста в процессе совершаемого действа. Но это не огорчило графа — Дракула обожал разнообразие и неожиданный эротический экспромт любовника ему очень понравился. Влад по достоинству оценил сексуальную идею друга, что выразилось в усмешке и замечании: — Какая изобретательность, Гэбриэл… Поздравляю тебя с успешным воплощением отличной мысли задействовать мои бездельные волосы для выполнения полезной работы. Охотник, естественно, был не в том состоянии, чтобы парировать шутки любовника — в ответ вампир лишь услышал жаркие вздохи и тихие протяжные стоны, утопающего в новом наслаждении мужчины. Доведя себя до пика посредством трихофилического фроттажа, Гэбриэл поблагодарил изысканно удовлетворивший его мягкий полог великолепных волос любовника, обильно обрызгав его своим жемчужным соком. Белым на чёрное. После чего выпустил сослужившие ему отличную службу блестящие длинные пряди на волю. — М-да… Гэбриэл… — откидывая увлажнённые его любовным соком волосы, протянул Владислав, задумчиво улыбаясь и окидывая их критическим взглядом, — это, конечно, весьма оригинальное украшение. Но, хоть я ценю твой подарок, боюсь, не смогу с гордостью долго носить его… — Ха-ха-ха! Я и не настаиваю на этом! И готов сам помочь тебе избавиться от него! С этими словами хохочущий мужчина, схватив друга за руку, увлёк его в ванну и, набрав в раковину воды, окунул в неё голову любовника, а затем намазал его густые волосы шампунем. Вампир не противился необходимой процедуре и охотно отдался в сильные и нежные руки любовника. Вымыв и сполоснув блестящий чёрный шёлк, Ван Хельсинг, выжав волосы, накинул на голову графа полотенце и с хохотом образовал из него тюрбан, как это делают женщины с длинными волосами, после их омовения. — М-м-м… Тебе идёт! Какая лапочка! — поддразнил вампира Ван Хельсинг, шаловливо поддев пальцем одну из его серёг, а затем, смеясь, прижался щекой к свежей и гладкой щеке своего подопечного. — Иди к дьяволу, Гэбриэл! — расхохотался в ответ граф, отталкивая любовника и сдёргивая тюрбан. — Я не собираюсь быть твоей игрушкой! — У тебя нет выбора! — хохотнул в ответ охотник, извлекая из шкафчика фен.— Следующий номер нашей программы! — смеясь и лукаво вкинув брови, торжественно возгласил он с радостным блеском в прекрасных глазах. — Что ж, придётся отдаться на твою волю — раз спасения нет… — вздохнув, улыбнулся вампир. — Но, кажется, сушка феном вредна для волос. Во всяком случае, мои невесты уверены в этом, предпочитая естественный способ и как можно реже прибегая к помощи этого грозного инструмента, — рассмеялся Влад. — О! Тогда отдадим предпочтение естественному способу. У тебя есть всё основания переживать за свою шикарную гриву, — расцвёл улыбкой Гэбриэл, с любовью окидывая взглядом шёлковый каскад роскошных волос любовника, не медля запустить в него руку, пропуская влажные пряди сквозь пальцы. — Да ладно. Я пошутил. Заводи инструмент, — смеясь, распорядился граф. — Ничего с ней не случится. — О‘кей. Как скажешь, — Ван Хельсинг включил агрегат и принялся обрабатывать им фантастические волосы улыбающегося любовника. Справившись с этим, Гэбриэл потащил его в спальню. Усадив графа на кровать, он взял в руку щётку, лежащую на туалетном столике, и расположился рядом. — А теперь расчешем наше богатство… — удовлетворённо промурлыкал охотник. Мужчина повернул любимого к себе спиной и с огромным удовольствием принялся за анонсированный процесс. — Гэбриэл, я вижу, мои волосы — твой фетиш, — улыбаясь, заметил граф, поворачивая к нему голову. — Не вертись, — раздалось в ответ. И только дождавшись выполнения распоряжения Гэбриэл с улыбкой ответил на замечание друга: — А разве может быть иначе?.. Эта роскошная завеса блестящего чёрного шёлка просто создана для этого! — Ладно. Не буду оспаривать сие утверждение. Я не против, — смеясь, согласился довольный комплиментом вампир. — И рад, что они так тебе нравятся. — Только бы попробовал ты