***
— Ты чертовски раздражающе сияешь, — сказал Ник, чавкая жвачкой, — правда, достал. Даже заткнувшись, напрягаешь. Глаза Луи буквально выжигало из-за того, что ему приходилось постоянно закатывать их по вине Гримшоу. Кто мог толкнуть его на то, чтобы он согласился ехать с ним в одной машине? Лететь в одном самолете? Частном? Без парашюта и возможности сигануть с высоты от его раздражающих разговоров? При всем этом, Луи сиял. Им осталось ехать всего ничего, и каждый преодоленный метр пробуждал легкую панику внутри Принца. Он мог ожидать чего угодно от этой встречи, кроме как грозного взгляда режиссера. Участники смело могут засунуть любимый кактус Гримми Луи в зад за то, что он натворил, и это будет оправдано, но лучше бы он вытерпел это, нежели взгляд Гарри. Скорее всего, именно его реакция заботила Луи больше всего, потому что малыш Ника первым понял намерения Холостяка, когда тот пришел оповестить всех об окончании шоу. О худшем Луи и не позволял себе думать, но кудрявый мог просто не прийти, не согласиться на это дерьмо снова, справедливо отвергая шанс снова быть брошенным и обсуждаемым в газетах. — Ты должен мне сказать, — Принц прочистил горло, что довольно драматично смотрелось в кадре, оу, камеры снова с ними, — он ведь согласился? — Понятия не имею, о ком ты несешь эту чушь. Самая настоящая толстая задница этого мира. — Еще как имеешь, прекрати. — Единственный, кого я имею, это мой жених, а об этом тебе точно не хотелось бы знать. — Ты обручен? — Луи выкатил глаза, до глубины души пораженный тем фактом, что кто-то способен добровольно надеть кольцо этому типу на палец. — Мы меняем тему? Холостяк теперь не знал, что же интересовало его больше: будет ли Гарри в доме или какая стадия инвалидности у жениха Гримшоу? Он не видит, не слышит, не ходит, не умеет бегать поскорее и подальше или проиграл в карты? — На выход, Ваша Безбрачность. Все то же поместье в теплых тонах, та же калитка, тот же скрип и мельтешащие повсюду камеры. Узенькая тропинка, ведущая к главному входу, никогда раньше не казалась Луи таким непреодолимым препятствием. Он чувствовал противную панику и визжащего себя внутри, словно ему десять и его мама впервые знакомит его с журналистами, на него смотрит весь Букингем, а его бабушка скептически шевелит челюстью. А это всего лишь люди, которых он уже знает, которые ждут его прихода и, возможно, готовые вцепиться ему в глотку. Но, вопреки этому, его вспотевшая ладонь на дверной ручке и он нетерпеливо толкает ее вперед, входя в прихожую. Даже здесь уже слышны голоса участников, и Луи хаотично пытается прослушать каждый из них. Его первые шаги в поле зрения участников заставляют замереть даже видавшую и не такие моменты других сезонов редактора. Луи видит темные кудри, уложенные назад, и громко выдыхает, готовый бить себя по щекам, убеждая в том, что худшее позади. На него и правда смотрят очень внимательно, но больше с ожиданием и просьбой объясниться, потому что он немного подкорректировал состав. Совсем немножко. — Привет, — испуганно говорит он, хотя в кадре это словно мистер Грей здоровается с молоденькой студенткой. Участники отвечают ему едва не хором, но выходит все равно слишком тихо и настороженно. Все словно загнаны в угол и ждут ласки хозяина. — Я — свинья, — усмехается Холостяк, опуская голову вниз. Его пальцы дрожат, и он спешно переплетает их между собой в прочный замок, чтобы не выдавать волнение, — То, как я обошелся с вами, и ваше присутствие здесь снова для меня необъяснимое событие, но я бы не хотел сейчас оправдываться или делать какие-то громкие заявления. Произошло то, к чему вели напряженные съемки и внимание СМИ, я не мог предвидеть этого, но искренне прошу прощения у тех из вас, чьи чувства ранил. Мы все здесь для того, чтобы решить что-то для себя, и найти настоящие чувства, неважно, как сильно мы верим в это. Так что, возможно, мне хотелось бы устроить несколько личных разговоров без камер, да? Мы можем обсудить все наедине, и затем я хочу знать, кто действительно желает остаться до конца. Все несколько заторможено закивали, не ожидая, что камеры покинут их уже в начале. Не могла не