50 Первых поцелуев

      Все должно было пойти по-другому. Он планировал задержать Пикмана на пристани, нейтрализовать его с помощью Джона, передать в руки полиции и к полуночи быть уже дома. Что планировал Джон, он не знал, но только от долгого наблюдения за катером с претенциозным названием «Фрисланд» у него холодели руки, — он потирал их друг о другую, а сам стал чуть более раздражительным, чем обычно.       Обычно Джон не раздражается, когда он вытаскивает его на дело, даже если для этого нужно выползти из продавленного кресла; но если преступник заставляет себя ждать, — на самом деле, если их планы срываются, его планы срываются, что значит, он где-то ошибся, и есть вероятность, что эта ошибка может дорого им обойтись, — такое бывает очень редко, и поэтому пугает, как бы сложно не было в этом признаться, — в таких случаях Джон позволяет тревоге выбраться наружу, и она приобретает форму банальных и занудных высказываний, вроде озвучивания потраченного зря времени, словно это он виноват, что Пикмана всё еще нет.       На самом деле всё же виноват. Но сейчас не лучшее время в этом признаваться. Он подавил настойчивое желание поделиться с Джоном перчатками, или, еще лучше, укутать его в своё пальто и снова посмотрел на часы: час двадцать.       И будто этой непредвиденной задержки было мало, или она должна была стать предупреждением? — он никогда не обращал внимания на такие предупреждения, — но только эта небольшая, в сущности, неудача повлекла за собой другие, вернее, одну, но серьёзную.       Возможно, самую серьезную неудачу в его жизни. Если она будет последней, её можно считать и самой серьёзной, верно?       Он точно не планировал забираться в этот катер, — он прожил всю жизнь на берегу реки и при этом жутко ненавидел воду — и он никогда не задумывался, как Джон относился к речным прогулкам.       Возможно, Джон их любил, но не когда на этой самой прогулке начинается перестрелка, и хотя преступник все же нейтрализован (Джон, чудесный Джон снова спас их обоих — возможно, уготовив им более страшную участь, нежели быстрая смерть от выстрела в упор), одна случайная пуля, по всей видимости, попала в радиатор, или двигатель, или что там ещё (изучать устройство машины сейчас тоже не время), — и то, что они еще не взлетели на воздух, лишь чистая случайность.       Он смотрел в лицо Джона и видел там отражение собственных эмоций: как и он, Джон знал, что нужно прыгать, что вероятнее всего они не доплывут до берега (семьдесят процентов, и то, если Майкрофт успел засечь их телефоны, прежде чем Пикман по-бахвальски выбросил их за борт), потому что больше сотни футов в ледяной воде — это не шутки, а он даже не спросил, умеет ли Джон плавать.       Джон начал разуваться. Джон подгонял его и явно не собирался сдаваться без боя. Дорогой Джон. Они почти наверняка погибнут, а он так и не нашел время сказать.       И сейчас снова было не время.       Поэтому он просто скинул пальто и ботинки, взял лицо Джона в ладони и крепко поцеловал. Если им суждено утонуть, он по крайней мере не станет ни о чем жалеть.       Он толкнул Джона в воду и прыгнул сам.       Через полминуты катер взлетел на воздух.