***
Какофония оглушительных звуков предзнаменовала начало нового рабочего дня. Никита недовольно открыл глаза, потянувшись к будильнику, кое-как отключил этот пыточный инструмент. После почти месячного отсутствия восстанавливать прежний трудовой режим не хотелось совершенно. Вообще для омег в критический период стандартно отдыхать не более четырнадцати дней, но по слёзной просьбе дорогого и любимого родителя пришлось взять ещё и отгулы, кстати сказать, вполне себе заслуженные. Тогда, даже не догадываясь о причине, подумалось, что папочка готовит нечто сногсшибательное. И не прогадал ведь… Заменить стильное шмотьё классическими брюками и рубашкой. Сменить линзы на старомодные очки, спрятав лукавство в серых глазах. Длинные рыжие волосы убрать в пучок, чтобы ненароком не ослепить окружающих их яркостью. Включить виброрежим на телефоне, чтобы не действовать на нейроны многоуважаемых и блистательных коллег по цеху своим необычным музыкальным вкусом. Вот теперь можно и на работу. Привычная дорога до Музея Всемирной Истории прошла без происшествий и совершенно не запомнилась. — Никита, какие люди! — зычный голос заставил замереть на месте. Всё-таки приметили… А Никита так старался прошмыгнуть, аки мышь, мимо кабинета главного злыдня всея музея, что не заметил угрозы, идущей прямо ему навстречу. — Здравствуйте, Григорий Григорьевич! А вас и не узнать совсем! Помолодели, похорошели. Причёску сменили? Хмурый взгляд Григория Григорьевича, который за всё время работы в музее ходил исключительно с седым коротким ёжиком на голове, никуда не ушедшим и сейчас, не сулил ничего хорошего. Никита снова сморозил глупость, оплошал, и теперь ему предстояло выслушать о себе много неизвестного прежде исключительно вежливыми оборотами речи, ни разу, что удивительнее всего, не повторяющимися, но менее обидно от этого почему-то не становилось. Еле высвободившись из цепких ручонок Григорьевича, Никита почти что испустил дух. День только начался, а он уже готов убиться о ближайшую стенку. Вот уж действительно мстительная одноклеточная тварь. Целых три года назад Никита по чистейшей случайности сравнил лицо уважаемого Григория Григорьевича с мордой страдающей от бешенства гиены. Откуда же обыкновенный стажёр узнал бы в этой ходячей чучеле будущего непосредственного начальника?.. Никита, может, вообще планировал податься в археологи на раскопки древних артефактов, но увлёкся на свою голову совершенно другим. Ладно Григорий Григорьевич. Его как-то ещё терпели, начальство же, хоть и злопамятное, просто кошмар. Но когда чуждое подразделение вмешивало слишком любопытный нос в твоё дело… Бюро по надзору национальных меньшинств благополучно отравляло жизнь всем сотрудникам без разбору. Нескончаемые семинары, проекты, договора — и всё это шло непосредственно из Бюро, и без его предварительного согласования и одобрения не проходило ни одно мероприятие. Подобные меры служили гарантом безопасности для всех народностей страны — ведь неосторожные слова могли жёстко оскорбить того или иного представителя, и век бы разгребали иски в судах по правам человека. Лишь в развлекательных программах и шоу для молодёжи делали некоторые послабления. Пока ему не поручили самому исследовать, как и чем живут отдельные народы в Росомонии, Никиту никто не трогал. Но как только он согласился, начались проблемы: общую информацию не принимали — её, информацию эту, легко можно найти в соответствующих книгах и на сайтах, а нужны были новые данные либо показательный пример. Никита уже отчаялся, когда на горизонте замаячил прекраснейший во всех смыслах Праздник Соцветия и обряд Выбора. Признаться честно, поначалу Никита имел несколько корыстные мотивы в отношении Раяна именно поэтому. Он нуждался в информаторе, осведомлённом достаточно, чтобы поведать все тонкости обряда, а потом и уклада жизни оргинейцев в Росомонии. Хотя ему явно не договаривали, не доверяли, и иногда казалось, что проще было бы подождать свадьбы брата и потом допросить, но суть он всё же