В потёмках холодного безразличия

      Выходные никак не способствовали полноценному отдыху. В сотый раз просматривая принесённые из центра документы, Раян пытался понять, как ему быть. Построить единую модель поведения своих действий для тех, кто поневоле являлся теперь его подопечным, тут не получилось бы: слишком разные и они сами, и истории их болезней. Все трое абсолютно не походили друг на друга. И если с двумя из них Раян был уверен, что всё-таки худо-бедно, но справится, то третий… С третьим индивидуумом могли быть существенные проблемы.       Раян пролистывал коричневую увесистую папку с особой тщательностью, выискивая и выписывая в отдельный блокнот важные, на его взгляд, детали, запоминая, — любая мелочь казалась на вес золота. Из личной характеристики Аверьянова Николая Кирилловича следовало, что мужчина, на тот момент тридцатипятилетний, получил тяжелейшие травмы в результате дорожно-транспортного происшествия. Про аварию было совсем немного, так что Раян с лёгким сердцем перешёл на медицинскую карту.       Снимки позвоночника в анамнезе Аверьянова до и после операции впечатляли. Поразительно даже, как он вообще выжил. Тело буквально надломилось от силы удара, значительно повредив поясничный отдел позвоночника, что в итоге и привело к потере чувствительности и двигательных функций в нижних конечностях. Кроме раздробленного хребта обнаружилось и сломанное ребро, проткнувшее левое лёгкое. И это не считая многочисленных ушибов, ссадин.       Пострадавшие позвонки заменили на высококачественные импланты, вероятность отторжения организмом которых гарантированно составляла не более одного процента. Но, к сожалению, не смогли учесть всего, а именно, что Аверьянов может попасть в этот несчастный процент. Ошибку исправили довольно быстро, да только буквально через пару недель после повторной многочасовой операции обнаружили печальный факт — швы на спине не срастались. Аккуратные, наложенные с ювелирной точностью они ни в какую не желали заживать, постоянно воспаляясь, несмотря на асептические повязки и инъекции антибиотиков, и ещё долго причиняли Аверьянову дополнительные муки.       Поначалу думали, что продукты распада тканей из ран всасывались в кровь, вызывая интоксикацию, но… Аллергия на новейшие методы лечения никак не укладывалась в светлых умах врачевателей. Общее состояние, в том числе и психическое, ухудшалось столь стремительно, что врачам пришлось ввести его в медикаментозную кому для предотвращения возможных осложнений.       Восстановление шло медленно даже по меркам аверьяновских травм вкупе с депрессивным поведением, что являлось абсолютно неестественным. Регенерация у альф по природе крайне редко становилась поводом для беспокойств, но этот пациент бил все антирекорды, став сплошной головной болью врачебной комиссии.       В полной мере отойти от комы у Аверьянова в больнице не получилось — его внезапно выписали и сразу же отправили в «Приют для инвалидов». Дальше записи оставляли непонятные, путаные, часто противоречащие предшественникам или наоборот: иными формулировками, но их копирующие. В обязанности центра входило предоставление индивидуального смотрителя и лечащего врача, но с этим опекаемым ни один не работал дольше четырёх месяцев, и потому методики реабилитации так разнились, что определить процент успеха восстановления не представлялось возможным.       Но апогеем всего стала чётко выделенная запись, в которой значилось полное государственное попечение Аверьянова, хотя телефоны всех родственников и даже живых родителей наличествовали здесь же. Отсутствие какой-либо помощи или элементарной поддержки со стороны семьи и друзей сражало до глубины души. Понять вполне обеспеченную, судя по информации, которую Раян не поленился поискать в сети, семью оказалось невероятно сложно. Даже оргинейцы порицали такое вопиющее равнодушие.       Раян, со вздохом закрыв папку, будто выныривая из чужой жизни, составленной лишь сухими фактами, вспомнил наставления Валентина Леонтьевича по поводу этого Аверьянова: «Сложный случай. Альфа, который потерял свой внутренний стержень, — это страшно, понимаю. Но попробуй наладить с ним хоть мизерный контакт. Большего от тебя и не требуется». Словно не просьба даже, а самая настоящая мольба в глазах. И что-то подсказывало Раяну, что отнюдь не о физических повреждениях шла речь. Сказанные слова не внушали оптимизма. Руководство этого третьесортного учреждения вообще представляло, что с лежачими больными должен иметь дело профессионал с опытом выше среднего, а не новичок, да ещё какой?! Беда с дефицитом кадров? Или же что-то другое?..       Немного поразмыслив, Раян передвинул к себе остальные характеристики. Белая и серая папки, по сравнению с коричневой, оказались не такими объёмными. Без сомнения, цвета обложек соответствовали определённому типу содержания, но как их распределяли, парень пока не понимал.       