***
Когда спустя пару часов мама проснулась, вид у нее был не самый выспавшийся. В последнее время на нее столько свалилось: измена отца, развод, неудивительно, что она плохо спала. Мама пыталась казаться сильной, делала вид будто ее все это не сильно ранило, и возможно я бы в это поверила, если бы не слышала ее плач по ночам.Late at night I can hear the crying Поздней ночью я слышу плач, I hear it all trying to fall asleep Я слышу его, пытаясь заснуть. When all the love around you is dying Пока вся любовь вокруг тебя умирает,
Услышав однажды ночью сдавленные всхлипывания, я задалась множеством вопросов. Почему она не показывает мне то, как ей больно? Почему хочет, чтобы я думала, что все в порядке? Если у тебя проблемы, всегда лучше поговорить с кем-нибудь о них, но ни в коем случае нельзя молчать. Потому что каким бы сильным ни был человек, в конце концов это его сломит. Я хотела помочь, но не знала как сделать это, не задев ее гордость.How did you stay so strong? Как ты сумела остаться такой сильной? How did you hide it all for so long? Как ты смогла скрывать это так долго? How can I take the pain away? Как мне утолить боль? How can I save... Как мне спасти... A fallen angel in the dark Ангела, упавшего в темноту? Never thought you fall so far Я никогда не думал, что ты падёшь так далеко. Fallen angel, close your eyes Падший ангел, закрой глаза, I won't let you fall tonight Я не дам тебе пасть сегодня ночью. Fallen angel Падший ангел...
Твердо решив, что сегодня ночью она не будет плакать в одиночестве, я вышла из своей комнаты и сразу встретила свою родительницу. — Доброе утро, мам! — бодро произнесла я, направляясь на кухню. — Что будешь на завтрак? — О, сделай мне кофе и яичницу, пожалуйста. — ответила родительница, садясь за стол и включая ноутбук, она искала работу. — Как продвигаются поиски? — поинтересовалась я, в то же время доставая турку из шкафа. — Пока никак, мало где сейчас нужны учителя музыки. — после этого мама какое-то время сидела молча, а потом вдруг спросила. — А что это у тебя на лопатке? Я сначала не поняла, о чем она говорит и попыталась даже заглянуть себе за спину, чтобы увидеть, что же там такое (конечно же ничего не получилось). А потом до меня дошло — она увидела татуировку. Вот черт, как же я не подумала, что ее будет видно, когда надевала майку? Ладно, спокойно, сейчас лучше решить, как оправдать себя перед мамой. Хотя учитывая ее негативное отношение к рисункам на теле, то, скорее всего, никак. И это скверно. Я нервно сглотнула. Пожалуй, отрицать что-либо бесполезно, мама и так все видела, так что, наверное, лучше сделать вид поспокойнее и подтвердить ее опасения. — Ну, там у меня татуировка... Однако мама, даже не дослушав меня до конца, перебила: — Татуировка? Господи, Дженнифер, зачем? Ты же понимаешь, что это останется на всю жизнь? Она тебе надоест, и что ты будешь делать тогда? Пытаясь сохранить спокойствие, я продолжала готовить, но процесс приготовления омлета был прост и недолог, а потому отвлекаться скоро стало не на что. Я повернулась к маме лицом и ответила, что татуировку можно перебить или удалить лазером. Впрочем, не знаю, была ли я услышана — мама продолжала причитать, постепенно распаляясь и приплетая сюда все, что только можно: муж изменяет, жить негде, работы нет, дочь взрослая уже, детей пора рожать, а она наколки делает. Мне бы хотелось вставить слово, рассказать об истории этой "наколки", объяснить ей все и хотя бы как-то оправдать себя. Но она меня не слушала и слышать ничего не хотела. Печальная правда, но порой мы, женщины, никого кроме себя слышим, особенно в стрессовых ситуациях. И вот что мне сейчас делать? Пожалуй, самым отстойным в данной ситуации было то, что в какой-то степени мама была права, и это заставляло чувствовать сожаление, от которого я пыталась избавиться уже несколько лет. Дело в том, что эта татуировка потеряла свой смысл спустя пару месяцев после того, как ее сделали. Тогда я поняла — делать рисунок на теле в знак верности — это не самая лучшая идея. Мне бы хотелось перебить татуировку, но это было ужасно больно, по крайней мере для меня, а