Les Arcanes. Ole Lukoie

      Пока они спускались к небесным островам, кочующим по небу, Оле-Лукойе предложил Исину закрыть глаза. Предвкушение от встречи с чем-то столь удивительным, как небесный город, разрывали молодого человека изнутри, и он в нетерпении болтал ногами, сбивая обоих с курса.       — Перестань, пожалуйста, — устало попросил Оле, в очередной раз чуть подбрасывая Исина вверх, чтобы удобнее подхватить. Этот мальчишка все время сползал, потому что брыкался, будто у него где-то включился моторчик.       — Я не могу, — протянул Исин, — небесный город, небесный город, небесный город, — он повторял в предвкушении.       — Не сбивай нас с курса, — сурово потребовал Чондэ, — я много раз говорил тебе, управление зонтом вещь тонкая, так что не создавай лишних колебаний, а то сброшу тебя как балласт.       Исин последний раз дернулся, недовольно, даже по-детски, простонав, и обмяк в чужих руках. Оле-Лукойе облегченно вздохнул и продолжил свой спуск. Как только они приблизились к самому городу, поравнявшись с крышами высотных зданий, ветер чуть поутих, поэтому стало сложнее лавировать между домами. Порой, Чондэ приходилось отталкиваться ногами от стен, чтобы исправить свой курс.       Оле-Лукойе вместе с болтающимся у него в руках Чжан Исином неумолимо приближались к земле. Небо все так же горело закатом, и казалось, что здесь оно всегда такого цвета. Люди прогуливались по улицам, но вопреки ожиданиям, никто даже не обратил внимания на двух молодых людей, спускающихся с неба. Будто бы для жителей этого города подобное было нормальным явлением. Уже у самой земли Оле вытянул ноги, напрягая их, и мягко приземлился, опуская Исина и закрывая зонт.       — Можешь открывать глаза, — спокойно сказал Чондэ, заботливо поправляя одежду на своем спутнике и приглаживая его растрепавшиеся от ветра волосы.       Исин послушно открыл глаза, но первое, что он увидел, было, конечно же, сосредоточенное лицо Оле-Лукойе, в этой странной серой шапке, которая выбивалась из общего стиля. Исин и раньше это замечал, но всегда в одежде или внешности Оле были какие-то детали, которые добавляли бунта в его строгий классический образ, вроде кудряшек, клетчатых штанов или этой шапки. Но Чжан Исину это нравилось. Все нравилось. И кудряшки, и клетчатые штаны, и эта шапка, и неизменное черное пальто, под которым также неизменно был черный свитер с высоким горлом, подчеркивающим острые скулы, и казаки на его ногах, и тонкую полоску серебряного кольца на безымянном пальце, которое так старательно пытался не замечать.       Чжан Исин смотрел сейчас на Оле-Лукойе, и пусть этот человек уже казался ему родным и таким знакомым, все равно было ощущение, что Исин видит его впервые.       — Ну, вот, — заключил Чондэ, довольный своей работой, — теперь тебя не стыдно и миру показать.       — А до этого стыдно было? — с сомнением уточнил Исин.       — Нет, конечно, — негромко засмеялся Оле, — просто был немного растрепанный, а теперь такой красавец, хоть картины пиши.       Чжан опустил голову, смущенно улыбаясь. Он уже и забыл совсем, что недавно они ссорились. Казалось, что и не было ничего до небесного города. С Оле никогда не бывает «до» или «после», с ним есть только сейчас. Иногда Исину казалось, что за пределами этих снов ничего нет, да и никогда не было. Он ощущал себя живым только в них. Когда боялся, злился, улыбался, восхищался, радовался. Когда был счастливым. И в минуты счастья или злости, страха или боли, с ним рядом всегда был Оле-Лукойе, незримо защищая и поддерживая, будто бы был его ангелом-хранителем.       — Мне нравится, когда ты такой, — тихо проговорил Чондэ.       — Какой?       — Когда радостно улыбаешься, и глаза у тебя сияют от восхищения. Мне нравится, что ты ведешь себя словно ребенок, так же восторженно и наивно воспринимая мир, который я показываю тебе. Мне нравится, даже когда ты меня не слушаешь, потому что всегда поступаешь так, как велит тебе сердце. Таким я хочу тебя запомнить.       — Почему ты говоришь мне это?       — Потому что завтра или уже через несколько минут, возможно, в тебе снова что-то изменится, ты станешь обычным взрослым и будешь злиться на меня, а может быть и ненавидеть. И я буду жалеть, что взял тебя с собой, потому что ты не сможешь в полной мере оценить то, что я покажу тебе.       Исин закусил губу. Он понимал, что его сейчас укоряют. Его не ругали, не грозили ему пальчиком, но он чувствовал себя виноватым, потому что дал волю не тем эмоциям. Сейчас ему это казалось глупым, он понимал, сколько возможностей он упустил только потому, что был обычным взрослым. И сейчас он понимал, почему Оле так нравится, когда он ведет себя по-детски беспечно.       — Знаешь, Оле, — тихо проговорил Исин, — я понимаю, что был не прав, что ты еще ни разу не дал мне повода усомниться в своих словах, но…       — У тебя были тяжелые дни, не так ли? — понимающе произнес Чондэ. — Я знаю. У всех бывают тяжелые дни. У меня их было чуточку больше, чем у тебя. Поэтому я хочу, чтобы ты знал, Чжан Исин: не важно, насколько плохо или тяжело тебе было, это не должно мешать тебе радоваться жизни. Именно трудности дают нам понять, как важны минуты счастья. Впереди у тебя еще много тяжелых дней, еще больше чем было до этого. Но не думай о них, потому что они проходят. Сейчас и здесь, нет повода унывать из-за случившегося, потому что все это уже в прошлом. Цени минуты настоящего, потому что именно они самые ценные и самые незаметные. Именно они преисполнены счастьем, а мы их упускаем. Чтобы быть счастливым, научись видеть их среди вороха суеты и забот. И улыбайся, Чжан Исин… улыбайся.       Чжан Исин поджал губы, чувствуя, как болезненно сжимается его сердце от слов Оле. Внутри что-то переворачивалось от мягкого голоса этого человека. Его слова звучали как истина, в них не хотелось даже усомниться. Они были полны безграничной мудрости, но не это заставляло Исина так болезненно их воспринимать. Это было не в самих словах, не в их сути, а где-то между строк, и находило отражение на глубине глаз Чондэ.       — Оле, — сдавленно произнес Исин, — я собираюсь тебя обнять.       — Стой, что…? — только и успел сказать Оле-Лукойе, и звонко засмеялся, когда молодой человек почти нырнул в его объятья.       Исин прижимался к Чондэ, словно бездомный котенок, нуждающийся в защите и любви. Он уткнулся Оле в плечо, и до боли, до побелевших костяшек вцепился в пальто на его спине, словно боясь, что его могут оттолкнуть.       — Я всего лишь хотел сказать тебе, Оле, — зашептал Исин, — что иногда мне бывает страшно, иногда я не понимаю, что происходит, и мне бы хотелось, чтобы кто-то просто взял меня за руку или ободряюще похлопал по плечу, сказав, что все будет хорошо. Я не такой сильный как ты, Оле. Мне нужна поддержка и защита. И я не против получить её от тебя, когда в ней нуждаюсь. Ты ведь такой мудрый, ты должен это понимать.       — Долгая жизнь не означает мудрость, — Чондэ сцепил руки, обнимая Исина за плечи и прижимая к себе, — я прожил достаточно, чтобы обдумать многие вещи, но недостаточно, чтобы научиться понимать других людей. В конечном итоге, с людьми я прожил меньше, чем без них. И как бы сильно мне не было неприятно отождествлять себя с ними, я должен признать, что спустя столько лет, я все еще больше человек, чем мне бы хотелось в это верить…       — О чем ты? — Исин немного отстранился, чтобы заглянуть в черные глаза Оле-Лукойе, отражающие кроваво-красное небо.       — О том, что этот мир полон людьми не похожими на тебя, что очень прискорбно. Иногда мне доводилось видеть такое, что было противно даже допускать мысль, что я тоже человек. И, тем не менее, это было то, что заставило меня понять, что я, на самом деле, не сильно отличаюсь от них.       Исин вопросительно приподнял бровь и непонимающе склонил голову на бок. Несмотря на то, что Чондэ говорил напрямую, он всегда увиливал от сути. Ходил кругами, путал, поэтому получалось, что даже когда он говорит все, он не говорит ничего. Это создавало иллюзию искренности, но на самом деле только умножало количество загадок и вопросов, окружавших образ Оле-Лукойе.       Молодой человек не мог знать, не мог даже мысленно в теории допустить, что происходит в голове Чондэ. Какой путь он проделал вплоть до их первой встречи, что осталось за кадром. Исин не знал, какой была жизнь Оле, но в глубине души понимал, что в ней было и есть много боли, грусти и одиночества. Это отражается в его глазах, вместе с бескрайним небом, по которому нечаянно разлили закат.       Исин снова уткнулся в плечо Чондэ, вдыхая приятный запах горячего шоколада вперемешку с запахом страниц новой книги.       — Ты замечательный, Оле, — со всей искренностью проговорил Чжан, стараясь передать в короткой фразе всю безграничную палитру эмоций, которую привнес в его жизнь Чондэ. Исину просто не хватало слов, чтобы выразить сейчас то, как важно ему присутствие Оле-Лукойе в его жизни. Он хотел хоть как-то сгладить боль и одиночество Чондэ, но не имел на это власти. Не находил слов, чтобы сказать, что их встреча была, возможно, переломным моментом в жизни Исина, и он бы очень хотел, чтобы эти приключения не исчезли бесследно с наступлением утра, потому что, в конце концов, Чжан Исин будет очень скучать.       — Нет, Чжан Исин, — Чондэ осторожно отстранил от себя молодого человека и сделал шаг назад, заглядывая ему в глаза, — это ты замечательный.       И он привычно нежно растянул губы в добродушной улыбке, а глаза его загорелись еле уловимым чувством, похожим на любовь. Оле-Лукойе вновь коснулся щеки Исина, и молодой человек закрыл глаза, болезненно хмурясь, потому что ему казалось, что никто в этом мире не был так заботлив и нежен с ним.       — Что ж, — неожиданно громко, с наигранным энтузиазмом, сказал Чондэ, — нам пора. Приключения вечно ждать не будут. Идем.       Чжан почувствовал прохладный ветер на своей щеке, где секундой назад был жар чужого прикосновения, и открыл глаза. Оле-Лукойе игриво улыбнулся, мотнул головой в сторону и многозначительно двинул бровями. Исин не шелохнулся. Его настроение не менялось так внезапно, как у Оле. Он не был способен так просто переключиться на что-то другое, пойти дальше, словно бы и не было этого разговора. Для Исина имело значение каждое слово, он тщательно запоминал их, крутил в голове то так, то эдак, всеми силами пытаясь ничего не забыть. Память о случившемся, каждое слово Оле, это все, что останется у него, когда история закончится. Исину бы очень хотелось, чтобы у него было не семь, а бесконечное множество таких снов, но этому никогда не бывать. У волшебства всегда есть предел. У всего есть свой предел.       — Оле, — вдруг не своим голосом вскрикнул Исин, заставляя Чондэ, ушедшего далеко вперед, остановиться.       — Что? — Оле-Лукойе обернулся, с интересом разглядывая изменившееся лицо Чжана, который болезненно хмурил брови, словно пытаясь не заплакать, и закусывал губу. Чондэ даже на мгновение показалось, что глаза Исина слезятся, но это, наверное, было из-за сильного холодного ветра, который бушевал на такой высоте. Именно он и приводил острова в движение.       — Когда сны закончатся, мы больше не увидимся?       — Скорее всего.       — Я не хочу, чтобы все так закончилось, — мотнул головой Исин и отступил назад.       — Все когда-нибудь заканчивается, Чжан Исин, — Оле мягко улыбнулся, — не забивай себе этим голову. Если ты так боишься конца, не стоило даже начинать…       — Но Оле…!       — Тсссс, — Чондэ поднес палец к губам, лишь на секунду прикрывая глаза, которые тоже слезились, конечно же, от ветра, — не думай об этом, Чжан Исин. Мы ведь еще не расстаемся. У нас впереди еще много приключений. Столько всего, что я должен тебе показать… так что не плачь и не грусти сейчас, ведь ничего еще не закончилось. Давай продолжим наше путешествие, мы и так слишком сильно здесь задержались…       И он улыбнулся очень горько и нежно, так, как улыбаются, когда прощаются со старым другом навсегда. Он знал, что конец неизбежен, и его сердце, как и сердце Исина, болезненно сжималось от осознания, что им придется расстаться. Оле-Лукойе знал это с самого начала, задолго до того, как началась эта история, и даже несмотря на то, что, как ему казалось, он был к этому готов, он все равно хотел оттянуть момент прощания как можно дальше. Оле-Лукойе не любил прощаться, он всегда уходил по-английски, но в этот раз он готов был сделать исключение, как бы тяжело ему не далось бы это прощание. Поэтому он и не хотел говорить о нем раньше времени. Это портило впечатление от каждого сна. Чем меньше их оставалось, тем сильнее Оле смаковал каждый из них, тем ценнее был для него каждый следующий.       — Давненько я здесь не был, — Чондэ принялся озираться, скрывая болезненно ноющие от слез, покрасневшие глаза, — здесь все так изменилось. Опрометчиво было идти сюда без карты…       Исин опустил голову, нервно пряча руки в карманы. Он не хотел портить момент своей сентиментальностью, знал, что не стоит раскисать, но просто не мог, не хотел думать о том, что будет конец. Для него это вдруг стало важным. С самого начала, в свой самый первый сон, он и подумать не мог, что для него все может обернуться так болезненно. Он будет скучать по постоянным перепалкам, по доброй улыбке, по незабываемым впечатлениям. И когда пришло осознание насколько сильно он хочет, чтобы снам не было конца, он понял, как важен момент настоящего. Что именно из них состоят его воспоминания, которые останутся с ним. Исин не хотел терять ни секунды происходящего, поэтому он улыбнулся, пусть через силу, пусть очень болезненно, но заставил себя улыбнуться и почувствовал, как он счастлив, находясь здесь и сейчас. Настолько, что даже хотелось плакать.       Он будет сильным. Он будет наслаждаться каждым моментом так, будто сны никогда не закончатся. Будто сегодня их первая встреча и впереди еще столько всего, что Оле-Лукойе хотел бы ему показать.       — Идем, Оле, — Исин подбежал к Чондэ, подхватывая его под руку, — нам не нужна карта, мы как-нибудь сами.       — Что? — засмеялся Оле, смотря, как горят радостью и жаждой приключений глаза Чжана, а с его губ не сходит восхитительная детская улыбка, оставляющая на щеке ямочку. — Разве это не опасно…       — Все в порядке, — прервал его Исин, — я же с тобой. Ты ведь не дашь меня в обиду, — он лукаво посмотрел на Чондэ, — не дашь ведь, правда?       — Конечно нет, — Оле-Лукойе потрепал молодого человека по волосам и отвернулся, осматривая улицу, начинающуюся прямо с переулка, куда они приземлились, — для начала нам нужно оглядеться. Здесь все кажется мне таким незнакомым…       — Как давно ты был здесь? — спросил Исин, выворачивая вместе с Оле из-за угла дома прямо к главной улице.       — Лет пятьдесят, возможно больше, но никак не меньше, — задумчиво пробормотал Чондэ, и растерянно замер, когда они оказались на главной улице, — только посмотри на это, все изменилось сильнее, чем я ожидал…       Исин и сам не ожидал увидеть подобное. Это было похоже на город из киберпанк игры. Улицы сияли в лучах вечно заходящего солнца, люди лениво прогуливались по широким улочкам, выложенным брусчаткой.       На первый взгляд создавалось ощущение, что они вернулись куда-то в прошлое. И магазинчики, и сами здания, одежда людей и детали напоминали то ли Лондон второй половины девятнадцатого века, то ли Америку первых годов двадцатого столетия. Словно бы этот город застыл во времени, живя по своим законам.       Чжан Исин не мог описать своих ощущений, город выглядел ухоженным и милым, но было в нем ощущение некой грязи. Мимо прогуливались дамы в красивых платьях, с элегантными шляпками. Их под руку вели кавалеры в костюмах и обязательно с тростью, словно это было неотъемлемым атрибутом достатка. И буквально тут же, в паре метров от этой изысканности бегали дворовые мальчишки, в изодранных, вымазанных, некогда белых рубашках, которые сейчас больше походили на половую тряпку. В странных головных уборах, которые имели такой непотребный вид, что нельзя было даже сказать, чем они изначально задумывались. В штанах, редко в бриджах, чуть выше колена, штопанных во многих местах и дырявых башмаках. И эти измазанные мальчуганы гоняли какого-то бедного худого кота, который старательно пытался спрятаться за коробки, состоящие из тоненьких досочек.       Дома по обе стороны выходили на улицу дверями разных магазинов и салонов, на витринах винтажными буквами были выведены заковыристые названия, а старые вывески поскрипывали, раскачиваясь на ветру. У некоторых дверей стояли зазывалы, приглашающие воспользоваться услугами. И все это не казалось необычным или волнительным, потому что больше походило на реконструкцию, нежели на настоящий город. Для современного человека вроде Исина, оказавшегося в такой обстановке, все происходящее казалось фарсом. Ему было немного странно наблюдать такие реалии жизни, которых в его мире просто нет. Здесь разница в положениях казалась настолько огромной, что нельзя было преодолеть её даже за всю жизнь.       При всем при этом, Чжан Исин прекрасно осознавал, что видит не самые ужасные части города, но уже они вселяли в него некое отвращение, легкую брезгливость к такому существованию. Все здесь выглядело таким допотопным, что он ощущал себя чуть ли не королем, осознавая, что у этих людей, даже с самым высоким статусом, нет и половины благ, которые есть у него.       Однако стоило пройти чуть дальше и выйти на середину улицы, чтобы глянуть вперед, как виду открывалась невероятная картина, перечеркивающая первое впечатление.       Взору Исина открылось множество островов парящих в небе. Некоторые были чуть выше, некоторые пониже, но к каждому тянулся железный, вполне современный разводной мост. Ими заканчивалась каждая улица и, судя по всему, расположение островов всегда менялось, поэтому мосты иногда убирали, а потом состыковывали с другой частью совершенно иного острова, когда тот оказывался в нужном расположении.       По виду все острова походили друг на друга, их убранство было выполнено в одной стилистике прежних времен, но то и дело, среди невысоких домиков в несколько этажей вырастали огромные массивные здания с флагами и гербами. По-видимому, они были административными. Некоторые из них составляли целый ансамбль и занимали собой большую часть земли, однако было только одно здание, под которое был отведен целый остров. Оно находилось выше всех, было окружено высокими стенами и единственный мост, который вел к нему, так же служил соединением с другим островом. Ни цветущих садов, ни парков, ни какой-либо другой зелени просто не было на этом острове, лишь массивное как камень, в чем-то похожее на средневековый замок здание, с оттенками современного коммунистического минимализма, возвышалось на нем.       — Это выглядит… — Исин стал перебирать слова в голове, чтобы найти подходящее для описания данной местности, — сомнительным.       — Да, — пробормотал Оле, разглядывая что-то на доске объявлений, — весьма. Когда я был здесь в прошлый раз, здесь было средневековье в полный рост. Поклонения сомнительным божествам, рыцари, лошади, антисанитария… Что же заставило их совершить такой огромный скачок за каких-то пять десятков лет?       — А что не так? — удивился Исин. Для него пятьдесят лет было огромным сроком, так что он даже вообразить не мог, что за этот период времени может произойти. Для него это была целая жизнь, а учитывая то, с какой скоростью развивались технологии в его мире, он был готов допустить, что переход от средневековья к теперешнему положению вещей вполне мог занять срок в пять десятков лет.       — Это не такой уж и длинный промежуток времени для таких кардинальных перемен, — Оле повернулся к Исину и долго смотрел на него, — тебе сложно это представить, потому что ты меришь все своей жизнью, а твоя жизнь с исторической точки зрения только мгновение. От взятия курса на обновления и перехода в новую эпоху до окончания этих перемен, могут пройти и сто и двести лет. Они полностью перестроили остров, ввели новую моду, достигли определенных успехов в создании новых технологий…       — И это нормально! Я не понимаю, почему ты считаешь, что это невозможно, ведь человечество совершает огромные прорывы за меньшее количество времени…       — Да, но давай посмотрим правде в глаза, эта страна изолирована от внешнего мира, она идет по собственному долгому пути развития. Все, что у них сейчас есть, это их собственные достижения, к которым они пришли методом проб и ошибок. Они не способны развиваться так же быстро, как другие страны, потому что нет никаких внешних факторов, которые бы влияли на их развитие. Нет угроз и войн, нет примера для подражания, нет конкуренции. Внешние факторы полностью отсутствуют. Им нет смысла стремительно развиваться. Все идет медленно и своим чередом. Не то, чтобы я их недооценивал, просто склонен считать, что все эти вещи с механизацией, электричеством и некоторыми политическими свободами, просто не могли прийти в головы средневековых людей, если им кто-то в этом не помог. Но… кто помог? Им просто не у кого заимствовать эти технологии, они находятся в полной изоляции. Здесь просто не могло оказаться человека, готового открыть людям глаза на прогресс.       Чондэ несколько раз мотнул головой и вернулся к изучению доски объявлений. Что-то среди этих бумаг привлекало его внимание.       — А знаешь, — Исин усмехнулся, — я тут вижу одного, кто бы мог им помочь совершить такой скачок.       — Да? — удивленно спросил Оле, тут же поворачиваясь к Чжану. — Где?       — Вот здесь, — молодой человек вытянул вперед руку, прикрыл один глаз, чтобы лучше навести прицел, и указал пальцем прямо на Оле-Лукойе. — Это ты, Оле.       — Что? — усмехнулся Чондэ. — Я? Нет… бред какой-то. С чего бы мне заниматься подобным?       — А почему нет?       — Мне было не до этого, — Оле-Лукойе снова вернулся к доске объявлений, — я был занят другим. О!       — Что? — Исин среагировал моментально. Он мгновенно подскочил к Чондэ и заглянул ему через плечо, пытаясь найти то, что вызвало такие эмоции.       — Я знал, что есть вещи, которые остаются неизменными, — Оле улыбнулся и сорвал объявление, которое Исину так и не удалось разглядеть.       — И что это? — Чжану пришлось отступить на шаг, когда Чондэ резко обернулся и с победной улыбкой продемонстрировал нужное объявление.       — Монархия! — торжественно заявил он.       Исин нахмурился, внимательно вчитываясь в листовку, которую ему демонстрировал Оле. Винтажными буквами на подтекшей и высохшей после дождей бумаге было выведено: «Внимание! Указом короля ….». Чжан прищурился, пытаясь разобрать подтекший текст, но этот шрифт давался ему с трудом, поэтому он больше додумывал, нежели читал. После нескольких бесплодных попыток, он все же поднял глаза на Чондэ, который тяжело вздохнул и зачитал ему объявление вслух.       — Внимание! — Оле-Лукойе прокашлялся, после чего поправил шапку у себя на голове и громко, четко, с расстановкой, словно глашатай, продолжил: — Внимание! Указом короля такой-то день — на этом моменте у Исина тоже случился ступор, потому что летоисчисление здесь было своеобразным, — это сегодня, — пояснил Оле, — объявляется праздничным днем в связи со свадьбой принца.       — Что-то не очень празднично все выглядит, — усомнился Исин, оглядывая улицу, — где растяжки, поздравления, шарики в руках детей и тому подобное. Это же свадьба королевской семьи! Почему вообще люди ведут себя так, будто ничего не происходит? Разве они не должны быть во дворце на праздновании?       — Это монархия, — вздохнул Чондэ, внимательно вчитываясь в объявление, — здесь королевская семья отдельно, народ отдельно. Принц спокойно женится в замке, народ гуляет где-то на главной площади. Мы с тобой сейчас где-то, — Оле задумчиво огляделся, — на окраине города, так что праздник до этих мест не добрался. Тем не менее, если мы пойдем в центр, а лучше в сам замок, думаю, мы застанем веселье. Было бы странно его пропускать, раз мы так удачно зашли.       — В замок? — с сомнением переспросил Исин. — Как будто нас туда так просто пустят?       — А почему нет? — удивился Чондэ.       — Ну, — молодой человек замялся, пытаясь подобрать нужные слова, — это же замок. Вряд ли туда пускают всех…       — Всех и не пускают, — Оле незаметно сунул объявление в карман пальто, и подхватил Исина под руку, — а нас пустят.       Чжан Исин проскользнул руками по поясу, засовывая их в карман своих штанов. Он не сомневался в словах Чондэ, но его терзали смутные сомнения, что это может быть не самым легким путем. Что если Оле-Лукойе решит взобраться в замок по отвесной стене или нарядиться в старушек, которые продают пирожки. С Оле-Лукойе нельзя быть уверенным в том, какие пути предстоят.       — И как мы туда… попадем? — задумчиво поинтересовался Исин.       — Сначала мы доберемся до главного острова, а оттуда на вагонетке до административного острова, с которого попадем к замку…       — Откуда ты это знаешь?       — Там на доске объявлений, если покопаться…       Исин повернулся, чтобы внимательно посмотреть на Оле. Он хотел сказать о том, что даже в такой малости вся его личность. Нет ни одного слова, которое бы могло подойти для этой ситуации, которое бы выражало весь восторг Исина.       — Знаешь, — тихо сказал он, не сводя завороженного взгляда с Чондэ, — ты очень… надежный.       — Ты только сейчас это осознал? — наигранно возмущенно спросил Оле, поворачиваясь к молодому человеку.       — Нет, я давно это осознал, просто не было подходящего случая сказать…       — Разве нужно ждать подходящего случая, чтобы сказать такое? — Чондэ дернул Исина за руку. — Ты совсем дурак? Я свободен для восхвалений, понимаешь? Если чувствуешь, что похвала подступает к горлу, так ты не жди подходящего случая, просто говори сразу, а то ведь случай может и не подвернуться, и я так и не узнаю, что я восхитителен…       — Ты… — возмущенно выдохнул Чжан, наблюдая за сверкающей улыбкой Оле, повисшем у него на руке, — разве твои слова сейчас не идут вразрез с тем, что ты говорил раньше?       — С чем это?       — Ну, — Исин нахмурился, пытаясь быстро, насколько это возможно, припомнить хотя бы одну нужную фразу, но лезли только бесполезные, ничего не значащие.       — Вот видишь, запрета меня восхвалять не было! Ладно, идем, не стой как столб, а то мы так все пропустим…       — Как мы можем что-то пропустить, если это сон, а ты ими управляешь…       — Ты, кажется, не совсем понимаешь, как это работает, — вздохнул Чондэ, — сон, это как другая реальность, понимаешь? Я могу тебе показать миллиарды других миров, но я не в ответе за них. Здесь все идет своим чередом. Только и всего.       — Тогда есть еще вопрос.       — Задавай.       — Сейчас я сплю в своей кровати?       Оле-Лукойе на секунду замер, словно испуганный кролик и пристально посмотрел в глаза Исина. Вопрос был неожиданным даже для него, поэтому готового ответа у него не было. Поразительно, но за много лет ни один человек не задал ему такой простой, но очень каверзный вопрос.       — Понимаешь, это похоже на переселение душ, твое астральное тело путешествует вместе со мной, но это не значит, что ты не должен быть осторожен, потому что все, что произойдет с тобой во сне отразиться на твоем теле и… ах, это слишком сложно объяснить в нескольких словах.       — Просто скажи, я в кровати или нет?       — Чисто физически, — Чондэ задумчиво коснулся шапки, почесывая голову, — да, ты сейчас в своей постели.       — В таком случае все хорошо, — удовлетворенно выдохнул Исин, — было бы не очень хорошо, если бы утром я был вымотан после наших длительных путешествий. Все же сон для того, чтобы тело отдохнуло. Если бы оно не отдыхало, я бы мог и вовсе не спать.       — Это то, что терзало тебя долгое время? — нахмурился Оле, которому было не столько обидно, сколько непонятно. При всех возможностях, предоставляемых Исину, его волновала такая малость, как положение его тела в пространстве.       — Не терзало, — мотнул головой Чжан, не сводя задумчивого взгляда с горизонта, — скорее интересовало.       Исин поежился, сильнее засовывая руки в карманы так, что штаны немного съехали вниз, поэтому ему пришлось продеть большие пальцы в петли пояса и подтянуть их немного вверх. Чондэ медленно выпустил руку Исина, словно бы невзначай проскальзывая пальцами по ткани одежды, сквозь которую чувствовались напряженные мышцы. Оба они замолчали, как будто упустили нужный момент. Радость предвкушения куда-то испарилась, оставляя внутри лишь спокойствие, с синим оттенком грусти. Оле-Лукойе сделал неуловимый шаг в сторону, незримо разрывая близость. Он засунул руки в бездонные карманы, неловко разводя их в стороны вместе с полами своего пальто.       Чжан даже не обратил на это внимания, он расслабленно прогуливался вперед, неторопливо переступая с ноги на ногу. Пусть уже и без прежнего интереса, но он осматривал улицу, раскинувшуюся зданиями в пять этажей по обе стороны. Ему был интересен этот быт, однако все происходящее попахивало постановкой. Прогуливаясь вот так, Исин не чувствовал огромного разрыва между своим миром и миром установленным на этих островах. Возможно, будь здесь Средневековье, это было бы ощутимее, хотя все равно оставался осадок театральной постановки.       — Так что же, мы до замка будем так идти? — спросил вдруг Исин, чувствуя неуютную гнетущую атмосферу. Оле был слишком молчалив и держался слишком далеко. У Чжана было ощущение, что Чондэ в любой момент может раствориться в воздухе. Еще немного и ему наскучит бродить по улицам в обществе невежественного мальчишки, который постоянно говорит невпопад и что-то не то.       — Как так? — поинтересовался Оле-Лукойе, даже не глянув в сторону Исина.       — По разным сторонам улицы, — Чжан остановился. — Тебе вдруг стало со мной скучно?       — Нет, с чего ты взял?       — Потому что выглядишь так, как будто тебе наскучила эта прогулка, — вздохнул молодой человек, — смотри, сейчас ты завернешь за угол и исчезнешь, оставляя меня здесь одного…       — Ты же знаешь, что я так не сделаю…       Оле лишь на какое-то время замедлил шаг, разворачиваясь на пятках в сторону своего спутника. В его быстром движении рук в разные стороны нельзя было заподозрить недовольство, скорее в нем было непонимание или негодование.       Вереница домов оборвалась небольшой облагороженной мощеной площадкой. Улица, которая привела к площади, проходила сквозь, обрываясь зубьями сцепления моста. По обе стороны площадку обрамлял постриженный аккуратный газон, по периметру четыре скамейки. Два фонаря по обе стороны от улицы на углу домов и брошенная палатка, вроде тех, в которых продают попкорн на фестивалях.       Исин прошел всю площадку, останавливаясь у самых зубцов, сцепляющих мост, которого попросту не было. Дальше была пропасть, разделяющая два острова и никакого намека на то, как можно было бы её преодолеть.       Оле неторопливо поравнялся с Исином и остановился рядом, как и молодой человек, смотря перед собой на берег другого острова, парящий в нескольких метрах от них.       — Не знаю, в том-то и дело, — выдохнул вдруг Чжан. — Куда нам дальше? Это тупик.       — Что значит ты не знаешь? Разве мы не утрясли это? — Чондэ бросил быстрый взгляд на молодого человека, утопив на дне зрачка свое раздражение. — Как же доверие и так далее?       — Доверие не подразумевает то, что ты не исчезнешь… так куда нам теперь?       Оле-Лукойе молча подошел к самому краю и, лишь на секунду замешкавшись, шагнул в пропасть. Исин кинулся вперед, отчаянно пытаясь уцепиться за пальто Чондэ, чтобы не дать ему упасть, но было уже поздно. Оле-Лукойе твердо стоял на своих двоих.       Как только нога Чондэ коснулась зубцов сцепления моста, раздался металлический прерывистый звук сцепления и раньше, чем Оле рухнул в пропасть, его ноги твердо стояли на пластинах небольшого моста, который вырастал в длину, стремясь навстречу второй своей части, несущейся с другой стороны.       Исин торопливо вскочил на одну из панелей, выезжающих словно эскалатор из-под зубцов сцепления. Скорость, с которой разрастался мост, была настолько стремительной, что Чжан не удержался на ногах и качнулся в сторону, надеясь уцепиться за ограждения, однако слишком поздно для себя осознал, что их нет.       Оле привычно ухватил Исина за ворот, останавливая его падение. Чжан, раскинув руки в сторону, замер в воздухе, со страхом смотря на бездну, стелящуюся прямо под ним. Молодому человеку пора было привыкнуть к тому, что он неуклюж, поэтому уже не первый раз совершенно магическим образом избегает падения с огромной высоты. И пусть это был уже не первый раз, сердце все равно съеживалось от страха в такие минуты.       — Ты можешь быть хоть чуточку осторожнее? — Чондэ с силой дернул Исина на себя, возвращая его обратно на мост. — Знаешь, тебе не стоит надеяться на мои силы, ведь я не всегда буду рядом.       — Видишь, — молодой человек уцепился за пальто спокойно стоящего на движущемся мосту Оле, чтобы подняться, — об этом я и говорю. Это то, что беспокоит меня больше всего…       — Что? Что я не всегда буду с тобой рядом? Это здравый смысл, Чжан Исин, никто с тобой не будет рядом вечно, так что не надо обвинять меня в том, что и я не буду этим человеком.       — С тобой все иначе, Оле, — мотнул головой Исин, — ты как кот, который гуляет сам по себе. Ты внезапно появился в моей жизни и так же внезапно из неё исчезнешь. Ты никогда не спрашивал, хочу ли я чтобы ты пришел в мою жизнь и не спросишь, хочу ли я, чтобы ты из неё ушел. И вряд ли ты меня даже об этом предупредишь. Ты просто уйдешь. Всегда делаешь то, что тебе вздумается.       — Все такие, — вздохнул Чондэ, — разве нет? И ты, и я… мы все делаем только то, что нам вздумается. Ведь даже сейчас ты руководствуешься своими желаниями. Ты говоришь, что я должен спрашивать тебя, чего ты хочешь, но спрашиваешь ли ты, чего хочу я?       — Это не одно и то же, — раздраженно топнул ногой Исин.       — Почему же?       — Потому что… — Чжан закусил губу, не зная, что ответить на такой выпад. Оле опять уводил разговор в сторону, избегая прямых упреков в свой адрес, на которые отвечать не собирался. И Исин понял, что ему не стоит продолжать этот разговор. Даже если это было то, что терзало его, даже если он хотел об этом поговорить, Оле-Лукойе не собирался отвечать на вопросы, вертевшиеся в голове Исина. Будто бы и у него не было ответов на вопросы.       — Что?       — Не важно, — мотнул головой молодой человек, — идем.       Он спокойно двинулся вперед, ни жестом, ни даже взглядом не указав Оле, чтобы тот следовал за ним. Чжан просто пошел вперед, обрывая разговор на полуслове, словно бы путешествовал один. Пусть это выглядело грубо, Исин знал, что Оле-Лукойе покорно следует за ним, что было очень необычно, ведь, как правило, именно Исин следовал за Чондэ, а не наоборот.       Если их отношения выстраиваются по принципу «я — тебе, ты — мне», то какой в них смысл? Исин не был тем человеком, которому бы было что дать Оле взамен сказочных путешествий. Да и для Чжан Исина эти путешествия не были тем, чего он страстно желал. Безусловно, это было захватывающе, интересно и незабываемо, но было ли это тем, чего Исин действительно хотел?       Молодой человек повернул голову вбок, чтобы посмотреть на камнем застывшего Оле рядом с собой. Ответ на многие вопросы был настолько близко, что Исину казалось это слишком простым и очевидным.       Когда две стороны соединились, мост застыл неподвижно и с железным звоном из-под него вынырнули перила, резко вставая на нужное место. Как только мост соединился, Оле двинулся вперед, чуть ускоряя шаг, чтобы побыстрее оказаться на том берегу. Исин поспешил за ним, и все снова пошло своим чередом.       Другой остров, на котором оказались молодые люди, был в разы больше. Со всех сторон он соединялся небольшими мостами, как тот, который только что преодолел Исин с Оле, с другими островками отдаленных районов.       Так же, как и на другом берегу, рядом с мостом находилась небольшая площадка, сужающаяся в вымощенную улицу. Дома здесь были все такими же пятиэтажными, однако чем дальше к центру острова они уходили, тем становились выше. Медленно к ним добавлялись все новые и новые этажи, вырастающие из небольшого чердачного, который был у домов на окраине.       Главный остров имел причудливую форму, если смотреть на него сверху, у него было много ответвлений, раскинувшихся словно ветви деревьев. Другие острова были аккуратными и по форме своей походили на кляксы. Никаких заграждений по их периметру не было, дома подходили почти что к самому краю, а переулки между ними, обрывающиеся краем острова, небрежно были залатаны деревянными заборами.       На главном же острове по периметру шли улицы, обрываясь изящным каменным заграждением, доходящим в опасных местах до пояса. Все здесь, от убранства до людей, прогуливающихся по улице, говорило о достатке и благополучии этого острова. Здесь была своя изысканная атмосфера, свойственная любому центру любого города.       Почти все улицы здесь были прогулочными. Те, что находились в непосредственной близости от края, были уставлены скамейками и палатками, где в основном продавалась еда. Здесь улицы были просторными, однако, чем ближе они уходили к центру, тем сильнее они сужались под натиском тяжести высоких домов. Невысокие аккуратные здания, отходя от окраин, становились массивнее. Иногда дома обрывались площадями, центр которых венчал впечатляющий памятник какому-то известному в этих краях деятелю. Деятели всегда были разными, и что казалось Исину куда интереснее, так это то, что все они были в динамичных позах. Не было ни одного, кто бы спокойно стоял, величественно взирая своим застывшим взглядом на людей.       Сначала Исину казалось, что они бесцельно бродят по острову, сворачивая то на одну, то на другую улицу. При этом они постоянно утыкались в одну из площадей, по большей части окруженной зелеными зонами, напоминающими парк, однако слишком маленькими для него. Исин следовал за Оле безмолвно, не решаясь озвучить вопрос, который крутился в его голове. Чондэ шел вперед уверенно и даже расслабленно, лишь изредка останавливаясь на перекрестках, чтобы выбрать себе дальнейшее направление.       — И что же мы делаем? — не выдержал Исин.       — М? — Чондэ обернулся на своего спутника, но при этом его взгляд был задумчивым и даже потерянным, так что казалось, что он смотрит сквозь Чжана. — Мы… гуляем.       — Разве мы не шли на королевскую свадьбу? Или у тебя поменялись планы, а я не в курсе? — уточнил молодой человек, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Он сильнее сунул руки в карманы, будто бы пытаясь найти там что-то.       — Мы гуляем в сторону королевской свадьбы, — отстраненно проговорил Чондэ, поднимая голову вверх, чтобы обозреть верхние этажи домов. — Ты пока тут оглядывайся, вряд ли у нас будет еще время, чтобы осмотреться здесь. Скорее всего нам придется вернуться сразу после свадьбы, если не раньше…       — Хорошо, — послушно кивнул Исин, все же на мгновение нахмурившись. Их метания по улицам города не походили на прогулку, к тому же Чондэ упорно гулял переулками, где нельзя было по достоинству оценить величие и размах архитектурной мысли.       — Сюда, — Оле вдруг исчез в переулке между домами, рядом с которым стоял секунду назад. Неизвестно, что подсказали ему крыши домов или голуби их облюбовавшие, но он почему-то решил выбрать именно этот путь.       Исин побежал следом за стремительно удаляющимся Оле-Лукойе, который зачем-то ускорил шаг. Видимо его внутреннее ощущение времени подсказывало, что им стоит поторопиться. Переулок был мрачным и грязным, в нем воняло сыростью, плесенью и, всем, чем могло только пахнуть в подобных переулках в любом другом месте, только в разы сильнее. От этого запаха хотелось зажать нос, а то и вовсе перестать дышать. Однако было в этом зловонии кое-что необычное. Холодный запах метала под напряжением, так пахнут провода. Еле уловимый, но почему-то очень обособленный от общего смрада.       Стараясь преодолеть этот переулок как можно быстрее, Исин ускорил шаг, избегая луж и сомнительных предметов, которые с трудом мог разглядеть в полумраке переулка. И пусть глаза в этой темноте его подводили, он был готов поклясться, что вслед за Оле неумолимо приближается к тупику. Впереди была глухая стена, означающая лишь то, что прохода дальше нет, однако Чондэ её словно и не замечал. Исин думал, что стены для кого-то вроде Оле-Лукойе не являются препятствием. Стоит ему взмахнуть зонтом, и они разрушатся, исчезнут, а может быть станут вязкими, как желе. Только зонтом почему-то Оле не спешил размахивать, он стремительно двигался к стене, не снижая своей скорости. На углу дома он резко затормозил, бросил на Исина быстрый взгляд и… исчез.       Всего лишь на секунду Чжан отвлекся на лужу под своими ногами, а когда поднял взгляд вверх, Оле и след простыл. Растерявшись, Исин кинулся к тому месту, где только что стоял Чондэ и, когда добрался туда, с удивлением для самого себя обнаружил узкий проем между двух задних стен домов. По размеру в этот проем могла бы протиснуться лишь кошка, однако Оле-Лукойе спокойно шел между стен, словно бы это был не узкий закуток, а прогулочная улица. Увидев это, Исин расслабился и сделал шаг вперед, искренне веря, что сможет пройти так же легко, как Чондэ, однако плечи болезненно уткнулись в стены, мешая двигаться дальше.       — Что за… — выдавил молодой человек, разворачиваясь, чтобы протиснуться в проем. Его немного раздражал тот факт, что магия Оле, с которой он беспрепятственно бредет куда ему вздумается, не распространяется на его спутников, которые вынуждены преодолевать огромное количество препятствий в погоне за своим экскурсоводом.       К своему несчастью, только на середине пути, Исин осознал, что дома построены под углом, поэтому проход постепенно сужался. Молодому человеку приходилось почти просачиваться между стен, в то время как Оле спокойно преодолел этот короткий путь, вышел на улицу и снова исчез. Он даже не стал дожидаться Исина, просто продолжил свой путь, что заставило Чжана еще усерднее продираться к выходу.       — Эй, Оле, я все еще здесь, — сдавленно выкрикнул Исин, пытаясь вылезти из переулка, но к несчастью стены домов были слишком близко, чтобы Чжан мог спокойно вылезти, — Оле! Подожди!       Чондэ даже не обернулся, он словно и не услышал вовсе. Исин раздраженно поджал губы, трепыхаясь в тисках каменных рук. Он понял, что сейчас он сам за себя, и если он хочет выбраться, то должен постараться, а не ждать, что и в этот раз Чондэ вытащит его.       Если честно, в этот момент Исин почувствовал себя чертовски жалким. Он оказался в ловушке, если это можно было так назвать, а мимо проплывали люди, бросая на него заинтересованные взгляды, и ему приходилось вымученно улыбаться, чтобы не чувствовать смущения от данной ситуации, упрямо продолжая протискиваться вперед.       — Эй, Оле, подожди меня! — вскрикнул молодой человек, чувствуя, что Чондэ скроется из виду. — Если ты не поможешь мне выбраться, я пожалуюсь на тебя твоему начальству, ты слышишь? — из последних сил закричал Исин, чувствуя, что достиг предела. Стены стискивали Исина, давили ему на ребра и мешали даже вздохнуть. Дальше, даже на пару сантиметров, Чжан не мог продвинуться физически.       И вдруг Исин почувствовал невероятную легкость в теле. Грудь больше ничего не сдавливало и кости, мешавшие продвинуться дальше, будто исчезли, спокойно пропуская податливое тело сквозь препятствия. Чжан почти что выкатился на просторную улицу, с трудом сдерживая свое разбушевавшееся тело, которое никак не хотело теперь поддаваться контролю.       Чтобы избежать падения на землю от потери равновесия, Исин стал перебирать ногами, на всякий случай выставляя вперед руки, чтобы было на что падать, и в таком виде, почти что на четвереньках, он пересек всю улицу, еле избегая объятий с потрепанным на вид парнем. В последний момент успев свернуть, избегая движущееся препятствие, Исин встретился с другим, не движущимся, им была витрина какого-то магазина.       — Оле! — прошипел сквозь зубы Исин, с характерным скрипом скользя по стеклу щекой. — Знаю, что обещал не жаловаться, но на это я просто обязан пожаловаться!       Потрепанный парень, что стоял рядом, в рубашке и штанах с подтяжками не первой свежести, в съехавшей немного на бок кепке, тут же устремил свое внимание на Исина. И если сначала Чжану казалось, что это был спонтанный интерес, то уже через мгновение он осознал, что в нем видят потенциальную жертву. Быстро схватив что-то с импровизированного стола из нескольких деревянных ящиков, парень двинулся прямо к Исину, протягивая что-то, зажатое в руке.       — Купи крэээээм, — протянул юноша, и лицо его просияло добродушной улыбкой, какие бывают у продавцов фруктов на рынке.       — Нет, спасибо, — вежливо отказался Исин и резко сделал шаг назад, уходя прямо на середину улицы, которую тут же принялся обозревать в поисках Чондэ.       — Ну, купи крэээм, — не отставал парень, и на лице его появилось выражение лица из серии «будь другом, сделай как я говорю», которое не предвещало ничего хорошего. Уже в эту минуту, когда первый вежливый отказ был проигнорирован, Исин понял, что спастись он может только бегством, знать бы только куда ему бежать.       — Нет, спасибо, мне не нужно, — использовал еще один вежливый отказ Чжан, но парень стремительно оказался рядом, нарушая личное пространство, показывая всем своим видом, что подобными вещами его не проймешь.       — Купи крээээм, — почти впихивая подозрительные тюбики в руки Исина, повторил парень, — хороший крээээм, купи.       — Нет, пожалуйста, оставьте меня, у меня нет денег, — молодой человек судорожно спрятал руки за спиной, засовывая их в задние карманы штанов. Он пытался отыскать среди домов и людей фигуру Оле-Лукойе, но навязчивый парень всеми своими действиями отвлекал внимание на себя.       — Купи крээээм, — повторил юноша и посмотрел своими чистыми, невинными как у ребенка глазами, на Исина, вызывая у того сомнения, жалость, вопли совести и неумолимое желание просто дать парню немного денег. — Крээээм.       — Оле! — вдруг вскрикнул Исин, с трудом подавив в себе желание достать из своих карманов все, что есть, и отдать этому парню. — Мне срочно нужна книга жалоб и предложений. Я хочу сообщить твоему начальству о твоем халатном отношении к работе! Немедленно!       В тот же миг чья-то рука по-хозяйски опустилась на плечо Исина, а парень, что уже был готов засунуть весь имеющийся у него крем в карманы штанов Чжана, вдруг испуганно икнул, глаза его увеличились до размеров вселенной, и он пролепетав извинения испарился.       — Боюсь, что не хочешь, — послышался холодный шепот в самое ухо. Даже несмотря на то, что Исин знал, был уверен на сто процентов, что этот голос принадлежит Оле, потому что никому другому просто не мог принадлежать, его сердце все равно замерло от страха, а по спине пробежали мурашки. Так незнакомо и угрожающе прозвучал этот голос, что голова пошла кругом, и руки предательски задрожали.       — Почему это? Угрожаешь мне? Взысканий не хочешь? — постарался выдавить как можно спокойнее, даже немного пренебрежительно Исин, но голос его дрожал и звучал так тихо, что некоторые слова просто тонули в горле.       — Подобного рода жалобы рассматриваются в личном порядке, что значит тебе с письменной жалобой нужно будет прийти к моему начальству, которое будет разбираться, имело ли место нарушение или ты из тех, кто недоволен тем, что солнце слишком яркое, а ночь слишком темная. И дело даже не в том, что все это очень долгий и скучный процесс, а в том, что ты не захочешь встретиться с моим начальством.       — Почему ты думаешь, что не захочу? — настороженно уточнил Исин, немного поворачивая голову, чтобы посмотреть в глаза Оле. Чондэ находился предательски близко, их лица разделяло только пара сантиметров, поэтому сейчас Исин в полной мере мог оценить, насколько пугающе-черные, словно безлунная ночь, глаза Оле-Лукойе.       — Ооо, — с издевательской ухмылкой протянул Чондэ и театрально вскинул руки вверх, отступая на шаг, — потому что никто не хочет. Даже я не хотел бы встречаться со своим начальством раньше положенного срока, а теперь идем, и постарайся не отставать.       Оле-Лукойе небрежно схватил Исина за руку и потащил за собой, невзначай переплетая пальцы, чтобы рука Чжана не выскользнула. Молодой человек поплелся следом за Оле, путаясь в своих ногах, и, напоследок бросив взгляд на парня, приторговывающего кремами, уловил его грустный и немного испуганный взгляд, которым он провожал путников. Этот взгляд был из тех, какими зеваки провожают армию, идущую на смертный бой, потому что знают, что никто не вернется.       Поймав на себе взгляд нахмурившегося Исина, непонимающего причины безмолвного прощания, парень засуетился, отвернулся и продолжил заниматься своим делом.       — Купи крэээм, — говорил юноша проходящим мимо людям, которые брезгливо отступали на шаг, стоило им услышать его, — крэээм.       — Что не так с этим парнем? — задумчиво пробормотал Чжан, отворачиваясь, потому что его сердце болезненно сжалось.       Исину почему-то стало жалко этого парня, как бывает жалко людей, испытывающих временные финансовые трудности, с которыми как ни старайся, ничего сделать нельзя. Это была такая жалость, какую испытываешь к иммигрантам, которых даже за людей-то не считают, а они продолжают гнуть свою линию, зарабатывая на жизнь честным трудом, на котором наживаются другие, используя их. Исину отчаянно захотелось помочь этому парню, дать ему денег, накормить, одеть, хотя он знал, что это будет только временная помощь. Он не сможет спонсировать и содержать его постоянно, не сможет улучшить условия его жизни, так что его душевный порыв растворится, как туман, не принеся никакой серьезной пользы. Жалость чувство не плохое, но по большей части бесполезное и минутное, которое может спасти, но не помочь. Исин был беспомощен со своим стремлением помочь, против огромного количества факторов, которые необходимо было изменить, ради благополучия одного человека.       — Купи крэээм…       Молодой человек уже еле слышал голос этого парня, стремительно удаляясь от него, ведомый Оле-Лукойе, но взгляд, которым он одарил на прощание, просто не давал покоя. Как человек, вызывающий жалость, может смотреть с таким состраданием на человека внешне благополучного? Словно бы этот парень знал что-то, чего не знал Исин. Почему он смотрел как врач на больного, который еще не знает о своей смертельной болезни?       — Что с тобой? Что за грустная мина? — Чондэ легонько дернул Исина за руку, привлекая к себе внимание. — Этот парень тебе что-то сказал?       — Нет, — мотнул головой Чжан, замечая обеспокоенное выражение лица Оле и немного сдвинутые к переносице брови, будто бы тот волновался не за Исина, а боялся, что была открыта какая-то правда. — Просто этот парень… такое чувство, что я дома, будто бы никуда не уезжал.       — В смысле? — не понял Чондэ.       — В Чанша таких много, поэтому чем-то родным повеяло…       — Вот как, — отстраненно проговорил Оле.       На этом их диалог был окончен, потому что обоим вдруг стало нечего сказать, хотя еще недавно они захлебывались словами. Иногда так бывает, когда сидишь со своим старым другом. Ты знаешь о нем все, он знает о тебе еще больше, и вам просто нечего рассказать друг другу. Так и сидите молча, подумывая, что бы сказать, как будто ваша дружба рушится, когда вы ничего не говорите. Просто иногда люди забывают, что в молчании гораздо больше смысла, чем в тысяче слов. Хорошо с тем, с кем можно просто помолчать.       