How are you, Ангел?

В городе была зима и почти полдень. Снег косо падал с прозрачно-голубого неба, под ногами напоминая бисер. Пустые проспекты молчали о чём-то своём, и едва различимо перешёптывались сухие ветки. С самых верхушек деревьев за улицами следили чёрные, как уголь, птицы. Она пила жасминовый чай на скамейке в глубине парка. На ней были белое пальто, высокие сапоги и большой синий шарф. В наушниках у неё играло что-то чуть более весёлое, чем у меня, и она легко покачивала головой в такт. Рядом со скамейкой лежал бездомный пёс, умными глазами провожавший действия женщины. Он внимательно наблюдал, как она длинными пальцами рисует узоры по пару от чая. Стаканчик был ярко-красный с параллельными белыми линиями. Она грела руки и коротала время. Я смотрела на неё сквозь стволы парковых деревьев. Она сидела чуть боком ко мне и спиной к старому фонтану, который уже сотни лет не работал. С собой у меня были альбом, простой карандаш и вдохновение, балующееся жасминовым чаем. Я хорошо видела её красивый профиль, но всё не решалась взять в руки карандаш. На самом деле, смелости мне не хватало уже порядка нескольких месяцев. Всё это время я постоянно встречала её в парке и незаметно любовалась. Она была магнитом. Мне сносило от неё голову, и я была твёрдо уверена, что сошла с ума. Мысли о ней не давали покоя ни днём, ни ночью. Я не знала о ней ровным счётом ничего, но безмерно боготворила. За короткий срок она стала моим личным настроением и источником вдохновения, который, мне казалось, неиссякаем. Я делала нелепые портретные наброски в тетрадях и на салфетках, а на серьёзную работу не решалась. Я боялась того, что не смогу даже приблизиться к оригиналу. Я всё ждала подходящего момента, когда рука с карандашом перестанет дрожать над альбомом, и он настал. Она была занята городом за резной оградой парка. Я провела несколько линий по воздуху, а потом принялась быстро шаркать грифелем по листку. Я рисовала анфас. Образ прекрасной незнакомки был настолько свеж в голове, что мои руки жили своей жизнью. Из-под карандаша медленно появлялись аккуратные черты лица: высокий лоб, чёткие скулы, ямочка на подбородке. Я всё больше влюблялась в глаза, которые на листе были лишь чёрно-белыми, но от этого не менее красивыми. Мне нравились её густые, смольного цвета ресницы, нравились морщинки в уголках глаз, нравились приподнятые в удивлении брови. Я рисовала простым карандашом свежий румянец на её щеках, лёгким штрихом добавляла веснушек и маленькую родинку. С трепетом я выводила линии губ, сто раз ошибаясь и начиная снова. Они были чуть тонкие, искусанные морозом и в волнении. Я пыталась сделать живой каждую трещинку, которая помещалась на рисунок. Не фантазируя, потом я рисовала вьющиеся на кончиках локоны, чёлку, падающую на глаза, когда она поправляет молнию на сапогах, и белые камешки серёжек. Я несколько раз стирала лишние линии, чуть правила готовые, добавляла новые. Мне хотелось сделать всё идеально. Я выводила узоры на радужке глаза вокруг почти бездонно-чёрного зрачка. Я набрасывала несколько штрихов для красивой шеи, скрытой от меня большим шарфом. Я приподнимала уголки губ, добавляя на щеках игривые ямочки от улыбки. Я не замечала ничего вокруг, погруженная в творчество. Остановилась только тогда, когда зазвонил телефон. Моей незнакомки на скамейке уже не было. Бездомный пёс бродил вокруг старого фонтана. Рисунок был абсолютно готов. А мне звонила мама. * Через неделю она пришла на свою скамейку, как по часам, в полдень. В этот раз она пила американо без сахара из чёрного стаканчика. Рядом лежал всё тот же пёс, изучая прекрасную женщину и картину в её руках. Портрет я оставила на скамейке за несколько минут до её прихода. Я его не подписывала, но название придумала. Оно было выведено кривыми буквами на обратной стороне. Она долго изучала рисунок на листке и молча улыбалась. Стоя за фонтаном и любуясь моей чудесной незнакомкой, я вдруг решила, что, наверное, здесь много лишних. Я поманила к себе пса домашними бутербродами, быстро покормила и направилась к выходу. Я была уверена, что самую важную картину в своей жизни уже нарисовала. Была уверена, что сделала приятно человеку, о котором ничего не знаю. И чувствовала себя чертовски влюблённой.