Les Arcanes. Ole Lukoie

      Сильный порыв ветра ударил в стекло, разбиваясь дребезжащим звуком и исчезая в солнечном свете. Чжан Исин резко открыл глаза, обнаруживая, что валяется на деревянном полу в обнимку со своим пледом.       С наступлением утра воспоминания о вчерашней ночи больше походили на сон, чем на реальность. Исин не сразу вспомнил о том, что повстречал в своей комнате незнакомого ему юношу, и даже когда вспомнил, воспоминания были настолько смутными и нереальными, что было трудно поверить в правдивость происходящего.       И пусть Исин убедил себя в том, что все это ему приснилось, на всякий случай он все же обошел дом – входная дверь и окна на первом этаже были закрыты, да и из самого дома ничего не пропало. Это практически окончательно уничтожило слабо трепыхающиеся сомнения, если бы, возвращаясь из ванной, совершенно случайно Исин не заметил у кровати, ровно в том месте где вчера топтался незнакомец, грязные следы тяжелых ботинок.       Чжан Исин не был из тех, кто с готовностью верит в любой абсурд. Чжан Исин был из тех, кто пытался найти рациональное объяснение всему, что он не мог объяснить. Тем не менее, найти какое-то более или менее внятное, похожее на правду объяснение следам, он вот так с ходу не мог, поэтому предпочел отмахнуться мыслью «наверняка они здесь давно» и заколотить последний гвоздь в виде «я просто их не заметил раньше», чтобы сохранить баланс в своем мире. Вещи, которые выбивались из привычной картины мира, Чжан Исин старался не замечать, если не мог подогнать их под рамки своего понимания. Вот и с этими следами вышло так же. Исин предпочел их не замечать.       На этот день у Исина были огромные планы. Он собирался привести в порядок дом, сделав его пригодным к проживанию. Уже в середине процесса Исин осознал, что генеральная уборка и облагораживание территории продлятся не один день. Еще он осознал бессмысленность утренних ванн, потому что уже спустя два часа был похож на трубочиста.       К вечеру весь первый этаж был приведен в порядок. Все половики были вытряхнуты, диваны почищены от пыли, полы вымыты, кружевные, некогда белые шторы были сняты и замочены в тазике в саду, среди густой травы, с которой тоже предстояло повоевать.       Когда стемнело, Исин заканчивал уборку своей комнаты. Он уже расставлял вынесенные во время уборки детские книги обратно на полки невысокого шкафчика, как вдруг заметил среди стопки книг одну единственную, ту самую книгу, которую Исин в детстве почему-то меньше всего любил из-за отталкивающих рисунков. Иллюстрации в книге и правда были на любителя. Это только с возрастом юноша понял, что есть некая прелесть в сюрреалистичных рисунках, в несоблюдении человеческих пропорций, перспектив. Есть что-то притягательное в неестественных цветах, в весьма мрачной и отталкивающей атмосфере каждой иллюстрации.       В детстве Исина почему-то немного пугал главный персонаж, смотрящий на него с каждой следующей страницы. И даже сейчас, когда Исин перелистывает страницы книги, он понимает, что в детской нелюбви именно к этой книге есть рациональное зерно.       Чжан Исин открыл книгу на первой титульной странице, где с одной стороны было выведено большими буквами «Оле-Лукойе», а с другой изображен сам главный герой. По мнению художника он был непропорционально вытянутым и худым. На голове его всегда была шляпа, отбрасывающая тень на глаза-бусинки. Из-под неё торчали кудрявые волосы, закрывающие уши. И в целом, Оле-Лукойе выглядел на картинках весьма добрым и внушающим доверие, несмотря на угловатые черты лица. Однако, если присмотреться, можно было заметить, что на всех иллюстрациях лицо главного героя статично и эти глазки-бусинки смотрят прямо на тебя, от чего по спине бегут мурашки. Чем больше Исин вглядывался в Оле-Лукойе, тем лучше он понимал свой детский страх не только перед этим персонажем, но и перед книгой с иллюстрациями.       При любой другой ситуации Исин бы просто поставил книгу на полку и спокойно отправился готовиться ко сну, однако незнакомец назвавший себя Оле-Лукойе как-то сам собой возникал в памяти, пробуждая интерес к давно забытой сказке. Именно поэтому Чжан положил книгу на кровать, чтобы прочитать её перед сном.       Исин мог убеждать себя сколько угодно в том, что произошедшее прошлой ночью, было всего лишь его сном на фоне детских воспоминаний. Он мог избавиться от следов на полу, мог придумать объяснение тому, что когда он проснулся, телефон все так же был в его руках. Однако было такое чувство, совсем слабое ощущение, щекочущее сознание, будто бы все было взаправду.       Перед сном Чжан закрыл все двери и окна на первом этаже, несколько раз проверил дом, убедился, что на второй этаж невозможно залезть и только после этого пошел спать.       Ночь в этих местах налетала стремительно. Небо подергивалось плотной тканью, пропитанной чернильными разводами. Словно рассыпанный бисер, звезды покатились к горизонту. Здесь они были невыносимо яркими, что даже в глазах рябило, стоило поднять их к небу.       Свежий воздух сочился сквозь приоткрытое окно. Исин укутавшись в летнее одеяло, поджимая ноги, чтобы пятки не торчали с очень уж маленькой кровати, тихо посапывал в обнимку с книгой. Сквозь неестественную тишину сельской местности и тихое поскрипывание рамы пробился еще один звук. Еле слышному шуршанию Исин не придал значение, лишь перевернулся на другой бок, но вот глухой хлопок заставил его встрепенуться. Парень распахнул глаза, приподнимаясь на локтях, чтобы обозреть комнату. Источником звука была упавшая на пол книга, за которой сонный Исин тут же потянулся, чтобы убрать её на тумбочку, однако стоило ему наклониться, как он осознал, что грохот продолжается и идет откуда-то снизу.        «Послышалось, наверное», - решил юноша и снова опустил голову на подушку. Послышалось. Только звон посуды откуда-то из кухни говорил совершенно об обратном.       Выпутавшись из объятий одеяла, Исин осторожно, почти на цыпочках, двинулся на первый этаж. Прислушиваясь к звукам внизу, парень открыл дверь туалета, чтобы на ощупь ухватить швабру, которую он туда поставил сегодня днем.       На старой маленькой кухне горел тусклый свет, выскальзывая по полу в коридор. Исин спрятался за угол, вдыхая полной грудью.       – Какого черта ты творишь на моей кухне? – закричал он, вбегая в кухню со шваброй наперевес.       – О, – вчерашний незнакомец спокойно сидел за ветхим столом, увлеченно пытаясь обмакнуть в стакан с молоком овсяное печенье, привезенное Исином из дома, – а вот и ты, дитя.       – Дитя? – возмущенно выдохнул двадцатичетырехлетний Чжан Исин, в котором было 177 сантиметров роста, что значительно превышало среднестатистический рост и возраст ребенка.       – Агашки, – кивнул незнакомец, – кушать хочешь? Печенье с молоком очень вкусно. Обожаю печенье с молоком.       