радовать возможность поговорить с Принцем наедине, без кого-то постороннего, но пугало буквально каждое нововведение проекта. — Зейн, ты первый, — быстро произнес Луи, прежде чем подняться на второй этаж в отдельную комнату. Да, совершенно всех пугали нововведения. — Думаю, у тебя будет много вопросов, — вздохнул Холостяк, расстегивая свой пиджак. Зейн кивнул, растягивая пухлые губы в улыбке, и он точно знал, чего бы хотел от этой встречи. Его приглашение было самым сложным решением Луи. Он не мог понять, почему что-то в нем хочет именно такого возвращения некоторых выбывших и почему нескольких участников, которые были на шоу во время перерыва, он захотел отправить домой. Он был готов к финалу после напутствий Гримшоу, он в самом деле мог сделать его прямо сейчас, но все и так слишком шокированы тем, что он творит. — Почему ты вернул меня? Нет, какого черта ты натворил тут несколько недель назад, это куда более интересней, — Малик тихо засмеялся, играясь с молнией кожанки. — Хорошее начало, — хмыкнул Луи, — во-первых, я просто устал от большинства неудобств реалити-шоу, понимаешь? Многие не были здесь ради отношений, ты знаешь, скорее ради славы и собственной выгоды, а мне достаточно таких людей и вне проекта. Многое накопилось и вылилось в не самый приятный для всех результат. Я бы не вернул шоу, если бы Ник не промывал мне мозги. Но я благодарен ему за большую часть сказанного. — И почему я? — Думал, кого действительно хочу видеть на этом этапе здесь, и вспоминал каждого участника после первой церемонии роз. Зейн кивнул, выглядя полностью довольным ответом. Он никогда не искрился энтузиазмом, но Луи видел, что ему приятно быть здесь сейчас, снова в деле, пусть не все так же радовались этому возвращению. Оу, откровенно — никто не был этому рад и атмосфера в холле накалилась до предела за время их разговора. Поэтому, следующим он позвал Гарри, он знал, каково ему сейчас внизу, и, если он простоит там дольше, Холостяк рискует потерять одного участника в этот же день. Как только образ, мучивший его так долго, оказался довольно реальным, сидящим в кресле напротив, Луи не знал, что сказать. Все казалось бессмысленными оправданиями, которые резали бы слух, и Гарри явно заслужил услышать что-то более достойное. Принц хотел бы сказать все, что крутилось у него в голове, но он молчал уже с минуту, как Гарри вошел, тратя время впустую. Каждая следующая секунда вызывала в нем еще большую панику и вину, время будто подгоняло его, а разочарованный вздох участника и вовсе едва не вогнал Холостяка в истерику. — Я — свинья, — снова сказал Луи, и Гарри так искренне засмеялся, что Принц подумал, не мерещится ли ему — только что кудрявый сидел с понурым видом, но эта маска смылась с его лица, как только он растянул губы в яркой улыбке, — да, не совсем свежий факт. — Лу. Да. Луи наверняка знает, что Стайлс хотел сказать, и он был согласен с этим «Не волнуйся», «Мне было нелегко», «Я хочу понять, почему». — Ты достоин объяснений, я знаю. Но я понятия не имею, как объяснить тот поступок. Я просто чувствовал себя так, словно я снова в клетке, как и всегда, в центре внимания, и все чего-то ждут от меня, чего я не могу оправдать или совершить. Это сложно и жалко сейчас, говорить это тебе, но я хочу, чтобы ты знал — я жалею о том, как ты себя мог чувствовать из-за этого дерьма. — Я не единственный, для кого проект закончился тогда. Такой чертовски, до бешенства справедливый и скромный, ставящий чувства других выше своих, и как Луи мог отказаться от этой розы? — Сейчас ты единственный здесь. Если и можно затыкать кого-то, не сделав при этом ничего обидного, Луи мог бы быть мастером в этом. Гарри застыл с приоткрытыми губами, с которых слетело только дыхание, не сформированное в слова, и парень думал, как ему воспринимать эти слова? Или Холостяк снова оставит его наедине с рассуждениями о том, какой смысл он вкладывает в слова для него? Не самое справедливое из того, что делает Принц. Даже самое жестокое, что он может сделать с ним — сказать что-то, давшее повод думать о них в новом ключе, и оставить с этими размышлениями один на один, пока Гарри будет медленно