Ближе к обеду Раян не выдержал. Желудок болезненно сжимался и урчал, требуя немедленно отложить все текущие дела и всё же подкрепиться чем-то существеннее простой воды, любезно оставленной Алемом перед уходом. На полпути в кухню на парня обрушилась тишина. Особняк семьи Абдуб выглядел заброшенно: никто не суетился в спешке, не шушукался по углам, изображая занятость, а дети слуг не бегали и не донимали всех вокруг создаваемым шумом. Раян обратил внимание на поверхности мебели. Пыль в их-то доме, полном слуг, — явление неуместное и абсурдное, заставляющее раздражённо сжимать губы.       День был в самом разгаре, но в кухне оказалось несколько прохладно. В лучах знойного солнца сквозняк игрался с лёгким полупрозрачным тюлем. Раян первым делом намеревался обыскать холодильник на предмет чего-нибудь вкусного и сытного и, утолив голод, направиться на поиски хоть кого-нибудь из слуг, кто смог бы внятно объяснить, почему в его доме наложен обет молчания. Но планы пришлось скорректировать.       — Молодой господин?.. — удивлённо окликнул Раяна знакомый старческий голос, засыпав его вопросами: — Вы голодны? Простите, вы немного можете подождать? Сейчас-сейчас… Может быть, травяного чая? Боги, зачем же этот остолоп Алем не предупредил меня?       Слушая причитания одиноко читавшего в противоположном от холодильника укромном углу кухни старика, оказавшегося незамеченным ранее, Раян сменил маршрут, покатив кресло к большому открытому настежь окну. Ветер разносил по округе запахи бурно цветущей зелени. Раян вздохнул полной грудью, приветствуя вступившее в свои права лето.       — Не нужно чая, дядюшка Зиннат, — Раян закрыл окно и повернулся в сторону суетящегося собеседника. — А Алем занят выполнением моего поручения и вернётся, скорее всего, в послеобеденное время, — вернув внимание к окну, за которым его чуткий взгляд уловил малозаметное движение, он тихо пробормотал себе под нос: — Наконец-то, конец весне.       Совсем рядом росло молодое раскидистое дерево, которое, если честно, мешало полноценному обзору сада, и из ветвей показалась певчая птичка, клювом выискивавшая паразитов в крохотном тельце. Взмах крыльев готовящейся взлететь маленькой птицы, и вскоре Раян провожал её взглядом.       Раян ненавидел весну. В его понимании переходный период природы от зимы к лету мог бы быть и короче. Конечно, он давал себе отчёт, что ненависть иррациональная, ничем не обоснованная, продиктованная лишь его собственными страхами и неудачным опытом. Однако с каждым годом неприятие этого времени года только укреплялось в сознании, отравляя тоской прелестные дни преображения.       — Кстати говоря, куда все пропали? Дом тих, как при похоронах.       Повар напряжённо замер. На плите уже вовсю разогревался суп, и не хотелось мешать старому слуге выполнять его работу, но подозрительно бегающие глаза напротив не давали спокойно переключиться на нейтральную тему.       — Ох, молодой господин… — после нескольких минут молчания прозвучало сочувствующе.       — Что? — настороженно нахмурился Раян, скрещивая на груди руки.       — Сказать вам правду или?..       — Я похож на идиота, который ответит «или»?! — Раян закипал, как и содержимое кастрюли на плите. Дядюшка Зиннат поспешил выключить огонь. — Говори!       Парень догадывался, о чём пойдёт речь дальше, и ощущал сильное утомление, слушая продолжительный монолог повара. Что ж, нечто подобное он и предполагал. Раяну и прежде доводилось терпеть пренебрежение по отношению к себе и неподобающее поведение некоторых прислужников, но ситуация раньше, в общем-то, была такова, что выбирать не приходилось. Да и регулятор в виде ора отца помогал нехило. Теперь же временное отсутствие главы семейства и нежелание Раяна быть объектом общего внимания, очевидно, плохо влияло и на слуг — они словно с цепи сорвались: нагло пропускали мимо ушей мелкие указания, выполняли поручения небрежно и лениво. Пользовались вседозволенностью, так сказать. Но бунт… Нет. У всякого терпения есть мера.       — …А вчера они увидели господина Мирнова и решили, видимо, обождать, — тем временем продолжал разглагольствовать старик, хлопоча над столом. — Вспомнили, наверное, случай прошлым летом, когда тот остановил обезумевшего коня, которому случайно удалось выбраться из нашего стойла. До сих пор гадаю, как…       — Подожди, — порывисто прервал слугу Раян. — Мирнов гостил у нас прошлым летом? И часто? В смысле, почему я не знал?       — Не берусь утверждать, молодой господин. Ваше настроение тогда, будто предрекая визит гостя, становилось не расположенным к длительным беседам, потому господин Даут распоряжался вас не тревожить. При тех встречах присутствовал младший господин, никто не сомневался в правильности происходящего и не возражал. Поговаривали даже о скором союзе вашего брата с господином Мирновым. Хорошо, что то было лишь бесстыдными слухами, не более…       Раяну стало странно смешно. Значит ли это, что самовлюблённый индюк предпочёл «жалкое недоразумение» его здоровому брату? Надо же, как нелепо.       — А был ли на этих встречах младший родитель Мирнова? — старался Раян не показывать своего неестественного состояния.       — Молодой господин, почтенный Юрий Павлович на моей памяти гостил у нас лишь раз, вот чтоб мне пусто было. Могу поклясться на чём угодно, мы все, слуги Абдуб, были удивлены до крайности, когда он появился.       Похоже, старания Раяна пошли прахом, ну и ладно — больше притворяться он не желал. Навалившееся безудержное веселье выплеснулось потоком неумеренного смеха, пугая бедного слугу и заставляя того передёрнуться. Выглядела картина не менее несуразно, но Раян прекратил собственный хохот так же неожиданно, как и начал, резко переменившись в лице. Он внимательно осмотрел старого повара, оценивая.       — Ну а ты, дядюшка Зиннат? Как так получилось, что ты не присоединился к всеобщему отдыху?       Вопрос был действительно интересен Раяну. Очевидно же, что не страх являлся первопричиной такого недальновидного, по мнению Раяна, поведения.       — А кто вас кормить-то будет? — удивлённо вспрыснул руками дядюшка Зиннат, позабыв совершенно обо всём. Раян поднял бровь. — Вы меня извините, господин, но этот Алем только на «подай-принеси» и годится! Он даже яичницу не может приготовить так, чтобы не обжарить до черноты да не обжечься самому!       Раян с благодарностью ел предложенный исходящий ароматным паром суп, не желая расстраивать отказом — аппетит помахал на прощание ещё в начале разговора. Его позабавила реакция слуги — тот на время стал таким возмущённо-сердитым, что с ним даже спорить не тянуло.       Мысленно Раян составлял план дальнейших действий. Он не мог и не хотел увольнять зарвавшихся слуг — это прерогатива старшего по статусу в семье. Но как-то проучить их необходимо, иначе не видать ему покоя. Раньше выполнить план такого рода было бы напрасной тратой времени и простым сотрясением воздуха. Да, с новыми правилами игры жить намного проще.       — Дядюшка Зиннат, — после сытного супа Раян чувствовал себя, на удивление, умиротворённо. — Думаешь, охрана также воспринимает меня непригодным господином?       — Что вы, молодой господин Раян! Начальник Гаднан и поныне тепло отзывается о вас, а Манзиль с утра талдычит, восхваляя, — так поражён тем, что вы заступились за слугу в каком-то то ли центре, то ли приюте… уж не припомню, простите. И остальные будут вам рады.       Раян усмехнулся. Он-то думал, что водитель остался тогда в машине, а оказалось… В общем, неважно.       — Скажи, где я могу уместить значительное количество слуг? В общем зале?       — Общий зал отличный вариант, молодой господин, — понимающе улыбнулся дядюшка, и парень пообещал себе при любом раскладе помнить о преданности старого верного слуги. И он обязательно исполнит данное себе самому обещание.       Раян обнаружил начальника Гаднана с его сыном, Манзилем, в дальней части участка — охрана проводила свободное время обособлено, в одноэтажных бараках, построенных и оборудованных специально для укрепления тела и духа. Путь до них был неблизкий, покрытый крупным гравием, но уличное кресло справлялось. Оплетавшие стены строений растения ранних видов уже успели отцвести, другие же только-только начинали исходить насыщенными ароматами, созывая различных насекомых. Всю дорогу Раян усиленно хмурился нерадостным мыслям, ничего не замечая вокруг.       Настежь распахнутая дверь в большое, напоминающее склад помещение не скрывала внутреннего пространства, но стоявшая на всю округу тишина настораживала. Неужели и тут?.. Лишь приблизившись к проходу, Раян смог выдохнуть. Жаль, но это не означало, что… да практически ничего, в общем-то. Просто хоть что-то в бурных потоках времени ещё оставалось неизменным.       — Шах! — воскликнули вдруг тогда, когда парень уже думал обозначить себя.       Раян поспел ко времени отдыха после интенсивных упражнений и застал лишь двоих, спокойно играюших в шахматы. Эта атмосфера уюта знакома ему с детства. И потому он знал, что в дальнем углу между тренажёрами на самом дне огромного старого сундука таились любовно оберегаемые от посторонних глаз резные шахматные фигурки и доска для игры, выполненные искусным мастером. А ещё там хранились красочные книжки на оргинейском языке и удивительно вкусные сладости, которыми всегда угощали миленьких омег после тренировок и уроков, проводимых в этих стенах постоянно.       Подростком Раян часто ошивался здесь тогда ещё с тремя личными слугами, больше походившими на нянек, один из которых явно питал страсть к разного рода приключениям. Камиль же побаивался подходить к грозным на вид, неотёсанным и часто небритым дядькам ближе, чем того требовали правила, поэтому приходилось выискивать время, когда дорогой братишка не мог присоединиться к шалостям Раяна, чтобы позаниматься интересными вещами.       В возрасте пяти-пятнадцати лет Раян просто не представлял, что на свете существует ещё и одиночество… даже без внимания дорогих родственников.