быть против… — ненадолго прерывая своё занятие, сексуально-томно, многозначительно предостерёг друга Ван Хельсинг, склонившись над его ухом, а затем, окунув лицо в его мягкие, ароматные волосы, деликатнейшими касаниями заскользившие по его горящей коже в нежнейшей ласке, добавил, покрывая блестящие пряди поцелуями: — Иначе быть не может… И любовники, прижавшись друг к другу, на мгновение замерли в этот трогательный момент нежности, сполна наслаждаясь им. С трудом оторвавшись от любимого вампира, охотник вернулся к прерванному делу, аккуратно расчесав длинные волосы Владислава, а затем повернул послушного его воле, улыбающегося графа лицом к себе, дабы удостовериться в успешном завершении процесса. Придирчивый взгляд, которым мужчина окинул результат своих стараний, легко убедил его в полном успехе: тяжёлый шёлковый полог ниспадал чёрными волнами на мускулистые плечи вампира, почти скрывая соблазнительную грудь Влада, оттеняя фарфоровую бледность его кожи и служа великолепным обрамлением поразительно привлекательного, точёного лица, словно изваянного из слоновой кости. — Очарователен! — дал заключение Гэбриэл и, не дав ничего ответить Владу, обхватив его гладкие щёки и погрузив пальцы в только что приведённые в идеальный порядок мягкие волосы, прильнул к улыбающимся, чувственным карминным устам, увлекая друга в страстный и долгий поцелуй. Это пылкое лобзание, естественно, плавно перетекло в очередное сплетение тел красавцев, в страстное занятие любовью, наполнившее спальню их тяжёлым, учащённым дыханием, жаркими вздохами, сладостными стонами, похотливыми возгласами и чувственными ахами. Вновь феерически насладившись друг другом, красавцы в состоянии приятнейшей истомы вытянулись в постели, обнимаясь. — Думаю, тебе, вернее, нам пора подкрепиться, — сказал граф. — Да, я тоже так считаю, — согласился Ван Хельсинг, — хоть на балу столы и ломились от угощений, которым я не преминул уделить внимание, — с тобой я трачу больше энергии, чем на поле боя или в бытность работы на Ватикан, — улыбнулся мужчина. — Жалуешься? — лукаво вскинул соболиную бровь вампир. — Что толку в жалобах? Разве это мне поможет? — рассмеялся мужчина. — Точно, — хохотнул Влад. — К тому же мы с тобой и находимся на поле брани, только брани любовной, — наставительно изрёк вампир, игриво коснувшись кончиком изящного пальца кончика носа любовника, поднимаясь с кровати. Через некоторое время Дракула пригласил любовника в прилегающую к спальне уютную гостиную, где для него был сервирован стол с изысканными блюдами и десертом, которым охотник с удовольствием отдал должное. Пока Ван Хельсинг перекусывал, граф попивал своё вампирское вино, составив ему компанию. Подкрепляясь, мужчины весело беседовали. Влад, обладая отличным актёрским талантом, развлекал любовника тем, что мастерски пародировал их общих знакомых, — как мужчин, так женщин. В каждом он умел найти забавные стороны и, передразнивая их, заставлял Гэбриэла хохотать до упаду. Несколько раз он, жуя, чуть не поперхнулся от смеха, и Дракула бросил это опасное занятие во избежание более серьёзных последствий, хоть друг и просил его продолжать. К этому времени за плотно закрытыми тяжёлыми гардинами уже было позднее утро. Немного выпив, дабы завершить первую часть их свидания и легче заснуть, мужчины начали подготовку ко сну. В Летнем дворце, в отличие от Брана, Владислав спал в обычном гробу, который стоял в спальне. Точнее, в шикарном вампирском гробу, которым полагалось владеть королю вампиров. Как и остальные предметы обстановки, это была роскошнейшая вещь — чёрный лакированный, с вензелями, искусно инкрустированный золотом и драгоценными камнями, с крышкой на петлях, внутри обитый алым шёлком и чёрным бархатом, с атласной белой подушечкой для головы. Этот гроб, как и кровать, казалось, был в два раза больше обычного размера: гораздо шире и выше, чем полагалось быть последнему пристанищу, рассчитанному