А бывает и вот такое...

Аккуратно вырезая магией на драгоценном камне последние элементы формулы, Диргам тяжело выдыхает, стирая со лба выступившие от усердия капли пота. Может, он и не такой умный волшебник как Соломон, Уго или Интисар, но тоже знает пару трюков. Подняв перед собой ожерелье, подаренное когда-то названной дочерью, волшебник надеялся на успех своей затеи. Перья птицы анка, хранящейся внутри этого драгоценного камня способны защищать от любого заклинания, направленного на его владельца. Но что делать, если чужая магия не атакует тебя, а просто воздействует, не причиняя физического вреда? Магия тоже бывает разной, и способов насолить ею великое множество. Усовершенствовав и усилив возможности магического ожерелья, Диргам рассчитывал защититься еще и от воздействия ментальной магии. Когда он понял, что что-то не так? Когда ему показалось совершенно нормальным, что последний его ребёнок внезапно исчез, и идут уже вторые сутки, как его никто в глаза не видел. Диргам, к своему стыду, признаёт, что даже не задался бы вопросом, если бы Аза в один прекрасный день не спросила, где Анвар, которому она уже второй день не может передать зелья целительницы Фариды. И если Масарра вместе с остальными отмахнулись фразой «ходит где-то по своим делам», то Диргам поймал себя на мысли, что действительно не знает, где его сын. Вернувшись из подземного города Амона этим утром, Диргама не смутило то, что сын не вышел его встречать, хотя раньше они все всегда приветствовали друг друга после недолгого или долгого отсутствия – это был уже первый тревожный звоночек. Вторым тревожным звоночком было то, что хоть они и не увиделись воочию, но Диргам почти всегда всё знает: кто где ходит, кто чем дышит, кто с кем говорит, однако не в этот раз. Он понятия не имел, почему Анвар отсутствует в городе. Старые привычки умирают тяжко, пускай война больше не стучится в их двери, но это не значит, что опытный разведчик потерял хватку. Мужчина лишь один единственный раз в жизни по-настоящему не знал, где его дети: много лет назад, когда они пропали на три недели, сбежав с базы Сопротивления, а после так же неожиданно вернулись, рассказав всё своему наставнику и предложив вести войну отдельно от отряда. Третьим тревожным звоночком стало то, что Анвара, как выяснилось, никто не видел уже более двух дней. Казалось бы, что такое два неполных дня по сравнению с тремя неделями? В нынешних условиях, когда идти просто некуда, ведь на поверхности не осталось ничего живого, это серьёзный повод для беспокойства. А подогревало чувство неправильности еще и осознание того, что Диргам за последние полгода двоих детей умудрился лишиться, тогда как третий пропал без вести. И это притом, что все они смогли пережить войну, длившуюся более десяти лет, принимая в ней непосредственное участие, а тут ни с того ни с сего один за другим… Слишком много всего не сходится. Слишком много всего упускается из виду. И возможно Анвар тоже заметил это и пытался достучаться до остальных. Последней каплей стало то, что разумом понимая все эти вещи, Диргам всё равно воспринимал ситуацию как нечто само собой разумеющееся, мол, всё в порядке, всё как обычно, всё, как и должно быть. Но ведь так не должно быть, почему он спокоен? Осознавая, что теперь нельзя доверять даже самому себе, волшебник решил идти наперекор собственным ощущениям, но на поводу здравого смысла. Надев на шею своё ожерелье, Диргам тихо чертыхнулся, когда засветившийся драгоценный камень начал жечь его грудную клетку. Значит, это правда… На нём действительно было какое-то заклинание, которое артефакт сейчас пытается разбить. Сжимая руки в кулаки, мужчина старался держать ритм дыхания, но нарастающее жжение от магического камня, постепенно начинает подступать к границам терпения волшебника. Когда в какой-то момент боль стала нестерпимой, мужчина скорее рефлекторно, нежели по желанию, сорвал с шеи ожерелье, отбросив его на стол, и с шумом выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы. Опираясь одной рукой о стол, вторую мужчина приложил к груди, чтобы залечить магией ожог на коже. Глубоко дыша, стоя с закрытыми глазами, Диргам постепенно расслаблялся, чувствуя, как боль уходит, а ожог медленно исчезает под воздействием заклинания. Не сказать, что Диргам ощутил сильную разницу между «до» и «после», но нарастающее в груди в геометрической прогрессии беспокойство за отсутствующего несколько дней сына, подсказывает, что какой-никакой, но толк всё же был. Но где же он? Еще два дня назад бегал, что-то верещал всем на ухо про Интисар, а тут… Минутку. Что он там говорил про Интисар? Прокручивая в голове последние несколько разговоров с Анваром, Диргам шумно выдохнул, по-новому оценивая свои недавние воспоминания, связанные с младшим сыном. Анвар… С ним тоже произошло нечто подобное? Он тоже смог избавиться от странного морока? Об этом он пытался сказать всем? И ведь в его словах был смысл! Пускай у названной дочери и вправду было много секретов, большая часть из которых так и осталась за завесой тайны, но это не значит, что, узнав какие-то из них или даже все, Диргам отвернулся бы от неё. Никогда. Ни за что. Но почему Анвар отступил, не настоял на своих утверждениях? Почему сразу стал таким послушным и не дерзил, что для него более характерно? Диргам прервал собственные размышления, после чего слабо усмехнулся. Как будто он не знал своего сына… Анвар решил действовать тихо, потому и старался не привлекать к себе лишнее внимание. Наверняка и зелья Фариды не пил вовсе, а лишь делал вид и тут же выплёвывал. Вот же непоседливый мальчишка! Догадался до всего сам и наверняка решил копать дальше. Диргам такой же – у него тоже сейчас появилось множество вопросов, на которые он будет искать ответы. Нужно найти Уго и в первую очередь освободить его от чужой магии, чтобы потом вместе найти Анвара, а после – виновника всех этих событий, который не имел права поступать так со всеми ними. Но сперва… Взяв в руки ожерелье, мужчина поднял его на уровень глаз. Он еще не закончил с этим. Вновь надевая артефакт на шею, готовясь перетерпеть очередную порцию незабываемых ощущений, волшебник собирался избавиться от всех крупиц чужой магии, которую на него наложили, а он даже и не заметил. Никто не смеет лезть в голову Диргама и закрывать ему глаза на собственных детей.

***

Забравшись в пещеру, ориентируясь по памяти, Анвар, зажимая рукой поверхностную рану на боку, сделал четыре стремительных шага вперед, после чего прыгнул в спускающийся вниз длинный тоннель, который должен был вывести его к подземным водам, которые наверняка теперь высушены до последней капли. Кто бы мог подумать, что некогда цветущая, пышущая жизнью и магией долина превратится в мёртвую пустошь? Анвар понял, где очутился, когда, спасаясь от стихийных существ, забрался на верхушку одной из скал и кинул взгляд на земли, которые перед ним находились. Он прекрасно помнит эти очертания, он смотрел на них сотню раз, именно на этом месте его нашла Аза и попыталась вернуть обратно в столицу. Даже стыдно становится: как он мог сразу не узнать, где оказался? Долина Семи Рек. Вернее то, что от неё осталось после того, как по земле пронеслось проклятье смерти, насланное тем, кто сотворил это чудо света. Теперь эти земли мало чем отличались от Пылающего каньона. Всего одна граница на севере разделяла такие непохожие друга на друга земли. Когда-то Анвар даже слышал легенду, что Пылающий каньон в своё время был не менее прекрасным местом чем Долина Семи Рек, но время и катаклизмы не пощадили его. Далеко же Анвара забросило… Он бы и дальше наслаждался не внушающим ничего кроме безнадёги видом, если бы на него с неба не обрушилась молния, брошенная существом, созданным из этой стихии. Удерживая борг, защищавший его от удара, Анвар продумывал пути отступления, попутно атаковав существо сферой силовой магии, которое то просто отбило рукой в сторону, раскрошив часть одной из скал, в которую пришлось заклинание. Не зная, что еще предпринять против существа именно из этой стихии, и увидев краем глаза, что слева наступают трое водяных элементалей, волшебник ударил раскрытой ладонью по земле, усиливая магией гравитационное притяжение вокруг себя, заставляя противников упасть на колени, придавленные силой, что тянула их всех вниз. Даже существо из молний, упираясь руками и коленями в землю, сопротивлялось, но не могло преодолеть магию и подняться, чтобы вновь бросится в атаку. Вот он шанс, самое время убираться отсюда, заклинание не продержится долго. Почему отступил? Потому что, что бы он ни предпринимал, какие бы атаки и ловушки ни использовал, у Анвара не получалось их уничтожить – ни одного из них. Нескольких получилось разорвать в клочья, но не успел волшебник порадоваться маленькой победе, как эти существа восстановились в одно мгновенье – собрались по кусочкам, и вновь начали наступать на него. После четвертой полученной раны волшебник признал, что нет смысла геройствовать, нужно отступать, бежать как можно быстрее. Но куда бы Анвар ни отступал – его находили. Даже используя магию полёта, стараясь скрыться на высоте, его ловили существа из воздуха, появляясь буквально из ниоткуда, и атаковали волшебника, усиливая свои удары магией воздуха, тем самым стремительно отправляя Анвара обратно на землю, оттесняя его к своим стихийным собратьям. Ни слова, ни звука, ни эмоций. Анвару действительно начало казаться, что его пытается убить сама природа, а это тот враг, с которым волшебник никогда не хотел бы столкнуться. Вторые сутки – или кажется больше – его гоняют по всей долине, не давая ни единой возможности скрыться. Будь у Анвара Кольцо Возвращения оторваться было бы намного проще, но увы, сейчас он мог довольствоваться лишь двумя-тремя часами беспокойного отдыха под защитой борга, прежде чем его вновь находили стихийные существа. Устало привалившись спиной к холодной скале, Анвар старался как можно быстрее залечить рану на боку, чтобы в дальнейшем та не дала осложнений. Волшебнику нужно хотя бы пару секунд передышки, даже он не способен продержаться в таком бешеном ритме долго. Ему всё-таки удалось добраться досюда: раньше здесь было небольшое подземное озеро, в котором плавали рыбы со светящимися плавниками – именно они и освещали этот небольшой грот, но теперь единственным источником света здесь была светящаяся сфера, созданная магией Анвара. Насколько он помнит, если пройти дальше, то можно добраться до пещеры, проходящей через горный хребет, ведущей на поверхность, а оттуда еще раз попробовать по воздуху добраться до подземных городов. Вот только не последуют ли эти существа за ним? Не обречет ли Анвар городских жителей на смерть? Услышав за спиной громкий хруст, волшебник резко оттолкнулся от своей опоры, сразу же разворачиваясь и выстреливая из Лука Истека в выбиравшегося из скалы каменного элементаля, который из-за стрелы, пущенной Анваром, разлетелся на десятки мелких камней, пропитанных не то огнём, не то лавой. Шумно выдохнув, Анвар недовольно скривил губы. Его снова нашли, а это существо вот-вот восстановится. Нужно убираться прочь отсюда. И только стоило об этом подумать, как его опять окружили по меньшей мере семь воздушных элементалей, появившись буквально из ниоткуда. Их он ненавидит больше всего. За проведенное в борьбе с этими существами время, Анвар успел выяснить, что «из ниоткуда» эти существа могут появиться лишь в том случае, если где-то поблизости будет источник их стихии, в которой они могут прятаться, выжидая момент. От существ из молнии – самых опасных по мнению Анвара – можно было спрятаться в нынешних условиях мира, как и от огненных, и от водяных. С каменными было сложнее, но с воздушными… От них не спастись нигде. До тех пор, пока существует воздух, они будут находить Анвара каждый раз. Да и никакая магическая атака на них не действует – всё проходит насквозь, Анвар отбивался от них лишь одним способом: создавая вокруг себя силовой магией ударную волну, которая по инерции «сдувала» этого врага, но тот неизменно восстанавливался. Кривая улыбка скользнула по губам Короля Войны. Наверное, они и вправду все немного сумасшедшие, раз испытывают необъяснимое предвкушение в момент опасности. Анвару так этого не хватало… Он боевой волшебник, а не придворный или целитель. Ему необходимо тратить силы, тратить магию, которая от безделья только копится. Неважно, сражения это, разведка, путешествия или иного рода приключения, только не тухнуть в рутине бесконечных дней, похожих один на другой. Диргам вырастил их всех хищниками, а не домашними питомцами, они сойдут с ума, если их навсегда запереть в стенах одного дома. Собственно, одна, маясь от безделья в стенах дворца, не зная куда деть избыточные силу и энтузиазм, и так плохо закончила. Но сейчас Анвар далеко от дома. Далеко от любых населенных точек, на много километров вокруг ни одной живой души, которая могла бы случайно пострадать. Не слишком громко, но достаточно чётко он произнёс всего два слова: - Великая магия…