выжигать себе извилины и до боли впиваться напряженным уставшим взглядом в потолок. Отсутствие или присутствие камер не повлияло бы на то, как Луи поднялся на ноги и Гарри должен был сделать то же, ожидая объятий, когда протягивал руки, но абсолютно неожиданно, но желанно, получил чужие губы на своих. Его руки так бы и остались висеть в воздухе, если бы Луи не взял их в свои, укладывая на собственные плечи, и Гарри будто получил билет. От того, что поцелуй из главы простых прикосновений перешел в раздел чего-то более подвижного, пальцы кудрявого смяли ткань пиджака Холостяка, пока тот уверенно держал его талию в своих руках. Принц хотел наконец-то сделать то, чего Гарри точно был достоин, и хотел, чтобы их потерянный контакт во время перерыва возобновился, ему довольно часто не хватало этих закрытых век, щекочущих ресниц, а парень напротив явно соскучился по царапающей щеки щетине. Все находило свою гармонию. — Там, — Гарри пытался шептать что-то на выдохе, но Луи будто не замечал, что его хотели попросить убрать губы хотя бы на секунду, — там остальные. — Разве? Гарри засмеялся, все же давая воздуху пройти между их телами и отодвигаясь. Он точно знал, как бы сейчас выглядели остальные, будь тут камеры, а этажом ниже включенный экран трансляции. Возможно, то, как он потешил себя этими лицами в воображении, можно и не называть злорадством. — И что? — первое, о чем мог засуетиться Ник, это его не совсем родной ребенок. Гарри закатил глаза, усевшись на диван в холле рядом с ним. Гримми не мог по-другому. Ему необходимо было быть везде и со всеми, особенно с его малышом, и знать абсолютно все и больше. — Ты становишься похожим на Томлинсона, значит, все в порядке, — хмыкнул он, поправляя края своей рубашки, — но? — Кроме меня тут все еще есть другие участники. — Детка, здесь всегда есть другие участники, но победителей вижу только я. Ни один Холостяк не делал для себя выбор в финале сложным, знаешь? Эти горячие задницы только делали драму, но они знали, кого выберут, уже с четвертой недели. Несправедливо, конечно, водить за нос толпу сохнущих по тебе людей, но это реалити-шоу, здесь на этом зарабатывают деньги. Гарри нахмурился, прикусив губу. Ник достаточно умен, чтобы говорить это, но Луи вряд ли подпустил бы Гримшоу к себе настолько близко. У них чертов особенный сезон. — Что если я и есть в толпе, которую водят за нос? Гримми сам себе позволил побыть немного из королевской семьи и закатить глаза. Он хлопнул ребенка по бедру и пошел к остальным участникам, которые уже открыли бутылку шампанского за возобновление съемок. — Надраться без меня, сучки?***
Правила в определенных моментах изменились. Не считая того, что Принцу в сезоне позволили и так слишком многое, что режиссер готова была вырвать себе волосы на макушке, сезон во всем был особенным. Теперь групповых свиданий не будет — минус в плане количества проведенного вместе с Холостяком времени, плюс в отсутствии конкурентов на свиданиях. Финал приближался слишком быстро, участников оставалось пятеро, и Гарри не знал, что ему делать со своими ноющими мыслями. Его собственный голос постоянно стоял в его голове, долгой и растянутой нотацией повествующий о намерениях Луи. Пришло одно из самых непредсказуемых заданий на проекте — знакомство с семьями участников. И начинали они с Зейна, что Гарри даже не хотел впускать в свои мысли, потому что эти свидания участники видеть не могли. Но были и плюсы — их отпустили домой на это время. И старый, добрый, милый дом Стайлсов всегда вызывал приятные воспоминания. Страх поделиться ими с кем-то другим не отпускал Гарри всю дорогу до дома, потому что он не хотел бы впускать кого-то в свою семью, если он может уйти. И его мама так же была не в восторге, но она была счастливой от того, что сможет провести какое-то время с детьми. — Я не уверена, что место в очереди на трон — его плюс, — призналась Энн, нарезая салат, — но, кем бы он не был, это не мешает нам с папой надрать то, на чем он сидит, если нашему мальчику сделают больно. Гарри улыбнулся, чувствуя безграничное тепло, потому что, как бы там ни было, он дома, пока что без камер, его мама