на одного. Влад отодвинул его от стены, открыл крышку и лёг. — Не хочешь присоединиться ко мне? — поинтересовался он, заметив, что Ван Хельсинг направляется к кровати. — С удовольствием, — согласился охотник. — А нам там вдвоём будет достаточно места? — Вполне. Иначе я бы не приглашал тебя. Такого тебе больше никто не предложит, — улыбнулся вампир, подвигаясь, чтобы дать Гэбриэлу больше места. — Вот это ты точно подметил, — Ван Хельсинг опустился в гроб, и Влад закрыл крышку. — Это обязательно? — Да, — в абсолютной темноте голос Дракулы звучал как-то по-иному. — Шторы — не самая надёжная вещь от солнца. Вампир приобнял друга за плечи, привлекая к себе. Гэбриэл удобно устроился, одну руку положив себе под голову, а другой обняв Влада за тонкую талию. — А я не задохнусь? — спросил Ван Хельсинг, прежде чем закрыть глаза. — Я, как ты знаешь, в отличие от тебя, не могу при надобности отключать дыхание и переходить на бездыханный режим поддержания жизнедеятельности. — Нет, — спокойно ответил Дракула. — Это же не субмарина — крышка не герметична. Остаётся вполне достаточная щель для циркуляции воздуха. Я бы ни за что не пригласил тебя сюда, если бы тут нечем было дышать. Но если почувствуешь себя некомфортно — я не стану тебя держать. Это успокоило Гэбриэла. Он начал засыпать. Почти беспрерывный секс после прошедшего бала с перерывом на поединок, мог утомить кого угодно, даже архангела. Но стоило ему погрузиться в дремоту, как рука вампира скользнула ему в пах, начав делать лёгкий массаж. — Что ты творишь? — прошипел Гэбриэл, пытаясь оттолкнуть его руку, но граф был настойчив. — Хочу тебя ещё раз, на сон грядущий, — произнёс вампир, сильнее прижимая его к себе. — Прямо здесь. — Нет! Я устал и должен отдохнуть. Я тебе не секс-машина. — Эта отговорка сойдёт для Анны, а у меня не принимается. Ты должен быть готов всегда, как только я захочу тебя! — демон вновь не смог устоять перед желанием подразнить архангела. Охотник вспыхнул. — Так, Влад, ты сейчас доиграешься, что я вообще вылезу из твоего чёртового ящика! — пригрозил заигравшемуся любовнику раздражённый мужчина. — О, Гэбриэл! Неужели я так и не смог привить тебе хороший вкус, и ты отказываешься от пикантнейшей вещи — секса с королём вампиров в его роскошном гробу? — с аффектированной досадой посетовал Дракула. — Почему именно сейчас, когда я чертовски устал и хочу просто не менее пикантно, — передразнивая вампира, охотник ехидно-иронично выделил последнее слово, — выспаться с ним в нём, а не трахаться? — вопросил Ван Хельсинг. — Кажется, мы достаточно потрахались сегодня, как никогда. И перевыполнили план. На потом никак нельзя отложить? — Нельзя. Я хочу тебя. Для меня это достаточно веский аргумент. И разве не для этого мы с тобой уединились? — Для этого. Но я не могу заниматься с тобой любовью двадцать четыре часа в сутки! Мне нужны хотя бы небольшие перерывы на сон и еду! — возразил уставший гость, порядком раздражённый настырностью и неотвязностью чрезмерно похотливого хозяина. — Ну последний раз! Сейчас твоя усталость улетучится, — пообещал Влад и, прежде чем Ван Хельсинг успел что-то сказать, он атаковал его страстными поцелуями. Руки вампира заскользили по телу знойного красавца, пылко его лаская, исследуя, будто в первый раз. Как и ожидалось, сопротивление было успешно подавлено, и Дракула, как и всегда, снова добился своего. Гэбриэл решил уступить: всё-таки секс в гробу действительно был весьма пикантным занятием, и ради того, чтобы не разочаровать любимого любвеобильного вампира, можно было мобилизовать оставшиеся силы и забыть об усталости, не откладывая этот приятный опыт на потом. — Ладно. Так и быть. Ты ведь привык любой ценой добиваться своего, а? — уже вполне благодушно заметил мужчина, охотно отвечая на поцелуи и ласки своего ненасытного любовника. — Именно, — раздался довольный голос графа. Красавцы помогли друг другу раздеться, к