***

- Господин Диргам, куда же Вы? – пыталась дозваться до разума волшебника Масарра, следуя за ним на поверхность, куда она уже и не надеялась вернуться. - Тебе не стоило идти за мной, зачем увязалась? – не оборачиваясь, бросил Диргам. Он отправился искать сына – что в этих словах может быть непонятного? Да, он не знает, где Анвар, но это что, должно остановить Диргама? Он сам всё разузнает и найдёт дорогу, благо он верховный магистр с ученой степенью по части поиска информации. Однако стоит признать, что и он иногда ошибается. Бедняга Уго… Стоило подумать о возможных последствиях, прежде чем силой вешать ему на шею своё ожерелье с надеждой избавить его от затуманивающей мысли и чувства магии. В итоге у них теперь есть потерявший сознание от болевого шока маги, на груди которого пылает сильнейший ожог, целительница Фарида, выхаживающая этого волшебника, помогающая ей Аза, которая теперь считает Диргама сумасшедшим, и Масарра. Просто Массара. Диргам, конечно, попытался всем объяснить, что не хотел ничего дурного и совершенно не ожидал настолько сильной реакции у Уго, но плачевное состояние маги всё равно полностью оставалось на его совести. Лишь когда целительница Фарида сказала, что состояние Уго стабилизировалось, и теперь он просто отдыхает, все облегченно выдохнули и позволили себе отойти от постели бессознательного друга. Подумать только: чуть не угробил сильнейшего и умнейшего волшебника из ныне живущих. Диргам подумал бы, что у него с «самодельной» магией всё ещё хуже, чем у Интисар, но ведь Король Войны испробовал на себе своё ожерелье, и всё было нормально. Недолгое, но крайне неприятное жжение, которое вполне можно перетерпеть, и не более. Понимая, что лучше оставить Уго в покое, пока тот еще жив, Диргам решил внести коррективы в свои планы и отправиться на поиски сына в одиночку. Должен же был остаться хоть малюсенький след. Есть определенные плюсы в том, что у Анвара больше нет Кольца Возвращения: он не мог уйти слишком далеко. Чисто физически не получилось бы. А значит, его возможно найти. Вот только Король Войны не ожидал, что на выходе к поверхности обзаведется хвостом, который не отстаёт, даже когда он ушёл на приличное расстояние от подземных городов. - Масарра, возвращайся обратно. Там, куда я иду, тебе нет места. - Но Вы не знаете, куда идёте, - возразила женщина, следуя за волшебником. - О, а ты, должно быть, знаешь, раз смело идёшь следом, - беззлобно, но определенно насмешливо протянул Диргам, даже не думая сбавить шаг или обернуться на еле поспевающую за ним волшебницу. - Вы пытаетесь спугнуть меня своей грубостью? – не теряя энтузиазма, спросила шатенка. – Хорошая попытка. И всё также продолжила идти следом. А вот Диргам после этих слов остановился. Задрал голову к небу, прикрыв глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. - Зачем ты пошла за мной? – задал он интересующий его вопрос, наконец-то соизволив обернуться и посмотреть на свою спутницу. – Ты знаешь, что сейчас я не нуждаюсь ни в помощнике, ни в собеседнике. Мне нужен лишь мой сын – живой и здоровый, всё остальное для меня второстепенно. - А мне нужны Вы – живой и здоровый, - смело бросила в ответ Масарра, смотря Диргаму прямо в глаза и удивляя его смелостью, которая прячется под повседневной кроткостью этой женщины. – Всё остальное для меня не второстепенно, но пока моя дочь и друзья в безопасности за стенами подземного города, Вы становитесь в приоритете, - произнесла она, подходя к опешившему мужчине. Диргам очень хорошо уловил эти стальные нотки в голосе волшебницы, которые ясно говорили ему о том, что компромисс в этом споре невозможен. Да что это за женщина??? Вся такая кроткая, послушная, по сей день обращающаяся к нему на «Вы», а как доходит до дела, то может и против сумасшедшей маги в бой пойти, чтобы его спасти, и его самого заставить рот закрыть. Чего она тут гипнотизирует его своими красивыми глазами цвета неба, по которому они все так сильно скучают, которое так жаждут увидеть вновь? Да и в целом… нормально ли то, что эта тоска стихает, когда он видит перед собой эти глаза? - Я не ослышался? – негромко заговорил волшебник, желая разрядить наступившую тишину шуткой. – Ты только что сказала, что тебе нужен я. - Так и есть, - согласно кивнула Масарра, но женщина не выдержала долго – улыбка сама собой начала лезть на лицо, показывая, что глупое мальчишеское бахвальство взрослого и сильного мужчины её веселит. Всё-таки радость и счастье украшают женщину лучше любых нарядов и драгоценных металлов. Диргам давно не видел Масарру такой, и он не может отрицать, что столь воодушевлённый взгляд и искренняя улыбка идут ей, делают её красивее, хотя внешностью она уж точно не обделена. Диргаму искренне жаль, что он не может поддержать её радость. Ему жаль, потому что он, правда, не хотел бы портить эти мгновенья чужого счастья своим несчастьем. Увы, последние крупицы счастья, которые оставались после потери названной дочери, покинули волшебника в тот злополучный день, когда они лишились своего короля, своей королевы, большей части своего народа, своих некогда друзей, и всего королевства, за которое сражались столько лет. А он еще и сына потерял. Не будь Диргам настолько закалён в боях, он бы сломался. Он уже не раз терял верных товарищей, хороших друзей, а теперь смерть взялась за его семью… Он смог всё это пережить, пускай события и оставили на его душе неизгладимые отпечатки, но всему есть предел. Отнимите у него еще второго сына, и Диргам клянётся: что-то очень плохое и неисправимое точно произойдёт. Он уверен, потому что произойдёт это «что-то очень плохое и неисправимое» с его подачи. И всё же, иногда у Диргама были моменты слабости. Иногда его взгляд останавливался на Масарре, возившейся с дочкой. В такие моменты в мыслях невольно повторялась шутка старшего сына, когда он намекнул на внешнее сходство Диргама и Азы. Мужчина не был дураком и прекрасно знал, что она не может быть его дочерью, потому что он, во-первых, познакомился с Масаррой лично только после рождения девочки, а во-вторых, видел её отца своими глазами, когда тот был ещё жив. Хороший был человек, он мог бы гордиться своей дочерью. Несмотря на то, в каких условиях она оказалась в столь юном возрасте, Аза держится, старается помогать матери всем, чем только может, понимает, что у всех сейчас трудные времена, и не позволяет страху взять над собой верх. Диргам видел, что Масарра не оставляет без внимания всё это и бесконечно гордится своей дочерью, её силой духа. Если уже в таком возрасте ей хватает ума понимать обстановку и не поддаваться истерике, то в будущем она наверняка вырастет мудрой девушкой. А ведь это качество у неё определенно от матери. Как раз в такие моменты слабости, когда в голову лезут глупые, если не назвать их дикими, мысли, мужчине казалось, что эту девочку он вполне мог бы назвать дочерью, если бы женился на её матери. Хорошо, что эти моменты слабости очень редки. - Женщина, ты невыносима, - тихо усмехнулся мужчина. – Думал, смутишься и уйдёшь, а я спокойно продолжу путь. А теперь что делать? - Продолжить путь, - шепнула в ответ Масарра, а после мягко улыбнулась, добавив: - Со мной. У меня к господину Анвару личные претензии, которые я обязана выразить ему в лицо. - И что это за претензии? – спросил Диргам. - Хотел он этого или нет, но, кажется, Ваш сын украл сердце моей дочери. - Тогда я обязан найти его хотя бы ради того, чтобы отлупить этого негодяя. На что Масарра тихо хохотнула. Повернувшись к ней спиной, Диргам, прежде чем продолжить путь, оглянулся через плечо, тем самым давая немое согласие следовать за ним. Смысл гнать её обратно, чтобы она сидела в безопасности? Масарра вступила в бой с маги ради того, чтобы спасти ему жизнь – эту женщину он хочет попытаться отправить домой и наказать сидеть в безопасности? Очень смешно. Хотя есть еще кое-что, что делает Диргама слишком лояльным к этой женщине. Бессмысленно отрицать: между ними есть необъяснимое притяжение, которое чувствуют оба, но предпочитают не поднимать эту тему в разговорах, ведь назад пути не будет. Не время сейчас для этого. Когда-нибудь Уго найдёт выход, и жизнь наладится, тогда и наступит время для прикосновений, совместных любований звёздами на ночном небе, преподнесении подарков в знак своей любви и преданности, и прочих прелестей союза мужчины и женщины. Но не сейчас. Однако бежать от правды тоже бесполезно. Масарра может сколько угодно отпираться, но глаза её уже давно смотрели в сторону этого мужчины, а сердце, казалось, замирало на мгновенье от трепета и волнения. Диргам может сколько угодно оборачивать всё в шутку, но эта женщина манила его с каждым днём всё сильнее. Не столько своей красотой, хотя посмотреть было на что, сколько тем, что было скрыто за ней. Доброта, мудрость, нежность, забота, понимание, поддержка, и всё это удивительным образом сочеталось со смелостью, которой не каждый вождь может похвастаться. - Веришь или нет, - негромко заговорил Король Войны, направляясь вперед, когда увидел, что женщина идёт следом. - но я подозревал, что не отправлюсь в путь без тебя. - Почему? – шепотом отозвалась Масарра, идя следом за мужчиной, украдкой любуясь его гордой осанкой, целеустремленным взглядом, рыжими волосами, которые трепал еле заметный ветер. - Тогда в королевской оранжерее мог прийти кто угодно, но пришла именно ты – женщина, которая спасла мою душу, вернув меня к собственным сыновьям. Когда я проиграл в бою с Арбой, прийти мне на помощь мог кто угодно, но это вновь оказалась ты – женщина, которая на этот раз спасла мою жизнь. И сейчас та же самая хрупкая женщина без страха и сомнений отправляется со мной в неизвестность, чтобы помочь найти сына и тем самым спасти моё сердце. Думаю, я имею полное право считать все эти совпадения знаком свыше. - Знаком свыше? А если бы я не нагнала Вас сейчас? – с улыбкой спросила Масарра. - Считаешь, что смогла бы противостоять моему безбожному очарованию? – самодовольно произнёс Диргам, после чего оба негромко рассмеялись. Но потом мужчина уже без шутливого тона добавил: – Ты точно уверена, что пойдёшь со мной? Еще не поздно повернуть обратно в город. - Я бы с радостью, но кто же защитит Вас от тех, кто не сможет противостоять Вашему безбожному очарованию? - с напускным разочарованием произнесла Масарра, вызывая довольную улыбку на лице Короля Войны. – Идёмте, безбожно очаровательный господин, пора найти Вашего сына. - Знать бы еще, где он, - отозвался Диргам. - Но ведь Вы куда-то шли, когда я нагнала Вас, - напомнила Масарра. – Значит, знаете, куда мог пойти господин Анвар. - Не знаю. У меня есть лишь предположение, куда он мог отправиться, ведь идти теперь особо некуда. - И куда же? - Туда, где произошло то, что не даёт ему покоя. Пылающий каньон.

***

Вылезая из-под груды камней, от которых его спас лишь вовремя выставленный борг, Анвар мысленно признавал, что перестарался. Кажется, он целиком уничтожил ту гору, в которой находился, задев какие-то массивы, служившие и опорой, и фундаментом, потому что Анвар прекрасно помнит, как растерялся, почувствовав, что земля в прямом смысле слова уходит из-под ног, а сам он падает вниз, проваливаясь в глубины земли. Чисто на рефлексах окружив себя боргом, волшебник спас себе жизнь, вот только надолго ли? Получилось ли у него уничтожить тех существ или они снова найдут его через пару минут или часов? Однако сейчас даже этот несомненно важный вопрос отходит на второй план, ведь есть проблема посерьёзней. В какую глубь Долины Семи Рек он провалился, Анвар даже сам не знал. Аккуратно на четвереньках выползая из-под огромного валуна, который не раздавил его, потому что был зафиксирован другим валуном, послужившим опорой и не дававшим первому упасть на землю, волшебник собирался было подняться на ноги, но увидев тусклый отблеск света на одной из золотых пластин своего лука, полез обратно, вытаскивая своё оружие. А потом замер на месте, сидя коленями на земле и держа в руках Лук Истека. Он увидел его благодаря отблеску света, но… Откуда здесь свет? И стоило сосредоточиться еще немного, как волшебник понял, что либо он спятил, либо действительно слышит сейчас звук разбивающихся о что-то капель воды. Кап. Кап. Кап. Это точно звук воды, но откуда ей взяться после того, что случилось с Альма-Тораном? Оглядываясь по сторонам, Анвар увидел довольно-таки крутой спуск, который вёл к источнику тусклого света, слабо освещавшим это небольшое углубление в недрах горного массива. Кап. Кап. Кап. Что же это? Медленно спускаясь, наклоняя голову, чтобы не удариться лбом о камни, внимательно проверяя, куда ставит ногу, крепко держась руками за любые выступы, что попадались, волшебник уходил всё глубже под землю, и в то же время подходил всё ближе и ближе к неизвестному источнику света. Магией было не воспользоваться, потому что участки сужения и расширения горной породы чередовались хаотично, бессмысленно использовать магию пару секунд, чтобы потом несколько минут проползать через узенький проход, проще пройти весь путь на своих двоих. Точнее четырёх, потому что руки помогали Анвару не меньше ног. Кап. Кап. Кап. Опять этот звук, но в этот раз слышится намного чётче и громче, будто прямо за спиной находится его источник. Почувствовав под ногами крепкую опору в виде широкого выступа, на который можно встать, не боясь упасть в пучину тьмы, волшебник развернулся, прислоняясь спиной к скале, сводя к минимуму вероятность потерять равновесие и сорваться вниз. Впереди узкий переход, сорвавшись с которого определенно можно попрощаться с жизнью. Но вот на другой стороне в толще камня есть сквозной проход, за которым прячется источник света, позволявший Анвару без помощи магии видеть всё, что его окружает, пускай и слегка приглушенно. Создав на Луке Истека тетиву, волшебник прислонил к ней два пальца, готовый в случае чего защищаться, и медленно направился к цели, аккуратно переставляя ноги на переходе, стараясь не потерять равновесие. Всё-таки тренировки Диргама хоть и безжалостны, но бесценны, названный отец постарался, чтобы его дети смогли выжить в любых условиях. Дойдя до другой стороны, Анвар убрал лук за спину на специальные крепления, понимая, что сейчас оружие будет только мешать ему. Проход тоже оказался достаточно узким, протиснуться в него можно только боком, что волшебник и попытался сделать. С небольшим трудом, упираясь ногой и рукой, чтобы подтолкнуть себя в нужную сторону, волшебник всё-таки прошёл этот проход, глубоко вдохнув и выдохнув, когда почувствовал свободу. Рука инстинктивно потянулась к луку, чтобы быть готовым к любой опасности, но замерла на месте, когда он увидел то, что было источником того тусклого света и звука падающих капель. Волшебнику резко стало не до собственного оружия, и даже не до мыслей о преследующих элементалях. Сглотнув, Анвар сделал два несмелых шага вперёд, во все глаза глядя на то, что открылось его взору. Проход привёл его к чему-то вроде огромной пещеры-полости под зёмлей. Твёрдый безжизненный камень окружал это место словно кокон, внутри которого прямо по центру находилась огромная статуя женщины. Она словно росла откуда-то из глубин, где была лишь тьма неизвестности, скрывающая две трети этой статуи – настолько огромной та была. Голова этой статуи высоко задрана, словно эта женщина смотрела куда-то наверх, а одна из её рук поднята вверх, будто тянулась куда-то. На лице её были вырезаны очертания симметрично расположенных трёх пар глаз, а на лбу – седьмой, прямо как у волшебников, когда они брали магой у Иль Илаха, используя Священные посохи. В области переносицы, сияя мягким, но при этом ярким светом, способным осветить всю пещеру и даже за её пределами, рос цветок – большой, размером с корзинку для сбора ягод. Без стебля, словно распустился прямо на камне, похожий на лилию с семью разноцветными лепестками. Каждый лепесток имел крутой изгиб, благодаря чему кончики опускались достаточно низко, чтобы соприкоснуться с углублениями, олицетворявшими глаза статуи. Сверху же над ней прямо из скалы тянулась огромная каменная рука с раскрытой ладонью, словно еще одна статуя, большая часть которой скрыта по другую сторону от этой пещеры. С указательного пальца этой руки по одной капле стекала вода, капая прямиком в центр цветка, наполняя его. А когда тот становился переполнен – лишняя вода выливалось наружу, стекая по лепесткам к вырезам на камне, наполняя каждое углубление, олицетворявшее собой глаз статуи, водой одного из семи цветов. Эти углубления в свою очередь тоже наполнялись, и опять лишняя вода выливалась за края, стекая вниз по лицу, словно женщина-статуя плакала. Вероятнее всего внизу, куда стекали эти «слёзы», они попадали в систему подземных вод, смешивались с бурным потоком, и выносились на поверхность, став источником семи знаменитых рек – гордости этой долины. Ещё раз окинув взглядом всю эту картину, Анвар содрогнулся. Выглядело так, словно двое тянулись друг к другу в роковой момент, но были пойманы в ловушку и навеки заточены в нескольких метрах друг от друга, не имея возможности соприкоснуться, и потому женщина-статуя льёт слёзы. Но всё же это невероятно! Размеры статуй поражают, чёткость и плавность линий на таком уровне, что даже лучший архитектор Альма-Торана сошёл бы с ума от зависти. Одни только волосы женщины-статуи, собранные в длинную косу, которая будто развевалась на ветру, чего стоят: каждая прядка, каждый локон, каждое вплетенное в них украшение – всё настолько идеально и точно вырезано, что становилось даже жутко. Будто и не статуя вовсе, а обращённая в камень несчастная. Интересно, статуя, что находится по другую сторону от этих стен, чью лишь руку Анвар может сейчас лицезреть, также искусно сделана? Или рука – это всё, что сталось от другой статуи? Понимая, что здесь уже более просторно, а значит, есть место для манёвра, Анвар решил использовать магию полёта, чтобы перелететь расстояние до статуи и приземлиться прямо возле волшебного цветка, который, несмотря на произошедшее с миром, всё еще хранил какие-то жизненные силы. Невероятно… Вот уж действительно чудо света. Чудо, которое Анвар собирался забрать с собой. Ему не место здесь, жизнь уже не вернется в эту долину, не после того, что сотворил Иль Илах. По словам Уго, этому миру осталось недолго, несколько лет – максимум. Если оставить цветок здесь, то этот источник одного из величайших чудес Альма-Торана просто умрёт. Хоть что-то, но Король Войны еще мог спасти. Надо постараться либо выдернуть вместе с корнем, либо срезать настолько аккуратно, чтобы не слишком сильно повредить корневую систему. Но что делать с водой? Вылить? Слишком расточительно, сейчас вода невероятно ценный ресурс, за который готовы едва ли не убивать. Руки Анвара потянулись к маленькому мешочку, привязанному к поясу, открывая застёжку. Кое-каким трюкам с магией Интисар в своё время научила их всех, и эти умения значительно облегчали любые походы, которые выпадали Королям Войны. Достав маленький прозрачный шарик, в котором явно что-то содержалось, Анвар распечатал магическую печать, и перед ним в воздухе повисло несколько хрустальных колб разного размера и формы, ставших бездонными после парочки любимых заклинаний Интисар, а также один маленький овальный изумруд. Их четверка всегда брала подобные наборы с собой, когда отправлялись куда-то, на случай если во время путешествия удастся найти что-то необычное, что с огромным удовольствием исследуют вдоль и поперек Уго и Соломон. Проведя рукой по воздуху, используя водную магию, волшебник поочередно собрал всю воду из каждого «глаза» статуи в отдельные колбы, потом сделав то же самое с содержимым самого цветка, после чего закрыл все пробками и запечатал обратно. Приступив к осмотру цветка, чтобы потом получилось срезать его аккуратно, Анвар мысленно отметил, что это всё чертовски любопытно. Например, вода, содержавшаяся в цветке, была слегка белесая и опалесцирующая, словно жидкая жемчужина, если такое выражение вообще существует. Цвет вода приобретала только после того, как стекала по одному из семи лепестков, словно это они придавали ей нужный оттенок. То, что сам цветок был магическим и наверняка обладал какими-то свойствами, Анвар понимал даже без помощи Уго. Но как же его вырвать? Или срезать? Аккуратно обхватив руками цветок, Анвар слегка потянул его вверх, проверяя, как обстоит ситуация, но какого же было его удивление, когда сияющее чудо природы легко поддалось движению, и волшебник медленно без особых усилий смог вытянуть его из твёрдого камня вместе с целыми, не оборвавшимися белыми корнями. Это невероятно, корневая система хоть и была небольшой, но так легко вышла под несильной тягой извне, без малейшего повреждения, словно Анвару отдают его. Держа в обеих руках крупный сияющий цветок, волшебник чуть-чуть сжал и разжал пальцы, чувствуя, что лепестки очень мягкие и в то же время упругие. Да и вообще приятные на ощупь, потому он снова пару раз сжал и разжал пальцы, забавляясь. Наверное, любая женщина душу продала бы, чтобы ей преподнесли подобный цветочек в качестве свадебного подарка. Мотнув головой, прогоняя глупые и неуместные мысли, Анвар осторожно запечатал магией цветок в небольшой драгоценный камень. Теперь не завянет, внутри изумруда он словно застыл во времени, так что можно спокойно выдохнуть и убрать камень к остальным находкам. Почувствовав, как на макушку что-то капнуло, Анвар рефлекторно задрал голову, чтобы увидеть, как с пальца видимой лишь частично статуи уже сорвалась капля и в этот раз упала ему прямо в центр татуировку на лбу. Символ вспыхнул по своему контуру, а глаза волшебника остекленели, колени подогнулись. Король Войны безмолвно рухнул спиной на поверхность статуи, смотря пустым взглядом вверх, словно погруженный в некий транс, даже дыхание замедлилось едва ли не до предела допустимого, и лишь татуировка на лбу, на которую одна за другой продолжали капать капли, не переставала ярко сиять алым светом вокруг медленно открывающегося третьего глаза, который не должен был когда-либо еще открыться после того, как Соломон изменил мировой порядок. Казалось, десятки разных голосов наперебой зашептали ему в оба уха обрывки слов и незаконченных предложений… Спаси… Пожалуйста, спаси… Найди путь… Забирай и спаси… Найди дом… Даруем всё… Младшим братьям… Всё, что осталось… Покажем вину… Только спаси… А дальше перед глазами предстал калейдоскоп видений, словно ожившие легенды, погрузившие Анвара в пучину событий, древнее самой человеческой расы…