***

      — Господин, не желаете ли чего? — Ранис, заканчивая плести пятнадцатилетнему Раяну тонкие косички, кивнул на ненавистную стопку книг, которую учителя задали мальчику для чтения на лето, за что Раян его, если честно, недолюбливал.       Ранис вечно пытался утянуть Раяна к проклятым книгам. Почему-то в одиночку, без Камиля, читать было так скучно, что хоть подыхай. Нет, ему нравилось чтение, но не когда родители с братишкой уехали на встречу с дедушкой, а на улице так тепло, что даже вечером жарко, и в саду можно гулять хоть до полуночи. Несправедливо же.       — Может, снадобье заварите, господин? У вас получаться неплохо стало — в последний раз жрец, попробовав, даже не поморщился.       Раян закатил глаза, улыбнувшись, — и второй туда же. В такой зной разумный человек разве запрётся в душной котельной? Раян согласился бы на любую авантюру, лишь бы не сидеть в закрытых пыльных стенах.       — Хочешь моей смерти, Мави?! — хохотнул Раян и, окинув личных слуг хитрым прищуром, выпалил: — И не надейтесь!       Взирая на оторопелые лики своих прислужников, Раян и не думал останавливать смех, льющийся, казалось, из ниоткуда, и вмиг мягко подхватываемый кое-кем другим — до того чудны были их выражения. А те в ответ, переглянувшись, лишь обречённо вздохнули.       — И правильно, — весело заявил третий слуга, Елгыр, отсмеявшись вместе с ним. — Не слушайте этих зануд, господин! Загубят ещё вашу прекрасную юность, жалеть потом будете всю оставшуюся жизнь. Не-е-е, лучше давайте прогуляемся до домиков охраны, — так тренировочные бараки называл только Елгыр. — Там наверняка найдётся много чего неизведанного, да и дед Гаднан обрадуется, вот помяните моё слово! — подмигнул он для пущей убедительности.       Чтобы ненароком не обидеть остальных чересчур быстрым пособничеством идее младшего слуги, Раян, как мог, укоризненным взглядом заставил замолчать болтуна. И приказал всем выдвигаться сейчас же. Желание проведать сурового старика, который непременно угощал конфетами, сладкой водой и сказками, всё же было сильней.       Двое слуг с неохотой кивнули. То ли дело Елгыр — тот тут же ускакал в поисках вещей, необходимых, как крикнул он перед тем, для прогулки, но те ощущались как инвентарь для дальнего похода. Елгыр всегда вставал на сторону господина, придумывал всё новые забавы, а также прикрывал перед родителями.       В итоге они расстелили на земле близ тренировочных бараков старое покрывало, побросали на него закрытые контейнеры с сухофруктами и устроились под прихваченным Елгыром пляжным зонтом, что отлично скрывал от палящего солнца, создавая спасительную тень. Слуги смешили Раяна переругиванием меж собой, сухофрукты с нежной шоколадной глазурью приятно таяли на языке, а невдалеке разносились приглушённые голоса охранников. К ним пока нельзя — омегам строго настрого запрещалось подходить к баракам, когда там проводились такие большие тренировки, заглянуть же тайком мешали несколько несговорчивых альф. Так что приходилось терпеливо ждать.       — Смотрите-смотрите, заяц! — Раян каждый раз удивлялся, наблюдая за похожими на различные существа и предметы облаками, и не мог ничего с собой поделать.       Слуги были старше Раяна, а он, несмотря на возраст, редко позволял себе проявлять эмоции на людях. Мави на год младше Раниса, которому всего месяц назад исполнилось двадцать лет, Елгыру же — семнадцать, но рядом с ними Раян открывался и чувствовал себя свободно, как с родными.       