Золотоискатель

      Джерарда не было неделю, и Фрэнк не покинул хижину даже единожды.       Дни стали одинокими, однако ночами было ещё тяжелее. Фрэнк едва ли сдвинулся с места с тех пор, как вернулся в лачугу после отъезда своего возлюбленного. Он скатывался с кровати, лишь чтобы поесть, да и то он ел всего несколько раз за всю неделю, только когда уже становилось невмочь терпеть голодные спазмы. И он до сих пор не мылся и дошёл до точки, когда чувствовал себя отвратительно грязным: его волосы стали сальными, а щёки были запятнаны всеми пролитыми слезами. Он думал, что был сильнее этого, но теперь он понял, насколько ошибался.       Дыра внутри, которую оставил Джерард, казалось, увеличивалась с каждым днём. Он знал, что он не вернётся в Джерси ещё месяца три или около того в зависимости от того, как быстро он путешествовал, так что сейчас он не ждал никаких писем. Он предполагал, что Джерард мог бы писать ему из городов, в которых остановится, но он не хотел обнадёживать себя.       Он знал, что ему необходимо было выбраться из этого состояния меланхолии так быстро, как только возможно: он не добывал золото вот уже неделю, а ему оно было отчаянно необходимо, чтобы тоже иметь возможность уехать из Хэнгтауна. Три дня назад он получил письмо от матери, но на этот раз он не почувствовал радости, а лишь ещё большее отчаянье. Он до боли хотел уехать домой, но золота, которое у него имелось сейчас, не хватило бы навечно, даже когда он подыскал бы работу дома. Ему было необходимо больше, и он был намерен оставаться здесь, пока у него не будет той суммы, которую он пообещал своей семье.       Фрэнк вздохнул и перекатился на другой бок, свернувшись в комочек на своей кровати. Он взглянул на кровать Джерарда безрадостными и безжизненными глазами, желая, чтобы старший мужчина лежал там и смотрел на него в ответ, желая метнуться туда и закутаться в его руках. Но Джерард уехал... и он никогда не вернётся.       Фрэнк закрыл глаза и зажмурился на довольно долгое время. Он решил сдвинуться, но затем пришёл к тому же заключению — «в чём смысл?» — которое всплывало у него каждый раз при таком решении на этой неделе. Но он снова начинал испытывать жажду, да и он не ел со вчерашнего дня, так что он думал, что ему стоило подняться и приготовить что-нибудь. Он мог сразу забраться обратно на кровать, как он и делал каждый раз, и продолжить обваливаться в жалости к себе.       Со стонами и величайшими усилиями Фрэнк вытащил своё тело из кровати и медленно дополз до огня. Огонь прогорел ещё давно, так что ему необходимо было разжечь его ещё раз, чтобы вскипятить воду для кофе; это простое задание казалось рабским трудом в настоящем его настроении. К тому времени, как он наконец сделал кофе, он лишь чувствовал себя ещё более несчастным, и он сел, уставившись в языки огня, жуя какой-то кусок чёрствого хлеба; его грязные волосы были собраны в растрёпанный хвост, а глаза казались уставшими и безжизненными.       Он вздохнул и легко почесал подбородок, где уже начинала расти борода наравне с усами. Фрэнк всегда ненавидел волосы на лице, но он не заморачивался тем, чтобы сбривать их. Он сделал глоток кофе, не отнимая глаз от огня, он внимательно глядел на него так долго, что когда он, наконец, отвернулся, оранжевый цвет прожёг его сетчатку.       — Хммф... — Фрэнк медленно упал, так что теперь он лежал на боку, и снова зажмурился; одна его рука держала хлеб, а другая — кофейную чашку. Он терпеть не мог находиться здесь, и он ненавидел то, что он не мог уехать. Он знал, что должен был оправиться от этого и просто продолжать существовать и не сдаваться. Но желание свернуться в комок и умереть было слишком сильным.       Каков был смысл продолжать жить?       — Не думай так, Фрэнки... — медленно прошептал он сам себе, притворяясь, что это говорил Джерард, а не он. — Мы увидимся, я обещаю. И чем скорее ты выйдешь и заработаешь необходимое себе золото, тем быстрее мы сможем быть вместе, — тихонько добавил он, пытаясь проигнорировать ощущение, что он наконец-то выбрался из состояния меланхолии и просто сошёл с ума. Ему приходилось не обращать внимания на безумство обращения к самому себе и держаться за ложь, что это сладкий голос Джерарда разрывал тишину.       — Но я не хочу выходить туда, Джи, — тихо прошептал он, прижимая чашку ближе к себе, но оставляя кусочек хлеба, когда его живот скрутило. — Я хочу быть с тобой.       — И ты будешь, — промурлыкал он; его голос был спокойным и невозмутимым, пока он притворялся своим возлюбленным. — Помнишь, что я сказал? Я буду ждать тебя на той пристани в Джерси, — Фрэнк медленно улыбнулся, уютно располагаясь на старом дырявом коврике у огня; его сердце часто звучно билось, пока он обдумывал то, что Джерард сказал ему перед тем, как уехать; затем он выжил из себя оставшиеся силы перед тем, как сесть. Он огляделся с некоторыми цветами, вернувшимися к нему; в сердце больно кольнуло при осознании, что комната была лишена жизни, помимо его самого, но он силой отодвинул боль и звучно сглотнул.       Джерард будет ждать его на той пристани в Джерси, и Фрэнк не собирался его подводить. Каким-нибудь образом он добудет необходимое себе золото, и затем он снова воссоединится со своим возлюбленным. >Х<       Фрэнку понадобилось довольно времени, чтобы прикончить свой кофе и запихнуть в себя ещё хлеба.       Непреодолимое желание снова бросить всё и просто лечь в кровать всё ещё было сильным, и бывали минуты, когда он думал, что не сможет побороть его, но он боролся и в конце концов оказался над умывальником с лезвием в руках и с намерением избавиться от этой ужаснейшей бороды.       Фрэнк тихо напевал что-то себе под нос, пока брился, припоминая все песни, которые когда-либо пел Джерард, когда он ещё был здесь. Старший мужчина любил петь, но очень стеснялся этого, так что Фрэнку приходилось слышать его всего несколько раз, но он всё ещё помнил все слова песен, продолжая тихо напевать себе под нос.       Ему всё ещё было больно, но теперь, когда он в самом деле был чем-то занят, стало куда легче это переносить. Он осторожно сбривал с лица все волосы и ощущал себя куда лучше из-за этого. Он всё ещё выглядел отвратительно, но сейчас он собирался помыться, пока все будут просеивать золотоносный песок.       Фрэнк схватил мыло с раковины вместе с полотенцем перед тем, как собрать кое-какую чистую одежду и направиться к той части реки, где все мылись.       Это место пустовало, так как все всё ещё усердно трудились, и Фрэнк расслабился ещё больше, войдя в реку по пояс, а затем медленно встал на колени, чтобы прохладная вода омыла всё его тело. Река была холодной, но солнце было высоко, так что вода лишь успокаивала его разгорячённую кожу. Было так приятно наконец-то помыться, и он даже немного улыбнулся, начиная натирать конечности мылом.       Фрэнк прикрыл глаза, откинув голову назад, и намыливал всё своё тело вплоть до шеи, за ушами, а затем обратно до груди, обводя соски, и по контуру рёбер перед тем, как скользнуть ниже.       Фрэнк едва ли не уронил мыло пару раз, так как оно стало более скользким и влажным, но он ухитрился схватить его, балансируя кое-как на одной ноге, а затем на другой, он намыливал ноги и даже сумел пройтись между пальцами. Затем он намылил руки, чтобы помыть и лицо, после чего опустился под воду, чтобы смыть все мыльные пузырьки.       Даже учитывая то, что Джерарда здесь не было, чтобы помочь ему потереть спину, к тому времени, как Фрэнк закончил, он вновь ощущал себя человеком. От холодной воды у него стояли соски, а кожа была усыпана мурашками, но из-за этого он ощущал себя освежившимся и очень чистым.       Ещё ненадолго он остался в воде, просто лёжа на мелководье и наслаждаясь ощущением, как вода нежно поглощает и охватывает его тело. В его груди всё ещё сохранялась пустая боль оттого, что он был один, но теперь она немного поутихла от холодной воды и мыла. Он осознал, что занятость чем-либо помогает. Если он займёт себя чем-нибудь и будет работать так усердно, как только мог, то он в два счёта снова будет с Джерардом; не говоря уже о воссоединении со своей семьёй, которой так сильно было необходимо золото. Он не собирался подводить их, и он знал, что не навсегда останется в этом месте.       «В это же время в следующем году, — подумал он про себя, — я оглянусь назад и почувствую гордость оттого, что я вытерпел это». >Х<       Весь оставшийся день Фрэнк вычищал лачугу и стирал всё постельное бельё и грязную одежду. Затем он собрал немного своего золота и пошёл в небольшой магазинчик, заправляемый Беном, чтобы купить еды и иметь возможность съесть что-нибудь повкуснее этой ночью.       К тому времени, как он рано свернулся на кровати, он почувствовал себя куда лучше. Хижина была идеально чистой, его живот был полным, и он ощутил себя куда лучше из-за этого.       Он заснул, не так уж долго ворочаясь в кровати, и вздохнул, с лёгкостью наслаждаясь отдыхом, пока сны не начали досаждать ему.       — Ммф... Джерард... — Он вздохнул, надув губы и уютно устроившись в руках старшего мужчины, и улыбнулся, когда ощутил, что тот прижал его ближе к себе. — Джи...       — Тсс... любовь моя... — тихо проворковал Джерард; его пальцы пробирались сквозь волосы Фрэнка и дразнили шелковистые локоны перед тем, как отпустить их и оставить мягко покоиться на щеках Фрэнка.       Фрэнк улыбнулся и медленно открыл глаза, чтобы поднять взгляд на своего возлюбленного; его пальцы касались его прямо под нижней губой, когда он слегка приподнялся. Джерард улыбнулся ему в ответ и надул губы в то время, как кончики пальцев очерчивали контуры его губ, а их взгляды с Фрэнком встретились.       — Любовь...       — Я так рад, что ты здесь, — прошептал Фрэнк, убирая свои пальцы, чтобы наклониться и нежно коснуться губ Джерарда своими. Он в самом деле мог почувствовать их, своими губами, мягкие и тёплые, и он вздохнул, прижавшись ближе, обхватывая руками шею старшего мужчины в то время, как Джерард поменялся с ним местами, теперь оказавшись сверху.       Фрэнк быстро расслабился под ним, вздыхая и обхватывая ногами его за талию, и так и оставил их тела прижатыми друг к другу. Губы Джерарда были мягкими и соблазнительными, умеющими легко убедить Фрэнка участвовать, чтобы его язык мог скользнуть в его рот и исследовать все его зубы и язык.       Фрэнк вздохнул, чуть больше приоткрыв рот для своего возлюбленного, чувствуя знакомый запах табака, смешивающийся с горечью чёрного кофе, и он вплёл пальцы в волосы Джерарда, чтобы иметь возможность мягко потягивать за них. Он легко улыбнулся, когда язык медленно выскользнул у него изо рта, чтобы они могли какое-то время целоваться без него, но не менее страстно.       Казалось, прошла уже вечность, но всё же недостаточно, пока они лежали там и целовали друг друга; неопытные губы стали опухшими оттого, что зубы то и дело игриво покусывали их. Сердце Фрэнка билось быстро-быстро, а промежностью он прижимался к члену Джерарда, и было так хорошо, даже, по сути, ещё лучше... хотя ни один из пары не был возбуждён. Было необязательно двигаться дальше, не было необходимости раздеваться и сливаться друг с другом воедино, лишь потому что они могли. Было идеально лежать сплетёнными друг с другом и целоваться всю ночь напролёт.       Когда они наконец отстранились друг от друга, Фрэнк поднял на Джерарда взгляд сквозь полуприкрытые веки, его кончики пальцев легко и медленно касались его щёк в то время, как старший парень улыбался ему в ответ. Фрэнк ответил улыбкой, сердце выскакивало у него из груди и болело в то время, как руки на талии нежно сжали его на прощанье.       — Не уходи, — быстро прошептал Фрэнк, когда Джерард начал отодвигаться от него, но старший мужчина проигнорировал его просьбу с грустной улыбкой.       — Я должен. — Он вздохнул, наклонившись, чтобы чмокнуть Фрэнка в губы в последний раз, но Фрэнк на самом деле не мог почувствовать этого сейчас, не мог ощутить нежного давления — лишь ноющее предвосхищение прошлых событий.       — Джерард... — Он вздохнул; его руки оплели бицепс старшего мужчины, пытаясь прижать его к себе, но он всё ещё будто бы ощущал присутствие, когда открыл глаза, чтобы увидеть, почему он не пытался отстраниться, но лишь обнаружил, что его уже не было.       — Джи?       Джи!       Джерард!       