***

За два дня Анвар мог уйти дальше, чем Диргам изначально предполагал, тем более, если он использовал магию полёта. Потому они с Масаррой решили пойти ему навстречу из конечной точки, тем более что Короля Войны самого гложет то же, что и его младшего сына. Он тоже хотел узнать, увидеть, но боялся. А раз сейчас жизнь будто сама толкает его в этом направлении, то зачем откладывать? Использовав магическое кольцо, Диргам открыл портал прямиком в Пылающий каньон и шагнул вместе с Масаррой. Пустошь совершенно не изменилась, словно и не было трагедии, затронувшей весь мир. Здесь как было всё мертво столетиями, так и осталось. Поднявшись в воздух, так как обзор сверху был лучше, волшебники, используя полёт, двигались в направлении, ведущему обратно в их земли, и попутно осматривали местность на наличие одного яркого пятна зеленого цвета. Искомого «пятна» волшебники не нашли, но в определенный момент своего пути нашли огромную тушу ящера, которого когда-то сами выпустили из магической темницы. Сжав руки в кулаки и стиснув зубы, Диргам направился прямиком к существу, которое стало последним противником его старшего сына. Масарра молча следовала за волшебником, понимая, как тяжело сейчас ему на душе, какую печаль он испытывает, хотя она и перемешана с гордостью за то, что его сын пал с честью в бою с могущественным противником. Пал как истинный Король Войны. Что же они увидели? Огромное безжизненное тело саламандры, лежавшее на боку, смотревшее остекленевшим взглядом куда-то перед собой. Чешуя монстра потускнела и будто стала матовой, утратив свой чёрный глянец, а пламя больше не покрывало его словно непроницаемый барьер. Очень было похоже, что жизнь покинула это создание стараниями Иль Илаха, а не кого-то другого. Как случилось и со всем миром. Потому тело её не разложилось за все это время – саламандру будто иссушили, там нечему было разлагаться. Получается, Сархану всё-таки не удалось, и зверь пал не от его меча? Медленно и осторожно обходя тело гигантского зверя, словно тот мог в любую секунду ожить и напасть, двое волшебников постепенно приближались к брюху саламандры, и, увидев представшую перед ними картину, синхронно шумно выдохнули. Грудь монстра была распорота, а возле него на земле лежал известный всему Альма-Торану легендарный меч, покрытый какой-то чёрной ржавчиной. Вероятнее всего это запекшаяся кровь, но… сколько же её было? И почему меч находится здесь? На нём стоит защита Интисар, почему артефакт не вернулся в книгу? Но что вызывало еще больше вопросов, так это небольшая дыра в земле рядом с мечом, края которой были словно расплавлены и уже успели застыть, приобретая слишком гладкую поверхность и чересчур плавные для камня линии. Переглянувшись, волшебники решили проверить, куда ведет эта дыра. Оба зажгли по светящейся магической сфере и по очереди стали спускаться, используя магию полёта. Дыра была небольшая, но пройти можно, главное спускаться по одному, на двоих диаметр прохода будет маловат. Но и во время спуска выяснилось, что проход очень узкий, опять же по одному возможно пройти. Однако почему всё такое гладкое и будто было расплавлено, а потом застыло? - Вы заметили? Становится теплее, – раздался сверху голос Масарры, когда они прошли пару метров. - Что? – не сразу понял Диргам, увлеченный собственными наблюдениями. - Камни на этом уровне стали тёплыми. Чувствуете? И ведь правда. Нахмурившись, Диргам мысленно согласился, что камни под его руками действительно тёплые, хотя наверху точно были холодными. - Используй борг, неизвестно, что будет ждать нас внизу и откуда берется это тепло, - громко произнёс Диргам, чтобы женщина, спускавшаяся следом услышала, одновременно сам последовав своему совету. Еще метра через четыре Диргам почувствовал, что проход стал шире, вероятно, здесь начиналось какое-то естественное расширение, возможно, они добрались до какой-то подземной пещеры. Вырвавшись из узкого прохода, мужчина остановился в воздухе, краем глаза заметив, что проход действительно привёл их в небольшую пещеру, метра три высотой – не больше, с крохотным озером раскаленной породы в центре. Но волшебник тут же отвлёкся, ловя идущую следом Масарру, и вместе с ней отлетая в сторону и опускаясь на горячую землю, не убирая при этом борг. Вот и ответ, почему камни вдруг стали тёплыми. А ведь если бы они просто прыгнули вниз, не используя магию полёта, то упали бы прямиком в кипящую лаву. И откуда она вообще здесь есть? И почему нет никаких ядовитых газов? Но всё-таки первый вопрос… - Ты в порядке? – спросил Диргам, смотря на женщину, которая широко распахнутыми глазами смотрела то ли на него, то ли ему за спину – он так и не понял. – Масарра? - Господи… - шепнула Масарра, закрыв обеими ладонями рот, смотря перед собой со смесью ужаса и шока, не веря собственным глазам, которые либо обманывают её, либо… в этом мире ещё есть место чуду. Или очередному кошмару. Обернувшись, посмотрев туда, куда был направлен взор волшебницы, Диргам замер, чувствуя, как в горле встал ком. Пальцы подрагивали, а сердце боялось поверить в правдивость увиденного. Поднявшись на ставшие вдруг ватными ноги, Диргам, по-прежнему удерживая борг, чтобы не сгореть в этом месте заживо из-за высокой температуры, направился прямиком к озеру, где воду заменяла жёлто-оранжевая лава, освещавшая эту пещерку. И посреди раскаленной до жидкого состояния горной породы лежало человеческое тело, объятое слабым, будто бы «мягким» пламенем. Он дышал. И просто безмятежно спал, окутанный жидким огнём, не тронутый проклятием смерти, что пронеслось по всей земле. - Господь всемогущий, – еле слышно выдохнул Диргам, осторожно опускаясь на колени и неосознанно протягивая к человеку руку, и в то же время будто боясь прикоснуться к нему. – Масарра, он жив. Он дышит! - Не прикасайтесь пока к нему, - взволнованно отозвалась Масарра, мягко перехватив руку мужчины, и во все глаза разглядывая Короля Войны, которого похоронили аж три месяца тому назад. – Мы не знаем, что с ним произошло. Одно неосторожное движение может навредить ему. Или нам. - Но что с ним? – прошептал Диргам, не отрывая взгляд от сына. - Мне больше интересно, как это вообще возможно? – ответила женщина, понимая и полностью разделяя состояние своего спутника. Сархан лежал, частично погруженный в лаву, а края этого «бассейна» будто были выплавлены по контуру его тела. Голова, плечи, грудь и ноги не были сокрыты расплавленной породой, поэтому можно было заметить кое-что необычное. Удивительно, что на нём не было ни одной царапины, ни одного синяка. Даже старые шрамы, которым был не один год, и о каждом из которых знал Диргам, исчезли с тела, которое совершенно не выглядело истощённым, наоборот, от него так и веяло здоровьем и жизненной силой. А вот от некогда длинных шикарных волос, бывших гордостью Короля Войны, осталось лишь печальное напоминание в виде топорщащихся во все стороны коротких алых прядей, самые длинные из которых еле-еле достигали ключиц. Одежды на нём совершенно не было, но если это и беспокоило кого-то, то в последнюю очередь. - Господин Диргам, – посмотрела на него Масарра таким растерянным и беспомощным взглядом, что волшебник чуть не дрогнул, не в силах смотреть на такую неприкрытую надежду в голубых глазах. – Что нам делать? Как помочь? Если кто и знает, то только Вы. - Я не… Я бы рад, да только в жизни такого не видел, - тихо произнёс мужчина, действительно не зная, что с его сыном. – Здесь нужен Уго. Без него никак. Только он разбирается в подобных вещах. Хотя уверен: «подобное» вызовет затруднение даже у него. Что делать? Что же ему сейчас делать? Он в жизни не был так растерян как сейчас. Отправился на поиски одного сына, а нашёл другого, которого уже три месяца считал мёртвым. - Он горит! – не выдержав собственных эмоций, озвучила Масарра то, что не давало ей покоя. Одно дело, когда волшебник использует огненную магию, и пламя танцует вокруг него, но совсем другое, когда человек полностью горит, объятый пламенем, при этом не сгорая! Размышляя, Диргам всё же принял решение и стянул с пальца Кольцо Возвращения, передавая его растерявшейся волшебнице. - Ты знаешь, как им пользоваться, - произнёс мужчина, ни о чем не спрашивая, а утверждая. – Возвращайся в подземный город, найди Уго и приведи сюда. Если он всё ещё без сознания – скажи Фариде, чтобы разбудила его любой ценой! Он мне нужен сейчас же, Масарра, я не могу ждать. - Х-хорошо, - беря кольцо, отозвалась женщина. – Я приведу господина Уго так быстро, как только получится. - Спасибо, - кивнул ей Диргам. – И передай мои извинения, я не хотел причинить ему вред и с удовольствием дал бы ему столько времени на отдых, сколько нужно, но… не сейчас. Не в этой ситуации. - Понимаю, господин Диргам, и он тоже всё поймёт, как только узнает в чем дело. Дождитесь нас, - улыбнулась она ему, бросив осторожный взгляд на другого Короля Войны, прежде чем шагнуть в открывшийся портал.

