Алекс
В конференц-зале Бесстрашия, где, собственно, нас и будут судить, сидит столько народу, что становится смешно. Мы с Матом переглядываемся и, наверное, думаем об одном и том же: и тут нас вниманием не обошли. Кажется, что здесь собралась вся фракция, а самых нужных и важных нет — Дани на полигоне, проходит КМБ, Лекси, вообще, неизвестно где. Все это время я не устаю задаваться вопросом, думает ли она обо мне, ненавидит или скучает? Клянусь, если приговорят к расстрелу, последней моей просьбой будет увидеть ее, просто увидеть, хотя бы на экране монитора. Увидеть, что она жива, что с ней все хорошо. Сначала слушают дело Матиаса, выступают парни, которые напали на Дани, говорят, что они хотели напугать ее, пошутить. Конечно, они будут отпираться до последнего! Суд выслушивает показания Дани, записанные на видео, рассматривает ее повреждения. На самом деле Матиаса можно было не держать все это время под арестом, его дело не сказать, что очень сложное. В конце слушания появляется Эйми. Она немного запыхавшаяся, но войдя, подмигивает нам. — Простите, пожалуйста, я опоздала, — обращается она к судьям, — я привезла результаты экспертизы погибшего в той драке Бесстрашного. Все дело в том, что Бесстрашный Гир Ромес принимал допинговые препараты. И запивал их изрядными дозами алкоголя. Вот все результаты исследований: во время его лечения, сразу после драки и результаты вскрытия. Если вы подробно изучите их, то увидите, что причиной инсульта, и последовавшей за ним комы, стало вовсе не избиение, а серповидно-клеточная анемия. — Но ведь если бы драки не было, то возможно не было бы и инсульта? — задает вопрос самый старший из судей. — С учетом результатов анализов, которые предоставил наш научный центр, это был вопрос времени: СКА, прием запрещенных препаратов… Возможно, он, напав на девушку и спровоцировав драку, испытал сильный стресс, на фоне которого развилось субарахноидальное кровоизлияние. За этим последовала кома, и по истечении трех недель просто не выдержало сердце. — Но получается драка ускорила этот процесс? — Нельзя это опровергнуть, — качает головой Эйми. — Но также невозможно и утверждать. Спровоцировать инсульт могло что угодно в его положении, любая повышенная нагрузка. Кстати говоря, при обследовании Ромеса, следов побоев на нем обнаружено практически не было. Видно, он потерял сознание еще в самом начале драки и к нему больше не обращались. — Спасибо, мисс Хейджен, в свете новых улик рассмотрение дела откладывается на неопределенный срок. Теперь с вами, мистер Эванс. А что со мной? Со мной и так все понятно. Я вот уже в который раз за последние месяцы рассказываю свою историю: как бухал весь день, как проснулся в камере… Объясняю, что ничего не помню, но вижу по глазам судей, не верят они мне. — Почему мы должны верить вам, мистер Эванс? Вы заняли невероятно выгодную позицию, «ничего не помню, ничего не знаю», будто бы потеря памяти избавляет от ответственности. Если бы вы чистосердечно признались, что совершили, почему совершили, тогда мы могли бы найти смягчающие обстоятельства в вашем деле. Но вы продолжаете настаивать на своей мнимой амнезии. — Я его не убивал. Ясно вам? — от отчаяния повышаю голос. — У меня не было резона его убивать! Тем более своим ножом! — То есть вы признаете, что оружие ваше? — Я знаю, что на нем только мои отпечатки. Знаю, что меня обнаружили на камерах видеонаблюдения, знаю, что у меня нет алиби. И да, мы с этим типом вечно срались… — Мистер Эванс, соблюдайте порядок! — Мы были в состоянии конфликта, — закатываю глаза, порядка им тут мало! Сейчас еще и к расстрелу приговорят, у них не заржавеет. — Он часто оскорблял девушку, с которой я встречался, нарывался на драки. Делал всевозможные подляны моим друзьям. Чуть не зарезал неофитку. — И при каких же обстоятельствах он чуть не зарезал неофитку, мистер Эванс? — сощурив глаза, судья впивается в меня колким взглядом, а мне ничего не остается, как молчать. И это при том, что все Бесстрашные знают о посвящении, но делают вид, будто этого нет и не было. На то и расчет, вашу мать! — Вы сейчас наговариваете на неофита, к которым у вас был конфликт, причем доказанный конфликт, что подтверждено множеством жалоб с его стороны и со стороны его родителей. Вместо этого вы бы лучше подумали о себе, мистер Эванс. Чистосердечное признание