Исин вслед за Оле-Лукойе пересек небольшой парк, окруженный невысокими домами в два этажа, в которых располагались магазинчики, кинотеатр и несколько ресторанов. В этом парке не было никаких статуй, да и площадь была значительно меньше, в сравнении с теми, на которых они стояли. Это был скорее небольшой закуток с островком травы, пробившейся сквозь вымощенную улицу, и парой деревьев, под каждым из которых одиноко ютились лавочки. Кроны деревьев, устремленные ввысь, раскинулись так широко, что касались крыш домов, а солнечному свету в этот закуток почти нельзя было пробиться.       Оле упорно шел дальше по улице, правда гораздо медленнее, чем раньше, что могло означать их приближение к нужной точке, а могло и не означать. Исин не сразу обратил на это внимание. Он с интересом оглядывался вокруг, успевая перебирать ногами, чтобы не волочиться как мешок с картошкой за Чондэ.       Чжану казалось, что они слишком долго идут. Этот остров был действительно большой, в сравнении с тем, на который они приземлились. И когда Исин об этом думал, он всерьез начинал беспокоиться, что пока они дойдут до замка, то пропустят все торжество, поэтому он ускорял шаг, почти обгоняя Оле.       — Куда это ты побежал? — Чондэ, словно собачку за поводок, одернул Исина назад. Он все так же держал молодого человека за руку и пока что не планировал её отпускать.       — Тороплюсь на свадьбу, — не подумав бросил Исин.       — А ты жених, что ли? — усмехнулся Оле-Лукойе, смерив насмешливым взглядом спутника. — В таком случае не беспокойся, без тебя не начнут.       — Нет, я просто не хочу все пропустить, — Чжан обиженно надул губы, потому что эта шутка не пришлась ему по вкусу, — если мы, конечно, на неё попадем. Мы слишком долго добираемся. Успеем ли…       — Еще минут десять, может быть, пятнадцать, и мы будем там, — с уверенностью заверил Исина Чондэ.       — Десять или пятнадцать? — пораженно выдохнул молодой человек. — Да мы не меньше часа плутали по улицам и если замок не в конце этой улицы, то не думаю, что мы доберемся за такое короткое время. Если мы, конечно, не полетим, — Исин выразительно посмотрел на Оле, — а мы не полетим, да?       — Лучше. Мы поедем…       — И чем это лучше? — устало выдохнул Исин. — Я просто хочу сказать, что сейчас, когда я думаю об этом… почему мы все это время шли пешком? Серьезно, это было весьма утомительно. Ты бы мог сделать нам крылья, как тогда, в первую ночь, и мы бы за считаные минуты преодолели расстояние до замка. Почему же ты не сделал этого?       — Потому что, во-первых, мы находимся слишком высоко для полетов, ветер здесь сильный и непредсказуемый, а во-вторых, это бы вызвало слишком много вопросов. Мы бы просто не смогли слиться с толпой…       — Да мы и сейчас не можем! — возмущенно выпалил Чжан.       — …и вызвали бы очень много вопросов у жителей и у охраны замка, — невозмутимо продолжил Чондэ. — Мне не нужны лишние проблемы, я стараюсь быть прилежным работником, но у меня все равно слишком много выговоров и нареканий, чтобы так опрометчиво плодить новые.       — Слушай, — Исин вдруг резко остановился, дергая Чондэ на себя, — может быть… это просто не твое? Просто смирись с тем, что ты так себе Оле-Лукойе и найди другое занятие…       Оле от таких слов поджал губы и заскрежетал зубами, болезненно сжимая руку Исина в своей.       — Знаешь, — сквозь зубы прошептал он, — я тебя за такие слова с острова сброшу. Ты вообще в своем уме говорить мне такое?       — Я просто… — растерялся Исин, болезненно шипя и стараясь вырвать свою руку из железной хватки чужих пальцев, — подумал, что ты бы мог попробовать себя в качестве Зубной феи или Пасхального кролика… В общем, в чем-то с меньшей ответственностью и обязательствами.       — Точно сброшу, — рявкнул Оле и резко отпустил руку Чжана, при этом демонстративно развернулся и пошел прочь, — Зубная фея или Пасхальный кролик, — бормотал он себе под нос, — нет, вы это слышали? Что за дети нынче пошли. Да будь я проклят, если не надеру этому мальчишке задницу. Брошу его где-нибудь и уйду, а если спросят, скажу, что потерял.       — Оле! — вскрикнул Исин и побежал за Чондэ. — Ну, прости меня, Оле! Я не хотел тебя обидеть…       — Не хотел он, — обиженно хмыкнул Оле-Лукойе, — знаю я, как ты не хотел.       Чондэ, втянув голову в плечи и сверля всех мимо проходящих людей убийственным взглядом, на всех парах помчался вперед, преодолевая небольшую улицу длиной в два дома. Исин не сразу опомнился, а когда понял, что стоит один посреди улицы, а Оле опять сбежал, сорвался с места.       — Оле! Оле, стой! Подожди! Оле! — выкрикивал Исин и для верности стал размахивать руками.       Оле-Лукойе, однако, делал вид, что это кричат не ему. Он старательно игнорировал крики приближающегося к нему Исина и втягивал голову в плечи еще сильнее, так, что пальто скрывало нижнюю часть лица, а шапка, съехавшая к самым бровям, оставляла только горящие злобой глаза, и это выглядело устрашающе.       Улица, по которой бежал Оле, резко оборвалась еще одной площадкой. Она была на краю острова, поэтому здания подступали к ней только с двух сторон. Это была огромных размеров деревянная платформа сверху к которой шли два железных прута, похожих на рельсы. Они начинались откуда-то сверху, снижаясь к этой платформе, а потом снова уходили вверх далеко вперед. Из-за отблесков закатного неба, металлическим прутам не было видно конца, они словно растворялись в воздухе через несколько метров от платформы. Рядом с этой платформой стояла небольшая будка.       Исин, оказавшись на площади, тут же стал с интересом оглядываться и, зазевавшись, чуть не влетел в замершего Чондэ.       — Оле! — вскрикнул Чжан, потирая ушибленную грудь, потому что спина Чондэ была будто каменной. — Прости, — виновато пробормотал он, поймав на себе испепеляющий взгляд.       — Стой здесь! — скомандовал Оле-Лукойе и двинулся к будке.       В небольшой будке, больше похожей на ларек, сидела женщина в возрасте. Её волосы были небрежно убраны в хвост, перетянутый лентой, а на лице отражалась вселенская усталость от тяжелой жизни и работы в этой конуре. Чондэ смерил её быстрым холодным взглядом и тут же устремил все свое внимание на несколько листов справочной информации, висевших за стеклом.       — Будьте добры, — все так же холодно проговорил Оле, опасно сужая глаза, и сунул руки в карманы, не продолжая фразы, пока женщина не обратила на него внимания, — два взрослых до административного острова.       Дело ли было в том, что Чондэ все еще злился из-за слов Исина или же у него была какая-то личная неприязнь к этой женщине, но слова его звучали грубо, и ни выражение лица, ни взгляд не выражали доброжелательности. Женщина устало вздохнула и отвернулась за билетами, а Оле-Лукойе выудил из кармана свой потрепанный ежедневник и открыл на самой середине.       — Двести десять, — скучающе произнесла женщина, небрежно просовывая в небольшое окошко билеты.       Чондэ задумчиво облизал губы, смотря на карту с собственным именем в ежедневнике, он уже даже подцепил её пальцами, однако в последний момент передумал и запустил руку в правый карман, выуживая оттуда сложенную пополам бумажку, которую тут же просунул в окошко. Женщина недовольно поморщилась и, открыв ящичек стола, принялась отсчитывать сдачу. Оле же в это время спокойно взял билеты и сунул их под пальцы левой руки, держащей ежедневник.       — Ваша сдача, — небрежно бросила женщина, протягивая сдачу, из злорадства набранную мелкими купюрами, и с усилием дернула за шнурок, свисающий позади неё.       — Спасибо, — все так же холодно поблагодарил Чондэ и обернулся к Исину, — идем!       Исин торопливо, словно ребенок, побежал к платформе, на которой уже стоял Оле-Лукойе. В этот же момент послышался шум, сначала еле слышный, но очень быстро нарастающий. Он был похож на звук приближающегося поезда. Оле рукой отодвинул за себя Исина, который стоял слишком близко под железными прутами.       Чжан непонимающе посмотрел сначала на Чондэ, а после с опозданием поднял голову вверх к источнику звука и испуганно отшатнулся. Прямо с неба на огромной скорости на них несся небольшой вагончик. У самой платформы вагончик с ужасным скрипом стал тормозить, заставляя Исина закрыть уши руками, потому что от этого звука готовы были взорваться барабанные перепонки. Однако Оле, а вместе с ним и женщина в будке, были абсолютно невозмутимы. И если для работницы это было делом привычным, то спокойствие Чондэ Исину было непонятно. В этот момент Чжан почему-то не брал в расчет тот факт, что Оле-Лукойе повидал за свою жизнь значительно больше удивительных и пугающих вещей, нежели тормозящая вагонетка.       Вагонетка остановилась чуть дальше, рядом с подходящим к ней вплотную заграждением и турникетом прямо напротив призывно распахнувшихся дверей. Исин тут же поспешил к турникету, наивно полагая, что тот автоматически пропустит его, ведь все формальности были соблюдены, но турникет не поддался. Он жалобно пискнул, мигая красной светодиодной лентой. Чжан непонимающе посмотрел на Оле, который только тяжело вздохнул и привычно оттянул спутника за ворот от турникета.       — Билеты, — устало пояснил он, — здесь нужны билеты. Видишь эту дырочку? — он указал на щель, находящуюся на нижней передней стенке турникета. — Сюда мы засовываем билетик, — он спокойно сунул в щель небольшую бумажку, больше похожую на вытянутую марку, — а вот отсюда он появляется, и ты можешь проходить.       Турникет издал странный звук, как банкомат, который пересчитывает купюры, и выплюнул билет через верхнюю щель, рядом с которой Чондэ уже держал руку. Светодиодная лента загорелась зеленым светом, оповещая о том, что Исин может пройти. Створка турникета опустилась, и молодой человек с опозданием прошел к вагонетке, раздумывая о том, что светодиодная лента больше подходит для праздничных гирлянд. И если так, то почему бы после каждого съеденного билета не включать фанфары и не сыпать сверху конфетти.       Исин первым зашел в вагонетку, которая опасно качнулась, стоило ему сделать шаг по ступенькам. Внутри все было как в небольшом автобусе. Несколько сидячих мест по двум сторонам у окон, свободная площадка прямо напротив двери с поручнями, только кабины водителя не было, от чего создавалось впечатление, будто это две задние части автобуса, сшитые вместе. Молодой человек огляделся, придирчиво выбирая себе место, на которое хотел бы присесть. Он питал слабость к задним местам в автобусе, поэтому и здесь решил не отступать от своих принципов, приземлившись на самое дальнее сидение у правого окна.       Оле-Лукойе, проделав со своим билетом те же манипуляции, что и с первым, прошел в вагонетку, но не спешил занять место рядом с Исином. Он остановился на ступеньках, развернулся, и шлепнул ладонью по кнопке, находившейся над дверями. Те с шипением закрылись, и через мгновение вагонетка двинулась дальше, покачиваясь из стороны в сторону.       Чондэ спокойно прошел к задним сидениям, цепляясь правой рукой за поручни и спинки сидений, чтобы сохранить равновесие. Между двумя пальцами левой руки, в которой он все еще держал ежедневник, были два билета. Не дойдя до задних сидений всего чуть-чуть, Оле оперся спиной на спинку рядом стоящего сидения и, открыв ежедневник на середине, положил туда два билета. Прежде чем закрыть свою потрепанную записную книжку, он осторожно вытащил за уголок карту, как закладку, и только после этого, захлопнув свой ежедневник, сунул его в карман.       Вверху окон вагонетки, а так же на дверях, были выведены предупреждения, какие бывают в автобусах и вагонах метро. «Не прислоняться», «не ходить по вагону во время движения», «держаться за поручни» и все в этом духе. Если присмотреться к деталям вроде этих, можно было понять, что разные миры, в сущности, не отличаются друг от друга. Люди есть люди, они одинаковые в любой стране, в любом мире.       Оле-Лукойе ухватился за поручень, снова твердо вставая на две своих ноги и прошел таки к задним сидениям, но вопреки ожиданиям, сел не рядом с Исином, который все это время молча смотрел в окно, скрестив на груди руки, а на сидение у окна напротив. Наверное, это должно было огорчить Исина, но почему-то не огорчило. Точнее не так сильно, как должно было. Скорее вызвало мысли вроде «как и ожидалось», потому что ощущение было, что они женатая парочка, которая в очередной раз поссорилась. К сожалению, их конфликт не был исчерпан, он так и не достиг своего логического завершения, потому что момент, когда конфликт развивался, был упущен, а мутить воду заново просто не было смысла.       Исин знал, что за это их недолгое путешествие, они успели уже много раз поругаться и изгадить друг другу настроение, хотя обещали себе, что больше этого не повторится. Их отношения в этом походе развивались ровно так же, как отношения с любым давно знакомым человеком. Путешествие — это всегда стрессовая ситуация, потому что человек оказывается вне своей зоны комфорта, а значит ведет себя совсем иначе. Говорят именно в таких ситуациях человек и показывает, какой он на самом деле. И если это так, то Исин очень разочарован в себе самом. В своих глазах он выглядел иначе, а теперь он как обиженная барышня, которой и то, и это не так. Это уже не первое их путешествие, где Исин показал себя не с лучшей стороны, пусть он и обещал быть добрым и послушным, но это почему-то было выше его сил. Это лишний раз доказывало, что именно такой он на самом деле. Оказавшись вне своей зоны комфорта ему трудно держать прежнюю маску, поэтому истинная сущность лезет наружу.       — Билеты? — отстраненно хмыкнул Исин, не отрывая расфокусированного взгляда от пропасти закатного неба, окутанной розовым туманом, который разливался молоком прямо под вагонеткой. — Серьезно? Ты ведь Оле-Лукойе, который может все, так какого, простите, рожна? Ты, человек, который обещал мне все, что я только пожелаю и даже больше, ты, человек, который смеялся над примитивностью и ограниченностью моих желаний, тащишь меня через весь остров пешком, чтобы купить билеты на вагонетку? Что насчет магии? Ты умеешь хоть что-то, кроме как летать на своем зонтике, гребанная ты Мэрри Поппинс?       Чондэ спокойно выслушал претензии, даже не шелохнувшись. Он даже беглого взгляда в сторону Исина не бросил, просто сидел, все так же подперев подбородок рукой, и лениво, как кот, наблюдал однообразный пейзаж за окном.       — Так в чем суть претензии? — вдруг произнес он, после долгого молчания. — Тебе недостаточно того, что мы в вагонетке едем с одного парящего в небе острова на другой? Или же ты забыл, что в прошлый раз мы плыли на пиратском корабле, спасаясь от потопа в твоем доме, а до этого мы катались на единорогах, а еще раньше ты летал на крылышках, которыми я тебя одарил. Всего этого тебе было недостаточно? Тебе этого мало? Тебе, наверное, подавай антураж вроде полетов на метле и волшебных палочек, упрощающих и так твою простую жизнь. А хочешь, я прямо сейчас из своей шапки кролика тебе достану? Тебе ведь такую магию подавай, да? Чтобы забавно было, чтобы весело.       Оле откинулся на сиденье, немного съезжая вниз, чтобы затылком чувствовать спинку, и повернул голову в сторону Исина, устало взирая на него из-под пушистых ресниц. Чжан поджал губы.       — Чего ты хочешь? — на выдохе спросил Чондэ, и голос его звучал очень тихо и мягко, растворяя усталость в воздухе вагонетки. — Уже не первую ночь ты пилишь меня, как жена, но я не помню, чтобы у нас с тобой были такие отношения. Я даю тебе то, о чем твои сверстники, нет, любой из ныне живущих может только мечтать, а ты недоволен. Ты и так уникален в своем роде, чего же ты еще хочешь? Или же, — на губах Оле появилась гаденькая усмешка, — ты так сильно жаждешь моего внимания, малыш Син?       Это был первый раз, когда Оле не назвал Исина полным именем, и от этого молодой человек почувствовал себя не то что жалким, скорее маленьким капризным ребенком, который досаждает взрослому. Несмотря на то, что Чондэ обратился к Исину очень нежно, как обращаются к маленьким детям, это звучало все равно пренебрежительно, лишний раз показывая разницу между ними. Оле-Лукойе смотрел на Чжана с высоты своего жизненного опыта как на букашку.       — Ты сказал, что быть Оле-Лукойе это не мое, что я не подхожу для этого, — Чондэ снова отвернулся к окну, — как знать, возможно, ты прав. Может быть, роль гребанной Мэрри Поппинс мне подходит больше, — юноша усмехнулся, — но знаешь, никто не спрашивал меня об этом. Быть Зубной феей, Пасхальным кроликом или Оле-Лукойе, это не то, что ты можешь решить сам. Всегда решают за тебя. Когда и кем быть и когда и как закончить. Все, что я могу, это выполнять свою работу и следовать правилам, нравится мне это или нет. Так что покупка билетов является вынужденными расходами, которые покрываются, а подобного рода магия, не имеющая веских оснований, вычитается из моей зарплаты. Так что я предпочту вагонетку потаканию твоим детским капризам, у меня и так из-за тебя от зарплаты почти ничего не осталось.       Чондэ скрестил на груди руки и повернулся на бок, прикрывая глаза. Исин молча наблюдал как под вагонеткой плещется розовый туман. Разговор опять оставил неприятный осадок, однако последняя фраза приятно кольнула сердце, оставляя на губах отблеск улыбки.       Следующие несколько минут они ехали в полной тишине. Вагонетка покачивалась и трещала, как поезд, скачущий колесами по рельсам. Пейзаж за окном был однообразен. Все те же кляксы красно-оранжевых цветов разлитых по небу, все тот же розовеющий дым и виднеющиеся вдалеке берега островов. Все эти детали, собираясь воедино, составляли спокойствие, разрушающее тяжесть недавнего разговора. У Исина словно отлегло от сердца. Он был готов хоть сейчас улыбнуться и хлопнуть Чондэ по плечу, словно все до этого было вздором.       Исин повернул голову, смотря на свернувшегося на сиденье Оле-Лукойе. Сейчас его плечи казались Чжану хрупкими, да и сам он сейчас был таким трогательно беззащитным, что грудь Исина наполнялась нежностью.       — Оле, — тихо проговорил молодой человек, — я…       Он оборвал себя на полуслове, осознавая, что за фраза чуть не сорвалась с его губ. Это было не то время и не то место для такой фразы. Да и тот ли это был человек? Исин подловил момент в молчании, когда эти слова звучат особенно хорошо, только смысл их терялся. Эти слова так и рвались наружу, а Исин, не давая им сорваться, отчаянно сжимал губы. Он боялся, что если эта фраза прозвучит, Оле будет недоволен. И в этот момент, Исин совсем не подозревал, что Чондэ лежит с открытыми глазами, завороженно смотря в окно, и ждет, что предложение все же будет закончено, потому что для него эта фраза сейчас была уместна.       Розовый туман под вагонеткой вдруг расступился, обнажая два острова, на одном из которых располагался замок. Второй же больше походил на парк или садик, какие есть рядом с каждым дворцом, иначе где же гулять принцессам и петь песни с птичками и лесными зверьками. Оле не сразу понял, что они находятся прямо над местом, куда должны попасть. Осознание пришло в тот момент, когда вагонетка вдруг стала поворачивать, уносясь в сторону от нужного острова.       — Черт, — вскочил Чондэ, — неприятность. Чжан Исин, наша остановка.       — Что? Мы уже приехали? — Исин стал выглядывать в окно, надеясь обнаружить приближение к платформе, но с его стороны было видно только небольшой остров, на котором раскинулся парк.       — Мы уже выходим, — Оле-Лукойе небрежно схватил Чжана за ворот и потащил к выходу.       — Стой, давай дождемся, когда остановится, — причитал Исин, цепляясь в своем неудобном положении за спинки сидений, потому что вагонетку стало сильно раскачивать, — во время движения ходить нельзя.       — Поздно будет, — Чондэ пихнул молодого человека к дверям, — будем прыгать!       Оле-Лукойе шлепнул по кнопке и двери с шипением распахнулись, впуская свистящий ветер внутрь. Исин испуганно вцепился в поручень, боясь от очередного качка вылететь в открытую дверь.       — Как прыгать? — тихо спросил он. — Зачем прыгать?       Чжан даже посмотреть вниз боялся. Ветер, врывающийся в вагонетку, свистел в ушах и заглушал его голос.       — Быстрее, Чжан Исин, — Оле схватил молодого человека за рукав и потянул на себя, но тот не собирался отпускать поручень и только сильнее прижался к нему.       — Я не хочу!       — Что значит «не хочу»? Прыгай, сказал!       — Оле, — запричитал Исин, когда Чондэ с силой дернул его, отцепляя от поручня, — если это потому, что я сказал, что ты плохой Оле-Лукойе, то это не так, ты очень хороший, ты самый лучший, правда, только не бросай меня вниз.       — О чем ты? — не понял Оле.       — О том, что ты обещал меня сбросить, — заскулил Чжан, вцепляясь мертвой хваткой в руку Чондэ, — но я правда больше не буду, честно. Я признаю все свои ошибки…       — Да замолчи ты, — небрежно бросил Оле-Лукойе и вытолкнул Исина из вагонетки.       — Я ведь признал все свои ошиб… ааааа! — вскрикнул молодой человек, не ожидая такой подлости от Чондэ.       Сильный ветер ощутимо ударил в спину, Исин расправил руки, провожая взглядом удаляющуюся вагонетку и Оле, стоящего в её дверях. Чжану почему-то казалось, что Чондэ весьма доволен тем, что сотворил. Он ведь обещал, что выбросит, он сдержал свое слово. Наверное, думал Исин, он действительно был в какой-то степени не в своем уме, раз решил, что может безнаказанно говорить Оле-Лукойе такие вещи. И когда Чжан Исин почти смирился с тем, что его выбросили из вагонетки в расплату за сказанные слова, Чондэ, совершенно неожиданно для него вдруг прыгнул следом.       Изящно перевернувшись в воздухе, Оле-Лукойе оказался головой вниз, выпрямляя свое тело как натянутую струну. Полы его пальто развевались на ветру словно крылья. Чондэ, одной рукой придерживая шапку, невозмутимо летел вниз, нагоняя Исина.       — Хватайся! — крикнул он сквозь свист ветра и протянул Чжану свою руку.       Исин тут же ухватился за протянутую руку, Чондэ с небольшим усилием притянул его к себе.       — Держись за меня крепко, — скомандовал он, — я открываю зонт.       Чжан вцепился в пальто Оле, считая, что это и есть то, что подразумевается под понятием «крепко». Освободившейся правой рукой Чондэ материализовал зонт и, вскинув его над головой, открыл.       Ветер упруго ударил в плещущийся всеми цветами радуги зонт-трость. Последовал сильный толчок, после которого замедлилось падение, но Исин к этому толчку оказался не готов. Его подбросило в воздухе и пальцы, которыми он сжимал пальто, от неожиданности разжались.       Всего на мгновение молодой человек завис в воздухе перед неизбежным падением. В это мгновение, Чондэ встретился с испуганными глазами Исина, который осознал свою оплошность. Отпустив шапку, Оле-Лукойе вытянул вперед руку, сгребая молодого человека и за пояс прижимая его к себе. В эту же секунду, как рука отпустила шапку, сильный порыв ветра сорвал её с головы, унося назад.       — Шапка! — в отчаянии вскрикнул Чондэ, поворачиваясь вслед за ней, но у него даже не было свободных рук, чтобы её схватить. Исин среагировал быстро. Он всем телом прижался к Оле и вытянул вперед руки, успевая уцепить шапку кончиками пальцев.       — Поймал! — радостно вскрикнул Исин, расплываясь в улыбке. В этот момент такая маленькая победа казалась ему огромной. Почему-то он получил от неё удовольствие.       Молодой человек расправил шапку, пригладил Чондэ волосы, с которыми играл ветер, снова расправил шапку и натянул её ему на голову, поправляя разметавшуюся челку.       — Порядок? — с сомнением спросил Оле, наблюдая за сосредоточенным лицом Исина.       — Порядок, — удовлетворенно кивнул он.       — Я красавчик? — Оле-Лукойе лучезарно улыбнулся, от чего его глаза сузились до маленьких щелочек, но ни на секунду не потускнели.       — Еще какой, — с нежной улыбкой произнес Исин, поправляя непослушную челку Чондэ.       — А теперь держи её пока не приземлимся…       И Исин послушно вцепился двумя руками в шапку, утыкаясь подбородком в плечо Оле.       Под ногами уже виднелась трава, до острова оставалось совсем чуть-чуть. Чондэ управлялся с зонтом, направляя полет в нужную сторону. Он осторожно маневрировал между ветвей деревьев, раскинувшихся над островом.       Когда ноги обоих коснулись земли, Исин еще долго прижимался к Оле. Ему почему-то так нравилось его положение, что он млел как кот. Когда Чондэ вот так обвивал свою руку вокруг его пояса, прижимая к себе, Чжану казалось, что он маленький ребенок. Он всем своим существом ощущал силу Оле-Лукойе и чувствовал себя в безопасности.       — Можешь отпустить шапку, — нежно прошептал Чондэ на ухо Исину, заставляя того приятно поежиться и тихо простонать от недовольства.       Оле заботливо похлопал молодого человека по спине, пряча играющую на губах блаженную улыбку. Ему и самому нравились эти нежности Исина. Они всегда были искренними, как у детей.       — Может быть, ну её эту свадьбу, — пробормотал Исин, не желая открывать глаза. Он так удобно устроился на плече Чондэ, что не хотелось терять этого ощущения комфорта и спокойствия.       — Я тебе дам «ну эту свадьбу», — возмущенно проговорил Оле-Лукойе и хлопнул Исина по спине еще раз. — Зря что ли пришли?       — Мммм, — капризно простонал Исин и несколько раз топнул ногами. — Не хочу. Я устал.       — Точно сброшу тебя, — недовольно буркнул в сторону Чондэ.       — Хорошо! — Исин резко отпрянул от Оле и вскинул в верх руки. — Идем! Где эта свадьба! Ждите нас, мы уже идем!       Оле-Лукойе мягко засмеялся и мотнул головой в сторону замка, призывая Исина идти следом. Зонт, который он все еще держал в своих руках, вдруг испарился.       Кроны деревьев нависали над головами молодых людей, но при этом на острове все равно было светло. Свет сюда проникал не сверху, он шел отовсюду, поэтому ему не составляло труда проникать сквозь ветви деревьев. Закатное небо окрашивало ярко-зеленую траву в кроваво-коричневый цвет.       — Тебе не кажется, Оле, что у этой травы странный цвет? — Исин переступал с ноги на ногу очень боязливо. Ему казалось, что трава чем-то вымазана, поэтому он может запачкать свои кроссовки.       — А что в нем странного? Трава как трава, зеленая, как и везде…       — Нет, она… — молодой человек перебрал в голове все известные ему цвета, подбирая самый близкий, — бордовая какая-то.       — По-моему, она больше коричневая, — пожал плечами Оле.       — Ты же только что сказал, что она зеленая, — Исин догнал Чондэ, чтобы выразительно на него посмотреть.       — Сказал, и что? Трава по определению зеленая, каким бы цветом она не была…       — В смысле? — Чжан непонимающе нахмурился.       — Я имею в виду, что не имеет значения, какого цвета для тебя трава. Белая или черная, бордовая или коричневая, цвет, который ты видишь, и будет для тебя зеленым, потому что тебя так учили. Небо голубое, трава зеленая, ночь черная и никак иначе. Мы видим разные вещи, но называем их одинаково, чтобы понимать друг друга. Согласись, была бы огромная неразбериха, если бы каждый сам выбирал каким цветом трава, небо, солнышко, а так создается хоть какая-то иллюзия понимания. Поэтому нам кажется, что мы говорим об одних и тех же вещах, и мир видим одинаково. Создается впечатление, что все видят этот мир так же, как и ты, но это не так.       Исин задумчиво посмотрел на небо, которое здесь совсем не было голубым, потом опустил голову, смотря себе под ноги, на бордовую траву, будто измазанную сырой глиной. Он никогда не задумывался, нет, он ни на секунду не допускал, что другие видят этот мир иначе чем он. И если каждый видит его по своему, то где же истина?       — Её нет, — словно читая его мысли, проговорил Оле, еще сильнее путая мысли молодого человека.       — Тогда… какого же цвета трава на самом деле? — Исин замер, поднимая растерянный взгляд на Чондэ. Все это было слишком сложно и обширно, чтобы осознать в одно мгновение.       Оле-Лукойе остановился, развернулся на пятках и мягко, с родительской нежностью, посмотрел на Исина, слегка изгибая губы в улыбке. Он выглядел так, будто бы приоткрыл завесу огромной тайны, к которой Чжан был еще не готов, потому что она была слишком сложной для осознания маленьким человеком. Это не секрет мироздания, но где-то рядом.       — Зеленая, малыш Син, — еле слышно проговорил Чондэ, — она зеленая.       Исин поджал губы, словно его снова держали за ребенка, которого не собираются посвящать в тайну, потому что он не поймет. Это было немного обидно, но обижаться Исин не мог, потому что рядом с Оле-Лукойе он действительно был как ребенок. Не важно, пять ему или двадцать пять, главное, что он всегда будет несмышленым.       — О, — проговорил Чондэ, щуря глаза, — мы почти пришли. Какая удача, мост опущен.       Чжан чуть отошел в сторону, потому что дерево мешало ему увидеть то, что видел Оле. И действительно, неподалеку от них находился замок, уходя тяжелыми стенами вверх, он царапал небо.       Исин вдруг почувствовал облегчение, потому что их долгий путь был наконец-то окончен. Вероятно, если бы они сразу приземлились на этом острове, не было бы чувства глубокого удовлетворения от проделанного пути. И именно из-за того, что они шли сюда так долго, Исин вдруг начал сомневаться. Ему казалось, что даже несмотря на то, что они достигли точки, в которую стремились, еще ничего не кончено. Будто бы самое сложное ожидало их впереди. Исин начал сомневаться.       — Оле, — тихо проговорил он, — ты уверен, что мы сможем туда попасть? Как ты собираешься это сделать?       — Думаю, что нам нужно проникнуть туда как можно незаметнее, так что пойдем через главный вход, — с уверенностью заявил Оле.       — Через главный вход? — вскрикнул Исин. — Это ты называешь незаметным?       — Посмотри, — Чондэ обхватил молодого человека за плечи и притянул к себе, за подбородок поднимая его голову вверх, — по пять стражников на стене, по одному на башне и только двое на входе. Это королевская свадьба, конечно же, они озаботились вопросами охраны. Если увидят кого-то подозрительного — расстрел на месте. Так что самым непримечательным будет пройти через главный вход.       — Разве мы уже не выглядим подозрительно? Ты в этом пальто и шапке…       — Что не так с моей шапкой? — обиженно спросил Оле.       — Да все не так! Ты больше похож на дворового мальчишку, чем на представительного мужчину! Это выглядит очень подозрительно. А в карманах твоего пальто можно спрятать целый оружейный склад! Да и я не очень одет для торжества. Выгляжу так, будто за хлебом вышел. Хорошо еще, что не в пижаме!       — Успокойся и веди себя естественно. Расслабься. Просто представь… представь, что идешь к маме на работу.       — Что? — непонимающе вскрикнул Исин и обескураженно уставился на Оле-Лукойе.       — Ладно, просто расслабься и иди вперед, как будто каждый день тут ходишь. Не смотри на охрану, не замедляй шаг. Выпрями спину, подбородок вверх и уверенной походкой от бедра иди вперед.       — Не думаю, что это сработает, — с сомнением проговорил молодой человек.       — Всему тебя учить надо, — вздохнул Оле и сунул руки в карманы, — я много раз это проделывал. Смотри и учись.       Он чуть развел руки в стороны, распахивая пальто, от чего выглядел расслабленно и немного небрежно. Исин несколько раз непонимающе моргнул, потому что Чондэ не двигался с места.       — Посмотрел, научился, — тихо произнес Чжан, — что дальше?       — Просто иди за мной, — раздраженно шикнул Оле-Лукойе, делая несколько шагов вперед. — Что бы ни случилось, постарайся не выглядеть удивленным. И вынь руки из карманов!       Исин мгновенно выдернул руки из карманов штанов и сцепил их за спиной. Он немного нервничал, поэтому небрежно потирал пальцы и не знал куда деть руки. Чем ближе они были к мосту, тем быстрее билось сердце. Чжану казалось, что еще чуть-чуть и этот глухой ритм услышат все. Пусть Чондэ и сказал расслабиться и вести себя невозмутимо, Исин так не мог. Его глаза нервно бегали, он опускал голову, постоянно сглатывал и кусал губу, теребя пальцами нитку, выбившуюся из шва на штанине.       Молодой человек просто не умел врать и притворяться, он был как открытая книга. Все, что он чувствовал, было написано у него на лице. Оле-Лукойе прекрасно это знал, поэтому бросал беглые взгляды через плечо. Это была черта, которая нравилась Чондэ в Исине. Искренность это, конечно, хорошо, но иногда от неё слишком много проблем.       Они уже подошли к деревянному откидному мосту, и Исин набрался смелости, чтобы поднять голову. Именно в этот момент он с трудом подавил в себе удивленный оклик. Двое стражников, стоящих по обе стороны от моста были одеты как средневековые рыцари. В сверкающих доспехах, на которых отражались отблески заката, в шлемах с опущенным забралом, с мечом на поясе и копьем в руках. Это был такой неожиданный контраст в сравнении с тем, что Исин видел на главном острове. Будто бы две эпохи столкнулись вместе. Чжану захотелось вскинуть голову, чтобы посмотреть на стражников, что стояли на стене, но он вовремя спохватился.       Оле-Лукойе предусмотрительно отступил в сторону, заслоняя собой Исина и отвлекая внимание на себя. Он заметил, как взгляд стражников обратился к нему, и еле заметно усмехнулся, напуская беззаботную доброжелательность на лицо. Чондэ чуть вскинул голову, убирая непослушную челку с глаз. Он не удостоил стражников взглядом, поглядывал на них лишь искоса.       — Доброго времени суток, господа, — бросил он, проходя мимо них расхлябанной, но уверенной походкой. Ответа не последовало, хотя он был и не нужен, потому что целью Оле была не вежливость. Он сделал это, потому что в поле зрения стражников попал Исин, растерявшийся еще сильнее, когда один из мужчин поудобнее перехватил древко копья.       Тем не менее, стражу удалось успешно миновать, и как только молодые люди оказались за стеной, Чондэ притянул Исина к себе, обнимая за плечи.       — И это ты называешь быть естественным? Да ты дрожишь как банный лист, — прошептал Оле сквозь зубы, — у тебя на лице написано, что ты хочешь зайцем проскочить на свадьбу.       — Так и есть…       — Им это знать не обязательно!       — Но, Оле, они действительно пугающие, — Исин попытался обернуться назад, но рука Оле-Лукойе на плечах мешала ему это сделать. — И что более важно… это рыцари!       — Дань традициям, — спокойно заключил Чондэ, — что лучше для нас.       — Почему это?       — Отбиться от мечей и стрел гораздо проще, чем от автоматной очереди…       — А нам придется отбиваться? — испуганно вскрикнул Чжан.       — Тише, — шикнул на него Оле, — если не будешь так вопить, то может быть и не придется!       Исин зажал рот рукой и испуганно поднял взгляд на стену, по которой маршировали стражники. Они тоже были в доспехах и при полном параде. Молодому человеку вдруг подумалось, что в обычное мирное время, охрана замка, скорее всего, носит более свободную и удобную одежду, а сегодня они выглядят так только из-за свадьбы. В чем-то Исин был прав. Во всем, что происходило сегодня в замке, прослеживался свой ритуал. Рыцарские доспехи были больше данью традиции, нежели необходимостью.       За стеной замка, во внутреннем дворе, стояли вполне себе современные средства передвижения, чем-то походившие на грузовики, хотя по сути они больше напоминали телегу, в которую вместо лошади была запряжена часть автомобиля.       Оле-Лукойе спокойно прошел через двор к главному входу в замок, который, по счастливой случайности, не охранялся. Огромная дубовая дверь поддавалась с трудом. Исину бы никогда не удалось её открыть, как, впрочем, и любому простому человеку, Чондэ же стоило упереться в неё плечом и с силой навалиться, чтобы она с протяжным скрипом поддалась.       Исин первым прошел внутрь, оказываясь в светлом помещении. Под высоким сводом располагалась огромная люстра, служившая единственным источником света. Голые каменные стены украшались только знаменами. Помещение было пустым, с двумя деревянными дверями по обе стороны, и заканчивалось огромной лестницей, утыкающейся в самую стену и, как язык змеи, раздваивающейся и уходящей в разные стороны. Лестница эта была каменной, лишь для приличия устлана ковровой дорожкой, упирающейся в стену, а дальше ступени ответвляющейся части были голыми, где-то немного осыпавшимися.       — Нам нужно в тронный зал, — тихо проговорил Оле, потому что слова здесь эхом разносились к самому потолку.       — Откуда ты знаешь? — так же тихо спросил Исин.       — Потому что свадьбы всегда в тронном зале…       — И где здесь тронный зал?       — Наверху.       Оле, стараясь ступать мягко по каменному полу, быстро взобрался по лестнице до стены, задумчиво посмотрел по сторонам и пошел по ступеням с левой стороны. Исин последовал за ним, хотя лично, по своим собственным убеждениям, он бы выбрал правую сторону, однако Чондэ он доверял больше, чем себе.       Лестница, по которой они шли, увивалась вверх и обрывалась длинным коридором. С одной стороны там были большие витражные окна, отбрасывающие разноцветные тени на противоположную стену, вдоль которой стояли рыцари. В конце коридора находилась большая двустворчатая распахнутая дверь, рядом с которой стояло два охранника в доспехах и еще один неизвестный. Оле-Лукойе незамедлительно отправился туда.       — Простите, — неизвестный, одетый в дорогой элегантный черный костюм, остановил Оле, не давая ему пройти в тронный зал, который был наполнен гостями, — вы есть в списке? Это закрытая свадьба, если вас нет в списке…       — Безусловно, я там есть, — коротко оборвал его Чондэ и попытался пройти, но был снова остановлен, — я есть во всех списках, — сквозь зубы прошептал он.       — Назовитесь, пожалуйста, — мужчина поудобнее перехватил папку в своих руках, в которой был список гостей.       — Не думаю, что нуждаюсь в представлении, — язвительно улыбнулся Оле.       — Я не смогу пропустить вас, пока вы не назоветесь.       Исин нерешительно переминался с ноги на ногу в стороне. Ему казалось, что их план рушится. За действиями Оле он наблюдал сейчас как за отчаянной попыткой заговорить зубы, совершенно не подозревая, что Чондэ тянет время из-за неохоты прибегать к крайним мерам.       Оле-Лукойе тяжело вздохнул и опустил голову, нащупывая в кармане своего пальто уголок карты, которую тут же вытащил, но демонстрировать не торопился.       — Видит Бог, я этого не желал, — произнес он и отвернулся в сторону, вскидывая вверх руку с картой. — А теперь я пройду и этот мальчишка со мной, можете не провожать.       Сказать, что мужчина был удивлен, значило ничего не сказать. Когда карта появилась у него перед глазами, на его лице отразилось смятение и ужас. Мужчина беззвучно открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, но его голос будто пропал.       В этот момент в голове Исина что-то щелкнуло. Он наблюдал за происходящим, и было у него смутное ощущение, будто бы он не является частью этой ситуации, а наблюдает за всем через стекло или экран монитора, словно все это происходило не с ним. Исин смотрел на спину Чондэ и ровно настолько, насколько она казалась ему знакомой, она была столь же неузнаваема сейчас. И его рука, сжимающая карту двумя пальцами, будто и не его рукой была. Чжан Исин просто не понимал, как Оле-Лукойе, заботливый и терпеливый, игривый и беззаботный, мудрый и добрый, может внушать такой ужас. Или же не он его внушал, а карта в его руках?       