Say, Pal

      Уилсон издал беззвучный крик, когда Максвелл, усмехаясь, склонился над ним, впиваясь своими когтеподобными пальцами сквозь поношенную ткань брюк. Демон не хотел терять время, судя по тому, как нетерпеливо он рвал ткань грязных штанин. Его ногти вонзились в кожу Уилсона, оставляя толстые полосы на его бедре. Они стремительно меняли цвет с белых на розовые, сочась красными бисеринками крови. Максвелл схватился за переднюю часть брюк и рванул еще раз, оставляя длинный разрыв по шву в паху. Уилсон хныкал, а садистская ухмылка Максвелла становилась лишь шире, подпитываемая ужасом ученого. Затем, одним сильным рывком, он стянул изорванные брюки к коленкам и стащил их с щиколоток за секунду. Разглядывая его голые бледные ноги, Максвелл вдруг провел пальцем по кровоточащему бедру, царапая ногтем поврежденную кожу. Он поднес палец к своим губам, аккуратно слизывая кровь с самого кончика в манере, больше подходящей его монструозным комарам.       Уилсон закатил глаза и застонал. Его бедро ныло почти также, как желудок, пустовавший со вчерашнего утра. Сквозь легкое головокружение, которое начало униматься, он увидел, что Максвелл сменил положение, сев на корточки. Он словно любовался своей работой. Его ноги располагались по обе стороны от бедер Уилсона. Демон поймал взгляд своей жертвы, глядя на Уилсона холодно и расчетливо. Ученый поборол подступающую тошноту, заставляя себя, не без трепета, встретить злонамеренный взгляд своего похитителя.       После нескольких секунд молчаливо-угрожающего осмотра, Максвелл запрокинул голову, разразившись холодным гортанным смехом. Уилсон съежился, извиваясь под долговязой фигурой. Неестественный звук, вырывавшийся изо рта демона, был более ужасным, чем все, с чем Уилсону приходилось сталкивался одинокими ночами в глуши. В нем ему слышались отчаянные крики бесчисленных жертв, обманутых и захваченных до него. Он слышал бесконечное множество чарующей лжи и обманутых ожиданий, и каждое из них сливалось в этот хохот, леденяще звучащий из широкой щели на лице демона.       Утерев несуществующую слезу, Максвелл наконец-то перестал смеяться и уставился на Уилсона. Его костюм-тройка был в идеальном порядке. Шелковистый черный материал свободно и естественно сидел на его аномально длинных конечностях, а красный мак был так же ярок, как и в первый день, когда ученый его увидел. Часть Уилсона не могла не восхищаться потусторонней грацией высокой фигуры.       Все еще улыбаясь, Максвелл начал склоняться ближе к лицу Уилсона. Настолько, что тот мог увидеть каждую черту, каждую морщинку, сминающую его безукоризненную кожу, морщинки от смеха, что прятались в уголках древних, всезнающих глаз, и, что особенно странно, - его зубы. Раньше, глядя издалека, Уилсон не замечал, но расположение зубов демона никак не походило на то, что он когда-либо видел у людей. Они стояли плотнее в каждом ряду и были куда мельче, чем Уилсон мог представить. По каким-то причинам, это нервировало особенно сильно. Это была система мелких черт, делавшая демона таким не похожим на человека и таким первобытно-диким. Он наклонялся все ближе, а Уилсон вдруг представил все эти крохотные зубки вблизи от своей кожи и вздрогнул. Ученого внутри Уилсона интересовало, является ли такое строение челюсти общей анатомической чертой среди демонов, или Максвелл уникален. На задворках сознания копошились крамольные мысли. Сгорая от стыда, Уилсон представлял, что эти зубы могли бы с ним сделать.       - Хотел бы я сказать, что нам обоим понравится, приятель, - неожиданно горячее дыхание скользнуло по уху, а голос Максвелла звучал опасно близко от его кожи. Он вздрогнул еще раз, стараясь подавить стон, рвущийся из его горла. - Но, боюсь, тогда бы я был лжецом.       Его губы коснулись кончика уха, едва он прошептал последнее слово, побуждая Уилсона снова зазмеиться под крепким телом демона. Прижимаясь к Максвеллу, Уилсон почувствовал вполне определенную выпуклость внизу сильного тела.       Максвелл сжал челюсти, и ухо пронзила острая сладкая боль. Укусил, разумеется, до крови. Уилсон ахнул и выгнулся навстречу неподвижному замершему над ним демону. Тот спускался вниз по шее, шепча незнакомые слова, а его губы едва задевали кожу. Но иногда он оставлял укус, вытягивая вздохи боли из ученого джентльмена, которые, обращаясь в крики, перетекали в стоны.       Приподнявшись на секунду, чтобы взглянуть в глаза своей жертве, Максвелл прижался к его губам, целуя крепко и неожиданно страстно. Уилсон не старался сдерживать стоны и инстинктивно ответил на поцелуй, стараясь сильнее вжаться в легкую ухмылку, гуляющую по губам демона.       