***

Медленно моргнув, Анвар продолжал смотреть в потолок, всё еще не осознавая, где он находится. И лишь спустя мгновенье почувствовал, что гуляющий в этом месте ветер, был очень холодным в том месте, где касался его лица. В том месте, где касался мокрых дорожек на щеках. Поднеся руку к лицу, Анвар осторожно провёл подушечками пальцев по щекам, чувствуя, что те становятся мокрыми. Слёзы действительно текли по его лицу и… по лбу – в месте, где была татуировка. Такое уже было, когда Соломон с ребятами побывали в измерении Иль Илаха, и всем открылась правда о судьбе. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что Анвар увидел сейчас… А ведь как все ненавидели Иль Илаха, когда узнали, что такое судьба. И что теперь? Их Отец оказался не таким уж и плохим персонажем. Старался исправить то, что натворили те, кого действительно стоит «благодарить» за всё дерьмо, что происходит в мире. Ну ладно, не за всё, но за большую его часть уж точно. Как оказалось, в этом мире все одинаково хороши, а разгребать всё кому? Людям, они же избраны править Альма-Тораном, да? Они ведь величайшая раса – так писали в Священных писаниях? Да кто был тот больной на голову человек, что придумал эти Священные писания??? Как можно было переврать так историю?! - Соломон… мне так жаль, - сдавленно прошептал Анвар, зажмурившись и сжав руки в кулаки. – Мне так жаль, что из-за чужих ошибок тебе с самого начала не суждено было прожить долгую жизнь. Мне так жаль, что Сетта и Тесс… Фалан и Вахид, Иснан, Шеба… Даже твой отец и Тиса… Даже Арба… Мы все просто последняя возможность исправить чужие ошибки. Потерев ладонями лицо, волшебник опустил вниз голову, вцепляясь пальцами в собственные волосы, прикусывая до крови губу, чтобы не закричать, и пытаясь удержать в голове понимание того, насколько же всё оказалось хуже, чем все они думали изначально. Задрав голову, чтобы вновь увидеть руку статуи, тянущуюся сверху, Анвар сразу обратил внимание на то, что капли больше не срывались с пальца того, кто был на веки вечные заточен в камне. Анвар разрывался между любовью и ненавистью, между искренней благодарностью и презрением, между надеждой и безнадёгой. Когда Соломон и Уго только-только разрабатывали план создания металлических сосудов, в который посвятили всех, гениальный волшебник поведал всем легенду, которую услышал от Интисар, о джиннах. «Этот мир существовал еще задолго до появления людей, и в те далёкие времена его населяли другие существа. Тогда жили создания, которых называли джиннами. Это были могущественные духи, созданные Иль Илахом, они словно сгусток огромной магической силы. Как и наши Священные посохи. Это просто легенда, ребята, я не могу утверждать, что джинны вообще существовали, но суть не в этом. Эта легенда натолкнула нас с Интисар на мысль…» - Да нет, Уго, не просто легенда, - вслух шепнул Анвар, сглатывая слюну, вставшую поперек горла. – Эти скоты убили Альма-Торан. Вот почему их отряд иногда натыкался на целые континенты, которые отваливались от мира и падали в пустоту. Вот почему Альма-Торан постигла такая участь. Вот почему именно Соломон, а не его отец должен был занять место Иль Илаха. Вот почему у каждого было предназначение. Этому миру конец. Сколько ни спасай – его ждёт лишь одна участь. Столетием раньше, столетием позже – без разницы. Каково создателю смотреть на свое любимое творение и понимать, что оно развалится, что бы ты ни делал? И всё из-за того, что твои неугомонные дети, на которых ты возлагал огромные надежды, возьмут и разрушат твои труды, потому что просто не смогли поделить между собой и так отданный в их руки подарок? Джинны… Великие существа, могущественные, бессмертные, первые, увидевшие дивный юный мир, пышущий силой, в котором постепенно зарождалась жизнь. Но подвластные тем же порокам, что существуют по сей день: жадность, высокомерие, желание обладать, эгоистичность. Часть поддалась тьме, что царила в глубине их существа, возжелав отобрать у творца его творение и всецело им обладать, а часть осталась верна Отцу, отвергая соблазны и принимая ответственность, которая ложилась на их плечи как на старших детей. И в итоге разразилась война, бессмертные сражались с бессмертными в четной попытке уничтожить, чего по определению сделать нельзя. Но мир, который они делили между собой… Мир ведь не бессмертен. И каждый удар великих духов сотрясал едва начавшие свою жизнь земли, каждая схватка столь могущественных существ наносила неизлечимые раны Альма-Торану, и когда уже сам мир кричал, моля своего создателя о помощи, Иль Илах понял, что джинны были ошибкой. Потому и заточил своих старших детей – всех без исключения, даже тех, что сражались во имя него. Навечно, без возможности освободиться, чтобы трагедия больше никогда не повторилась. За непомерную жадность и гордыню, за то, что не устрашились разгневать своего Отца и посмели так жестоко обойтись с домом, который Он сотворил для всех своих детей – тех, кто уже есть, и тех, чьё время пока еще не пришло, – а не лишь для старших, они понесут наказание. Они желали этот мир? Так пусть проведут с ним всё оставшееся ему время, и когда наступит последний день – сгинут вместе с ним. Альма-Торан уже никогда не оправится от нанесенных ран, его не спасти, не излечить. Этот мир будет медленно умирать, пока последние силы не оставят его. А ведь творец желал для своего детища долгого и светлого будущего. Стольких детей своих он желал поселить в нём, столько разных испытаний он приготовил им, но ни в одном его плане не было такого чудовищного итога, где его дети разрушают созданный для них же дом. Тогда и появилась Судьба – последняя попытка всё исправить. Даже то, что, казалось, идёт вразрез с ней, тоже на самом деле являлось её частью. Это тщательно отлаженный и продуманный механизм. И конечно же, Он знает о последнем из своих старших детей, что спасся от кары. Пускай прощения этот сын еще не заслужил, но Он даст шанс на искупление, ведь этому ребенку тоже будет отведена большая роль. Вот для чего была нужна судьба: исправить случившееся, спасти то, что еще можно спасти. Младшие дети Иль Илаха пройдут долгий тернистый путь, чтобы найти для всех новый дом, когда часы этого будут сочтены. Он долго наблюдал за тем, как живут его младшие дети, и в итоге выбрал расу, которой доверит ключевую роль в будущем Альма-Торана, вручив в их руки великую силу, что зовется магией. Сделав когда-то ставку на тех, кто наделён безграничной силой, кто разбалован ею, Он ошибся. В этот раз Он доверит всё слабейшим, что познают лишения и нужду, дабы это научило их ценить и беречь то, что они имеют, прежде чем получат Его дар. Время придёт, нужно лишь ждать. Осталось выбрать нескольких «любимцев» из числа младших детей: тот, что поведёт за собой остальных, запустив механизм под названием «судьба»; тот, что займёт Его место когда придёт час; и тот, что будет соединять все звенья великого механизма, пока не придёт время проститься со старым домом, ради жизни в новом. Эти дети переживут много горя, даже самому Иль Илаху придётся не раз лично вмешаться в события, ведь в судьбе даже Ему отведена определенная роль, но в конце пути для каждого уготован счастливый конец в награду за проделанную работу. Еще несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, волшебник постепенно приходил в себя, вспоминая, что он в пещере глубоко под землей, где-то в Долине Семи Рек. Поднимаясь на ноги, волшебник думал лишь о двух вещах, совершенно упустив из виду то, что вода более не капала с руки верхней статуи, словно та иссохла, хотя до этого тысячелетиями наполняла магический цветок. Первое: надо как можно быстрее вернуться в подземный город, отдать Уго на исследование образцы, добытые в этой пещере. Второе: как пройти мимо элементалей, не пострадав, и почему они все еще его не убили, пока он видел десятый сон? Тряхнув головой, чтобы сбросить с себя сонливость, волшебник зажёг в руке сферу света, чтобы видеть хоть что-то, так как единственный источник света, бывший здесь, он нагло присвоил себе и убрал далеко в карман. Третий вопрос так и напрашивался, но он будет риторическим. Как ему жить с тем, что он узнал? Стоит ли кому-то об этом рассказать? Должен ли он что-то сделать с этими знаниями или…? Для чего их ему даровали? Сейчас Анвар понимает, что статуи, которые он обнаружил глубоко под землёй, ничто иное как заточённые навечно в камне джинны. Они не мертвы, ведь их невозможно убить, но разве вечное заточение не хуже смерти? Возможно, Анвар первое живое существо, которое забрело сюда за последние несколько тысячелетий, если не больше. И те голоса, что он слышал, прежде чем пришло видение… Это были они, верно же? Двое джиннов, что действительно в роковой момент тянулись друг к другу, но были заточены, обреченные вечно находиться так близко, но не способные соприкоснуться. Они просили найти путь, найти новый дом и спасти тех, кто еще остался, а взамен показали свою вину. Вероятно, эти двое были из числа тех, что сражались за Иль Илаха, вот только это не отменяет их участия в медленном разрушении Альма-Торана. Он должен вернуться обратно в город и показать Уго цветок. Магия, хранимая тем цветком и водами, может помочь продержаться выжившим еще некоторое время, пока маги ищет способ вытащить всех из той непроглядной… неприятности, в которой они все оказались по милости Аль-Сармен. У Анвара появилась возможность помочь тем, кто ему дорог, кто вместе с ним проживает свою жизнь здесь, в этих ставшими мёртвыми землях. Возможность сделать хоть что-то для блага тех, кто у него еще остался. Помочь не словом или копошением в свитках, а действительно чем-то стоящим! Он обязан добраться до Уго, даже если на пути встанет целая армия элементалей и прочих тварей. Будет у него еще время решить, как поступить со знаниями. Их дали ему не просто так – это очевидно, но и поступить можно по-разному. Можно рассказать об увиденном, а можно направлять других, помогать, подсказывать. Найти вместе правильный путь, не заставляя их жить с мыслью, что старый дом не спасти, что всего можно было избежать, если бы изначально виновники всего этого поступили более мудро. Кто-то может просто не выдержать осознания того, что вся его жизнь – это расплата за чужие ошибки, и в то же время попытка всё исправить.