Фрэнк задохнулся, резко проснувшись, и сел, словно аршин проглотил; холодный пот стекал позади его шеи. Он содрогнулся и задрожал, оглядев комнату; слёзы подступили к глазам, пока он осматривал пустую хижину и идеально заправленную постель Джерарда. Он пытался сдержать боль осознания того, что всё это ему снилось, но он просто не был достаточно сильным, и в считанные секунды он зарылся лицом в колени, надрывно рыдая.       Довольно долгое время Фрэнк не мог остановить слёз, чрезмерно ошарашенный усталостью и шоком ото сна. Он был настолько реальным, и на минуту он даже позволил себе поверить в это. Он едва ли мог управлять тем, что ему снилось, но он всё ещё злился на себя за то, что вообще мечтал об этом. Он будто бы ощутил, что должен был каким-то образом это остановить, что, позволяя себе наслаждаться этим даже во сне, он лишь ещё сильнее ослаблял себя.       По лучикам солнца, просвечивающимся сквозь тонкие занавески, Фрэнк догадался, что было уже около шести часов утра, так что ему было пора идти к реке и начинать просеивать золотоносный песок. Он не мог позволить себе пропустить ещё один день заработка, и он уже выложил все свои принадлежности прошлым вечером. Он не мог позволить сну взять верх над ним.       Фрэнк медленно сумел несколько раз глубоко вздохнуть и утихомирить всхлипы, слетающие с его губ, хотя слёзы продолжали стекать по щекам, когда он дрожаще поднимал голову и сползал с кровати. Он всхлипнул и смахнул слёзы со щёк, чувствуя себя смешно и жалко в то время, как тащился до огня, чтобы поставить туда столь необходимый кофе.       Слёзы всё ещё не переставали стекать, пока он полностью не оделся и не был готов выходить, и он мимолётно задумывался, собирая сито с полотенцем, так же ли сильно скучал по нему Джерард. Одна его часть верила, что он скучал, но куда большая часть — опасалась, что он вообще не скучал по нему. Что сейчас он был на пути домой, чтобы спасти своего брата, и также перестал думать о Фрэнке, и когда Фрэнк наконец вернётся, никто не будет ждать его на том причале Джерси.       Из-за этих мыслей глаза стало жечь от слёз ещё сильнее, так что он быстро отбросил их, делая ещё один глубокий вдох, выходя из лачуги, и поплёлся к обычной точке на реке. Он отказывался негативно думать об уезде Джерарда и их потенциальном воссоединении. Если бы он позволил себе лишь на одну секунду, что Джерард не захочет его, и тогда он потеряет последнюю толику силы, за которую он так отчаянно цеплялся.       Фрэнк испытывал благоговейный страх, проведя весь день добывая золото в одиночестве впервые с тех пор, как он приехал в город, но как только он устроился на своём ящике и насыпал песок в своё сито, вскоре он просто привык к этому.       Он потряс сито под водой с сосредоточенным выражением лица, внимательно фокусируясь на своём задании, и наконец сумел выгнать Джерарда из своей головы.       Лёгкий шум потока течения заполнил его уши, а от прохладной воды немели руки, пока он работал, больная спина не беспокоила его: боль также стала радостным отвлечением. Споры, что слышались сверху по течению, где Сэм всегда добывал золото, были знакомыми и почти что успокаивающими; Фрэнк едва ли слышал их, хотя в то же время был благодарен за их разговоры, потому что ему было необходимо знать, что вокруг были и другие люди и он не был полностью одинок.       Фрэнк был настолько погружён в свою работу, что не заметил, как Сэм пялился на него со своей точки выше по течению реки. Мужчина, что был постарше, интересовался, что случилось с Фрэнком, что он не видел его с тех пор, как Джерард уехал. Сэм не был полнейшим идиотом, и он знал, почему Фрэнк исчез, и ухмылка растянулась на его губах при взгляде на паренька.       За неделю Фрэнк отощал, его руки и запястья выглядели слабо, пока он тряс своё сито, а его глаза были унылыми и безжизненными, пока он глядел в реку, не отводя от неё глаз. Сэм не мог иметь никакого отношения к тому, как Фрэнк чувствовал себя; мужчина никогда не влюблялся. Однако он ощущал вожделение, и Фрэнк был его нынешней целью. Прошло множество пьяных ночей, проведённых между ног проституток, и он представлял, что это был Фрэнк, и жёстко и безжалостно трахал их, вечно желая, чтобы это была мягкая и шикарная задница мальчишки.       