Будто бы под копирку: миндалевидные глаза и прямой нос; две аккуратные косы со спины чуть светлее раяновских; манера держаться. Казалось, даже характеры обоих, словно две капли воды — не отличить. Хотя единокровными братьями не являлись от слова совсем. Ранис и Мави разнились только родинкой над губой последнего и направлением целей. Первому возложили привить Раяну любовь к чтению, второму — к варке разнообразного питья.       А заводила Елгыр в эту компанию никак не вписывался — слишком выделялся непоседливым нравом и чёрными одеждами. Шебутной, неугомонный, яркий, и имя ему было под стать. Ругали Елгыра довольно часто и по делу, но все наставления утекали из него, стоило освободить из дисциплинарных пут. Не выгоняли Елгыра лишь потому, что он был чрезвычайно исполнительным и преданным семье Абдуб. Так про него, по крайней мере, говорили взрослые. И Раян не понимал (однако принял с благодарностью), за что родители его Елгыром-то наказали…       — О, господин, а там, там замок! Огромный такой. Интересно, он на какую дверь, — указал на другое облако Елгыр, пока Ранис и Мави регулировали ножку зонта для большего обзора.       — И всё же, господин, какой удивительный мир, — философски изрёк Ранис, закончив с делом. — Обычный человек, глядя на небеса, увидел бы лишь белые пятна на огромном голубом полотне, а человек с фантазией — что угодно. Даже как из замка начинают вырисовываться очертания… щенка, например.       Раян согласно кивнул. Да, мир удивителен и прекрасен, вот бы объять и погрузиться в него с головой.       — Щенка? — Елгыр вдруг звонко шлёпнул себя по лбу. — Господин-господин, я совсем забыл! Я сейчас вернусь! Не уходите никуда-а-а! — кричал он уже на бегу.       Недоумённо переглянувшись с Ранисом и Мави, Раян пожал плечами, возобновляя прерванное занятие. К выкрутасам Елгыра все давно привыкли, оставалось только ждать и гадать, чем он поразит на этот раз.       Воротился Елгыр не один. Три изумительно белых щенка и один полностью чёрный вот уже пять минут не знали, как им быть: то ли бегать вокруг приятно пахнувших потом людей, то ли принимать ласку нежных поглаживаний, то ли ластиться самим, придирчиво обнюхиваясь. И потому носились, как ужаленные.       — Где ты их откопал? — задал Мави интересующий всех вопрос, бережно взяв на руки сразу двоих.       — Брат, не поверите! В прошлом году спас бездомную собаку от лихача проклятого, и та вот понесла.       — А вдруг они болезненные? — всё ещё осторожничал Ранис.       — Обижаешь! Да разве ж я буду подвергать жизнь господина такому риску?! Я уже два раза свозил их к ветеринару! — горделиво задрал нос Елгыр.       — И когда ты только всё успеваешь?.. — покачал головой Ранис, и в ответ ему был заливистый смех.       — Даже и словом не обмолвился. Может, помогли бы чем, — обиженно подхватил Мави.       — Ой ли, знаю я вас! Чуть что, сразу бежите на меня господину Дауту жаловаться… А ещё братьями назвались — даром, что не по крови.       — Да если б не мы, ты бы разнёс половину бараков, бестолочь! — Ранис дал этому балаболу хорошую затрещину.       — Ай-ай-ай, больно! — запричитал Елгыр и вдруг улыбнулся, совсем не задетый. — Ладно-ладно, старший брат, хватит дуться. Глянь, какой милашка! Ну? — поднял он одного мелкого прямо к носу Раниса.       Раян к препирательствам слуг прислушивался лишь краем уха, всё его внимание захватил собой щенок, что полюбился практически с первого взгляда. Чёрный мохнатый ураганчик жизнерадостно махал хвостиком и кружился рядом, воинственно тявкая на всех, кто подходил слишком уж близко. Раян попробовал протянуть руку, и был поражён тем, с какой охотой её приняли. Щенок долго облизывал пальцы и, видимо, решив, что человек достоин, прыгнул на вытянутые ноги Раяна.       — Ох, господин! — хлопнул Ранис в ладони, тут же потеряв интерес к пререканиям с Елгыром.       