***

- Я могу лишь предполагать, – задумчиво произнёс Уго, пытаясь сопоставить всё то, что знал когда-либо, с тем, что видит перед собой. – Сархан не был в пределах защитного барьера Соломона, когда Иль Илах обрушился на Альма-Торан. То, что он жив, означает, что его что-то защитило. И этот огонь, что его окружает… Я думаю, Сархан оказался внутри саламандры. Не будь это так, он бы умер, как и солдаты в столице. Не знаю, каким образом Сархан мог оказаться внутри неё, это лишь теория, но может, он прыгнул к ней в пасть… - Это чистой воды безумство, – подтвердил Диргам. – Но вполне в его духе. - …и именно она защитила его от Иль Илаха? – скорее спросил, нежели утвердил Уго. - Вспомни, эта саламандра была ужасающе сильна, может, этих сил хватило на то, чтобы Сархана не задело? И судя по разрезу на брюхе этого существа, Сархан прорубил себе путь на волю. Наверное, это произошло как раз, когда саламандра погибла от рук Иль Илаха и прекратила сопротивляться. - Хорошо, пускай так, мне всё равно, – качнул головой Диргам. – Но огонь… Почему мой сын горит?! Задумавшись, Уго пытался вначале сам себе ответить на вопрос, как такое возможно и как всё вышло подобным образом? Вариантов было не то, чтобы много… - Помоги мне, – коротко произнес маги, поднимаясь на ноги и направляясь к трупу зверя. Диргам не перечил, не задавал вопросов, а молча помогал другу, хотя не понимал, что тот задумал. Молчал даже тогда, когда Уго попросил его раздвинуть края раны на груди саламандры – хоть руками, хоть магией, без разницы, а сам зажёг на посохе светящийся шар. Молчал даже тогда, когда Уго с головой полез внутрь туши зверя, освещая себе путь. - Как я и думал, – после недолгого исследования произнес маги, возвращаясь вместе с Диргамом обратно к спящему Сархану, которого они с помощью магии Кольца Возвращения смогли перенести на поверхность. Но тот так и продолжал гореть, раскаляя до алого камни, на которых лежал. – Сердца как такого нет – от него остались лишь жалкие лоскуты, но уже по ним можно определить, что размеры его были немаленькими. Видимо, оказавшись внутри неё, Сархан попытался уничтожить его своим мечом. - И как это объясняет то, что он сейчас в прямом смысле слова горит? - Уверен, сердце – сосредоточение силы этого существа, как и у многих других волшебных существ, – объяснил Уго. – Полагаю, когда Сархан пронзил сердце, на него хлынула вся мощь чудовища. И он каким-то образом впитал её. - Впитал? – хрипло просипел Диргам. – Но это невозможно. Чтобы совершить такое… - Он поглотил силу саламандры – вот почему он горит, другого объяснения нет, – вновь повторил Уго. – Скорее всего, всё это время его тело адаптировалось к этой силе. - То есть все эти три месяца Сархан спал? Здесь?! А… Адаптируясь?! – с шальным взглядом спросил Диргам, думая, что Уго просто издевается над ним. Три месяца! Адаптируется… т-три… Его все считали мёртвым три месяца!!! А Уго говорит, что он так ад-даптируется?! Чувствуя, что теряет над собой контроль, Диргам старался глубоко дышать, запустив руки в волосы и сжав их. Да что вообще Сархан натворил?! - Это всего лишь теория, предположение, – постарался смягчить ситуацию Уго, видя состояние Диргама. – Вдохни и выдохни. Сейчас же! Вот так, молодец, спокойнее. Почему тебе сложно в это поверить? Вы сами когда-то разбудили спящую саламандру, которая точно так же полыхала во сне, – припомнил маги любопытный эпизод из прошлого. – Сколько она спала до вашего прихода? Десятилетия? Столетия? - Без понятия, но… но Сархан – человек, а не саламандра. Не может же он спать десятилетия и столетия, – в ужасе от представшей перспективы выдохнул Диргам. – Да и как он мог поглотить силу этого зверя? Он бы сгорел в ту же секунду, как только уничтожил сердце. Уго ответил не сразу, мысленно признавая правоту Диргама Такая сила не поглощается просто так, она действительно уничтожила бы Сархана – если не собой, то своим количеством. Но он жив – это факт, который не оспорить. Как же так вышло? Как Сархану удалось поглотить тот огонь? Если в следах после битвы, которые увидел Уго, и кроется подсказка, то маги её точно не заметил. Но может было что-то? Что-то, на что он мог не обратить внимания сразу. Сархан и Саламандра, которую он убил своим мечом – где-то в этой цепочке есть звено, которое отчаянно ускользает от внимания маги. Сархан – живой перед глазами. Саламандра – неподвижно лежит с распоротым брюхом на холодной земле. Меч, покрывшийся засохшей кровью, тоже валяется рядом мёртвой тушей зверя. А помимо этого больше ничего и н… Глаза маги широко распахнулись. Стремительно вернувшись на поверхность к телу саламандры, маги поднял меч, внимательно его разглядывая. Этот меч уже давным-давно должен был оказаться в книге Интисар благодаря наложенной на него защитной печати, ведь Сархан не прикасался к артефакту по меньшей мере три месяца. Но Алая Саламандра здесь – покрытая слоем засохшей крови огненного зверя, меч из красной стали лежал недалеко от своего хозяина. Накрыв подушечками пальцев лезвие, Уго сосредоточился, изучая магическую составляющую этого артефакта. Печать Интисар должна быть где-то здесь… И она есть – вернее то, что от неё осталось. Печать повреждена, потому меч не вернулся в книгу. Ровно там, где клинок был забрызган кровью саламандры, участки печати были словно выжжены, из-за чего нарушилась целостность начертанных символов. Кровь выжгла печать..? Кровь – вот оно! Кровь была главной деталью наряду с сердцем и огнём. Когда пронзили сердце, из него хлынула кровь и лишь потом сила. Сначала Сархан был обожжён горячей кровью саламандры, покрывшей его с головы до ног, и лишь потом на него обрушилась сила огненного чудовища. Кровь волшебных существ – одна из самых необычных вещей во всём мире, обладающая уникальными свойствами. Кровь была проводником для силы, как вода для молнии. Через неё тело Сархана впитало огонь саламандры, не сгорев при этом дотла. И волшебник точно впитал не всю силу – немалую её долю, но всё же не всю, иначе бы его тело было уничтожено изнутри. Наверняка своевременная гибель огненной твари от рук Иль Илаха спасла жизнь Сархану. Рассказав свои догадки Диргаму, Уго вместе с другом вновь посмотрел на спящего волшебника, безмолвно согласившись друг с другом, что все эти догадки еще надо будет подтвердить или хотя бы опровергнуть. Так или иначе, Сархана придется не раз проверить, чтобы понять его состояние. - А если его попытаться разбудить? – глухо произнёс Король Войны, безотрывно глядя на сына. - Не знаю. Я не уверен в последствиях, – покачал головой Уго. – Надо, чтобы его сначала осмотрела госпожа Фарида. Пока что могу сказать лишь то, что как маги я чувствую – его магой стабильна, это уже хорошо. - Ну, хоть что-то хорошее, – невесело усмехнулся Диргам, не скрывая сарказм в своём голосе. Он не находил себе места, не знал, как реагировать: радоваться или плакать. – Может, попробовать что-нибудь? Не знаю… Как мы его доставим к Фариде горящим? - Диргам, – прервал его Уго, удивленно глядя на предмет их спора и видя, что пламя начало потихоньку гаснуть, а ресницы затрепетали. – Кажется, он реагирует на твой голос. Говори. - Что говорить? – растерялся волшебник, тоже заметив перемены. - Неважно, просто говори. Что угодно. Нужно, чтобы Сархан слышал твой… и мой голос, – удивленно закончил маги, заметив, что и на его голос найденный реагирует. - Сархан, – позвал его по имени Диргам, не зная, что толком сказать. Он просто растерялся от неожиданности. – Сархан! – уже громче позвал волшебник, видя, что брови сына немного нахмурились, словно тот был на грани сна и яви, не понимая, в какую сторону идти, зачем идти, и спит он всё-таки или бодрствует. - Сархан, очнись! – вмешался Уго, стараясь достучаться до друга, пламя вокруг которого действительно продолжало гаснуть. – Ну же, друг, приходи в себя! - Ты помнишь… Помнишь, когда мы говорили о том, что когда-нибудь, когда всё закончится, мы вчетвером уйдём жить в Долину Семи Рек? – чуть тише заговорил Диргам, не обращая внимания на растерянный взгляд Уго. – Так вот не бывать этому. Нет больше долины, нет больше сестры, половина знакомых мертва, близкие друзья предали, даже жизнь покинула этот богом забытый мир. - Диргам, что ты..?! – опешил Уго, в ужасе смотря на говорившего всё это друга. - Но ведь это правда, – перебил его волшебник, подняв голову, чтобы маги видел этот взгляд, в котором больше нет веры во что-то хорошее, только в то, что он видит собственными глазами, вне зависимости от того хорошее это или плохое. – Я не знаю, есть ли смысл о чём-то мечтать, что-то планировать, я даже не знаю день сейчас или ночь – у нас солнце чёрное. Но я точно знаю, что раз уж ты выжил после всего, то просто обязан проснуться и страдать вместе с нами. Поэтому лучше тебе очнуться, пока я не начал будить тебя, используя привычные мне методы! - Диргам! – возмущённо прикрикнул Уго, совершенно не ожидая подобной речи от красноволосого Короля Войны. От кого угодно, но только не от него. Он ведь говорил всё это на полном серьёзе, это не шутка, не сарказм, не чёрный юмор, волшебник был абсолютно серьёзен. - Открой глаза! – отчаянно воскликнул Диргам, неосознанно схватив за плечо Сархана, но тут же одёрнув руку, обжёгшись. - Я же говорил, что это может быть опасно! – назидательно произнёс Уго, залечив ладонь Диргама, понимая, что Королю Войны сейчас совсем не до того, чтобы вылечить себя. И куда он вообще уставился таким удивлённым взглядом? Обернувшись, Уго увидел, как от плеча, за которое Сархана схватил Диргам, огонь, который и так стал совсем слабым, начал полностью рассеиваться, постепенно исчезая со всего тела. Медленно склонившись к волшебнику, Диргам и Уго боялись лишний раз вдохнуть. Минута стала тянуться словно десятилетие, они видели, как вначале дрогнули ресницы, а потом глаза Короля Войны начали медленно открываться, являя взору двух волшебников вместо привычных карих глаз оранжево-жёлтую яркую радужку. Сухие губы разомкнулись, и первым, что произнёс очнувшийся молодой мужчина, было хриплое, еле слышное… - Не надо… методы… Полузадушенный всхлип вырвался из груди Диргама, как бы он ни пытался его сдержать. Но поняв, что сдерживаться выше его сил, он, наплевав на всё, крепко обнял сына, которого считал погибшим целых три месяца! - Почему из всего ты услышал только это? – хрипло произнёс Диргам, который от счастья и облегчения готов был задушить сына в объятиях. Слабая улыбка еле-еле показалась на лице аловолосого волшебника. Уго смотрел на это и понимал, что произошедшее иначе как чудом не назвать. Это самое настоящее чудо! Выжить после такого… Короли Войны поистине невероятные волшебники. - Нужно возвращаться, – произнёс маги, снимая с себя верхнюю накидку и отдавая её Сархану, который, кажется, только сейчас заметил, что он обнажён, и несказанно удивился этому факту. – Направимся сразу к госпоже Фариде, пусть она осмотрит Сархана. Кивнув маги, Диргам помог сыну накинуть на плечи одолженную накидку и запахнуть её, после чего спросил: - Как себя чувствуешь? Встать можешь? - Сам пока не знаю, – слабо улыбнулся он, напрягая мышцы. К собственному удивлению, подняться на ноги было очень легко. – Странно… - Что именно? Тебе плохо? – забеспокоился голубоглазый волшебник. - Я чувствую себя необыкновенно хорошо, – задумчиво протянул Сархан, сам удивляясь собственному состоянию. – Что вообще произошло? Война… Война окончена? Волшебники замолчали, не зная, что сказать. Переглянувшись, они, кажется, оба подумали об одном и том же. Сархан ничего не знает. Всё это время пролетело для него… будто его и не было. Он был без сознания, сжираемый огнём могущественного чудовища, которым оно его наградило перед своей смертью. - Д-да, – заговорил первым Уго, неловко улыбнувшись. – Война окончена. Мы расскажем тебе всё, только давай сначала вернёмся. - Хм, хорошо, – пожал плечами Сархан, всё еще прислушиваясь к собственным ощущениям. Действительно, он как-то странно себя чувствует. Нет, об этом можно подумать позже, всё равно его поведут к лекарю. Чисто по привычке вытянув перед собой руку с кольцом, которое, несмотря на всё произошедшее, каким-то чудом сохранилось, не расплавившись от жара пламени саламандры, Сархан попытался открыть портал, чтобы сократить время на путь. - Ст..! – хотел было воскликнуть Диргам, понимая, что сын наверняка собирался открыть портал во дворец, которого больше нет. Как и столицы. Но этого не потребовалось. - Что за..? – недоумённо протянул Сархан, непонимающим взглядом уставившись на своё кольцо. После чего еще раз вытянул его, сосредоточился и-и-и… ничего. А затем еще одна попытка открыть портал провалилась. – Оно что, сломалось? – опешил красноволосый волшебник, после чего снял с пальца кольцо и протянул его отцу: – Ну-ка попробуй. Всех ждал неожиданный сюрприз, когда у Диргама без малейших усилий открылся портал, а значит, проблема была не в кольце. После повторной попытки все лишь убедились в этом. - Что за ерунда? – недовольно цокнул Сархан, запуская руку в волосы, чтобы почесать затылок, но замер памятником самому себе, когда нащупал короткие пряди, торчащие на затылке ёжиком, вместо шикарной длинной шевелюры. После этого он сразу начал замечать всё вокруг: безжизненную землю, гигантский труп саламандры, «мёртвое» небо над головой и… солнце, которое больше не грело, не освещало землю своими лучами. Чёрное солнце, испускавшее свой странный свет, который позволял всё видеть, несмотря на отсутствие света как такового. Что за аномалия такая? - Нам… многое нужно рассказать тебе, – замявшись на секунду, произнёс Уго, отведя взгляд в сторону. - С удовольствием послушаю, – ответил Сархан, подбирая с земли свой меч, вот только лицо волшебника совершенно не отражало того удовольствия, о котором он говорил.

***

Через некоторое время всё-таки выбравшись на поверхность, волшебник вдохнул полной грудью, прикрыв на секунду глаза. И где же стихийные существа? Решили отпустить с миром, или понадеялись, что он помер в подземных пещерах? Стоило только подумать об этом, и как по заказу перед глазами один за другим стали появляться элементали, угрожающе надвигаясь на не сдвинувшегося с места волшебника. Странно… Они просто стоят, но даже не думают двигаться в его направлении, будто застыли. Водяной элементаль, что стоял в центре будто вожак, медленно двинулся по направлению к волшебнику. Анвар напрягся, заметив, что у этого существа там, где по идее должно быть лицо, двумя яркими точками сияют глаза. Ничего подобного у водяных элементалей Анвар раньше не замечал, да и у тех, что сейчас стоят на месте, намёка на «глаза» и в помине нет. Тот, что идёт к нему, отличается от всех. Действительно словно вожак. А это значит, что данный элементаль может оказаться тем, кого он искал изначально. Тот, что всё это время скрывался в тени Интисар. Тот, что решил избавиться от Анвара, как только тот подобрался слишком близко к правде. Тот, что охраняет не только секреты его сестры, но и её силу, заключенную в теле, посохе, и магической книге. И раз его не убили в эти короткие мгновенья, то вероятнее всего, настало время переговоров. - Я не знаю, кто ты или что ты, хоть и догадываюсь, - заговорил Анвар, когда понял, что убивать его прямо сейчас не собираются, иначе бы напали разом всей толпой. – Но избавляться от меня бессмысленно. Пускай чары твои сильны, но я уже посеял зерно сомнений в умах тех, кто меня окружал, осталось лишь дождаться пока они прорастут. Ты же не можешь перебить всех, кто знал Интисар, лишь бы сохранить её секреты? Рано или поздно каждый из нас начнёт догадываться, а моё исчезновение лишь подстегнет к большим подозрениям, заставляя копать эту историю всё глубже и глубже – до тех пор, пока не доберутся даже до тебя. Слишком многими связами каждый из нас оброс, а убрав с пути меня, тебе потом придётся избавляться от одного за другим, кто станет искать правду. Избавляться, пока не останется вообще никого. Стоит ли оно того? Стоит ли одна моя жизнь таких рисков и проблем? Анвар не дрогнул, когда к нему стремительно кинулся водяной элементаль, превращая одну из своих рук в клинок из воды, целившийся своим остриём прямо в горло волшебника. Король Войны не шелохнулся лишь потому, что был абсолютно уверен в том, что делает, и когда смертоносный клинок стихии застыл, едва касаясь кончиком тёплой кожи волшебника, тот позволил себе высокомерную ухмылку. Он так и знал… - Полагаю, я тебя неимоверно раздражаю, - смакуя каждое слово, произнес Анвар, оставив непроизнесённым окончание «…но убивать ты меня не станешь». – Как насчёт того, чтобы договориться? Судя потому, как водяной кинжал сильнее впился в кожу, но не прорезал её насквозь, собеседник готов выслушать, хотя сердцем желает прирезать наглого волшебника. Не дав волшебнику сказать ещё что-то, водяной элементаль обратил клинок обратно в руку, после чего коснулся двумя пальцами татуировки на лбу опешившего Анвара. Глаза существа вспыхнули голубым светом ещё ярче, а вместе с этим и вспыхнул символ третьего глаза, заставив волшебника зашипеть от неприятного покалывания, распространившегося по всему телу от символа на лбу. Но и сделать шаг назад было невозможно – тело словно парализовало как от магии молнии. - Дерзкий щенок… – прозвучал в голове величественный голос, пропитанный хорошо сдерживаемым гневом. – Что ты видел? - Что? – мысленно задал сам себе вопрос волшебник, но услышал собственные мысли, словно произнёс их вслух. - Мои брат и сестра – что они тебе открыли? - Я не скажу, - слишком поспешно даже для самого себя выпалил Анвар, лишь секундой позже осознавая, кто перед ним на самом деле. - Вот и прекрасно, я с удовольствием вырву из тебя эти знания, - едва ли не прошипело существо. Вот только ничего не произошло. Ни в следующее мгновенье, ни в последующее. - Ты что-то делаешь или… эм… ждёшь, пока я сам признаюсь? – растеряно подумал волшебник, зная, что мыслей этому существу достаточно. - Подлецы, - недовольно цокнул дух. – Защитили твоё жалкое сознание, чтобы его не выпотрошили как дохлую рыбу. - Ты мерзкий, - подумал раньше, чем осознал волшебник, после чего тут же непроизвольно прикусил язык. – Прости, вырвалось. Несколько коротких мгновений властвовала тишина, заставляя волшебника теряться в догадках, что его ожидает. Но почему-то он прямо нутром чуял, что не умрёт сегодня. - Простить? – медленно заговорил дух. – Я уже не раз прощал тебя и твоих обделенных умом родственников, думаешь, у моего терпения нет пределов? - Если ты и вправду истинный джинн, то терпения у тебя явно должно хватать на парочку смертных, - осмелился сострить Анвар. - Дерзи-дерзи, всё равно рано или поздно подохнешь: если не от моих рук, так от старости, - не стал лезть за словом в карман джинн. – Я отпускаю тебя, но не радуйся преждевременно – это не последний наш разговор. Я вытащу из тебя то, что мне нужно, любой ценой. Помни: отныне каждый прожитый тобою миг мой взор будет устремлен в твою сторону, вор. Коли ты посмел забрать знания и благодать моих брата и сестры, я не спущу тебе это с рук так просто, жалкий смертный, - угрожающе молвил голос, напоминая, кто является хозяином положения при любом раскладе карт. Убрав пальцы от лба охнувшего волшебника, который рухнул на колени словно подкошенный, жадно хватая ртом воздух, элементаль сделал шаг назад. То, что он почувствовал при прикосновении к символу на лбу… Он был уверен, что не ощутил даже десятую долю мощи существа, управлявшего магическими созданиями, но Король Войны более не сомневался: эта сила была за гранью его понимания. Нематериальное, великое и древнее… Анвар не просто почувствовал – ему позволили это понять. Вот каков последний истинный джинн. Его сестра вправду держала у себя карманного бога. Подняв голову, чтобы увидеть существ из стихий, Анвар с удивлением видел, как каждый из них обращается в сгусток стихии, который в следующее мгновенье исчезал на глазах, оставляя за собой вспышку как после использования телепортации. Похоже, казнь отменяется. Поднимаясь на ноги, держась рукой за лоб, Анвар пытался справиться с ощущением, будто ему голову насквозь прожигали в течение какого-то времени, заодно задаваясь вопросом, почему его назвали вором? Невидимое ни глазу, ни иными органам чувств существо, ненадолго пробравшееся едва ли не внутрь его сознания, сказало, что Анвар украл благодать его брата и сестры – это он о цветке и воде, что была в нём? А было бы лучше, оставь он их там? Чтобы со временем иссохли и исчезли с лица мира, словно никогда и не существовали? Анвар ругнулся сквозь зубы, сплюнув в сторону. Хорош же «братец», заботливый такой! Как собака на сене: ни себе, ни людям. Лишь в одном Анвар согласится с ним – ему пора возвращаться. Раз путь теперь свободен от стихийных существ, а голова Короля Войны всё еще находится там, где ей и положено, самое время вернуться домой. Он должен найти Диргама и Уго, хотя бы ради того, чтобы передать им добытые остатки магии Альма-Торана.

