Les Arcanes. Ole Lukoie

      Была поздняя ночь. В квартире царила непроглядная темнота, все шторы были зашторены, свет выключен. Застоявшуюся тишину, которой пропитался спертый воздух квартиры, лениво разрезало мерное тиканье часов. Тик-так. Оставляя за собой тягучий медовый след. Тик-так. Этот звук становился отчетливо слышим, когда в голове не было мыслей, когда нечего и некого больше было слушать. Даже самого себя.       Исин сидел на полу, упираясь спиной в диван, и обнимал колени. Темнота обволакивала, словно кокон. Он чувствовал ее давление на своих плечах. Несколько слоев мрака вверх до самого потолка, мягкого как одеяло. Это дарило ощущение безопасности, так же как тиканье часов дарило ощущение спокойствия. В его голове наконец-то наступила тишина и он был ей несказанно рад. Еще бы немного, и он бы потерял рассудок. Сон перемешался с реальностью, правда с вымыслом. Он не знал, чему доверять. Чувства обманывали, воспоминания путали.       Он больше не мог спать. Хотел, но просто не мог. Чертова бессонница навалилась на него неожиданно вместе с воспоминаниями, переварить и справиться с которыми он был не в состоянии. От постоянного недосыпа потихоньку начинала ехать крыша. Исин становился рассеянным, несобранным, память подводила. Он потерялся во времени. Ему требовалось несколько часов на то, чтобы провалиться в короткий сон, и с каждым днем времени нужно было еще больше. Как справиться с этим не прикладываясь к бутылке, он не имел ни малейшего понятия, но дальше делать вид, что проблемы не существует, было уже нельзя.       Исин пытался понять, в чем причина. Почему сон стал превращаться в рутину. Как так вышло, что он испытывал нервное напряжение от одной мысли, что ему предстоит лечь в кровать и несколько часов уговаривать себя уснуть. Как и любой человек, он просто хотел найти корень зла. И он его нашел.       Ким Чондэ.       Тут не было других вариантов. Все сводилось к тому, что именно он виноват в том, что происходит. Только Исин никак не мог определить, дело ли в сложных отношениях между ними, или же Чондэ сделал что-то специально, чтобы испортить ситуацию окончательно. Может в отместку или еще почему. Какая разница. Ким Чондэ виноват. Во всем этом виноват только он. Если бы не он, все бы было хорошо, в рамках привычного для Исина понимания о нормальной жизни.       Чжан Исин был зол и обижен, и невозможность спать все только усугубляла. Каждый новый час бодрствования отправлялся в копилку ненависти. Исин накручивал себя. Заламывал пальцы, стискивал зубы, кусал подушку или запястья в попытках сдержать ярость, которая ядерной бомбой взорвалась в груди, уничтожая на своем пути все. Исин не мог просто отпустить и забыть. Ему было плохо, и он хотел найти в этом виноватых. Знал, что тоже виноват, но ненависть к себе не делала ситуацию лучше, лишь заводила в тупик. Зато ненависть к кому-то другому дарила надежду на то, что месть подарит облегчение. Что однажды Исин аккуратно возьмет с кровати подушку и прижмет ее к лицу Чондэ до тех пор, пока тот не перестанет дышать, а потом вернется к себе домой и наконец-то спокойно уснет.       Эта ужасающая картина крутилась в сознании Исина уже не один день, но не она пугала его больше всего, а причины ненависти. Ведь не из-за предательства он ненавидел Чондэ, не из-за лжи, и не из-за того, что она открылась, а из-за того, что было до этого. Правду говорят, нельзя ненавидеть людей, которые тебе безразличны. Эта та правда, которую Исин отказывался принять, но ему хотелось рыдать каждый раз, когда он пытался убедить себя в обратном. Это приносило слишком много боли, и не потому, что все закончилось так плохо, а потому что до этого было очень хорошо.       Исин откровенно соврал дважды. Когда сказал, что не любит и когда сказал, что не остановил бы Чондэ, когда тот собирался уйти. Потому что даже если бы ему дали второй шанс, вернули бы назад во времени, он бы пережил все еще раз. Каждую ночь, кроме последней. Для него это было самое замечательное время. Он по-настоящему чувствовал себя живым. Он был тогда собой больше, чем когда-либо. Искренне улыбался и злился. И так смотрел на Чондэ, будто никак не мог поверить в его существование. До сих пор не может.       Сейчас, когда чувства чуть улеглись, когда воспоминания встали на свои места, он чувствовал себя напряженным, натянутым как струна, готовая лопнуть в любой момент. Исин был на грани нервного срыва, и воспоминания о чужих глазах, черных как ночь, сияющей улыбке и теплых руках делали только хуже. От них было жутко больно.       Исин не мог себя простить за то, что готов отдать все, что угодно, лишь бы вернуть все к началу. К тому моменту, когда все еще не стало так сложно, и навсегда там остаться. В тех нескольких ночах, когда он мог себе позволить любить Чондэ, восхищаться им, и безоговорочно ему доверять. Хотелось бы поверить ему снова, очень хотелось бы, но…       Никак не удавалось договориться с разумом, который предлагал рациональное решение. Сердце считало совершенно иначе, а Исин был склонен доверять ему больше. Оно не подводило. Обычно…       Чжан Исин упорно гнул свою линию, убеждая себя, что без Чондэ его жизнь была бы значительно лучше, и решение разойтись разными дорогами было правильным, а не поспешным. Вот только кольцо на пальце говорило совсем о другом. Если бы Исин действительно хотел со всем покончить, он бы избавился от него, но он просто не мог этого сделать. Не мог заставить себя. Ведь это значило бы отказаться от чего-то очень важного. Не только от плохого, но и от всего хорошего, что с ним было.       Исин просто хотел вернуть те ночи, когда он чувствовал себя ребенком. Когда Чондэ мягко улыбался ему, говорил с напускным родительским тоном и смотрел пронзительно и очень нежно своими потрясающими черными глазами. Исин просто захлебывался, когда вспоминал это. И слезы, которые, казалось, за все эти долгие дни уже высохли, наворачивались снова. Ему бы выспаться. Нырнуть в сон, и не просыпаться день или два, пока все не уляжется. Пока не встанет на свои места. Он так хотел спать, черт возьми. До истерики, до потери сознания. Но не мог. Каждый раз, когда закрывал глаза, на него накатывала паника. Волнение сбивало ритм сердца. Он будто боялся снов. Того, что в них происходило. Как будто весь этот кошмар мог продолжиться, стоило ему закрыть глаза. Что если это так? Он не сможет жить дальше, если не справится с этим.       Поздняя ночь плавно перетекала в раннее утро. Шел пятый час. Исин, запрокинув голову на сиденье дивана, сквозь слезы и темноту вглядывался в циферблат настенных часов, вместе со стрелками отсчитывая уходящие минуты. Ночи становились все длиннее.       Иногда, случались такие ночи (в жизни Исина их было ровно три), когда казалось, что утро не наступит вовсе. Время будто застывало. За одно движение секундной стрелки можно было сбегать от одного конца города до другого, а потом вернуться обратно в свою постель.       Исин пытался бороться с этим разными способами. Он смотрел телевизор, читал книги, слушал музыку, но все было бесполезно. Не имело значения, лежал ли он в кровати, в попытке уснуть, или пытался занять чем-то ожидание – время по ночам будто останавливалось. Он бы мог спасти сотни и тысячи принцесс от драконов до восхода солнца, жаль лишь, что слишком для этого устал. Вернув себе воспоминания, он будто забыл, где именно находится тот рубильник, который отправляет его в мир снов. А может быть для этого попросту нужен был один из зонтов Оле-Лукойе, который с недавних пор Исина посещать перестал.       Глупость какая-то, думалось Исину. Все так или иначе упиралось в Чондэ. Он был камнем преткновения. Он был виноват во всем, даже в том, в чем по сути виноват не был. В разбитых чашках, сгоревших ужинах, скучной программе телепередач, опаздывающем автобусе и севшей батарее телефона. Во всем был виноват только он. Исин и сам понимал, как глупо это звучало, но его жизнь пошла наперекосяк, и кто-то просто должен быть виноват.       Стрелки неспешно отсчитывали шестой час ночи. Исин был готов сдаться и попытать счастье в кровати, вдруг выйдет вздремнуть хотя бы парочку часов. На случай же, если ничего не выйдет, в его холодильнике припасена банка колы, которой он завтра разбавит свой утренний кофе.       Постель встретила Исина неприветливым холодом. Парень посильнее закутался в теплое одеяло и тут же постарался максимально расслабиться, окончательно очищая свои мысли от разного мусора. Усталость, накопившаяся за долгие дни, пролитые слезы и несколько стаканов алкоголя, опрокинутые внутрь, сделали свое дело. Тьма, пропитавшая квартиру, сквозняком просачивалась в сознание, обволакивая его. Дыхание стало ровным, ноющее сердце наконец успокоилось. Исин стал проваливаться в сон рывками, словно проваливаясь в ямы на дороге, и когда на горизонте замаячил обрыв, с которого парень собирался сигануть прямо в бездну забвения, из коридора послышалась трель дверного звонка.       Она прозвучала раскатом грома, силой вытягивая Исина в реальность из цепких лап дремы. Парень раздраженно нахмурил брови, сильнее укутываясь в одеяло, но глаз так и не открыл. Он лишь прислушался к тишине квартиры, пытаясь понять, насколько звонок в дверь был реален, но не найдя подтверждений этому, попытался сконцентрироваться на возвращении на ту ухабистую дорогу, которая вела его в сон.       В дверь позвонили снова. В этот раз продолжительно и очень настойчиво надавив на дверной звонок. Исин раздраженно перевернулся на спину, распахнув глаза, и уставился в потолок. Желания открывать дверь в столь ранний час не было. Хотелось наоборот прикинуться мертвым, сделать вид, что никого нет дома или начать чистить свое ружье, припасенное именно на такой случай, чтобы в следующий раз, когда этому умнику придет в голову надавить на кнопку звонка, прострелить ему голову прямо через дверь.       Ночной, или же правильнее сказать утренний гость уходить не собирался, более того, он, кажется, был хорошо осведомлен о том, что дом не пустует, обитатель его находится в добром здравии и не имеет при себе огнестрельного оружия. Впрочем, как и любого другого. Обладая этой безусловно важной информацией, гость снова настойчиво позвонил в дверь, давая Исину понять, что просто так уходить не собирается.       Чжан Исин, раздраженно прошипев сквозь зубы, выпутался из одеяла, небрежно соскальзывая с кровати на пол, и пошлепал босыми ногами в прихожую, попутно бросая взгляд на настенные часы. Почти сорок минут шестого. У человека, который ходит в гости так рано по утрам, явно отсутствовал здравый смысл и инстинкт самосохранения, а раз так, то это мог быть либо маньяк с бензопилой или любым другим смертельным для человека оружием, либо Лухан, в очередной раз испытывающий жизненные трудности или проблемы с самоопределением.        «Только бы это был маньяк», — пронеслось в голове Исина, когда он пересекал гостиную, попутно включая торшер.       К тому моменту, как Исин добрался до двери, звонки стали обрушиваться постоянным шквалом. Неизвестный нетерпеливо давил на кнопку, не удосуживаясь даже дать хозяину дома самому принять решение о том, стоит ли открывать дверь непрошеному гостю в половине шестого утра.       Чжан Исин в нерешительности остановился в прихожей, поджимая холодные пальцы ног. Он слушал бесконечную трель звонка, но вопреки ожиданиям не испытывал раздражения. Он был растерян, не очень уверен, стоит ли ему открывать дверь тому, кто так сильно этого хочет. Возможно, именно это было бы сейчас правильным решением. Вернуться обратно к себе в комнату, плотно заперев за собой дверь, заткнуть уши наушниками и сделать вид, что ничего не происходит. От таких визитов абсолютно точно не стоило ждать ничего хорошего. Исин в одночасье вспомнил все прочитанные или услышанные страшилки, которые начинались подобным образом, и это напрочь отбило желание открывать дверь. Мурашки пробежали по спине. Исин сжал в кулак похолодевшие руки и сделал глубокий вдох. Ему ведь 24 года, а он боится каких-то россказней. Ничего сверхъестественного просто не существует. Хотя, после всего, что с ним произошло, он не может быть в этом уверен на сто процентов. Да нет, бред. Времени почти шесть утра. Все монстры давно разошлись по домам спать. И тот, кто звонит сейчас в дверь Исина, скорее фантастическая тварь, какая-то волшебная модификация свиньи, нежели монстр из детских кошмаров.       Молодой человек выдохнул, качнулся и порывисто ухватил ручку, полный решимости прекратить этот беспорядок сию же секунду, однако дверь не открыл. Вместо этого он приподнялся на носках и подался чуть вперед.       Трель дверного звонка неожиданно стихла. Исин зачем-то задержал дыхание и плотно прижался к двери, прежде чем посмотреть через глазок на человека, который секундой назад так отчаянно трезвонил в его дверь, однако на лестничной площадке было пусто. Там ровным счетом не было никого. Исин вглядывался долго, но не найдя никого взглядом, недоуменно отшатнулся, опускаясь на полную стопу.       Буквально в то же мгновение, в дверь снова начали звонить. Исин раздраженно поджал губы и тут же прижался к двери, снова заглядывая в глазок. На лестничной площадке по-прежнему никого не было, только в этот раз звонки в дверь не прекращались.       — Кто там? — немного неуверенно и осторожно, но при этом достаточно грозно осведомился Исин.       Звонки в дверь тут же прекратились, но ответа не последовало. Исин продолжал ждать, вглядываясь в коридор в надежде хоть краем глаза зацепить того, кто звонит, но либо это был призрак, как и Чжан страдающий бессонницей, либо тощий маньяк, прячущийся за соседским фикусом, либо хулиганистый ребенок не старше 7-8 лет, что в шесть утра пугало одинаково.       Чжан тяжело вздохнул. Меньше всего сейчас ему хотелось играть в дурацкие игры. Кто бы ни был по ту сторону двери, сейчас это не имело значения. Насколько бессовестным нужно быть, чтобы заявиться к человеку посреди недели в такую рань и ждать, что ему откроют дверь. Исину на работу уже через пару часов.       — Кто это? — повторил вопрос Исин, в надежде, что хоть в этот раз ему ответят.       — Доставка алкоголя, — с запозданием послышался усталый голос из-за двери.       Буквально в эту же секунду, будто в подтверждение слов, в узком обзоре Исина появилась рука, держащая бутылку предположительно виски.       Молодой человек тяжело вздохнул и отступил на шаг назад. Ему больше не было необходимости смотреть в глазок. Он узнавал голос. Пусть непривычно тихий и слабый, пусть неуверенный, но все равно слишком узнаваемый.       — Не маньяк, — еле слышно пробормотал Исин, глядя себе под ноги, а потом бросил быстрый взгляд в гостиную через плечо, будто пытаясь удостовериться. — И ружья нет…       — Чжан Исин, вы свой алкоголь забирать будете? — монотонно и отстраненно поинтересовался голос.       — Я не заказывал, — быстро выпалил в ответ Исин и затих, прислушиваясь к звукам.       — Ясное дело, что не заказывал, — на выдохе пробормотал молодой человек, — вот только без него все равно ничего не выйдет.       — А что должно выйти? — Чжан сглотнул и замер. Его рука все еще держала дверную ручку.       В воцарившейся тишине, казалось, можно было услышать, как бьются сердца обоих. Чирканье зажигалки эхом разнеслось по площадке.       — У нас здесь не курят, — тут же заявил Исин. Зачем он это сказал, правда, было непонятно. Что он хотел показать? Свое пренебрежение к разговору? Свою правильность? Или же это была попытка сделать этот разговор максимально бытовым и показать отсутствие страха? Исин не имел ни малейшего понятия, зачем он это сказал. Ведь в этом не было никакого смысла. Разве что в квартиру тянуть будет, да и черт с ним, об этом он сейчас думал меньше всего. Наверно такая глупость нужна была ему, чтобы показать свое превосходство. Закрепить в их разговоре с самого начала, что правила здесь устанавливает Исин.       — Вот как? — отстраненно проговорил юноша. — Прискорбно.       — Ты на вопрос не ответил, — Чжан почувствовал, как его пальцы напряженно вцепились в ручку двери и, кажется, это чувствовал не только он.       — Ты ведь не собираешься мне открывать, так? — решил сразу расставить все по своим местам гость.       — Так, — без колебаний заверил его Исин.       — Тогда точно ничего не выйдет, — тяжелый вздох, сорвавшийся с губ вместе с сигаретным дымом, можно было услышать даже в квартире.       — Чего не выйдет? Ты скажешь мне или нет? — Чжан раздраженно стал дергать ногой, отбивая пальцами глухой ритм по полу.       — Поговорить, — послышался еле слышный ответ. Было в этой короткой фразе что-то обреченное и наивно глупое.       — Поговорить? — обескураженно выдохнул Исин, словно не мог поверить в услышанное. — По-твоему, нам еще осталось о чем говорить?       — О, у нас еще много тем, требующих обсуждения, — молодой человек вдруг заговорил пренебрежительно, с сарказмом. Его слова прозвучали как отрезвляющая пощечина. Исин, успевший дать слабину, тут же напрягся как натянутая струна, раздраженно растянул губы в тонкую линию и передернул плечами.       — Бред какой-то. Мы уже все обсудили.       На какое-то время повисло молчание. Это была точка в их разговоре. Дальше продолжать смысла не было. Исин прекрасно понимал, что когда заканчиваешь отношения, нужно рубить с плеча. Ставить последнюю жирную точку в истории и больше к ней не возвращаться, однако сейчас по какой-то неведомой для него причине, вместо того, чтобы сказать «все, хватит» и уйти, он продолжал стоять, вслушиваясь в тишину.       Он никак не мог себе в этом признаться, до последнего отказывался принимать тот факт, что не такого конца он хотел. Он слишком недооценивал свои чувства к Чондэ, которые были способны заставить его прощать все, начинать с самого начала. Ему было приятно знать, что Чондэ хотя бы пытается. Это придавало Исину значимости, выделяло его среди других. И ему бы ничего не стоило открыть эту чертову дверь и просто поговорить, нормально, сидя друг напротив друга, спокойно расставить все по своим местам и решить, что делать дальше, а не как тогда все на бегу, в порыве чувств, скомкано и импульсивно. Ничего не стоило, но делать этого было нельзя.       Речь ведь шла о Ким Чондэ. Разумом Чжан Исин понимал, что если признает поражение, если простит, если даст хоть на секунду понять, что ему, возможно, нужнее – он проиграет не только бой, но и войну в целом. Закрыть на случившееся глаза сейчас значило, что он до конца жизни позволит Чондэ вытирать об себя ноги, а тот будет этим пользоваться. Точно будет. Ничем хорошим это не закончится. Эта фраза была выжжена в сознании Исина. Она ныла, она болела, она не давала ни на секунду забыть, она напоминала о том, почему он все еще не открыл дверь своей квартиры. Но ее не хватало, чтобы он поставил точку и ушел спать.       — Ты можешь меня просто выслушать? — после долгой паузы спокойно поинтересовался Чондэ. Он кожей ощущал терзания Исина, и это заставляло его выдерживать мхатовские паузы, ведь их разговор сейчас как послеобеденная прогулка по минному полю.       — Я уже выслушал. Ты сказал достаточно, — короткие фразы Чжана звучали как пулеметные очереди. Он из последних сил оборонял свои позиции.       Чондэ затянулся. Он перебирал в голове разные комбинации фраз, пытаясь найти хоть что-то подходящее, но таких фраз просто не было. Он чувствовал, как его загоняют в ловушку. Нет, это уже не шахматная партия, бессмысленно пытаться просчитать ходы соперника, вероятности. Здесь 50/50. Либо да, либо нет. И не имело значения, насколько далеко вперед заглядывал Чондэ, их с Исином разговоры никогда не шли по плану.       Ким Чондэ стряхнул пепел. Он ведь давно понял. Задолго до того, как принял решение прийти. В их разговоре и в их отношениях не будет никакого смысла, если Чондэ продолжит вести игру. Будет продумывать свои ходы и предвидеть ходы соперника. Это ведь не игра. Их отношения не игра. Исин не единожды говорил об этом прямо или косвенно. В игре есть роли, но напрочь отсутствует «я». Это система, это алгоритм, это все, что угодно, только не правда и не искренность. Ведь именно эти два фактора делают игру чем-то серьезным, чем-то личным, чем-то…       И если Чондэ действительно хочет, если он готов, если ради этого он даже пришел, сделал шаг, то он должен говорить правду и быть искренним. По отношению к себе и Исину. А каков будет результат, ну, это покажет время.       — Тогда я сказал не все. Сказал не то. Я не был готов к разговору, — сбивчиво забормотал он севшим голосом, вырываясь из паутины собственных мыслей, а потом вдруг закашлялся.       — А сейчас подготовился? — пренебрежительно хмыкнул Исин, успевший уже решить, что заканчивать все миром не собирается. — Ну разумеется ты подготовился. Ты же купил алкоголь. Наверняка речь написал. А световое шоу в конце будет или денег не хватило?       — У меня все еще осталось к тебе одно незаконченное дело…       — И какое же? — с сомнением поинтересовался Исин. Не то чтобы ему было действительно интересно, просто человеческое любопытство не терпит, чтобы ему сказали о существовании тайны, но ее при этом не раскрыли.       — Открой, тогда и скажу, — хитро усмехнулся Чондэ, почувствовав, что выбрал правильное направление.       Исин ненадолго замолчал, чтобы прикинуть варианты. Он оценил уровень собственного любопытства, чтобы понять, готов ли он пойти на риск ради этого, а еще в общих чертах прикинуть, что же от него может хотеть Чондэ. Зная его, трудно было сказать, всерьез он говорит или же использует это как предлог, наживку, которую Исин может заглотить. Вероятности обоих исходов были практически равны.       — Нет уж, сначала скажи, а я уж решу, открывать мне или нет. Это наверняка очередная уловка или какая-нибудь глупость.       — Просто открой чертову дверь! — неожиданно сорвался на крик Чондэ и с силой ударил по двери.       Исин вздрогнул. Неосознанно. От неожиданности. Сердце чуть ускорило свой бег.       Нет, он не испугался ни удара, ни неожиданной агрессии. Не прикинул в голове на всякий случай, насколько силен Чондэ. Просто немного обрадовался, что между ними есть дверь, есть стена, есть что-то, что гарантирует Исину безопасность вне зависимости от исхода разговора и сказанных слов.       — Сейчас это единственное, что спасает меня от тебя, так что нет, я не открою ее, — дрогнувшим голосом проговорил Исин, отпуская ручку, и зачем-то упер обе руки в дверь, словно на всякий случай, словно считал, что замка может быть недостаточно. — Хватит с меня этого дерьма. Хватит с меня тебя. Если это не вопрос жизни и смерти, а какое-нибудь очередное твое загадочное нытье, суть которого в том, что ты весь такой трагичный, бедный и несчастный, тебе не хватает внимания и все, в том числе я, должны тебя любить и все тебе прощать, то я не собираюсь открывать дверь. Скройся в тумане, как я раньше тебя просил.       — Это вопрос жизни и смерти, — холодно оборвал его Чондэ.       — Чьей? — с сарказмом выдавил Чжан, даже не подумав о том, чтобы серьезно отнестись к услышанному. — Хомячка внучки бабы Дуси?       — В первую очередь твоей, — спокойно и немного небрежно произнес Ким, — а во вторую, возможно, и моей, и еще массы людей, в зависимости от того, как далеко я решу зайти.       Исин на мгновение замер, переваривая информацию. Он сам не понял, как его рука быстрым привычным движением провернула замок и дернула за ручку, распахивая дверь.       — Что??? — обескураженно выпалил Исин, вываливаясь в коридор вслед за дверью.       Это было глупо, но осознание пришло значительно позже. Просто в тот момент ему было жизненно необходимо посмотреть Чондэ в глаза, чтобы понять, правду он говорит или опять врет. По голосу, по интонации, это звучало как откровенная ложь, но было во фразе что-то пугающее, что заставляло поверить в правдивость.       Исин хмурил брови и настороженно глядел в черные глаза Чондэ, привалившегося к стене, желая сформулировать какой-то конкретный уточняющий вопрос, чтобы прояснить ситуацию, но на ум ничего не шло.       На губах Чондэ мелькнула тень слабой улыбки. Он смотрел на Исина и чувствовал, как его грудь наполняется трепетным покалывающим теплом. Он не знал, как описать это чувство. Как объяснить, почему дышать стало труднее. Это была… радость? Наверно, это была именно она. Потому что сейчас он был рад видеть Исина, и осознание того, как сильно Чондэ скучал по нему, взорвалось в голове неожиданно, будто тысяча фейерверков. Ему этого так не хватало. Такой, казалось бы, малости, как просто возможность смотреть друг другу глаз в глаза, но… как же этого не хватало.       Он чуть приоткрыл рот, чтобы незаметно сделать прерывистый глубокий вдох, и нервно пробежал пальцами по золотому украшению в виде маленьких листьев на воротнике любимой черной рубашки Минсока.       — Если ты хочешь узнать у меня, хочу ли я тебя убить, — Чондэ постарался говорить своим обычным сдержанным и немного пренебрежительным тоном, — то нет. И если это действительно тот вопрос, который ты мне хотел задать, то не думаешь ли ты, что открывать для этого дверь было самым глупым из твоих возможных поступков в данной ситуации?       Исин прищурил глаза. Кажется, тревога была ложной.       — Я могу закрыть ее обратно.       — Поздно, — хмыкнул Чондэ и, бесцеремонно толкнув дверь, проскользнул в квартиру мимо Исина, который отъехал в сторону вслед за дверью.       — Эй, какого… — растерянно вскрикнул Чжан, глядя, как незваный гость по-хозяйски скидывает обувь и проходит в гостиную, — я не разрешал тебе заходить!       — Ты открыл дверь…       Чондэ развернулся на ходу и остановился, чтобы демонстративно развести руками.       — И?.. — вопросительно вскинул бровь Исин. — Это не было приглашением.       — Для меня было, — бросил Чондэ и отвернулся. — Раньше надо было думать. Я ведь не какой-то вампир, которого надо еще и пригласить, чтобы он мог войти в дом.       — Как жаль, а то у меня тут осиновый кол без дела простаивает… — еле слышно пробормотал Исин, захлопывая входную дверь, и по привычке провернул замок.       Чондэ какое-то время постоял в гостиной, неуверенно переступая с ноги на ногу, а потом, не дожидаясь дальнейших распоряжений хозяина квартиры, скрылся в кухне. Для человека, который был здесь впервые, ему слишком быстро удалось нащупать в темноте выключатель. Кухню тут же залил искусственный желтый свет. Чондэ было приятно знать, что со времени его последнего визита, кардинальных изменений в интерьере так и не произошло. Здесь, да и в квартире в целом, по-прежнему было уютно.       Не обременяя себя приличиями, молодой человек на ходу поставил на стол принесенную им бутылку и полез в настенный шкафчик в поисках сладкого. Он знал, что у Исина всегда припрятано что-то вкусное на случай внезапных чаепитий.       — Так что там был за вопрос жизни и смерти?       Исин появился на кухне неслышно, поймав Чондэ буквально на месте преступления. Однако все равно было поздно. Ким уже успел сунуть себе в рот украденное из пакета овсяное печенье.       — Ммм? — только и смог издать молодой человек с набитым ртом, как ни в чем не бывало закрывая дверцу настенного шкафчика.       — Ты ведь об этом пришел поговорить, разве нет? — Исин скрестил на груди руки, привалившись к дверному косяку.       — Ах да, это…       Чондэ перехватил в руку оставшуюся половину печенья и уже было открыл рот, чтобы продолжить, но не смог произнести ни слова. Он будто онемел. Он знал, что сказать, и знал как. Готовая фраза комом застряла в горле. Он просто не мог это произнести вслух. Понимал, что об этом стоит сказать. Понимал, что Исину стоит это знать, но все равно не мог.       Да и как бы прозвучала это фраза? «А, ну, знаешь, Минсок тут собирается отправить тебя в мир иной на твой 25 день рождения». Исин явно не это хотел услышать. Да и нельзя такие новости сообщать с бухты-барахты. Свалиться на голову и объявить о скорой смерти.        «Я тут пришел, чтобы поговорить и все прояснить, потому что ты скоро коней двинешь и другого шанса уже не будет».       Чондэ нервно поджал губы. С этого точно разговор начинать не стоило.       — Ну, — протянул парень нерешительно, — я соврал.       — Убирайся, — почти моментально бросил Исин в ответ.       — Что? — опешил Чондэ.       — Вон, — в холодном тоне послышались угрожающие дрожащие ноты. Нить терпения норовила вот-вот лопнуть.       — Пого…       — Я сказал, вон! — Исин сорвался на крик неожиданно и, будто желая припугнуть, сделал рывок вперед.       — Стой, — вскрикнул Чондэ, примирительно вскидывая вверх руки. — Ладно, про жизнь и смерть я, может быть, загнул…       Исин хмыкнул, закатывая глаза. «Загнул», пожалуй, не то слово, которое стоит применять в данной ситуации. «Соврал» – вот подходящее. Чондэ врал слишком часто, а вот признавать свою ложь, даже если его на ней поймали, почему-то отказывался. Из принципа ли, или же дело было в том, что у него было иное виденье ситуации – кто сейчас разберет.       — Но дело к тебе у меня все равно есть, — попытался реабилитироваться в глазах общественности Ким, как бы случайно переключая внимание на что-то другое.       — Да? — с насмешкой выдавил Исин. — И какое же, позволь узнать? Помочь тебе найти выход из этой квартиры?       — Нет, я здесь хорошо ориентируюсь, — махнул рукой Чондэ и откусил кусочек печенья. — Как-никак я был здесь частым гостем, правда… больше в твое отсутствие.       — Что? — обескураженно выдавил Чжан, потрясенный такой новостью. — Ты… что? В смысле… ты что, извращенец какой, что ли?       — Ну, не без этого, конечно, — молодой человек очень игриво изобразил смущение на своем лице и потупил взгляд, — но не об этом сейчас…       — А о чем?       Чондэ выдохнул. Ему никогда не давались серьезные разговоры. Иногда он просто не знал, как подступиться к сути, оттого порой начинал очень издалека. Чтобы как-то сгладить возникшую в диалоге паузу, он принялся активно дожевывать печенье.       — Помнишь, когда мы первый раз встретились…       Он оборвал фразу на полуслове и вновь замолчал. Ему стоило мысленно накидать себе хотя бы план собственной речи, чтобы знать, о чем говорить, но, к сожалению, дальше этого места он ничего не придумал, а на ходу мысли приходить не собирались.       Молчание затягивалось. Для их разговора это было губительным. Такие паузы давали Исину время обдумать свои мысли, что могло изменить не только динамику беседы, но и в корне изменить ее ход. Этого допускать было нельзя, поэтому паузы необходимо было заполнять, вот только чем? В голове Чондэ была лишь пустота, оттого попытки заполнить пробел между ключевыми фразами превращался в бессмысленное бормотание и один сплошной поток ненужной воды.       — То есть не первый раз, — исправился Чондэ, пытаясь выиграть себе еще немного времени. — Когда ты думал, что это первый раз, но на самом деле это был не первый, просто тебе казалось, что это первый, потому что ты забыл о прошлых. Хотя нет, это был второй раз, когда мы встретились после того, как ты все забыл…       — Ближе к телу, Чондэ, — Исин почувствовал, что они медленно начинают двигаться в противоположном от сути направлении.       — К твоему? — встрепенулся юноша, ухватываясь за эту фразу как за спасательный круг. — Ты плохо слышишь? Ладно, я подойду поближе, скажи, когда стоп.       Он только и успел занести ногу в воздухе, чтобы сделать шаг, как Исин пресек его попытки коротким:       — Стоп.       — Но я же даже с места не сдвинулся! — принялся возмущаться Чондэ, так и замерев в неудобной позе, в которой застал его окрик Чжана.       — И слава богу! Там и оставайся! — инстинктивно вскинул руки Исин, после чего тяжело вздохнул и отступил назад еще на шаг, чтобы привалиться спиной к стене. — Так что там о нашей первой встрече, которая на самом деле не первая, а вторая наша встреча после того, как я все забыл.       — Ах да! Об этом, — Чондэ вновь погрустнел и опустил взгляд, принимаясь бормотать бессмысленные фразы. — Так вот. Ты помнишь?.. Ты же помнишь? Память к тебе вернулась, да? Ты ориентируешься в воспоминаниях?       — Что я должен помнить?! — не выдержал молодой человек. Если ему и дальше придется вытягивать из Чондэ то, что тот хочет сказать, то он отказывается в этом участвовать. Как будто это ему больше надо. Он вообще-то собирался спать.       — Я сказал тебе, что у меня есть план, — Ким поднял глаза, чтобы посмотреть на Исина.       — Да, ты говорил, что у тебя всегда есть план, но это было не в первую нашу встречу, — пробормотал тот еле слышно, потирая ноющие глаза.       — Нет же, рабочий план, который я должен выполнять, — поправил его Чондэ. — Ну типа, я должен был показать тебе семь снов…       — Помню, и? — холодно оборвал его Исин.       — В общем, я тогда соврал. Этого не было в рабочем плане…       — Отлично, — вздохнул парень, уже не находя в себе сил на какие-либо маломальские эмоции или реакции. — И что? Какая сейчас-то разница? Было или нет – плевать. Или твоя ложь настолько тебя тяготила, что ты решил…       — Я соврал тебе про рабочий план, только дело вовсе не в этом, — мотнул головой Чондэ и отвернулся, почти упираясь в обеденный стол. — С планом или без, снов должно быть семь. Это правило. Традиция. Я не знаю, что это, но каждому человеку полагается семь снов.       — И? — непонимающе протянул Исин. — Ты показал мне все семь.       Чондэ на какое-то время замолчал, осторожно касаясь подушечками пальцев гладкой прохладной поверхности стола. Его глаза не мигая глядели на полоску света от лампы на столе. Он не задумался, просто словно впал в какое-то оцепенение. В голове не было не единой мысли. Чондэ завис, и это было приятное чувство. Хотелось оставаться так как можно дольше, вот только Исину это очень не нравилось.       — Вообще-то нет, — Чондэ резко развернулся к Чжану, вырываясь из своего оцепенения, вот только взгляд так и остался застывшим, мертвым. — В первую ночь мой зонт не открылся, так что технически я показал тебе только шесть снов. Я все еще должен показать тебе еще один, но…       Он долго смотрел в глаза Исину, прежде чем смог заставить себя произнести это вслух.       — Я больше не Оле-Лукойе…       Чжан Исин недоуменно вскинул бровь. Он не знал, как ему на это реагировать. Это не шокировало его, не стало для него новостью, просто что можно было на это ответить? Как отреагировать? Короткого «ладно» будет достаточно или нужно еще пустить скупую мужскую слезу?       — Тогда ты мне ничего не должен, — передернул плечами он, надеясь, что такой ответ будет в самый раз, однако ошибся.       Чондэ недовольно поджал губы и принялся активно мотать головой.       — Ты не понимаешь. Правила есть правила, Исин. Ты ничего не можешь с этим поделать. Я должен…       — Что значит должен? — вкрадчиво переспросил Исин, теряя хладнокровие. — Ты больше не Оле-Лукойе. Ты…       Он замолчал, отводя взгляд и коротко выдохнул, стараясь сдержать эмоции. Это какой-то бред. У него даже слов подходящих не было, чтобы описать происходящее. Он, конечно, так до конца и не понял весь открывшийся ему мир и его тонкости, однако это уже ни в какие ворота. Это звучит глупо и притянуто за уши, как будто Чондэ не смог придумать что-то лучше, что-то разумнее и логичнее.       — Это уже вне твоей компетенции, разве нет? Ты больше не Оле-Лукойе, и раз так, ты просто не можешь это сделать. Так какой в этом смысл?       Исин предпринял отчаянную попытку разобраться в происходящем и расставить все по своим местам. Все равно не сходилось.       — Никакого… — тихо произнес Чондэ.       — А знаешь… — Исин горько усмехнулся, чувствуя, насколько он близок к нервному срыву со всем этим, — это ведь так удобно. В смысле… С того момента прошло уже много времени, и у тебя была масса возможностей сказать мне об этом, но ты сказал об этом только сейчас. Не тогда в кафе, не раньше… а именно сейчас. Просто придумал какой-то сомнительный повод, чтобы явиться сюда и…       — Исин…       — Что Исин? — вскрикнул парень, окончательно теряя связь с реальностью. — Боже… это бред какой-то. Это настолько же тупость, насколько звучит? Приведи хоть один разумный аргумент в свою защиту! Объясни мне, почему я должен в это поверить? Почему ты решил сказать мне об этом сейчас? Почему не раньше, не в кафе, а именно сейчас?       — Не знаю, — отстраненно пожал плечами Чондэ. — Может быть потому, что я не мог просто взять и появиться перед тобой после случившегося. Может быть потому, что Минсок был категорически против, чтобы я снова докучал тебе своим существованием. Может быть потому, что тогда в кафе я был растерян и думал о чем угодно, но только не об этом. Может быть потому, что мне нужен был веский повод, чтобы прийти к тебе и заставить поговорить. А может быть дело в том, что из-за этого ты плохо спишь… или же все сразу. Я не знаю. Уже ничего не знаю.       Чондэ болезненно зажмурился и прикрыл лицо рукой. Еще пару часов назад ему все это казалось таким легким, так почему сейчас все снова выглядит таким запутанным, и он понятия не имел, что с этим делать?       — Это тупик, — Исин озвучил их общие мысли. — Я не думаю, что из этого что-то может выйти, Чондэ. Мы каждый раз упираемся в стену. Если у тебя есть идеи, что нам делать дальше, будь добр, поделись, потому что у меня идей нет. Я уже сказал, и мне казалось, что я выразился ясно. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. И не имеет значения, что ты там опять придумаешь, я не собираюсь участвовать в этом фарсе.       — Что? — Чондэ немного удивленно и растерянно посмотрел на Исина. У него возникло чувство дежавю.       — Какая из фраз была тебе непонятна?       — Нет, — мотнул головой парень, — ты выразился предельно ясно, просто…       — Просто что? — не выдержал Исин. — Что там у тебя «просто»?       Чондэ растерялся. Настолько, что принялся метаться из стороны в сторону, стараясь что-нибудь придумать. Что-нибудь, что может спасти ситуацию. Их разговор как-то сразу не задался. Все с самого начала пошло не так, как Чондэ ожидал. С Исином в последнее время все вечно шло не так. Все попытки наладить контакт шли прахом, и это очень нервировало. Как и то, что Исин начинал слишком часто повышать голос и срываться на крик. Атмосфера накалялась. Еще чуть-чуть и нервы Чондэ были готовы сдать. Отходняк все только усугублял.       — Мы просто не с того начали, — пробормотал он, кидаясь к столу, чтобы отодвинуть стул. — Я все исправлю. Сядь. Нам нужно начать с начала.       — Что ты исправишь? — развел руками Исин. — С какого начал ты хочешь начать? Может быть тебе просто пора остановиться и оставить меня в покое?       — Просто сядь на гребаный стул! — не своим голосом закричал Чондэ. — Быстро!       Исин вздрогнул. Отчего-то это действительно было страшно. Наверно Исин все еще не мог разделить для себя Чондэ, который обладал силой, и Чондэ, который был ее лишен. Это были два разных человека. Оле-Лукойе был спокойным, пренебрежительным и уверенным в себе. В нем чувствовалась сила и мудрость. Ким Чондэ же был… лишь жалкой пародией. Как двойники Элвиса. Он больше вызывал жалость и снисходительную усмешку, нежели признание и доверие. И Исин не боялся его. Ровно до этого момента.       — Ладно, — тихо произнес он и неспешно двинулся к стулу, покорно усаживаясь на приготовленное для него место, — что дальше?       — А дальше ты заткнешься и выслушаешь меня, — уже спокойно произнес Чондэ и, одернув свои классические штаны, легко запрыгнул на стол рядом с Исином.       — Не сиди жопой там, где я готовлю, — попытался вставить свои пять копеек Чжан.       — Я сказал заткнешься, — угрожающе прошипел молодой человек, бросая испепеляющий взгляд черных глаз сверху вниз.       — Ладно, замолкаю, — мотнул головой Исин, — можешь начинать вещать.       Чондэ сложил сцепленные в замок пальцами руки на ноги и устало выдохнул, устремляя свой взгляд перед собой. Он начинал понимать, что Минсок был прав. Не стоило так рьяно рваться в бой. У Чондэ начинала болеть голова, мысли путались. Сложно было сконцентрироваться. Его начинало ломать. Не только физически, но и морально. Неуютно было в этом теле, в этой квартире, в этом городе. В кожаной куртке было жарко, а под выжидающим взглядом Исина, который подгонял быстрее перейти к сути вопроса, становилось совсем невыносимо. Хотелось рухнуть лицом в пол и умереть, однако такой роскоши Чондэ себе позволить не мог.       Может и правда не стоило идти сегодня к Исину. Хотя с другой стороны, если не сегодня, то когда? Стоило Чондэ отложить это на следующий день и весь запал, добавляющий ему решительности, испарился бы. Нашлись бы сотни оправданий своему нежеланию делать ответственный шаг.       Им двоим нужен был этот разговор, и в то же время, оба старались его избежать. Он мог поставить финальную жирную точку во всей этой истории. А мог и не поставить. Но определенность их обоих пугала больше неопределенности, потому что тогда не будет возможности отступить или передумать. Все будет решено. Окончательно и бесповоротно.       Чондэ резко опустил голову, на секунду прикрывая глаза. Ему совершенно не нравилось то, во что он превратился. Человеческая жизнь и чувства к Исину сказались на нем не лучшим образом. И это было до отвратительного печально. Чондэ начинало пугать, что когда он перестал быть Оле-Лукойе, он растерял весь свой шарм, превратился в сопливого дебошира местного разлива с трагическим прошлым. Он стал неудачной пародией на себя же самого. Даже у себя он вызывал только жалость.       Было забавно осознавать, что с их трагического прощания все так кардинально изменилось. Они поменялись ролями. Теперь харизматичным главным героем стал Чжан Исин, а роль Робина отошла Чондэ. Его такие перемены не устраивали. Он хотел вернуть все назад, только не знал как. Разве что еще накатить. Ведь когда он под градусом, он снова главный герой. Ему и море по колено, и небо по плечу. Вот только вечно быть молодым и пьяным он не мог, а осознание, что раньше он мог проделывать все то же самое без алкоголя, никак не давало покоя.       Ким Чондэ соскользнул на пол, вытаскивая из кармана пачку сигарет и зажигалку, которые небрежно бросил на стол. Исин недовольно покосился на сигареты, поджимая губы.       — Ты же не думаешь, что я позволю тебе здесь курить? — осведомился он.       — Шшшш, — Чондэ приложил указательный палец к губам, даже не посмотрев в сторону Исина. Это значило, что он уже все для себя решил, и запреты хозяина квартиры ни на что не влияют.       Чжан лишь раздраженно цокнул языком, откидывая назад непослушную челку, но внимательно наблюдать за Чондэ не перестал. Тот в свою очередь принялся распахивать все настенные шкафы подряд, пытаясь что-то найти.       — Что ты?..       — Исин, — раздраженно выдохнул Чондэ, с силой ударяя ладонями по столешнице кухонной тумбочки и чуть подался вперед, приподнимаясь на носках, — что в слове «заткнуться» тебе было непонятно?       — Мне непонятна мотивация, — поделился Исин, — с какой стати я должен молчать?       — А у тебя с этим проблемы? — Чондэ чуть повернул голову, чтобы бросить на молодого человека короткий взгляд.       — Нет, но я думал, что мне нужно замолчать, чтобы его величество Ким Чондэ соизволил высказаться, только вместо этого мне приходится молча наблюдать за каким-то кулинарным шоу из серии «как из стакана и бутылки вискаря сделать приятный вечерний досуг». Можно я просто пойду спать, а ты разбудишь меня, когда, наконец, соберешься с мыслями и будешь готов говорить?       Чондэ не ответил. Просто порывисто схватил с полки небольшую миску и, в два шага дойдя до стола, с грохотом поставил. На несколько секунд прикрыл глаза, дожидаясь, когда эхо от удара перестанет звучать внутри черепной коробки. Исин нервно потер похолодевшие пальцы. Градус разговора отчего-то повысился.       Немного придя в себя и усмирив разбушевавшиеся эмоции, Чондэ стянул с себя уже изрядно надоевшую кожаную куртку и аккуратно повесил на спинку пустующего стула на противоположном от Исина конце стола. Чуть наклонился вперед, чтобы уцепить пальцами пачку и зажигалку, нервно достал сигарету зубами, бросив пачку обратно. Поудобнее перехватил зажигалку и, придерживая губами скачущую сигарету, раза с четвертого прикурил. Глубокий вдох. Еле слышный пластмассовый грохот. Чондэ выдохнул в потолок столб серого дыма, наполняя кухню терпким и резким запахом жженого табака, и, облокотившись на спинку, уронил голову на сгиб локтя, покачивая в пальцах вытянутой руки сигарету аккурат над обшивкой чуть отодвинутого от стола стула.       — Знаешь, это так раздражает, — после долгой минуты тишины, заговорил Чондэ, пальцами свободной руки растрепав волосы.       — Что именно? — осторожно уточнил Исин, внимательно наблюдая за парнем.       — То, во что это все превратилось, — пояснил Ким, поднимая голову, чтобы встретить выжидающий взгляд, — то, в кого я превратился. Согласись, — он неопределенно махнул рукой, а потом поднес ее к губам, чтобы с чувством, через сжатые зубы, затянуться, — пару месяцев назад и трава была зеленее и птички пели громче. У нас было всего семь ночей, но каждая их секунда имела больше значения, чем все вот это.       Он развел руками, указывая на пустой стол, в центре которого одиноко стояла бутылка виски, а рядом небрежно валялись пачка сигарет и зажигалка.       — Так или иначе, нам нужно было встретиться и обстоятельно обо всем поговорить, потому что оставлять все вот так… — молодой человек мотнул головой и, вытянув руку чуть вперед, стряхнул пепел в миску. — И раз уж никто из нас не успел умереть, и мы оба здесь, живые и невредимые, встречу можно считать состоявшейся. А пока мы, слава богу, еще можем связно говорить и более или менее трезво рассуждать, то и разговор, я надеюсь, состоится.       Чондэ выпрямился, но оставить в покое стул не торопился. Он вцепился в его спинку руками, опираясь на них, и неуверенно переступил с ноги на ногу. Садиться он по какой-то причине не хотел.       — Полагаю, что тебе пока что нечего сказать, кроме того, что ты уже говорил, так что начну я…       — Да уж пожалуйста, — выдавил Исин, — я жду не дождусь.       Ким, перехватив сигарету в зубы, снова кинулся к настенным шкафам, чтобы достать оттуда два стакана, которые незамедлительно поставил перед Исином, проигнорировав его вопросительный взгляд. Вновь запрыгнул на стол, рядышком с парнем, ухватил бутылку, с небольшим усилием ее открыл и плеснул виски в оба стакана. Вернул бутылку на стол, подтянул к себе миску, перехватил сигарету, стряхнул пепел, взял один из стаканов и выжидательно посмотрел на Исина.       — Разговор будет долгим, — буркнул Чондэ почти в стакан, прежде чем сделать глоток. — Возможно не очень приятным.       — Он и сейчас мне не особо удовольствие доставляет, но… — Исин наградил стакан долгим отсутствующим взглядом, легонько касаясь его кончиками пальцев. — Меня больше волнует то, что с тех пор, как ты пришел, все, что ты делаешь, это собираешься со мной поговорить, а начать никак не можешь. Скажи, — он поднял на Чондэ взгляд, — я доживу до этого момента или нет? У меня в распоряжении лет, в лучшем случае, 50-60, и я не хочу просидеть их все здесь и умереть, так и не услышав того, что ты хочешь сказать.       — Я… — Чондэ замялся, задумчиво коснулся большим пальцем брови и неопределенно пожал плечами. — Столько всего нужно сказать, но я даже не знаю с чего начать…       — Давай я тебе помогу, — с энтузиазмом начал Исин, — ответь мне на вопрос, на который сам я ответить не могу.       — На какой? — еле слышно, немного хрипло, спросил Чондэ и, помедлив, перевел взгляд со стакана в своей руке на парня.       Исин облокотился одной рукой на стол, чуть подаваясь вперед, и долго смотрел в неестественно черные глаза Ким Чондэ, нерешительно поджимая губы.       — Зачем ты со мной так? — тихо произнес он, не отводя взгляд.       — Как это «так»? — решил зачем-то уточнить Чондэ, хотя и без того было понятно, о чем идет речь.       — Только дурачка включать не надо. Ты прекрасно знаешь, о чем я.       — Нет, поэтому и спрашиваю. Я хочу знать, что конкретно из того, что я сделал, ты подразумеваешь под «так».       — Ну, — Исин тяжело вздохнул и вальяжно расселся на стуле, облокачиваясь левой рукой о стол, — с чего бы начать? Список-то длинный получился.       — Давай по списку и пойдем, — предложил Чондэ, отводя взгляд. Сигарета медленно тлела в его руке.       — Ох, это будет сложно, — пробормотал парень и, тоже отвернувшись, пальцем стал собирать невидимые крошки со стола, — давай-ка я в общих чертах обрисую тебе сложившуюся ситуацию, потому что ты, видимо, не очень хорошо ее понимаешь.       — Нет, я понимаю…       Исин вскинул руку вверх, призывая Чондэ замолчать.       — Ничего ты не понимаешь, иначе давно бы исчез с горизонта и не отсвечивал перед очами моими! Слушай, я не имею ни малейшего понятия, что за игру ты ведешь, но быть ее частью я не собираюсь. Мне хватило, больше не надо, ладно?       — Какую такую игру? — Чондэ непонимающе посмотрел на Исина.       — Ты внезапно рухнул на меня как снег на голову, спустя много лет моего забвения, втянул в сомнительную авантюру, заставил тебе поверить и начать доверять, огорошил непонятным известием о моей избранности, толком ничего не объяснил, наврал с три короба, разыграл красочный спектакль на тему собственной смерти, закрепив это душещипательными воспоминании о собственном прошлом и моем детстве, и все это было так душевненько, что я даже проникся. А потом ты просто показал мне свой детородный орган и отправил на все четыре стороны, будто ничего не было. И ладно бы так и оставалось, финальная сцена была хороша, да и сюжет в целом не подвел, так что можно сказать, что я остался доволен. Но после всего, после того, как меня снова заставили все забыть, ты имел наглость в очередной раз появиться в моей жизни, чтобы напомнить о том, через что мне пришлось пройти. Явился, чтобы плюнуть мне в лицо и дать понять, что все это было ложью. От и до. Знаешь, не удивительно, что все скатилось в дичайшую задницу, ведь первое, что ты сделал при нашей встрече – соврал. Давай, скажи мне, что все совсем не так, — Исин по-царски махнул рукой, будто давал Чондэ разрешение начинать оправдываться, и откинулся на спинку стула, скрещивая руки на груди.       — Во-первых, когда это я тебе показывал свой детородный орган? Не было такого, не выдумывай. Во-вторых…       — Оооо, — Исин принялся загадочно посмеиваться, старательно избегая встречаться глазами с Чондэ, — ты разве не помнишь, как заставил меня просмотреть несколько лет домашнего порно с твоим участием?       — Ах это…       — Ах это, — повторил Чжан, передразнивая, — так что я нагляделся и на твою голую задницу, и на…       — Ладно, допустим, это было, но насчет остального ты сильно неправ.       — Да? — Исин вопросительно вскинул бровь и с интересом посмотрел на Чондэ. — В чем же?       — Хотя бы в том, что ничего из случившегося не было ложью, — очень серьезно произнес молодой человек.       — Хорошо, давай просто пройдемся по списку, — Чжан чуть вскинул руку, приготовившись загибать пальцы, — про план ты мне соврал, про то, что не можешь создавать вещи – соврал, про то, что я не могу умереть – соврал, про собственную душу – соврал, собственной смертью обманул меня дважды. Ой, смотри, пальцы на одной руке закончились. Переходим на вторую. Воспоминания тоже были ложными. Сюда пришел – соврал. И даже твое признание, я ни капли в этом не сомневаюсь, одна сплошная ложь.       Чондэ виновато поджал губы. Он не знал, как сказать, что вовсе он не врал, когда говорил о любви. Не мог подобрать слова, чтобы объяснить Исину, что он акцентирует внимание не на том. В их истории было множество бесспорно важных моментов, которые не были ложью. И в этом вся суть. Врать о вещах не важных, пустяковых – не преступление. Да, моралисты скажут, что врать плохо в принципе, но это не изменит того факта, что все врут. Не важно, в мелочах или в чем-то крупном – врут все. Так что исходя из этого, важно было понять, что несмотря на то, что Чондэ слишком злоупотреблял ложью, Чжан Исину он никогда не врал в главном. Он был абсолютно искренен. Вот только сам Чжан Исин никак не хотел этого понимать. Он воспринял молчание как подтверждение собственных слов.       — Только знаешь, что парадоксально? — пытаясь скрыть горечь и разочарование, с вызовом проговорил молодой человек.       — Что? — эхом отозвался Чондэ.       — В том, что когда я абсолютно уверен, что ты мне врешь, это оказывается правдой. Я готов был дать голову на отсечение, что ты лгал, когда обещал, что мы еще встретимся. Я честно думал, что это конец. А вот гляди как получилось. Встретились и не раз.       — Значит, сейчас ты абсолютно уверен, что я соврал, когда сказал, что люблю тебя? — Чондэ бросил быстрый взгляд искоса на Исина, чтобы не дать понять к чему ведет этот вопрос раньше, чем это потребуется.       — Абсолютно, а что?.. — молодой человек немного высокомерно вздернул подбородок вверх, полностью уверенный в своей правоте, но заметив слабую насмешливую улыбку на губах Чондэ, изменился в лице. — Погоди, что?..       Чондэ торжествовал. Он видел растерянный взгляд Чжана, и улыбка на его губах становилась отчетливее.       — Если ты так уверен, что эти слова были ложью, — парень развернулся к Исину и придвинулся чуть ближе, — так может быть они на самом деле являются правдой?       Молодой человек долго смотрел в глаза Чондэ, словно бы на дне черных как ночь глаз скрывался правильный ответ на этот вопрос, но кроме россыпи звезд там не было ничего.       — Нет, — уверенно заявив, мотнул головой Исин, — это вовсе не тот случай. Я уверен в этом.       Услышав сказанное, Чондэ изменился в лице. Уголки его губ раздраженно дрогнули. Он судорожно стал подыскивать нужные слова, чтобы выразить свое негодование, вот только слова так и не нашлись, и Чондэ не придумал ничего лучше, как, порывисто ухватившись за футболку Исина и дернув парня на себя, уверенно поцеловать его в губы.       К такой неожиданности Исин был не готов морально. Он застыл каменной статуей, не имея ни малейшего понятия что сейчас происходит и как на это реагировать. К сожалению, к тому моменту, как он в полной мере осознал происходящее, Чондэ уже разорвал поцелуй.       — А теперь послушай меня внимательно, — грозно произнес парень, угрожающе заглядывая Исину в глаза. — Это не было ложью. Ничего не было ложью. Ну, может быть за исключением парочки не очень ключевых моментов, но в остальном, все это было правдой. Я пришел к тебе, потому что хотел тебя видеть. Я был с тобой, потому что хотел этого. И тогда я, черт возьми, не вынашивал коварный план с целью причинить тебе максимальную боль. Тебе, конечно, хотелось бы остаться жертвой во всей этой истории. Конечно. Ты так удачно окрестил меня злодеем и назвал все мои действия «игрой», что мне вот просто интересно, тебе от этого стало легче? Тебе полегчало, когда ты придумал мотивацию моим действиям и наугад разделил все происходящее на ложь и правду? Ты ведь совсем не думал обо мне в тот момент, когда все для себя решал. Ты никогда не думал обо мне. О причинах моих поступков или слов. Для тебя это было чем-то веселым, чем-то занимательным, что потом по вине обстоятельств превратилось в кошмар. Не по моей вине, Исин, слышишь? — он дернул Чжана за футболку. — Ты просто принимал все как должное. Как аттракцион. И если что-то шло не так, в этом был виноват я, — Чондэ ткнул пальцем себе в грудь, — потому что я, — еще раз указал на себя, — должен был тебя развлекать, должен был позаботиться о том, чтобы тебе все нравилось и было весело. Вот только я никогда и ничего тебе не был должен! Я не виноват, что обстоятельства сложились не в нашу пользу. Я приложил все силы, но я все равно оказался бессилен. Это было просто неудачное время. Неудачное решение. Я не знаю. Не знаю, что и в какой момент пошло не так. Это просто случилось. И я был в этом виноват ровно настолько же, насколько и ты. Так скажи мне Исин, тебе стало легче, когда ты сделал меня злодеем? А мне, как думаешь, стало от этого легче? Каково, по-твоему, мне? Думаешь, мне нравится, что меня обвиняют во всем? Я никогда не заставлял тебя. Это было твое решение. Только попробуй заявить мне сейчас, что тебе не понравилось. Что в тот момент, когда все еще не успело полететь к чертям, ты не наслаждался происходящим вместе со мной!       Исин ошарашенно смотрел на Чондэ, втягивая голову в плечи и беззвучно то открывал, то закрывал рот в безуспешной попытке что-то сказать. Его просто-напросто застали врасплох. Он не был готов отвечать на заданные вопросы. Он даже не в полной мере мог понять их суть сейчас. Смысл доходил до него с опозданием.       Чондэ, наконец, разжал свои пальцы, отпуская бедную футболку Исина и, толкнув юношу пальцами в грудь, выпрямился. Поставил на стол почти пустой стакан, плеснул из открытой бутылки еще и, порывисто схватив тару, сделал несколько больших глотков, чтобы промочить пересохшее горло.       Словно бы этого показалось ему мало, он вытащил из пачки новую сигарету взамен истлевшей и сунул в рот.       — Очень удобно обвинять меня, когда ты не знаешь всей истории, — пробормотал парень и замолчал, чтобы прикурить, а потом расслабленно устроился на столе, выдохнул столб серого дыма и продолжил. — Говорить, что я злодей, что использовал тебя, чтобы развлечься. Конечно, ты ведь так представляешь мой досуг, да? Я же всегда мечтал водить парней на ночные экскурсии.       Чондэ тяжело вздохнул и помотал опущенной головой. Он чувствовал, что движется в обратном от нужного направления, и это нужно было срочно исправлять. Если он хотел что-то исправить, кидая обвинениями в Исина, то он выбрал неверную тактику.       — Я ждал этого долгие годы, я выбирал для этого подходящий момент. У меня был только один шанс, только однажды я мог воспользоваться правом семи снов в обход запрета. Я готовился к этому моменту, я, блин, дни в календаре зачеркивал до дня «хэ». За долгие годы накопилось столько ожиданий и планов, что казалось просто невозможно будет вместить их в семь ночей. Это не было спонтанным решением. Я подошел к нему обстоятельно. Я хотел столько всего тебе показать, столько рассказать. Я так ждал этого момента и так его боялся. Что если ты откажешься, что если все пойдет не так, как я хотел? Что если ты больше не тот мальчик, встречи с которым я так ждал? Я так много хотел тебе сказать, попросить прощения, но я просто не мог. Понимаешь? Не мог.       Он посмотрел на Исина жалобно, пытаясь мысленно донести все, что не вмещалось в слова. Вряд ли в тот момент Чжан Исин понимал, что хочет ему сказать Чондэ. Нет, не то, что он хочет сказать словами. В понимании на этом уровне проблем не было. Исин был не способен понять то, что скрывалось под словами, как не мог делать это раньше. Он стал для этого слишком взрослым, а Чондэ по привычке продолжал говорить загадками.       — Я пытался морально подготовить себя к тому, что семь ночей рано или поздно закончатся, что нам придется вновь разойтись. Семь ночей тогда казались большим сроком. Куда больше, чем на тот момент у нас было. У меня. Только… Я ждал много лет, зная, что однажды я смогу вернуться к тебе, меня грела эта мысль. И я был рад, когда смог ей воспользоваться, но… когда я ей воспользовался, я понял, насколько ничтожно мало времени у нас есть. И это все. Больше не будет. Никаких призрачных надежд. Я приходил к тебе каждую ночь, осознавая, что времени у нас все меньше, и когда седьмая ночь закончится, мы не увидимся больше никогда.       Молодой человек опустил голову, часто моргая. Глаза начали слезиться. Это сигаретный дым. Это он. Это все он.       — Тогда я очень хотел верить, что однажды, может еще через несколько лет, у меня все же появится возможность снова прийти к тебе. И, наконец, сказать тебе все, что я так давно хотел. Я надеялся, что однажды наступит такой момент, когда я смогу все сказать, но…       Чондэ болезненно закусил губу и поднес сигарету к губам, но затяжку так и не сделал. Слишком задумался. Заблудился. Заплутал в собственных мыслях. Он хотел сказать так много, но даже не знал как. Не знал, с чего начать.       Исин послушно сидел на стуле, ожидая, когда Чондэ соизволит заговорить. Самому Исину, в сущности, и сказать-то было нечего. Его программа максимум, состоявшая в основном из обвинений, была исполнена.       — Все пошло наперекосяк. Я не предвидел, что для меня это окажется концом. Минсок предупреждал об этом, много раз предостерегал меня, правда не напрямую, обычно намеками, а я относился к этому слишком легкомысленно. Я не думал, что это действительно может случиться. Это ведь… такая глупость была. Ну что может случиться, думал я. Всего лишь семь ночей. Ничего страшного просто не могло произойти. А гляди как вышло…       Чондэ горько усмехнулся, прежде чем глубоко затянуться. Он прятал в сигаретном дыме паузы, а горечь на языке была, вероятно, от слов, которые у него так и не было времени сказать.       — Ты должен знать, Исин, тогда я действительно умирал. Да что там умирал. Я вообще-то умер, только не тогда, чуть позже. Это было очень тихо, по-семейному. Без спецэффектов и долгих прощаний. Почти не больно, но очень страшно. Хорошо, что ты не видел. Хорошо, что никто не видел.        «Моих слез…» – хотел добавить он, но промолчал. Не хотел говорить об этом. Ни к чему Исину было знать, что Минсоку пришлось около получаса изображать безмолвную статую, чтобы дать Чондэ прореветься, а потом держать брата за руку и шепотом успокаивать, потому что тот боялся смерти.       — Ты присутствовал только на торжественной части, — продолжил Чондэ, — и, если быть честным, мне бы не хотелось, чтобы ты видел и это. Я не хотел прощаться с тобой дважды и делать свидетелем этого фарса. Я хотел, чтобы все было тихо. Чтобы после моей смерти, когда запрет Суда перестанет действовать, Минсок показал бы тебе часть моих воспоминаний. Только часть. Вместо всего того, что я так и не успел тебе сказать.       — Ради чего? Чтобы потом все равно заставить меня забыть?       — Нет, если бы это случилось после моей смерти, все воспоминания остались бы при тебе, потому что запрет Суда переставал действовать. Но поскольку Минсок решил сделать все по-своему и исполнить мою просьбу в очень извращенном варианте до моей официальной смерти, их пришлось стереть. К счастью или к сожалению, он их не стер. Обошел запрет Суда временно их заблокировав. Не знаю, хорошо ли это или плохо, но могу с уверенностью сказать, что сейчас нет ничего криминального в том, что все эти воспоминания к тебе вернулись. Можешь пользоваться на здоровье.       — Мда, — устало выдохнул Исин, откидываясь на спинку стула. — Тут без ста грамм не разберешься.       — Разбирайся, — Чондэ придвинул к молодому человеку его стакан, — теперь ты понимаешь, почему в один прекрасный момент я просто стал спиваться на этой работе. Безуспешно правда, но тем не менее…       Исин поджал губы, понимающе кивая, и, выдохнув, одним глотком осушил стакан, неосознанно морщась, когда алкоголь прокатился по горлу, оставляя после себя неприятное ощущение ожога. Чондэ, вспомнив, что у него тоже есть что пить, сделал из своего стакана небольшой глоток.       — Я хочу задать уточняющий вопрос, — кривясь, произнес Исин, все еще ощущая привкус спирта во рту, — но боюсь, что заблужусь в этом космосе окончательно.       — Попытка не пытка, — пожал плечами Чондэ и снова отхлебнул из стакана, перебивая вкус виски последней затяжкой почти истлевшей сигареты, которую затушил в миске.       — Значит тогда у меня на глазах ты вовсе не умер? — Исин поднял взгляд на молодого человека.       — Ммм, — задумчиво протянул Ким, — умер. Частично.       — Что значит частично? — непонимающе нахмурился юноша.       — Понимаешь, — Чондэ озадаченно почесал затылок, — как бы тебе объяснить. То, что ты видел, был не рядовой судебный процесс. Тебя разве не смутило, что там никого не было?       — Ну, я подумал, что тебе просто устроили закрытое слушание или типа того, у тебя связи в Суде, как никак…       — А, нет, вовсе не поэтому, — усмехнулся Чондэ, — обычно там много народу, но в этот раз был необычный судебный процесс. Был самосуд. А там зрители особо не нужны, практика показывает, что присутствие посторонних людей очень влияет на объективность…       — Самосуд? — удивленно переспросил Исин, пытаясь превратить обрывки интуитивных догадок в связные теории в своей голове. — То есть… ты сам себя судил?       — Да, я был судьей и был подсудимым.       — То есть…       — Там довольно сложная и запутанная схема, но если объяснять простым языком, твою душу просто делят на две части. Одна часть оказывается в роли судьи, вторая – подсудимого. Разумеется, Смерть наблюдает за ходом процесса.       — Но это же вообще бред какой-то, — озадаченно мотнул головой Исин. — Нельзя давать человеку себя судить, это же не объективно ни разу. Он всегда будет выносить приговор в свою пользу. Да и как это вообще работает?       — Понимаешь, Исин, дело в том, что такая форма редко используется и, как правило, только для смертников. То есть, на таком суде оправдательных приговоров не выносят. Здесь все, что ты можешь выбрать, это на сильном или слабом огне тебя будут жарить в адском котле. По сути, самосуд выполняет не столько функцию суда, сколько изощренной пытки. Тебе приходится быть палачом для самого же себя. Ты видишь собственную смерть… Просто представь. Вот ты когда-нибудь хотел увидеть собственную смерть?       — Эм, — замялся Исин, — наверно, нет.       — А сам себя убить?       — Тоже нет…       — Зря, — передернул плечами Чондэ, — это занимательное мероприятие, в котором, по сути, нет пострадавших. Это как самоубийство, только по ролям. А самоубийство не преступление. Разве не забавно?       — Если честно, не очень…       — Дело твое, — пожал плечами Чондэ и стал вглядываться в плещущуюся на дне стакана жидкость.       Повисла неловкая тишина. После такого Исину было нечего добавить. Было неприлично после этого продолжать гнуть свою линию страдальца, попрекая Чондэ, но и сдаться, махнуть рукой и ускакать счастливо в закат он тоже не мог. Это было немного нечестно по отношению к самому себе. Ведь он столько времени убивался из-за случившегося, а тут просто закрыть на это глаза, забыть обо всех их разногласиях, сойтись с Чондэ и позволить себе быть счастливым? Нет, это как-то не по-человечески. Глупо – да. Но не по-человечески.       Наверно, Исину просто не хватало чего-то. Последнего гвоздя в гроб его самолюбия и упрямства, который бы стал толчком к смене собственной позиции. Он просто хотел услышать от Чондэ призыв к действию. Не россказни о том, как все было сложно и о том, что он любил, а о том, что ничего не изменилось и он все еще любит. Хотелось, чтобы Чондэ напрямую сказал, что хочет, быть с Исином, готов над собой работать, готов сделать все, чтобы этого недоразумения больше не повторилось.       — Исин, — тихо позвал Чондэ.       — Что?       — Ты ведь понимаешь, я рассказываю это вовсе не ради того, чтобы оправдаться. Хотя и для этого тоже. Я просто хочу, чтобы ты знал, ничего из случившегося под конец не входило в мои планы. Я вовсе не хотел заставлять тебя страдать. Я хотел, чтобы в конце мы выпили чаю, посмеялись, обнялись на прощание и разошлись как старые друзья.       — Тогда зачем нужно было…       Исин не успел договорить фразу. Он просто прокручивал в голове воспоминания, пытаясь скорректировать их с учетом полученной информации. И все было вроде бы гладко, как и сказал Чондэ, вот только один единственный момент никак не вязался. Не хотел подходить под всю эту стройную оправдательную историю. Их прощание в Зале Суда. Тогда было много сказано. Много важных и не очень приятных вещей, которые все это время преследовали Исина. Не окажись он тогда в Зале Суда, все было бы иначе, но именно эта ситуация, именно эта сцена, оказалась для него самой болезненной и неоднозначной. Экстремальной. Вот только слова, которые зацепили Исина сильнее всего, зародили сомнение, заставили посмотреть на все с другой стороны, отпечатались слишком отчетливо в его памяти, были сказаны вовсе не Чондэ. Их сказал Минсок.       Нет, стоп. Не сходится. Что-то не сходится. Чондэ ведь только что сказал, что ему пришлось судить самого себя, но разве это делал не Минсок?       — Кто… — ошарашенно произнес Исин, не в силах сам разобраться в этом сложном вопросе. — Кто был под маской?       Это был глупый вопрос. Чжан Исин своими глазами видел, что это был Минсок, вот только его активное участие в происходящим не вписывалось в представление молодого человека о таком явлении как самосуд.       Чондэ неосознанно поджал губы. Этого вопроса он вовсе не ожидал и отвечать на него хотел меньше всего. Да и кто бы мог подумать, что Исин вдруг спросит. Он не должен был спрашивать, потому что думал, что это Минсок.       Парень одним глотком осушил стакан и с грохотом поставил его на стол рядом с собой, сбиваясь на кашель.       — Это был я, — произнес он еле слышно, мешая слова с кряхтением, в надежде, что Исин не услышит. Только Исин все хорошо расслышал.       Он резко обернулся к Чондэ и долго смотрел на него, словно не мог поверить или принять эту правду. Он смотрел на Чондэ как на предателя, а тот боялся поднять взгляд, потому что прекрасно знал, что там увидит. Вместо того, чтобы дать Исину толчок, чтобы изменить свою позицию, он дал ему веский повод этого не делать. Опять облажался.       — Я правильно понимаю, что все те вещи наговорил мне ты, а потом просто скинул с себя ответственность, прикинувшись Минсоком?       — Ты бы был очень шокирован, увидев под маской меня…       — Больше, чем я был шокирован, увидев под маской Минсока? — вскрикнул Исин. — Ты… Когда ты вообще собирался мне об этом сказать?       — Никогда.       — Ах, никогда, — понизив голос, протянул Исин, недовольно приподнимая уголки губ. — Знаешь, это последняя капля. С меня хватит. Ты мастерски навешал мне трогательной и правдоподобной лапши на уши, а теперь изволь выйти вон. У меня голова от тебя пухнет.       Исин порывисто поднялся со стула и уверенно пошел в коридор, чтобы открыть Чондэ входную дверь и удостовериться лично, что тот ушел. Навсегда.       — Стой, Исин, — Чондэ соскочил со стола и поспешил вслед за парнем.       — Будь добр, оставь меня. Я не намерен продолжать этот разговор, — бросил Чжан на ходу.       — Да подожди ты! — молодой человек порывисто схватил Исина за руку и с силой дернул на себя, заставляя остановиться.       — Чего ждать? — огрызнулся Исин.       — Подожди, пока я все тебе объясню...       — Да нечего объяснять, все ясно как день. Ты четко выразил свою позицию в тот раз. А теперь уходи. С меня хватит. Я испытываю к тебе неприязнь и не хочу иметь с тобой ничего общего! — Исин демонстративно махнул рукой в сторону входной двери.       — Что ты такое говоришь, Исин? — еле слышно выдохнул Чондэ, ошарашенно глядя Исину в глаза и болезненно хмуря брови.       — Ты ведь этого добивался той убедительной речью, разве нет? Так она подействовала, поздравляю. Добился своего. А теперь уходи.       Исин дернулся, пытаясь вырвать руку, но Чондэ крепко держал. Почти до боли сжимал пальцы на чужом запястье, показывая свою решимость.       — Просто дай мне сказать…       — Вали уже…       Чжан упрямо двинулся к выходу, желая вытащить Чондэ за собой в коридор и силой вытолкать за дверь, но тот дернул Исина на себя и, свободной рукой впечатав парня в стену, крепко прижал, не давая возможности вырваться.       — Ты не умрешь, если дашь мне сказать, Исин, — прошипел сквозь зубы он.       — Отпусти! — молодой человек дернулся, но Чондэ все еще был сильнее.       — Как только скажу то, что хотел сказать.       — Говори...       Чондэ выдохнул.       — Я ведь уже сказал тебе, что тогда все пошло не по плану. Мне пришлось импровизировать и на ходу принимать решения. Я не говорю, что они были правильными, — быстро затараторил он, будто его ограничивали по времени, — но тогда они мне казались единственными правильными. Когда я иду ко дну, я предпочитаю делать это в одиночестве.       Он выразительно посмотрел в глаза Исина, который раздраженно сжимал зубы, незаметно стараясь вывернуться из захвата. Кажется, ему совсем было плевать, что там Чондэ скажет в свое оправдание.       —У тебя горячая кровь, Исин, — печально выдохнул Ким. — Ты склонен к безумствам. Иногда, поддавшись эмоциям, ты совсем не думаешь о том, что творишь. Я понял это в замке, и я не хотел, чтобы такая ситуация повторилась. Ты так уверенно твердил мне про свою любовь, что бог знает, что могло прийти тебе в голову в тот момент. Что если бы ты ринулся мстить за испорченный вечер или в порыве эмоций начал бы там все крушить, что если бы ты решил подраться с Минсоком? Я просто боялся, что моя смерть может заставить тебя пойти надрать задницу своим обидчикам, но если бы обидчиком был я… и я умер, то мстить бы было некому, так ведь? Я стал для тебя злодеем, просто чтобы у тебя не было желания больше возвращаться к этой истории. И в этом был бы хоть какой-то смысл, если бы тогда я умер окончательно. Я был уверен, что так и будет. Волшебное воскрешение не входило в мои планы. Для меня это было такой же неожиданностью, как и для тебя. И раз я жив…       Чондэ опустил голову, устало выдыхая. Все это было таким идиотизмом. Сейчас, оглядываясь назад, Чондэ понимал, что мог поступить иначе, и это бы привело их совершенно к другому концу. Легко об этом размышлять, когда все давно позади и конец известен, но в той ситуации он шел наугад. Вот к чему это привело. Печально? Да. Поправимо? Кто знает. Хотелось бы в это верить.       — Я бы хотел так и остаться для тебя плохим парнем, Исин, — тихо прошептал он, поднимая глаза, — это бы все упростило. Но я так не могу. Проблема в том, что это не делает нас счастливыми. И если страдать нам придется в любом случае, то ты хотя бы будешь знать, что я не хотел ничего этого. Я просто принял несколько неправильных решений. Вот и все.       Исин обреченно вздохнул, обмякая в чужих руках. Как же он устал. Как черт возьми он устал от всего. Зачем он полез в этот космос? Целее бы был. От всего этого голова шла кругом. Почему все обязательно должно быть так сложно? Почему у него все не как у людей? Зачем ему нужно было влюбляться в какого-то сомнительного типчика в пальто, который залез в его дом? Почему он не мог, как все нормальные люди, выгнать его к чертовой матери и пойти дальше спать? Почему он повторяет свою ошибку и снова позволяет ему остаться?       — Все это очень здорово, Чондэ, — печально усмехнулся Исин, опуская взгляд, — вот только я сыт этим по горло. Сыт по горло тобой. Ты говоришь одно, а делаешь совершенно другое. Я устал. Устал искать объяснения и пытаться понять твои мотивы. Устал искать двойное дно и скрытый смысл во всем, что ты делаешь или говоришь. Может быть, ты не злодей и делал все это не ради того, чтобы я страдал, но понимаешь, этого недостаточно. Каждый раз я спрашиваю себя, что же будет дальше? Стоит ли все это того, что я получу в конце? И ответ никогда не бывает положительным, потому что если в конечном итоге я получу то же самое – игра не стоила свеч. Если все это будет продолжаться и дальше, то никакая это не победа. Я не хочу проходить через это снова и снова. Терпеть вранье, пусть даже в мелочах, и твои выходки, чтобы потом ты приходил ко мне и рассказывал сказки о том, что все вовсе не то, чем кажется. Что ты врал во имя благих целей, и делал все это ради меня, пусть и выглядело это как смачный плевок мне в лицо.       Чондэ болезненно прикрыл глаза. Он бы хотел оправдаться. Хотел бы пообещать, что исправится, что сделает все, чтобы это не повторилось, но он знал себя. Знал свой характер. Он не был подарком. Не был тем парнем, о серьезных отношениях с которым грезят все, кому не лень. Потому что отношения с ним — это война, в которой нет и никогда не будет выигравших или проигравших. Война, где даже не знаешь, за что сражаешься. И если Исин к этому не готов, то что тут можно сделать? Нет, можно, конечно, попытаться, но насколько их хватит? Месяц, два? Сколько они будут тащить этот крест, пока не возненавидят друга просто за то, что не сходятся характерами и не готовы с этим мириться?       — Так что не имеет значения, что ты скажешь, — на губах Исина появилась слабая примирительная улыбка, — для себя я уже все давно решил.        «Как же это глупо», — подумалось Чондэ в тот момент, когда он уткнулся лбом в плечо Исина. Глупо и несправедливо. Стоило ли им проходить через все это, только ради того, чтобы осознать, что им просто не по пути. И дело не в какой-то глобальной вселенской задумке, не в несправедливых правилах этого мира и не в судьбе. Дело в том, что они просто не подходят друг другу. И эта дурацкая любовь не делает легче, она только все усложняет. Не будь ее, они бы со спокойной душой разошлись как в море корабли, но нет же, это слишком просто. Пусть страдают от того, что их отношения пережили прыжок с высокой скалы, но разбились вдребезги, споткнувшись о маленький камешек повседневности и быта.       Чондэ чувствовал себя уничтоженным. Жизнь одним пинком отправила его в нокаут. Он был разбит и раздавлен. После всего, неужели они не заслужили. Он ведь так долго ждал. Он ведь столько ради этого сделал. Почему он не может? Почему он просто не может быть с Исином? Это так несправедливо и опустошающе. Так хотелось разреветься в голос, но только этого ему сейчас и не хватало.       Он обреченно разжал пальцы на чужом запястье лишь для того, чтобы скользнуть ими вниз по ладони и крепко сжать руку Исина. Ему сейчас больше и не нужно было. Он просто хотел держать кого-то за руку, чтобы не потерять равновесие, когда его мир карточным домиком рухнет к ногам. Да и зачем ему нужен весь этот мир, если в нем не будет Исина? Чондэ уже и забыл, как жил раньше без него. Наверно и не жил вовсе. Так, болтался в реальности безвольной куклой.       Исин не вырывался. Не пытался освободить руку. Просто стоял как истукан у стены, глядя в потолок гостиной, сдерживая подступающие слезы, и жалел лишь о том, что так и не догадался снять с безымянного пальца кольцо, о которое разбивались все его заранее подготовленные доводы о бесперспективности их отношений. Он ведь так долго подбирал нужные слова, и что же, все зря?       Чондэ легонько касался тонкой полоски кольца подушечками пальцев, стараясь не придавать этому действию слишком много значения, но осознание, что кольцо все еще на пальце Исина, огнем разгоралось в груди. Чондэ испытывал от этого странное, немного извращенное, собственническое удовольствие. Как нащупать полоску обручального кольца. Знак принадлежности. Только их знак. И до тех пор, пока Чондэ ощущает его под своими пальцами, ничего не кончено.       В тот момент он просто почувствовал, что отдал бы все, чтобы испытывать это чувство постоянно. Этот трепет в груди от осознания, что Чжан Исин только его и ничей больше. Вот так. Банально и пошло. Кто бы мог подумать, что Чондэ однажды опустится до клише.       — Эй, Малыш Син, — тихо позвал Чондэ.       — Хочешь, чтобы я тебя ударил? — спросил Чжан, угрожающе сжимая руку в кулак.       — Нет, хочу открыть тебе страшную тайну.       — Какую такую тайну? — немного напряженно спросил Исин.       — Сказал же, страшную! — таинственно протянул молодой человек, нагоняя еще больше туману, и вскинул голову, чтобы заглянуть в глаза Исину.       Исин скептически прищурился, вглядываясь в черные глаза Чондэ, словно прицениваясь. С одной стороны, было очень интересно, что же за очередная страшная тайна, с другой же, Исин был уверен, что это какой-то очередной подвох. С чего бы Чондэ ни с того, ни с сего вдруг говорить про какую-то страшную тайну? Они сейчас тут вообще-то отношения выясняют! Можно хоть немного уважения к чужим чувствам?       — Ладно, рассказывай, — согласился Исин, поддаваясь любопытству. В конце концов, они уже и так много друг другу наговорили, что это может поменять?       — Нет, я не могу просто так взять и рассказать, — мотнул головой Чондэ, словно бы Исин не позволял ему рассказать, а уговаривал его это сделать, — это же тайна.       — А как ты можешь? — в голосе молодого человека послышалось раздражение.       — По секрету могу…       — Тогда расскажи по секрету, — Исин старался говорить ровно, только раздражение все равно просачивалось во фразы. У него появлялось чувство, что его опять водят за нос. Или ощущение, что он разговаривает с умственно отсталым ребенком.       — Подь сюды, - Чондэ поманил Чжана к себе пальцем, хотя они и так были друг к другу неприемлемо близко, — по секрету же. Тайна! Надо на ушко, чтоб никто не слышал!       Исин продолжительно выдохнул, пытаясь сохранить спокойствие. Кто их здесь может услышать? Они ведь одни. Зачем все эти игры в шпионов? Или же у стен действительно есть уши и они уже включили свои локаторы на полную мощность, готовые внимать и записывать, чтобы потом донести куда нужно.       Кажется, со всем этим недосыпом и долгими откровениями, у Исина начинала ехать крыша. Он уже не был способен трезво рассуждать, иначе зачем ему нужно было нагибаться к Чондэ, чтобы ему «на ушко» открыли «страшную тайну».       Ким в свою очередь тоже нагнулся, чтобы быть к Исину совсем близко.       — Вся правда в том, что ты так и не научился врать, Чжан Исин, — прошептал он на самое ухо, обжигая горячим дыханием, — так что сколько бы раз ты не повторил, что больше меня не любишь, я в это не поверю, потому что… — Чондэ сделал небольшую паузу, чтобы добавить интриги и, чеканя каждое слово произнес: — Я. Очень. Люблю. Тебя. И не стану сомневаться в том, что ты тоже меня любишь. Вот и вся тайна. И в следующий раз, когда начнешь мне затирать про то, что нам не по пути и ты для себя уже все решил, сними хотя бы мое кольцо.       Исин почувствовал, как его дыхание сбилось, а следом, в пляс пустилось сердце. Это был нокаут. Очень чистый и профессиональный. Исин стоял как вкопанный, ни жив ни мертв, глядел огромными испуганными глазами перед собой, и пытался в панике припомнить хоть один из заученных до зубов аргументов, но все они в одночасье забылись. Нечем было ответить на такой выпад, кроме бессвязного бормотания и междометий. Исин так растерялся, что превратился в дурачка, разве что сопли на кулак не наматывал, и то только пока.       Молодой человек очень медленно повернул голову, чтобы проверить, остался ли незамеченным для Чондэ этот конфуз. И стоило ему чуть повернуть голову, как он столкнулся с чужими губами в долгом нежном поцелуе.       Реальность посыпалась как карточный домик. Чондэ в очередной раз мастерски разыграл партию. Обвел Исина вокруг пальца как нефиг делать. Чжан просто поплыл. Ему хотелось заскулить, потому что сейчас ему было настолько хорошо, что даже больно.       Исин тут же забыл обо всех разногласиях и обидах. О злости и негодовании. Забыл обо всем, что было до. О чем они говорили, где находились. Он потерялся настолько, что реальность с ее открытым миром и многовековой историей, все эти живые и давно почившие люди просто перестали существовать. С каждым ударом сердца мир сужался все больше и больше, пока в нем не остались только двое.       Чондэ обладал какой-то магической способностью совмещать в себе несовместимое. Быть совершенно несносным, но при этом необходимым как воздух. Со всей силы впечатывать в стену, а потом нежно целовать. Говорить и делать ужасные вещи, и при этом искренне любить.       Исин даже не пытался сопротивляться. Понял, что это бессмысленно. Он уже проиграл. В нем еще тихо поскуливало чувство собственного достоинства, которое требовало справедливости, только Исин этого уже не слышал. Он, словно невинная юная барышня, прижимал руки к груди, не имея ни малейшего понятия, куда в этой ситуации их деть, и просто позволял Чондэ себя целовать. Прекрасно понимая, что Исин даже не думает сопротивляться, юноша с каждым мгновением прижимал его к себе все сильнее и, кажется, совсем не собирался отпускать. Знал, что сейчас он владеет ситуацией полностью, и такое положение для него самое выгодное. Всего-то и нужно было не давать Чжан Исину говорить и здраво мыслить, тогда он не мог придумывать новые аргументы, почему они двое не должны быть вместе.       Чондэ, наверное, мог бы делать это вечно, и это бы было правильным решением, потому что при таких обстоятельствах необходимость что-то доказывать и объяснять отпадала. Они как бы пропускали эту стадию и сразу оказывались на той, где они оба счастливы и любят друг друга. Бесконечный конфетно-букетный период. Однако перерывы делать было нужно, хотя бы для того, чтобы задокументировать собственную победу.       Молодой человек осторожно и очень нехотя отступил назад, разрывая поцелуй, и посмотрел на ошарашенного Исина, который словно маленький пушной зверек жался к стене. Секундное замешательство. Чжану потребовалось время, чтобы осознать, что именно только что произошло. Он несколько раз озадаченно моргнул и наконец выдохнул, потому что все это время он, кажется, не дышал. Понимание текущего положения вещей пришло с опозданием, но тем не менее все же пришло.       — Я убью тебя, — только и смог проскулить Исин, по стеночке сползая на пол, и спрятал лицо в ладони, чтобы скрыть свое смущение. Он чувствовал себя школьницей, которой впервые признались в любви. Как же так.       — Вечно ты делаешь ошибку в слове «люблю», — в ответ лишь засмеялся Чондэ.       — Да как ты это делаешь вообще?       — Делаю что? — не понял Чондэ.       — Да все это! – вскрикнул Чжан, взмахивая руками. — Как будто для тебя это просто игра! Я не хочу так, Чондэ. Я тебе не какой-нибудь покемон. Нельзя вспоминать обо мне только тогда, когда тебе этого хочется, а потом бегать с шаром и кричать: «Чжан Исин, я выбираю тебя!».       Ким засмеялся, а потом, потянувшись, присел на корточки, чтобы удобнее было смотреть Исину в глаза. Это было необходимо, потому что сейчас он собирался сказать нечто важное, и хотел быть уверен, что его слышат и понимают.       — Если я скажу, что абсолютно серьезен насчет тебя, ты поверишь мне? — тихо спросил он.       — Нет, — уткнувшись лицом в колени, Исин помотал головой, — я больше тебе не верю. Ни единому твоему слову. Ты врал мне слишком часто, чтобы я мог тебе верить.       — Я пришел сюда, чтобы мы могли начать все с самого начала, понимаешь? Поставить точку в той истории и начать новую. Без лжи, без обид, без всего, что раньше мешало, — молодой человек слабо улыбнулся. — Я пришел сюда, и это уже что-то значит.       — Что например? — тихо буркнул Исин.       — Что я стараюсь. Ради наших отношений стараюсь, и планирую делать это дальше, потому что мне это важно. Я хочу, чтобы ты это заметил. Чтобы ты это понял.       Чондэ нежно коснулся головы Исина, запуская пальцы в его волосы, играя с прядями. Он наконец-то был свободен в своих чувствах и действиях, и он хотел наверстать упущенное. Хотел быть рядом с Исином и просто любить его. Хотел смотреть только на него. Хотел прикасаться к нему и целовать. Хотел обнять и никуда не отпускать. Засыпать и просыпаться рядом с ним. Ему было просто необходимо, чтобы Исин всегда был рядом. В зоне досягаемости. Там, где бы он мог его видеть, где бы с легкостью мог до него дотянуться.       Все то время, что его не было рядом, Чондэ скучал. По его голосу, по его лицу, по его глазам и этой привычке вечно повторять о своей любви, как будто Чондэ идиот и не понимает с первого раза. Без всего этого весь мир казался Ким Чондэ бессмысленным. Да и не нужен ему был этот мир, если в нем не было Исина, потому что только из-за него Чондэ все еще здесь.       — Неважно сколько времени мне потребуется. В этой или в следующей жизни, мы обязательно будем вместе. Я буду стараться для этого изо всех сил. Буду возвращаться к тебе столько, сколько потребуется. Потому что ты единственный, кого я хочу и буду любить, и ничего это не изменит. Просто дай мне еще один шанс и, я обещаю, ты не пожалеешь. Я больше никогда не сделаю тебе больно.       Исин молчал. Ему так хотелось верить Чондэ, каждому его слову, но разве он мог? После всего, как бы сильно он не хотел доверять, он всегда ждал удара в спину. И это напряженное ожидание нового удара выматывало. Он хотел дать ему еще один шанс, но так боялся, что все опять обернется болью. Как он должен был поступить? Исин мог сказать, что это последний раз, когда он позволяет себе поверить в слова Чондэ. Вот только сколько этих «в последний раз» уже было и сколько еще будет? Этот точно последний. А что потом? Если Чондэ опять облажается и будет просить дать ему еще один шанс, что тогда? Исин снова согласится? Конечно да. Он ведь не может иначе. Не может перестать верить в Чондэ и в его слова. Его необоснованное доверие к этому человеку уже не первый раз выходит ему боком. Когда же Исин перестанет наступать на одни и те же грабли? Когда станет учиться на своих ошибках? Никогда.       Его разрывали противоречия. Он никак не мог сделать правильный выбор. Да и был ли вообще этот «правильный» выбор? В любом случае, хуже уже не будет. Просто не может быть. Он всегда себе это говорил и каждый раз ошибался.       — Я дам, но что я получу взамен? — Исин поднял голову, заглядывая в темные как ночь глаза Чондэ, который смотрел на него предельно честно, не давая даже возможности усомниться в его словах.       — А меня тебе уже недостаточно? — усмехнулся он в ответ.       — Нет, - прищурил глаза молодой человек. — Тебя, который вечно меня обманывает, водит за нос и разыгрывает спектакли мне не нужно.       — А как насчет честности? С этого момента и до конца я буду честен и откровенен с тобой. Больше никакой лжи.       — Никакой лжи, — Исин выпрямил спину, упираясь затылком в стену. – Ты будешь со мной предельно честен и откровенен.       — Именно, — кивнул Ким.       — И честно ответишь на все мои вопросы, что бы я не спросил.       — Абсолютно на все.       — Пообещай! — Исин вскинул вверх руку, зажатую в кулак, с оттопыренным мизинцем.       — Я клянусь, — с усмешкой произнес Чондэ, и сделал ответный жест, скрещивая их пальцы. Но словно этого ему показалось мало, он подался вперед, чтобы снова поцеловать Исина. Очень нежно и осторожно, будто боялся, что одно его неверное движение может все разрушить.       Чондэ, кажется, еще никогда не было так страшно как сейчас. И сердце его никогда не билось так учащенно. Потому что в этот раз все действительно было по-другому. Если раньше он прекрасно знал, что не может получить желаемого просто потому что «нельзя», любую свою неудачу он мог оправдать. Ведь в любом случае «нельзя». Просто удивительно, что что-то вообще получилось. А теперь этого оправдания нет. Как нет сторонних сил, которые бы препятствовали. Так что если сейчас что-то пойдет не так, то причиной этому будет только он. И оттого он так боялся облажаться. На карту было поставлено слишком много. Он ведь так к этому стремился, так этого желал. Если он посмеет это разрушить, упустить, уничтожить, то не простит себя.       Мысль, что раньше не выходило вовсе не потому что «нельзя» и не потому что кто-то мешал, а из-за него, терзала. Что если ничего не выйдет просто потому, что они не подходят друг другу. И не важно, как сильно они любят друг друга, как сильно хотят быть вместе. Что если это просто не для них?       Ким Чондэ было страшно. И его страх был настолько велик, что хотелось сбежать. Оставить многоточие. Недосказанность. Надежду на то, что они могут быть счастливы. Потому что, когда они поймут, что это невозможно, все будет кончено.       Ситуация просто вышла у него из-под контроля. Такого раньше не было ни разу. Чондэ всегда все контролировал. У него всегда был план действий. Любая непредвиденная ситуация была для него предвиденной, и он знал как действовать, если это случится. А сейчас он был в полной растерянности. Он не знал, что будет дальше. Не мог даже предположить. И это ужасало его. Нервировало. Выматывало. Пока что ему удавалось справляться, но что потом?       — Разве я тебя когда-нибудь подводил, Исин? — тихо прошептал Чондэ в самые губы молодого человека.       — Мне весь список огласить или сделать выборку? — пробормотал Исин, совершенно не понимая, что несет.       — Серьезно, Син, — засмеялся Ким, впервые не назвав парня «малышом». — Разве я нарушил хоть одно свое обещание?       — Ммм, — невнятно промычал Исин.       Он попытался припомнить хоть один случай, но воспоминания были заблокированы. Мысли разбежались. Голова опустела. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что снова хочет поцеловать Чондэ, и неотрывно смотрел на его губы, старательно делая вид, что пытается что-то вспомнить, чтобы не выдать свои истинные намерения.       — Уверен, если хорошенько подумать, что-нибудь да всплывет, — отстраненно выдохнул он.       — А если нет? Я ведь всегда выполнял свои обещания. По крайней мере, все те, что давал тебе.       — Я уверен, что где-то ты да облажался… Как-нибудь подумаю на досуге… Выделю на это целый вечер выходного дня…       Чондэ спрятал насмешливую улыбку в ладонь, и хитро прищурившись, заглянул в помутневшие глаза Исина. Чондэ прекрасно понимал, что это значит, как и знал наверняка, что сейчас Чжан Исин не вывезет даже самой простой и глупой светской беседы. С разговорами пора было завязывать. Они и так уже наговорили на целый цикл из пяти серий какого-нибудь часового ток-шоу. Очевидно, что происходящее медленно, но верно текло в нужное русло. Оставалось только добиться от Исина ответного признания, чтобы уж точно никаких сомнений не было, и зафиналить все это синхронным «согласен». Для верности можно было еще поставить подпись в каком-нибудь официальном документе, чтобы совсем путей к отступлению не было, но это в будущем. Сейчас махать бумажками было бессмысленно, это только портило и без того шаткую романтично-утреннюю атмосферу любви и согласия.       — Эй, Син, — довольно улыбаясь как кот, вдоволь налакавшийся сметаны, позвал парень, — а помнишь тогда в саду ты желание загадал?       — Помню, — помедлив произнес Исин. — Ты отказался его исполнять.       — И все же я его исполнил, — засмеялся Чондэ. — Я приложил максимум усилий…       Чжан Исин вцепился в рубашку на груди парня и с силой дернул на себя, не давая возможности закончить предложение. Хватит с него разговоров. Он понял.       Чондэ, от неожиданного рывка опрокинулся на колени и, чтобы не потерять равновесие окончательно, уперся руками в стену по обе стороны от головы Исина. Они долго смотрели друг другу в глаза, не решаясь сделать шаг навстречу. Чжан чувствовал, как напрягся, словно зверь перед атакой.       Это казалось таким правильным. Им было плевать, что они находятся в абсолютно неудобных позах. Важнее было то, что они были неприлично близко друг к другу. Ближе, чем могли бы себе позволить простые знакомые или люди, которые решили разойтись разными дорогами. Они были слишком близко и в этом было больше смысла, чем в их бесконечных разговорах.       Исин смотрел в черные глаза Чондэ, чувствовал его дыхание на своих губах, и плавился как масло, оставленное на солнце.       — Ну, — ухмыльнулся Ким, — ты собираешься что-то делать или…       Договорить он так и не успел. Исин подался вперед, впиваясь в чужие губы жадным поцелуем. В голове табуном безумных лошадей скакали воспоминания, в которых Чондэ целовал кто-то другой. Не Исин. И это безумно злило. Они не имели права его целовать. Не имели права к нему прикасаться или с ним спать. Это была привилегия Исина. Он через столькое прошел ради этого. Он заслужил. Заслужил этого больше, чем они.       Потому он целовал так страстно, целовал так жадно. Он словно хотел закрепить за собой пальму первенства. Это к нему Чондэ захотел вернуться. Ему признавался в любви. Так почему им понадобилось столько времени, чтобы быть рядом? Почему другим ничего для этого делать было не нужно. Это было так несправедливо.       Исин, не разрывая поцелуй, выпрямился и подался вперед, вставая на колени. Чондэ, чье положение в данной ситуации было максимально неудобным, неловко упал на пол. Чжан Исин оказался над ним, полностью перехватывая инициативу в свои руки. Чондэ просто позволил ему это делать. Ему больше нравилось, когда молодой человек активно показывал свою жизненную позицию, а не изображал из себя кисейную барышню, которую нужно было постоянно добиваться. Бегать за кем-то, доказывая свою любовь в настойчивой попытке обратить на себя внимание было утомительно.       Похолодевшими пальцами Исин проскользнул Чондэ по щекам, обвел линию челюсти и спустился на горячую шею, ощущая под подушечками пульсацию сонной артерии. Ким инстинктивно схватил юношу за запястья, не давая возможности удобнее ухватиться за шею. У Исина страсть мешалась с агрессией, и этого стоило остерегаться. Возбуждение сносило крышу, размывая рамки дозволенного, опускало рубильник, отключая здравый смысл.       В один прекрасный момент, Чондэ дернулся назад, разрывая поцелуй и освобождая свою шею от прикосновений чужих пальцев.       — Не хотелось бы прерывать такой момент, но …       — В кровать?       — В кровать, — кивнул Чондэ, быстро поднимаясь.       Исин понимал все с полуслова, и это было неудивительно, ведь сейчас они мыслили одинаково. Они оба хотели одного и того же, только Чондэ, пожалуй, лучше осознавал свои желания. Во всех деталях. Исин же мыслил абстрактно.       Ким Чондэ отлично знал как и в какой позе он хочет иметь Исина. Прекрасно представлял все свои дальнейшие шаги.       Чжан Исин просто хотел Чондэ. И все. Он не мыслил стратегически. Он мыслил образами. Он хотел целовать Чондэ. Как? Да без разницы. Хотел касаться его. Где? Да где придется. Он не конкретизировал свои желания и, имей он сейчас дело с джином, тот бы обязательно заставил его за это поплатиться.       Чондэ ухватил Исина за край футболки и, не сводя с молодого человека пристального взгляда, медленно стал отступать в сторону спальни. Он контролировал каждый шаг Чжана. Сам его вел. Держал. Смотрел. Хотел быть уверен, что за те несколько шагов, что им необходимо пройти до двери, что-то в голове Исина не щелкнет и он не передумает.       Вот только Чжан Исин не собирался менять свое решение. Он был полностью уверен в закономерности и своевременности происходящего. Считал это логичным завершением всего произошедшего. Ни длинные разговоры, ни нежности, ни признания в любви не являлись достойным способом справиться с тем ураганом эмоций, которые бурлили в Исине все эти дни.       Парень медленно шел шаг в шаг с Чондэ, пристально смотря ему в глаза. И если бы кто-то сейчас совершенно случайно оказался рядом, он бы вряд ли смог понять, что происходит между этими двумя. Они не сексом заниматься шли. Тут явно что-то другое.       На пороге комнаты Чондэ сделал шаг в сторону и, натянув на губы презрительно-вежливую улыбку, пропустил Исина вперед. Чжан прошел в комнату и остановился, дожидаясь, когда Чондэ зайдет следом, зачем-то закрывая за собой дверь. Исин даже не повернулся. Он по шагам слышал, что Чондэ приближается. И делает он это очень медленно, растягивая промежутки между каждым шагом на целую вечность.       Ким Чондэ подошел к Исину вплотную и невыносимо долго медлил, прежде чем неожиданно нежно обнять молодого человека за пояс, проскальзывая пальцами под длинную домашнюю футболку. Исин не шевельнулся. Он нервно вдохнул и выдохнул, когда горячие пальцы коснулись кожи живота.       Дыхание обжигало шею. Исин приложил все усилия, чтобы не передернуть плечами, а остаться неподвижным. Тело, сопротивляясь такому решению, напряглось.       — Знаешь, — начал было Исин, поворачивая голову к Чондэ, чтобы переключить внимание. Вот только чем начал, на том и закончил.       