счастью, габариты гроба это позволяли. Влад смочил слюной пальцы и помассировал соски охотника. За это Гэбриэл наградил его горячими поцелуями в шею. Мужчины обвили тела друг друга сильными, мускулистыми руками, переплели длинные, красивые ноги, упиваясь своей страстью, сливаясь, лаская и покрывая поцелуями каждый сантиметр кожи своего прекрасного партнёра всякий раз по-новому, всякий раз, как впервые. Дракула закинул ногу Ван Хельсинга на своё точёное бедро и просунул свою между его ног. Их члены соприкоснулись. Гэбриэл всё понял без слов и начал интенсивный фроттаж о тело любовника. Владислав же, чуть спустившись, целовал его в грудь и, посасывая, ласкал соски языком. — Странно, с твоего тела запахи не стираются, — прошептал охотник, немного сбавляя темп. — Чем же я пахну? — полюбопытствовал вампир, отрываясь от своего занятия. — Расскажи мне, — попросил Влад, улыбнувшись, хоть друг этого и не видел. — Ты пахнешь кровью и алкоголем, жасмином и цветочными лубрикантами. Ну и, конечно, больше всего своим парфюмом. А ещё ты пахнешь терпким мужским семенем и… мной… — Это великолепно, — Дракула не дал Ван Хельсингу продолжать, глубоко проникнув языком ему в рот. Влад снова заставил любовника интенсивно двигаться своим возбуждённым членом о его скипетр любви. Свежие и одновременно опаляющие поцелуи вампира разжигали страсть. Охотник стонал от каждого прикосновения тела и губ Владислава. Вампир, вторя ему, обильно смочил слюной средний палец и засунул его в задний проход Гэбриэла, осторожно проникнув внутрь отверстия. Делая нежные движения, он принялся ласкать простату друга. Твёрдые члены любовников тёрлись друг о друга, источая тягучую смазку. Решив помочь процессу, Ван Хельсинг опустил руку вниз и слегка помассировал пах Влада, медленно переходя на свой. Дракула тут же кончил, бурно излившись на живот любовника. Вампир поцеловал Гэбриэла в плечо и проник в его анус ещё одним пальцем, интенсивно лаская заветный «орешек». Ван Хельсинг, захлёбываясь в стонах, впивался руками в руки Владислава, пока его член не стал выстреливать спермой и она белоснежными струями не потекла по шёлковой обивке гроба. — Похоже, нам придётся перебраться в кровать, — с улыбкой прошептал Дракула, запечатлев на плече тяжело дышащего охотника ещё один поцелуй. — Мы тут всё испачкали… — Похоже… ты предусмотрел… перебазирование… заранее, пригласив меня в свой саркофаг для любви, а вовсе не для сна, — уже без всякого раздражения прыснул Гэбриэл. Он вытер со своего живота сперму вампира и облизал их. — Именно. Ты догадлив! — хохотнул демон. Любовники подняли крышку и переместились на роскошное ложе. — Надеюсь, ты наконец удовлетворён и хоть тут согласишься дать мне немного поспать? — осведомился у ненасытного графа Ван Хельсинг, опустившись на кровать и забираясь под одеяло. — Да, любовь моя. Прости, что мой аппетит к тебе столь неутолим. Но ты сам виноват, что так невообразимо хорош и сексуален, — пленительно улыбаясь, заявил Владислав, ложась рядом. — Обними меня. Я хочу держать тебя в своих объятиях. — А это не опасно? — с ехидным подозрением осведомился охотник. — Не закончится как предыдущие объятия? — Абсолютно безопасно, — с улыбкой уверил друга вампир. — Я тоже устал и хочу спать. Погрузимся же в сладостное царство Морфея в объятиях друг друга, прелесть моя, — придвигаясь ближе к любовнику и привлекая его к себе, промолвил Владислав, нежно целуя его в ушко. — Ну, смотри, — игриво предупредил улыбающегося Дракулу Ван Хельсинг, ложась в его объятия и удобно в них располагаясь. Вампир нежно обнял своего уставшего загорелого красавца, прижав к себе, и потушил прикроватную лампу. И сон, наконец, смежил веки пребывающих в сладостной компании, изнурённых любовью прекрасных мужчины, так нуждающихся в отдыхе для последующих подвигов на любовном поле брани. Обняв друг друга, приятно уставшие любовники скоро крепко заснули. Во сне они видели друг друга.