избавит вас от расстрела, вы можете отделаться пребыванием на дальних рубежах, если назовете истинную причину убийства этого юноши. Если же нет, трибуналу ничего не остается как приговорить вас к высшей мере наказания, за циничное убийство Бесстрашного в военное время, тогда, когда на счету каждая жизнь! — Не знаю по какой причине я вдруг, ни с хуя, убил бы своего бывшего неофита, и уже все это говорил дознавателям, мне больше нечего добавить. Убивать я его не хотел. Убивал или нет — не помню. — Ясно, — скептически поджав губы, вымолвил главный судья. — Заслушаем остальных свидетелей. Один за другим Бесстрашные, приглашенные на суд, садятся напротив нас и рассказывают, всё что знают. Конечно, большинство парней поддерживают меня, выгораживают, как могут, но все-таки Билли позаботился о том, чтобы все, что может погубить меня, было подтверждено документально или письменно. Его свидетельские показания, записанные на видео, были достаточно весомым аргументом для суда. Он смачно описывал мои зверства, припомнил мне парнишку, прыгнувшего в пропасть, драки, пьянки, девок… Ясное дело, такой аморальный тип, как я, просто обязан после секса с бывшей подружкой пойти и замочить своего давнего врага! Неплохой образ у меня сложился! И я молчу. Мне нечего сказать, все против меня. Ну что ж, расстрел так расстрел, я просто представить не могу, что тут можно еще сказать или сделать. Наговаривать я на себя не буду, я не знаю, как и за что я убил этого придурка. — Вы не оставляете трибуналу выбора, мистер Эванс. Властью, данной мне фракций Бесстрашие, тремя ее основными лидерами, мы вынуждены приговорить вас… Боковым зрением я замечаю, как дергается отец и как решительно смотрит на меня Эшли. Чего это они задумали, черт возьми? Однако помощь приходит откуда не ждали. — Простите, пожалуйста, уважаемый суд! — Эйми, как в школе поднимает руку и встает со своего места. — Простите, что перебиваю, и понимаю, мне слова не давали, и я не заявлена как свидетель, но на то были свои причины. У меня есть дополнительные улики, которые могут немного пролить свет на обстоятельства этого дела. — Мисс Эйми Хейджен, если у вас были какие-то улики, то по такому серьезному делу вы должны были предоставить их до суда! — раздраженно вглядываясь в бумаги, цедит судья. — Еще раз, я прошу прощения, но некоторые обстоятельства открылись совсем недавно. В бумагах, которые вы видите перед собой, есть результаты анализов, взятых у мистера Эванса в то утро, когда его арестовали за убийство и бросили в камеру. По результатам явно видно, что в его крови содержатся следы мощнейшего психотропного средства неизвестной природы. По некоторым признакам можно сказать, что это средство вызывает частичную и необратимую потерю памяти определенного промежутка времени. — И какое это имеет значение? — Это подтверждает слова мистера Эванса, что он не помнит ночь, когда произошло убийство. Он не может помнить, что тогда произошло, поскольку память о том вечере у него была стерта. — И что это меняет? — удивленно поднимает брови судья. — Ну принял мистер Эванс запрещенный препарат, отшибло у него память, да он нас не обманывает, но как это доказывает, что он не совершал убийство? — Само по себе то, что мистер Эванс подвергся умышленному и недобровольному влиянию извне, говорит о том, что против него было совершено преступление с целью использовать его состояние для достижения неизвестных целей. — Мисс Хеджен, вы несете бред! Откуда у вас уверенность в том, что мистер Эванс не добровольно принял этот препарат? — Этот препарат неизвестен нашим медикам, сэр. И это лекарство не принадлежит к наркотическим средствам, никакого другого влияния на организм, кроме потери памяти, оно не оказывает. Было бы как минимум странно, что человек добровольно принимает подобный препарат! — Все равно это никак не приближает нас к уверенности в том, что мистер Эванс невиновен. Да, возможно, он и не помнит как убивал Аарона Громли; да, этот факт может быть смягчающим обстоятельством в этом случае, но оно никак не умаляет его вины. Новобранец Громли убит личным оружием мистера Эванса, на камерах видно, как мистер Эванс замахивается на жертву. Слишком много улик указывает на его виновность, и факт временной потери памяти — лишь нюанс в этом деле. У Эйми белеет кончик носа, и она сжимает губы. Бросает