Ким Чондэ улыбнулся, потянулся к Исину за новым поцелуем, но в самый последний момент качнул головой в сторону и толкнул Чжана на кровать. Такой подставы Исин не ожидал.       Он быстро перевернулся на спину и, приподнявшись на локтях, долго смотрел на Чондэ, пытаясь понять, что же будет дальше. На губах Кима появилась пугающая улыбка, и Исин предусмотрительно начал отползать, стараясь нащупать в темноте комнаты провод с выключателем от настольной лампы, что была у изголовья кровати.       Чондэ неторопливо подошел к кровати вплотную, прежде чем встать на нее коленями и, вальяжно откинув волосы, приблизился к Исину, в замешательстве застывшему на кровати.       Ким Чондэ уже не разменивался на нежности. Он быстрым движением согнул ноги Исина в коленях и, буравя одеяло, притянул к себе, чтобы впиться в губы страстным поцелуем. Исин охотно поддавался на поцелуи и ласки, ему это нравилось больше, чем выяснять отношения. Кажется, что именно так, именно отвечая на горячие поцелуи Чондэ, он действительно начинал верить в его признания любви. Верить в свою нужность.       Страшно не было от слова совсем. Чондэ действовал уверенно, но при этом осторожно и неторопливо. Он бесконечно целовал Исина в губы. Целовал долго. У Исина от этих поцелуев пустела голова и немели пальцы, когда он неосознанно вцеплялся в одеяло.       Чондэ не спешил, несмотря на то, что бесконечные прелюдии всегда считал утомительными и раздражающими. Сложно было медлить и нежничать, когда он был так возбужден. И будь на месте Исина кто-то другой, вряд ли бы Чондэ был таким понимающим и чутким партнером. Он бы не стал особо церемониться, потому что с другими он в первую очередь думал о себе. Исин был другой случай. И кроме того, что это был его первый раз, все осложнялось тем, что их шаткие отношения могли рухнуть в любую секунду. И неудачный секс вполне бы мог стать для этого причиной. Наверно, они опять не с того начали. Вечно у них все не как у людей.       Только когда Исин расслабился, максимально отдаваясь процессу, Чондэ позволил себе перейти на новый уровень и разбавить уже успевшие поднадоесть поцелуи ласками. Он неспешно спустился короткими поцелуями к шее, проскальзывая руками под футболку.       Секс с неопытным партнером всегда тяжелый труд. Это как играть в русскую рулетку – никогда не знаешь, в какой момент пуля продырявит тебе башку. Чондэ всем сердцем ненавидел это, потому что не мог просто расслабиться и получать удовольствие от процесса, хотя и очень пытался.       Ему приходилось делать все настолько неспешно и долго, чтобы партнер полностью отдался процессу, не задумываясь о том, что ждет его дальше. Усыплять бдительность долгими ласками, создавая иллюзию, что только этим все и ограничится. Стоило чуть поторопиться, ускориться, совершить одно единственное неловкое движение, и все летело к чертовой матери. Бешеная лошадь тут же начинала скакать и брыкаться, в попытке отбиться от нападения и сбежать так далеко, как это только возможно.       Нельзя было давать Исину думать. Нельзя было делать то, к чему он не готов морально. Первым барьером было смущение, вторым – страх. Нужно было очень осторожно обойти их оба, но это было попросту невозможно.       Чондэ боялся, что в любой момент Исина может охватить паника. И чем дальше он продвигался, тем отчетливее понимал, что этого момента не избежать. Мало того, что придется начинать все с самого начала, так это все сильно усложнит. Возможно, на этом даже все и закончится. Хотя, может быть это и к лучшему. Объективно, им бы стоило повременить немного с постелью, только раньше надо было об этом подумать. Сейчас, случись такое, Чондэ очень неохотно воспримет отказ. Нет, ему придется это сделать. Придется сжать яйца в кулак и, превозмогая себя, согласиться. Не давить на Исина, дать ему время, но… никто же не сказал, что Чондэ должно нравиться такое стечение обстоятельств.       Исина, кажется, и самого стало утомлять происходящее. Точнее, затянутость и отсутствие какого-то разнообразия. Он был возбужден. Он хотел больше, но Чондэ конкретно тормозил, и это начинало действовать на нервы. Иногда создавалось такое ощущение, что не Исин тут имеет смутное представление о том, как трахаются мужики, а Чондэ. И оттого возникало навязчивое желание взять и показать ему, как это, блин, делается.       Может быть, такая тактика вполне прокатывала с девушками. Они же вечно такие. Не торопят события. Только Исин не был девушкой, так что он бы поторопил. И события, и Чондэ. Сколько уже можно ходить вокруг да около?       — Стой, — прохрипел Исин и несколько раз призывно похлопал Чондэ по плечу, заставляя ненадолго притормозить эту скучную вечеринку для пенсионеров. Ким послушно отстранился.       Исин бросил быстрый взгляд на парня и, ухватившись за края футболки, быстрым движением ее стянул. Сейчас со стороны они, наверное, выглядели очень глупо. Больше походили на семейную пару, которая уже много лет в браке или на людей, которых просто заставляют заниматься друг с другом сексом. Никак иначе нельзя было описать, почему их лица были настолько отстраненными в эту минуту и не выражали ни единой эмоции. Словно два робота трахались. Ни капли любви, сплошная физиология. Да даже роботы были бы эмоциональнее.       — Вот и все, — слабо улыбнулся Исин, откидывая футболку. — Можно продолжать.       Можно, конечно, вот только нужно ли?       У Чондэ наконец-то появилась возможность снова заглянуть в глаза Исину и спросить себя, что же он, черт возьми, творит. Нет, понятно, что пытается заняться сексом, дело было в другом.       Вина ли это того, что эмоции, бушевавшие в нем до этого, немного улеглись или же в полумраке комнаты, но сейчас он смотрел в глаза Исина и отчетливо понимал, что совершает очередную ошибку. Он смотрел сейчас вовсе не на полуголого 24-х летнего парня, а на ребенка, которого нянчил. Которого носил на руках, нежно целовал в щечки и укладывал спать. На ребенка, который был для него если не сыном и не братом, то просто кем-то важным и родным. И сейчас он собирался заняться с ним сексом. На полном серьезе хотел этого человека. Это было так неправильно, что Чондэ захотелось заскулить от осознания собственной испорченности. Какая же он все-таки тварь без каких-либо моральных принципов.       Молодой человек сглотнул, с усилием заставив себя не опустить взгляд.       Ему срочно нужно было выпить. Очень срочно. Вот только время было не подходящие.       В воцарившейся тишине можно было слышать, как с шуршанием шифера едет крыша Чондэ. Он уже слишком далеко зашел, чтобы задний ход давать. Ведь прекрасно знал, что все так будет. Прекрасно знал и ничего с этим не сделал. Он либо так сильно боится потерять Исина, либо и вправду конченый извращенец, потому что от мысли, что он сейчас совершает что-то столь неправильное, он возбудился сильнее.       Чондэ смотрел в глаза Исину, чувствуя, как быстро и сильно бьется его сердце, готовое выскочить из груди, и становилось абсолютно плевать на все остальное, потому что он хочет этого человека. Очень сильно хочет.       Такого как Исин еще поискать надо было, а Чондэ не искал, он пошел другой дорогой. Взял ребенка и вырастил из него себе любовника. Возможно, это звучит отвратительно. Возможно, все на самом деле не так и это чистой воды совпадение. Но никто же не будет отрицать, что Чондэ молодец, отлично поработал на перспективу, и сейчас может довольный собой вкушать плоды своих трудов. А Исин… он тоже молодец, не подвел, вырос в красивого, сексуального и без сомнения очаровательного юношу.       Ким резко подался вперед, впиваясь в губы парня страстным поцелуем. Исин обвил руками его шею, неосознанно проскальзывая пальцами вверх, зарываясь в волосы и сжимая их на загривке. Снова полетели искры.       Уже было плевать. На осторожность, на нежность. Чондэ обхватил Исина за пояс одной рукой, прижимая к себе сильнее, а второй скользнул от шеи вниз по груди, немного остановил пальцы на животе, чтобы, еле касаясь кожи, обвести кубики пресса, и спустился ниже, проскальзывая рукой под резинку спортивных штанов.       Исин разорвал поцелуй, не сдержав слабого стона, когда Чондэ, дразня, прошелся ладонью сквозь ткань трусов по его члену. Чистой воды издевательство. Исин откинул голову, поджимая губы, и прикрыл глаза.       Чондэ самодовольно ухмыльнулся. Ему доставляло особое эстетическое удовольствие смотреть в этот момент на Исина, который жмурился, облизывал пересохшие губы и сильнее обнимал за шею подрагивающими руками, чтобы удержать равновесие. По его лицу было отчетливо видно, что он очень хочет, чтобы ему вздрочнули, Чондэ лишь ждал, когда он скажет об этом вслух. Но Исин стоически молчал, поджимая губы. Упрямец.       Сложно было удержаться. И Чондэ действительно не мог. Создавалось ощущение, что он хотел обхватить пальцами член Исина больше, чем этого хотел сам Исин. Однако Ким медлил. До последнего.       Рукав рубашки, зацепляясь за пояс штанов, неприятно задирался. Какой-то из предметов гардероба просто необходимо было снять. Чондэ выбрал штаны.       Он коротко поцеловал Чжана в губы, наклоняясь вперед, чтобы опустить парня на кровать, и медленно вытащил руку из штанов. Исин недовольно простонал ровно в тот момент, когда Чондэ отстранился, бросая быстрый оценивающий взгляд вниз.       Зачем в тот момент Чондэ пошел окольными путями, он даже не знал, но вместо того, чтобы просто снять с Исина штаны, он снова принялся целовать молодого человека, спускаясь поцелуями все ниже. Это заняло больше времени, зато отвлекало внимание от истинных намерений.       Исин неосознанно выгнулся в спине, когда чужие горячие губы коснулись его живота. И не то чтобы он хотел так реагировать, просто в определенный момент тело и мозг стали расходиться во мнениях, как сейчас. И судя по всему, планировали и дальше не соглашаться.       Чондэ, будто между делом, подцепил пальцами резинку штанов, но вместо того, чтобы стянуть, замер, а потом выпрямился, озадаченно глядя на полуголого Исина сверху вниз.       — Ох, — задумчиво протянул он, упирая руки в бока, — стыдно признаться, но я не подготовился к такому повороту сюжета, а без этого нет смысла…       — В сумке, — коротко произнес Исин, вытягивая руку в сторону, и указал пальцем под кровать.       Чондэ послушно откатился на край и заглянул под кровать в поисках названного предмета. Сумка действительно была там.       — В боковом кармане, — уточнил Чжан.       Молодой человек наощупь сунул руку в указанный карман, среди вороха вещей пытаясь отыскать пальцами то, что ему нужно. Хотя, по правде, он даже не имел понятия, что именно ищет. Исин ведь не уточнил, что именно лежит в боковом кармане. Не было даже уверенности, что он понял, о чем идет речь. Вдруг он имел в виду складной нож или семена подсолнуха.       Чондэ с опозданием нащупал среди вороха разной мелочевки тюбик и тут же торопливо вытащил его, чтобы оглядеть. Смазка. Кажется, они все же поняли друг друга, но…       — Я даже не буду спрашивать… — вздохнул Чондэ, разглядывая сквозь полумрак тюбик.       — Мне 24, Чондэ, — Исин повернул голову, чтобы посмотреть на молодого человека, который не выглядел очень радостным для того, кто нашел то, что искал. — Ты ведь за этим сунулся в мою сумку. Почему тебя это удивляет? Или ты полез в мою сумку рассчитывая найти там что?       — Меня не удивляет, что у тебя есть смазка, — выпрямившись, проговорил Чондэ, — меня злит, что она лежит в твоей сумке.       — А где ей еще быть? Мне что, нельзя?..       — Нельзя.       — А ты попробуй запретить, — хитро прищурившись, произнес Исин, показывая язык.       — С этого момента запрещаю. Негласное правило – никаких смазок и презервативов в сумках. Чтоб даже если было желание, не было возможности.       — 21 век, Чондэ, — с усмешкой произнес молодой человек. — Если мне настолько приспичит, я могу просто купить…       — Второе негласное правило – никаких непредвиденных расходов, не согласованных со мной. Я буду за этим внимательно следить.       — Тиран, — хмыкнул Исин, отворачиваясь.       — Еще какой, — с улыбкой произнес Чондэ.       Он разжал пальцы на тюбике и небрежно бросил его на кровать рядом с собой, а потом, пользуясь моментом, вцепился в штанины Исина и, порывисто дернув, стянул, откидывая куда-то в сторону. В то же мгновение, он наклонился вперед, отвлекая юношу от произошедшего горячим и долгим собственническим поцелуем.       Исин в одно мгновение забыл обо всем, что было еще секунду назад. Он не мог ни о чем думать в этот момент, он был полностью поглощен поцелуем. Чондэ действовал уверенно, прекрасно зная, что делает, Исин же напротив, был растерян. Когда же Чондэ стал покрывать поцелуями его шею, сквозь ткань трусов обхватывая пальцами член, Чжан Исин чуть не задохнулся, а потом начал отдаленно понимать, к чему все идет. Нет, для него не было откровением, что они собираются заняться сексом. Он вдруг понял, как в этом действе распределились роли. Он неизбежно оказывался снизу и это его, мягко говоря, не очень радовало. Даже больше, это приводило его в смятение, потому что он понимал, что ни морально, ни физически к такому повороту не готов. За все время он ни разу об этом толком и не задумывался, такие незначительные детали ускользали от него, а теперь, когда его практически ткнули в этот факт лицом, он был в панике. Ведь этот тюбик смазки не какой-то сторонний атрибут. Не часть интерьера или атмосферы. У него вполне понятные функции. Но он явно предназначался не Исину. В смысле, как раз таки ему, или отдельной его части. Вряд ли Чондэ достал его для себя и сейчас все сам сделает. Сам себя подготовит, сам прыгнет Исину на член. Перспективка, конечно, заманчивая, Чжан бы от такого не отказался, вот только Чондэ этого точно не сделает. И раз так, страдать придется Исину. Это его плата за то, что он, в отличие от Ким Чондэ, внес в их отношения незначительный вклад. Мол, не готов вкладываться в отношения – подставляй зад. Если подумать, такой расклад был честным, только легче от этого не становилось. Даже наоборот. Как бы сильно Чондэ там не старался ради их любви, почему страдать всегда приходится Исину? Похоже, в их отношениях есть определенные закономерности. Вот только Чжана это вовсе не радовало. И его терзания, кажется, стали слишком заметны.       Исин стал очень нехотя отвечать на поцелуи, а от каждого прикосновения горячих пальцев к своей коже начинал неосознанно напрягаться всем телом и ничего с этим поделать не мог. Его участие в процессе резко стало чисто символическим, и это не могло остаться незамеченным для Чондэ.       В определенный момент Ким, устав играть в предварительные ласки с бревном, остановился и долго смотрел в потускневшие глаза Исина, который был в этот момент где угодно, но только не здесь.       — Что случилось? — тихо и очень мягко спросил Чондэ.       — Ничего, — эхом отозвался Исин.       — Тебе вдруг резко расхотелось или…       — Нет, вовсе нет… — принялся активно мотать головой молодой человек.       — Тогда в чем дело?       Исин поджал губы. Ненавидел он такие вопросы. Да разве есть люди, которые способны честно ответь на них в подобной ситуации? Чжан Исин скорее умрет, чем признается, что до дрожи боится того факта, что его задница сейчас будет страдать. И он вместе с ней.       — Ты же знаешь, — мягко улыбаясь, произнес Чондэ, — ты все еще можешь отказаться. Если ты боишься, мы можем просто остановиться…       — Нет, — коротко произнес Исин, — я не боюсь. Не надо останавливаться.       Он попытался сказать это очень уверенно, но страх в его глазах и дрожащая рука, в панике сжимающая рубашку Чондэ на плече, выдавали его с потрохами.       — Хорошо, — согласился молодой человек, нежно целуя Исина, — но если захочешь, мы в любой момент можем остановиться, ты ведь знаешь? Если ты не готов…       — Я готов! — воинственно заявил парень, заставляя Чондэ засмеяться. — Все в порядке, все правда в полном порядке.       — Если захочешь остановиться, просто скажи «манго».       — Манго? — не понял Исин.       — Ну да, манго. Стоп-слово.       — Ясно, манго.       — Ты слишком серьезно к этому относишься…       — А ты видимо слишком легко, — раздраженно прошипел сквозь зубы Исин.       — Я говорю не об этом, Син, — Чондэ снисходительно улыбнулся, — никто не заставляет тебя этого делать. Ты не обязан. Мы можем оставить это до следующего раза…       — Не нужно, — мотнул головой Исин, — поцелуй меня.       — Как пожелаешь…       И Чондэ поцеловал. Снова очень нежно, как будто случился гейм овер и пришлось начинать с самого начала. Исин не знал, нравится ли ему, что с ним так нежничают. Не знал, нравится ли ему, что в этой ситуации у него есть пути к отступлению. Отложить все до следующего раза было заманчиво, но… стоит ли? Будет ли он хоть когда-нибудь достаточно готов к этому. Больше, чем сейчас? Вряд ли. В любом случае, однажды это все равно случится, и в чем разница между сейчас и потом? Если он не готов сделать это сейчас, нет никакой гарантии, что он будет готов сделать это в следующий раз. Возможно, что все хорошенько обдумав, он будет напуган еще сильнее, и бесконечно будет оттягивать момент истины. Так что если Чондэ не собирается хлопнуть кулаком по столу и поставить Исина перед фактом, что это случится сегодня и никак иначе, то Исину придется делать это самому.       А Чондэ не собирался. И он был рад, что Исин, пусть и так отчаянно, но ответил отказом. Потому что кто знает, будет ли готов Чондэ повторить свой подвиг, если сейчас не дойдет до конца. Возможно, остановившись прямо в середине, потом он сожрет себя с потрохами из-за чувства вины, и будет уже не один, а два человека, которые хотят, но до жути боятся переспать. И каждый по своей собственной причине.       Исин вроде бы решил махнуть рукой и просто плыть по течению. Будь, что будет. Вот только с нервным напряжением он все никак не мог справиться, и очень остро и с опаской реагировал на каждое прикосновение Чондэ, особенно когда он начал медленно опускать свою руку к резинке трусов. Так вдруг захотелось вскрикнуть «хватит» и убежать сверкая пятками в ванную, чтобы переждать опасность там. Но он упрямо промолчал и попытался сосредоточиться на чем-то другом. На поцелуях, например. На том, что Чондэ бы тоже не помешало раздеться.       Чжан Исин разжал пальцы, которыми вцепился в плечи Кима и спустил непослушные руки ниже, желая расстегнуть пуговицы. Идея была не самая светлая. Пуговицы были маленькими и попросту отказывались поддаваться непослушным рукам. На какое-то время это заняло Исина, но потом стало раздражать. Раздражать настолько, что он сжал пальцами приятную мягкую ткань и с силой попытался дернуть в разные стороны, чтобы к чертовой матери порвать эту упрямую тварь, однако Чондэ успел остановить Исина от роковой ошибки, ухватив за запястья. Вот только испортить рубашку брата Чондэ для полного счастья не хватало. Нет уж, лучше он сам. Вообще ее стоило снять прямо на входе в квартиру, чтобы избежать неприятных ситуаций.       — Дай-ка я сам, — прошептал Ким, вытягивая рубашку из-за пояса, и быстро принялся расстегивать пуговицы.       Исин же, решив не терять времени, уцепился пальцами за карман штанов и, дернув на себя, чтобы придвинуть Чондэ ближе, стал расстегивать их. С этой задачей Исин справился быстрее, чем Чондэ со своей, так что, подавшись вперед, сел на кровати, чтобы оказаться очень близко. Какое-то время он просто наблюдал за тем, как Ким расправляется с пуговицами, а потом, когда с ними было покончено, издевательски провел холодными пальцами по горячей коже от живота вверх к плечам, чтобы стянуть рубашку.       Чондэ поежился под холодными прикосновениями и отвел руки назад, чтобы с усилием протащить кисти через узкие рукава рубашки. В этой позе он был совершенно не способен избежать ласк и, воспользовавшись этим, Исин потянулся к нему и, словно в отместку, сначала нежно целовал шею, а потом очень болезненно укусил.       — Эй, — на выдохе пробормотал Чондэ, освобождая руки. Он хотел зашипеть от боли, но почему-то вышел стон.       Исин заботливо принялся зализывать укус и примирительно выцеловывать линию челюсти, пока его руки стягивали с Чондэ штаны. Мстительно усмехнувшись, он, будто совершенно случайно, провел длинными пальцами от основания вверх по члену сквозь ткань, и самодовольно засмеялся, когда Чондэ, почти зарычав, поймал его руку, не дав пальцам скользнуть под резинку трусов.       Такая неожиданная смена ролей Исину приглянулась. Он определенно ей наслаждался. Больше всего ему доставляло удовольствие дразнить Чондэ, как это делал он с Исином, потому что Киму не нравилось, что с ним играют. Ему больше нравилось руководить процессом, нежели пытаться сдержать слабые стоны, когда холодные пальцы или горячие губы касались его кожи, но он позволял Исину это делать, потому что парень, увлеченный процессом, расслаблялся, забывая о своих страхах.       Исин подарил Чондэ застенчивый поцелуй в губы, прежде чем прошептать:       — Ты неожиданно прекрасен.       — А ты только сейчас понял? — удивился молодой человек и, подхватив Чжана под колени, опрокинул на кровать и подтянул к себе. — Какой-то у тебя очень длинный тормозной путь.       Исин глупо и как-то пьяно засмеялся в ответ, а затем вытянул вперед руки, требуя объятий. И Чондэ со вздохом обнял. Что же ему еще оставалось.       Чжан Исин нежно целовал Чондэ, шептал ему на ухо какие-то глупости, приходящие в голову, и старался не замечать, как парень, подцепив пальцами резинку трусов, стягивает их. Он зажмурился и замолк, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Не хотел, чтобы стало заметно, что он испугался, иначе Чондэ опять вернется к началу, станет медлить, а это было еще хуже. Ожидание для Исина было во много раз хуже, впрочем, как и для любого человека. Хотелось, чтобы все уже поскорее началось и закончилось. Просто пройти самый страшный момент, а потом уже все остальное. И поцелуи, и объятия, и признания в любви.       Исин хотел бы быть мужиком. Не бояться того, что произойдет и не смущаться от того, что он абсолютно голый. Не зажмуривать глаза, напрягаясь всем телом, и не сжимать пальцы в кулак, когда Чондэ обхватывает рукой его член. И не стонать так требовательно, чтобы он ей двигал, поднимая бедра.       Чондэ неохотно прошелся рукой вверх и вниз, очень медленно, и Исин закусил губу, чтобы не закричать. Как же выводила из себя эта его нерасторопность. Он будто издевался, назло все делал так долго. Каждый раз, когда Исин нетерпеливо подавался бедрами навстречу движениям руки, Чондэ останавливался.       Исин в отчаянной попытке потянулся, чтобы уцепиться пальцами за запястье, но такой маневр был встречен неодобрением.       — Руки, — грозно прошептал молодой человек.       — Но Чондэ… — задыхаясь выдавил Исин, бросая томный взгляд на Кима сквозь пушистые ресницы.       — Тихо, — оборвал его Чондэ.       И Исину ничего не оставалось, кроме как замолчать и, откинув голову, потихонечку сходить с ума, давясь еле слышными стонами. Это было несправедливо, но приятно.       На какой-то момент для Исина все перестало существовать. Была лишь темнота и рука Чондэ, которая со смазкой стала скользить лучше, но все так же медленно. Чжан вцеплялся пальцами в одеяло, пытаясь дышать через рот, но вечно пропускал вдохи или путал их с выдохами.       Чондэ, словно извиняясь, нежно поцеловал парня в шею, и на каком-то инстинктивном уровне, Исин понял, что настало время очень бояться. Точнее, нужно было бы наоборот, чтобы он перестал это делать, но…       — Расслабься, — прошептал на ухо Чондэ, заставляя Чжана осознать, насколько он в этот момент напряжен. И, по правде, сказать было проще, чем сделать. Исин потерял контроль над своим телом, у которого с мозгом возникли разногласия.       — Холодно, — только и смог пробормотать парень, почувствовав, как пальцы Чондэ касаются входа.       — Потерпи, — мягко попросил Чондэ, — и расслабься.        «Да я пытаюсь!» — хотел закричать Исин, но вместо этого лишь продолжительно выдохнул, заставляя свое тело расслабиться. Это вышло не с первой и даже не со второй попытки. В какой-то момент Исин даже перестал понимать, расслаблен он или напряжен.       Чондэ осторожно надавил, прежде чем просунул палец на фалангу. Исин сразу же напрягся снова и, задержав дыхание, инстинктивно уперся пятками в кровать и откинулся назад, пытаясь сдержать раздраженное шипение. Он не был готов. Серьезно, как бы сильно он не старался себя подготовить, все было бесполезно. Исин отреагировал неожиданно бурно, будто Чондэ не мизинец на фалангу просунул, а руку по локоть. Но дело было вовсе не в болезненных ощущениях, а скорее в нервном напряжении, в котором он пребывал уже довольно давно.       Больно не было. Скорее непривычно и неприятно. Исин больше боялся. Теперь, когда ему показали демо версию, он хотя бы имел представление о том, что его ждет, и это сильно облегчало задачу.       Исин сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем посчитал, что достаточно готов для второй попытки.       — Продолжай, — выдавил он немного подрагивающим голосом и поудобнее перехватил пальцами одеяло, — я готов.       — Может не стоит? — с сомнением спросил Чондэ.       — Ой, конечно, давай все бросим, — с раздражением произнес Исин. — Все, поздняк метаться. Здесь я командую парадом. И я говорю продолжать.       — В любом случае, я дал тебе возможность отказаться, так что не обвиняй меня потом…       — Хорошо, — еле слышно выдавил Исин и снова попытался максимально расслабиться.       В этот раз Чондэ вошел указательным пальцем, будто специально делая это очень медленно, чтобы Исин в полной мере мог прочувствовать, что совершил непоправимую ошибку, позволив этому случиться.       — Расслабься, — прошептал Чондэ, в этот раз в самые губы.       — Я пытаюсь, — с надрывом произнес Исин, — но как ты себе это представляешь? Очень сложно расслабиться с пальцем в жопе.       — Давай без грубостей, — с усмешкой произнес Ким, — ты портишь момент.       — Больше, чем его портит твой палец в моей заднице?       — Я не смогу ничего сделать, пока ты не расслабишь булки, так что если хочешь продолжить свое существование в таком вот неудобном положении…       — Ты совсем не помогаешь, — страдальчески прохныкал Исин.       Он не мог расслабиться. Его тело само собой напрягалось. Это была вполне закономерная реакция, как рвотные рефлексы или что-то в этом роде. Нельзя было осуждать организм за то, что он так категорично отказывается принимать в себя инородные тела.       — Перестань об этом думать, — посоветовал Чондэ, ловя сбивчивое дыхание Исина, — чем больше ты на этом сосредотачиваешься, тем хуже делаешь. Попытайся отвлечься. Подумай о чем-нибудь другом, о чем-нибудь хорошем. Обо мне, например.       — Ты же сказал, о чем-то хорошем, — со слабой усмешкой ответил парень, не сдержавшись. Он не мог упустить такой повод.       — Ты ведь понимаешь, что находишься сейчас не в том положении, чтобы это говорить? — сквозь зубы прошипел Чондэ. — Я ведь могу заставить тебя пожалеть об этом.       — Не надо, я стал жалеть еще до того, как мне пришло в голову это сказать… Ты что?... О боже!       Чондэ, воспользовавшись тем, что Исин отвлекся и немного расслабился, стал двигать пальцем, и Чжану тут же стало не до разговоров. Он напрочь забыл, что вообще можно говорить. Даже дышать мог с трудом.       — Почему… почему ты всегда делаешь это так внезапно? Почему ты не предупреждаешь меня?       — В этом весь смысл. Эффект неожиданности всегда срабатывает…       Исин хотел что-то ответить, но все мысли резко сбились на «что это, блин, такое?» и «господи, за что мне все это?». Было сложно даже подобрать слова, чтобы описать это отвратительное чувство дискомфорта. Совсем не больно в общепринятом понимании боли, просто очень сильно неприятно.       Чжан Исин сделал глубокий вдох и выдох. Потом еще раз. И еще. Он пытался привыкнуть к этому чувству, чтобы не выгибаться в спине при каждом движении, с надрывом выпуская воздух из легких. Нужно было просто немного привыкнуть к этому странному чувству. Чуть-чуть потерпеть и потом обязательно станет легче. Он сможет это вынести. Это не так уж и трудно.       Чондэ попытался поцеловать Исина, чтобы тот хоть немного отвлекся, но парень дернул головой, уходя от чужих губ. Ему сейчас было не до этого. Он мысленно уговаривал себя немного потерпеть, а поцелуи и прикосновения отвлекали его, делая ситуацию невыносимее.       Чондэ не стал настаивать. Он терпеливо ждал, когда Исин перестанет так остро реагировать на каждое движение пальца. Старался делать это медленно, но, кажется, делал только хуже, а по-другому и нельзя было. Сейчас Исину нужно было собрать всю свою волю в кулак и немного потерпеть.       И Исин стоически терпел. Постепенно становилось легче. Сбивчивые мысли становились чуть более осмысленными и связными.       Молодой человек пытался классифицировать свои страдания, используя собственную шкалу. Он сравнивал самые неприятные события, случившиеся в его жизни с тем, что происходит сейчас, и, кажется, начинал понимать, что дела обстоят не так уж и плохо. По крайней мере, он нашел несколько моментов, которым бы с большим удовольствием предпочел то, что делает с ним Чондэ в данную минуту. Как ни странно, в список ситуаций, которым Исин бы предпочел анальный секс, будь у него выбор, вошли и несколько связанных непосредственно с Чондэ. Точнее с его смертью. Да, Чжан рассудил, что лучше бы потрахался в задницу, чем еще раз оказался в Зале Суда и прошел все девять кругов ада заново.       Это была одна из тех процедур, которую бы сам Исин лично не повторил. Он мог это вытерпеть, мог позволить сделать это с собой кому-нибудь другому и даже наслаждаться в своей странной извращенной манере, но проделывать что-то подобное с собой лично не решился бы. Это было как уколы, как брать кровь из вены или пальца. Не больно и вполне терпимо, однако героически тыкать в себя шприцом самостоятельно Чжан никогда бы не стал.       Хорошенько подумав над ситуацией, Исин отчетливо осознал, что зря себя накручивал. Все вовсе не так страшно. Это можно вынести. И, может быть, он совсем конченый, но, кажется, ему это начинало нравиться. По-своему нравиться, как может нравиться что-то весьма неприятное. Как коверканье слов или перемещения ударения на первый слог в слове «звонит». Прекрасно осознаешь, что это отвратительно и неправильно, но получаешь от этого какое-то особое удовольствие. Наверно Исин был извращенцем. Притом настолько странным, что другие извращенцы смотрели бы на него косо. Мол, нет, мы можем понять БДСМ и анальный секс, можешь хоть руку себе по локоть затолкать в задницу, это мы тоже поймем, но «звОнит»… Это ж насколько нужно быть отбитым, чтобы получать от этого удовольствие?       В какой-то момент Исин неосознанно потянулся к собственному члену. Он уже не понимал, что творится в его голове. Все это длилось бесконечно долго, и становилось не просто терпимым и даже в какой-то степени приятным, но и сильнее начинало возбуждать.       — Чондэ, — тихо позвал Исин, и требовательно вытянул руку, мазнув парню по груди холодными пальцами.       Ким быстро понял, чего от него хотят и неторопливо наклонился к Исину, чтобы снисходительно поцеловать в губы. Так сказать, отвесил с барского плеча.       Чжан зашипел сквозь поцелуй, когда собственные холодные пальцы сомкнулись на члене, и еле заметно вздрогнув, стал двигать рукой. Сначала очень медленно, подстраиваясь под движение пальца внутри, но потом неосознанно начинал ускоряться, пока Чондэ не ухватил его за запястье, останавливая.       — Не думай, что я не заметил, — хмыкнул парень, — не торопись, иначе далеко мы не уедем.       — Слишком долго, — простонал Исин, — если мы будем продолжать в том же духе, так и до зимы не управимся.       — Зима близко…       — Не настолько.       — Хорошо, — быстро согласился Чондэ, — давай немного ускоримся. Надеюсь, ты готов.       — Готов к чему?..       Ким не ответил. Впрочем, это и не было нужно. Исин почувствовал, что Чондэ вытащил палец, но вот ощущение наполненности никуда не делось. Это было немного странно. Исин по привычке стал искать сравнения, чтобы понять, на что это может быть похоже, но то ли его познания о мире были скудны, то ли не было аналога этому ощущению.       Чондэ снова приставил пальцы ко входу, осторожно поглаживая. Страшно уже не было, но Исин все равно дернулся. На этот раз от холода. Почему смазка вечно такая холодная? Это какой-то прикол или этому есть разумное объяснение? Исин не знал его. Зато снова испытал небольшой культурный шок от обилия противоречивых чувств.       Чондэ осторожно вставил два пальца. Они входили тяжелее, чем один. Исин поерзал. Уже было не так неприятно и напряжно как в начале, но все равно тесновато. Интересно, сколько пальцев ему нужно было вытерпеть, чтобы они как нормальные люди потрахались? Почему все это так сложно? Если в следующий раз будет так же долго и утомительно, Исин нажрется или захватит телефон, чтобы хоть как-то себя развлечь.       — Видишь, — успокаивающе пробормотал Ким, — уже два…       Внутри было так горячо от пальцев, и при этом холодно от смазки. Хорошо, что она не оставляла следов. Чондэ на нее не скупился. Исин отчетливо слышал, как она неприятно хлюпала от каждого движения, но даже это доставляло ему удовольствие. Просто удивительно, как он, не в силах выносить все это так долго, начинал этим наслаждаться, хотя, вроде бы, пока что нечем.       Исин не понял, в какой момент Чондэ отпустил его руку, но теперь ничего не мешало снова себе дрочить.       Сколько же времени прошло? Чжан подавил в себе навязчивое желание потянуться за телефоном, чтобы проверить. Он бы не удивился, если бы обнаружил, что прошли уже сутки. Для него это все длилось бесконечно долго. Наверно потому, что это был первый раз. С ним всегда так. Потом все будет происходить быстрее. Они друг к другу попритыкаются, отладят этот механизм, и все пойдет как по маслу.       Исин бросил быстрый взгляд на Чондэ, пытаясь понять, что в этот момент творится в его голове. О чем он сейчас думал? Или он не думал вообще? У Исина слабо это получалось не только сейчас, а в принципе во время секса. Его умственные способности становились ограниченными и все мысли сводились к нескольким коротким, максимально простым фразам.       Чжан вытянул свободную руку, кончиками пальцев цепляясь за резинку трусов Чондэ. На большее в таком положении способен он не был, однако ему показалось, что он просто обязан оказать молодому человеку ответную услугу. Сколько они уже тут херней страдают? Неужели Чондэ не хочется? Но сам он к себе не прикасался, да и Исина не просил. Как ему удается быть сдержанным и терпеливым в такой ситуации. Исин бы не смог.       Он уже начинал давиться своими стонами, потихоньку теряя связь с реальностью, и ему очень хотелось, чтобы Чондэ разделил этот момент с ним. Почему он продолжает вести себя так, как будто это его работа? Исину начинало казаться, что он просто снял мальчика-проститутку. Почему вообще все это превратилась в какое-то странное мероприятие? Где страсть, где искры из глаз? Да они не должны были отлипать друг от друга все это время. Они же вроде как любят друг друга. Они же вроде как оба этого хотели. Это секс, а не чаепитие в детском саду. Мало того, что они даже не близко к тому, чтобы самозабвенно трахаться, так еще и за жизнь перетереть успевают.       Исин требовательно мазнул пальцами по животу Чондэ, спуская руку ниже.       — Не надо, — остановил его попытки Ким, вместе с тем очень ненавязчиво переставая двигать пальцами.       — Почему?       — Неудобно будет…       — Неудобно? — не понял Исин. — Почему?       — Ты не дотянешься…       — Если ты придвинешься ближе, то я…       — Нет, тогда мне будет неудобно.       — Неудобно что? Трахать меня пальцами?       — Отсасывать тебе…       — Чего? — подавился воздухом Исин. Он даже не предполагал, что случится подобный поворот. В смысле, какова вероятность, что во всем этом мракобесии ему прилетит бонус в виде минета. Нет, он конечно его заслужил за все свои страдания, но он даже не думал, что Чондэ вот так вот просто возьмет и отсосет ему. Это же Чондэ. Исину почему-то думалось, что если бы однажды он решил рискнуть попросить об этом Ким Чондэ, ему бы пришлось ползать на коленях и умолять, а в итоге его бы самого трахнули в рот.       Исин тогда и понятия не имел, еще не успел узнать, что для него Чондэ всегда делал исключения, переставал быть таким свободолюбивым, самовлюбленным и гордым, и был готов пойти на что угодно, на любые гадости и подлости, готов был воплотить в жизнь невероятные планы и самые смелые желания, если бы Исин его попросил.       — А что? Не хочешь? — хитро улыбнулся Чондэ. Он желал услышать от Исина хотя бы короткое «хочу» и тот был готов это сказать, он был готов это прокричать, но еле сдержал себя.       — Я не настаиваю, — пожал плечами Чжан, стараясь выглядеть максимально незаинтересованным.       — Тогда я не буду…       — Нет уж, давай, раз собрался.       — Какой же ты…       — Да, я учился у лучших. Хочешь меня поцеловать?       — Нет, — Чондэ подался вперед и навис над Исином, — хочу тебя уже поиметь.       — Ой, да хоть бы, хоть бы, — драматично выдохнул парень, — сам жду не дождусь. Может быть, ты перестанешь уже хотеть и поимеешь меня?       — Буквально через пару минут так и сделаю, — Чондэ быстро чмокнул Исина в губы.       — А пока займи возникшую паузу минетом, — Чжан наморщил нос.       — Все-таки хочешь?       — До одури.       — Я вообще не исполняю желаний, но раз уж начал…       Исин в предвкушении облизал губы, одарив Чондэ долгим томным взглядом, на что получил лишь самодовольную усмешку и град поцелуев, под которыми сейчас, позабыв о страхе и полностью отдавшись ситуации, плавился.       Чондэ спустился поцелуями на живот, пошло прошелся языком по кубикам пресса, обводя пальцами выступающие кости таза. Исин сдавленно простонал. Сейчас ему было особенно хорошо. Видимо к этому моменту ему все-таки сорвало башню.       Чондэ перехватил руку Исина, которой он все это время сжимал свой член, и нежно поцеловал в ладонь. Чжан в удовольствии прикрыл глаза, готовый замурлыкать как кот, но это была привилегия Чондэ. Вместо этого Исин осторожно коснулся пальцами щеки и проскользнул ими вверх, зарываясь в мягкие волосы парня, и неосознанно сжал на загривке, в тот момент, когда Чондэ, пройдясь языком по члену, взял его в рот, одновременно с этим снова проталкивая в парня пальцы.       Исин откинул голову на подушку и закусил губу. Он не знал, как ему на это реагировать, как описать противоречивые чувства, которые он испытывает. Наверно слово «невыносимо» было в самый раз. Он все еще испытывал дискомфорт от того, что чужие пальцы двигались в нем. Это не было приятно, это было странно. И в то же время, Исину было очень хорошо. Он задыхался и жмурился. Соблазн опустить взгляд был так велик. Исин просто хотел посмотреть, как Чондэ это делает. Не с технической точки зрения, разумеется. В тот момент Чжан не собирался наблюдать, делать пометки в тетрадки и подмечать какие-то элементы, которые обязательно отработает и повторит, как и не собирался выставлять оценки за исполнение. Он просто хотел видеть КАК Чондэ берет в рот. Не только чувствовать, не рисовать красочные картинки в своей голове, а видеть это собственными глазами, но он был слишком смущен.       И если уж говорить о технике, то после всего стоило обязательно устроить Чондэ допрос с пристрастием о том, где же он всего этого нахватался. Очевидно, что это был не первый и даже не второй его раз с мужчиной, а посему, как же так вышло, что в воспоминаниях этот аспект сексуальной жизни Чондэ Исин упустил. Или же, возможно, это было из разряда тех воспоминаний, которые Чондэ самостоятельно правил. Столько в голове Исина всплывало и тут же тонуло вопросов, обрывков фраз и образов. В мыслях царила полная каша. Это было действительно слишком. Нет, не беспорядок в мыслях. А минет, который так контрастировал и одновременно дополнял странные ощущения, которые оставляли пальцы при каждом движении.       Исин путался в словах и не мог найти подходящего, чтобы описать то, что он чувствует. От мысли, что все это происходит с Чондэ все становилось еще запутаннее и сложнее. Хотя, с кем бы еще он позволил такому случиться? Это было чертовски приятно. Нет. Восхитительно. Нет. Забудьте. Это невыносимо.       Чондэ, ускоряя движения пальцами, провел языком от основания до головки, и Исин представил это в своем воображении настолько ярко и отчетливо, что на мгновение потерял не только контроль над ситуацией, но и над своим сознанием. Эта временная неразбериха так испугала, что когда Чондэ снова взял в рот его член, Исин, побоявшись, что не сможет этого вынести и просто неожиданно кончит, не сдержался и закричал:       — Стой, Чондэ! Манго! Манго! Остановись…       Исин чуть приподнялся на локтях, и испуганными глазами, совершенно позабыв, что не должен этого делать, посмотрел на Чондэ, который с опозданием выпустил изо рта его член, проходясь напоследок языком.       Чондэ чуть наклонил голову, долго смотря на Исина своими пронзительными черными глазами, будто прикидывая, хочет ли останавливаться и стоит ли. Разве они уже не миновали рубеж, когда еще можно было остановиться? Прекращать уже было поздно. Либо до конца, либо до победного. Других вариантов не было. И пусть только Исин посмеет сказать, что не хочет продолжать. Чондэ поимеет его без каких-либо церемоний. Не для этого он тут изгалялся.       В тот момент, может быть только на долю секунды, Чжан всерьез усомнился, что Ким его послушает, потому что сейчас он вовсе не выглядел как тот человек, который обещал, что в любой момент они прекратят, стоит только попросить. Однако Чондэ все же послушал и, помедлив, попытался вытащить пальцы.       — Нет, — торопливо вскрикнул Исин, — не надо, не вытаскивай, просто… дай мне секунду. Лучше, — он выдохнул с долей облегчения, — иди сюда.       Чондэ еле заметно изогнул губы в подобии насмешливой улыбки, он чуть привстал и потянулся к Исину за долгим, тягучим, словно мед, поцелуем. Все снова встало на свои места. Хаос в голове осел на пол толстым слоем пыли. Чондэ целовал странно, будто дразнил, а Исину это нравилось не меньше минета. Он довольно улыбался сквозь поцелуй, и не мог перестать сравнивать Чондэ с котом. Слишком тот вальяжно все делал, по-своему. Прекрасно осознавал свое главенство и власть и наслаждался этим почти так же, как собой.       — Давай, — на мгновение разорвав поцелуй, произнес Исин, — можешь продолжать.        Уголки губ Чондэ дрогнули. Он почувствовал себя вибратором с расширенными функциями, но вздох раздражения сдержал и, как его повелитель пожелал, снова начал двигать пальцами, ловя стоны с губ Исина.       В какой-то момент поцелуй Чондэ утомил и он, неожиданно оборвав его, перекинулся Исину на шею, прикусывая чувствительную кожу. А Чжан лишь поджимал губы, тихо поскуливая, потому что это, уж простите, запрещенный прием. И не было сомнений, что Чондэ прекрасно это осознавал.       — У меня в голове все путается, это нормально? — еле слышно прошептал Исин.       — Вполне, — коротко ответил Чондэ, между поцелуями.       — Ты считаешь вполне нормальным, что детские песни про ежика мешаются с фразами вроде «трахни меня»? Это все так странно. У меня еще ни разу все не было настолько плохо. Может я с ума схожу.       — Если ты способен выдавать такие длинные осмысленные предложения, то у тебя все хорошо. А вот у нас плохо, потому что сейчас ты вообще-то не должен быть на это способен.       — И что же делать? — с опаской поинтересовался Исин. Похоже у них все было действительно плохо.       — Не знаю, — пожал плечами Чондэ, выпрямляясь, и посмотрел в помутневшие глаза Чжана без каких-либо эмоций. — Думаю, стоит тебя трахнуть.       — Это отличная идея, — с воодушевлением произнес Исин, — когда приступим к осуществлению?       — Думаешь уже готов?       — Всегда готов!       — А задница твоя?       — Не знаю, спроси, — усмехнулся Исин, — вы с ней за последнее время как-то больше сдружились.       — И как я должен спросить? Она реагирует на голос или мне ей азбукой Морзе сообщение передать?       — Чондэ, — умоляюще протянул Исин, — пожалуйста, хватит уже шуток. Не заставляй меня говорить это.       — Говорить что? — Ким прищурился.       — Вставь мне уже! — на одном дыхании выпалил Исин.       — Ваше желание, и я повинуюсь…       Чондэ тяжело выдохнул. Он одновременно хотел и не хотел это делать. Шутки шутками, но это последняя черта. Когда они ее пройдут, дороги назад точно не будет. Да здравствует самобичевание и самоедство. У него хватило наглости и глупости зайти так далеко. Как он потом будет это разгребать известно одному Богу, а его, как известно, нет. И все сразу становится неопределенно и запутанно.       — Я уже могу их снять?       — Кого?       — Трусы твои.       — Да снимай, — устало выдохнул Чондэ, — если это сделает тебя счастливее.       — Однозначно.       Наверно, для Чондэ дороги назад не было еще в тот момент, когда он вновь встретился с Исином лицом к лицу спустя много лет. Когда снова заглянул в его глаза, заговорил с ним. Когда понял, как сильно все изменилось за то время, что Чондэ не было рядом. Тогда он вернулся вовсе не к тому ребенку, которого любил всем сердцем. Тогда он впервые встретил человека, в которого влюбился без оглядки. С которым хотел провести всю свою жизнь, а когда она закончится, разделить и смерть.       И вся эта романтика никак не вязалась с тем, что сейчас происходило и с тем, что Чондэ собирается сделать. И боже, как он этого хотел. До дрожи в коленях. Он задыхался от мысли, что с этого момента и навсегда Исин будет принадлежать только ему. А он будет. Уж Чондэ приложит все силы, чтобы так и было. Он решил для себя, что больше не отпустит его. Что не позволит ничему в этом мире их разделить. Даже смерти. Но с ней точно проблем быть не должно, у Чондэ же связи.       Он подался вперед, прижимаясь к Исину, и поцеловал его. Поцеловал горячо и отчаянно. Он целовал будто это их последний раз. Долго и вдумчиво. Он не хотел заканчивать этот поцелуй никогда, но прервал, чтобы снять с себя трусы.       Исин пробежался пальцами вверх по спине Чондэ, чтобы обнять за шею и прижать к себе. Наконец-то. Может быть хоть сейчас все будет как надо. Исин, как всегда, хотел знать, стоило ли ожидание того, что он в конечном итоге получит. Стоит. В конечном итоге все это стоило того. Стоило потраченного времени, нервных клеток и расшатанной психики. Стоило хотя бы потому, что Исин мог обнимать Чондэ. Мог целовать его. Постоянно. Когда захочет. Как захочет. Стоило хотя бы потому, что Чондэ может делать то же самое. Стоило лишь потому, что Исин любил Чондэ так, как не любил никогда и никого, и вряд ли найдется хоть один человек, которого он так полюбит. И хотелось верить, что Чондэ тоже это чувствует.       Дальше все случилось быстро, как бывает со всеми важными вещами. Они всегда пролетают в мгновение ока, оставляя после себя хаос и разруху. Не дают даже возможности понять, что же произошло.       Сердце ускорило биение. Чондэ мгновение помедлил, прежде чем войти на всю длину. Исин неосознанно задержал дыхание, закусывая губу. Он слишком явственно ощущал Чондэ в себе, и никак не мог определиться, нравится это ему или нет.       — Выдыхай, малыш, выдыхай, — прошептал Чондэ на самое ухо Исину, потому что тот напрочь забыл как дышать, и как он раньше это делал.       Исин пытался сделать вдох, но словно что-то перекрыло доступ кислорода. Он беспомощно шевелил губами, глядя в потолок, и никак не мог вдохнуть. Будто кто-то накинул петлю на его горло, постепенно затягивая только сильней.       Все хорошо. Все правда хорошо. Совсем не больно. Честно. Просто, кажется, очень хорошо. Хорошо от того, что это, наконец, случилось. Хорошо от того, что это Чондэ.       Что было дальше Исин помнил плохо. В его памяти не отпечаталось, как он чуть ли не кричал, требуя, чтобы Чондэ начал двигаться, а потом скулил и умолял его двигаться быстрее, но тот не слушал. Никогда он никого не слушал. Все делал по-своему. А у Исина в глазах темнело.       Он наверно действительно сошел с ума. Бредил. Он не знал, не мог потом вспомнить, что именно говорил или делал, но кажется постоянно звал Чондэ по имени. Бормотал как молитву, мешая со стонами.       Исин отчетливо помнил только глаза Чондэ, от которых никак не мог оторваться. Они были черными как ночь, а на глубине их россыпью бисера сверкали звезды. Целые созвездия, галактики, другие миры. Исину казалось, что он тонет в них. Возможно, так и было.       Чондэ продолжал пошло называть его «малыш», совершенно меняя смысл, который это слово носило раньше, и целовал Исина в шею, стараясь спрятать в поцелуях стоны. А Исину они нравились. Нравился голос Чондэ, особенно сейчас, когда он был ниже, чем обычно, и немного хрипел.       — Я люблю тебя, — на выдохе произнес Чондэ, и это прозвучало так, как будто полюбил только сейчас, а до этого не любил.       Исин всегда считал признаваться в любви во время секса дурной привычкой, и никогда им особо не верил. Прекрасно знал, что в такой момент можно сказать все что угодно, даже стратегически важную информацию выдать. Поэтому в ответ признаваться не желал, выдав вместо этого идиотское «я знаю».       Чондэ такой ответ не удовлетворил. Он посчитал его личным оскорблением и резко остановился, потому что за «я знаю» вкалывать не собирался.       Исин выдал разочарованный протяжный стон, похожий на вопли раненого буйвола.       — Нет, не надо, не останавливайся…       — Что? — задыхаясь протянул Чондэ. — Я, кажется, плохо расслышал, что ты мне ответил на мое признание.       — Ты серьезно? — страдальчески проныл парень.       — Абсолютно.       — Чондэ, я люблю тебя, — торопливо забормотал Исин. — Всем сердцем люблю, только, пожалуйста, продолжай.       — Точно любишь? Не врешь?       — Я тебя убью. Задушу как только кончу.       — Полагаю, в моих же интересах не дать тебе этого сделать.       — Чондэ! — вскрикнул Исин, нетерпеливо двигая бедрами. — Серьезно!       — Серьезнее не бывает, — улыбнулся молодой человек, нежно целуя Чжана в губы. — Я очень тебя люблю.       Чондэ снова начал двигаться. Издевательски медленно, словно хотел позлить Исина. И он злился, только не так сильно и долго, как хотелось бы. Буквально мгновение спустя он забыл о причинах своей злобы, а еще чуть позже и о том, что вообще злился. Ему стало не до этого. Он наслаждался.       В тот момент он явственно осознал, что дать Чондэ еще один шанс было хорошей идеей. Если бы Исин знал, что будет так, он бы решился на это гораздо раньше. Если бы Чондэ с этого начинал все разговоры, Исин бы слушал его охотнее. Он бы даже был за то, чтобы больше разговаривать.       И может быть, если до этого момента у него еще были сомнения о том, стоит ли им продолжать дальше тащить этот камень, стоит ли пытаться построить отношения, то теперь их точно не было. Очевидно же, что они идеально друг другу подходят.       Исин хватался за плечи Чондэ, болезненно впиваясь пальцами в кожу, и в тот момент кольцо на его руке смотрелось слишком хорошо. Оно выглядело как никогда уместно и лаконично и, обычно немного большое для его длинных худых пальцев, сейчас было в самый раз.       Чжан Исин сбился со счету, сколько они тогда целовались. Он перестал считать поцелуи после первых пяти. Неизвестно зачем он это делал. Просто делал.       Последней, более или менее здравой мыслью Исина было то, что он действительно рад, что с ним это случилось. Рад, что несмотря ни на что, спустя много лет, Чондэ к нему все же вернулся. Это было последнее, о чем он успел подумать, потому что дальше голова совсем опустела и еще долго потом отказывалась варить. Чондэ ускорился и, помогая Исину рукой, уткнулся ему в плечо, закусывая до крови губу, чтобы сдержать протяжный стон. А вот Исин сдерживаться не стал. Это было его привилегией. Он мог себе позволить громко кричать. В конце концов, это его квартира. И его соседи. И пусть они знают, что у него эта ночь, хотя скорее всего уже раннее утро, удалась, впрочем, как и вся жизнь. А может и не вся, но в обозримом будущем все очень хорошо.       Исин протяжно простонал, предусмотрительно сдерживаясь, чтобы не произнести имя Чондэ, потому что об этом аспекте его личной жизни соседям знать не обязательно. По крайней мере пока. А дальше уже видно будет.       Они оба тяжело дышали. Исин провел пальцами по животу, с опозданием понимая, что сомнительные ощущения на коже, которые он хотел стереть, на самом деле были его спермой, которую он только что очень смачно размазал. И это был не первый сюрприз, который ожидал его размякший в процессе мозг. Чондэ, видимо решив внести свой вклад, кончил в Исина.       Осознав это, Чжан сначала хотел хорошенько на Чондэ за это наехать, но был в состоянии плавленого сырка и решил немного повременить с претензиями, а со временем понял, что возмущаться по этому поводу бессмысленно. На самом деле уж лучше так, чем на постель. Да и Исин в этом виноват не меньше. Если бы не хотел, чтобы этим все закончилось, должен был озаботиться этим сам. Проконтролировать. Выдать на входе презерватив и проследить, чтобы он был использован по назначению.       — Староват я стал для этого, — тяжело выдохнул Чондэ, перекатываясь на бок.       Он вышел из Исина не сразу, но, когда это все же сделал, да, как и предполагалось, это странное чувство наполненности по-прежнему было. Только в этот раз куда отчетливее и ощутимее, чем в предыдущие.       — Да и я не очень молод для таких экспериментов, — произнес Исин, тоже тяжело вздыхая.       Он все никак не мог перестать смотреть в потолок, задумчиво касаясь кончиками подрагивающих пальцев груди. Почему эта белая поверхность с россыпью еле заметных трещин так приковала его взгляд, он не имел ни малейшего понятия, но чувство создавалось такое, будто он находился под гипнозом или под какими-нибудь таблетками. Он вроде мыслил более или менее ясно, но тело отказывалось слушаться. Он хотел повернуть голову к Чондэ, хотел отвести взгляд от потолка, хотел что-то сказать, но в то же время не хотел. Лежал бы так вечно.       — Ты бы не мог подать мне салфетки, они где-то там… на тумбочке… — с усилием заговорил Исин, с опозданием отрывая взгляд от потолка и поворачивая голову.       Чондэ протянул руку, наощупь стараясь отыскать упаковку салфеток, а Исин в это время раздавал ему указания, управляя движениями руки. В конечном итоге пальцы нащупали нужный предмет и, ухватив поудобнее, молодой человек не глядя кинул им в Исина. Судя по звуку, Чжан все же поймал салфетки, а судя по отсутствию возмущенных криков, возможно даже рукой.       Исин несколькими быстрыми движениями вытащил кипу салфеток, хотя одной, максимум двух, вполне бы хватил, и принялся вытирать живот.       — Почему это всегда так грязно?       — Хорошего понемножку, — хмыкнул в ответ Чондэ. Ему сейчас не очень хотелось говорить, так что он просто перевернулся на живот, разваливаясь, как довольный кот и, устроив голову на скрещенных руках, стал наблюдать за Исином.       Исину же это абсолютно не понравилось. Сначала он стоически терпел, потом раздраженно выдохнул сквозь стиснутые зубы, а под конец бросил несколько салфеток в лицо Чондэ и, потянувшись рукой за край сбуровленного одеяла, поспешил им укрыться. А потом еще долго и агрессивно вырывал его из-под развалившегося на кровати Чондэ. В какой-то момент тот сдался и скатился с кровати, чтобы позволить Исину забрать уже себе это чертово одеяло и завернуться в него как гусеница в кокон, после чего спокойно вернулся обратно в постель.       Чжан, прикрыв один глаз, задумчиво и долго созерцал голую задницу Чондэ, словно прицениваясь, а закончив с этим увлекательным занятием, практически бросил в молодого человека часть одеяла, чтобы спрятать эту срамоту.       Они молчали. Оба. И это было не удивительно. Они столько сказали друг другу, что у них просто закончились слова. Как хорошо, что наступил тот момент, когда они могли спокойно полежать в тишине. И им не нужны были слова, чтобы ее заполнять. Они просто лежали вместе на кровати. Вроде бы вместе, но все равно как-то немного порознь. Каждый думал о своем. Сильно хотелось спать.       Ким Чондэ, подложив руки под подушку, все никак не мог перестать смотреть на Исина. Признать, что все вот это реально. Ему потребовалось много времени и сейчас, оглядываясь назад, он все никак не мог поверить, что прошел такой путь и закончил его здесь. Это было похоже на сон. И, по правде, немного пугало. Самую малость. Как и то, что он не испытывает угрызений совести за то, что сделал. Лишь чувство вины эротично покусывало за ушко, да и то скорее для проформы. Просто потому, что все же неправильно спать с тем, кого ты помнишь еще карапузом, вихрем в памперсах скачущим по комнате. Наверно это довольно типичная проблема долгой жизни и большой возрастной разницы в отношениях. Это пройдет, если не зацикливаться.       Чжан Исин лежал на кровати, вскинув руку к потолку, и разглядывал кольцо на своем пальце. Эта тонкая серебренная полоска дарила ощущение принадлежности и завершенности. Странное чувство. Непривычное, но очень приятное. Может быть потому Исин и носил его все это время. Как глупо.       Все это время он действительно полагал, что у него был выбор. Что он сам принимал решения. У него были доводы, были аргументы. Все давно для себя решил, да? Наверно так и есть. В тот момент, как это кольцо оказалось на его пальце, все было решено.       Да и плевать. Сейчас уже не имело никакого значения. Все закончилось хорошо. Пусть им, двум баранам, пришлось потыкаться рогами в стены, не замечая очевидного пути, но, в конечном итоге, они все же прибыли куда надо.       Исин улыбнулся. Как хорошо, что теперь ему точно не придется снимать это кольцо. Оно ведь так хорошо смотрится на его пальце. Хотя и Чондэ оно тоже шло.       — Все же оно тебе большое, — поделился наблюдениями Ким, тоже вскидывая руку вверх, чтобы переплести с Исином пальцы, — надо заказать тебе новое.       Молодой человек нежно поцеловал Чжана в щеку, чего тот, кажется, даже не заметил.       — Зачем новое? — непонимающе поинтересовался он. — Мне и это нравится.       — Ну, тебе закажем новое, а это я себе заберу, — улыбнулся Чондэ, — будут парными.       — Парными, значит, — отстраненно произнес Исин, скользя взглядом по серебряной полоске кольца. — У нас все настолько серьезно?       — А ты как думал? — показательно удивился парень. — Что мы переспим и разбежимся? Нет, дорогой мой, так не выйдет. Ты попал серьезно и надолго.       — Даже так? Ну, ладно. Думаю, что я это переживу.       — Да куда ты денешься, — хмыкнул Чондэ, переворачиваясь на живот. — Будто у тебя есть выбор. У тебя была возможность отказаться. Больше ее нет.       — Когда это она у меня была? — возмущенно буркнул Исин. — По-моему, с тех самых пор, как я тебя встретил, у меня не было никакого выбора. Ты, блин, как танк, шел на таран, и попробуй увернись.       — Ну, ты всегда мог сделать себе пластическую операцию, новые документы и сбежать в другую страну…       — Вот об этом я и говорю! Это нельзя назвать осознанным выбором. Это скорее жизненная необходимость.       — Ну у тебя был выбор – бежать и прятаться или сдаться. Ты выбрал сдаться, и правильно сделал, потому что…       Чондэ наклонился, чтобы в очередной раз поцеловать Исина и романтично признаться ему в любви, но его губ так и не коснулся. Вместо этого, замерев на несколько секунд, тяжело выдохнул и закатил глаза.       — Привет, Минсок, — специально громко произнес Чондэ и, даже не обернувшись на брата, рухнул лицом в подушку.       Исин непонимающе проводил этот человеческий снаряд взглядом и с опозданием осознав, что только что было сказано, повернул голову в направлении распахнутой двери.       Минсок невозмутимо стоял в дверном проеме, плечом прислонившись к косяку и скрестив на груди руки, и будто ждал, когда же его заметят. Стоял практически при полном параде в своем длинном немного потрепанном плаще, только без маски и перчаток.       — И вам не хворать, — с каменным выражением лица, кивнул Минсок. — Надеюсь вы закончили.       — А ты не видишь? — усмехнулся Чондэ. — Давно ты там за дверью шарахался, чтобы так эффектно появиться?       Минсок на выпад брата не ответил. Предпочел гордо проигнорировать, надменно вскинув подбородок. Мол, не барское это дело под дверью стоять и ждать подходящего момента. Он появляется тогда, когда нужно, а если не появляется, значит не нужно.       При виде сурового старшего брата, Исин сначала впал в ступор, а потом начал паниковать. В смысле, да, он взрослый человек и он может себе позволить делать что хочет, если это не запрещено законом и по обоюдному согласию, но от неодобрительного взгляда Минсока инстинктивно хотелось начать оправдываться и извиняться.       — Я… это не то, что ты думаешь… в смысле… — начал испуганно бормотать Исин, и хотел подорваться с кровати, чтобы сделать вид, что не имеет к этой постельной сцене никакого отношения, только сделать больше одного шага в сторону не смог и виновато плюхнулся обратно на кровать, стыдливо прикрываясь одеялом.       — Да знаю я, чем вы тут занимались, — жестом оборвал его Минсок и без объяснений, быстрым движением запустил в Чондэ пальто. — Я лишь пришел передать посылку и сказать…       Старший неожиданно замолчал. Взглядом он наткнулся на валяющуюся на полу черную рубашку и моментально изменился в лице. Черты стали острее, между бровей пролегла складка, губы вытянулись в тонкую линию.       — Сказать что? — Чондэ, которого с головой накрыло прицельно брошенным пальто, вынырнул из-под плотной ткани и заинтересованно посмотрел на брата.       — Еще раз я увижу свою рубашку на полу, — угрожающе зашипел Минсок, — и смерть твоя будет долгой и максимально мучительной, ты понял?       Он выразительно посмотрел на Чондэ и его карие глаза в полутьме сверкнули металлическим блеском.       — Понял, — выдохнул в ответ младший, стараясь оставаться максимально спокойным и расслабленным, — это то, что ты хотел сказать?       — Вообще-то нет, — мотнул головой Минсок, — выйдем, разговор есть.       Чондэ настороженно нахмурился, подарив брату долгий, задумчивый взгляд, но осознав, что таким образом никакой информации не добудет, принялся оглядывать комнату в поисках трусов. Не заметив их на полу, он начал обыскивать постель. Заглянул под пальто, потом под одеяло, чудом не стянув его со смущенного Исина. Минсок, все это время каменной статуей стоявший в дверях, не сразу спохватился, что ему бы лучше выйти и не смущать людей своим присутствием, иначе он так до скончания века мог прождать, пока они, пытаясь прикрыться одним одеялом, блуждают по комнате в поисках какой-нибудь одежды, способной хоть немного прикрыть их наготу.       — Подожду в гостиной, — тихо произнес он и, помедлив, вышел из комнаты.       Как только Минсок скрылся за дверью, Чондэ сполз с постели на пол, принимаясь обыскивать комнату в поисках собственных трусов тщательнее. Он даже заглянул под кровать, хотя вероятность найти их там была очень мала, и, разумеется, не нашел.       Чондэ сусликом вынырнул из-под кровати, еще раз обводя комнату внимательным взглядом. Снова порывисто дернул одеяло вверх, создавая тем самым Исину жуткий сквозняк. Бесполезно. Нигде их не было. Ни одних.       — Где мои трусы? — после долгого молчания, все же задал интересующий его вопрос Чондэ. Мистика какая-то.       — А куда ты их бросил? — задал ответный вопрос Исин.       — Куда-то… сюда, — Ким обвел пальцем комнату. — Не могли же они испариться!       — Не могли, — согласился Исин. Он еще не приступал к поиску своих трусов, так что их отсутствием не был так сильно озадачен как Чондэ.       — Что за черная магия? — пробормотал парень, выпрямляясь, и на всякий случай еще раз осмотрел пол комнаты. — Да черт с ними. Найдутся.       Он сдернул с кровати пальто, торопливо просунул руки в рукава, небрежно запахнул его на себе и босиком прошлепал в гостиную, предусмотрительно прикрывая за собой дверь.       Исин остался один. Наедине со своей неловкостью. Немного растерянный.       Он обвел взглядом опустевшую комнату и… трусов действительно нигде не было. Исин даже последовал примеру Чондэ и заглянул под кровать, еще раз поискал под одеялом, даже проверил люстру, ну, вдруг… Нет, это точно была какая-то магия. Именно эти предметы гардероба испарились сразу у обоих. Тут точно не обошлось без постороннего вмешательства.       Исин осторожно сполз с кровати и принялся подбирать вещи, раскиданные по полу, в надежде, что где-то среди них трусы таки найдутся. Может быть в штанах или под чем-нибудь другим, хотя вроде не должны, но кто их знает. Как-то в процессе парни забыли следить за тем, куда бросают вещи.       Первым делом, Исин поднял с пола рубашку Минсока и, расправив ее, тут же повесил в шкаф на плечики. Не хотелось бы, чтобы их отношения с Чондэ закончились, не успев начаться из-за такой мелочи как помятая рубашка. Штаны Чондэ оказались на вешалке вслед за ней. С собственными вещами Исин не очень церемонился. Спортивные штаны прицельным пинком были заброшены на кровать, а длинную домашнюю футболку, валяющуюся у двери, Исин тут же натянул на себя, чтобы не рассекать по дому в присутствии посторонних людей с голой задницей.       Исин уже было собрался идти дальше и зачем-то заправить постель, хотя было очевидно, что он скоро туда вернется, но план воплотить в реальность так и не удалось, потому что, надев футболку, молодой человек так и застыл у двери. Не то, чтобы он собирался подслушивать, скорее подглядывать, потому что слышно ничего не было. Чондэ и Минсок как назло говорили тихо и, будь это какой-то рядовой разговор, Исин бы справился с соблазном и пошел дальше занимать себя чем-нибудь, но разговор определенно не был рядовым. Это было заметно по выражению их лиц, точнее лица. Исин мог видеть только Минсока, Чондэ же сидел на подлокотнике дивана спиной к двери, однако даже по его позе можно было понять, что на лице его отражается явно не радость.       Говорил в основном Минсок. Чондэ отвечал коротко и, как правило, односложно, иногда вообще только кивал или мотал головой.       Исин с волнением следил за ходом беседы, стараясь избегать гнетущих мыслей в своей голове. Это было тяжело. Мозг сам собой подкидывал все новые и новые теории заговоров, убеждая Чжан Исина, что еще не все кончено. Что обязательно случится какая-нибудь очередная фигня, очень внезапная и непредсказуемая, которая изрядно добавит проблем, и ни о какой тихой и спокойной человеческой жизни речи быть не может. Они же только недавно все прояснили и все, кажется, стало простым и понятным. Неужели опять начнется этот хаос? Как насчет среднестатистических счастливых отношений?       Пальцы сами собой вцеплялись до боли в дверной косяк. Исин хотел прямо сейчас выйти из комнаты и громко, возможно грубо, сказать, что секретничать в его доме без его участия по меньшей мере неприлично. А потом потребовать посвятить его в страшную тайну, которую они обсуждают. Вот только он не мог. Боялся. Даже не того, что его поставят на место и на пальцах объяснят, что это не его дело, а того, что ему расскажут. И то, что он узнает ему вовсе не понравится.       В какой-то момент, Исин точно не мог сказать в какой, его раскрыли. Минсок что-то говорил, а потом неожиданно кивнул в сторону комнаты. Исин сразу же понял, что был упомянут в разговоре, а вот то, что Минсок смотрит своими кошачьими глазами прямо на него, тем самым обнаруживая, понял не сразу. Встретив тяжелый взгляд карих глаз, Исин хотел было резко сделать шаг в сторону и скрыться из поля зрения, только почему-то этого не сделал. Возможно потому, что во взгляде Минсока не было ни злости, ни осуждения. Он уже давно прекрасно знал, что Исин там, что он наблюдает, и просто позволял ему это делать.       А потом Чондэ обернулся. То ли из-за того, что в тот момент сказал Минсок, то ли просто заметил, что он смотрит куда-то в сторону и проследил его взгляд. В сущности, не имело значения из-за чего. Главное, что обернулся, и Исин увидел его застывшее выражение лица. На нем не отражалось ни тени эмоций. Чондэ лишь немного удивленно и вопросительно приподнял брови, встретившись с пытливым взглядом Исина, который дышал через раз, пытаясь понять, о чем братья разговаривают.       Ким Чондэ смотрел долго. Взгляд его был нечитаем. То ли это была грусть, то ли скука, то ли отсутствие каких-либо эмоций. Он будто смотрел сквозь Исина, и от этого ноги подкашивались, потому что страшные мысли, которые лезли в голову, становились еще страшнее. А когда он выдавил примирительную слабую улыбку и отвернулся, у Исина, кажется, вовсе перестало биться сердце. Эта улыбка выглядела так, как будто Чондэ извинялся за что-то, вот только больше ему не за что было извиняться, все обиды и разногласия остались позади, а раз так, то…       Минсок вдруг замолчал и, Исин готов поклясться, что никогда такого прежде не видел, очень нежно и мягко улыбнулся, потрепав брата по волосам. Этот мимолетный момент, наверно, надолго отпечатался в памяти Чжана. Было в нем что-то завораживающее, от чего дыхание перехватывало. Такая, казалось бы, незначительная малость, но в этом жесте, в этой улыбке, было столько всепоглощающей любви, что хотелось скулить, рыдать от сладкой тянущей боли в груди. На короткий миг Исину даже стало совестно и обидно, потому что его любовь к Чондэ и близко не была такой, как у Минсока.       В идеальной тишине, воцарившейся в квартире, можно было расслышать, как тихо всхлипнул Чондэ, прежде чем уткнуться Минсоку в грудь.       — Прости меня… — фонящим эхом донесся до Исина хриплый голос Чондэ.       — Было бы за что, — Минсок крепко прижал к себе брата, невесомо касаясь губами его макушки.       — Я люблю тебя.       — Я это переживу, — мягко произнес Минсок, усмехаясь. — Ну все, все. Хватит. Не прижимайся ко мне, когда выглядишь как извращенец. Хоть бы трусы надел, ей богу.       Исин не мог быть полностью в этом уверенным, но мог поклясться, что Чондэ быстрым движением руки вытер слезы, прежде чем вскинуть голову и ярко улыбнуться брату.       — Иди уже, — Минсок щелкнул младшего по носу. — Не будем затягивать сцены братской любви.       Чондэ неторопливо сполз с подлокотника, очень нехотя выпрямился и, прежде чем сбежать, напоследок чмокнул Минсока в щеку, за что тут же схлопотал подзатыльник, еле слышно ойкнул и улыбнулся немного грустно. Больше он ничего не сказал. Ни банального «пока», ни «увидимся», просто по старой привычке сунул руки в карманы пальто и направился прямиком в призывно распахнутую Исином дверь.       Когда Чондэ зашел в комнату, он уже не улыбался. Улыбка потерялась где-то по пути. Наоборот, он был отстраненно задумчивым и даже не поднял на Исина глаз. Молча проплыл мимо него призраком, будто не заметил даже.       — Что-то случилось? — не сдержавшись, выпалил Исин.       — А? — Чондэ с запозданием поднял взгляд на молодого человека.       — Что-то случилось? — повторил свой вопрос Чжан.       — Нет, — растерянно мотнул головой парень, — нет, ничего не случилось. Все в порядке.       — Точно? — с нажимом уточнил Исин.       — Точно, — заверил его Чондэ, слабо улыбнувшись. — Иди, там Минсок тебе сказать что-то хотел…       — Что? — насторожился Исин. После напряженного таинственного разговора этих двоих, он даже боялся подумать о том, что может услышать.       — Я не знаю, — пожал плечами Чондэ, — он мне не стал отчитываться. А ты… — он выразительно двинул бровями, — так и не нашел трусы?       — Нет, — мотнул головой Чжан, — попробуй ты, вдруг у тебя лучше выйдет.       — Ладно… — эхом отозвался молодой человек.       Исин помедлил, размышляя, стоит ли ему сказать еще что-то, но сойдясь со своим внутренним голосом на том, что разговор себя исчерпал, направился в гостиную на разговор с Минсоком. Чувства от этого были смешанными. Походило на какое-то обязательное мероприятие вроде бесед со школьным психологом, на который сгоняют весь класс. Когда не знаешь, чего ждать, зайдя в кабинет, а те, кто там уже были, ничего конкретного не говорят. И вроде бы не очень страшно, но как-то не спокойно.       Минсок стоял прислонившись поясницей к подоконнику, со скрещенными на груди руками и просто ждал. Его выражение лица было привычно спокойным, почти что каменным, и только глаза смотрели холодно. Предположить, что он собирается сказать, было невозможно, но впервые Исину стало некомфортно под этим прожигающим взглядом чайных глаз. Он отчего-то чувствовал вину, хотя был уверен, что ни в чем не виноват.       — Я рад знать, что братец мой после всех его выкрутасов остался жив, — фраза, которой Минсок встретил Исина, прозвучала безразлично, и это было так странно слышать, потому что совершенно не вязалась с той нежной улыбкой, которая была на его губах буквально пару минут назад.       — Живее всех живых, — торопливо заверил его Исин.       — Тупее всех тупых, — бросил ему в ответ Минсок, чуть поворачивая голову и устремляя взгляд в пол, — что ж, постарайся его не угробить. Я его возвращать больше не буду.       — Как скажешь, — передернул плечами Чжан, — постараюсь быть осторожным, аки с лебедем хрустальным, но ничего не обещаю.       Минсок в ответ лишь еле кивнул, не утруждая себя словесными пассажами. Ему было достаточно знать, что все обошлось. Хотя, кого он обманывает, конечно ему было этого недостаточно. Он все еще ждал, что кто-то из этих двоих, а лучше сразу оба, упадут ему в ноги, рассыпаясь в благодарностях за то, что именно благодаря его манипуляциям, они сегодня начали новую главу своих отношений. Беда была лишь в том, что Исин об этом даже не был в курсе, а Чондэ был не из тех, кто тратится на благодарности. Все, что ему давали, он воспринимал как должное. Конечно, это же чистая случайность, что Минсок неожиданно прицельно пнул Чондэ в направлении Исина. И разумеется, совершенно случайно не дал Чондэ умереть окончательно. Он же просто не мог его не вернуть, не мог дать ему умереть. Они же братья, в конце концов. Однако Минсок вполне мог, как и мог изолировать его от Исина и никогда не дать этой встрече состояться, только почему-то делать этого не стал. Видимо с возрастом он стал слишком предсказуемым и сентиментальным. Что ж тут скажешь, старость.       — Собственно, — после напряженной паузы, заговорил Минсок, — я пришел, чтобы сказать, что сегодня кафе, наверно, работать не будет. У меня появились срочные дела, так что я на работу выйти не смогу. И Лухан тоже.       — А с ним что? — непонимающе нахмурился Исин.       — Он задавал слишком много вопросов, — спокойно пояснил Минсок.       — Что? — вскрикнул молодой человек, но тут же осекся и затараторил чуть тише. — Чего ты с ним сделал, Минсок?       — Да ничего я с ним не сделал, — мотнул головой Ким, скривив губы в отвращении, потому что ему были неприятны обвинения, — спит он.       — Тогда почему он не может выйти?       — Да потому что сегодня он лег очень поздно, а он всегда спит как убитый хорек. Даже если бы мимо проехал танк, он бы не пошевелился. Его сейчас можно с небоскреба сбросить, и ему ничего не будет. Он просто перевернется на другой бок и спать продолжит.       — Это ведь не какой-нибудь жизненный опыт, да, Минсок? Ты ведь не проделывал это с ним?       — Больно надо, — хмыкнул в ответ молодой человек. — Я просто знаю, что если уж он уснул, то это навсегда. Пока не проспится, можно даже не пытаться его будить.       — Никогда за ним такого не замечал…       — Просто он каким-то магическим образом в твоем присутствии не позволял себе спать, — раздраженно проговорил Минсок, — а вот когда ты был в отпуске… Он как-то уснул в коридоре упершись лбом в стену. Мне сначала было смешно, а когда спустя 20 минут моих безуспешных попыток его разбудить, он не проснулся, мне стало вообще не смешно. Потом он упал на пол и проспал еще час. В общем, не человек, а катастрофа.       Исин засмеялся, представляя себе, как Минсок, поминая Лухана добрым словом, как бревно перетаскивает его безвольное тело из коридора на диван. По мере понимания ситуации, тихий смех Исина становился истеричнее. Только сейчас до молодого человека дошло, насколько у Лухана стальные яйца. Минсок, конечно, всегда производил пугающее впечатление своим ледяным спокойствием, пронзительным взглядом и вкрадчивым голосом, но стоило вспомнить, что он такой же человек как и все, и страх уходил на задний план. К несчастью, Минсок не был обычным человеком. И со всеми своими выкидонами, Лухан просто ходил по лезвию ножа. Минсок же оставался поразительно спокоен, насколько это вообще было возможно после всего, что вытворял Лухан. А ведь ему ничего не стоило забросить эту занозу в заднице куда-нибудь в пустыню Сахару или предать огню, предварительно заставив страдать на протяжении нескольких дней, лет, жизней. В этом ключе даже хорошо, что Лухан не знал, кем является Минсок.       — Что с тобой? — поинтересовался Ким, наблюдая как в приступе истерического смеха, Исин начинает биться головой об стену.       — Ничего, — еле выдавил Чжан, — просто у меня уже крыша едет от всего этого. Если честно, это так утомительно…       — Ну, никто не обещал, что будет легко, — пожал плечами Минсок.       — Как ты вообще можешь оставаться таким спокойным?       — А чего мне нервничать? Это ведь не мой парень круглый идиот и раздолбай, который от всех серьезных проблем сбегает с помощью самоубийства.       — Он не мой парень! — резко отрезал Исин, разворачиваясь. Его почему-то очень покоробило это «твой парень». Оно резало слух и превращало все в какую-то банальщину и фарс, обнуляя пережитое. Чондэ не «его парень». Он что-то значительно большее. Нет таких слов ни в одном языке мира, которые могли бы описать их отношения. Возлюбленные? Нет, это тоже не то. Это не шекспировская трагедия, хотя очень на нее похоже. Просто они друг для друга больше чем просто «парень». И пока что еще друг другу не принадлежат. Да и будет ли место собственническим чувствам в их отношениях. Будут ли эти самые отношения. Все слишком сложно, чтобы вот так запросто рубить с плеча, ставя жирную точку этим «твой парень».       — Не кипятись, — устало выдохнул Минсок, откидывая голову назад. — После всего случившегося раздражаться из-за таких глупостей просто смешно, не находишь? Разве ты не должен сейчас цвести и пахнуть? Все сложилось просто замечательно. Один из лучших раскладов. Сделай себе одолжение, расслабь булки, прими происходящее и просто наслаждайся. Не нужно специально искать поводы, чтобы быть несчастным. Они сами тебя обязательно найдут, Чжан Исин.       — Спасибо, — буркнул молодой человек, — мне сразу как-то полегчало.       Конечно же ему не стало легче. Особенно от последней фразы, будто бы это было не просто абстрактная фраза, а предупреждение о неизбежных событиях. Исин боялся предположить, что же это могут быть за события. Неужели воскрешением Чондэ ничего не кончилось?       — Просто знай, Ким Чондэ далеко не принц на белом коне, и настрадаться с ним ты еще успеешь. Он та еще заноза в заднице. Так что прими еще один мой совет. Как его брата. Иногда Чондэ надо бить. Бить и истязать. И я сейчас говорю не о каких-нибудь БДСМ развлечениях, а вполне конкретно о домашнем насилии. В пределах разумного, конечно.       — Ты серьезно? — Исин вскинул бровь, не веря в то, что Минсок мог сказать что-то подобное на полном серьезе.       Ким тяжело вздохнул и устремил задумчивый взгляд в окно. Какое-то время он молчал, разбираясь с собственными мыслями. Когда молчание слишком затянулось, он повернулся к Исину и посмотрел на него очень устало.       — Не важно, что он старше тебя лет так на 150, Чондэ все еще сущий ребенок. Если за ним не приглядывать, он опять скатится на дно и…       Минсок потупил взгляд. Исин почувствовал, как сердце сжало непонятное ему пока чувство. То ли ревность, то ли сентиментальная жалость. Он чувствовал себя человеком, который сейчас просит руки и сердца девушки у ее отца. И это было странно хотя бы потому, что Исин был пока не настолько серьезен в отношении Чондэ. Точнее, не заглядывал в их отношения настолько далеко.       — В любом случае, я бы все равно не смог вечно водить его везде за ручку и раздавать профилактические поджопники…       Исин попытался сдержать нежную улыбку. У него сердце щемило от братской заботы Минсока.       — Я позабочусь о нем, - произнес Исин, смущаясь. Эта банальная клишированная фраза сама сорвалась с его губ. От нее оставалось послевкусие неловкости.       — Уж постарайся, — хмыкнул в ответ Минсок.       Исин растянул губы в быстрой снисходительной улыбке и замер, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он не знал, что еще можно сказать. Вроде бы все уже было сказано. Если не сейчас, то задолго до этого. Однако закончить разговор сам он не мог. Не он начал, не ему и заканчивать.       — Да иди ты уже, — раздраженно произнес Минсок, недовольно хмурясь, — стоишь здесь, нервируешь.       Чжан немного растерялся, и уже хотел было подхватить свои вещи и выйти из квартиры, но вовремя спохватился, что он у себя дома и идти ему, кроме как в свою комнату, некуда.       — Тогда я… пойду, — неуверенно произнес Исин, указывая в сторону двери в спальню.       — Иди, — кивнул Минсок.       Чжан Исин неловко развернулся и на негнущихся ногах, почти как пингвин, вперевалочку, направился в свою комнату, мысленно задавая себе вопрос, почему это он должен просить разрешение и уходить, когда это, на секундочку, его дом.       — Эй, Исин, — вдруг окликнул Минсок.       — Ммм? — Чжан остановился, недоуменно оборачиваясь.       — У тебя по ноге течет…       Минсок осекся. За несколько секунд молчания, он трижды изменился в лице. И прежде, чем Исин понял, что ему пытались сказать, квартиру огласил громогласный крик.       — Ким Чондэ!       — Чегось? — молодой человек показался из комнаты практически мгновенно. Годами отработанный рефлекс.       Минсок поджал губы, испепеляюще смотря на брата. Он пытался подобрать подходящие слова негодования, но выходило только беззвучно открывать и закрывать рот от возмущения.       — Что такое? — спросил озадаченный Чондэ, не получив вразумительного ответа на свой первый вопрос.       Ким Минсок продолжительно выдохнул, чтобы немного успокоить эмоции, и ненадолго прикрыл глаза. Рука скользнула в складки плаща, вытаскивая буквально из неоткуда упаковку презервативов. Молодой человек не сильно размахнулся и, без каких-либо объяснений, запустил пачкой презервативов Чондэ прямо в лоб.       Послышался глухой удар. Младший вскрикнул. Его голова дернулась, и он чудом не потерял равновесие в своей неудобной позе, ухватившись за косяк. На лбу остался красный след.       — Что ты творишь? — взревел Чондэ, хватаясь за лоб. — Больно же! А если бы ты мне прямо в глаз засандалил? Ты вообще думаешь, что творишь?       — Не засандалил бы, — невозмутимо произнес Минсок, надменно вздергивая подбородок вверх. Он бы попал Чондэ в глаз только в том случае, если бы туда целился, только он этого, разумеется, не делал, потому что цели превратить брата в одноглазого пирата у него не было.       Прекратив возмущаться, Чондэ все же обратил внимание на то, чем в него запустили, и перевел вопросительный взгляд на старшего, чуть вскидывая в недоумении бровь. Молодого человека не столько удивляло существование презервативов, сколько их наличие у брата. В смысле, разумеется, не стоило удивляться наличию чего-нибудь у человека, который способен наколдовать из воздуха все, что угодно, но дело было в том, что Чондэ всегда относился к Минсоку, как к какому-то монаху, который если и знает о сексе, то только в общих чертах, и разумеется никогда им не занимался. По крайней мере, братом за этим занятием замечен не был. Минсок просуществовал 200 лет, умудрившись не запятнать свой целомудренный образ развратом. Младшему вообще было трудно поверить, чтоб Минсок мог интересоваться чем-то подобным. Невозможно было представить его за чтением какого-нибудь эротического журнала или просмотром порно. Он был слишком занятым человеком для этого. Он был выше всего этого. Поэтому Чондэ так сильно удивляло, что Минсок мало того, что знает о существовании и предназначении презервативов, так еще ими и кидается. Хотя, может быть, он считал, что это какой-то метательный снаряд. Возможно.       Но даже не это озадачивало Чондэ больше, а то, что у всех вокруг под рукой всегда были презервативы, а он как идиот какой-то вообще был не готов к незапланированному сексу. И с одной стороны это хорошо, что секс у него всегда по плану. Что это какое-то ответственное мероприятие, к которому Чондэ подходил со всей серьезностью. А с другой, он просто не привык, что с недавних пор ему недостаточно просто сунуть руку в карман своего пальто и вытащить оттуда и букет цветов, и шампанское, и пачку презервативов. Теперь действительно приходилось планировать все неожиданности и заранее к ним готовиться. Чертова человеческая жизнь.       — И откуда это у тебя? — Чондэ перевел взгляд с Минсока на пачку презервативов и обратно. — Ты что, носишь их с собой? Я что, единственный, у кого не было с собой презервативов?       Исин с Минсоком многозначительно переглянулись и, не сговариваясь, осуждающе посмотрели на Чондэ, скрестив на груди руки.       — Да, — хором ответили они.       — Знаешь, — вздохнул Минсок, — может, если бы ты всегда носил их с собой, у тебя бы не было столько внебрачных детей.       Исин удивленно обернулся на старшего Кима, потом повернулся к младшему и одарил тем же вопросительным взглядом его.       — А у тебя их много? — не дождавшись пояснительной информации, осведомился Исин.       — Без понятия, — развел руками Чондэ, — я знаю только про одного.       Минсок вскинул бровь и осуждающе помотал головой. И пока Исин прибывал в ступоре, в несколько шагов дошел до него и тихо прошептал на ухо:       — У тебя не появилось жгучего желания его кастрировать, нет? Потому что мне очень хочется сделать это в лучшем случае последние лет 100.       Исин усмехнулся, но буквально в тот же миг стал серьезным и вновь осуждающе посмотрел на Чондэ. Тот в ответ лишь закатил глаза.       — Футболку поправь, все хозяйство наружу.       Чжан в миг изменился в лице и стыдливо принялся одергивать футболку, отвлекаясь от осуждения своего возлюбленного. Минсок лишь тяжело вздохнул и снова помотал головой.       — Нет, братец, серьезно, откуда они у тебя?       — Что значит «откуда»? Наколдовал.       — То есть… отнял их у какого-то очень нуждающегося в них паренька? — с насмешливой улыбкой поинтересовался Чондэ.       — Почему сразу отнял? — возмутился Минсок.       — Ну, потому что она явно чья-то. И если не твоя, то…       — С чего ты взял, что чья-то?       — С того, что она открыта. Давай, Минсок, признавайся. Твоя?       — Нет, — невозмутимо ответил старший, надменно глядя на Чондэ, будто желая пристыдить за такой глупый вопрос.       — А чья? — хитро прищурился Чондэ. — Лухана?       — Нет! — как-то очень эмоционально принялся отрицать Минсок, от чего насмешливая улыбка младшего стала шире.       — Значит, Лухана? Это потому он не может выйти на работу, а? Вы точно только разговаривали?       — Что за грязные инсинуации, Чондэ? Разумеется, мы просто разговаривали! В чем ты меня обвиняешь?       — Ну, дай-ка подумать, — молодой человек воздел взгляд к потолку и задумчиво коснулся пальцами губ, — а, — он снова перевел взгляд на брата, — в том, что ты переспал с Луханом и нагло спер его пачку презервативов?       — Говорю же, не спал я с ним! И не его это пачка! Хватит говорить глупости.       — Если не его, то чья? Твоя?       Минсок еле заметно нахмурил брови, но отвечать не стал. Для Чондэ это было словно красная тряпка для быка. Он сразу понял, что находится на верном пути, еще чуть-чуть и он дожмет Минсока, заставив его признаться. Хотя признание ему нужно было чисто символически, он и так понял, что прав.       — Серьезно, — хмыкнул младший, — и когда ты мне собирался сказать?       — Сказать о чем? — не понял Минсок.       — О том, что у тебя кто-то появился! Разумеется, однажды это должно было случиться. Ты ведь не мог столько лет провести в воздержании…       — Никто у меня не появился. Хватит нести бред, Чондэ.       — Это кто-то с твоей основной работы? О боже, — Чондэ изменился в лице, — это та новенькая стенографистка?       — Нет, — холодно ответил Минсок, и судя по тому, что в этом ответе, в отличие от других, не было никаких эмоций, Чондэ промахнулся.       — Тогда… — задумчиво опустил взгляд младший, припоминая всех работников, которые могли стать потенциальными любовниками, — неужели это…       — Кто? — устало поинтересовался молодой человек.       — Наш купидончик, — хитро подмигнул Чондэ.       — Господи, нет, конечно, нет! — ужаснулся Минсок. Ему даже допустить такое развитие событий было страшно. В какой такой вселенной это может вообще быть возможным раскладом?       — Тогда это точно Лухан, — уверенно заявил молодой человек. — Скажи правду, Минсок, не заставляй меня лезть пересчитывать презервативы.       — Сказал же, это не он! Хватит. Все. Мне нужно идти, работа не ждет, — заявил Минсок, как бы незаметно, хотя на самом деле очень очевидно, стараясь сбежать от дальнейших расспросов, — оставлю вас наедине разбираться с вашими тараканами.       — Доброй ночи, — кивнул ему Исин, стараясь спрятать насмешливую улыбку в кулак.       — Доброго утра, — поправил его старший Ким, кивнув головой в сторону окна, за которым уже светало. — Увидимся на работе. И… сходи-ка ты в душ, пока эта лужица не стала океаном.       Он указал пальцем под ноги Исина, и пользуясь тем, что внимание всех присутствующих переключилось с него, отступил на шаг назад и торопливо исчез в клубах черного дыма.       — А он прав, — с видом знатока, произнес Чондэ, и, уцепившись за карманы, приспустил домашние спортивные штаны Исина, на которые поменял свое пальто.       — Ой, да заткнись ты, — раздраженно прошипел молодой человек. — Говоришь так, будто не имеешь к этому никакого отношения. Бесишь.       Исин придирчиво оглядел собственные ноги и, тяжело вздохнув, направился в ванную походкой человека, у которого что-то застряло в одном месте.       — Тебе помочь? — участливо поинтересовался Чондэ ему вслед.       — Спасибо, сам справлюсь, — недовольно буркнул Исин, — ты уже и так достаточно помог.       Чондэ проводил его насмешливым взглядом и скрылся в комнате, оставляя Чжана одного разбираться со своими проблемами. И не то, чтобы Исин был не в состоянии сделать это сам, просто это оказалось проблематичнее, чем он думал. В какой-то момент он действительно пожалел, что не воспользовался предложенной ему помощью. Хотя, как бы она выглядела? Страшно даже представить. С другой стороны, после всего случившегося это, вроде бы, уже не должно было пугать Исина.       Чжан Исин вернулся в комнату спустя долгих сорок минут, уставший и измотанный, как будто не в порядок себя приводил, а поучаствовал в боевых действиях. По правде, в процессе у молодого человека возникало чувство, что он с большей охотой сейчас оказался бы в самом центре боевых действий. Несколько раз он даже делал небольшие привалы, чтобы немного перевести дух и подумать о том, что же он делает со своей жизнью.       Чондэ к тому моменту уже преспокойненько лежал в кровати, уткнувшись в заряжающийся телефон. Он все никак не мог к нему привыкнуть. Слишком уж он был стар для всех этих современных технологий. Эти постоянные непонятные оповещения, куча ненужных приложений, в которых он попросту терялся, и садящийся за считанные часы заряд выводили его из душевного равновесия. Столько вещей за которыми нужно было следить, а жить-то когда? У Чондэ не было лишних часов в сутках, чтобы разгребать все эти виртуальные завалы. Как у кого-то вообще хватает времени и сил поддерживать кучу аккаунтов в разных социальных сетях. Пока их все обновишь, уже и день пройдет.       — Что-то ты долго, — Чондэ перевел взгляд с экрана телефона на вошедшего Исина, — я уж было подумал, что ты в панике сбежал, но вовремя вспомнил, что на тебе только футболка.       — Ха-ха-ха, — с сарказмом выдавил Исин, недовольно кривя губы, — я слишком вымотан, чтобы адекватно воспринимать твои шутки. Давай просто ляжем спать. Я очень устал.       — Давай, — быстро согласился Ким и, отложив телефон, поманил молодого человека пальцем, — иди сюда.       И Чжан послушно пошел, пока не уперся ногами в кровать. На этом его силы иссякли и он, коротким жестом попросив Чондэ откинуть одеяло, вошел солдатиком в кровать, утыкаясь лицом в матрас чуть ниже подушки.       — Недолет, — с усмешкой прокомментировал Чондэ, накрывая Исина одеялом.       — Это не все. Сейчас соберу оставшиеся силы и сделаю последний рывок.       — Ну давай поглядим, — молодой человек перевернулся на бок и выразительно двинул бровями.       Исин тяжело вздохнул и, собравшись с силами, чуть приподнялся на руках, проползая на пару сантиметров по кровати, а после обессилено рухнул лицом в подушку.       — И, — протянул Чондэ, — он сделал это! Буря аплодисментов, толпа ликует!       — Хах, — без тени эмоций выдавил в ответ Исин.       — Совсем плохо? — нежно, будто извиняясь, поинтересовался Ким, придвигаясь ближе и устраиваясь щекой на плече парня. — Болит? Может вернуть Минсока и попросить подуть, где у тебя болит? Сразу все пройдет.       — Да не то, чтобы болит, скорее очень дискомфортно. Такое ощущение, что он все еще во мне. Ты точно уверен, что его вытащил?       — А? — удивленно вскинул голову Чондэ, но встретил взглядом лишь затылок Исина. — Он что у меня, по-твоему, съемный?       — Мне-то почем знать? Ты такой старый, что я даже не удивлюсь, если у тебя что-то вдруг отвалится.       — Ты дурак! — по-доброму засмеялся Чондэ и, игриво шлепнув по заднице Исина, удобно устроил свою голову у него на спине. — Я бы засунул в тебя что-нибудь, чтобы ты почувствовал разницу, но не буду...       — Под чем-то ты имеешь в виду свой член или пальцы? — зачем-то уточнил Чжан.       — Вообще-то я подумывал о пульте от телевизора, но это слишком… Оставим это на другой раз, твоя задница на сегодня достаточно настрадалась.       — О, — умиленно протянул Исин, — это так заботливо.       — Я вообще человек заботливый и нежный…       — Да кто бы сомневался, — с сарказмом выдавил молодой человек и тяжело вздохнул. — Давай будем спать. День был длинным, и я правда устал.       — Давай, — согласился Чондэ и нежно поцеловал Исина в плечо. Но, будто не смог остановиться, принялся покрывать спину молодого человека поцелуями, спускаясь все ниже.       — Не в этом смысле спать!       — Вот не надо объяснять Оле-Лукойе смысл слова «спать», хорошо? — возмутился Чондэ.       — Бывшему Оле-Лукойе, ты хотел сказать.       — Однажды Оле-Лукойе, всегда Оле-Лукойе! — воздел палец к небу юноша.       — Ты дурак…       — Этого у меня не отнять, — не стал отрицать Чондэ.       Он приподнялся на руках и, откинувшись, рухнул рядом с Чжаном на кровать. Исин перевернулся на бок, оказываясь спиной к Чондэ и, тяжело вздохнув, закрыл глаза в надежде, что проблем с тем, чтобы уснуть, у него не будет. Если даже в таком состоянии он не сможет заснуть, он вздернется на люстре в гостиной. Хватит с него.       Чондэ придвинулся ближе, обнимая Исина и прижимая к себе. Молодой человек чувствовал, как чужая горячая рука, пробираясь под ткань футболки, касается его живота, и, кроме того, что это было приятно, это успокаивало, как и мерное дыхание. Впервые за долгое время Исин смог наконец-то расслабиться. Он не испытывал приступов паники, закрывая глаза. Сердце билось ровно, дышалось легко. Ничего не мешало провалиться в сон.       Было так непривычно засыпать с кем-то. Исин всегда считал, что это очень неудобно. Он часто ворочался во сне и любил развалиться по всей кровати, но сейчас, из-за присутствия кого-то еще, был очень стеснен в движениях. И это оказалось вовсе не так напряжно, как Чжан всегда думал. Наоборот, казалось очень правильным и закономерным. Эта кровать была слишком большая для Исина с самого начала. На ней очень сильно не хватало кого-то. Чондэ, например.       — Я люблю тебя, — не совладав с нахлынувшим чувством нежности, произнес Исин.       — Да, я знаю, — сонно пробубнил в ответ парень, зевая.       — Эй! — возмущенно буркнул Исин, с силой ткнув Чондэ локтем в бок.       — Я тоже люблю тебя, — зашипев, сквозь зубы признался молодой человек. — А теперь давай спать, ты ведь хотел.       Он сильнее прижал Исина, словно хотел максимально ограничить его в движениях. Исин не был против. Ему это начинало нравится. Как бы это не превратилось в пагубную привычку. Вдруг он так привыкнет засыпать с Чондэ, что уснуть без него уже не сможет. А вдруг это уже так?       Ким Чондэ тихонько отбивал кончиками пальцев по животу Исина ровный ритм, который дарил спокойствие и помогал провалиться в сон. Голова пустела. Исин медленно стал проваливаться в темноту и, уже будучи на грани сна и реальности, неожиданно резко дернулся, распахивая глаза.       Странная мысль, мелькнувшая в его голове, заставила его проснуться.       — Эй, Чондэ, — позвал он, поворачивая к парню голову.       — Что? — сквозь сон спросил Ким, даже не открыв глаза.       — Только попробуй не оказаться здесь, когда я проснусь!..       — Да куда я денусь? — выдохнул Чондэ. — Не говори глупостей, Син. Спи.       — Глупости, да, — эхом произнес Исин, отворачиваясь, и снова закрыл глаза.       Может быть это и были глупости, но вне зависимости от того, что же случиться и насколько все будет хорошо, Исин никогда не сможет избавиться от страха, что все происходящее не более чем сон. Та самая последняя седьмая ночь. И проснувшись однажды утром, Исину придется с ужасом осознать, что ничего из случившегося на самом деле не было. Что все это ему приснилось. И хорошее и плохое. Чем ближе Исин становился к собственному счастью, тем сильнее становился его страх.       Наверно потому Исин крепко сжимал в своей руке чужое запястье. Он хотел быть уверенным, что все это правда и с наступлением утра ничего никуда не исчезнет. Если он будет крепко держать Чондэ каждую ночь, если не позволит ему исчезнуть вместе с первыми лучами солнца, ему не придется столкнуться со своим страхом никогда.       И ровно настолько же сильно, насколько Исин сжимал пальцами чужое запястье, так же сильно Чондэ прижимал Исина к себе, потому что тоже боялся, что однажды открыв глаза, он с ужасом осознает, что ничего этого никогда не случалось с ним. Что не было ни любви, ни Исина, ни последних 165 лет. Что все это время он просто спал пьяным в одной из комнат ненавистного ему дома.       Чондэ не хотел возвращаться назад во времени. Он проделал длинный путь, чтобы найти свое счастье, и просто так отпускать его не собирался.       Как же славно, что хоть в чем-то Исин с Чондэ были солидарны. Ну, разумеется, кроме того, что любят друг друга. С этим они уже точно спорить не будут. Да и правильно. Хватит с них выяснений отношений, пора бы уже просто дать себе возможность быть счастливым. Откинуть все свои страхи и просто наслаждаться моментом.       Осеннее солнце, лениво показавшись из-за высотных домов, сонно подсвечивало город своим тусклым светом, уже полностью перейдя на энергосберегающий режим. Наступил новый день. Ночь официально подошла к концу, но только не для Чжан Исина и Ким Чондэ. Для них эта последняя седьмая ночь только началась и, будет славно, если она не закончится никогда.