улавливал. На взгляд самих оргинейцев, изменения в их традиционных устоях полны и в дополнениях не нуждались. Даже Раян считал (или вполне убедительно делал вид?), что тех упрощений более чем достаточно. Никита не понимал. Никита всегда действовал свободно, поступал так, как ему одному вздумается, не беспокоясь о последствиях. Всё это привело его к тому, что он имел, а имел он много — то, что ни на что бы не променял. Интересующие сведения добывались нелегко. В несоизмеримый поток никитиной болтовни Раян мог вставлять всего два-три предложения, а мог и целую лекцию прочесть, стоило только не торопить. За время знакомства с ним Никита научился ужом выкручиваться, чтобы вывести из этого несговорчивого дополнительные десять слов, и потому не заметил, когда полезная в работе информация превратилась в простой бонус приятного общения. Раян оказался таким до ужаса внимательным слушателем, что ему хотелось открыться, как само собой разумеющееся. Редко когда Никите предоставлялась возможность нести полную околёсицу, будучи ни разу не перебитым в процессе за легкомыслия.***
— Эй, Ник, — пьяный голос Павла прорезал громкую ритмичную музыку, — потанцуем? — Отвали, Павлик, — вяло отозвались в ответ. — Неженки перевелись, что ль? Не клацай зубками, волк, — тут ловить нечего! Паршивый день плавно перетёк в паршивый вечер. Никита уже не в первый раз отказывался от подобной просьбы, но от Павлика такого не ожидал. Хотя что можно ожидать от холостого немного безумного альфы под тридцатник? Никита сам не понимал, зачем притащился в клуб, поддавшись на уговоры друзей, да ещё и в понедельник. — Ну и длинный у тебя язычок-то, Ник. Не боись, — покачав головой, ехидно усмехнулся Павел, не подозревая даже, что ходил по лезвию. — Чумных не ем. Ох, аж полегчало. — Спасибо, конечно, за комплимент, но ты тоже не зазнавайся. Однажды одна из твоих куколок отомстит тебе за всех поруганных девственников, и ты потонешь в агонии. — Однажды у тебя отнимут свободу, посадят на цепь, заткнут наконец твой болтливый рот и хорошенько оттрахают, — не остался в долгу Павел и сел на соседний барный стул. — Буду ждать, — отпил безалкогольный коктейль Никита. — Буду ждать, — повторил Павел, подав знак бармену, чтобы тот налил ему двойной, и отсалютовал ему бокалом. Заиграл медляк. Из потока потных извивающихся тел всплыло эфемерное создание — нечто настолько бледное, что походило на обескровленную мумию. Выглядело создание крайне недовольно, о чём свидетельствовали сведённые изящные брови цвета чистого снега, как и волосы. — О, ещё один чумной… — Вот вы где, предатели! Бросили меня на растерзание этим… — кивок в сторону танцующей толпы должен был наглядно продемонстрировать окружающим всю степень недовольства подобной несправедливостью. Должен был, да всё никак не выходило: в самый неподходящий момент создание качнуло так сильно, что оно чуть не попало в жаркие объятия протоптанного тысячами стоп пола. Павел еле успел поддержать неуклюжее недоразумение за миг до падения, — а сами, значит, отдыхаете, да?.. — А ты, я смотрю, вылакался основательно. Сиди уже смирно, чудо в перьях! — попытки Павла усадить друга так, чтобы тот не накренился под воздействием силы притяжения, провалились. Пришлось поддерживать. — Зави-и-иду-у-уешь, — протянуло пьяное создание, и Павлу в щёку ткнулись проворные пальцы. Опора в лице нахмуренного Павла предпочла смолчать. — Я — да, — вздохнул Никита. — Ненавижу будни, ненавижу грёбаного начальника! Чувствую, если не выпущу пар, лопну от чистейшей ненависти. — Выпей, — тут же переключили внимание на него. — Тебе нужнее. — Чтобы потом на больную голову выслушивать трёхчасовой трёп о том, что гнилой молодёжи не место в стенах приличного заведения? Лучше убейте сразу. — Слуша-а-ай, — подперев ладонью подбородок, создание стало о чём-то усиленно размышлять, тем самым ввергая собеседника в смятение, — а это правда, что твой брат помолвлен с калекой? Б-р-р, жесть какая. Нормальный хоть? А, впрочем, все они на голову стукнутые. Как