не совсем негативно настроена по отношению к Луи, отец только разводит руками на ее угрозы, а Джемма приехала вчера вечером, чтобы провести с ними какое-то время. Все было (пока что) спокойно и беззаботно. — Ты ведь в числе фаворитов? — спросила его сестра через сорок минут после того, как он повесил ее пальто в прихожей. — Я не люблю об этом говорить. Джемма хмыкнула, кивая, оценив это как справедливый ответ, потому что ее брат всегда преуменьшал в своем умении кружить людям головы непосредственностью и шармом. Он нравился каждому столбу, но сам был настолько глупым, что не замечал этого, и оно смешило всех, даже меланхоличного кота Найла. Даже Луи не знал, что с этим делать, сидя в кругу семьи Малик, готовый стать прахом своей прабабушки под взглядом отца Зейна. Их прием был теплым, но для старшего Малика было неприемлемым то, что его сын является всего лишь одним из числа участников. Он принял многое в жизни Зейна, но чтобы мужчина, с которым он не только в дружеских отношениях, имел, помимо него, другие симпатии, это переходило черту его терпения. Что он и высказал на разговоре чуть позже ужина, но оно было ожидаемым. Принц удивился, что его не оттаскали за воротник, не вышибли остатки мозгов и камеры не засняли сцены насилия. В противовес этому, мама Зейна была очень воодушевленной визитом Холостяка, как и его сестры, и Луи все время казалось, что всего так много. Они не были слишком навязчивыми, но в то же время не давали выбора. Зейн постоянно был рядом, не давая и секунды на то, чтобы привести мысли в порядок и хорошенько все обдумать. Если это и значит знакомство с родителями, Луи не знает, как выдержит еще несколько таких. Все близилось ко сну, и Принц точно не знал, специально ли его задерживали до такого позднего времени, чтобы он заночевал у Маликов, или все просто связано с гостеприимным настроением семьи. Как бы там ни было на самом деле, он и съемочная группа заказали номера в гостинице, правда поехали они туда без Холостяка. — Останься, — прошептал Зейн, чтобы не прервать разговор родителей, — кровать в спальне достаточно вместительная, знаешь? Он усмехнулся и опустил руки на плечи Луи, снова отбирая у него выбор. Холостяк думал, что, возможно, ему стоит поискать в себе желание быть плененным? Или просто тихо плестись вверх по лестнице за брюнетом, снимать одежду и ложиться с ним в одну постель. Он не должен корить себя за это, но почему-то не спит всю ночь, а на утро пугает режиссера кругами под глазами. Это все работа визажистов, только никто любезно не припудрит его мысли.***
— Все в порядке, — снова повторяет Гарри, вытаскивая пирог из духовки, — мам, это просто парень, хорошо? Не волнуйся, твоя еда точно понравится ему. — Мы не каждый день встречаем Принца, сюрприз, правда? Энн вздыхает и садится на стул, ей нужен небольшой перерыв. Гарри видит выход в том, чтобы успокоить нервы мамы, потому что так он скорее забудет о своих. Ему было еще хуже от того, сколько все ждут от этого знакомства, и больше всего он не хотел, чтобы знакомство с Луи прошло не так, как хочет его мама. — Он хороший, — пробует он еще раз и терпит неудачу. — Он разбил тебе сердце. Юноша нервно поправляет волосы свободной рукой и передает Энн пирог. — Ты всегда ставишь его на стол. Ну же, мам, я правда хочу попробовать стать счастливым. Этим словам не поверил бы и он сам, потому что его мучает столько сомнений, что можно было бы воздвигнуть воздушный Диснейлэнд. Но никто не должен знать, как он крутился этой ночью в своей постели. Они все собираются в гостиной, чтобы услышать напутствия от Гарри, но он молча сидит перед камином, медленно моргая, и не говорит ни слова, против чего никто ничего не имеет. Джемма гладит его по плечу, мама поправляет прическу, а отец галстук, и они все немного-слишком взволнованы, когда команда заезжает на их дворик. Гарри стоит у двери и знает, что она распахнется через секунду, но это почему-то случается раньше, и он оказывается в кольце рук на пол секунды раньше запланированного, но закрывает глаза и утыкается носом в холодное пальто. Он удивлен, что под ним свитер, теплый свитер, и Луи не заболеет, а еще удивлен