Исин облизал губы. Он помнил, что эта карта и у него вызвала много вопросов, на которые ответа он так и не получил. Чондэ избегал его интереса к этой вещи, не объясняя причин. Возможно, эта карта действительно пугающая для тех, кто знает её значение. И, может быть, именно поэтому Оле-Лукойе не говорит о ней. Исину показалось, что он на шаг ближе подошел к разгадке этой тайны, но от этого на душе становилось тревожнее. Что если это одна из тех вещей, которые ему не стоит знать?       — Д-да, — быстро протараторил мужчина и отступил на шаг, испепеляюще глядя на охранников, которые продолжали заслонять вход. — Пропустите их, сейчас же!       — Идем, — Оле небрежно схватил Исина за руку и потянул за собой, на ходу пряча карту обратно в карман, пока еще кто-нибудь её не увидел.       — Он… — Чжан обернулся на испуганного мужчину, — он знает кто ты?       — Не думаю, — мотнул головой Чондэ, тут же ныряя в толпу гостей, чтобы не привлекать к себе внимания, — скорее всего он не имеет ни малейшего понятия о том, кем я являюсь, но понимает сакральный смысл карты.       — Это такая опасная вещь?       — Ты даже не представляешь насколько, — усмехнулся Оле.       Он крепче сжал руку Исина в своей, и в этот момент, Чжан был уверен, что ему не показалось, Оле был очень напряжен и мелко подрагивал, словно бы только что испытал огромное потрясение. Чондэ отчаянно цеплялся похолодевшими пальцами за ладонь молодого человека. Это был первый раз, когда Исин ощущал слабость Оле, поэтому он поднял на него обеспокоенный взгляд, вглядываясь в его непроницаемое лицо.       — Что случилось, Оле? — тихо спросил он, видя по напряженным скулам, что Чондэ стискивает зубы. Исину так хотелось обнять его. От вида такого Оле-Лукойе было тревожно. Если бы можно было что-то сделать, Исин бы сделал, только бы Чондэ успокоился. Его напряженное состояние болезненно скручивало Чжану сердце.       — Может быть, ты хочешь подойти ближе? — еле слышно проговорил Оле. Сейчас, как никогда раньше, он хотел оказаться в самой гуще толпы, чтобы потеряться. Так ему было спокойнее.       — Если тебе станет от этого легче, то давай подойдем, — Исин за руку потянул Чондэ вперед, осторожно лавируя между людьми и искренне извинялся, когда случайно пихал кого-то, — может быть, нам не стоило сюда приходить?       — Все в порядке, — быстро произнес Оле, останавливаясь за спиной Исина, — наслаждайся праздником.       Эти слова прозвучали так неискренне, что Чжан хотел уже обернуться и шлепнуть Оле-Лукойе по лбу, но раньше, чем он успел это сделать, Чондэ обнял его за пояс, прижимая к себе, и уткнулся лбом ему в затылок, прикрывая глаза. Исин застыл, боясь пошевелиться. В эту минуту он хотел отдать Оле все свое тепло и спокойствие, только чтобы тот снова стал обычным, тем самым беззаботным Оле-Лукойе, который творит все, что ему вздумается.       Так они стояли в толпе, прижимаясь друг к другу, и ни им, ни стоящим рядом людям, это не казалось странным. Никто не обращал на них внимания, словно бы они были невидимками, и от этого Чондэ становилось легче. Все взгляды присутствующих были устремлены вперед, где на троне восседал престарелый король, в тяжелой золотой короне, украшенной драгоценными камнями. Рядом с ним стояли еще двое. Один был в черной рясе, похожий на католического священника. В руках он держал небольшую книжицу и что-то говорил королю. Второй был высоким молодым человеком, на его голове была изящная серебряная корона, обозначающая статус принца. Исину этот юноша показался смутно знакомым, но дело было скорее в его кошачьих глазах. Они были молодому человеку слишком знакомы.       Невеста появилась в зале спустя еще несколько минут. Неизвестно было, что её так задержало или возможно, Исин с Чондэ все же прибыли вовремя, но при появлении девушки гости заметно оживились. Она была в белом струящемся вниз платье, подолом скользящем по красной ковровой дорожке. Её лицо скрывала фата, прикрепленная на венок из белых роз, а в руках был пестрый букет. Рядом с ней, держа её под руку, очень медленно, даже с усилием, шел пожилой мужчина. Исин был заворожен тем, как осторожно девушка ступает по ковру. Она подстраивалась под шаг мужчины рядом с собой, не замедляя и не ускоряя свое движение.       Принц, отойдя от отца-короля, с лучезарной улыбкой спустился по трем ступенькам, чтобы встретить свою невесту и за руку проводить её к священнику. Все происходящее казалось Исину трогательным и милым, однако ровно до того момента, пока он случайно не уловил как чья-то фигура движется к королю. Его внимание с влюбленной парочки переключилось очень быстро. В движущейся фигуре Исин опознал мужчину, который был на входе. Он подошел к королю и что-то прошептал ему на ухо, поглядывая в зал. Сначала Исину не показалось это странным, пока он не почувствовал, что Чондэ сделал шаг в сторону, прячась за спины впереди стоящих людей, сильнее натягивая шапку на глаза.       Исин нахмурился. Он непонимающе посмотрел на Оле, но не получив в ответ даже взгляда, снова обернулся на короля, который почему-то смотрел прямо в их сторону. Чондэ обвел взглядом зал, высчитывая количество охранников по периметру. Ему совершенно не нравилось столь повышенное внимание к нему. Мужчина продолжал что-то нашептывать королю, который стремительно менялся в лице. Чем ближе к кульминации была история, тем сильнее король хмурил брови и сжимал руки в кулак.       В это время принц вел за руку свою невесту к священнику, они двигались неторопливо и наслаждались друг другом. Когда всего пара шагов отделяла их от трех лесенок, король вдруг подскочил со своего трона и, озирая толпу гостей, громогласно прокричал:       — Где он?!       Исин резко обернулся на Оле, который стоял сейчас спиной к королю, опустив голову. Его руки, как и всегда, покоились в карманах пальто, и внешне, Чондэ не показывал своего волнения, однако он был напряжен, словно зверь, который готовился к броску.       — Где он?! — снова повторил король и Оле, с силой отпихнув Исина в толпу, сделал шаг вперед, показываясь перед королем.       — Здравствуйте, Ваше Величество, — Оле театрально поклонился, после чего выпрямился, небрежно переступил с пятки на носок и расплылся в лучезарной улыбке. — Давно не виделись, не так ли?       — Ты… — прошипел сквозь зубы король, — как ты посмел явиться сюда?       — Думал, что вы уже давно почили, — спокойно произнес Чондэ, — надеялся на это…       — Стража! — что есть мочи закричал король. — Взять его!       — Ваше величество, — мужчина осторожно подошел к правителю, — с ним еще был мальчишка…       — Со мной никого не было, — мотнул головой Оле-Лукойе.       — Вон же он! Тот, что пришел с тобой! — крикнул мужчина, указывая на Исина.       — Стража, взять обоих! — прокричал король и рухнул на трон, прижимая правую руку к сердцу.       Гости, осознав свое близкое расположение к нарушителю, бросились врассыпную, создавая суматоху, через которую стражникам было неудобно прорываться. Исин, растерявшись, кинулся к Оле, который тут же отпихнул его в толпу, желая спасти от надвигающейся стражи, и Чжану бы вполне удалось скрыться из тронного зала незамеченным, если бы кто-то не схватил его сзади за ворот и словно кота не вытащил из толпы.       Исин почувствовал, что его ноги больше не касаются земли, а сам он болтается в воздухе, в руке какого-то огромного стражника, похожего больше на скалу в доспехах, нежели на человека.       — Оле! — жалобно вскрикнул молодой человек, упираясь ногами в доспехи и рукоять меча, мешая тем самым его вытащить.       В это время принц, вытащив свой меч, покоившийся на его поясе, двинулся прямо в сторону Чондэ, совершенно забывая о невесте, которая почти сразу же потерялась в суматошной толпе. Оле-Лукойе, не дожидаясь пока принц соизволит до него дойти, бросился на зов, стремительно прорываясь сквозь отступающих людей.       — Не трогай его, — угрожающе прошипел Чондэ, подходя к стражнику, которому он еле доставал макушкой до плеча.       — Иначе что? — с насмешкой проговорил мужчина, поднимая Исина еще выше, словно бы тот ничего не весил.       Оле не успел ничего предпринять, потому что сзади на него уже бежал стражник, замахиваясь мечом. Чондэ еле успел материализовать свой зонт, отражая удар меча. Осознав, что Оле-Лукойе слишком занят, чтобы приходить на помощь, Исин решил попытаться выбраться сам, но ему было это сложно, потому что он болтался как тряпка, в руках огромного стражника.       — Отпусти меня! — вскрикнул Исин, трепыхаясь из стороны в сторону.       — Иначе что? — снова повторил мужчина, раздражая этим Чжана.       — Иначе вот что! — вскрикнул молодой человек, и, качнувшись, вскинул вверх ноги, принимаясь беспорядочно пинать стражника в шлем.       Мужчина пошатнулся. Шлем съехал на бок, поэтому он ничего не видел, к тому же ощущение от каждого удара ногой пусть и не были болезненными, зато были неприятными и весьма ощутимыми. На какое-то время Исин прекратил свои атаки, давая стражнику передышку, которой тот воспользовался, чтобы поправить шлем. С его стороны было опрометчиво решить, что на этом Чжан успокоится, потому что молодой человек, снова качнувшись, с силой ударил по шлему одновременно двумя ногами. Рука, держащая Исина за ворот, разжалась, и юноша рухнул на каменный пол, больно ударяясь спиной.       — Ах ты, мелкий гаденыш, — зашипел стражник, раздраженно стягивая с себя шлем, — да я тебя сейчас…       Он потянулся за мечом, но не успел его вытащить, потому что перед ним появился Оле-Лукойе, протыкая зонтом доспехи. Мужчина сдавленно вскрикнул, хватаясь за зонт.       — Сказал же, не трогай его, — сквозь зубы выдавил Чондэ, сверля стражника полным ненависти взглядом.       Оле провернул в руке сложенный зонт, заставляя мужчину болезненно поморщиться и рухнуть на колени, после чего отвел руку со своим оружием назад и прицельным ударом ноги вывел стражника из строя.       Чондэ спокойно прошел до Исина и небрежно ухватил его за руку, поднимая с пола.       — Держись за мной, слышишь меня? — скомандовал он, выставляя вперед руку с зонтом. К ним с разных сторон двигались по меньшей мере с десяток стражников и Оле был не в настроении, чтобы драться с каждым из них.       — Ситуация не очень радужная, — прокомментировал происходящее Исин. — Что нам… Оле, сзади!       Чжан схватил Чондэ за плечи и развернул прямо навстречу атаки меча, которую с силой нанес принц. Послышался лязг металла, когда Оле подставил зонт, защищая себя от рубящего удара.       — После всего, — с надрывом произнес принц, удерживая меч, — я не могу дать тебе уйти.       — Жаль свадьба испорчена, — вздохнул Чондэ, — невеста была хороша.       — Не смей так говорить о моей невесте!       — А что тут такого? Я просто сказал, что она была хороша? Разве ты не должен гордиться и радоваться, слыша похвалу в её адрес?       — Не от тебя!       — Да что вы все такие злопамятные. Столько лет прошло, а вы мне никак простить не можете…       — Это была моя мать!       — Мать? — удивленно вскрикнул Оле-Лукойе. — Сколько же ей тогда лет было? А тебе сколько лет?       — Оле, — Исин дернул Чондэ за пальто, — их слишком много, что нам делать?       Оле-Лукойе огляделся, оценивая обстановку. Ситуация действительно была плачевной. От выхода их отделял принц и два стражника, с которыми можно было разобраться на бегу. Чондэ тяжело вздохнул, понимая, что если использует магию, у него будут серьезные проблемы, хотя они будут явно меньше, чем те, которые появятся у него, если с Исином что-то случится.       — Малыш Син, — Чондэ немного повернул голову вбок, — сейчас по моей команде побежим прямо к двери.       — Хорошо, — Исин прижался к спине Оле, набираясь смелости перед решительным шагом. Все же ему предстояло преодолеть весь тронный зал, стражников и выбегающую толпу людей.       — Что бы ни случилось, беги к двери, — продолжал шептать Оле-Лукойе, — даже если потеряешь меня из виду, даже если меня ранят, просто беги к двери.       — А может быть ты мне меч наколдуешь? — предложил Исин. — Тогда с пиратами я…       — Тогда с пиратами? Это тебе не бутафорским мечом махать, здесь все серьезно, — отрицательно мотнул головой Чондэ. — Пожалуйста, хотя бы в этот раз сделай так, как я тебе говорю. Мне нужно вернуть тебя целым и невредимым, иначе…       — Да-да, — махнул рукой Чжан, — из зарплаты вычтут, не дадут отпуск. Я готов, Оле, командуй.       — Нет, Чжан Исин, — еле слышно проговорил Оле-Лукойе, отворачиваясь, — если с тобой что-то случится, мне головы не сносить… Приготовься!       Исин напрягся, чуть отступая назад. Оле-Лукойе с силой отпихнул принца прямо на стражников и вскинул вверх руку с зонтом.       — Запомни в какой стороне выход!       Чжан повернулся по направлению к дверям, готовясь сорваться с места. Зонт Оле дважды выстрелил, ослепляя яркими вспышками, и тронный зал заволокло густым туманом.       — Бежим!