только живут?.. Ох, за что?! — обиженный взгляд на сей раз малиновых линз, последовавший за никитиным подзатыльником, увы, никого не разжалобил. — Что? Сам теперь стукнутый. Не нравится — фильтруй базар, пьянчуга несчастный. — У-у-у, ладно, умываю руки! Но кидаться с кулаками на лучшего друга… Нет тебе прощения, Ник. — Чего там городишь, не слышно? Павлик, угомони своего Алексея. — Лекси, — машинально поправил Алексей, не любивший собственное полное имя, и глотнул из стакана Павла: тот всё равно оставил бокал без должного присмотра и мыслями витал где-то далеко. — Можно просто чудо. — То есть если назвать тебя собственностью Павлика, ты будешь только рад? — ехидно спросил Никита, специально повысив голос так, чтобы слышали все находящиеся рядом. Алексей сделал страшные глаза, обещая все кары небесные, но ответить достойно не успел. — Ник, держи-ка его, — роль опоры слишком быстро перекочевала на хрупкие плечи Никиты, который в шоке чуть не уронил неожиданную ношу. — Отвечаешь головой, — великодушно предупредили напоследок, прежде чем уйти покорять новые горизонты. — Эй-эй, ты куда? Павел, чёрт тебя дери! Эй! — Похоже, у кого-то намечается весёленькая ночка, — трек, только что сменивший предыдущий, провоцировал покорять все вершины мира и «очень» подходил под ситуацию. Алексей хихикнул как-то обречённо и тихо-тихо добавил: — Вот бы родиться омегой. — Ага, а мне, походу, альфой надо — больно ты тяжёлый. — И ничего я не тяжёлый! — тут же возмутился Алексей, наваливаясь на друга всем весом. — Всего-то шестьдесят девять килограмм… — Господи, лучше молчи. Вот что ты за человек такой? Пьяный, на ногах еле держишься, а трещишь, даже не запинаясь! Никита сфотографировал номер такси, в который минутой ранее сгрузил упорно не затыкающееся тело, наказав водителю привезти целым и невредимым. Проводив машину взглядом, Никита побрёл один, полной грудью дыша ночным воздухом. Здесь было недалеко. Всего два квартала пешком — и ты дома с чашечкой горячего какао и тёплым пледом на уютном диване. За приятными мыслями парень чуть не пропустил поворот. Свернув правильно, он обшарил карманы в поисках беспроводных наушников, но лишь разочарованно вздохнул. Кажется, потерял. Что же за день сегодня? Никита чертыхнулся про себя и услышал за спиной странный шорох. Обернувшись и поведя носом, он не уловил ничего примечательного, но на всякий случай вынул из кармана лёгкой кожаной куртки телефон — ну, хоть железка на месте — и поднёс к уху, как учил его Степан, телохранитель семьи. Никита проболтал с несуществующим собеседником всю оставшуюся дорогу, чувствуя себя параноиком, и только около нужного подъезда расслабился. Он как раз пытался сунуть телефон обратно, пренебрегая всеми наставлениями о том, что убирать средство связи надлежит, лишь убедившись в безопасности территории — например, дома, — когда почувствовал удар. От неожиданной боли в боку телефон выпал из рук с глухим стуком, так и не достигнув дна кармана. — Гори в жерле ада, омега! — шепнул незнакомый хриплый голос, опаляя дыханием ухо. Никиту передёрнуло. Держали крепко: одной рукой из-за спины сжимали туловище, другой — рот и нос, чтобы не брыкался сильно. Кислород быстро израсходовался, и если бы Никита пил, то его наверняка бы скрутили без надсады и уже волокли в неизвестность. Но он не пил — и это единственное верно принятое решение за чертовски длинный день. Не густо. Недолго думая, Никита со всей силы пнул каблуком ботинка по ногам нападавшего и, пока тот приходил в себя, выскользнул из ослабленных рук, тут же отлетев на несколько метров. Повезло: возможный похититель вроде не оказался профессиональным, иначе точно несдобровать. Лишь отбежав приличное расстояние, Никита понял, что ноги повели его в сторону, противоположную от родного подъезда, и повернуть назад нельзя. Кем бы ни был напавший на него, преследовал он, ни на миг не отставая. Сумасшедше размахивая руками и надрывая глотку криками о помощи, Никита пытался привлечь хотя бы мизерного внимания