потому пресловутый рисунок в форме кленового листа продолжал существовать на моем теле. Наконец, мама немного успокоилась и спросила: — Зачем ты ее сделала? Она что-то означает? Вопрос был предсказуемым, однако услышав его, я все равно немного занервничала, но быстро собралась с духом и ответила: — Ну... В общем, кленовый лист означает верность и все такое... Это как бы парная татуировка. Для влюбленных. — когда я нервничаю или смущаюсь, я говорю как идиотка. Вот и сейчас в голове я успела придумать приличный ответ, но в данный момент он вылетел из головы, и я говорила первое, что приходило на ум, из-за чего разговор получался несколько более откровенным, нежели я рассчитывала. — Я... Мы с одним парнем, с которым я встречалась года, наверное, четыре назад, сделали такие татуировки, а потом расстались, и они потеряли свой смысл. В общем, ты была права, я очень об этом жалею, наверное, не стоило ее делать. Последнюю фразу я протараторила ужасно быстро, но при этом была уверена — мама разобрала, что я сказала. И вот, я стояла в ожидании новой порции упреков и причитаний или, может, расспросов, как вдруг услышала шипящий звук, исходящий от плиты, и почувствовала запах горелого. Завтрак! Так и есть — обернувшись, я увидела, что омлет подгорает, а кофе кипит и норовит вылиться из турки на плиту. Я поспешила поскорее выключить конфорки, после чего решила оценить ущерб. Еда практически не пострадала, но плита была испачкана. Эх, вот только недавно ее помыла! Что за несправедливость такая? Хотя сама виновата, не надо было отвлекаться. Зазвонил телефон. Я перелила кофе в чашку, положила омлет в тарелку и, пожелав маме приятного аппетита, побежала отвечать на звонок. Это была Лесли. — Хэй, Джен, хочешь сегодня куда-нибудь сходить? Я усмехнулась, удивительно, как иногда совпадают наши с ней желания. — Да, конечно. Куда хочешь сходить? Лесли назвала наше любимое кафе, и мне оставалось лишь еще раз удивиться тому, как схоже мы с ней порою думаем — я тоже хотела предложить сходить туда. — Как раз хотела это предложить. — улыбнувшись, ответила я. — Ну, так у дураков мысли сходятся. — прозвучало на том конце провода. — Во сколько и где встречаемся? Я посмотрела на часы. Немного за десять. Для дружеских посиделок в кафе, пожалуй, рановато, к тому же мне надо некоторые дела по дому сделать. Я задумчиво потерла подбородок, прикидывая, сколько времени мне понадобится. — Давай встретимся в час на перекрестке. — озвучила я свой вариант. Перекресток, находящийся недалеко от дома моей подруги, давно стал нашим излюбленным местом встречи. Честно говоря, я уже и не помню почему. Может, потому что до него было близко и мне, и Лесли, а встретившись там, мы могли вместе пойти уже куда угодно, может, по какой другой причине. В любом случае, слово "перекресток" в наших разговорах довольно часто подразумевало именно это место. — Хорошо, и смотри не опаздывай! — ответила Лесли, не удержавшись при этом от того, чтобы поехидничать. — От копуши слышу! — возмущенно парировала я. Можно подумать, будто бы это я все время опаздываю.***
— Джен! — пропела Лесли, обнимая меня. — Я так рада тебя видеть. — И я тебя. Что нового? — спросила я, отмечая про себя, что подруга прямо таки светится. Ей явно не терпелось что-то рассказать. — В общем, тут такое... Я тут недавно убиралась и... И... — ее голос был ужасно взволнованным и невероятно счастливым одновременно, глаза прямо искрились, говорила она сбивчиво, и я могла лишь догадываться, что произошло. — Я нашла коробочку, а там кольцо! Представляешь, он хочет сделать мне предложение! Я стояла и не знала, что делать — я была очень рада за свою подругу и мне хотелось одновременно и обнять ее, и спросить, что она ответит, когда все произойдет. В то же время я была несколько удивлена тем, что Райан, ее парень, решил жениться. Он был слишком свободолюбивым, что ли. Однако он и Лесли всегда хорошо ладили, что было удивительно, учитывая их разные характеры. Видимо, любовь может творить чудеса, совмещая противоположности. — Я так за тебя рада! Это... Это же прекрасно. — произнесла я, не сразу подобрав нужные слова. Мне хотелось