Сэм закусил губу и стал раздумывать над тем, чтобы подойти к Фрэнку, но затем он решил этого не делать и вернулся к собственной добыче золота. Он ничего не мог сказать младшему мужчине, что завоевало бы его, он это знал, да и не то чтобы он мог попробовать сделать с ним что-либо. Ему просто нужно было подождать возможности, и у Сэма не было сомнений, что это рано или поздно случится. >Х<       Фрэнк вздохнул, плюхнувшись на кровать, и пробежался рукой по волосам. В этот день он остался просеивать золотоносный песок куда позже остальных, оставленный наедине с собой на реке довольно долгое время, отказываясь уходить. Он не переставал добывать золото до тех пор, пока не наступила темнота и облака не заволокли луну, и он примирился с фактом, что просто не было достаточно света, чтобы разглядеть что-либо.       Он вернулся в хижину и взвесил своё золото, ошарашенный и взволнованный тем, сколько он смог заработать в этот день, и слегка корил себя за то, что не просеивал золотоносный песок целую неделю; если бы он это делал, он был бы куда ближе к отправке домой.       Но всё же он старался не зацикливаться на этом.       Сейчас вечер тянулся медленно; кастрюля, в которой Фрэнк готовил свой ужин, была уже чистой, равно как и его одежда.       На нём была надета свежая одежда, и он также помылся в реке, и теперь ему было нечего делать, кроме как лежать на кровати и мучиться от своих мыслей.       Этим днём он совершенно не думал о своём сне, слишком занятой всем остальным, но теперь, когда ему не осталось дел, он был не в состоянии прекратить возвращаться к Джерарду вновь и вновь и снова разбивать себе сердце.       Фрэнк вздохнул и перекатился на живот, крепко зажмуриваясь и утыкаясь лицом в подушку, изо всех сил пытаясь не думать о Джерарде и о том, как он скучал по нему. Он мог чувствовать, как слёзы снова подступали к его глазам, но они лишь раздражали его. У него не было больше ни сил, ни терпения плакать, и он приподнялся, раздражённо фыркнув. Если сейчас он будет в таком состоянии, тогда не было и возможности ему поспать этой ночью, даже несмотря на то, как сильно он устал за долгий день.       С минуту Фрэнк безучастно оглядывал комнату, пытаясь придумать что-либо, чтобы занять свою голову. Ему на ум ничего не приходило, пока его взгляд не упал на ботинки, стоящие у двери. Он изогнул бровь и склонил голову в бок, решая выйти прогуляться. Или ещё лучше — выйти на поиски эля и до чёртиков напиться. Алкоголь всегда помогал ему забыть все проблемы, и он же поможет ему уснуть этим вечером, да и для того, чтобы напиться, не нужно было особо напрягаться. Это было идеальным решением.       Порешив на этом, Фрэнк подошёл к своим ботинкам и натянул их на ноги, с минуту раздумывая над тем, насколько пугающим он считал трактир и что он не ходил туда с той самой ужасной ночи, когда Джерард спас его от Сэма.       Фрэнк засомневался, задумчиво потирая подбородок. На самом деле, скорее всего, это была плохая идея. Он опустил взгляд на обутые ноги, а затем перевёл его на закрытую дверь, легко покусывая нижнюю губу. Он предполагал, что должен был просто снять ботинки и залезть в кровать и попытаться уснуть, но сейчас он действительно хотел напиться и забыть обо всём. К тому же, всё, что ему нужно было сделать, так это заказать пивную кружку эля, а после найти какой-нибудь тёмный уединённый уголок, где можно было бы сесть. Тогда никто не будет его беспокоить, не говоря уже о том, в какой глубокой депрессии он находился, так что если кто-нибудь попытается побеспокоить его, он не будет думать дважды прежде, чем помешать этому человеку. Он больше не боялся; ему было нечего терять, чтобы страшиться чего-либо.       Держась за эту мысль, Фрэнк всё же решил, что пойдёт в трактир, и живо покинул лачугу, большими шагами спускаясь к строению к центре города. Он сосредоточился на мягком бризе и треске гравия под ногами, чтобы у его мыслей не было шанса захватить его и заставить передумать. Он шёл туда, вот и всё.       