И словно в доказательство своих слов, он сунул в рот размякшее печенье и запил его остатками молока.       – Я звоню в полицию!       – Как? – вскинул бровь гость.       – По телефону!       – А он у тебя где?       Исин на автомате потянулся к заднему карману штанов, куда в последний раз сунул свой телефон, чтобы тот не мешал ползать, вымывая грязь из-под кровати. Но ни телефона, ни штанов не было.       – О, ты его в трусы спрятал? – незнакомец показательно расширил глаза, словно был действительно удивлен таким стечением обстоятельств.       – Нет, никуда я его не спрятал, – сквозь зубы прошипел Исин, – если не уйдешь, я тебя шваброй огрею.       – Шваброй значит? – парень задумчиво посмотрел на хозяина, который стоял с названным предметом в боевой готовности. – Этой?       Незнакомец ткнул пальцем прямо в Исина. Тот непонимающе дернул головой, пока не почувствовал, что ручка в его руках стала извиваться.       – Твою мать, это что такое? – вскрикнул Чжан отбрасывая в сторону огромную, по его мнению, змею.       – Твоя швабра…       Исин повернул голову, внимательно смотря на извивающуюся на полу змею, которая ползла прямо в его сторону.       – Это… – тихо прошептал юноша, – это… совсем не швабра.       Чжан Исин впервые в своей жизни вот так в открытую встречался со змеей и, если честно, его никогда не учили тому, как с этими существами обращаться. Можно ли бежать или стоит прикинуться мертвым? Он не имел ни малейшего понятия. Вместо этого он оцепенел и мог только наблюдать как змея все ближе и ближе подползает к нему.       Исин медленно отступил на шаг назад, затем еще и еще, пока не уткнулся поясницей в стол. В этот момент он не нашел ничего лучше, как осторожно, стараясь не делать резких движений, приподняться на руках и залезть на него с ногами.       – Успокойся, – махнул рукой молодой человек, и встал, чтобы поставить грязный стакан в раковину.       – Легко тебе говорить, это ведь не на тебя ползет огромная змея…       – Это всего лишь твоя швабра, – все так же спокойно сказал незнакомец. – Это всего лишь твой сон, понимаешь?       – Сон? Какой это сон? Я у себя дома, – затем Исин ткнул пальцем в незнакомца, – а ты сюда проник, сготовил себе поесть и еще у меня по полу ползает змея. И это… не очень похоже на сон.       – То есть у тебя так каждый день проходит? – удивился парень. – Просто поверь, что это швабра и она снова ей станет.       Исин посмотрел на незнакомца как на сумасшедшего, а тот лишь пожал плечами, мол, ничего не знаю. А змея уже подползала к столу, извиваясь черной лентой по полу.       – Просто закрой глаза и представь, что ты тянешься за шваброй, – молодой человек взял Чжана за запястье и потянул его руку вниз.       – Что ты делаешь? – запаниковал Исин, стараясь вывернуть руку из захвата чужих цепких пальцев. – Хочешь, чтобы она меня укусила?       – Швабры не кусаются, – вкрадчивый голос послышался у самого уха, уничтожая любые сомнения в неправильности происходящего. – Закрой глаза.       И Исину ничего не оставалось, кроме как послушаться. Он сделал глубокий вдох, представляя, как пальцы касаются прохладной пластмассовой ручки. Мгновенно черная змея вздрогнула и развернулась в одну прямую линию. Когда Исин открыл глаза, в его руках была швабра.       – Это…       – Сон.       – А ты?       – Сказал же, Оле-Лукойе.       – Зубы мне не заговаривай. Оле-Лукойе всего лишь детская сказка, – поморщился Исин. – Ты бы еще сказал, что ты Золушка.       – Я похож на Золушку?       – И на Оле-Лукойе ты не похож, но активно выдаешь себя за него!       – А ты знаток?       – Нет, но Оле-Лукойе старик, а ты, как ни крути, на старика не похож…       Дыхание незнакомца на короткий миг перехватило, но уже через мгновение оно снова было спокойным. Только то, как он взволновано крутил кольцо на своем пальце, говорило о том, что его немного выбили из колеи слова Исина.       – А как… – тихо проговорил он, – как я выгляжу?       – Неплохо, – пожал плечами Чжан, внимательно оглядывая незнакомца в желтом свете кухонной лампы.       – Нет, каким ты меня видишь? – быстро и немного нервно затараторил парень.       – Ты не то чтобы очень высокий азиат, у тебя темно-русые волосы и ты, – Исин замолчал, задумчиво покусывая губу, – красивый.       – Значит, на тебя не действует…       Оле-Лукойе потупил взгляд, проскальзывая пальцами по ветхому столу. Было сложно понять, доволен ли он тем, как описал его Исин или же его угнетают другие мысли, связанные с его внешностью.       – Что не действует? – поинтересовался Чжан, заинтригованный брошенной в пустоту фразой.       – Не важно! – резко оборвал его юноша, хлопнув в ладоши.       – Что значит не…       – Итак, – Оле-Лукойе отряхнул руки о свое черное пальто и, сунув одну в карман, выудил оттуда потрепанную книжицу, похожую на ежедневник. Откуда-то из середины торчала заложенная в него карта, чуть больше игральной и такая же, как записная книжка, ветхая. Гость открыл книжицу, пролистал несколько пожелтевших страниц, внимательно вчитываясь в небрежные записи.       Исин, затаив дыхание, наблюдал за происходящим. Он уже и забыть забыл о том, что хотел прогнать незнакомца. Вместо этого в нем проснулся неподдельный детский интерес к происходящему, затмевая собой весь здравый смысл. Исин рассуждал так: у этого человека явно есть к нему какое-то солидное дело, раз оно даже записано в его ежедневник. Хулиганы, как правило, не ведут записи своих дел, у них и записной книжки нет. А раз у этого есть, значит не хулиган. Значит, что-то важное привело его сюда.       – Чжан Исин, так? – осведомился Оле-Лукойе, поднимая глаза на хозяина дома.       Исин, помедлив, кивнул, устраивая швабру, в которую вцепился до побелевших костяшек, на своих ногах.       – В общем, дела обстоят следующим образом, – юноша захлопнул ежедневник и сунул его обратно в карман пальто, – раз мы оба с тобой взрослые люди, я скажу тебе все как есть…       – Говори…       – Я должен показать тебе семь снов. Ровно семь. Ни больше, ни меньше.       – Звучит подозрительно, – прищурив глаза, произнес Исин.       – Что поделать, – тяжело вздохнул Оле-Лукойе, пряча руки в карманы пальто, – верить мне или нет – дело твое. Тем не менее, у меня план, мне его нужно выполнять. У меня и так давно отпуска не было, а если еще и план не сделаю, так совсем завал будет. Начнутся сверхурочные, выговоры, меня лишат премий и отпусков на следующие лет так пятьдесят, а оно мне надо? Черт бы побрал эти ежегодные проверки…       Юноша раздраженно поджал губы и легонечко пнул ножку стола, как бы выражая свое недовольство всей этой ситуацией.       – В общем, думаю, от тебя не убудет, если ты безрассудно поверишь мне и дашь спокойно сделать свое дело. Семь снов я тебе в любом случае должен показать, таков порядок. Другой вопрос, каким образом мне придется это сделать. Очень бы не хотелось применять сладкое молоко и веревки.       – Эм, – нахмурился Исин, пытаясь придумать какое-то применение молоку и веревкам, – странный арсенал. Я могу понять молоко, но веревки… ты же с детьми дело имеешь.       – Вот именно что с детьми! – возмутился Оле-Лукойе. – Дети же они вообще дикими бывают, особенно сейчас. Никакого уважения. В сказки они не верят, зато свои права прекрасно знают. А еще могут позвать своего папу, который меня уделает на раз-два. Или, что еще оскорбительнее, вызовут полицию! Представляешь, полицию! Иногда мне прямо так и хочется взять вот так вот зонт, – юноша вскинул перед собой руку, сжимая в кулак, и продолжил сквозь зубы, – и вот этим зонтом их по заднице отходить.       – Ну и злобный же ты, – поморщился Исин, – а я тебя всю жизнь добрым старичком представлял.       – Возможно, кто-то до меня и был добрым старичком, но я все же склонен считать, что в сказках реальность сильно приукрашена. Все работники сферы услуг ненавидят сегмент, с которым работают. У меня это дети, так что я ненавижу их.       – Вот сейчас я действительно рад, что не попался тебе ребенком, – заключил Исин.       – Ладно, – вздохнул Оле-Лукойе, – время идет, тик-так. Работа сама себя не сделает, так что давай приступать.       – И с чего начнем?       – С того, – юноша отодвинул от стола стул и жестом пригласил Исина на него присесть, – что ты спустишься со стола и сядешь как цивилизованный человек. И швабру, будь добр, а то дико выглядишь. Как рыцарь веника и тряпки.       Оле-Лукойе не без усилия забрал из цепких рук Исина швабру, после чего аккуратно устроил её в углу кухни, чтобы не мешалась. В это время Чжан нехотя слез с нагретого места и устроился на приготовленном для него стуле, ожидая дальнейших распоряжений. Ночной гость неторопливо вернулся к столу и присел на стул рядом.       На какое-то время на кухне воцарилась тишина. Исин не имел понятия о том, что от него требуется, Оле-Лукойе же просто молчал.       – И чего же ты хочешь увидеть? – вдруг устало выдохнул юноша и подался вперед, подпирая голову рукой. Он не сводил своих внимательных черных глаз с Исина. Тот, выпрямив спину, сложил ручки себе на колени и смотрел перед собой, съеживаясь под таким пристальным взглядом. Он пытался придумать что-то, что хотел бы увидеть прямо сейчас, но в голове была пустота. Такой вопрос почему-то застал его врасплох. Он был уверен, что все как-то само произойдет, ведь нигде в книге не был описан момент обсуждения предстоящих ребенку приключений.       – Знаешь, как это бывает, – решил поделиться своими мыслями парень, – когда тебя спрашивают какая твоя любимая книга или фильм, и ты тут же забываешь все, что когда-либо читал или смотрел?       – Да, – понимающе кивнул Оле-Лукойе, – кажется, я тебя понимаю. Хорошо, давай поступим иначе. Есть у тебя какие-то сокровенные желания?       – Эм, – Исин опустил голову, краснея до самых кончиков ушей. Кажется, он неверно истолковал вопрос.       – Воу-воу-воу! – Оле-Лукойе вскинул вверх руки, будто бы это могло утихомирить бурный поток фантазии в голове Чжана. – Я не об этих желаниях говорил. Я ведь, на секундочку, дело с детьми имею, так что воплощать сексуальные фантазии не мой профиль.       Исин опустил голову еще ниже, смущенно закусывая губу, и щеки его стали пунцовыми. Ночной гость тяжело вздохнул, потому что иметь дело со взрослым ребенком слишком тяжело. Еще мечтатели, но уже не верят в чудеса.       – Так, а о чем ты мечтаешь? – молодой человек склонил голову чуть ниже, чтобы заглянуть Исину в глаза. – Тебе не обязательно придумывать что-то реальное и уже существующее, как и фантазировать нечто непредсказуемое и новое. Полный полет фантазии. Можем стать супергероями, встретить Санта-Клауса или полетать на драконах…       Чжан поднял свой взгляд, посмотрев на ночного гостя так, словно тот говорил несусветные глупости.       – Прости, все время забываю, что ты уже из этого вырос, – сокрушенно вздохнул Оле-Лукойе, закрывая рукой лицо.       – Этот вопрос застал меня врасплох, – пожал плечами Исин, – я даже не знаю, чего бы мне хотелось сейчас больше всего. Может быть… как на счет Бэймакса?       – Э? – на лице гостя отразилось неподдельное недоумение.       – Ты не знаешь про Бэймакса, да? – с печалью в голосе вздохнул Чжан, словно бы ему приходилось общаться с отсталым человеком, который последние лет двадцать провел в бункере и только что из него вылез.       – Понятия не имею, что это за бред…       – Это такой робот, который…        – Погоди-погоди. Я что же, похож на того толстенького старичка, который протискивается в твой дом через трубу и складывает всякую дрянь в твои носки? Нет, мой милый, – Оле-Лукойе взмахнул рукой и откинулся на спинку стула, – я не Санта-Клаус и не джин. Я не исполняю желаний и не дарю подарки.       – А кто ты тогда? – резонно осведомился Исин. – Что вообще входит в твои обязанности тогда?       – Я тот самый волшебник в голубом вертолете, который бесплатно показывает кино. Правда вертолет не голубой, а синий, но это детали.       – И где этот вертолет? – решил на всякий случай осведомиться Исин, чтобы не случилось никаких казусов.       – В кармане, – пожал плечами Оле-Лукойе и, встретив недоуменный взгляд Чжана, со вздохом выудил из кармана пальто игрушечный синий вертолетик, – в целях экономии средств. Знаешь, сейчас за парковку такие деньги дерут, особенно за парковку вертолетов.       – Но он же малюсенький, – пригляделся к игрушке Исин, – ты разыгрываешь меня? Хочешь сказать, что ты на этой милипусечке летаешь?       – А как ты хотел? Чтобы я из кармана настоящий вертолет достал? Боже, – юноша небрежно сунул вертолетик обратно в карман, – сделай нам обоим одолжение – отключи свою взрослость и перестань во всем искать рациональное зерно. Этот мир и без того абсурден, а когда ты пытаешься подчинить его каким-то там своим законам, это совсем превращается в фарс.       – В фарс? – возмутился Чжан. – Погоди-ка, что ты называешь фарсом? Разве не твое появление в моем доме превращает все в фарс? До того как ты пришел, мир прекрасно подчинялся, как ты говоришь, моим законам. Это ты его с ног на голову перевернул, так что…       – Так что, что? – Оле-Лукойе подался вперед, больно упирая руки локтями в колени, и заглянул в глаза Исину. – Хороший мой, ты знаешь об этом мире в миллионы раз меньше, чем сам себе думаешь. Я, – молодой человек особенно выделил это «я», – знаю об этом мире в сотни и тысячи раз больше тебя, так что даже не пытайся начать спор. Мы с тобой так далеко не уедем, если ты не будешь принимать все происходящее на веру.       – Знаешь что? – не выдержав, выпалил Исин и резко встал со своего места. – Это переходит все границы. Ты приходишь в мой дом, хозяйничаешь тут, обращаешься со мной как с маленьким ребенком, называешь Фомой неверующим, всем своим видом выказываешь недовольство от общения со мной, а потом говоришь так, будто бы я виноват в том, что ты такой невыносимый. Хоть бы капельку благодарности за то, что я не огрел тебя шваброй, сейчас бы не помешало.       – Ты бы меня не огрел, потому что…       – Убирайся, – тихо прошептал Исин.       – Что? – Оле-Лукойе расширил глаза.       – Уходи отсюда, проваливай, изволь выйти вон, – зашептал Чжан, опуская голову, – как бы мне тебе еще объяснить? Просто исчезни из моего дома, существо неблагодарное. Я не просил тебя появляться здесь и разрушать мой мир какой-то новой информацией, так что перестань делать вид, будто делаешь мне одолжение. В конце концов, это тебе надо, а не мне. Так что убирайся. Я отказываюсь участвовать в твоем фарсе.       Оле-Лукойе ошарашено глядел на Исина, который спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой посылал ночного гостя в сад. Наверное, еще ни разу в жизни Оле-Лукойе не чувствовал себя столь униженным и оскорбленным. Ведь ровно за 165 лет своей работы, пусть это и не очень долгий срок по сравнению со стажем предыдущих работников, Оле-Лукойе ни разу не испытывал к себе такого пренебрежения.       – Не думай, что можешь вот так просто меня прогнать, – тут же нашелся юноша, гордо отворачивая голову и закидывая ногу на ногу, – я сам буду решать, когда мне уходить.       – Нет, – Исин уже начал уходить с кухни, как резко обернулся к гостю, испепеляя его взглядом, – мы пока что в моем доме, и я, – он произнес это «я» с особым нажимом, как бы в противовес фразе Оле-Лукойе, – буду решать, когда тебе уходить.       – Давай начнем с того, что не «тебе», а «Вам», – молодой человек поднялся со своего места, изящно запахивая на себе пальто и застегивая его на одну пуговицу, словно пиджак, – а закончим тем, что…       – Вы, – издевательски протянул Исин, – уйдете отсюда. И лучше сами, иначе я Вас шваброй огрею и выгоню отсюда, как нашкодившего кота.       – Что? – Оле-Лукойе расширил глаза, и голос его раскатом грома прокатился по кухне. – Да ты… – он стал задыхаться от возмущения, а волосы на его голове, кажется, встали дыбом, – понимаешь… кому ты это… говоришь?       Оле-Лукойе двинулся в сторону Исина, и с каждым шагом его облик неуловимо менялся. Сначала молодой человек просто стал увеличиваться в размерах, будто бы его накачивали насосом как воздушный шарик. Потом изменениям стали подвергаться черты лица. Кошачьи губы растягивались в оскал хищника, глаза превратились в две сверкающие яростью бусинки, лицо стало вытягиваться и становиться еще более угловатым. Когда руки стали превращаться в лапы с острыми когтями, Исин решил прервать это увлекательное шоу.       Чжан спокойно развернулся, не выражая ни коим образом того, что весьма и весьма впечатлен представлением, взял из угла швабру, и невозмутимо поднявшись на цыпочки, не сильно, но весьма ощутимо, даже с некоторой бережностью, ударил Оле-Лукойе по голове.       – Ай! – болезненно вскрикнул молодой человек и прижал обе руки к ушибу.       Оле-Лукойе вернулся в человеческую форму, за считаные секунды уменьшаясь в размерах как сдутый шарик. От грозного чудовища, которое еще мгновение назад рычало и скалилось, угрожая то ли раздавить Исина, то ли проглотить его даже не прожевав, не осталось ничего. Наоборот, сейчас юноша больше походил на побитого щенка. Он отвернулся от Исина, жалобно поскуливая и поглаживая себя по голове.       – Эм, – Чжан Исин, все еще держащий в руках швабру, захотел куда-нибудь её спрятать, чтобы ему было не так неловко от содеянного, но места подходящего почему-то не находилось. – Очень больно?       Оле-Лукойе повернул голову, сверкая полными слез глазами. Он смотрел осуждающе и в то же время так печально и жалостливо, что Исин почувствовал себя настолько ужасным человеком, будто каждый вторник и четверг он заманивал детей лживыми обещаниями вкусных конфет к железнодорожным путям, а потом по одному бросал испуганных и заплаканных деток прямо под колеса поезда, зловеще смеясь.       – Мммм, – простонал молодой человек.       – Слушай, давай мы чего-нибудь холодного приложим…       – Мммм, – отрицательно замотал Оле-Лукойе, поджимая губы.       – Ну, хочешь, я поцелую, где у тебя там бо-бо?       – Мммм, – поморщился Оле-Лукойе, будто бы испытывал отвращение от одной мысли об этом.       – Вот если бы ты наколдовал Бэймакса, он бы мог тебя вылечить…       – Да сколько раз можно повторять, – юноша, совершенно забывая о своей травме, сорвался с места и оказался почти вплотную к Чжан Исину, бегая цепким взглядом по его лицу, – в сотый раз – никаких подарочков. Я не умею создавать материальные вещи, дурная ты башка!       – Ах ты, – Исин, задетый до глубины души таким выпадом, уже открыл рот, на ходу придумывая что-нибудь жутко оскорбительное, но не найдя подходящих слов в сердцах шлепнул Оле-Лукойе по тому самому месту, куда парой минут назад ударил шваброй, – взбалмошный старикашка!       – Ай! – вскрикнул молодой человек. – Да как ты смеешь руку на меня поднимать! Да я тебе сейчас… я тебе…       Оле-Лукойе нахмурил брови, опустил уголки губ и с силой наступил своим тяжелым ботинком прямо на пальцы босой ноги Исина.       Чжан Исин взвыл от боли. Это был один из запрещенных приемов, которые просто нельзя применять наряду с ударом между ног.       – Ты изверг, – сдавленно шептал парень, чувствуя, что от боли в уголках глаз начинают выступать слезы. – Садист. Я буду на тебя жаловаться! Тебя отстранят! Как тебя вообще к этой работе допустили? Почему никто тебя не проверял…       И пока Исин причитал, бережно сжимая рукой пальчики на ноге, потому что от этого боль становилась меньше, Оле-Лукойе с непроницаемым лицом слушал все эти угрозы и возмущения в свой адрес. Ребячество мгновенно испарилось из молодого человека, он снова стал серьезен, привычно пряча руки в карманы своего черного пальто. Было что-то жутко болезненное и грустное в его взгляде, в подрагивающих губах. Его глаза снова потускнели, наполненные безграничной усталостью этого мира. Исин не понял, почему Оле-Лукойе вдруг затих, но краем глаза заметив застывшее отрешенное выражение на его лице, вдруг замолчал, шепча одними губами проклятия, будто это могло утихомирить боль.       Оле-Лукойе вдруг развернулся и уже собирался уйти, но остановился, на долю секунды замирая, после чего двинулся к Исину, потом вдруг резко изменил направление в сторону входной двери, но сделав два шага остановился, сокрушенно вскидывая вверх голову и устало выдыхая. Неизвестно что творилось в голове этого молодого человека, но очевидно, что ему потребовалось очень много сил, чтобы, стиснув зубы, развернуться и подойти к Исину.       – Давай сюда, – Оле-Лукойе спокойно подхватил Исина словно ребенка и усадил на стол, после чего присел на колени и, невесомо, практически неощутимо, взял Чжана за ногу, – сильно болит?       – Эм, – Исин немного растерялся, поэтому ему потребовалось время, прежде чем он смог дать вразумительный ответ. – Не то чтобы очень.       – Мне жаль, – коротко отрезал молодой человек, осторожно поглаживая больную ногу Чжана. – Я немного не рассчитал силу.       Исин кивнул, как бы обозначая, что извинения приняты, хотя он и не видел в них необходимости. Да, было больно, когда ему наступили на ногу, но это все же не более чем пустяк, за который не нужно просить прощения.       Там, где Оле-Лукойе касался ноги, боль утихала. А когда молодой человек вдруг вытянул губы трубочкой и осторожно подул, касаясь мягким дыханием кожи, боль и вовсе пропала, словно бы её сдуло.       – Спасибо, – тихо шепнул Исин, приподнимая уголки губ в благодарной улыбке.       – Не за что, – спокойно заключил Оле-Лукойе, выпрямился, по привычке спрятал руки в карман, развернулся и уверенно направился в сторону выхода.       – Эй, ты что же, уходишь? – окликнул гостя Исин, когда тот уже открывал входную дверь.       – Да, – спокойно заключил юноша, – ты ведь сам хотел, чтобы я ушел.       – А ты не хотел уходить, – Чжан неуклюже спрыгнул со стола и поспешил в прихожую, чтобы хотя бы попрощаться и проводить ночного гостя. – А как же сны?       – Сегодня кина не будет, – пожал плечами молодой человек, – может быть, в следующий раз к тебе загляну. Было весьма опрометчиво сваливаться тебе как снег на голову и что-то там от тебя требовать. Я дам тебе время переспать с полученной сегодня информацией, чтобы ты немного свыкся со всем этим…       Оле-Лукойе уже почти вышел за дверь, как вдруг обернулся, заглядывая в глаза Исина, растянул губы в слабой радостной улыбке, сквозившей добротой и снисхождением, и сентиментально потрепал Чжана по высветленным волосам.       – Спокойной ночи, Чжан Исин. Сладких снов…       И он вышел на улицу, быстро сбегая с крыльца по ступенькам вниз. Он огляделся, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух, потянулся, прикрывая глаза, после чего улыбнулся тишине деревни и двинулся вперед.       – Стой! – вдруг вскрикнул Чжан Исин, которому на мгновение показалось, что если сейчас он вот так отпустит Оле-Лукойе, то вряд ли встретиться с ним снова. Не было в словах и в прощании гостя уверенности в том, что они еще увидятся.       – А? – Оле-Лукойе обернулся, непонимающе глядя на бегущего к нему в одних трусах Исина.       – Я придумал…       – Придумал?       – Придумал, что хочу увидеть! – радостно сообщил Исин, расплываясь в счастливой улыбке.       Оле-Лукойе прищурился, заглядывая в горящие глаза юноши перед собой. И в его улыбке, и в его поблескивающих в темноте глазах был какой-то отблеск авантюризма, который так и зазывал сотворить какую-нибудь грандиозную шалость.       – И что же ты хочешь? – спросил гость.       – Как насчет прокатиться в Восточном экспрессе? – осведомился Исин, внимательно отслеживая реакцию Оле-Лукойе. Тот наморщил нос, показывая, что идея не самая удачная. – Тогда давай прокатимся на единорогах?       – Знаешь, я ведь могу тебе показать все что угодно. Все, что существует и даже то, чего никогда не существовало. Ты что же, действительно не представляешь, какие возможности перед тобой открываются?       – Нет, я понимаю, что могу увидеть все, что захочу…       – И ты просишь покататься на единорогах? – с насмешкой спросил молодой человек.       – Тогда какие твои предложения? Создадим армию роботов, чтобы противостоять Годзилле? – в тон гостю спросил Исин. – Или отрежем тебе ногу, мне выколем глаз и станем пиратами? Будем сражаться, воровать, убивать и похищать принцесс…       – Вот это уже не так банально, как единороги, – задумчиво протянул Оле-Лукойе, – однако меня поражает твоя тяга к насилию.       – Вот кто бы говорил, мистер я-хочу-взять-свой-зонт-и-отшлепать-им-детей, – раздраженно хмыкнул Исин.       – Ладно, давай так, – юноша хлопнул в ладоши, – сегодня мы просто прогуляемся по округе, а на следующий день я исполню любое твое желание.       – Значит единороги у нас «банально», а прогуляться по округе – верх оригинальности? – съязвил Исин не в силах сдержать колкости. Оле-Лукойе лишь растянул свои губы в еле заметной мягкой улыбке и по-доброму, как иногда старики смотрят на детей, посмотрел в глаза Чжана.       – Это будет необычная прогулка, – сказал молодой человек и вскинул голову к усыпанному звездами небу, – но для начала тебе нужно одеться. Не то, чтобы это было очень принципиально, но наверху может быть холодно, так что надень что-то теплое и… удобное.       Чжан Исин какое-то время еще смотрел на Оле-Лукойе, пытаясь разгадать его замысел и понять, где это «наверху», но, осознав тщетность своих попыток, покорно побрел домой собираться. Оле-Лукойе же остался дожидаться своего спутника на улице, оглядывая ночной пейзаж, который приносил ему спокойствие. Все же ночь была его любимым временем. Она была спокойна, в ней не было той дневной суеты, которая быстро утомляет и начинает действовать на нервы.       – Слушай, – раздался возглас из окна второго этажа минут через пять, после с опозданием на улице показалась голова Исина, – мне брать с собой телефон?       – Зачем?       – Ну как это зачем? А вдруг ты заведешь меня в лес и попытаешься убить?       – Действительно, – пожал плечами Оле-Лукойе, – а вдруг. Тогда, конечно, бери.       И услышав ответ, Исин скрылся в своей комнате.       Оле-Лукойе еще какое-то время постоял, ожидая, когда же его спутник соизволит к нему спуститься, но внезапный шорох заставил его напрячься. Сначала это было похоже на шорох травы, покачиваемой ветром, однако ветра не было. Более того, звук становился громче, и начинал походить на змеиный шепот, в котором очень четко можно было различить слова.       Голос двигался. Это было странно, но он перемещался, звуча то с одной стороны, то с другой, и постоянно звал кого-то по имени.       Оле-Лукойе замер, прислушиваясь к голосу. Даже в мире древней магии слышать голоса было плохим знаком. Юноша нервно сжал пальцами воздух, материализуя цветастый зонт-трость в своей руке и, бросив последний опасливый взгляд в темноту, двинулся в дом.       В прихожей молодой человек подхватил кроссовки, которые показались ему самыми подходящими для предстоящей прогулки, и направился к лестнице, чтобы подняться на второй этаж.       Исин уже торопливо затягивал завязки своих черных спортивных штанов, когда дверь в комнату резко распахнулась. Чжан испуганно оглянулся, но осознав, что это всего лишь Оле-Лукойе, облегченно выдохнул.       – Не пугай меня так, – натягивая задранную толстовку, настоятельно попросил Исин.       – Ага, в следующий раз постараюсь появляться вместе с оркестром, чтобы меня было слышно издалека, – меланхолично произнес юноша, спокойно проходя в комнату.       Молодой человек подошел к Исину, поставил перед ним кроссовки, придирчиво оглядел с ног до головы, и начал зачем-то щупать его толстовку.       – Разве она не тонкая? – с сомнением спросил Оле-Лукойе. – Уверен, что не замерзнешь?       – Все в порядке, – отмахнулся Чжан, – она теплая.       – Ну, смотри у меня, – погрозил пальцем гость. – Что ж, если ты уже готов, – юноша дождался, когда Исин натянет оставшийся кроссовок, – думаю, мы можем отправляться.       – Ага, пошли…       Чжан Исин по человеческому обыкновению направился в сторону двери, Оле-Лукойе же так и остался стоять у окна, не двигаясь с места.       – Ну, ты идешь? – удивился Исин, осознав, что молодой человек за ним не следует.       – Да, но через окно…       – Через окно? – пораженно ахнул Чжан, не веря своим ушам. – Да мы в него даже не пролезем.       – Просто доверься мне, – выдохнул Оле-Лукойе, – сейчас ты на моей территории. Мир снов действует совершенно по другим законам, так что не пытайся найти в нем рациональное зерно.       – Погоди-погоди, – вдруг затараторил Исин, взволнованный чем-то, – хочешь сказать, что я сейчас сплю?       – Ну да, – спокойно кивнул юноша, – иначе бы как мы разговаривали? А тебя это смущает?       – Да, – кивнул Исин, – если честно, немного. Просто, это немного выбивает из колеи. Совсем не верится в реальность происходящего.       – Так оно и нереально…       – Я имел в виду другое, – непривычно громко сказал юноша, обрывая фразу Оле-Лукойе, словно бы она его задела, – я хотел сказать… да черт с ним, – махнул рукой Исин, – не важно.       – Что ж, – помедлив произнес Оле-Лукойе, пытаясь подстроится под изменчивое настроение Чжан Исина, – раз это не важно, не забивай себе этим голову. А теперь в путь…       Оле-Лукойе три раза постучал зонтиком по стеклу и предусмотрительно отступил на пару шагов назад. В эту же секунду окно вытянулось вверх до самого потолка, потом немного съежилось и стало тянуться вширь, разбиваясь на маленькие кусочки, которые постепенно меняли цвет.       Исин завороженно наблюдал за тем, как его маленькое ветхое окошко превращается в огромный витраж, на котором маленькими кусочками цветного стекла выложен пейзаж, отдаленно напоминающий вид на деревню с крыши дома, но только более впечатляющий.       Когда трансформация закончилась, Оле-Лукойе спокойно запрыгнул на подоконник, который теперь был от пола сантиметрах, может быть, в тридцати.       – Идешь? – обратился юноша к застывшему от изумления Исину. – Или так и будешь глазеть на окно? Это самое меньшее, что ты сегодня увидишь.       Чжан мотнул головой, чтобы привести себя в чувства, и поспешил забраться на подоконник. Оле-Лукойе учтиво подал ему руку, помогая забраться, хотя в этом и не было никакой необходимости, после чего осторожно ударил зонтиком по витражу. В то же мгновение створки окна распахнулись, разделяя пейзаж на две равные части. Оле-Лукойе подвел Исина к самому карнизу и загадочно улыбнулся. Созревший в голове Исина вопрос так и не успел слететь с его губ, потому что он почувствовал непривычную тяжесть за спиной, словно бы кто-то повесил ему что-то на плечи. От такой неожиданности юноша даже пошатнулся, чуть не упав с подоконника, но чужие руки незамедлительно подхватили его, не давая возможности упасть.       – Что это? – Исин не без помощи Оле-Лукойе выпрямился, стараясь удержать равновесие с неизвестной тяжестью за своей спиной. Он боялся обернуться назад даже не из-за того, что может увидеть, а скорее из-за того, что может снова потерять равновесие.       Оле-Лукойе покрепче ухватил Исина, позволяя ему бросить беглый взгляд назад. Этого беглого взгляда конечно же было недостаточно, чтобы лицезреть появившиеся за спиной крылья. Они были черные как смоль, сверкали и переливались в тусклом свете звезд. В ночном небе они были практически неразличимы, но на фоне кремовых обоев переливались и струились, словно шелк.       – Крылья? – раза с третьего Исину удалось угадать, что именно так сильно нагружает его спину. – О боже, у меня крылья!       Чжан Исин стал вертеться и крутиться, чтобы получше рассмотреть свои крылья, но он опасливо покачивался из стороны в сторону, так и не привыкнув удерживать равновесие с новыми атрибутами, поэтому Оле-Лукойе то и дело вцеплялся ему то в толстовку, то в руки.       – К ним нужно немного привыкнуть, думаю, это не должно занять много времени…       – Но как ими… как ими управлять? Что я должен делать?       – Как бы тебе объяснить, – Оле-Лукойе задумчиво почесал щеку, – их нужно просто почувствовать. Сейчас они кажутся тебе непривычным грузом, но на самом деле ими можно управлять так же как руками и ногами, надо просто потренироваться.       Исин нахмурился, пытаясь нащупать в своем сознании рычажки управления крыльями. Пока что он находил только кнопки управляющие мышцами лица и лопатками, сами же крылья даже не трепыхнулись.       – Попробуй помогать себе руками, – посоветовал Оле-Лукойе, – на первых порах, потом научишься управлять крыльями без помощи рук.       – Как?       – Просто раскинь их в стороны, чтобы расправить крылья, и иногда помахивай, чтобы удержаться в воздухе или набрать высоту, – Исин попытался раскинуть руки, но Оле-Лукойе ухватил его за запястье, – ну, с богом.       С этими словами юноша без зазрения совести вытолкнул в распахнутые створки Исина, который ни сообразить, ни даже вскрикнуть ничего не успел. Вместо этого он испуганно раскинул руки в разные стороны, чувствуя, что поток ветра упруго бьет ему в крылья прямо за спиной. Это было поразительное и очень странное чувство, будто бы за спиной проходил поток воздуха, похожий на канат, по которому можно было перемещаться. Исин сделал три быстрых размашистых взмаха крыльями, рывками поднимаясь вверх. Поток воздуха нес его вперед. Исин неосознанно выпрямился в одну прямую линию, повинуясь инстинктам, и вот уже он набирает высоту, чувствуя, как порывы ветра бьют ему в лицо.       Оле-Лукойе внимательно проследил за тем, как Исин стремительно ускользает в темноту к самому горизонту, после чего расправил зонт и сделал шаг в пустоту.       Исин был восхищен, он был впечатлен, он даже не мог подобрать такого слова, которое бы описывало его чувства сейчас. Это было великолепно. Мир с высоты птичьего полета, чувство свободного полета – удивительно, что Исин никогда даже не думал о том, чтобы испытать эти чувства. Крылья за спиной перестали причинять дискомфорт. С каждым взмахом они поддавались контролю все лучше, и уже не нужно было использовать руки, чтобы ими управлять.       