к своей беде — и один звонок в ОБиП¹ помог бы в высшей степени, но будто назло ни одного прохожего, ни одного открытого магазинчика по пути. Ни участка ОБиП поблизости. Никита проклинал всё на свете: психа, безо всякой причины гоняющегося за ним; глупых горожан, которые в это время не видали печали и бессовестно посапывали в безопасности одеяла; на правительство, что посчитало нерентабельным разрешать в этом районе строительство и открытие круглосуточных заведений… Не жизнь, а сплошная напасть. Трагикомедия, третий акт. Адреналин, неудержимо бурлящий в крови, толкал вперёд, хаотичные мысли мешали трезво оценивать ситуацию, а загнанное сердце уже выпрыгивало из груди. Пробегая мимо закрытой лавки, Никита вдруг осознал себя, забредшим в торговый проспект. Каким-то образом ему удалось пересечь три улицы, не убившись в пути. Да он красавчик. Видели бы друзья! Никита повертел головой, думая, куда бы бежать дальше, как заметил выходящую из отдалённого ларька — глянуть название вывески мозг, забитый более актуальными весомыми проблемами, в спешке не догадался — тёмную фигуру человека. Толком и не соображая, словно в тумане он устремился к ней, слепо убеждённый, что рядом с этим человеком любой страшный зверь — не угроза. — Наконец-то… — с трудом выдохнул Никита, падая в руки удивлённого альфы. И только под защитой приятного аромата Никита позволил себе погрузиться во мрак.***
Спокойные голоса бесцеремонно выдернули его из блаженства, навеянного снами. Пахло травами и чем-то ещё, что обволакивало особенно завлекающе ярко. Никита не стал открывать глаза, решив для начала разведать обстановку. — …нибудь снадобье, которое разбудило бы, кхм, потерпевшего? — Конечно есть. Только я бы дал ему ещё немного отдохнуть. Наберитесь терпения, лейтенант. Защищать от сотрудника ОБиП неизвестного омегу… Боже, это так мило. — Что ж, хорошо. Тогда начнём с вас, если вы не против? Расскажите о произошедшем как можно детальней. На мгновение повисла тишина — наверное, защитник собирался с мыслями. Никита затаил дыхание. — Я владею этой аптекой несколько лет и обычно прихожу сюда примерно в четыре-пять часа перед открытием удостовериться, что всё в порядке: отчётность, видео с камер наблюдения, пометки на пополнение запасов… После ревизии я передаю ключи продавцу, обговариваю с ним пару вопросов, если имеются, и прощаюсь. На сей раз я прибыл раньше, да и продавец сообщил вчера, что не сможет прийти — его ребёнка госпитализировали с острой кишечной непроходимостью. Я дал ему неделю отгула, решив сегодня встать за прилавок… — Подождите. За прилавком с лекарственной продукцией должен стоять дипломированный специалист. — Моя специальность и трёхлетний стаж позволяют стоять за прилавком без проблем, — вроде оскорбился защитник. Холод, проскользнувший в его голосе, обжигал. — Можно как-то узнать номер документа, подтверждающего ваши слова? Нам необходимо убедиться в подлинности вашего диплома. Никита злился, что ему несвойственно. Зачем вообще сдался ОБиП какой-то диплом, лучше преступников бы ловили, блин! Что за предвзятое отношение с утра пораньше, а?! Ну или поздновато ночью?.. Чёрт. Но защитник почему-то не торопился негодовать вместе с ним: — У меня с собой электронная копия. Надеюсь, этого будет достаточно. — Более чем. Сержант, проверьте. — Да, — откликнулся третий голос, точно принадлежавший омеге. — Придётся подождать несколько минут, лейтенант. — Ничего, подождём. Прошу, господин, продолжайте. Утихшая немного ярость внутри боролась с желанием услышать всю историю спасения своей тушки до конца, и пока второе преобладало над первым. — Так вот… — прочистил горло защитник. — Я вышел на улицу — надо было достать кое-какие документы из машины, — но сделать ровным счётом ничего не успел: на меня тут же налетел этот парень и свалился без сознания. От неожиданности я не сразу додумался, но когда огляделся, увидел лишь тень, завернувшую в проулок. И я не уверен, что это не было потерявшее хозяина животное… Дальнейшей рассказ о том, как защитник пытался привести в чувства упавшего из ниоткуда омегу; как, не доверяя себе, консультировался со своим лечащим врачом, разбудив того в час ночи; как приехали сотрудники ОБиП, помог Никите ещё больше увериться, что его спаситель — хороший человек. — А почему вы не вызвали скорую? — лейтенант же подобной доверчивостью не отличался. — Вдруг у него что-то серьёзное?.. — Сяду за непредумышленное убийство, — проговорил защитник так спокойно, что у Никиты побежали мурашки по всему телу. — Но, насколько мне известно, от простого переутомления есть действенное лекарство — отдых. — Так желаете за решётку? Могу устроить. — Нет, лейтенант. Я уверен в квалификации своей и своего учителя. Они что там, в гляделки начали играть? Никита приоткрыл один глаз и сразу же закрыл. Так и есть. Что-то тут точно нечисто. — Л-лейтенант, — нетвёрдый голос сержанта наверняка прервал игру, — пришло подтверждение документа…***
— Благодарю за оказанное содействие, господин Абдуб, — рассматривающий молоденького сержанта Никита в удивлении перевёл взгляд на своего защитника: вот так совпадение!.. — Если вы с господином Мирновым вдруг вспомните ещё хоть что-то, прошу незамедлительно связаться с нами. Наши контакты у вас уже имеются. Когда Никита соизволил «проснуться», ему пришлось отвечать на множество вопросов. Лейтенант допрашивал долго, не щадя никого из присутствующих. Никита выдавал всё без утайки — ведь чем больше подробностей расскажет потерпевший, тем быстрее поймают гада, потрепавшего столько его нервных клеток. Хорошая мотивация, чтобы чесать языком, ага. Однако всё, что он смог вспомнить и перечислить, не шибко-то пролило свет. — Ну а, может, какие-то особые приметы? — окончательно потерял всякую надежду найти подозреваемого по горячим следам лейтенант. — Для опознания достаточно и запаха преследовавшего вас человека. — Не-а. От него не исходило абсолютно никакого запаха, клянусь, даже когда он заткнул мой рот наверняка немытой рукой. Да и не видел я его толком, я ж вроде говорил. — Значит ли это, что нападавший — бета?.. — задумался на мгновение лейтенант, вопросительно глядя на своего помощника. Сержант, по выражению лица старшего по званию поняв, что его проверяют, открыл рот, но сказать ничего не успел. — Нет, не значит, — рассеянно проговорил защитник, даже не заметив проявленную с его стороны невежливость. Никита невинно опустил голову, пряча смешинки в глазах. — Сейчас модно менять или вовсе скрывать естественный аромат тела. Как при таком раскладе найти его?.. — Оргинейцы осведомлены получше служителей закона, да? — ядовито усмехнулся лейтенант, получив лишь озадаченный взгляд в ответ. Допрос длился не меньше часа, посередине которого представитель семьи Абдуб — как выяснилось позже — предложил всем травяной чай. Уютная обстановка в аптеке позволяла наслаждаться такой знакомой переливистой ноткой цитруса в чае, что Никита пробовал впервые буквально вчера (или уже позавчера) у друга. Белый цвет на стенах, потолке и полу плавными волнами переходил в светло-зелёные оттенки и обратно. Стеллажи с продукцией стояли в значительном отдалении друг от друга, не мешая покупателям рассматривать и выбирать товар. Только диванчики с небольшим столиком вызывали некоторое недоумение. Зачем они в аптеке, где продавались в основном лекарства и травы? Надо будет расспросить владельца как-нибудь потом. Не каждый же вечер у него такие гости, правда? Проводив сотрудников ОБиП, защитник мимолётно взглянул на Никиту, будто обдумывая, что с ним делать дальше, и стал заваривать новый чай. Выверенные до автоматизма движения идеально сопутствовали воцарившейся вокруг тишине. Никите казалось, что он попал в любимую с детства сказку. — Так ты у нас Абдуб, верно? — прервал Никита самому себе кайф. — Везёт же мне в последнее время натыкаться на эту фамилию где ни попадя. Да и лицо твоё мне знакомо… — Я двоюродный брат Раяна, Арслан. Мы виделись на Празднике Соцветия, — передавая Никите чашку со свежезаваренным чаем, без