***

Анвар возвращался не то, чтобы с хорошими новостями, он просто возвращался живым – с недавних пор это уже очень много. К тому же принёс с собой кое-что крайне необычное – Уго точно будет рад. Но стоило только зайти в место, которое они с недавних пор зовут своим домом, он наткнулся на счастливое лицо налетевшей на него второпях Масарры. Счастливое… После войны такое слово, как «счастье» и все его производные, стало редким, если не сказать вымершим. - Вы вернулись! – выдохнула Масарра, улыбаясь ещё радостнее, чем до этого, и смело беря за руку опешившего волшебника, чтобы утянуть за собой. – Где Вы были? Мы все так беспокоились, сегодня собирались вновь отправиться на Ваши поиски! Но Вы не представляете, насколько вовремя вернулись, господин Анвар! Идёмте же, Вы обязаны увидеть всё своими глазами! Не понимая, откуда столько радости на лице этой женщины, и что он там должен увидеть, Анвар всё же последовал за ней, не мешая вести себя в нужном направлении. Анвару в какой-то момент даже стало неловко, что он не может поддержать её радость, и возможно портит эти мгновенья чужого счастья своей угрюмой физиономией. - Господин Анвар, – вывела его из раздумий Масарра, когда они остановились возле дверей, ведущих в зал собраний. – Я искренне надеюсь, что хотя бы это вернёт улыбку на Ваше лицо, – нетерпеливо хватаясь за ручку двери, улыбнулась женщина всё больше и больше недоумевающему волшебнику. Масарра зашла первой, оповестив находившихся внутри, что он нашёлся. А потом, стоило ей только отойти в сторону, открывая Анвару вид, он почувствовал, как в груди закололо. Он хоть ещё и не старик, но уже не настолько молодой, поэтому очень надеется, что это не сердце прихватило, так как все условия для этого имелись. - Привет, малой, – прозвучал столь знакомый родной голос, который едва не заставил глаза волшебника защипать. Будь ему пятнадцать – обязательно пустил бы слезу. Видя, что Анвар не может пока справиться с эмоциями, Сархан поднялся со стула и первым сделал шаги навстречу. - Это реально? - шумно выдохнул Анвар, безотрывно глядя в спокойные глаза идущего к нему брата. Сархан остановился, не сделав последние три шага. Он понимает состояние Анвара, сам бы сто раз спросил, не иллюзия ли всё это. И понимая, что окажись он на месте брата, ему бы очень помогло, если бы прозвучала какая-нибудь глупость, которая разрядила бы обстановку, Сархан решил произнести её. - Нет, я твоя грязная ночная фантазия, – хохотнул Сархан. – Конечно реаль-тише-тише-тише, задушишь! – прохрипел последние слова парень, чувствуя, что вот-вот хрустнут рёбра, не выдержав силы объятий, в которые его заключил названный брат, молниеносно преодолев разделявшие их три шага. Дрожащими руками обнимая брата, Анвар с силой зажмурился, боясь того, что это неправда. Сархан… он действительно жив, он и вправду здесь рядом с ним. Его старший брат… Не шутка, не иллюзия, самый настоящий прямо здесь, перед ним, в его руках. Или же это насмешка джинна? Такая своеобразная месть? Но каким бы этот джинн ни был, он же не мог быть настолько жестоким? - Но как? – сиплым голосом спросил Анвар, когда отстранился от брата, но продолжил держать его за плечи, словно тот мог раствориться как мираж, если мужчина его не удержит. Только сейчас он заметил изменения в облике брата. – Что с твоими глазами? И что с волосами? Они заботят меня в последнюю очередь, но всё же… - Это… - замялся Сархан, проводя рукой по столь непривычным коротким прядям. – Нам всем нужно поговорить, а также ввести тебя в курс дела, так что садись, иначе точно упадёшь, – произнёс он, возвращаясь к стулу, на котором сидел. В зале собраний как раз находились все, кто являлся доверенными лицами маги Уралтуго: трое Королей Войны, главная целительница Фарида, а также госпожа Масарра и её дочь Аза. Все, кто на данный момент знал о том, что Сархан жив. Рассказ начали с самого начала. В процессе Анвар сознался в том, что начал видеть странные кошмары, что ему вообще не свойственно. Подобное происходило нерегулярно, но они оставляли после себя такой сильный отпечаток, что простыми снами их было не назвать. Сархан подтвердил, что всё, что якобы снилось Анвару, было тем, что аловолосый Король Войны испытал, когда убивал огненную саламандру. Из услышанного Уго сделала вывод, что крупица силы саламандры осела и в Анваре, когда та ранила его, и слюна зверя попала в кровь волшебника, тем самым создав некую связь, которая в дальнейшем сохранилась между носителями этой силы – Анваром и Сарханом. Этим и объясняется то, что Анвар однажды непроизвольно поджёг свитки, к которым прикоснулся. Затем Сархан рассказал подробности своего боя с чудовищем в Пылающем каньоне, упомянув, что в какой-то момент действительно считал, что больше никогда не откроет глаза, так и сгорев в пламени древнего зверя. Под многозначительным взглядом Анвара, Сархан сразу добавил, что его уже ввели в курс дела, рассказав об итогах войны с Аль-Сармен еще прошлым днём, когда доставили в подземный город. И заодно сразу же рассказал интересующую-всех-в-последнюю-очередь историю о волосах: он лишился своей длинной шевелюры, когда прыгнул в пасть саламандры, в глубине которой зарождался огонь, которым она собиралась атаковать его. Меч частично защитил его тело от пламени, но развивающееся за спиной лохмы сожгло к чертям, когда он сквозь тот огонь провалился внутрь зверя, попутно получив немало серьёзных ожогов. Затормозил, чтобы не провалиться в желудок, с помощью меча, вонзив его в стенку пищевода, частично разрезав его, после чего стал прорубать себе сквозь другие препятствия путь к сердцу, держа в уме, что сердце практически всегда является слабым местом магических животных, и, если ему удастся его уничтожить, он победит в этой схватке. Анвар посмотрел на Диргама с вопросом в глазах, на что тот лишь кивнул в ответ, после чего перевёл взгляд на Уго, прося его взять слово и продолжить рассказ. Вчера после первого сумбурного собрания они с Диргамом решили проверить свои догадки, уж точно не ожидая найти то, что получили в итоге. Рассказав во всех подробностях то, как и в каком состоянии они нашли Сархана, Уго добавил, что саламандра и впрямь погибла бы в любом случае: Сархан уничтожил изнутри её сердце, она бы не выжила, но вмешательство Иль Илаха помешало смерти забрать с собой еще и волшебника. Первые подозрения касательно того, что что-то неладно, появились у Уго, когда Сархан не смог использовать Кольцо Возвращения. Найденного волшебника сразу доставили к Фариде, несмотря на его заверения в том, что он чувствует себя лучше, чем когда-либо. Дальше слово взяла Фарида, рассказав, что во время осмотра она на секунду готова была усомниться в собственных способностях, поэтому проверила Сархана несколько раз и может со всей ответственностью сказать, что человека здоровее него она еще никогда не встречала. Сархан мало того, что был полностью здоров, так еще и следы прошлых ранений и травм исчезли, словно их и не было никогда. Даже небольшая шишка возле локтя – костная мозоль, образовавшаяся на месте перелома пятнадцатилетней давности, исчезла, не оставив и следа. А кости все – идеальные, ни намёка на все те многочисленные переломы, что Сархан получил за всю свою жизнь. Стоит ли что-то говорить об исчезнувших со всего тела шрамах? Решив пойти дальше, Фарида взяла на изучение его кровь. Точнее попыталась, но никак не могла порезать его палец – ни ножом, ни магией. Его кожа не поддавалась ровно до тех пор, пока Сархан, до этого смотревший на все «пляски» целительницы с искренним недоумением, сам не прокусил свой палец зубами. Тут-то Фарида и заметила, что клыки хоть и не изменили размеры, но определенно стали острее. Сархан и раньше мог похвастаться «хищным оскалом», но так легко прокусить себе палец до крови не каждый сможет, тем более кожа на руках Сархана в отличие от большинства волшебников грубее и толще – результаты многолетних усердных тренировок с мечом. Не тратя более времени, Фарида взялась за изучение полученной крови. Она искренне не знает, как у человека может быть такой зверский иммунитет, но в этот раз у целительницы не было никаких оснований не доверять своей магии, показавшей такой ошеломительный результат. Она добавляла в кровь капли разных ядов, но те не то, что растворялись в крови, отравляя её – вовсе нет. Яды с шипением растворялись, можно даже сказать «сжигались», словно кровь Сархана была раскаленным железом, на которое пролили каплю воды. При этом, когда Фарида рискнула прикоснуться пальцем к крови Короля Войны, чтобы проверить на все ли будет такая реакция, то ничего не произошло: на цвет, на запах, на ощупь это не более чем просто кровь. Также она осмотрела его глаза: в функциональном плане с ними всё было в порядке, разве что зрение стало капельку лучше. Смену их цвета если и можно объяснить, то только влиянием поглощённой чужой силы. Слушая рассказ главной целительницы, Сархан неслышно хмыкнул, вспоминая, как сдержанная и скупая на эмоции целительница, повидавшая немало самых ужасных ран и травм, но стойко выдержавшая все испытания, упала в обморок, едва увидела живого его. А потом, когда пришла в себя и осознала, что это действительно он, что он жив, смотрела на него таким взглядом… Ему даже в какой-то момент показалось, что она на радостях либо заплачет, либо кинется обнимать его, но видимо подобные порывы у Фариды он может наблюдать только в своем воображении. Пускай и обрадованная, она всё та же главная целительница Фарида. Но её руки… Никогда еще её руки так не дрожали, когда она занималась своим делом. Бросив взгляд на своего младшего брата, Сархан в очередной раз вздрогнул всем телом, увидев эти глаза, и отвернулся. Когда Диргам только-только привёл Анвара в Сопротивление, Сархану сразу не понравился мальчишка – так он думал, будучи ребёнком. Лишь став взрослее, и вспоминая момент знакомства с Анваром с высоты какого-никакого жизненного опыта, Сархан понимал, что новый малолетний член отряда по-настоящему напугал его, но парень никогда ни разу никому не признавался в той секундной слабости. Юный Сархан нутром чуял, что мальчишка может сотворить что-то плохое, опасное, он лишь с виду такой тихий, неразговорчивый и безобидный. Задень его – потерпит некоторое время, пока будет вынашивать план мести, а там и убить, наверное, может. Мелкий дикарь. Зверёныш. За ним нужен глаз да глаз. А услышав историю Анвара от своего тогда еще всего лишь наставника, то все сомнения и вовсе испарились, заставив не на шутку обеспокоиться не только за себя, но и за других членов отряда. А если это чудище в обличие ребёнка задумает навредить им? Он тогда, как на духу выложил всё, о чём думал, Диргаму, но прилетевшая оплеуха выбила подобные мысли из головы. Непонимающе глядя на суровое выражение лица волшебника, маленький Сархан не понимал, что он сделал не так? Он ведь об их отряде заботится. Но стоило Диргаму сказать лишь два слова, как юнцу пришлось пристыжено замолчать. «Себя вспомни» Это заставило посмотреть на Анвара с другой стороны. Руки Сархана ведь тоже были по локоть в крови уже в столь юном возрасте, с какой стати он осуждает Анвара? К Сархану в своё время все отнеслись с пониманием, он тоже должен проявить понимание к мальчишке. Возможно, он не так уж и плох. Может они даже станут товарищами по оружию? На большее вроде дружбы пусть даже не рассчитывает, Сархан не занимается помощью обездоленным. Хотя уже тогда ему следовало бы помнить, что его слова часто идут вразрез с поступками… В церкви, в которой он рос с другими детьми, было всего два претендента на роль следующего источника подпитки Гануда: он и девочка Фарида, которую Сархан считал занудой и выскочкой. Та была тихая и спокойная, за которой не наблюдалось никакого высокомерия, о котором не уставал говорить Сархан, а вот красноволосый мальчик как раз рос шумным и проблемным настолько, что получать выговоры от служителей церкви для него было привычным занятием. Еще и других детей подбивал на разного рода проказы. Конечно же, кроме послушной заучки-Фариды, не выпускающей из рук свои книжки даже во сне. Он был сильнее Фариды, лучше управлялся с магией, поэтому не сомневался, что честь стать хранителем Священного посоха выпадет именно ему. Словами не описать, что он испытал, когда узнал, что хранителем выбрали Фариду. Она была кроткая, послушная, и не настолько уступала Сархану, чтобы служители церкви могли позволить себе подвергнуть риску столь важное дело как подпитка Гануда, выбрав непослушного мальчишку. Он нагнал их на полпути, пылая праведным гневом от такой несправедливости. Но стоило заикнуться о своих правах на Священный посох, как его грубо приструнили священники, сказав, что винить в упущенной возможности он может только себя и свой нрав. И когда Сархан уже собирался кинуть пару крепких нелестных слов, которые когда-то тайком услышал от взрослых, в адрес священников и гордо удалиться, он бросил случайный взгляд на напуганную, дрожащую от страха девочку, понимающую, что её ждёт, и… Она не хотела этого. Он видел это в её глазах. Как видел и немую мольбу помочь, которую она отчаянно давила в себе, ведь это неправильно, ей оказали