Прохладный ночной ветер трепал волосы, скользил по щекам, выцеловывал искусанные в волнительной сосредоточенности губы. Исин наслаждался полетом, он растворялся в звездном небе, превращаясь в порывы северного ветра. Это могло бы продолжаться бесконечно, если бы из темноты вдруг не вынырнуло огромное дерево, раскинувшее свои ветви у самых облаков. В тот момент, когда Исин летел прямиком в огромный ствол дерева, он вдруг осознал, что прежде чем отправиться в свободный полет, он должен был, по меньшей мере, прочитать инструкцию по эксплуатации или прослушать инструктаж. Потому что сейчас от ствола дерева его отделяет всего несколько секунд, а он не имеет ни малейшего понятия о том, как на этих крыльях поворачивать. Он умеет лишь летать прямо или вверх, но тут ни так, ни так это не выйдет. Впереди – ствол, вверху – ветви. И когда Исин уже почти смирился со своей участью и испуганно зажмурил глаза, готовый почувствовать сильный удар, кто-то грубо схватил его за ворот и дернул в сторону, спасая от столкновения с деревом.       – Тебе было достаточно просто немного наклониться в сторону, чтобы повернуть, – послышался голос Оле-Лукойе сквозь свист ветра в ушах, – открывай уже глаза, с закрытыми летать небезопасно. Нечего тут нарушать правила.       – Какие правила?       – Правила воздушного движения, конечно же. Или ты думал, что в воздухе их нет и можно творить все, что хочешь?       – Ну да, примерно так я и думал…       – Ох уж эти люди, – закатил глаза Оле-Лукойе, и поймав зонтом порыв ветра быстро устремился вперед. – Не отставай.       – Легко тебе говорить! – вскрикнул Исин, усиленно замахав крыльями, чтобы догнать стремительно ускользающего от него молодого человека. – Тебе же не приходится управляться с этими огромными агрегатами за спиной.       – Думаешь, что управляться с зонтом легче? – осведомился Оле-Лукойе. – Между прочим, я постарался выбрать для тебя самое оптимальное средство передвижения. Крылья быстрые, в меру компактные и просты в управлении. С зонтиком ты бы смог только разбиться, поверь мне. Я трижды пересдавал на права, чтобы им управлять.       – Что? – удивился Исин. – Нужно сдать на права, чтобы управлять зонтиком?       – А ты как думал? Зонты, ковры-самолеты, ступы, метлы – чтобы ими управлять, нужны права.       – Я и понятия об этом не имел…       – Да, я тоже поначалу, – Оле-Лукойе поднял голову, после чего ткнул пальцем вверх, – набирай высоту, научу тебя кое-чему.       Исин покорно полетел вверх, пытаясь не отставать от своего спутника. Тот, похоже, знал эту местность или же просто видел в темноте лучше самого Чжана.       Оле-Лукойе поднимался все выше, а Исину уже становилось тяжело. Каждый следующий взмах крыльев давался труднее, словно приходилось взбираться в гору.       – Сейчас по моей команде замри и резко нырни вниз, – сквозь свистящий ветер крикнул Оле-Лукойе, – только крылья не забудь сложить!       – Зачем? – с опаской поинтересовался Исин.       – Доверься мне, я знаю, что делаю! Главное не бойся, я буду рядом, если что, подстрахую! Готов?       – Нет…       – Давай!       Исин испуганно расширил глаза, резко подаваясь назад, из-за чего на секунду замер в воздухе, но поток ветра, ударивший в крылья, откинул его назад, заставляя кувыркнуться, чтобы не потерять контроль. Теперь Исин камнем летел вниз, стремительно набирая скорость. Встречный поток воздуха сковал все тело, мешая двигаться. Чжан испуганно затрепыхался, стараясь вернуть себе контроль над ситуацией.       – Крылья! – сквозь свист ветра в ушах донесся голос Оле. – Сложи их!       Этот голос, в котором слышались нотки раздражения и волнения, разгонял страх и сомнения. Он делал разум кристально чистым, заставляя трезво оценить ситуацию. Исин сложил крылья, ускоряя тем самым свободное падение, но его это почему-то не испугало. Наоборот, он вдруг понял, что должен вписаться в поток и просто плыть по нему.       В темноте ночи Исин еле различал землю. Он боялся, что может просто не заметить её и не успеть раскрыть крылья, но что-то внутри ему подсказывало, что это маловероятно. Это, наверное, был какой-то инстинкт, который шел довеском к крыльям, потому что Исину вдруг стало казаться, что он прекрасно знает, что должен делать, будто летал вот так с самого детства.       Когда впереди в кромешной темноте вдруг рассыпалась дорога звезд, Исин растерялся, теряя ориентацию в пространстве, но чем ближе к этой дорожке он становился, тем отчетливее видел рябь черной воды и успокаивался.       – Меняй угол! Меняй угол, говорю тебе! – закричал Оле-Лукойе, оказываясь совсем рядом. – Тебе же крылья к черту оторвет, если ты их попытаешься раскрыть!       Исин в ответ лишь улыбнулся, принимая, пусть и с трудом, нужное положение в воздухе и с предвкушением устремился к самой воде. Его от воды отделяли всего несколько метров, но Исину словно было этого мало. Он совсем позабыл тот страх, который щекотал его сердце там, на самом верху. Сейчас хотелось еще ниже, еще опаснее, чтобы по лезвию бритвы ходить.       – Расправь крылья, дурья ты башка! – послышался истошный крик откуда-то сверху. Исин лишь усмехнулся, сознательно игнорируя возгласы своего наставника. Это было даже приятно, заставлять кого-то за себя волноваться, а то, что за него волнуются, Исин даже не сомневался. Чувство опасности опьяняло.       Когда всего несколько секунд отделяли Чжан Исина от черной водной глади, по которой была рассыпана крупа далеких звезд, юноша все же расправил крылья, с наслаждением ощущая упругий воздух перьями. И в этот момент с губ как-то сам собой сорвался торжественный крик свободы и наслаждения. Исин кричал пока не закончился воздух, пока горло не стало саднить. Он спустился еще ниже, почти царапая животом черную гладь, и опустил кончики пальцев в воду, наслаждаясь её прохладой, а после резко взмыл вверх, стремительно набирая высоту.       – Так, – недовольный Оле-Лукойе возник рядом с Исином совершенно внезапно, – больше никаких полетов. Снижайся, домой пешком пойдем.       – Что? – ошарашенно выдохнул Исин. – Нет, Оле, давай еще полетаем.       – Никаких «еще полетаем», – отрезал молодой человек, – еще пара таких выходок и мне тебя придется с земли соскребать. Нет уж…       – Я больше не буду так, – взмолился Чжан, – давай еще немного, самую малость…       Оле-Лукойе тяжело вздохнул, уступая. Ему вовсе не нравилась эта идея, первый полет всегда опьяняет. Это потом ты начинаешь привыкать и уже не испытываешь того воодушевления как раньше.       – Хорошо, – проговорил юноша, – только чтоб от меня далеко не отлетал. И если я что-то тебе говорю, будь добр, выполняй.       – Да, хорошо…       Оле-Лукойе вскинул вверх голову, внимательно наблюдая за движением ветра в темноте ночи.       – Ветер меняется, – тихо произнес он, – сейчас облака набегут.       – И что это должно значить? – поинтересовался Исин, чувствуя, что он еле может шевелить застывшими от ветра губами.       – Нам туда, – коротко ответил Оле, указывая вверх.       Исин непонимающе нахмурился, но последовал за своим проводником, поднимаясь выше верхушек деревьев к самым звездам. Чжан не имел ни малейшего понятия о том, что так сосредоточенно пытается отыскать в этой темноте Оле-Лукойе. Он озирался, притормаживал, поднимался выше или опускался к самой земле, а потом и вовсе неожиданно закрыл зонт, спрыгивая на верхушку дерева.       – Что происходит, Оле?       – Подождем, когда облака подплывут, – серьезно сказал юноша, вглядываясь вдаль. Парящий рядом Исин обдавал его ветром от взмахов своих прекрасных крыльев.       – Зачем нам облака? – спросил Чжан, который уже начал уставать с непривычки.       – Все узнаешь, перестань быть таким нетерпеливым и приземлись уже куда-нибудь, хватит мельтешить! – Оле-Лукойе откинул растрепавшуюся челку назад и принялся ждать.       Исин покорно опустился на ветку, вытягивая вперед затекшие ноги. Как не крути, а полеты дело сложное. Чжану на мгновение подумалось, что при такой физической нагрузке он завтра просто не встанет с кровати, но он вовремя вспомнил, что все это сон.       – Вон они, – отрапортовал Оле-Лукойе, открывая зонт, – взлетаем.       Покорно соскользнув с ветки, Исин камнем устремился вниз, с опозданием расправляя тяжелые крылья и догоняя молодого человека в воздухе. Чжан Исин вращался вокруг своей оси, замирал в воздухе, резко терял высоту и снова взмывал вверх, резвясь вокруг спокойно летящего вперед Оле-Лукойе.       Когда впереди показались сереющие на фоне звездного неба пятна, Исин подлетел как можно ближе к Оле, стараясь не потерять его из виду. Оле-Лукойе спокойно лавировал между облаками, а вот Исину виражи давались с трудом, поэтому ему приходилось снижаться, чтобы не потерять своего спутника из виду.       – Держи, – Оле-Лукойе невозмутимо оторвал от пролетающего мимо облака кусок и протянул его поравнявшемуся с ним Исину.       – Что это?       – Ешь давай, – возмущенно ткнул Оле кусочком облака прямо Чжану в лицо.       – Эй, – хотел было возмутиться юноша, но тут же что-то сладкое, тающее во рту и очень похожее на сладкую вату, впихнули ему в рот, – что это такое? Сахарная вата?       – Облако…       – Облако?       – Вкусное, не правда ли? – улыбнулся Оле. – Ты только не очень увлекайся, от них пить хочется. А еще, я как-то объелся ими, и мне было очень плохо. И советую тебе держаться от них подальше. Не садись на них и лучше близко не подлетай, а то одежду потом не отстираешь, и перья еще слипнутся.       Исин кивнул, по-варварски отщипывая от проплывающих мимо облаков по кусочку, чтобы сунуть их в рот. Потом Оле-Лукойе вдруг стал снижаться, делая крюк над кукурузным полем. Исин с опозданием последовал за ним, не сразу понимая зачем нужно огибать все поле, если можно пролететь напрямик, ведь по всей видимости Оле летел к горам.       Чжан поравнялся с Оле-Лукойе ровно в тот момент, когда кукуруза под ними вдруг стала взрываться, выстреливая вверх. Исин испуганно попытался набрать высоту, но Оле вовремя ухватил его за ногу, утягивая вниз.       – Расслабься, это всего лишь поп-корн, – смеялся молодой человек, наблюдая за тем, как отчаянно пытается взлететь его спутник, спасаясь от кукурузного обстрела, – он тебя не убьет. Максимум слегка покалечит, но это в лучшем случае.       – В лучшем?       – То есть в худшем, я хотел сказать в худшем, конечно. Нам стоит поторопиться, даже во сне время не резиновое.       Оле-Лукойе устремился в сторону гор. Дело ли было в быстром перемещении, а может быть причина была в том, что во сне расстояние значительно отличается от реальности, молодые люди быстро преодолели небольшую лесополосу, путаясь ногами в мармеладной листве. Исин, даже не заметив дерева, зацепился ногами за ветку и вымазал шоколадом свои белые кроссовки.       Чтобы сильно не скучать, Оле сорвал горсть лакричной травы, которую они жевали всю оставшуюся дорогу. В горах было еще прохладнее. Северный ветер в этих местах пробирал до костей. Ноги тонули в глазури, которая стекала с вершин. Сахарная пудра летела в глаза.       Когда Исин оказался там, он подумал, что из всех сегодняшних идей, эта, пожалуй, самая неудачная. Мысль эта пришла в его светлую голову, когда он, стоя по колено в глазури, стряхивал с волос сахарную пудру и чувствовал, что в кроссовки затекает что-то холодное и липкое.       – Мороженое, – пояснил Оле, который изящно вышагивал по глазури, даже не проминая её. Исин и раньше это замечал, еще во время полета, но было такое чувство, будто Оле-Лукойе ничего не весит. Он бы мог спокойно перемещаться по воздуху и без зонта, достаточно лишь попутного ветра.       – Ты мог бы сказать мне об этом до того, как оно начнет таять в моих кроссовках? – морщась от неприятных ощущений осведомился Исин.       – Ну, кто ж знал, – пожал плечами Оле. – Знаешь, ты немного неблагодарный, дети обычно в восторге от этого…       – Я не ребенок, – отрезал Исин.       – Значит, снеговиков лепить не будем?       – Каких снеговиков?       – Из мороженого, – пояснил Оле-Лукойе, сопровождая жестами объяснения, чтобы красочнее изобразить описываемый им процесс, – будем скатывать его в шарики, потом ставить один на другой, втыкать шоколадные ветки вместо рук, мармеладками лицо выкладывать и так далее…       Да, Чжан Исин уже давно не был ребенком и к подобным детским забавам относился с сентиментальным снисхождением, однако это совсем не мешало ему с радостными криками бегать туда-сюда, скатывая мороженное в ком. Оле-Лукойе в скатывании снеговика не принимал никакого участия, зато помог водрузить снежные комья и довести работу до конца, выложив из мармеладок глаза и улыбку.       Когда работа была завершена, молодые люди отправились обратно к дому Исина. Обратная дорога казалась длиннее, из-за жуткой усталости. Чжан засыпал прямо в воздухе, забывая периодически взмахивать крыльями, поэтому Оле приходилось то и дело хватать Исина за ворот толстовки, чтобы тот камнем не полетел вниз.       Уже вернувшись домой, продрогший и уставший Исин сидел вместе с Оле-Лукойе на крыше, попивая приготовленный для него согревающий какао и наблюдал за тем, как на светлеющем небе одна за другой меркнут звезды. И пусть глаза его слипались, и сильно хотелось спать, он все равно был рад, что ему довелось совершить такое путешествие.       – Я говорил тебе, что нужно одеваться теплее, – укорял Исина Оле, накидывая юноше на плечи свое пальто.       Исин в ответ лишь молчал, блаженно улыбаясь, и прихлебывал остывающее какао из своей кружки.       Когда первые лучи солнца облизывали небо, Исин уже спал в своей постели, куда был бережно перенесен Оле-Лукойе. В тот раз им так и не удалось попрощаться, потому что Чжан уснул прямо на крыше, проиграв битву со сном.       Перед тем как уйти, Оле-Лукойе укрыл Исина теплым пледом и оставил на столе букет леденцовых цветов, сорванных на обратном пути.       Наутро, когда Чжан Исин проснулся, блаженно потягиваясь в своей кровати, он обнаружил, что все еще одет в свой спортивный костюм, только кроссовок на нем не было. Они стояли в углу комнаты, испачканные шоколадом, а на столе лежал букет леденцовых цветов, которые абсолютно точно не принадлежали Исину.