сказать куда больше, эмоции бушевали во мне, как волны в океане, но никак не хотели облекаться в слова. — А я-то как рада. Даже не верится, что он хочет связать свою жизнь со мной. Осталось только дождаться, когда он наконец решится. Господи, я так счастлива! Сейчас Лесли прямо-таки светилась изнутри и всем своим видом напоминала мне солнце. Впрочем, она всегда мне его напоминала, и дело было даже не во внешности, хотя она тоже сыграла свою роль. Неужели возможно подобрать другой эпитет к человеку, который постоянно излучает позитив и тепло, и чья копна кудрявых светлых волос была похожа на ореол мультяшного светила, а светло-карие глаза всегда светились каким-то особенным внутренним светом? Я вот не могла. Всю дорогу до кафе мы обсуждали предстоящую помолвку моей подруги. Когда мы вошли внутрь, свободных столиков оказалось довольно много, поэтому мы, недолго думая, заняли тот, что стоял у окна. Практически сразу к нам подошла молоденькая официантка и, вручив каждой из нас меню, упорхнула куда-то к стойке. Пробежавшись глазами по перечню блюд, я решила заказать рататуй, овощной салат и чай. Конечно, здесь было бы куда уместнее вино, но данный вид алкоголя я просто не переносила. — Все так же не ешь мясо? — поинтересовалась Лесли. — Все так же надеешься, что я буду его есть? — ответила я вопросом на вопрос. По правде говоря, меня уже изрядно успели достать вопросы на тему того, что я вегетарианка. Причем, несмотря на то, что я употребляла в еду рыбу и иногда даже птицу, то есть строгой вегетарианкой не являлась, многие люди упорно пытались наставить меня на "путь истинный" — заставить признать неправоту моих убеждений и переделать в мясоеда. Это ужасно раздражало, ну вот не люблю я мясо и все. Чего цепляться? К счастью, Лесли вспомнила, что есть темы для разговора поинтереснее и спросила, как у меня обстоят дела на личном фронте: — Ты же познакомилась с каким-то парнем, Майком вроде. Как там у вас продвигаются отношения? — С Мэттом. — поправила я. — Мы с ним ходим на свидания, переписываемся... — Что-нибудь уже было? — перебила Лесли. Я посмотрела на подругу, недовольная тем, что меня прервали. — Ну, мы целовались. — смущенно отозвалась я. — И все? — удивленно подняв бровь, спросила Лесли. Этот вопрос прозвучал даже немного разочарованно. Я едва не задохнулась от возмущения: — Что значит "и все"? Мы знакомы всего месяц. И к чему вообще такое удивленное выражение лица? — Ну, ты же не так давно рассталась с парнем, может, тебе хотелось забыться, и вы... Ой, все! Я сидела и не знала, что тут можно сказать. Для меня не было секретом, что Лесли могла напридумывать себе что-нибудь, чего не было, а потом, когда оказывалось, что она была не права, она расстраивалась, а иногда даже обижалась. Хотя вообще довольно забавно, что, зная меня столько лет, Лесли все равно пытается стоить теории о том, как я соблазняю парней. А все из-за неосторожно брошенной когда-то фразы о том, что я не имею ничего против секса без обязательств, которую моя подруга восприняла слишком серьезно, и разубедить ее мне пока не удалось. Видимо, на моем лице было такое выражение, что Лесли и так все поняла. Она откинулась на спинку кресла и с задумчивым видом произнесла: — Понятно, значит, ничего не было. А он тебе нравится? Я задумалась над ответом. Если бы это была не она, а кто-нибудь другой, я бы сказала, что Мэтт мне несомненно нравится, но не более, и, что вообще еще рано говорить о чем-то определенном. Но это была Лесли, моя лучшая подруга, и с ней я могла быть полностью откровенной. Нервно ерзая в кресле и стараясь подавить глупую улыбку, я ответила: — Кажется, я начинаю влюбляться. — вот и все, простая истина озвучена, и я даже испытала некоторое облегчение, правда, продлилось оно не долго. — Невероятно! — воскликнула Лесли и несколько раз громко хлопнула в ладоши. Я осмотрелась и увидела, что несколько людей обернулись и теперь недобро смотрят на нас. Моя подруга тоже это заметила и, несколько поумерив свой пыл, продолжила, на этот раз гораздо тише, выделяя интонацией последнее слово. — Значит, у кого-то намечается Любовь? Я закатила глаза и приготовилась