в сторону короткий взгляд и снова упрямо смотрит на судью. — Вас не смущает, господин судья, что в деле слишком много белых пятен. Мистер Эванс ссорится с девушкой и напивается в баре. При этом в его кровь попадает наркотик, который отшибает у него память. После этого, девушка с которой он поссорился, обнаруживает его в постели с другой девушкой. Знаете, можете обвинить меня в паранойе, но мне кажется, что все это неспроста! — Мисс Хеджен, вы тут нам демонстрируете какую-то любовную мелодраму, при этом забываете, что речь идет об убийстве человека! Материалы, предоставленные вами, мы рассмотрим, вложим в дело и, возможно, это скажется на окончательном приговоре. Но пока сядьте, пожалуйста, и не мешайте вести судебное заседание. Ну надо же… А я то думал, чего это у меня так память отшибло, и на тебе. Ну точно, Лин меня опоила чем-то, не стал бы я в своем уме в постель ее волочь, в каком бы состоянии я ни был. Несмотря на то, что это мало чем помогло, у меня будто бы с души камень свалился. — Эйми, спасибо тебе. Я теперь на всю жизнь твой должник, — я знаю, что она услышала меня, хоть я и сказал это тихо. Спина ее становится еще прямее, голову она не поворачивает, но ухмыляется одним уголком рта. — Мат, — наклоняясь к нему, говорю вполголоса, — если меня все-таки расстреляют, скажи Лекси, что я не хотел Лин тащить в постель. Прошу. — Иди на хуй, Алекс, никто тебя не расстреляет, — хмурится Матиас. — Ты ничего не помнишь, и это доказано. Максимум — отправят куда подальше. — На самом деле это еще не все материалы, которые я могу предоставить глубокоуважаемому суду, — громко чеканит Эйми. — Если вам есть что еще добавить, прошу, мисс Хейджен. Только помните, что если это насчет потери памяти, я прикажу охране выдворить вас из зала! Эйми смотрит на коммуникатор и усмехается. — Позвольте мне представить вам человека, который может пролить свет на это темное дело, — она поворачивается к двери, и в нее заходит… Громли! Громли! Сукин сын, живой, твою мать! Никогда, ни в каком наркотическом бреду, я бы не подумал, что мог когда-нибудь обрадоваться этому хуесосу, но сейчас я просто счастлив! Аарон, страшно худой, чрезвычайно бледный, когда идет — пошатывается, но он, сука, живой, совершенно и абсолютно живой! — Позвольте вам представить, Аарон Громли, проходил лечение в медкорпусе Бесстрашия, был в тяжелом состоянии два с половиной месяца после своего ранения. Так как он был очень серьезно ранен и долгое время балансировал на грани жизни и смерти, а также для обеспечения его безопасности, было принято решение сохранить в тайне то, что он выжил. — Еб твою мать! Ворон, ты знал? — выкрикивает отец, вскакивает, и мне на минуту кажется, что он сейчас выдернет Ворона с его места и сломает ему позвоночник. Сани продвигается к мужу, а Эшли вскакивает вместе с Эриком. — Давайте вы после выясните все отношения и убьете друг друга, а пока надо послушать, что скажет пострадавший, — шипит Эшли, и Эрик, крепко сжав челюсти и тяжело дыша, усаживается обратно. Аарон непривычно смущенный таким болезненным вниманием к своей персоне, оглядывается, встречается со мной глазами. Клянусь, был момент, когда я и правда подумал, что мог его убить, у меня вообще такое время было, со мной творилось хрен знает чего. Но теперь у меня не то что камень с души свалился, та могильная плита, которая давила на меня все это время и не давала дышать, испарилась и никогда я не испытывал такого сильного желания жить! Судья медленно втягивает воздух через нос и пристально смотрит на Громли. — Назовите свое имя. Кто вы и почему пришли сюда? — Меня зовут Аарон Громли. Я тот человек, в убийстве которого обвиняют Алекса Эванса. — Мистер Эванс покушался на вас? Аарон молчит несколько долгих секунд, после чего, мельком на меня взглянув, отвечает: — Я не знаю. Не помню. Но могу сказать точно, кто мне угрожал.***