Раян уже хотел полюбопытствовать, что так удивило слугу, но Мави вдруг что-то заметил в стороне:       — Господин, там дети идут. Скоро можно будет зайти внутрь.       Время пробежало потрясающе быстро, и тренировка взрослых альф закончилась. Раян ещё никогда не был так разочарован.       — Нет, мы не зайдём, — категорично заявил он, почёсывая щенка в доверчиво подставленное брюхо.       Прислужники расширившимися глазами уставились на него. Конечно, своеобразный пикник на природе мог длиться и до рассвета, если господин желал видеть, как пока что блёклыми лучами солнце разгоняет миллиарды звёзд с небосклона. Но он всегда с удовольствием посещал занятия въедливого начальника охраны, проводимые для молодого поколения слуг, не отказывая себе черпать чего-нибудь нового. Ранис и Мави, не сговариваясь, посмотрели на Елгыра осуждающе и с надеждой, мол: кто кашу заварил, тот пусть теперь и расхлёбывает. Елгыр на это лишь глаза закатил.       Когда младший слуга приполз к Раяну, щенок на коленях настороженно подскочил, предостерегающе оскалился, недобро вперев тёмные глаза-бусины. Выглядело мило, но Елгыр на всякий случай остановился немного в отдалении. Если щенок, который ещё недавно спокойно ел с его рук, видел сейчас в нём угрозу — это означало лишь одно.       — Похоже, пёс выбрал себе хозяина, господин, — сказал Елгыр совершенно не то, что от него ожидали собратья. — Как вы его назовёте?       — Каракыяш¹, — с готовностью ответил парень. — Он весь такой чёрненький, словно извалянный в саже, но при этом игривый и тёплый, солнечный. Прям как ты, Елгыр.       Раян рассмеялся. Обескураженно смотря на него, Елгыр внезапно ощутил, как внутри разливается нежность. Именно такого господина он готов преданно защищать от всех невзгод.       — Даже не знаю, господин, огорчаться, что меня сравнили с грязной псиной, или же радоваться.       Некоторое время спустя к ним подошёл и вежливого поклонился парнишка возрастом примерно с Елгыра, заурядной внешности, сливающейся с толпой. И только копна светлых волос немного его выделяла.       — Что тебе нужно, Алем? — спросил Ранис на правах старшего личного слуги, не желая мешать Раяну возиться с новым другом.       — Меня подослал начальник Гаднан. Он велел передать молодому господину, чтобы тот долго не задерживался и всё же пришёл на урок. Можно и со зверьём, — предрёк расспросы Алем.       — Хорошо, можешь ид…       Парнишка не дал Ранису договорить, испуганно отпрянув от пробегавших мимо беленьких щенят. Те никакую агрессию не проявляли, просто вполне дружелюбно игрались друг с другом, с интересом обнюхивая чахлую траву, но Алем, кивнув напоследок, исчез, словно был лишь глюком от жары.       — С чего бы деду Гаднану посылать к нам этого сплетника? — полюбопытствовал Елгыр, досадно сморщившись.       — Может, Манзиль занят.       — А других слуг и вовсе нет, да? Ой, не нравится он мне, ой, не нравится!       — Прекрати, Елгыр, — осадил младшего слугу Раян. — Он тебе не соперник.       Через пару минут занятия строгого начальника сорвались, но никто и не думал ругаться. Все дети и даже суровые взрослые альфы прилипли к картонной коробке, в которой, вдоволь нагулявшись, лежали и смиренно принимали повышенное к себе внимание с порядком испачканной шерстью, но всё ещё радостно виляющие хвостиками малыши.       Вернувшиеся вечером родители застали всех во дворе. Камиль был в восторге от щенков, а отец с папочкой уселись в беседке, наблюдая и наслаждаясь умиротворённой атмосферой.       День запомнился в красках. Он был пропитан весёлым смехом, соткан из золотистых лучей солнца да серебристых лунных бликов и наделён важным составляющим — счастьем.