было возразить, как к нашему столику подошла официантка с заказом. Поставив перед нами еду, она поинтересовалась, не хотим ли мы заказать еще что-нибудь, и, получив отрицательный ответ, поспешила удалиться. Поставив перед собой салат, я ответила. — Недовлюбленность не обязательно должна перерасти в любовь, мало ли, может, просто что-нибудь не сложится, или мы не подойдем друг другу, всякое ведь бывает. — Ох, Джен, ну к чему быть такой пессимисткой? У меня создается такое впечатление, что ты сама не рада тому, что с тобой происходит. Тебя что-то беспокоит? — несколько озадаченно произнесла Лесли. Что? Если я из-за чего-то и беспокоюсь, то явно не из-за этого. Да с чего она вообще так решила? Я недоуменно уставилась на подругу. — Просто немного реализма, неужели это плохо? Она еще какое-то время сверлила меня взглядом, словно пыталась подловить меня на лжи, и я приложила немалые усилия, чтобы не проиграть ей в гляделки. Странно мы, наверное, выглядим со стороны, сидят две девицы, пялятся друг на друга и молчат. Когда до меня дошла вся абсурдность этой ситуации, мне стало дико смешно, и я еле сдержала хихиканье. Наконец, Лесли перестала меня гипнотизировать. — Ладно, сдаюсь. Пойми, я беспокоюсь за тебя. Когда ты влюбляешься, ты как в омут с головой и совершенно не думаешь о последствиях. А я ведь знаю как тяжело тебе даются расставания. Просто обещай, что будешь осторожна, хорошо? Она беспокоилась за меня, я это видела, но тем не менее не могла ничего пообещать. Слова всегда остаются только словами, то ли дело поступки. Можно много чего наговорить, но никак не подкрепить слова делом. Наврать, навешать лапши на уши, если говорить более литературно. Мне хотелось быть предельно честной с Лесли, поэтому я сказала, что попытаюсь, но ничего обещать не могу. Даже такой ответ ее вроде устроил. Потом я решила сменить тему разговора и заявила о своем желании сделать что-нибудь со своей татуировкой. Моя подруга удивленно вскинула брови: — Предыдущего опыта тебе не хватило? Ты же говорила, что это ужасно больно. Я замялась. — Ну, так оно и есть, но, чтобы избавиться от нее, можно и потерпеть. Лесли пожала плечами, мол, дело твое, делай, что хочешь. Зная ее, я могла сказать, что это слабое одобрение. Некоторое время мы сидели молча и ели. Я осмотрелась. В кафе, несмотря на время, было довольно мало народу — кроме нас тут обедали молодая парочка, наверное, учащиеся старших классов или колледжа и мужчина с ноутбуком, сидевший за столиком в углу так, что с его позиции был виден весь зал, на который он, впрочем, не обращал внимания, полностью погрузившись в свой гаджет и не замечая даже еды, стоявшей перед ним. Немного задержавшись на нем, мой взгляд скользнул по трем мирно беседовавшим у стойки официанткам и остановился на виде из окна. На первый взгляд там не было ничего привлекательного — типичная улица, одна из тех, на которых обычно находятся кафе, широкая, с множеством магазинчиков и кофеен и уймой снующих кто куда людей. Но есть в этом что-то привлекательное. Вот сидишь, смотришь и цепляешь взглядом какого-нибудь человека из толпы, разглядываешь его, а через несколько мгновений теряешь его в суматохе человеческих тел. Чьи-то лица запоминаются на какое-то время, а чьи-то и вовсе не задерживаются в памяти. Иногда встречались такие интересные внешне люди, что я жалела, что не умею рисовать. На этот раз мое внимание привлек уличный музыкант, рыжеватый парень в нелепой растянутой футболке и цветастой шапке вроде той, что носил Боб Марли. Из-за стекла я не могла услышать, что он играл, но могла предположить, что это что-то в жанре регги. Интересно, он тоже с кем-то поспорил или просто несет музыку в массы? Я усмехнулась. — Что смеешься? — поинтересовалась Лесли. На это я просто кивнула в сторону окна, призывая ее посмотреть туда. Посмотрев в указанном мной направлении, подруга улыбнулась: — Вспомнила свои похождения? — О, да, еще как.***