Чем ближе вырисовывался трактир, тем с большей силой звуки начинали проникать ему в уши. Фрэнк скривился от звука драки и бьющегося стекла; оттуда слышалась динамическая смесь музыки скрипки со звуком смеха и хриплых криков. Но даже всего этого не было достаточно, чтобы заставить Фрэнка засомневаться, пока он целенаправленно шёл вперёд.       Внутри шум усилился раз в десять, отчего у Фрэнка заболела голова, а глаза сощурились. В трактире стоял туман от сигаретного дыма от кучи курительных трубок, и каждый столик и даже проход был заполнен поющими людьми, которые скандалили, хохотали и играли в азартные игры. Две проститутки как и всегда были на месте; одна из них явно выглядела растрёпанной, так что Фрэнк решил, что этой ночью она уже заработала себе немного золотишка. Он фыркнул и с отвращением отвернулся, большими шагами подходя к бару.       Трактирщик одарил его уставшим вопросительным взглядом, и Фрэнк поднял палец, таким образом заказывая то, что он желал. В момент его пивную кружку подтолкнули к нему, и он взял её обеими руками: посудина выглядела для него слишком большой, пока он нёс её в тёмный уголок в конце зала.       В этом неосвещаемом уединённом месте был один свободный столик. Никто не хотел сидеть сам по себе вдалеке от всего действа, но для Фрэнка это стало идеальным местечком. Он устроился на расшатанном деревянном стуле и сделал глоток эля, слегка скривившись от отвращения. Это напоминало ему о том разе, когда он приходил сюда с Джерардом, и тогда Фрэнка хватило лишь на одну пинту эля, а Джерарда — на три. Воспоминание растянуло губы невысокого парнишки в опечаленную едва заметную улыбку и спровоцировало сделать ещё один глоток своей выпивки.       Фрэнк блуждал взглядом, лелея огромную кружку, каждые несколько минут отпивая от неё, пока просто не откинулся на спинку своего стула и не начал глотать жидкость с безрассудной импульсивностью. Он не хотел оставаться здесь очень надолго: здесь было так же одиноко, как и просто сидеть в лачуге, только громче. И, оглядывая помещение, он лишь думал о том, что никто из всех никогда не разговаривал с ним, никогда не был добр к нему. Здесь никто для него ни черта не стоил, и он ненавидел их всех.       Фрэнк фыркнул себе под нос и осушил остаток пинты, со скрипом отодвигая стул назад, встал и направился обратно к барной стойке. Он заказал ещё один эль и вручил требуемое золото, почти что ощущая вину за то, что пропивал с трудом заработанную жёлтую пыльцу, но ему это было необходимо. Лишь только одна ночь — вот всё, что ему было нужно.       Он дошёл обратно до своего места, уже неплохо отпив от пинты, но когда он добрался до маленького тихого стола, он обнаружил, что Сэм уже сидел за ним, опираясь ногами перед собой с тёмной ухмылкой на губах.       — Что-о ж, причудливо видеть тебя здесь, — насмешливо произнёс он; его золотой зуб сверкал в приглушённом свете в то время, как Фрэнк напрягся и ощетинился. — Даже не помню, чтобы видел тебя здесь раньше, Фрэнки, — он ухмыльнулся, от этого прозвища Фрэнку захотелось вмазать ему по губам. Только Джерард мог его так называть.       — Ты на моём месте, — уничтожающе прошептал Фрэнк, ставя свою пинту на стол в то время, как Сэм пожал плечами.       — Возьми ещё один стул, — просто сказал он, кивая в сторону близстоящего стула, на котором в тот момент никто не сидел. Фрэнк бросил на него взгляд перед тем, как вновь взглянуть на мужчину, который медленно становился его личным врагом за всё то время, что он провёл здесь.       — Я не хочу сидеть с тобой, — прохладно ответил Фрэнк; Сэм слегка нахмурился перед тем, как проигнорировать это, после чего стал изучающим взглядом разглядывать ногти на руках.       — Тогда сядь где-нибудь ещё, — раздражающе ответил он; Фрэнк кротко бросил на него взгляд перед тем, как глотнуть ещё немного эля, а затем попросту оставил полупустую пинту на стол.       Ладно. Его вообще не должно здесь быть.       Вместо того, чтобы ссориться с Сэмом, Фрэнк предпочёл уйти. Он с самого начала не должен был приходить, напиваться было плохой идеей, и он лишь пожалеет об этом, если его накроет похмелье на утро. Он просто уйдёт и забудет обо всех смешных стараниях.       Он далеко не ушёл до того, как столкнулся с Сэмом.       