Накатившее возбуждение ученый оправдывал неделями жизни в условиях дикой природы. В его жизни и до перемещения в чужой мир практически отсутствовали контакты с людьми, - по крайней мере, всякий раз он пытался их избежать, - но, скорее всего, дело было в том, что еженощный сон на голой земле перед тусклым костром и сражения каждый божий день за свою жизнь разбудили в нем первобытные инстинкты, и, как следствие, первобытные желания.       Безусловно, именно поэтому.       Уилсон попытался дотянуться до воротника Максвелла, нащупывая галстук и пуговицы, но его решительно оттолкнули. Их губы разъединились, и Максвелл позволил самодовольной улыбке расползтись по влажным губам. - Ты ведь не хочешь, чтобы я был лжецом, приятель?       Уилсон поднял на Максвелла раздраженный взгляд. Увидев это, Максвелл продолжил ухмыляться, но очень медленно потянулся, чтобы развязать свой галстук.       - Ладно. Полагаю, я могу быть человеком слова большую часть времени, как думаешь? - Максвелл аккуратно сложил галстук вдвое, прежде чем отложить его в сторону и скинуть пиджак.       Уилсон осторожно поднял руку к пуговице, но его шлепнули по ладони.       - Терпение, - прошептал он, - ключ к удовольствию. Так ведь люди говорят, да?       Уилсон прочистил горло.       - Что-то в этом роде, - ответил он.       Максвелл стрельнул глазами более грозно, чем собирался. Его зубастая улыбка пустила стаю мурашек по позвоночнику ученого.       - Надо же! Это первый связный набор слов, что ты адресовал мне за всю ночь. Обычно, ты куда болтливее, чем сейчас.       Чувствуя прилив дерзости, Уилсон открыл рот, чтобы решительно возразить, но его раскрытые губы оккупировал Максвелл, буквально налетев, чтобы запечатлеть еще один крепкий голодный поцелуй. Уилсон попытался устроиться поудобнее под ним, но был остановлен тихим рыком, вырывающимся из горла демона, который внезапно отстранился, разрывая поцелуй. Его пальцы скользнули к воротнику жилета ученого, рванув на себя так, что пуговицы брызнули во все стороны. Провозившись немного с белой нижней рубашкой, он разорвал ее, решительно устроив твердую ладонь на груди Уилсона, помогая тому улечься на лесной подстилке.       Максвелл вскочил на ноги и встал над Уилсоном, разглядывая его древними, жадными глазами. Он немного отошел в сторону, и Уилсону показалось, что он уходит. Странное чувство охватило его - он не был уверен в том, что хочет, чтобы демон покидал его. Острый укол паники заставил его попробовать подняться на ноги, но Максвелл остановил его одним единственным словом, заставив прирасти к месту.       - Останься, - приказал он так властно, что воздух на секунду заледенел.       Взгляд Уилсона замер на черной, сияющей в тусклом свете, ткани брюк, что обтягивали длинные ноги Максвелла. Его сердце рванулось из груди при виде демона, расстегивающего свой жилет и скидывающего рубашку с безукоризненно белым воротничком, складывая их в аккуратную стопку подальше от края болота. Его бледная голая грудь, что раньше казалась тощей, на самом деле была увита плотными мышцами. Торс Максвелла, широкоплечий, с тонкой талией, светился на фоне клубящихся позади него теней.       Он вновь широко усмехнулся, и Уилсон смог увидеть каждый тонкий блестящий зуб, сверкнувший в приглушенном свете. Углы улыбки поползли вверх, собирая морщинки у глаз. Уилсон сполна насладился видом стройных сильных ног, пока Максвелл расстегивал и снимал свои брюки. Каждый мускул словно был вылеплен непревзойденным мастером, с которым не смог бы потягаться ни один смертный человек. Уилсон завороженно следил, как под бледной кожей движутся мышцы, пока Максвелл дразняще медленно снимал белье, освобождая возбужденный член. Уилсон в изумлении уставился на внушительного размера, твердый и блестящий от предэякулята, орган.       Хищный оскал Максвелла сменился легкой ухмылкой, а Уилсон, проследив за его внимательным взглядом, наткнулся на собственный стояк.       - Я могу позаботиться об этом для тебя, приятель.       Максвелл одним прыжком добрался до него, со звучным хрустом наступая Уилсону на грудь. Ученый перевернулся на живот, выкашливая наполнившую рот сладкую, с металлическим привкусом, кровь. Задыхаясь, хрипяще хватая воздух, он изо всех сил пытался подняться на ноги. О чем он только думал?! Плотная волна похоти захлестнула его разум и инстинкт самосохранения. Он позволил загнать себя в угол и снова попался в ловушку Максвелла.       Демон накрыл собой Уилсона, захватывая его тело в свое полное распоряжение. Он издал тот самый, жуткий смех, и, царапая ногтями бока жертвы, разрывал кожу даже сквозь лохмотья, оставшиеся от рубашки. Все еще ухмыляясь, он стащил с Уилсона нижнее белье, полностью обнажая его. Затем, раздвинув края отверстия, Максвелл стал дразнить тугие мышцы, заставляя их сокращаться, а Уилсона - невольно стонать от смеси боли и возбуждения.       - Это только начало, приятель. - И, не теряя больше времени, Максвелл одним слитным, мощным толчком вогнал свой длинный твердый член в ученого.       Уилсон, напряженный и неподготовленный, взвыл от боли.