В связи с новыми обстоятельствами, судебное заседание перенесли. Пока на две недели, потому что надо вызвать с полигона Линдси и Билли. Принято решение еще раз допросить их с пристрастием. А пока я пытаю Эйми в баре, куда мы отправились все вместе, чтобы отметить счастливое исцеление Громли. Сам Аарон после дачи показаний вернулся в медкорпус. Как говорит Эйми, он еще очень слаб, а мы, расположившись за столиком, расспрашиваем её, как же это все удалось им провернуть. — Как только пришла новость, что убит Громли и Кевин увидел чей нож из него торчит, первым делом он нашел меня и мы побежали к тебе в комнату, — торжествующе поглядывая на меня и лукаво улыбаясь, вещает Эйми. — Обнаружили тебя на кровати, в крови всего. Добудиться не смогли, что было очень странно. Кев сказал, что это тревожный симптом, и велел взять у тебя кровь на анализ. Он меня прямо с дежурства выдернул, а колбочки я всегда с собой ношу, вдруг чего. Ну вот, потом тебя арестовали, а Громли все это время у прозектора лежал. И представляешь, приходим мы его описывать и все такое, а у него палец дергается. У меня волосы аж на затылке стянуло, я ору: «кто смерть констатировал?» — оказалось никто. Какой-то молоденький практикант не нашел пульса сонной артерии, увидел много крови и решил, что парень умер. Бардак, короче! Ну мы его в реанимацию, на свой страх и риск, выживет-не выживет… Крови-то он много потерял, да и долгое время ему помощь оказана не была. Как потом оказалось, он не сразу сознание потерял, когда его ножом ударили, успел сделать себе инъекцию. — Вот везунчик, твою мать! И тут ему подфартило! — восхищенно тяну под усмешку Матиаса. — Это уж точно. И тут Кевин говорит мне: скажи, что он умер, чтоб все было не подкопаешься, пусть убийца думает, что у него все получилось. Прости, Алекс, что заставили тебя понервничать, но мы боялись, что он его и правда убьет, если узнает, и тогда тебе не отвертеться никак. Ну, a потом Аарон пошел на поправку, — тут Эйми как-то подозрительно краснеет. Интересненько! — И сказал, что Билли ему угрожал, говорил, что он умеет убивать людей, так что не подкопаешься. Кто его ударил, он не видел, потому что темно было, и сначала Аарона ударили по лицу так, что он упал. Тот человек, по его словам действительно выглядел как ты, и он подумал на тебя, однако он мне сказал потом, что твой хук он ни с чем бы не спутал никогда. — Я, конечно, знал, что Билли тот еще хуеблядский говнюк, но чтоб до такого дойти… — хмурясь, говорит Мат. — А чего ты удивляешься, — отвечает ему Рори, — он всегда таким был и Алекса ненавидел всеми фибрами. И на все пошел, чтобы его уничтожить. Мне вот будет очень интересно его послушать под сывороткой правды. — Ты думаешь Искренние согласятся? Они с очень большой неохотой дают ее для допросов! — скептически говорю я, потягивая сок. — Ах, черт, мне, оказывается, апельсиновый сок нравится! — Да уж, Алекс, поживешь вот так на трезвую голову, откроешь для себя много интересного, — хохочет Рори. Она сидит рядом с Матиасом и просто светится от счастья. Ох, бабы! — То есть, ты хочешь сказать, что это Кевин все придумал? И никому не сказал? — Почему, отцу сказал. Он как раз на реабилитации у нас был, вот и сказал. Ворон его поддержал, а мы стали Громли выхаживать. — Эйми, а это точно, что мальчишка, который после драки умер, допинг принимал? — озадаченно косится на неё Матиас. — Я, конечно, рад, что с меня сняли обвинение, но все-таки не выглядел он таким уж доходягой, каким ты его на суде представила. — Тут не подкопаешься, Итон, парень прочно сидел на стимуляторах, ему в любом случае не жить. Плюс анемия. Доходягой он и не был, и прожил бы не очень здоровую, но достаточно продолжительную жизнь, если бы не бухал и не принимал допинг. Тот, кто ему продавал или как-то ещё снабжал запрещенными препаратами, явно не предупредил его, насколько они опасны! — Как запрещенные? В каком смысле? — в голосе Матиаса явно слышится тревога. Мне тоже не по себе, я вспоминаю, как у Громли нашли допинг в крови, да и Линдси опоила меня чем-то. Где они берут эту дурь? Громли и Лин связаны с Билли, неужели это он распространяет такие препараты по фракции? — В том смысле, что у нас в реестре таких химических составов нет, значит, они приходят откуда-то извне: либо из Эрудиции, не до конца доработанные препараты, либо от недовольных. — Громли подтвердил свою связь с Билли! — вскрикиваю я. — И у Громли был парализатор. Точно! Это Билли! Теперь можно прижать этого ублюдочного уебана, надо только чтобы он не сбежал раньше времени. — Никуда не денется, он лидерскую инициацию сейчас проходит, прибудет сюда, как миленький, — бросает Матиас. Ему Билли давно уже поперек горла, никак не меньше чем мне. — Алекс, — сложив ручки на столе и пригибаясь ближе, обращается ко мне Эйми, опустив