суеты произнёс защитник. — А-а, вспомнил, — удовлетворённо улыбнулся Никита. — Ты тот, кто вышел из обряда, так и не выбрав. Раян об этом и словом не обмолвился, партизан эдакий! Ха-ха-ха, — поразмыслив над ситуацией ещё раз, он чуть не впал в ступор. — А ничего, что ты мог выбрать родственника?.. — Не мог. — А такое случалось? — Нет. — Почему? — ответа Никита не дождался. — Ладно, поверю на слово. А зачем ты не выбрал себе спутника, можешь ответить? — Услышал аромат истинной пары. Пристальный взгляд остановился на нём, и тогда-то до Никиты стало доходить. — Стоп-стоп, подожди-ка. Ты хочешь сказать, что приставал к нам не чтобы меня оприходовать… то есть, конечно, оприходовать, только предварительно взяв на себя ответственность, так? От волнения Никита заправил прядь волос за ухо и чашку поставил на столик — мелко подрагивающие руки не давали никаких гарантий, что ещё способны удерживать тонкий фарфор. — Прости, я, похоже, тебя не правильно понял. Можешь перефразировать, пожалуйста? О господи, да он издевался над ним — выискался ещё хуже Раяна! И эти нахмуренные брови… Он правда пытался понять смысл того бреда, что ляпнул Никита, не сдержав глупого языка?! — Ты возьмёшь меня в супруги? — решив не тянуть время зазря, на одном дыхании выпалил Никита. Широко распахнутые медные глаза вряд ли таили в себе столько изумления, чем в ту минуту. Никита, наверное, слегка погорячился. — Я-я-я, — стал вдруг заикаться Арслан, но быстро пришёл в себя: — Кхм. Я хотел для начала лучше узнать друг друга, а потом… А потом сбежать, — додумал Никита. — Вау, это хорошая идея! Очень хорошая, да. Но, — кивнув, всплеснул он руками, — мы не знаем, что случится потом! Вон, возле собственного подъезда чуть не грох… кхм, убили. Нет, я, конечно, не настаиваю, но и медлить, определённо, лучше не стоит. — И что ты предлагаешь? — осторожно, словно его могли в любую секунду больно ужалить, спросил Арслан. Никите неимоверным чудом удалось спрятать лукавый блеск в глазах. Возможно, он всё же слишком торопил события, но удача сама липла к нему и подстёгивала, так что… — Мм, поскольку твоя семья, насколько мне уже известно, сохраняет приверженность к традициям… нам следует познакомиться с родителями. Согласен? — Если ты действительно того желаешь, — растерянно промолвил Арслан. — А ты что же, — сощурился Никита. — Не желаешь? — Дело в другом! — тут же поспешили заверить его. — Просто я не думал, что подобного тебе человека заинтересуют какие-то семейные устои. — Приятно иногда ошибаться, не так ли? — произнёс Никита излюбленную фразу. — Да, — кивнул Арслан и впервые непринуждённо приподнял уголки твёрдых на вид губ. Никита залип. — Я рад встрече с тобой, мой истинный. Это ты так только сейчас говоришь, — мысленно сокрушался Никита, не отрывая глаз от светлого лика напротив. Красота неземная, как ни посмотри. Улыбка преображала Арслана: лучистые морщинки сглаживали острые черты лица, подчёркивали яркость медных глаз. А вкупе с изящностью движений Арслан вообще походил на божество. Повезло. Никите невероятно повезло с истинной парой. Облик, однако, — это одно, совсем другое — что внутри; ему предстояло потратить много — он надеялся — времени и, вполне вероятно, сил для разгадывания волнующей головоломки. Хах, вот папулечка обрадуется. Через некоторое время Никита задумчиво хмыкнул. — Что-то не так? — весь как будто подобрался Арслан. — Всё-таки странно, что на вызов приехал сам лейтенант, простых участковых было бы достаточно, наверное. Я же не сдох, и тело моё не валяется в ближайшей подворотне… Арслан поперхнулся только что сделанным глотком чая. Это выглядело настолько очаровательно, что Никита про всё на свете и забыл. — Эй, осторожно, — покопавшись в своих карманах, выудил оттуда относительно чистый носовой платок. — Ну вот, испачкался весь, грязнуля. Никита помог вытереться собеседнику, не обращая внимания на слабое сопротивление явно пребывавшего в шоковом состоянии от подобной выходки. Ничего, привыкнет: главное — практика.