честь, нельзя отказываться. Но почему же в мыслях она умоляет о спасении так громко, как только может, не только Отца и само небо, но и этого спесивого мальчишку? Что он может? Просто шумный вредный ребёнок, чьё самолюбие каким-то образом задевали её молчание и спокойствие. Он не поможет… Фарида тоже росла в церкви, тоже воспитывалась в благоговении перед Отцом, впитывала все те же правила, по которым должны жить все они. Но она не хотела служить Отцу вот так. Ей очень хорошо давалась магия исцеления, она мечтала стать прекрасным лекарем и спасать верных детей их единого Отца, помогать им, лечить их. Она всегда готова была без лишних слов и борьбы уступить Сархану столь желаемое им место, да и вообще не сомневалась, что выберут именно его, поэтому старалась быть тихой, не привлекать к себе лишнего внимания. Но именно это и счёл идеальным качеством главный священник, решив, что между послушной девочкой и шебутным мальчишкой выбор очевиден. В тот момент жалость и сожаление кольнули сердце юного волшебника. Глупая девчонка не понимала, какой шанс ей выпал, не оценила оказанную ей честь, но почему она вызывает не отвращение, презрение или гнев, а сочувствие? Да и чем думал главный священник? Она же девчонка, что с неё взять?! Пылая негодованием и злостью, Сархан резко развернулся, уходя прочь от этих старых глупцов и жалкой дурочки. Но его выдержки хватило ненадолго: он ворвался в главный зал, когда обнаженную девочку с посохом в руках начали оплетать толстые магические корни, которые передавали бы её жизненные силы Гануду, и сходу использовал магию ветра, с которой, по мнению преподавателей магии, управлялся даже слишком хорошо для своего возраста. Расчистив себе путь к Фариде, стоящей в центре зала, он помчался к ней, хватая за руки и вытягивая ее вместе со Священным посохом из корней и магического круга, прерывая работу башни. В тот день ему благоволила судьба, его бы точно убили, если бы в этот же момент на Гануд не совершили нападение пришедшие в себя существа, жившие за стенами церкви и магической башни. А позже к бою присоединился отряд Сопротивления, сами того не зная, расчистив двум детям путь к свободе. Пробираясь сквозь дрожащий под ногами пол, спасаясь от падающих с потолка обломков рушащегося Гануда, Сархан ни на секунду не выпускал из своей руки маленькую ладонь Фариды. На теле безмолвно плачущей от страха и в то же время облегчения девочки болталась мальчишеская рубашка, которую Сархан накинул на её плечи прежде, чем побежать со всех ног прочь из этого проклятого места. Они наткнулись на Диргама, когда пытались покинуть башню, готовую вот-вот развалиться на части. Волшебник чисто на инстинктах уже занёс над головой руку с посохом, готовясь атаковать, но увидел перед собой не врага, а двух перепуганных детей, жмущихся друг к другу, у одного из которых в руках был зажат Священный посох. Понимая, что раздумывать некогда, мужчина подхватил обоих и ринулся прочь из разрушающейся башни. Когда опасность миновала, Диргам позволил себе передышку, отойдя от детей на несколько шагов, но не позволяя себе потерять бдительность. На теле мальчишки были следы явно чужой крови – к такому Диргам не повернулся бы спиной, даже если пацану было бы два года от роду. Однако ему посчастливилось наблюдать очень занимательную картину: девочка отдаёт мальчишке Священный посох со словами, что он его всегда хотел, на что тот в ответ кривиться, огрызаясь, что не нужно ему делать одолжение, но посох всё равно берёт. Ведь он правда его хотел. А девочка не обижается, лишь называет его отступником, грешником, который пошёл против воли Отца, и просто редкостным глупцом. Лицо мальчишки в тот момент надо было видеть: столько непередаваемого возмущения… А потом лопается его терпение, выливаясь гневным восклицанием: «Я отступником стал, чтобы жизнь тебе спасти! Имей совесть, глупая девка!». Но тут же замолкает, когда девичьи губы невесомо и быстро касаются его щеки, тут же пропадая, а он стоит, краснеет и пыхтит не то от возмущения, не то от смущения. У Диргама тогда чуть глаза из орбит не вывалились. Нарваться на такую историю любви он точно не рассчитывал. Конечно, он рассказал всем об этом. Уже после того, как двух детей приняли в отряд Сопротивления. Но искренне не понимал, почему Сархан шарахается от девочки, ради которой, прости господи, не побоялся напасть на взрослых волшебников, растоптать свою верность богу и нарушить свод всех существующих в Священном писании правил? Не понимал, почему они демонстративно игнорируют друг друга, делают вид, что вообще не знакомы, обращаются друг к другу как к чужим. В крайнем случае Сархан начинает крайне уважительно с излишним официозом грызться с Фаридой, парировавшей все эти атаки своим спокойствием и самоконтролем. Для неё это было прекрасной тренировкой. Она вырабатывала в себе эти качества, ведь они необходимы лекарю, коим Фарида и стала в отряде Сопротивления, всё-таки исполнив свою мечту пойти по пути целительства, и став лучшим лекарем. Мотнув головой, вырываясь из плена воспоминаний, Сархан неслышно усмехнулся. «На большее вроде дружбы пусть даже не рассчитывает…» Ага, конечно. Сархан прекрасно помнит, насколько эта мысль была чёткой и уверенной. Он тогда вообще не сомневался в том, что не найдёт общий язык с Анваром, и что в итоге? Он его братом считает, иногда по-настоящему забывая о том, что они братья не по крови. И он не позволит брату вернуться в ту тьму, из которой они с учителем смогли его вытащить. Сархан обязательно поговорит с ним. Это ведь обязанность старшего брата – заботиться о младшем. Заново сосредоточившись на обсуждаемой теме, он продолжил слушать рассказ, Фарида как раз дошла до той части, где она начала проводить осмотр уже совместно с Уго. Вместе они смогли выяснить кое-что интересное… Причина, по которой Сархан не смог использовать своё кольцо, абсолютно идентична той, из-за которой он не мог использовать вообще ни одно заклинание: он больше не чувствовал свою магой, несмотря на то что она у него несомненно была и в таком количестве, что маги оставалось только позавидовать. Не чувствовал настолько, что даже не мог пользоваться артефактами, для которых нужен был самый мизерный контроль, позволяющий направить магой в предмет для его активации. Исключением стал лишь его меч – Алая Саламандра, и то лишь потому, что этот артефакт никогда не требовал магой, а имел свою собственную силу. Эта была лишь теория, но Уго предположил, что именно из-за колоссального количества магой, Сархан и перестал её чувствовать – это был своего рода защитный или скорее даже адаптивный механизм организма. Магой у Сархана много, и он не берёт её по необходимости извне, как в случае с маги, вся эта магой теплится внутри него, как ядро, окружённое тонкой энергетической оболочкой – единственным барьером, сдерживающим подобную мощь. Проткни оболочку, чтобы взять немного магой для заклинания, и в это отверстие, даже если оно будет совсем крохотным, тут же хлынет неконтролируемый поток огромной силы, которая и оболочку до конца разорвёт, без надежды на восстановление, и обладателя своего вместе со всем, что его окружает, сметёт со своего пути. Контролировать подобное практически невозможно, человеку уж точно. Ситуация складывается таким образом, что раз уж от приобретённой силы отказаться не представлялось возможным, то организму ради собственной защиты и выживания пришлось пожертвовать чем-то другим, наименее нужным. В случае Сархана – свести на нет даже малейшую возможность «проткнуть оболочку», то есть использовать эту магой во всяких магических фокусах и вывертах, которые так любят волшебники. Это означало лишь одно – он более не сможет использовать магию. Сархан больше не волшебник. Всё оставшееся до прибытия Анвара время Уго, Фарида и Диргам посвятили тому, что пытались проверить верность этого предположения. И оно оказалось верным: что бы они ни пробовали, как бы его ни обследовали, результат всегда выходил один и тот же – Сархан мог забыть о магии. Обрадовала ли эта новость самого виновника торжества? О, это ещё мягко сказано! Разумеется, он разозлился. А ведь всё это накладывалось на известие о том, чем закончилась война с Аль-Сармен, и какие потери они понесли. Неудивительно, что Сархан злился, негодовал, ругался, просто бесился по меньшей мере час, и в какой-то момент на пике эмоций… загорелся. Взял и загорелся самым настоящим огнём. Тот самый парень, который больше не волшебник и мог забыть о магии, пылал огнём прямо как та всем известная огненная саламандра. Взяв всё в свои руки, Уго экспериментальным путём выяснил, что, когда Сархан поглотил силу саламандры, он приобрёл её способности к созданию и управлению огнём. Но лишь своим огнём, чужой ему не подвластен, он может лишь… «сжечь» чужой огонь, как бы дико это ни звучало. Это не было магией в привычном для волшебников понимании, это не было заклинанием или чем-то подобным, совсем нет. Это было что-то природное, естественное. Для той саламандры – а теперь и для Сархана – огонь был как крылья для бабочки: она может их свернуть так, что даже видно не будет, а может раскрыть во всю ширь, но они всё равно остаются неотъемлемой частью тела. Задумка природы, особенность строения. Саламандра родилась с этим огнём, а может даже и в огне, оно словно дополнительный орган, с ним придётся жить, нравится это или нет. И тут вставала очередная проблема: Сархан не контролировал эту силу. Совсем. А значит, мог непроизвольно загореться и поджечь что-то (или кого-то) в любой момент. Ему придётся учиться владеть новообретённой силой, совершенно не похожей на ту, что была раньше, если он не хочет в один прекрасный день навредить близким. Огонь саламандры – не шутка, без должного контроля эта сила действительно способна убить. - Вот, значит как… - задумчиво протянул Анвар, дослушав рассказ до конца, после чего неопределенно хмыкнул. - Недаром тебя всегда называли огненным, несмотря на то что твоей магией был ветер, - добавил Диргам. – Теперь хоть прозвище своё оправдываешь. - Ты сейчас… посмеялся надо мной? – выгнул бровь Сархан, с возмущением посмотрев на учителя, в глазах которого плясали черти. – Да я только два дня назад вернулся из мёртвых, имей совесть! - Я не смеялся, по меньшей мере, три месяца, уж прости мне такую вольность, – криво улыбнулся Диргам, чувствуя, что столь незамысловатое действие вызывало у него некоторые трудности. Отвык. - Позже все вместе посмеёмся, – взял слово Анвар. – Нам нужно подумать, как объявить народу о тебе. С одной стороны твоё возвращение, несомненно, поднимет дух людей и остальных рас, но с другой… Спал три месяца возле трупа сожравшей его гадины – такая себе история. Я бы не поверил, если бы не видел всё собственными глазами. Услышав какой-то задушенный смешок, все резко посмотрели на Азу, которая тут же зажала рот обеими ладошками и спряталась за спину матери. - Нет-нет-нет, ну-ка иди сюда, – поманил её пальцем Диргам. – Тебя это развеселило? – спросил он, когда взволнованная девочка подошла к нему. - Немного, – опустив взгляд, произнесла она. Аза не хотела никого оскорбить своим смехом, но господин Анвар вправду как-то смешно всё это сформулировал, вот она и не сдержалась. - А как бы ты рассказала эту историю, чтобы было не смешно, а… как бы это сказать..? Впечатляюще. Чтобы считали не тупицей, а героем. - Эй! Я требую большего уважения! – возмутился Сархан, хлопнув ладонью по столу для большего драматизма. Только не ожидал, что стол под ладонью загорится огнём. – Чёрт, – выругался он, пытаясь потушить огонь голыми руками, лишь через несколько секунд поняв, что вообще не чувствует жара. Его руки даже не покраснели от соприкосновения с огнём. Видя, что молодой мужчина, ставший отныне несгораемым, забыл о том, что длинные рукава надетой на него рубашки очень даже сгораемы, что с ними и произошло, Фарида закатила глаза и потушила огонь на столе и рукавах магией воды. - Спасибо, – стушевавшись, поблагодарил Сархан, виновато опустив голову. - С ума сойти, да ты и вправду поджечь можешь! – то ли восхитился, то ли ужаснулся Анвар, глядя на брата и совершаемые им дурости. Увидев, как Сархан по-детски кривит губы и демонстративно отворачивается, Диргам почувствовал, что губы так и хотят расползтись в улыбку, хоть и не делают этого. Кто бы знал, как ему этого не хватало… Боги, он бы всё отдал ради ещё одного чуда, которое вернуло бы им Интисар, и их семья вновь была вместе. Да, это ужасно эгоистично, но отцовское сердце не может не ставить своих детей превыше всего. - Не отвлекаемся, – вернулся он к Азе. - Старик, ты чего удумал? – вмешался хмурый Анвар. – Отстань от девочки, подумаешь, посмеялась. - Молчи, дурак, а ты, Уго, слушай, - не глядя, бросил Диргам. – Так что, есть идеи? – обратился он Азе, стараясь сделать так, чтобы девочка не переживала понапрасну, не собирается её никто ни за что ругать. Просто им всем сейчас необходима детская непосредственность, неужели он единственный это понимает? - Я-я даже не знаю, – растерялась девочка. – Чтобы было не смешно, а впечатляюще, хм-м… Наверное, придётся немного приврать. То есть приукрасить! Я хотела сказать приукрасить.