видеть всю группу такими воодушевленными. Едва кто-то захотел прокашляться, как они вспоминают, что приехали ради знакомства, и Гарри уступает дорогу Холостяку. Он хотел бы запечатлеть момент, когда его родители впервые посмотрели на Луи, вырезать из памяти и забыть навсегда, потому что у матери напряглись кулаки. — Здравствуйте, мистер и миссис Стайлс, — Луи ослепительно улыбался, одной рукой держа ладонь Гарри в своей, — и… — Джемма. Сестра этой конфетки, — девушка подмигнула, протянув руку Принцу. Он, как и ожидалось, проявил свои манеры в коротком поцелуе, оставленном на пальцах Джеммы. Возможно, именно это заставило Энн немного смягчиться, или же причина в том, как Гарри смотрел на Холостяка. Именно поэтому они мирно переместились к накрытому столу, и Луи едва согласился отпустить руку Гарри на время обеда. Нет, это неправда, он все равно нашел его пальцы под столом и не отпускал, пока они оба достойно держали оборону во время вопросов семьи. — Не примите за холодный прием, Ваше Высочество, но однажды Вы оставили моего сына, что может заставить меня поверить в то, что этого не произойдет снова? Луи осторожно вытер уголок рта от еды салфеткой и положил ее на колени, поворачиваясь к миссис Стайлс. — Для начала, если это удобно, я бы хотел, чтобы вы называли меня по имени? Не думаю, что сейчас будут уместны формальности, я уверен, что вижу вас не в последний раз, и, честно говоря, мне немного неуютно, когда люди называют по титулу. Все в порядке, если я буду просто Луи, — он улыбнулся, и Энн поставила за это ему большой плюсик в голове, — мне бы хотелось уверить вас в том, что Гарри никогда не пострадает из-за меня, но я не осмелюсь даже себе дать это обещание. Я сделаю все, чтобы этого не случилось, только многое зависит не только от меня. Это реалити-шоу, и оно всегда непредсказуемо. Словами не разбрасывается. А сколько детей он хочет? Рано? Даже по меркам взволнованного и нервного Гарри, обед прошел довольно хорошо и удачно. Луи неплохо ладит с Джеммой, у него есть общие темы с отцом и, кажется, он даже растопил лед Энн, она больше не смотрит на него так, словно готова свернуть ему шею. Гарри видел, что после двухчасового допроса и, ура, улыбки и кивка мамы, он нуждается в прогулке. Все, что ему стоило сделать для этого, так это потянуть Принца за руку в прихожую, и тот с охотой согласился немного пройтись. Пока время близилось к вечеру, погода не радовала их особым теплом, было немного сыро, но Луи все равно прятал улыбку в шарфе, когда они вышли из дворика Стайлсов. — У тебя прекрасные родители, — усмехнулся он, выпуская клубы пара, — и сестра, знаешь, я понимаю, в кого ты обаянием. Мне всегда становилось немного завистливо, когда я видел такие семьи. — Почему? — Гарри нахмурился, тихо шмыгнув носом, — разве это не все остальные должны смотреть на королевскую семью? — Зачастую, это красивая картинка. Мы все дружны и любим друг друга, но внимание прессы и постоянные дела не дают видеться чаще нескольких раз в месяц. Мне бы хотелось знать побольше об ухажерах своих сестер, чтобы иметь возможность надрать их зад. Холостяк покачал головой, смеясь. Он так любил преимущества быть старше двадцати одного — к примеру, его мать не могла запретить ему говорить «надрать зад», а это ведь очень важная часть словарного запаса среднестатистического человека с шаткими нервами. Он был таким недобалованным ребенком внутри, что Гарри хотелось светиться от этого. Он медленно моргал из-за появившейся влаги на ресницах, что делала их тяжелее, и ветер, дувший в лицо, никак не улучшал ситуацию, но он был, возможно, счастлив в этот момент больше, чем в теплом павильоне с чашкой чая. — Ты замерз? — Луи опустил взгляд на пальцы юноши, которые тот усердно пытался размять, — дай-ка сюда. Он обернул руки вокруг замерзших ладошек и принялся усердно вдыхать в его кожу горячий воздух, невозможно щекоча до заливистого смеха. Гарри взвизгивал, пытался вытащить руки из этого кокона, но Принц просто так не отпустил бы. Они стояли так, в окружении команды и камер, около трех минут, пока Холостяк не почувствовал, что Гарри способен шевелить пальцами. Он по-детски