***

      — Блефуете, дед Гаднан. Вы по определению не можете не знать или хотя бы догадываться, кто зачинщик этой забастовки, — раздражённо произнёс Раян, незаметно загоняя противника в ловушку. — Ну и ладно. Чтобы назвать имя и преподнести доказательства виновности, у вас есть почти неделя, — и мысленно добавил: «если вы на моей стороне, конечно». — Именно столько меня не будет дома. Очень рассчитываю на взаимопонимание. Кстати говоря, шах и мат.       Прошлая партия для старика Гаднана однозначно была удачней. Ученик превзошёл учителя, да ещё с такой лёгкостью, что впору самому проситься в ученики. Начальник охраны с уважением взглянул на подопечного.       Он знал молодого господина достаточно и даже сам обучал некоторым премудростям жизни, поэтому не шибко удивился его появлению. Когда Раян после вежливых приветствий невозмутимо устроился на место Манзиля, бывший вояка понял, что разговор предстоит серьёзный, и выгнал возможного свидетеля препирательств. Благо, было время отдыха, а дети придут на урок только через полчаса.       Разговор и правда вышел сложным, но они пришли к своеобразному соглашению. Всё же начальник охраны явно импонировал ему, и Раян надеялся, что хорошее отношение поможет переманить на свою сторону хотя бы часть подчинённых старика. Такой расклад здорово бы помог.       После духоты барака свежий ветер приятно холодил лицо. Раян оглядел двор. В нескольких метрах от входа вместе с группой детей разных возрастов, ожидавшей, видимо, освобождения дорогого учителя, стоял недавний водитель, Манзиль, который тут же, завидев его в дверях, коротко поклонился. Раян кивнул и покатил кресло в сторону дома — нужно было ещё составить запасной план. На всякий случай.       — Почему ты ему поклонился, дядя Манзиль? — услышал Раян со спины детский звонкий голосок и невольно остановился, прислушиваясь. — Мой папочка говорит, что безродному не нужно кланяться. Он же безродный, что ему станется.       Голоску вторили несколько других, а ответа всё не было. Раян повернулся обратно. Очевидно, Манзиль ещё не умел прятать эмоции. Так откровенно показывать ошарашенность не предстало хорошему телохранителю. Надо будет высказать деду Гаднану негодование по этому поводу, сделал пометку парень.       — Видно, твой папочка много знает, — с улыбкой заметил Раян. Дети постарше вздрогнули от его холодного тона. — Что ещё он тебе говорит?       Мальчишка лет шести стушевался. Светлые глазки забегали в поисках поддержки, но помощи ни от кого не последовало.       — Мой папочка хороший! — промолвил он, чуть ли не плача.       — Знаю, — не стал спорить Раян и попытался малость смягчиться. — Наверняка он горд тем, каким послушным вырос его сын.       — Да, — осмелел мелкий. — Папочка говорит, что я умный и воспитанный!       — Ну, раз воспитанный, ты непременно должен знать, как относиться к старшему по возрасту.       — С уважением, — мгновенно отозвался мальчик, непонимающе сверкая глазками.       — А я младше вас или старше, детишки? — обратился Раян уже ко всей группе. Ему ответили понурыми головами.       Парень покинул территорию тренировочных бараков только тогда, когда убедился, что урок детьми усвоен на «отлично». Перед тем, как уйти, он наказал Манзилю в полной мере снабдить мелких неугомонных сорванцов сладостями. Заслужили.       Ещё бы так же быстро наладить контакт со взрослыми…

***

      Алем вернулся к двум часам дня. Он вошёл через парадную дверь и точно угодил в вакуум — такая неестественная тишина стояла в доме. Собственные шорохи эхом разносились по стенам, и казалось, что ещё чуть-чуть, и из-за угла выпрыгнет жуткий монстр. Алем в ускоренном порядке избавился от уличной одежды и спешно направился в комнату Раяна, гадая, пообедал ли господин или же так и сидел голодным, уткнувшись в свои важные документы.       Парень довольно быстро добрался до нужной двери. В его отсутствие в комнате Раяна не изменилось практически ничего, только солнце сейчас светило прямо в окна, вынуждая жмуриться. Господин всё так же сидел за столом, словно Алем никуда и не уходил, просматривая что-то на компьютере.       — Господин, — оповестил Алем о своём возвращении. Раян тут же затемнил экран монитора и обернулся. — Извините за опоздание — по дороге были пробки. Я привёз вашу посылку в целости и сохранности, как вы и просили.       — Хорошо, — задумчиво проговорили в ответ монотонным голосом. — Положи куда-нибудь на видное место.       Чтобы его господин отложил изучение новой рукописной книги редкого издания… Алем насторожился.       — Что-то случилось, господин? — всё же спросил он и поставил обёрнутый в невзрачную упаковочную бумагу тяжёлый том на тумбочку около дивана.       — Не знаю. Ты мне скажи, Алем, — великодушно предложил господин.       Алем судорожно стал искать в памяти список своих косяков и не находил ни одного. По крайней мере, ни одного непростительного проступка, за который мог бы получить суровое наказание. Ничего не понимая, он поднял глаза и столкнулся с очень внимательным сияющим изумрудом цепким взглядом. Не ускользнуть.       — Алем, думаешь, я хороший человек? — после недолгого молчания такой вопрос застал Алема врасплох. — Нет, не так… Я хороший господин, Алем? — внезапно исправился Раян, значительно выделяя слово «господин».       За время, проведённое в качестве личного слуги Раяна Абдуб, Алем изучил все его повадки и с уверенностью поведал бы, что ему достался самый беспечный господин из всех возможных, если дело касалось темы здоровья. Суть даже не в каждодневной физической нагрузке, которая безбожно пренебрегалась в угоду учёбе и чтению, а в элементарном свежем воздухе. Раян мог неделями не выходить на улицу, если его не тормошить. Из дома приходилось утаскивать уговорами и силой отцовского слова. Со временем отцовских слов становилось слишком мало — господин Абельгаффар всё больше погружался в работу, а Раян пользовался этим сполна. И потому, когда брат его господина покинул отчий дом, Алем всерьёз опасался, что теперь гуляющего по саду Раяна можно будет увидеть лишь во время приёма гостей. Но оказался неправ, что радовало донельзя.       Однако говорить о, несомненно, накипевшем не следовало, да и ждали определённо не его претензий по поводу проведения господином свободного времени. Тогда — о чём же?       А вообще, Алему в некотором роде повезло. Семья Абдуб выделяла на содержание многочисленных слуг достаточно, чтобы те жили во вполне комфортных условиях. А личным слугам ещё и доплачивали. Господин Алема не являлся исключением и исправно платил… только вот из собственных сбережений.       Раяну приходилось нелегко в первое время после Выбора, так как многие просто не желали прислуживать безродному господину, да и средства на содержание даже на самого себя таяли быстрее, чем горы льда в пустыне, — этому способствовало то, что Абельгаффар впредь упразднил Раяна из семейного бюджета, и все его привилегии исчезли, словно их не было вовсе. Что уж поделать — таковы правила. Поэтому из трёх личных слуг никого не осталось. Тогда и появился ничему не учащий и ничего не требующий Алем. Удобный, как ни крути.       Пришлось искать обходные пути. Ускоренный курс финансов и бизнеса, оплаченный господином Абельгаффаром, помог стабилизировать доходы и расходы. Работая три с небольшим года на компанию отца, Раян вернул долг и, как только представилась возможность, с лёгким сердцем покинул семейный бизнес, занявшись учёбой уже вплотную, время от времени получая заказы на составление бюрократических проволочек через сеть интернет. Да и Академия неожиданно стала подкидывать дополнительные заработки, что неимоверно радовало Раяна. Четыре года ушло на то, чтобы он мог позволить себе многое из того, чего был лишён.       Отпраздновал маленькую победу Раян очень своеобразно: на одну ночь арендовал для Алема, любителя дальних звёзд, целый планетарий и не самый дорогой, но достаточно приличный ресторан. Воспоминания до сих пор грели душу слуги.       — Вы хороший господин, — после некоторых раздумий уверенно начал Алем. — И щедрый к тому же. А с вашим умом не сравнится даже нынешний король Росомонии!       — Достаточно лести, Алем, — поморщился Раян, но потом всё же улыбнулся: — Спасибо за ответ.       Господин повернулся назад к монитору, но не стал включать его, задумчиво уставившись в тёмный экран. Такое поведение говорило, что нужно немного подождать, прежде чем Раян соберётся с мыслями и, наконец, скажет то, что хотел. Но Алем слишком переживал, чтобы ждать.       — Господин Раян, вы обедали?       Раян раздражённо посмотрел на него, не ответив. Алем понятливо замолк на долгие две секунды, пока не услышал:       — Собери всех в общем зале, Алем. Хочу сделать некоторую корректировку в расписании слуг. А если кто-то откажется, пугай охраной — она предупреждена.       — Я мог бы сам передать всем новые инструкции, господин. С вашего позв…       — Нет, — твёрдо возразили ему, и Алем послушно остался стоять на месте. — Потом уделишь время дядюшке Зиннату. Он давно просил дополнительного помощника в кухню — то ли не справляется молодое поколение, то ли у старика просто долго не было лишней головной боли. В любом случае отточишь кулинарное мастерство. Пригодится.       Алем в удивлении взглянул на господина. Всего несколько часов назад казалось, что Раяна ничто не сможет оторвать от бумажек, не отхватив при этом нехилых люлей. Что же произошло, пока Алема не было?..