После того, как наши посиделки закончились, и мы с Лесли разошлись на перекрестке, я решила еще немного пройтись. Сейчас мне просто хотелось идти, не важно куда, не важно зачем. Я шла и думала. Значит, я начинаю влюбляться? Странно, но озвучив простую истину, даже такую очевидную, начинаешь думать и смотреть на мир немного по-другому. Только сейчас я осознала, что в какой-то степени скучала по Мэтту. Возможно, это было глупо, но тем не менее ничего поделать с этим я не могла. Надо будет написать ему, когда приду домой. Вообще, наше с ним общение последние полторы недели вызывало у меня ностальгию по тем временам, когда люди не сидели в фэйсбуке и твитере, а слали друг другу сообщения на электронную почту, потому что именно так мы с ним и общались. Честно говоря, я сильно удивилась, когда он сказал, что не зарегистрирован ни в одной социальной сети и предложил такой вид общения. Тогда я согласилась, и до сих пор ни разу об этом не пожалела. Несмотря на то, что это было немного неудобно, был в общении по электронной почте особый шарм. Это как бумажные письма, только быстрее и современнее. Я настолько погрузилась в мысли, что, переходя дорогу, совершенно забыла посмотреть по сторонам. А зря. Потому что когда я, услышав звук приближавшегося автомобиля, все-таки посмотрела налево, уходить было уже поздно. Сердце бешено заколотилось, я замерла. Мысленно я успела уже составить завещание и смириться с тем, что меня собьют, что непременно бы произошло, если бы чья-то рука не схватила меня за предплечье и не вытянула с дороги. Сейчас я была ужасно благодарна этому человеку. — О, спасибо боль... — я замолкла на полуслове, увидев своего спасителя, это был Гарри. Он что, следит за мной? Иначе свою везучесть на встречи с ним я объяснить не могла. — И тебе привет, Дженни. — отчего-то немного взволнованно произнес он. — Может, теперь, раз я спас тебе жизнь, соизволишь поговорить со мной? Резко мне захотелось выпрыгнуть обратно на проезжую часть, перебежать дорогу и скрыться где-нибудь во дворах. Но мой бывший по-прежнему крепко держал меня за руку, а потому совершить сей безрассудный поступок не было никакой возможности. Что же, придется поговорить. — Хорошо, только отпусти меня для начала, я никуда не убегу. Гарри мгновение помедлил, будто думая, стоит ли меня отпускать, но потом все же убрал свою руку с моей. Я же, ощутив свободу, поспешила отойти от него на расстояние пары шагов, мало ли, что ему в голову взбредет. Разум как на зло подкинул воспоминания с последней нашей встречи. Вспомнив, что он делал и говорил тогда, я поежилась. — Я так полагаю, что чем-то провинился перед тобой. Во время прошлого нашего разговора, если это можно назвать разговором, ты сказала, что я хотел тебя использовать. Я думаю, что между нами произошло некоторое недопонимание. — в своей обычной, спокойной манере произнес он. В одном он прав точно, разговором нашу последнюю встречу назвать сложно. В остальном же... — А как по мне здесь все довольно понятно. — я хотела быть вежливой, честно, но получалось как-то не очень. — Слушай, давай просто расстанемся, а? После этой фразы Гарри изменился в лице — слетела его маска спокойствия и безразличия. Он явно нервничал. Переминаясь с ног на ногу, нервно теребя мочку уха, он сначала молчал, а потом выпалил: — Джен, я тебя люблю, прости меня, давай снова встречаться. Что? Он серьезно? Сказать, что я была поражена — ничего не сказать. Пока Гарри смотрел на меня, ожидая ответа, я пыталась выйти из состояния шока и заставить свой мозг думать. Впрочем, когда я отошла от состояния оцепенения, мысли понеслись бешеным потоком. Единственное, что я могла сейчас сказать — нет. Нет, я тебя не люблю. Нет, не прощу. Нет, мы не будем встречаться. Никогда. Я снова испытала прилив дикого отвращения к человеку, стоявшему передо мной. Отходя на еще один шаг назад, я ответила: — Нет, извини, но нет. Снова сделав каменное лицо, Гарри буркнул что-то вроде "Ладно" себе под нос и поспешил удалиться. Я осталась стоять одна. Почему-то стало ужасно грустно, одиноко и жалко себя, хотя, ведь это я отшила, а не меня. Что-то подсказывало мне, что мы с ним еще встретимся, и ничего хорошего и приятного из этого не выйдет. Глаза защипало, и мне пришлось приложить уйму усилий, чтобы сдержать слезы. Что же, сегодня мама точно не будет плакать... Одна.