***

- Он выбирался из брюха той твари, чью кожу мог прорубить лишь легендарный меч! Только благодаря своей невероятной силе воли и усердию он смог отыскать путь на волю и выбраться, чтобы вернуться домой! Лишившийся магии, почти три месяца он шёл к нам, считая шаги до встречи с товарищами!

***

- Я не верю, что Уго действительно это сказал! «Считал шаги до встречи с товарищами!» – он хоть представляет, сколько надо пройти на своих двоих до Пылающего каньона? Пешим ходом там трёх месяцев точно не хватит! – возмутился Сархан, сидя с Анваром в одной комнате и отчищая свой меч от засохшей крови саламандры. – И ведь им понравилось. Что с ними не так? А Аза? Вот же ж маленькая хитрая… - Хватит ныть как избалованная девка, – устало выдохнул Анвар, находясь в полусонном состоянии, но продолжая начищать золотые пластины на плечах своего лука. Сегодняшний день наверняка войдёт в историю. Даже на коронации Соломона не было столько криков-визгов, как сегодня, когда Сархан явил перед народом свою физиономию. Ещё бы! Вернулся один из Королей Войны! Вернулся, можно сказать, из мёртвых! Живой, сейчас, в такое-то время, после произошедших-то событий! Ну как тут не устроить праздник? Повод-то какой. Сразу после торжественной речи маги, несмотря на ограниченность ресурсов, несмотря на тяжёлые времена, жители всех подземных городов, которые наблюдали речь Уго через созданные им магические проекции, а после и вовсе увидели живого Короля Войны, всё-таки позволили себе небольшой праздник. Им не хватало этого, даже больше – им было это необходимо. Хотя бы одна искра радости и счастья могла сейчас вернуть многим веру, что не всё потеряно. К Сархану, наверное, за всю жизнь столько раз не прикасались, сколько за те несколько часов, проведённых на празднике. Каждый будто считал своим долгом прикоснуться к нему, убедиться, что он настоящий, что это действительно он, здесь, с ними. А дальше было увлекательное путешествие с Уго по другим подземным городам с целью показаться всем вождям. Но всё же, Сархан должен признать, что он жутко скучал по Вассаго, который устроил ему тёплый и радушный приём. В его подземном городе они провели больше всего времени. А вернувшись, он с Анваром, устав от шума, покинул праздник, который уже жил своей жизнью, и отправился в оружейную комнату, чтобы под предлогом привести в порядок своё оружие спокойно поболтать с братом. Анвар оказался прав: чудесное возвращение Сархана заставило людей и другие расы воспрять духом, еще раз поверить в счастливое будущее и цепляться за жизнь с новыми силами. Это была та самая хорошая новость, которой так не хватало начавшему вновь отчаиваться народу. - Я… - негромко заговорил Анвар, после нескольких минут тишины. – Я скучал по тебе, братец. Ты даже не представляешь как я рад тебе. Прекратив чистить меч, Сархан мягко улыбнулся, после чего отложил оружие и повернулся лицом к брату, скрестив ноги и облокотившись на колени. - Я тоже рад, что могу видеть тебя и учителя живыми и невредимыми. Если честно, в какой-то момент я был уверен в том, что уже никогда никого не увижу, но… Даже не знаю, что и думать. Наверное, я самый везучий на свете парень. После чего оба негромко рассмеялись. Но смех Анвара быстро прекратился, и даже улыбка куда-то пропала с его лица, что вызвало волнение у старшего из братьев. - Что такое, Анвар? – спросил он. – Я же вижу, что с тобой что-то не так. Точнее я прекрасно знаю, что с тобой не так. И учитель знает. А самое главное – ты сам лучше всех всё знаешь. Выговорись, станет легче. Понимая, что отпираться бессмысленно, Анвар отложил в сторону Лук Истека, как до этого сделал Сархан с Алой Саламандрой, и выдохнул, прикрыв на секунду глаза. - Я боюсь, – как на духу, выпалил Анвар, сознаваясь в том, что гложет его с момента возвращения его брата. - Чего именно? - Что тебя не станет. Как Интисар. Помнишь, её тоже нашли живой, хотя казалось, надежды уже нет. Мы считали её погибшей, а она вернулась к нам. Я так радовался, считал это настоящим чудом, думал, что самое плохое позади, что теперь можно спокойно выдохнуть, ведь война окончена, но потом… В один день её просто не стало. И теперь я боюсь, что после своего возвращения, ты точно так же неожиданно можешь вновь оставить нас с учителем. - Анвар… - прошептал Сархан, с сочувствием глядя на младшего брата. - Я понимаю его реакцию, когда он увидел тебя живым, – продолжил волшебник. – Мне тоже сначала показалось, будто кое-кто «сверху» издевается надо мной, отбирая и возвращая самых дорогих мне людей. Сархан… - Анвар замолчал, чтобы сделать глубокий вдох и выдох, после чего заговорил приглушенным голосом: – Я жутко боюсь того, что история, произошедшая с Интисар, повторится с тобой. Поэтому, если я почувствую, что и ты мне начал врать, если ты начнёшь странно себя вести – я выбью из тебя душу, если потребуется, но заставлю говорить. Сархан потрясенно замолчал. Не уверен, что потрясло его больше: абсолютно серьёзная угроза от обычно доброго и улыбчивого брата или его слова об Интисар. - Ты требуешь не врать тебе, – нахмурился Сархан, – но сам тоже не спешишь ничего рассказывать. Что с тобой произошло, Анвар? - Я устал терять, – не стал отнекиваться волшебник. – Посмотри, мы потеряли всё, что у нас было, всё, за что мы сражались. Я больше не чувствую того, что испытывал, когда существовал наш отряд Сопротивления. Сразу после победы над праведниками всё изменилось, и я говорю сейчас не о том, что совершил Соломон. Со дня победы над праведниками я хотел сбежать из города – настолько мне было мерзко там находиться. Я не хотел видеть в своих некогда друзьях новых врагов, а ведь ими они и оказались. Я говорю не только о предательстве Аль-Сармен, – сразу же добавил он, видя, что Сархан хочет что-то сказать, и точно угадав, что именно. – Все эти крики, ссоры, конфликты… Мы оправиться от произошедшего не успели, а кто-то уже требовал официальной коронации Соломона, кто-то требовал траура по погибшим, кто-то требовал справедливости – все что-то требовали для себя. Вместо того, чтобы поддержать друг друга, попытаться пережить горе вместе, мы разбились на несколько лагерей по интересам. Одному богу известно, как я хотел силой заставить всех заткнуться хотя бы на один день, но не делал ничего, без конца надеясь на что-то хорошее. А всё хорошее ушло вместе с Соломоном. - Почему ты никогда не говорил об этом? – обескуражено спросил Сархан. - Потому что считал, что так думать неправильно, – сознался Анвар, не испытывая ни намёка на угрызения совести. – Тогда у всех были свои проблемы, посерьёзнее моих. Думал, будет лучше на время отложить свои терзания, скоро всё уляжется и придёт в норму, а там может само собой пройдёт. - А теперь? - А теперь… – задумался на пару мгновений Анвар. – Теперь есть проблемы посерьезней, и без Уго нам не справится, поэтому, прости за грубость, но клал я сам-знаешь-что на всё остальное. - Ты о чём? – насторожился Король Войны. - В смысле о чём? – недоуменно моргнул Анвар. – Ты совсем недавно был на поверхности, мертвая земля тебя совсем не смутила? - Ах, ты об этом… - закатил глаза Сархан. – Я почему-то подумал, что есть ещё что-то, чем меня не успели «порадовать». Усмехнувшись, Анвар глубоко вдохнул и выдохнул, после чего потёр ладонями лицо, словно пытаясь смыть с себя одолевающие его страхи и переживания. - Почему ты сказал, что Интисар врала? – задал еще один вопрос Сархан. Анвар посмотрел на брата сквозь пальцы, не убирая ладони от лица. Он и забыл, что одна подлючая сущность всем мозги перекраивает на свой лад, не давая видеть очевидное. - Потому что… она врала, – с лёгкой заминкой отозвался Анвар, не зная как еще очевиднее озвучить столь же очевидную мысль. - И-и-и… Это всё? Ничего больше не добавишь? Сделав еще один глубокий вдох, Анвар опустил голову на сцепленные в замок пальцы. - Не знаю, есть ли смысл, – глухо произнёс Анвар, не поднимая головы. – Каждый раз, стоит мне поднять эту тему, всё заканчивается не очень мирно. И неожиданно почувствовал руку, крепко сжавшую его плечо. - Я знаю, что она врала, – сознался Сархан, заставив Анвара резко выпрямиться, уставившись на брата непонимающим взглядом. – Брось, это было так очевидно, что только Уго с его наивностью мог купиться. - Тогда почему ты делал непонимающий вид, когда я сказал об этом? – возмутился младший из братьев. - Провоцировал, чтобы ты говорил ещё больше. На тебя иногда нужно надавить, чтобы заставить говорить, – ухмыльнулся Сархан, стрельнув хитрым взглядом жёлтых глаз в названного брата. - Иди ты! – усмехнулся зеленоглазый волшебник, откинувшись обратно спиной на стену. – Я ему тут душу изливаю, а он… - Анвар, я вовсе не смеюсь над тобой, – перебил его Сархан, престав дурачиться и став серьёзным. – И я понимаю твои страхи. Твои и учителя. Но вы зря переживаете, я же теперь не волшебник, так что не смогу напортачить с магией, – хохотнул он, желая разрядить атмосферу, вот только смех вышел натянутым. – Интисар много чего не договаривала, – негромко заговорил Сархан, глядя в точку перед собой, вспоминая все моменты, когда он подмечал за ней неладное. – Она выглядела умилительно, когда свято верила, что мы ничего не подозреваем, так и хотелось лишний раз подыграть этому великовозрастному ребёнку. Хотя иногда действительно чесались руки привязать её к стулу и выпытать всю правду. Но знаешь, что меня интересует больше, чем её секреты? - Поделись, будь добр. Сегодня вечер откровений, – без сарказма ответил Анвар. - Её смерть. Я почему-то решил подумать над этим и внезапно вспомнил столько всего, что даже засомневался: мои ли это воспоминания? Действительно ли это всё было с нами? Знаешь, всё так красиво сложилось: просто раз – и она умерла, погоревали, смирились и успокоились. Только один Уго оставил её тело, надеясь вернуть Интисар, но ему всё не до этого, да не до этого… И никого не смущает, что у неё, мать вашу, душа исчезла! Забавно, что нас тоже это не смутило, как будто такое в порядке вещей. Но даже когда вернулся Соломон во время битвы с Аль-Сармен… Кому, если не ему знать о том, что происходит в рух? Какие души туда вернулись, какие еще нет. Но он ни слова не сказал об Интисар: что она хочет нам что-то передать, например, извинения или объяснения – нет, ничего подобного, просто: «Я знаю о том, что случилось с Интисар». - А ты уверен, что он так сказал? – иронично спросил Анвар, чувствуя, как губы расползаются в улыбке. Неужели еще хоть кто-то начал понимать? Неужели магия того бесплотного гада спала с глаз его брата? Анвар чувствовал, как радость наполняет его. Он больше не один. Ему не придётся вариться в этом в одиночку. - Ну… да, - слегка стушевался Сархан, не понимая, откуда взялось столько радости на лице его младшего брата. – Он же сам сказал… - И как же он сказал? – подперев кулаком щёку, продолжил улыбаться Анвар, подталкивая брата в нужном направлении. - Ну сказал что-то там Интисар. Увидел, узнал или встретил – я уже не помню точно. Кажется это звучало как «мне сказали про Интисар» или «мне сообщили о том, что произошло с Интисар» - как-то т… - волшебник оборвал себя на полуслове, уставившись осоловелым взглядом на улыбающегося брата, в глазах которого читалась похвала и одобрение. – Чтоб я сдох! – воскликнул Сархан, когда до него дошло, что именно брат пытался до него донести. - Вот только давай без этого! – встревожился Анвар. Улыбка моментально слетела с лица волшебника. – Одного раза было достаточно. - Что? Ты о… а-а-а. Ха-ха-ха, ладно, прости, ляпнул не подумав, - хохоча, произнёс Сархан. – Чувствую, разговор у нас будет долгий. - Да, - подтвердил Анвар. – Тем для обсуждения действительно немало. - Кстати, всё не было времени отдать тебе, – внезапно перевёл тему Сархан, снимая с пальца Кольцо Возвращения и протягивая его удивленному Анвару. – На, дарю. Не теряй, – назидательно покачал он пальцем как строгая мамочка. - Но оно твое, – растеряно произнёс зеленоглазый волшебник, не зная, как реагировать на поистине бесценный подарок. - Мне оно уже без надобности, – легкомысленно отозвался Сархан, пожав плечами. – Ты ведь сам слышал, я больше не волшебник. Пусть послужит с пользой тому, кто может им пользоваться. - Ты точно уверен, что хочешь отдать его? - Да. Я ведь не абы кому отдаю, а тебе. Секунду помолчав, Анвар сжал в руке кольцо-артефакт, после чего с благодарностью взглянул на брата. - Спасибо. - Но предупреждаю: если ты и его пустишь на какие-то сомнительные эксперименты, я тебя… - зарычал Сархан, протягивая к нему руку, угрожая задушить. - Тихо-тихо, я понял! – пискнул Анвар, поднимая ладони в жесте капитуляции. – Буду беречь как зеницу ока, и передавать своим потомкам как величайшее сокровище. - Всегда бы ты был таким послушным, – довольно хмыкнул старший. – Эй, Анвар. - М? - Ты ведь уже видел нашего принца? – неожиданно спросил Сархан. - Ты про Аладдина? – не сразу понял Анвар, надевая на палец кольцо. С чего это вдруг Сархан о нём заговорил? – Конечно, видел. Секунда молчания, после чего последовал какой-то булькающий звук, а следом – бессовестный хохот. - Прости, но он так смешно выглядит, ха-ха-ха! Ты когда-нибудь видел новорождённых мышат? Чем-то похоже, согласись. Соломон и Шеба зачали мышь! – едва ли не плача от смеха выдавил Сархан, заставляя Анвара усомниться в его рассудке. – Прости-прости, я знаю, я всё понимаю, но я… ха-ха-ха, не могу…. Не могу отделаться от этой мысли, ха-ха-ха! Анвар решил тактично промолчать. Неужели они все и вправду такие чудики, каким сейчас показался ему Сархан? Реальность беспощадна. - Жаль, Соломона больше нет с нами, я бы крыл его шутками несколько дней без остановки, – уже не так весело, как до этого, заговорил Сархан, но слабая улыбка всё еще блуждала на его лице. – Слушай, если моё возвращение так взбудоражило народ, то представь, что будет, если показать им их принца? - Что? – опешил Анвар, но после задумался над словами брата. – Считаешь, что если Уго объявит о сыне Соломона… - А Аза в своём стиле приукрасит эту историю, чтобы было «не смешно, а впечатляюще»… – подхватил Сархан. – Думаю, из этого выйдет что-то толковое. - Я даже не задумывался об этом, – задумчиво нахмурился Анвар, продумывая все перспективы подобной затеи. - Учитывая мою осведомлённость касательно того, что происходило с твоим здоровьем эти три месяца, я удивлён, что ты вообще жив, – честно сознался Сархан, глядя на младшего брата. – Поэтому ты сейчас же под моим чётким присмотром идёшь со мной в комнату, где мы продолжаем разговаривать до тех пор, пока не уснём. В этом вопросе я не потреплю пререканий, а ты пойдёшь в том же направлении, куда посылал всех учитель, если начнёшь возражать. Веселый смех разнёсся по комнате, после чего оба в тишине стали собирать своё оружие и убирать за собой всё, что они повытаскивали для его чистки. Стоило веселым братьям закрыть за собой двери в оружейную, как на одной из лавочек засветилось фиолетовым светом магическое поле, которое в следующее мгновенье растворилось в воздухе, являя миру сидевшего на той самой лавочке Диргама, попивавшего вино из кувшина, который он принёс с собой, и улыбавшегося каким-то своим мыслям. Не то чтобы он следил за ними, просто… Ну, он же разведчик как-никак. Старые привычки умирают тяжко. Он знал, что мальчишки после столь долгого расставания наверняка захотят поболтать друг с другом по душам, потому и не мешал им покинуть праздник и обосноваться в оружейной. Но как можно было удержать собственное любопытство? Он же их отец, имеет право немного подслушать. Тем более они настолько увлеклись разговорами, что даже не почуяли его присутствие, хотя скрывающее заклинание он использовал не самое лучшее из своего арсенала. И еще называют себя разведчиками! Но если отставить шутки в сторону, то Диргам всего лишь хотел побыть с сыновьями, не отвлекая их при этом на себя. Просто посмотреть, как его дети дружно проводят время вместе. Приятное чувство ностальгии накрыло мужчину. Казалось, что выйди за двери и окажешься на базе их еще не очень большого отряда Сопротивления. Мелкий Соломон будет как всегда сидеть, уткнувшись в какую-нибудь книжонку под надзором недовольной и еще более мелкой Шебы. Уго начнёт мастерить очередную гениальную магическую хрень, назначение которой будет понимать только он. Вахид опять попробует на Фалан свои грубые неумелые подкаты, которые по какой-то неведомой человечеству причине сработают, а Сетта, приговаривая насколько это всё не круто, как всегда будет пытаться оттащить Иснана от Интисар, с которой в очередной раз уже чисто по привычке собачится. И за всем этим в лучших традициях краем глаза наблюдает Диргам, попутно раздавая карты Сархану и Анвару, которые не теряют надежды выиграть у него партию. И во всей этой идиллии больше никогда не будет одного гадкого лица, на котором горят сумасшествием глаза, смотревшие когда-то на всех с поистине материнской теплотой, заботой и пониманием. Не будет больше в его мыслях этого лживого лица, обладателя которого Диргам считал своим верным товарищем, тем, кому можно доверить даже собственную жизнь. Доверил, чёрт возьми, и чуть не лишился этой самой жизни. Если бы не одна до глупости храбрая женщина, он бы не дожил до сегодняшнего дня. А ведь Диргам помнит, как она пришла к нему на тренировки. Он делал ей поблажки, чего не получал никто и никогда, даже его дети. Она была молодой мамой, не побоялась родить в условиях войны, он уважал её за это как женщину. Диргам не отрицает, что сочувствовал ей, ведь только-только подарив новую жизнь, она осталась вдовой, осталась совсем одна с ребёнком на руках, но он никогда не позволял себе жалеть её. На тренировках он относился к ней чуть мягче, чем к остальным, из-за уважения, а не из жалости. А потом, много лет спустя, она пришла к нему в сад, когда он скорбел по ушедшей дочери. Вместо того, чтобы рассказывать о том, как Альма-Торан нуждается в Королях Войны, она сказала слова, которые единственные были верными, которые могли расшевелить его. Она сказала ему о том, как сильно сыновья нуждаются в своём отце. Именно сейчас. Не потом, не когда-то там, не когда всё утрясётся само собой, а сегодня, здесь и сейчас. Диргам усмехнулся, вспоминая эту смелую, не отчаявшуюся и полную жизненных сил женщину. Её красивые мягкие волосы, её яркие голубые глаза, которые унаследовала непоседливая дочка… Он не дурак, и замечает её смущение, прекрасно видит, когда она бросает на него украдкой взгляды, а будучи застуканной – резко отводит свой взволнованный взгляд, пряча покрасневшее лицо. Вроде взрослая женщина, а ведёт себя как девчонка, когда находится рядом с ним. Он соврёт, если скажет, что ему это не льстит. Да уж, вечер располагает ко всяким мыслям…