Фрэнк ухитрился покинуть трактир и направлялся обратно к своей хижине, он не отошёл далеко от трактира, но прошёл достаточно, чтобы его никому не было видно и чтобы никто его не слышал... не то чтобы тебя легко услышат, даже если ты был бы прямо у здания, так как слишком уж там было шумно.       Он не осознавал, что его преследовали до тех пор, пока не услышал тяжёлые шаги позади себя, и он быстро обернулся, чтобы увидеть, кто это был. Когда он узрел, что это был Сэм, его сердце ёкнуло и начало биться быстрее, а руки — сжиматься в кулаки. Старший мужчина ухмыльнулся ему и продолжил идти вперёд, даже несмотря на то, что Фрэнк остановился; тот задыхался. А когда Сэм потянулся, чтобы схватить его за запястье, он отшатнулся.       — Что ты...       — Я не отношусь доброжелательно к людям, убегающим от меня, Фрэнки, — тихо проворчал он до того, как Фрэнк мог закончить говорить; Фрэнк тихо скрипнул, пытаясь выпутаться, но на этот раз Сэму удалось схватить его за запястье и крепко удерживать его.       — Отпусти меня! — зашипел Фрэнк; свободной рукой он царапал руку Сэма и тянул за неё, но старший мужчина был куда сильнее его, и он, казалось, даже не замечал слабых попыток Фрэнка выбраться из его хватки. — Отпусти меня, ты, извращенец! — закричал Фрэнк; Сэм залился хохотом, начиная тащить Фрэнка за одну из близлежащих хижин, где было темнее и была куда меньшая вероятность их увидеть.       — По крайней мере, я не педик тебе какой-то. Думаешь, я не знаю, почему ты прятался в своей лачуге всю прошлую неделю? Скучал по своему парню, да, Фрэнки? — глумился Сэм, вновь громко рассмеявшись, будто бы только что рассказал удивительную шутку, затаскивая Фрэнка за хижину.       Фрэнк визжал и кричал, пытаясь вырваться; он всё ещё отчаянно цеплялся за руки Сэма в то время, как переносил тяжесть веса назад, отчаянно пытаясь выбраться из его хватки, но он смог лишь замедлить его. Да и то несильно.       — Ты нихера не знаешь! — зло заорал он с нарастающей паникой в то время, как постепенно становилось ясно, насколько слабым он был в сравнении со старшим мужчиной. — Я не педик! — выпалил он, вскрикнув, когда Сэм с внушительной силой толкнул его на пол. Это было удивительно, даже несмотря на заметные огромные бицепсы, которые были у мужчины, и Фрэнк был ошарашен, приземлившись на четвереньки.       — Прибереги это для того, кто тебе поверит, мальчик, — вновь презрительно усмехнулся Сэм, расстёгивая свои брюки в то время, как Фрэнк перевернулся на спину и начал вставать на ноги, но ботинок, прижавший его грудь к земле, остановил его попытки.       — Не делай этого, — всё, что он мог придумать, чтобы сказать; он широкими глазами наблюдал, как Сэм вытаскивает свой член из брюк, даже не заморачиваясь о том, чтобы сбросить штаны, и вместо этого вынул орган через ширинку и начал неторопливо ласкать себя, чтобы возбудиться. Фрэнку казалось, что его уже вот-вот стошнит.       — Даже не думай попытаться сбежать, — предупредил Сэм, будто бы читая мысли Фрэнка в то время, как тот раздумывал над тем, чтобы удрать, и ботинок с силой прижал его к земле, так что он лежал ровно на спине.       — Даже если ты убежишь, я могу поймать тебя и убить всего за час. — Сэм ухмыльнулся; Фрэнк стыдился за слёзы, которые начали катиться по его щекам, пока он неудобно извивался на твёрдой земле; ботинок так сильно вжимался в грудь, что он едва ли мог дышать.       — Если т-ты сделаешь это, то это лишь сделает тебя п-педиком, — выпалил он с максимальным осуждением, которое только мог из себя выдавить, но Сэм лишь рассмеялся и пожал плечами.       — Будто бы кто-то узнает, — спокойно произнёс он; тот золотой зуб всё сверкал в то время, как его толстый член начинал изгибаться кверху, наполняясь кровью. — Ты отсосёшь мне, мальчик? — он ухмыльнулся в то время, как Фрэнк почти что задыхался.       — Иди нахуй, — выплюнул он, задыхаясь, когда неожиданно ботинок взметнулся вверх и врезался в его челюсть. Он вскрикнул от боли, сжимая челюсти, когда кровь расцвела в уголке его губ, и рука дёрнула его за волосы, чтобы поставить на колени. — Нет! Н-НЕТ!       — Открой рот, — потребовал Сэм; Фрэнк зажмурился, безостановочно молясь в своей голове, чтобы это закончилось, чтобы что-нибудь пришло и сразило Сэма наповал, чтобы кто-нибудь спас его. Но Бог, очевидно, не слушал или наказывал Фрэнка за гомосексуализм, потому что всё, что случилось, так это Сэм стал нетерпеливым и крепко сжал больные челюсти Фрэнка, пока он не открыл рот.       Фрэнк всхлипнул в то время, как толстая эрекция скользнула в его рот, входя всё дальше в его упрямый рот, и Сэм сильно схватил его за волосы, чтобы подтащить его к себе. Фрэнк вскрикнул и подавился вокруг ствола у него во рту; слёзы струились по его лицу, а слюна стекала по подбородку, пока он прижимался руками к бёдрам Сэма, пытаясь оттолкнуть его.       — Ммф! — застонал он, сглатывая в то время, как член скользил всё дальше в его горле; Сэм начал с силой вбиваться в его рот так сильно, что Фрэнк не мог прекратить тяжело дышать, пока головка снова и снова ударялась о заднюю стенку его горла. Желчь внезапно захлестнула его горло, и он закашлялся и подавился, пытаясь сглотнуть её; всё испытание было беспорядочным и наводило ужас, но Сэму, казалось, было всё равно: он лишь дрожаще стонал и сбивался всё глубже, трахая рот Фрэнка, что он и хотел совершить так давно.       Ногти Фрэнка впивались в бёдра старшего мужчины, пока он отчаянно боролся, чтобы отстраниться; его челюсть болела там, куда ударил его Сэм, и ему стало казаться, что он сейчас задохнётся оттого, как давился. Он боролся и вырывался, пинаясь ногами и отталкивая Сэма, но хватка на его волосах была слишком крепкой; единственным способом выбраться из ситуации представлялось либо пережить это до конца, либо снять с себя скальп.       «Джерард! — кричал Фрэнк про себя. — Джерард, помоги мне, ПОЖАЛУЙСТА!»       И вот так просто, будто бы его далёкий возлюбленный посадил идею в его голове, Фрэнк осознал, что он должен делать. Это была ужасная идея... кошмарная, удивительная, ужасная идея.       — Ммф... Вот так, мальчик... Бери всё... Бери... ААА! — Крик боли Сэма разрезал небо, когда он вырвался из лёгких громче, чем вихрь. Моментально он ослабил хватку на волосах Фрэнка, и младший парень упал на спину, давясь и захлёбываясь, тяжело дыша в то время, как кровь и смазка стекали с его разбитых и опухших губ.       Сэм споткнулся и оступился назад, сжимая свой укушенный член и вскрикивая, пытаясь увидеть степень ущерба. Фрэнк не был уверен, как сильно он ранил его, всё, что он знал, так это то, что он укусил Сэма так сильно, как только мог, пока Сэм вбивался в его рот, и что теперь он должен был убежать чем дальше, тем лучше, потому что его собирались убить.       Фрэнк неуклюже встал на ноги и прошёл мимо Сэма, побежав так быстро, насколько могли нести его ноги в сторону лачуги. Он изо всех сил пытался подавить всхлипы, но это было сложно, особенно когда его желудок всё ещё пытался эвакуировать поздний ужин.       Фрэнк схватил свою сумку и резко покидал туда каждую последнюю бутыль золота, которая у него была здесь. Затем он кинул туда некоторую одежду и свои письма из дома, разорвав несколько в спешке, но с этим ничего нельзя было сделать. Затем последовала еда, которая могла поместиться в сумку перед тем, как быстро повесить её на плечо, схватив в то же время и сито для добычи золота, а после вырвался из хижины.       На расстоянии он слышал крики и визги, и он знал, что, если его найдут... Его повесят. Люди поверят какой бы то ни было лжи, которую Сэм расскажет им, и Фрэнк знал, что это был всего лишь вопрос времени перед тем, как они начнут охотиться на него. С этим ничего нельзя было сделать, так что он собирался уехать; он собирался уехать и никогда не возвращаться.       Фрэнк упал на колени и содрогнулся, надрывно проблевавшись на улице, так тяжело дыша, будто бы был не в состоянии дышать, но достаточно скоро он поторопился. Он не знал, куда он пойдёт или что будет делать; он лишь знал, что ему нужно было идти, но он всё ещё не мог вернуться домой... он совершенно не собирался покидать это место до того, как он заработает всё необходимое ему золото, даже если ему придётся прятаться в пещере или ещё что. Он добудет своё золото, и он не сдастся.