глазки, — скажи, а что будет Бесстрашному, который принял помощь недовольных, но потом, поняв, что его используют втемную, отказался? — Это ты про Громли, что ли? — насмешливо спрашиваю. — Ну… будет зависеть, насколько он все подробно расскажет. Если расскажет, признается и раскается — поедет на дальние рубежи, а если изворачиваться начнет, то и расстрелять могут за предательство. Ты мне вот что скажи, я подозреваю, что он, Аарон, хотел Алексис изнасиловать. Это правда? Эйми смотрит на меня, и в ее взгляде появляются отчаяние и грусть. Она вздыхает и отводит глаза. — Да. Хотел. И сожалеет об этом. — И ты, я правильно понимаю, не совсем к нему равнодушна? — Эйми молчит и ничего не отвечает, хотя все и так становится понятно. — Это не тот человек… — Алекс, про тебя тоже так говорят. Что ты не тот человек. Однако нашлась девушка, которая этому не поверила. Каждый может получить свой шанс на прощение. Эх, моя девушка, которая нашлась, как раз поверила, что я гандон, но не суть. — Просто Аарон, он… — Он сделал очень много ошибок в своей жизни. И многое понял. Он неплохой человек, Алекс, в нем есть хорошее, я вижу! — На самом деле я далек от того, чтобы вмешиваться в чужие дела, но Громли… Эйми, она такая… Открытая, мягкая, нежная, спокойная. Он растопчет ее, раздавит, использует и бросит. — Я знаю о чем ты думаешь, Алекс. Что он воспользуется моей наивностью и вышвырнет меня за ненадобностью. Возможно, так оно и будет. Мне это не в первой, ведь ты так же поступил со мной, и я пережила это как-то. Я хочу прожить свою жизнь и получить свой опыт, понимаешь? Несмотря ни на что. Даже если Аарон поступит со мной плохо, мне не привыкать. А ты вовсе не должен оберегать меня от всех ошибок, да это и не получится. — Эйми, я не думал, что так все… Я не хотел делать тебе больно, я думал… — Я знаю, Алекс, все знаю. Я сама поняла, что не нашла отклик в твоей душе и не стала навязываться. Все хорошо, я не держу на тебя зла совершенно. Но прошу тебя, не надо вмешиваться в мою жизнь. Мы с тобой друзья, я тебе помогаю, чем могу, и знаю, что ты всегда придешь на помощь мне, когда она мне понадобится. Думаю, этим и надо ограничиться. Слова Эйми повергли меня в жестокую и гнетущую тоску. Я бросал девиц и никогда не задумывался над тем, как они живут потом, полагая, что для них расставание так же естественно, как и для меня. Да, многие устраивали истерики, но я относил это скорее к особенностям характера, подорванному самолюбию и другим видам манипуляций, свойственным истеричным девицам. И только сейчас до меня доходит, сколько боли я мог причинить им всем, так глупо и бездарно играя с ними в любовь. Я никогда не задумывался и даже подумать не мог, что сам когда-нибудь окажусь тем человеком, который до боли хочет, но не может быть вместе с объектом своего вожделения. Не думал, что смогу влюбиться так, что все мысли только о ней, все действия только для нее и ради нее. И жизнь без нее кажется бессмысленной. Не думал, что бросая девушек, я причиняю им настоящую боль. Хотя… Скорее всего, если бы их чувства были ко мне искренними, я увидел бы, понял это. Ведь именно это я искал в них и никогда не находил. А когда нашел — сразу же потерял. Отказался, испугался того, куда это может меня завести. Но сейчас мне все равно. Мне обязательно нужно поговорить с Лекси, рассказать ей, что я не виноват, я не хотел ее бросать, ведь она, вероятно, именно это и подумала, когда обнаружила меня в постели с Линдси после нашей ссоры. Черт, а ведь точно, именно поэтому она так вот в одночасье сорвалась и уехала! — Я вижу, что ты многое понял, Эванс. Было время, когда я злилась на тебя. И даже гадости про тебя говорила, было дело. Но потом я увидела тебя с ней и поняла, что вот теперь-то ты все поймешь. И от обиды не осталось и следа. В любом случае, я желаю тебе только счастья. Она смотрит на меня тепло и без тени осуждения. Вдруг в голове всплывает мысль, что мне жизни не хватит, чтобы выпросить прощения у всех, кому я делал больно. — Ладно, теперь главное до суда дожить, реабилитироваться, — глубоко вздыхаю. — А потом уж разберемся. — Не гони лошадей, со временем все устаканится, вот увидишь, — Эйми легко пожимает мою руку и встает. — Всё, побегу, в медкорпусе еще дел выше крыши. Она убегает, а я только сейчас замечаю, что ни Рори, ни Мата за столом нет.