улыбнулся поднятому взгляду кудрявого и высунул язык, распаляя его истерический смех, только-только успокоившийся. — Мама точно хотела бы еще раз увидеть тебя сегодня, — заметил Гарри, и это было правдой, Энн, наверно, еще не исчерпала свой запас вопросов. Холостяк кивнул, и они повернули назад, к дому Стайлсов, где их уже наверняка ждал ужин. — Я правда не голоден, — пытался Луи в седьмой раз, — Энн, Вы невероятно вкусно готовите, а еще очень сытно, и, боюсь, я месяцем тренировок не возмещу эту утрату формы. — Чем вас кормят в Букингеме, — вздыхает женщина, оставляя попытки предложить еще один пирог. Это был практически ее звездный час: Гарри и Джемма сидели у камина, общаясь после долгой разлуки, ее любимый мистер Стайлс сидит рядом с детьми, держа веки открытыми, хотя Энн и с кухни прекрасно видно, как сильно он хочет их закрыть. Так что, звездный час мамы Стайлс. — Простите мою прямолинейность, но что у Вас к моему сыну? Я понимаю, что, наверное, он сам еще не знает ответа на этот вопрос, но мне жутко хочется иногда приехать в дом участников и успокоить его. Луи кивает, мысленно предполагая, а возможно ли, что какая-то часть его мамы живет в маме Гарри? Это имело бы смысл и могло бы объяснить их схожесть. — Мне кажется, это так очевидно, что он фаворит, — хмыкает он с улыбкой, — я сам беспокоюсь об этом, оно пугает, как быстро ты можешь привыкнуть к этому парню, я бы не отпускал его ни на минуту. Но слишком много людей обманывали меня, я не могу просто украсть Гарри с проекта и наплевать на всех снова. Я возобновил это, чтобы дать шанс каждому проявиться, а себе — не сделать очередную ошибку. Я знаю, Гарри не будет ошибкой, но я хочу дойти до конца, хочу хоть что-то сделать правильно. Он заслуживает достойного и справедливого финала. — Мистер Принц, Вы только что проболтались мне о финале шоу? — Энн приподняла бровь, интригующе улыбаясь. — Только если Вы не проболтаетесь таблоидам. Женщина прижала палец к губам, хитро хлопая ресницами. Луи хотел улыбнуться ей в ответ, но его улыбка вылилась в широкий зевок. Оу, а Принц даже не прикрыл рот ладонью. — Кажется, мы все и правда засиделись, — сказала Энн, привлекая внимание детей. Гарри поднялся со своего места на диване, подходя к Луи. Его на миг взяла паника — он совершенно не подумал о том, где Принц будет спать. — Я приготовила комнату для гостей, Луи. А Гарри может поспать в своей старой спальне. — Спасибо большое, это был потрясающий день. Они все разошлись по комнатам под совместные пожелания спокойной ночи. И Гарри смог выдохнуть, только увидев старые постеры в своей комнате. Он подцепил пальцами края свитера, поскорее стягивая его через голову. Сил не было даже на душ, так что он решил оставить водные процедуры до утра и завалиться спать. — Хэй, — поразительно, насколько тихим мог быть Принц. Юноша даже не слышал, как дверь открылась, — мои королевские капризы действуют на этой территории? Гарри усмехнулся, прикусив губу. Он кивнул, потому что, конечно, черт возьми, и здесь, и во всей Англии, и где он только захочет по отношению к Гарри. — Тогда я хотел бы переночевать тут. Если это нормально? — Конечно, это нормально. Только если ты обещаешь не приставать. С поднятыми вверх руками, Луи завалился спиной на мягкую кровать. Гарри даже не смел возражать против того, что Принц занял большую часть постели, и просто устроился рядом, укрываясь одеялом. Он мог очень сильно пожалеть об этом, когда будет в доме участников, потому что теперь будет еще больнее разочаровываться в Луи. — У тебя прекрасная семья, — вздохнул Холостяк, поворачивая голову, — мы могли бы задержаться здесь подольше? — Моя мама была бы этому рада, — улыбнулся Гарри, — как и я. Но тебе нельзя. После такого дня никому не хотелось слышать о «нельзя», их и так слишком много на проекте, так что самым верным решением было поцеловать вишневые губы на ночь и раскрыть руки для объятий. — Маленькая или большая ложечка? — предусмотрительно спросил Луи. — Маленькая. Принц не мог ничего поделать с лицом, которое болело от улыбок за день, и снова позволил губам растянуться в еще одной, такой же яркой. — Идеальный баланс.